Глава 9.

Прощание с флотом

После потопления «Шарнхорста» «Тирпиц» остался единственным боеспособным германским линкором, который мешал союзникам беспрепятственно проводить конвои в Мурманск. «Лютцов», один из 3 кораблей, переживших припадок злобы Гитлера, стоял в доке в Германии, ремонтируя машины. Англичане пока еще не знали, что грозный «Тирпиц» при всей своей колоссальной мощи, был сейчас не более чем символом. Он подвергался постоянным налетам авиации союзников на своей стоянке в норвежском фиорде, однако бомбы не могли причинить серьезного вреда его толстым броневым палубам. Первый и единственный раз он продемонстрировал свое значение как боевой корабль в сентябре 1943 года, когда вместе с «Шарнхорстом» и 10 эсминцами совершил рейд на Шпицберген, уничтожив норвежскую метеорологическую станцию. 10 сентября британские разведывательные самолеты сообщили, что он вернулся в Каафиорд, один из заливов более часто используемого Альтенфиорда. И вскоре германски линкор получил сокрушительный удар.

Какое-то время назад англичане убедились, что все их воздушные налеты только царапают краску на надстройках линкора. Рейд на Шпицберген укрепил их в этом мнении. Так как Королевскому флоту приходилось держать слишком много кораблей в готовности, чтобы помешать его прорыву в Атлантику, то следовало найти хоть какой-то способ потопить его или, по крайней мере, вывести из строя до конца войны. Англичане решили использовать сверхмалые подводные лодки — миджеты.

Жизнь даже на больших подводных лодках не отличается большим комфортом. Зато жизнь в миджетах почти невыносима. Эта крошечная лодка от носа до кормы имеет длину менее 15 метров при максимальном диаметре 1,7 метра, и среди экипажей миджетов нет места людям, страдающим клаустрофобией. Она больше похожа на диковинную игрушку, чем на оружие. Однако миджеты все-таки не были игрушками, так как несли по 2 мины весом 1800 килограммов каждая. Сверхмалые лодки должны были сбросить эти мины под килем стоящего на якоре «Тирпица». Такая атака не была чем-то совершенно новым. В последние дни Первой Мировой войны 2 итальянских боевых пловца Розетти и Паолуччи перебрались через боковое заграждение австрийской гавани Пола и потопили линкор «Вирибус Юнитус», укрепив подрывные заряды у него на корпусе.

Но подобная операция не столь проста, как кажется на первый взгляд. Некоторые из поседелых британских морских волков скептически оценивали ее шансы на успех. Прежде всего, северную Шотландию от подходов к Альтенфиорду отделяет более 1000 миль холодного моря. Это означает, что миджеты придется вести на буксире к берегам Норвегии по возможности незаметно для германских патрульных самолетов и подводных лодок. Во-вторых, якорная стоянка «Тирпица» имела глубоко эшелонированную противолодочную оборону. От штурманов миджетов требовалось исключительное искусство, чтобы прорезать сети и провести свои лодки прямо под киль «Тирпица». И, в-третьих, в операции должны были участвовать специальные экипажи, которым требовалась длительная подготовка. Это лишило бы подводные силы Королевского флота большого количества ценного персонала. Однако английский флот считал, что в данном случае цель оправдывает средства, и началась подготовка.

Вскоре после того, как «Тирпиц» снова был замечен в Норвегии, 6 миджетов были отправлены на север на буксире у больших подводных лодок. Планировалось установить мины не только под «Тирпицем», но и под «Шарнхорстом» и даже «Лютцовом». Англичане считали, что и этот корабль тоже находится в Альтенфиорде. Однако «Лютцов» стоял в доке на ремонте, а « Шарнхорст» перешел в другой фиорд, чтобы провести артиллерийские учения. Поэтому «Тирпиц» остался единственной целью. Из 6 миджетов, которые покинули Шотландию, только 4 добрались до горла Альтенфиорда. 2 сверхмалые лодки погибли на переходе, так как волнение оказалось слишком сильным. Еще на одном миджете перед началом атаки сломался электромотор, поэтому в операции участвовали всего 3 лодки.

Утром 23 сентября 3 сверхмалые лодки проникли в Альтенфиорд и подошли к сетям, окружающим «Тирпиц». Одна из них не сумела прорваться через сети и погибла. Зато оставшиеся 2 — Х-6 и Х-7,- осторожно используя свои крошечные перископы, подошли к самому борту «Тирпица» и сбросили подрывные заряды под его огромный киль. После этого Х-6 лейтенанта Кэмерона выскочила на поверхность рядом с германским линкором. Люки лодки распахнулись, и 4 человека экипажа выбрались наружу с поднятыми руками, сдаваясь в плен. Катер доставил их на борт «Тирпица», и сонный корабль немедленно ожил. Загремели пронзительные звонки колоколов громкого боя… «Задраить водонепроницаемые двери»! Люди носились по трапам вверх и вниз. Командир корабля, капитан 1 ранга Мейер, приказал водолазам немедленно спуститься под воду и выяснить, установили англичане магнитные мины на корпусе корабля или нет. Потом он решил как можно быстрее отодвинуть «Тирпиц» с опасного места, выбирая якорные канаты на тот случай, если мины сброшены на дно. Сразу после этого на поверхность выскочила Х-7 и была обстреляна караулом из винтовок. 2 человека экипажа успели выбраться из тонущей лодки. Они подплыли к бую и тоже были подняты на борт линкора. Заросшие, грязные, мокрые и усталые английские моряки получили по стаканчику шнапса, после чего их начал допрашивать офицер, знающий английский язык. Они отмалчивались, не желая отвечать, почему они так часто и нервно поглядывают на свои наручные часы.

Тем временем капитан 1 ранга Мейер приказал разводить пары. Все это время он оставался совершенно спокоен. Многие младшие офицеры в панике суетились и натыкались друг на друга, выкрикивая противоречивые приказы. Через несколько минут после 8.00 «Тирпиц» начал двигаться. Но в 8.12,.когда линкор успел проползти всего несколько метров, СЛУЧИЛОСЬ. Под левым бортом у него прогремели 2 взрыва, и он начал раскачиваться и вибрировать. Люди были сбиты с ног, когда почти одновременно взорвались все 4 мины, установленные миджетами. Книги полетели с полок, лампы погасли. Огнетушители выскочили из креплений на переборках, заливая пеной все вокруг. Чашки и тарелки разлетелись по палубе. В машинном отделении люди просто оглохли на несколько минут, когда ревущая ударная волна прокатилась по кораблю. Потребовалось какое-то время, чтобы оглушенный экипаж «Тирпица» пришел в себя. Капитан 1 ранга Мейер, явно потрясенный ужасной силой взрыва, начал выслушивать рапорты аварийных партий. Через несколько минут он узнал, что корпус разорван в 2 местах, но затопление взято под контроль и корабль не затонет. После этого он спустился с мостика, чтобы встретиться с британскими подводниками. Он произнес несколько фраз по-немецки. Другой офицер перевел его слова:

— Капитан говорит, вы смелые люди. Он салютует вам!

Британские моряки, которые потом были помещены в лагерь для военнопленных, большой радости не испытывали. Их глодало неприятное подозрение, что они не сумели нанести линкору серьезных повреждений. Но в действительности, хотя «Тирпиц» и остался на плаву, атака приковала его к месту на 6 месяцев. Силой взрыва одна из башен была выброшена из шарового погона, на котором она вращалась. Часть систем управления огнем, в том числе вычислители и дальномеры, была повреждена. Одна из турбин была просто сорвана с фундамента. Все эти повреждения экипаж линкора сумел исправить, не считая заклиненной башни. Но страшный взрыв, едва не оторвавший «Тирпицу» корму, повредил слишком много шпангоутов. Это означало, что корабль больше не может дать полный ход.

Экипажи миджетов, сами того не зная, лишили огромный линкор одного из его главных преимуществ — высокой скорости. Фактически они подписали ему смертный приговор, хотя казнь была отсрочена.

Весна 1944 года началась самыми неблагоприятными предзнаменованиями для немцев. Русские прорвались через польскую границу, в Италии войска союзников высадились в Анцио, в тылу у немцев. Через 2 месяца советские легионы перешли границу Румынии. Злосчастный «Шарнхорст» покинул свой скалистый фиорд и уже больше не вернулся. «Тирпиц» наконец оправился от полученного удара, но теперь он остался совершенно один. Только этот линкор угрожал следующим в Мурманск транспортам с военным грузами, в которых так нуждался Советский Союз.

3 апреля к залатанному «Тирпицу» подошли буксиры, чтобы вывести его из Каафиорда, где он провел всю зиму, в более широкий Альтенфиорд. Линкор должен был провести испытания отремонтированных машин. День был холодным и чистым, в воздухе отчетливо запахло весной. Экипаж корабля совершенно обленился за долгие месяцы вынужденного безделья в темном пустынном фиорде, но теперь моряки словно проснулись и лихорадочно засуетились. Глухое ворчание корабельных турбин обещало нечто новое.

Однако англичане не спускали глаз с норвежского фиорда. Их агентура исправно сообщала о ходе ремонта германского корабля, и англичане узнали, когда он снова превратился в реальную угрозу для русских конвоев. Штабы уже определили, что даже одна успешная атака линкором конвоя, следующего в Мурманск, приведет к затягиванию войны как минимум на месяц. Целый месяц ожесточенных боев, гибели тысяч людей, новых тяжких испытаний.

Следующим конвоем в Россию был JW-58, состоявший из 48 судов под прикрытием авианосцев, крейсеров и эсминцев. Британское Адмиралтейство опасалось, что «Тирпиц» может попытаться сорвать такой ценный приз, а потому отправило для прикрытия конвоя 2 соединения, в состав которых входили эскадренные авианосцы «Викториес» и «Фьюриес», а также 4 малых эскортных авианосца. Истребители и бомбардировщики «Барракуда» на их палубах начали прогревать моторы как раз в тот момент, когда «Тирпиц» начал первые ходовые испытания в широком фиорде. Внезапно тишину весеннего северного утра пронзило ядовитое жужжание вражеских самолетов, которые проскочили над самыми горами, окружающими фиорд. Германский корабль был захвачен полностью врасплох. Первые бомбы упали буквально через несколько секунд после того, как на корабле прогремели звонки боевой тревоги. И тут же из сонной воды фиорда начали вырастать клокочущие столбы коричневой воды, а на палубе «Тирпица» засверкали яркие вспышки разрывов тех бомб, которые нашли свою цель. Германские орудия выплюнули языки пламени навстречу пикирующим самолетам. Через несколько минут атака завершилась, и самолеты снова скрылись за вершинами горных хребтов. Злосчастный линкор остался стоять, окутанный дымом и пламенем. Он был страшно изуродован 15 прямыми попаданиями и беспомощно дрейфовал по фиорду, как загарпуненный кит. Ни одна бомба не пробила броневую палубу, однако надстройки превратились в груду пылающих развалин. Часть орудий средней артиллерии теперь была просто скрученным железом. Самолет был сброшен с катапульты. Свист пара из разорванных трубопроводов смешивался с треском огня. Десятки людей кричали, корчась в лужах крови.

Остальные, оглушенные и отравленные дымом, неподвижно лежали на палубах. Едва экипаж «Тирпица» оправился от шока внезапного воздушного налета, как прибыла вторая волна британских самолетов. На сей раз зенитчики были наготове, и британские пилоты не сумели нанести новых повреждений окутанному дымом линкору. Однако экипаж потерял 170 человек убитыми и более 300 ранеными. «Тирпиц» с трудом пополз обратно в тень отвесных скал Каафиорда зализывать свежие раны.

Через 9 дней после атаки гросс-адмирал Дениц сообщил Гитлеру в ставку Бергхоф о дальнейших планах использования корабля. Дениц писал:

«Линкор следует отремонтировать и по-прежнему держать в Северной Норвегии. Так следует поступить, даже если он получит новые повреждения. Невзирая на то, сколько сил и средств придется затратить, ремонт следует завершить, Маловероятно, что «Тирпиц» удастся использовать в случае вторжения. Даже, если не считать того факта, что «Тирпиц» связывает крупные силы врага, находясь в северной Норвегии, будет грубой ошибкой отзывать его в Германию, так как опасность воздушных атак в германских портах гораздо выше».

Гитлер полностью согласился с предложениями Деница. «Тирпиц» продолжил свою активную, если ее так можно назвать, службу. Однако он превратился в беспомощную угрозу и потенциальную жертву.

Но теперь и сам Адольф Гитлер попал в железные тиски. 4 июня 1944 года союзники захватили Рим. На рассвете 6 июня американские, британские и канадские солдаты высадились во Франции. Чуть позднее русские снова пересекли финскую границу, а в начале июня Красная Армия выбила остатки немецкого гарнизона из Минска. Рейх умирал. Многим высокопоставленным военным лидерам казалось, что Гитлер, обманывая себя и всех окружающих посулами создать неслыханное чудо-оружие, тащит в пылающую могилу. всю Германию. Под руководством генерала Людвига Бека, который порвал с Гитлером еще в 1938 году в знак протеста против вторжения в Чехословакию, сложился антигитлеровский заговор. К нему удалось привлечь нескольких старших офицеров, в том числе графа фон Штауффенберга{27}.

Был выработан детальный план захвата командования Вермахтом. 20 июля Штауффенберг отправился в Растен-бург и попытался убить Гитлера. Он должен был установить бомбу с часовым механизмом. Однако взрыв цели не достиг, и последовала кровавая чистка офицерского корпуса. Многие последователи Века были уничтожены, а само антигитлеровское движение просто перестало существовать. Хотя Гитлер и спасся при взрыве бомбы, он не мог избегнуть своего рока. Смерть надвигалась на него, подобно финалу древнегреческой трагедии. В середине августа войска союзников высадились в южной Франции, а через 10 дней был освобожден Париж. Гигант «Тирпиц» тоже был обречен на гибель.

Через 3,5 месяца после апрельской воздушной атаки еще одна группа истребителей и «барракуд», стартовавшая с палуб 3 британских авианосцев, пронеслась над мрачными приполярными горами. На сей раз застать немцев врасплох не удалось. Сотни постов постановки дымзавес, вроде тех, что работали в Бресте, укрыли фиорд непроницаемым одеялом искусственного тумана, и бомбардировщики не добились ни одного попадания. Затем, начиная с 22 августа, 5 авианосцев, крейсирующих на подходах к Альтенфиорду, провели несколько атак. Однако они добились только одного попадания бомбой, которая вдобавок не взорвалась. Англичанам эти воздушные налеты обошлись довольно дорого, а результатов они не принесли никаких. Но пока «Тирпиц» оставался на плаву, упрямые англичане не отказывались от попыток уничтожить его.

Чтобы справиться с непреодолимым препятствием в виде системы постановки дымовых завес, следовало любой ценой добиться внезапности атаки. Это требовало тщательного планирования операции и приводило к серьезному риску для участников атаки. Но имелось еще одно крупное препятствие. Длинный корпус линкора прикрылся сверху, как черепашьим панцирем, броневой палубой толщиной 200 мм{28}. Слой закаленной стали начинался в 50 метрах от носа и имел длину 150 метров, заканчиваясь позади кормовой башни. Он прикрывал машинные отделения корабля и артиллерийские погреба. Даже если будут затоплены незащищенные нос и корма линкора, он останется на плаву. В апреле при налете «барракуд», которые засыпали «Тирпиц» 227-кг и 454-кг бомбами, они не сумели пробить этот почти неуязвимый броневой щит. Следовало найти какой-то иной путь.

Англичане решили испробовать исполинские 6-тонные бомбы, которые использовались для разрушения особо прочных толстых железобетонных конструкций, вроде дамб и укрытий подводных лодок. Эти чудовищные снаряды были детищем доктора Барнса Уоллиса, работавшего на фирму «Виккерс». Они наверняка пробили бы палубу «Тирпица», если сбросить их с нужной высоты. Для такой задачи подходил только один самолет на свете — бомбардировщик КВВС «Ланкастер». Однако путешествие из Англии до Альтенфи-орда и обратно лежало за пределами возможностей этого самолета, ему не хватало нескольких сотен миль. Чтобы решить проблему, КВВС запросили у русских разрешение посадить «ланкастеры» на аэродром вблизи Архангельска, чтобы провести атаку оттуда. В начале сентября самолеты покинули Шотлячдию, пробились через завесу дождей и сели в России, где были по новой заправлены бензином. На рассвете 15 сентября они взлетели с аэродрома Ягодник, пересекли Белое море, снизились до уровня облаков и направились на юго-запад, к норвежскому побережью. Через 4 часа они подлетели к Альтенфиорду.

Вовремя предупрежденные наблюдателями, разместившимися на всех горных вершинах, немцы запустили аппаратуру постановки дымзавес за несколько минут до того как первый самолет показался над запорошенными снегом берегами фиорда. Британские бомбардиры не видели совершенно ничего, кроме смутных очертаний мачт «Тирпица», еле виднеющихся в завитках белого дыма. Сбрасывать бомбы пришлось практически вслепую. Под самолетами шевелилось море дыма, в котором не существовало никаких ориентиров. Однако после того, как бомбы нырнули туда, вверх взлетел столб черного дыма, который коснулся низких облаков. Он раскачивался, подобно голове кобры. Самолеты взяли курс домой, но пилотам оставалось лишь надеяться, что они добились хотя бы одного прямого попадания. Ничего определенного летчики сказать не могли. Но они действительно добились своего.

Одна из могучих бомб, пробив слой искусственного дыма, ударила в носовую часть «Тирпица», словно палица Геркулеса. Она прошила насквозь все палубы, пробила.киль и взорвалась под кораблем. Извержение ужасного вулкана скрутило стальные листы, словно это была тончайшая фольга. Но попадание пришлось слишком близко к форштевню, вне пределов броневой цитадели. «Тирпиц» остался на плаву.

Однако теперь не было причин подвергать этот израненный и окровавленный корабль новым испытаниям. Антверпен и Брюссель находились в руках союзников. Финны прекратили безнадежную борьбу против русских. Американские авангарды пересекли границу Германии. Через 2 дня целый легион британских парашютистов должен был высадиться в Арнеме.

Дениц знал, что наступление русских в северной Норвегии может поставить под угрозу безопасность его последнего' линкора. Поэтому он приказал командиру «Тирпица», капитану 1 ранга Веберу, перевести корабль в Тромсе. Этот порт находился на 100 миль южнее Альтенфиорда. Избитый «Тирпиц» теперь мог делать всего 6 или 7 узлов. Он выполз из своего логова и потащился на юг, к маленькому островку Хакой возле Тромсе. Там он должен был оставаться в роли плавучей крепости, цементируя германские оборонительные позиции вокруг этого города.

Едва только якорь линкора шлепнулся в холодную воду залива, как норвежские патриоты тут же передали по радио сообщение о появлении «Тирпица» в Тронхейме. И снова перед КВВС встала трудная задача. Хотя Тромсе находился на 100 миль ближе к английским аэродромам, что означало сокращение общей протяженности полета на 200 миль, все-таки «Тирпиц» находился на самом пределе дальности полета «ланкастеров».

Эскадрилью бомбардировщиков начали готовить к операции. С самолетов снимали абсолютно все лишнее, чтобы облегчить их. На «ланкастерах» установили дополнительные топливные баки и более мощные моторы. Специалисты-метеорологи следили за погодой, как зоркие ястребы, ловя малейшие признаки улучшения. Однако северные боги сделали им роскошный подарок, отмерив несколько тихих солнечных дней перед началом сезона зимних штормов, густых туманов, постоянных метелей и проливных холодных дождей. 29 октября метеорологи сообщили, что, по их мнению, небо над «Тирпицем» будет чистым. Эскадрилья взлетела. Когда самолеты прибыли к Тромсе, погода начала ухудшаться. Облака уже почти укрыли «Тирпиц», поэтому бомбардирам пришлось швырять 6-тонные бомбы сквозь пелену туч. Они вернулись в Шотландию, оставив «Тирпиц» на плаву.

Следующие 2 недели погода оставалась единственным союзником капитана 1 ранга Вебера, так как над Тромсе держались густые тучи. Наконец берлинские стратеги решили Дать одинокому линкору хоть какое-то прикрытие. Эскадрилья «мессершмиттов», которая сражалась в северной Финляндии, была переброшена на аэродром Бардуфосс, самый хороший аэродром вблизи Тромсе. Немецкие истребители были подготовлены к действиям 12 ноября 1944 года, как . раз в тот день, когда «ланкастеры» провели вторую атаку линкора. На сей раз британские бомбардировщики пересекли береговую черту Норвегии и вышли в атаку со стороны суши, то есть с совершенно неожиданного направления. Этот маневр создал у истребителей в Бардуфоссе впечатление, что налет нацелен на их аэродром. Поэтому вместо того чтобы прикрывать «Тирпиц», они собрались над собственной базой, ожидая появления бомбардировщиков. Капитан 1 ранга Вебер пришел в возбуждение, когда услышал шум моторов приближающихся «ланкастеров». Система постановки дымзавес, работавшая в Альтенфиорде, в Тромсе еще не была развернута, и небо над головой оставалось совершенно чистым. Он потребовал немедленно прислать истребители.

— Какой дьявол задерживает их там?! — спрашивал он.

Синий и белый флаги, предупреждающие о воздушном налете, взлетели на мачту «Тирпица». Матросы разбежались по боевым постам. Загрохотали зенитные орудия, выбрасывая раскаленную сталь навстречу приближающемся «ланкастерам». Небо испятнали клубки разрывов. Однако бомбардировщики, держась на высоте 4300 метров, прошли над якорной стоянкой линкора. Открылись створки бомболкжов, бомбардиры поймали линкор на перекрестие прицелов, и град 6-тонных бомб обрушился на неподвижный «Тирпиц». Первые 2 бомбы прошли мимо. Однако третья попала в цель, и летчики увидели ослепительную вспышку в средней части корабля. Вверх взлетел столб огня и стальных обломков. Еще одна бомба попала в кормовую башню, подбросив ее в воздух. Тяжелые стальные шары, на которых вращалась башня, полетели, словно шарики для пинг-понга. Их потом находили даже на улицах Тромсе. Густая туча дыма окутала корабль, но бомбы продолжали падать. При взрывах были видны огромные клубки пламени. Затем прогремел ужасный взрыв, когда сдетонировали артиллерийские погреба корабля. По воде растекся слой нефти, повсюду вспыхивали пожары. Корабль превратился в груду скрученной стали, извергающую клубы дыма. На залитых кровью палубах валялись изуродованные тела. Когда дым рассеялся, оказалось, что «Тирпиц» сильно.накренился на левый борт. Внизу, в отсеках, лавина посуды, скамеек, кресел, письменных столов, шкафов полетела по накренившимся палубам. С грохотом и лязгом срывались с болтов небольшие механизмы. Все эти груды дерева и металла наглухо блокировали коридоры и люки. Сотни офицеров и матросов оказались в ловушке. Десятки мертвых моряков плавали в холодной воде на спасательных жилетах в нескольких метрах от перевернувшегося линкора. Его исковерканные надстройки и сломанные мачты ушли вниз, открыв солнечному свету округлое красное брюхо. Затем из воды поднялись 3 огромных винта, и корабль осел на дно. Кучки матросов цеплялись за киль.

Но еще десятки моряков оказались в ловушке внутри корабля. Они испытали все ркасы смерти, когда темные отсеки начали переворачиваться. Вода, клокоча, медленно заполняла их. Одна группа моряков кое-как поползла вверх. Они протискивались через люки и сумели-таки пробиться в перевернутое машинное отделение. Здесь они вскарабкались к самому днищу и начали стучать молотками по корпусу. Через несколько минут они услышали ответный, стук снаружи. Теперь можно было ждать спасения. Но им пришлось провести еще 8 часов в темноте, вдыхая спертый воздух, пропитанный запахами разлившейся нефти и смерти. Внезапно струя искр полетела вниз из-под палубного настила, когда ацетиленовый факел прорезал листы обшивки. К 17.00 заживо погребенные снова вышли на свободу. Вторая группа, находившаяся в другом отсеке, была освобождена рано утром на следующий день. Еще 20 моряков утонули в затопленных отсеках. Они отчаянно стучали по корпусу, извещая о приближении смерти, спасатели лихорадочно резали одну переборку за другой, но проиграли эту гонку.

Капитан 1 ранга Вебер и почти 1400 человек его экипажа погибли вместе с «Тирпицем», последним германским линкором в Атлантике. Часть уцелевших моряков была переведена в армию, чтобы сражаться на суше. Для настоящего моряка это было ужасным позором. Но к этому времени уже 80% личного состава германского флота сражались на берегу. И лишь остатки продолжали воевать на подводных лодках и немногих уцелевших надводных кораблях.

В том же месяце столкнулись тяжелый крейсер «Принц Ойген» и легкий крейсер «Лейпциг». Оба крейсера проводили учебные плавания, на что их обрек приказ Гитлера. «Лейпциг» неудачно пересек курс тяжелого крейсера, и тот разрезал его практически пополам позади мостика. Оба корабля сумели вернуться в порт, где и простояли до конца войны.

Пока холодные зимние ветры свистели над Европой, железное кольцо армий союзников постепенно стягивалось вокруг тающей империи Гитлера. Последнее отчаянное контрнаступление немцев в Бельгии, названное Битвой за Бельгию, стало лебединой песней нацистской военной машины. В середине января 1945 года германский фронт покатился назад под сокрушительными ударами американской 3-й армии, солдаты которой прибыли в Европу только благодаря тому, что морская мощь расчистила им дорогу. 17 января русские захватили Варшаву, но произошло это через несколько месяцев после того, как они предали отважного польского генерала Т. Бур-Комаровского{29}.

В феврале начало закатываться и Восходящее Солнце. Американские морские пехотинцы обессмертили свои имена, подняв простреленный флаг на вершине горы Сурибати на острове Иводзима. С наступлением весны предзнаменования победы союзников становились все отчетливей. В марте генерал Паттон, как всегда обвешанный пистолетами, форсировал Рейн. Через месяц американские и советские солдаты встретились на Эльбе. Несчастный Петен был захвачен и отдан под суд. Обесчещенный Муссолини и его любовница Клара Петаччи были расстреляны в местечке Комо, после чего их трупы были повешены вверх ногами. 30 апреля 1945 года в своем бункере под рейхсканцелярией совершил самоубийство Адольф Гитлер. Вместе с ним ушла из жизни Ева Браун. Вечером того же дня гросс-адмирал Карл Дениц получил сообщение, что Гитлер назвал его своим преемником, обойдя толстого Геринга. Рейхсмаршал несколько дней назад попытался доказать сумасшествие Адольфа Гитлера, чтобы самому захватить пост рейхсканцлера. Этого человека, которого «Рейхсмарине» ненавидели чуть ли не больше союзников, Адольф Гитлер перед смертью снял с поста командующего «Люфтваффе» и приговорил к расстрелу. Но Геринг сумел спрятать свою жирную тушу где-то в развалинах Германии и был позднее схвачен союзниками.

1 мая 1945 года Дениц стал главнокомандующим всеми вооруженными силами Германского Рейха. Однако он пробыл на этом посту всего неделю. Берлин уже пал. Рано утром 7 апреля Дениц согласился на безоговорочную капитуляцию Германии. Но в течение этой последней недели он приказал всем оставшимся морских и сухопутным силам обеспечить эвакуацию миллионов немцев из Восточной Германии, чтобы спасти их от русского террора. Германия уже начала выползать из руин и праха, но другое кольцо огня и стали постепенно сужалось вокруг ее бывшего союзника — Японии. В августе на Хиросиму и Нагасаки обрушились атомные бомбы, и Японская империя склонилась перед неизбежностью.

От «Рейхсмарине», который существовал в 1939 году, сейчас остались только воспоминания. «Гнейзенау», тяжело поврежденный взрывом бомбы после прорыва через Ла-Манш, сейчас представлял собой просто плавучую баржу. Он был затоплен в порту Гдыня, чтобы заблокировать фарватер гавани, возвращенной полякам. Изуродованный, частично уже разобранный корпус стал сомнительным трофеем русских. «Адмирал Хиппер», трудно узнаваемый в причудливых черных и красных пятнах камуфляжной окраски, был под завязку нагружен сборочными узлами и запасными частями для подводных лодок. Он был затоплен в Киле вместе с множеством подводных лодок и тяжело поврежденным легким крейсером «Эмден». Два «карманных линкора» кончили не лучше. Оба были тяжело повреждены бомбами. «Адмирал Шеер» перевернулся в Киле, а «Лютцов» был затоплен в Свинемюнде. Обломки обоих кораблей пережили войну и были вместе с уцелевшими эсминцами, подводными лодками, миноносцами и вспомогательными судами разделены между победителями. Таким образом, к концу войны только 2 крупных корабля сохранили относительную боеспособность — тяжелый крейсер «Принц Ойген» и легкий крейсер «Нюрнберг». Это было все, что осталось от надводного флота «Рейхсмарине» после 5,5 лет войны. Но и над этими кораблями витал призрак неминуемой гибели. «Принц Ойген» действовал на Балтике, его артиллерия давала залп за залпом, пытаясь остановить продвижение Красной Армии. Дениц в это время получил приказ использовать все имеющиеся корабли, включая транспорты и даже подводные лодки, для эвакуации военных и гражданских лиц с побережья Балтики от русской угрозы. Затем было подписано прекращение огня. Дениц передал по радио приказ всем подводным лодкам, находящимся в море:

«Мои подводники!

Шесть лет войны остались у нас за плечами. Вы сражались, как львы. Подавляющее материальное превосходство загнало нас в угол, и продолжать сражаться стало невозможно. Непобежденные и незапятнанные, вы сложили свое оружие после героической неравной борьбы. С горечью мы будем вспоминать павших товарищей, которые подтвердили свою верность фюреру и Фатерланду собственной смертью. Товарищи! Сохраните ваш дух, с которым вы сражались так отважно, на долгие годы во имя Фатерланда. Да здравствует Германия!

Ваш гросс-адмирал»

В конце войны оба уцелевших крейсера нашли убежище в Копенгагене, где и были переданы Королевскому флоту. Из Копенгагена они в сопровождении британского крейсера перешли в Вильгельмсхафен. Капитан 1 ранга Гельмут Гисслер, который провел Брестскую эскадру через Ла-Манш всего 3 года назад, теперь стоял на мостике «Нюрнберга». Он стал последним германским командиром этого корабля. На рейде Вильгельмсхафена, откуда корабли должны были проследовать в плен, британские и, германские корабли расстались. Командир крейсера Его Величества «Дидона», понимавший чувства немецкого капитана, которому предстояло передать свой корабль победителям, поднял сигнал: «Auf Wiedersehen до лучших времен».

После раздела остатков германского флота между союзниками «Нюрнберг» был передан русским. Гисслер повел в Либаву корабль со смешанным германско-русским экипажем под флагом красного адмирала. Там он в последний раз салютовал своему крейсеру. В составе русского флота крейсер получил название «Адмирал Макаров» и является самым крупным кораблем бывшего германского флота, который плавает и по сей день{30}. «Принц Ойген» был передан Соединенным Штатам. Капитан 1 ранга Ганс Рейнике, который тоже участвовал в прорыве через Ла-Манш, привел его в Филадельфию. Американский экипаж перегнал крейсер на атолл Бикини, где он, в конце концов, был потоплен в ходе испытаний атомных бомб.

«Хорст Вессель», большой учебный парусный корабль, превратился в американский «Игл» и тоже ушел в Америку. Сейчас он используется для подготовки кадетов. Множество мелких кораблей германского флота выполняли разнообразные важные задания под руководством британских и американских властей. Они занимались подъемом затопленных кораблей, тралили мины, обеспечивали деятельность портов, уничтожали химические боеприпасы. Их немецкие экипажи делились на 2 категории: германская администрация минного траления и вспомогательная группа ВМФ (Marinedienstgruppen). По крайней мере 3 раза буксиры бывшего германского флота помогли американским кораблям, терпевшим бедствие: транспорту «Эдмунд Александер», который подорвался на мине в устье Везера; транспорту «Президент Тайлер», на котором сломался вал винта возле мыса Лендз-Энд; и транспорту «Морис Хиллкит», который едва не вылетел на мель в Норвегии.

Но пока люди постепенно расчищали военные завалы, в Нюрнберге разыгралась настоящая драма. 22 лидера нацистской Германии были отданы под суд. Эта книга не будет касаться тонкостей международной юриспруденции. Нюрнбергский трибунал завершил свою работу, и группа германских лидеров была осуждена. И вряд ли сегодня уже кто-то вспомнит, что приговоренный к смерти толстый Геринг успел принять цианистый калий, вместо того, чтобы «быть повешенным за шею и висеть, пока не умрет».

Нюрнбергский трибунал назвал развязывание агрессивной войны преступлением и потребовал привлечь к ответственности тех, кто был в этом повинен. Но международный Военный трибунал, который являлся специально созданной для этого легальной юридической машиной, уже имел исторические прецеденты. Мыслители и философы средних веков, особенно Фома Аквинский, не считали войну злом», как таковым. Они пытались провести различие между законной и незаконной войной. Великий голландский законовед XVII века Гуго Гроциус развил идеи своих средневековых предшественников. Он подчеркнул различие между справедливой и несправедливой войнами. Однако в период между эпохой Возрождения и наполеоновскими войнами это различие пропало в дыму и грохоте многочисленных сражений. Международные юристы приняли совершенно макиавеллевскую точку зрения на войну. Они заявляли, что война, как оборонительная, так и агрессивная, является законным инструментом национальной политики. Жуткое кровопролитие 1914-18 годов, когда воевали «все против всех», изменило это мнение. Несколько держав, видя колоссальные убытки, которые принес развал системы мировой торговли, решили поставить агрессивную войну вне закона. После этого была подписана серия договоров, начиная с Женевского протокола 1924 года, которые определили военную агрессию как международное преступление.

Обвинение в Нюрнберге состояло из 4 пунктов. Первый ставил подсудимым в вину заговор против мира, военные преступления и. преступления против человечности. Второй пункт обвинял нацистскую Германию в ведении агрессивной войны против остальных государств и нарушении законов ведения войны. Пункт третий обвинял нацистскую Германию в массовых убийствах, пытках, разрушениях в ходе ведения этих войн. Пункт четвертый ставил в вину подсудимым преступления против человечности, выразившиеся в преследованиях и убийствах по политическому, расовому и религиозному признакам.

Эрих Редер и Карл Дениц были оправданы по пункту 4, но были признаны виновными по трем остальным. Редер был признан виновным по всем 3 пунктам, Дениц был признан виновным по пунктам 2 и 3. Трибунал после долгих споров 1 октября 1946 года объявил приговор. Председатель суда сэр Джеффри Лоуренс огласил приговор. 12 человек были приговорены к смертной казни через повешение, в том числе Мартин Борман заочно. 3 человека были приговорены к пожизненному заключению, в том числе Эрих Редер. 2 человека получили 20 лет тюрьмы, 1 человек — 15 лет. Карл Дениц получил самый легкий приговор — 10 лет тюрьмы. Еще 3 человека были оправданы. Нюрнбергский трибунал снова извлек на свет старый как мир спор о различии между агрессивной и оборонительной войнами. Для морского историка, который рискует ступить на тонкий лед юридического анализа, такое различие является чисто академическим вопросом.

Таким образом, 2 бывших руководителя германского флота попали в мрачные стены тюрьмы Шпандау. Эрих Редер получил свой приговор не как нацист, а как германский морской офицер, который был приучен беспрекословно подчиняться приказам. И такой же строгой дисциплины он требовал от своих подчиненных. Во время суда в Нюрнберге и во время предыдущих допросов он утверждал, что решительно ничего не знал о бесчеловечных зверствах, которые творились в нацистских концлагерях, и какие-то отрывочные данные получил всего за 3 месяца до окончания войны. Весь образ его руководства ведением войны на море говорит за то, что Редер не стал бы лгать только ради спасения собственной шкуры. Обвинять его в преследованиях евреев, как остальную нацистскую шайку, было бы грубейшей несправедливостью. Его собственный племянник, который в годы войны жил за границей, был частично евреем. Редер с горькой откровенностью признался, что лично пытался спасти некоторые еврейские семьи, с которыми ранее был дружен{31}.

Его роль в нацистском заговоре, направленном на развязывание агрессивной войны была подтверждена судьями. Однако после своей отставки в 1943 году Редер попал под наблюдение гестапо. Он считал, что его телефон прослушивается, и он сам может стать жертвой Гейдриха. Ведь ранее, еще в 1928 году, Редер уволил этого морского офицера со службы за сексуальную связь с несовершеннолетней девушкой. И позднее Гейдрих стал одним из самых кровавых мясников Гиммлера{32}.

Бывший гросс-адмирал Редер был освобожден из тюрьмы Шпандау в 1955 году по причине плохого здоровья. Последние годы жизни он провел в тихих мечтаниях. Однако часть его бывших противников в годы Второй Мировой войны затеяла смертельную игры в международные шахматы с бывшими союзниками — русскими.

К чести Карла Деница следует сказать, что он сохранил в конце войны архивы германского ВМФ. Дениц считал, что флоту нечего скрывать. Его мрачная репутация была в основном порождена знаменитым «Приказом о «Лаконии» (Nicbtrettungsbefebl) от 17 сентября 1942 года. Он был истолкован как хладнокровный приказ расстреливать моряков, спасшихся с потопленных кораблей. Чтобы понять, что это был за приказ, и почему он появился, необходимо вернуться назад, в третий год войны, когда по залитым кровью просторам Атлантики рыскали волчьи стаи германских субмарин.

12 сентября капитан-лейтенант Хартенштейн, командир U-156, патрулировал примерено в 250 милях северо-восточ-нее острова Вознесения. Вечером он заметил британский вооруженный войсковой транспорт «Лакония» (19695 тонн). У него на борту находились британские солдаты, гражданские лица, женщины, дети и большое количество итальянских пленных, захваченных в Северной Африке. Хартенштейн атаковал траснпорт и выпустил 2 торпеды. «Лакония» начала тонуть. Были спущены спасательные шлюпки, масса людей попрыгала в воду. Хартенштейн подошел ближе к своей жертве.

Через несколько минут он поднялся на поверхность и услышал крики людей, пытающихся удержаться на воде. Он немедленно вызвал на палубу всю команду лодки и подошел еще ближе к тонущему судну, после чего начал подбирать спасшихся. Из перехваченного сигнала SOS он узнал название судна. В 1.25, когда «Лакония» уже скрылась под водой, он послал сообщение в штаб подводных сил:

«Потоплен Хартенштейном. Британский корабль «Лакония» в квадрате 7721, к несчастью вместе с 1500 итальянских пленных. К настоящему моменту спас 90. Требую указаний».

Деница подняли с постели в 3.45, и он сразу послал радиограмму:

«Группе «Полярный медведь»: Шахту, Вюрдеманну и Виламовицу немедленно следовать полным ходом к Хартенштейну, квадрат 7721».

Через 15 минут он запросил Хартенштейна:

«Использовало судно радио? Спасшиеся в шлюпках или на плотах? Радируйте детали потопления».

Хартенштейн ответил:

«Судно точно передало свою позицию по радио. Имею на борту 173 человека, из которых 21 англичанин. Примерно 100 человек плавают рядом на личных спасательных средствах. Предложите дипломатический нейтралитет района. Перехвачена радиограмма находящегося недалеко парохода. Хартенштейн».

В 6.00, когда над морем поднялось солнце, Хартенштейн передал открытым текстом по радио на волнах 25 и 600 метров{33}:

«Всем судам, которые могут помочь спасти терпящий бедствие экипаж «Лаконии». Я не атакую вас, если сам не буду атакован кораблями или самолетами. Я подобрал 193 человека.

Командир германской подводной лодки»

Немного позднее появились U-506 и U-507, получившие приказ Деница. Они присоединились к Хартенштейну, занимавшемуся спасательными работами. Германские лодки собрали разбросанные спасательные шлюпки и помогли британским и итальянским офицерам, женщинам и детям забраться в них. Всего они подобрали около 1500 человек, которые разместились в страшно переполненных шлюпках и на спасательных плотах. Несколько шлюпок имели парусный рангоут. Часть шлюпок при спуске набрала много воды, и сейчас они раскачивались, как бельевые корыта. Немцы подтащили их к борту подводных лодок и откачали воду.

Тем временем Дениц предупредил командиров подводных лодок, чтобы они соблюдали особую осторожность в отношении вражеских самолетов и надводных кораблей. Он разрешил принять на борт только такое количество людей, которое не ухудшит маневренности лодок под водой. Одновременно штаб подводных сил, находящийся в Париже, обратился к правительству Виши с просьбой послать из Дакара крейсер и несколько шлюпов, чтобы они подобрали спасшихся. Была выбрана точка встречи, и германские лодки пошли на север, оставив позади плавающие обломки «Лаконии». Хартенштейн шел первым, буксируя за собой караван из 4 нагруженных до предела шлюпок. Лодки медленно продвигались против встречной волны. Однажды ночью 16 сентября лопнул буксировочный конец, и Хартенштейну пришлось несколько часов собирать потерявшиеся шлюпки.

А на утро произошел неприятный инцидент. U-156 находилась в 200 милях северо-восточнее острова Вознесения, когда наблюдатель заметил патрульный бомбардировщик. Хартенштейн немедленно развернул двухметровый флаг Красного Креста на рубке и передал по-радио открытым тестом:

«Откуда?»

Чуть позднее:

«Имеются ли поблизости корабли?»

Ответа не последовало. Самолет пролетел на северо-запад и исчез. Через 30 минут прилетел еще один такой же самолет и начал кружить над лодкой, временами спускаясь до высоты 100 метров. Он пролетел над носом лодки и сбросил 2 бомбы.

— Отдать швартовы! — закричал Хартенштейн.

Самолет вернулся и сбросил еще одну бомбу, которая взорвалась глубоко в воде и опрокинула одну из шлюпок. Десятки людей оказались в воде. Четвертая бомба упала довольно далеко. После этого самолет набрал высоту и исчез. Потом он вернулся и сбросил на U-156 еще 2 бомбы. Они взорвались почти прямо под рубкой лодки, подняв большое облако брызг. Флаг Красного Креста был сорван, а лодка завертелась, как щепка в водовороте. Зенитный перископ, петля приемника радарного излучения и гидрофоны были повреждены. Однако лодка осталась цела и разозленный и разочарованный Хартенштейн увел ее под воду.

Позднее все, спасшиеся с «Лаконии», были подобраны, и этот печальный инцидент был занесен в анналы истории. Однако прежде чем войти в историю, Хартенштейн сообщил о бомбардировке Деницу. Командующий подводными силами немедленно запретил всем командирам подводных лодок пользоваться флагом Красного Креста в качестве международного сигнала. Он также указал, что не следует ждать от противника никакого снисхождения по отношению к лодкам, занятым спасательными работами. 17 сентября Дениц издал свой «Приказ о «Лаконии» в котором запрещал командирам подводных лодок впредь подбирать людей с потопленных кораблей, исключая капитанов и механиков, которые рассматривались как военнопленные.

Положение Деница еще более осложнил командир 5-й флотилии подводных лодок корветтен-капитан Карл Меле, мрачный человек, который пересидел на берегу и потерял всякую связь с морем. Он по-своему интерпретировал этот приказ, дав командирам лодок своей флотилии инструкцию расстреливать спасшихся из пулеметов. В апреле 1944 года произошел такой инцидент. Командир U-852, капитан-лейтенант Гейнц Экк, потопил у восточных берегов Африки греческий пароход «Пелей». О присутствии лодки в этом районе никто не знал, и Экк принял меры, чтобы уничтожить свидетелей. Его нежелание проводить различие между плавающими обломками и живыми людьми стало причиной суда после войны. Британский суд вынес Экку справедливый приговор, и он был казнен.

Но это проявление бесчеловечности, равно как еще несколько отдельных случаев в ходе долгой и жестокой войны, не являются характерными для поведения германских подводников. Не следует думать что все командиры лодок были такими же благородными, как Хартенштейн, хотя многие спасали людей с потопленных судов. Однако никто из них не был злодеем, смеявшимся при виде гибели людей. Военная пропаганда сеет ненависть и калечит саму природу человека.

Во время заседаний Нюрнбергского трибунала многие подводники прибыли, чтобы выступить в защиту Деница. Одним из них был капитан 1 ранга Винтер, бывший командир 1-й флотилии подводных лодок. Он подготовил письмо, которое подписали многие командиры лодок. Бывшие офицеры призывали суд следовать велениям «человеческой и воинской совести». В письме говорилось, что гросс-адмирал Дениц никогда не отдавал приказа убивать моряков с торпедированных судов. Он только приказал командирам лодок после атаки оставаться под водой, чтобы уклониться от вражеских противолодочных сил. «В течение 5 лет самой жестокой войны мы узнали, что за человек Дениц. Никогда он не требовал от нас чего-то бесчестного»{34}. Международный Военный Трибунал оправдал Деница по пункту 4 обвинений, но подтвердил обвинения в преступлениях против человечности.

1 октября 1946 года, после того, как Геринг и еще несколько высших нацистов были приговорены к смерти, перед Нюрнбергским трибуналом предстал Карл Дениц. Он узнал, что приговорен к 10-летнему заключению в тюрьме Шпандау. Через минуту человек, который потерял в этой морской войне обоих сыновей, снял наушники и покинул зал под стражей.

Германский флот скончался, вместе с ним ушли в прошлое и герои той эпохи. От них остались только имена — Прин и Лангсдорф, Лютьенс и Бей, Крюдер и Вебер. Он сверкнули на мгновение ярким солнечным светом и пропали, уйдя в сумерки морских богов.