Содержание
«Военная Литература»
Исследования

Глава 7.

Отчаянный прорыв

«Тяжелый град, и снег, и мокрый гной
Пронизывают воздух непроглядный…
Трехзевый Цербер, хищный и громадный,
Собачьим лаем лает на народ,
Который вязнет в этой топи смрадной».

Данте

Крейсер «Принц Ойген» легко ушел от неуклюжего «Рэмиллеса» и обошел с юга британские патрули. Он заправился в море с бывшего норвежского танкера «Кроссфонн», который сейчас являлся судном снабжения германского флота «Шпихерн». А потом, словно одинокий сирота, только что потерявший могучего защитника, германский крейсер начал искать убежище. Он повернул на восток и направился к берегам Франции. Вечером 1 июня он прибыл в Брест, где уже стояли «Шарнхорст» и «Гнейзенау».

Капитан 1 ранга Бринкманн успешно выскользнул из раскинутых англичанами сетей, но это не принесло облегчения расстроенному Редеру. Гибель «Бисмарка» давила на гросс-адмирала тяжелым грузом. Он тяжело переживал гибель своего старого товарища Лютьенса. Он также жалел о потере корабля. Да, немцы в бою проявили такую незаурядную отвагу, что после окончания боя адмирал Тови салютовал им. Но ведь он победил. А Редеру приходилось думать о следующем совещании с Гитлером по морским вопросам, которое предстояло в Бергхофе. Адмирал был совершенно уверен, что гибель «Бисмарка» по-слркит предлогом для яростных нападок на флот. Он оказался прав.

Совещание было проведено 6 июня 1941 года. Редер обрисовал ход операции, использовав факты из бортового журнала «Принца Ойгена» и донесения, которые Лютьенс отправил в штаб группы «Запад».

— Почему Лютьенс не повернул назад, потопив «Худ»? — проворчал Гитлер.

— Возвращение через Датский пролив в тот момент было гораздо более опасным, мой фюрер. «Бисмарк» немедленно подвергся бы атакам вражеской авиации и кораблей. Прорыв на просторы Атлантики мог позволить «Бисмарку» встретиться с нашими танкерами, навести корабли противника на завесы подводных лодок, и давал Лютьенсу шанс оторваться от преследователей,- ответил Редер.- Несомненно, адмирал учитывал все это.

— Все это, конечно, так,- согласился Гитлер.- Но почему это не сработало? У меня также имеется вопрос относительно действий штаба группы «Запад», гросс-адмирал. Почему командующий флотом не посоветовал Лютьенсу отойти подальше в океан?

Редер ощутил цинизм в словах Гитлера и понял, что теряет почву под ногами. Он попытался объяснить:

— Лютьенсу следовало любой ценой оторваться от преследующих его крейсеров.

— Хорошо,- нетерпеливо зарычал Гитлер,- я готов согласиться, что ваш драгоценный Лютьенс не был в состоянии улучшить свое положение, избрав другой план действий». Но тогда почему он не использовал свою огневую мощь, чтобы уничтожить «Принс оф Уэлс», даже если бы это означало битву насмерть? В этом случае счет был бы два к одному в нашу пользу. Что вы скажете на это, гросс-адмирал?

— Я почтительно напоминаю моему фюреру, что бой прервал командир «Принц Уэльский», а не Лютьенс. «Бисмарк», получив попадание, уже не имел достаточно большой скорости, чтобы догнать удирающий британский линкор.

Редер понимал, что командовать кораблем можно только с его мостика, а не из мягкого кресла в береговом штабе. Однако его попытка защитить покойного адмирала не поколебала уверенности Гитлера, что Лютьенс совершил несколько роковых тактических ошибок. Так и завершилось совещание в Бергхофе. Невысказанные нюансы были скрыты за официальными фразами и так и остались невысказанными. Но это совещание имело далеко идущие последствия. Именно после него начались столкновения профессионального моряка Редера и дилетанта Гитлера{21}.

Во второй половине 1941 года пламя войны охватило новые районы земного шара. Бои теперь велись на новых морях и островах. Недолгий медовый месяц между Германией и Россией сменился периодом напряженных отношений. 18 декабря 1940 года Гитлер подписывает директиву, которая предусматривает разгром Советского Союза в ходе скоротечной кампании. Эта «Директива 21» получила название в честь рыжебородого императора династии Гогенштауфенов и гораздо более известна под именем «План «Барбаросса». Роль флота в операции «Барбаросса» была ограниченной. Он должен был «в ходе восточной кампании неизменно действовать против Англии». Перед Редером были поставлены ограниченные пассивные задачи: помешать бегству русских кораблей в шведские порты на Балтике и вытралить минные заграждения, которые поставит Сталин. 21 июня граф Фридрих Вернер фон дер Шуленбург, германский посол в России, получил радиограмму от министра иностранных дел Рейха. Она предписывала сжечь все секретные документы и уничтожить радиопередатчик. На следующий день, в годовщину разрыва Наполеона с императором Александром I в 1812 году, Гитлер начал гигантское вторжение в Россию, вообразив себя новым крестоносцем, сражающимся с красной опасностью. Соединенные Штаты и Великобритания сразу предложили свою помощь Сталину, как только пламя блицкрига заполыхало на русских границах{22}. Немецкие армии при поддержке танков и самолетов ринулись через бывшие балтийские республики и защитный коридор на землях восточной Польши, которые Сталин заполучил при пятом разделе этой несчастной страны. После этого немцы глубоко вторглись на территорию собственно России. Менее чем через 4 недели после начала войны германские генералы уже видели в бинокли Смоленск. Но центральная группа войск германской армии задержалась в сотне километров от Москвы. В это время ее южный фланг захватил Харьков и вышел к Ростову, в устье реки Дон{23}. Украина, с ее промышленностью и развитым сельским хозяйством, попала в руки немцев. Северная группа войск стояла у ворот Ленинграда.

В августе старый немощный Петен пообещал полную поддержку Германии со стороны Франции. Рузвельт и Черчилль согласовали свои цели в этой войне, обнародовав Атлантическую хартию. В начале октября германская армия возобновила свое наступление на Москву. Гитлер с наполеоновским апломбом громогласно заявил, что Россия разгромлена и больше никогда не поднимется вновь. В конце ноября, через 4 месяца после того как Рузвельт заморозил японские капиталы в Соединенных Штатах, японские послы Курусу и Номуpa зачитали государственному секретарю Корделлу Хэллу предложения по урегулированию американо-японских разногласий. Они все еще читали эту бумагу, когда капитан 1 ранга Мицуо Футида повел на взлет свой бомбардировщик{24}.

На мачте авианосца «Акаги», с которого взлетел Футида, развевался тот самый флаг «Z», который был поднят на броненосце «Микаса» много лет назад перед началом Цусимского сражения. Подобно хищным коршунам японские самолеты промчались над горой Дайамонд-Хед и сбросили бомбы на аэродромы Хикэм и Уилер. Они обстреляли стоящие на земле самолеты, а корабли в гавани Перл-Харбора подверглись атаке торпедоносцев. В считанные минуты солнечное воскресное утро на Гавайях превратилось в кошмарный ад, полный страданий и смерти. Разгромленный американский флот лежал, на дне гавани. Его корабли превратились в искореженные груды пылающего железа, политые кровью моряков.

Потопление «Бисмарка» более чем на 6 месяцев облегчило нагрузку на Королевский Флот в Атлантике. Но как только восточный горизонт затянули тучи войны, британские корабли были немедленно отправлены на Тихий океан. Они прибыли в Сингапур 9 декабря 1941 года, когда Америка и Англия объявили войну Японии. Одним из этих кораблей был линкор «Принц Уэльский», уже исправивший повреждения после едва не закончившейся катастрофой встречи с эскадрой Лютьенса. Вторым был линейный крейсер «Рипалс», который тоже участвовал в охоте за германским линкором. Но 10 декабря, во время рейда в Южно-Китайском море с целью перехватить японские корабли с десантом, эти линкоры сами были атакованы и потоплены японской авиацией.

На следующий день Гитлер и Муссолини швырнули перчатку к ногам Соединенных Штатов. Конгресс принял вызов. Теперь война стала действительно мировой. В нее были вовлечены абсолютно все крупные державы.

Вернемся, однако, к действиям германского флота. В 1941 году подводные лодки Карла Деница потопили 417 торговых судов союзников». В порт не вернулись 35 германских субмарин. После потопления «Пингвина» у Германии в океане еще осталось 3 вспомогательных крейсера — НК-16 («Атлантис»), НК-41 («Корморан») и НК-45 («Комет»). 22 ноября «Атлантис» был потоплен тяжелым крейсером «Девоншир». Еще 19 ноября «Корморан» был потоплен австралийским легким крейсером «Сидней» после жестокой артиллерийской дуэли. Но эта победа для австралийского корабля оказалась поистине пирровой. Сам крейсер получил столь тяжелые повреждения, что тоже затонул, причем со всем экипажем. «Орион» (НК-36) в сопровождении самолетов, подводных лодок и эсминцев 23 августа благополучно прибыл в устье Жиронды после 510 дней, проведенных в море. Другой рейдер, «Тор» (НК-10), проведя в море почти год, прибыл в гавань Гамбурга 30 апреля. Через 7 месяцев он покинул Киль и вышел в свое второе плавание. Однако закончилось оно печально. Примерно через год «Тор» погиб в гавани Иокогамы от случайного взрыва. К концу 1941 года общими усилиями рейдеры уничтожили почти 343000 тонн торговых судов союзников.

Эти сухие цифры Гитлер мог понять. Рейдеры и подводные лодки действовали без лишнего шума. Однако их воздействие на морские линии снабжения Великобритании было гораздо большим, чем ущерб от их гибели. Все это, вместе с постоянным страхом Гитлера перед морем, привело его к тому, что он полностью разуверился в тяжелых кораблях Редера. Но в конце 1941 года целая серия упорных слухов заставила ею временно изменить свою точку зрения. Германские армии прочно завязли в российских снегах, и конец этой кампании ушел в неопределенное будущее. Давно обсуждавшаяся перспектива высадки в Англии окончательно была положена под сукно. Несмотря на яростные атаки германских подводных лодок и самолетов против конвоев союзников, Гитлер видел, что в Великобританию поступает все более мощный поток военных грузов. В то же самое время многие германские суда снабжения, которые поддерживали действия германских подводных лодок и рейдеров, были постепенно уничтожены британским флотом. Британские солдаты разгромили противника в Ливии и Абиссинии. Западный Вал получил несколько болезненных ударов во время рейдов британских коммандос на берега Европейского континента. Несколько рейдов были проведены в Норвегии. Эти смелые атаки в приполярной Скандинавии заставили Гитлера поверить, что готовится высадка в Норвегии. Если бы это случилось, то, по мнению Гитлера, Швеция немедленно присоединилась к России, наступающей с востока. Это позволит ей соединиться с армиями союзников, наступающими с запада. И тогда весь Восточный фронт рухнет. Гитлер не желал отводить войска из России, чтобы отразить мифическую угрозу высадки в Норвегии, поэтому он решил разгромить десант силами флота и авиации. Для него Норвегия стала полем судьбы.

Переброска частей «Люфтваффе» на аэродромы Норвегии была делом относительно простым. 16 января 1942 года новый линкор «Тирпиц» был отправлен из Вильгельмсхафена в Тронхейм, что тоже не вызвало никаких сложностей. Но «Шарнхорст», «Гнейзенау» и тяжелый крейсер «Принц Ойген» превратились в настоящую головную боль. Их выход из Бреста будет обнаружен противником почти немедленно. Британские флот и авиация набросятся, как голодные тигры, на такой лакомый кусок. Англичане не упустят возможность нанести удар германской морской мощи.

Пребывание этих кораблей в Бресте имело свою пользу. Они связывали часть сил британского флота. Подобно жертвенным животным, они притягивали на себя постоянные воздушные атаки, избавляя, таким образом, германские города от ударов вражеских бомбардировщиков. Гросс-адмирал Редер намеревался оставить их во французском порту потому, что они там были относительно неплохо защищены. Порт был окружен десятками зенитных орудий. Сами корабли были укрыты огромными камуфляжными сетями, растянутыми на надстройках. Когда вражеские самолеты показывались над Ла-Маншем, сотни постов постановки дым-завес начинали извергать клубы едкого дыма, который совершенно скрывал военно-морскую базу. Кроме того, постоянные промахи британских летчиков делали пребывание германских кораблей в Бресте относительно спокойным. За предыдущие 7 месяцев англичане сбросили более 4000 тонн бомб на укрытую дымзавесами базу, но при этом не добились ни единого попадания.

Если бы Редера вынудили что-то сделать с этими кораблями, то он предпочел бы отправить их в Атлантику для удара по торговым судам. Однако даже эта операция теперь выглядела рискованной. Корабли слишком долго простояли в базе без дела, экипажи все это время просто прохлаждались. Они полностью растеряли боеготовность. Истерическая увлеченность Гитлера «полем судьбы» и его страхи вынудили Редера принять план, с которым сам гросс-адмирал был решительно не согласен. Большинство германских адмиралов также не видели оснований для каких-либо беспокойств относительно Норвегии. Но Гитлер с упрямством маньяка твердил, что англичане вот-вот высадятся там.

— Совершенно ясно, что британские бомбардировщики не будут продолжать бесконечно промахиваться во время ежедневных налетов. Ситуация напоминает мне раковую опухоль. Пациент обречен, если только не будет проведена операция. Уход наших кораблей из Бреста и будет такой операцией. Нужно попытаться! — кричал он.

— Но все северные воды надежно контролируются британским флотом,- возразил Редер.

— Тогда корабли должны прорваться через Ла-Манш!

— Через Ла-Манш, мой фюрер? — поразился Редер.

— А почему бы нет, господин гросс-адмирал? Факторнеожиданности будет на нашей стороне. Вы сами отличнознаете, что англичане не способны принимать быстрые решения.

— Но это может закончиться катастрофой.

— Не вижу почему,- ответил Гитлер.- Корабли должны выйти. Детали плана оставляю на ваше усмотрение.

На это возразить уже было нечего. Редер смирился с неизбежным, вернулся в свой штаб и начал рассматривать карты Атлантического океана. Существовали два маршрута, которые могла выбрать брестская эскадра. Первый вел на запад, через район гибели «Бисмарка». Петля длиной 3000 миль вела, через Северную Атлантику к Датскому проливу и оттуда на восток к Норвежскому морю. Это был очень рискованный окольный путь, вдалеке от спасительных крыльев «Люфтваффе». Зато британские крейсера кружили в Атлантике подобно бдительным ястребам. Как только германские корабли будут замечены, немедленно из Скапа-Флоу выйдут 3 британских линкора и 2 авианосца, которые постараются покончить с германской эскадрой. Трагический конец «Бисмарка» был свеж в памяти Редера, и он отказался от длинного пути сквозь северные туманы.

Другой путь имел протяженность всего 600 миль. Зато он проходил через засыпанный минами Ла-Манш, протискивался через бутылочное горлышко Дуврского пролива и заканчивался в Северном море. На первый взгляд, попытка использовать его выглядела форменным самоубийством, так как в этих водах уже мною столетий господствовал британский флот. Такой поход можно было сравнить только с попыткой пробраться через клетку с голодными львами. Кроме встречи с военными кораблями и эскадрильями торпедоносцев, которые англичане могли собрать очень быстро, немецкая эскадра должна была пройти под огнем дальнобойных береговых батарей.

Много часов Эрих Редер ломал голову над этой проблемой, взвешивая преимущества различных вариантов и вероятный риск при этом. В конце концов, он решил согласиться с прорывом эскадры через Ла-Манш прямо под носом у британского льва. Однако успех этой фантастической операции мог принести только один фактор — полная внезапность. Редер проработал предварительный план операции, получив- шей название «Цербер», по имени трехглавого пса с драконом вместо хвоста, который сторожил вход в подземное царство древнегреческих легенд. Командовать эскадрой в ходе этой операции должен был вице-адмирал Отто Цилиакс. 12 января 1942 года Редер представил план операции Гитлеру на совещании с высшим командованием Вермахта.

Остановив свой выбор на Цилиаксе, Редер нашел наилучшую возможную кандидатуру для проведения операции «Цербер». Это был смелый, умный, настойчивый и прямой человек. Его приказы были краткими и твердыми и, после того, как были отданы, уже не менялись. В отличии от Лютьенса, Цилиакс охотно советовался с офицерами штаба, обсуждал с ними оперативные приказы. Он редко выказывал личные пристрастия и неприязнь. Но один тип офицера с ним не мог ужиться — это так называемый «Jasager», «Да-человек». Цилиакс ненавидел показуху, что для адмирала германского флота, где еще силен был дух надраенной до блеска медяшки, царивший в Императорском флоте, было совершенно нетипично. Он не раз демонстрировал свою независимость. На мостике в море он не носил традиционный темный китель с голубыми отворотами, а предпочитал длинную серую кожаную куртку, которую носили командиры подводных лодок. Ее золотые пуговицы и нашивки от воздействия соленых брызг давно стали зелеными. Цилиакс любил поболтать за стаканом шнапса. И если пытаться найти у него слабости, то можно вспомнить лишь одну. Адмирал любил вкусно поесть. И потому он всегда следил за качеством еды на своих кораблях.

Цилиакс принял это приказание без лишних церемоний. Прямо на совещании, не откладывая дела в долгий ящик, он выдвинул свои требования.

— До начала операции передвижения кораблей должны быть сведены к минимуму,- сказал адмирал.- Мы также должны полностью использовать элемент внезапности и покинуть Брест глухой ночью, хотя это будет означать, что нам придется проходить Дуврский пролив днем. Мы должны проскочить его раньше, чем англичане сумеют организовать ата- ку. Но самое важное,- он повернулся к генералу авиации Ешоннеку, — мы должны иметь сильное истребительное прикрытие от рассвета и до заката.

Он имел серьезные основания сделать особый упор на последнем условии. «Люфтваффе» никогда не горели желанием работать вместе с флотом, и Геринг никогда не делал секрета из своего пренебрежительного отношения к германскому флоту. Однажды он уже сделал попытку убедить Гитлера передать флотские запасы нефти ВВС. Его нападки на германские военно-морские силы вынуждали Редера вести войну на два фронта — с одной стороны, против англичан, с другой — против германских ВВС. К счастью для Цилиакса, Гитлер принял во внимание требования флота при проведении операции «Цербер». Он прямо приказал Ешоннеку обеспечить требуемое воздушное прикрытие. Остальное обеспечение — навигация и траление — были исключительно флотскими проблемами.

Вернувшись на свой флагманский корабль «Шарнхорст», Цилиакс вызвал офицеров штаба и командиров 3 кораблей. Буквально несколькими словами он передал им детали совещания.

— Мой штурман проложит курс, а штаб группы «Запад» в Париже обеспечит траление фарватера в Ла-Манше от вражеских мин. Высота прилива и продолжительность ночи определят точную дату выхода, вероятнее всего, это произойдет в середине февраля. Я проинформирую вас позднее о принятом решении. А до тех пор вы не должны обсуждать эту операцию ни с кем. Вражеские агенты в Бресте имеют очень большие уши. Пока это все.

Задача определения курса эскадры от Бреста до Северного моря легла на плечи капитана 1 ранга Гисслера, флагманского штурмана адмирала Цилиакса. Чтобы не вызвать лишних подозрений у своих подчиненных, Гисслер затребовал карты французского побережья, севернее и южнее Бреста. Получив их, он дал задание нанести на карты мельчайшие детали навигационной обстановки — направление и силу течений, все известные минные поля. Тем временем командующий тральными силами германского флота контр-адмирал Фридрих Руте прочертил самый короткий и самый безопасный путь для эскадры. В штабе группы «Запад» в Париже были подготовлены секретные карты и отправлены капитану 1 ранга Гисслеру, который внимательно изучил их, запершись в своей каюте. Извилистая линия курса состояла из более чем 20 отрезков. Она огибала французское побережье возле Шербура, проходила через предательское мелководье к югу от Ла-Манша, снова приближалась к берегам Франции возле Кале, огибала голландское побережье и выскальзывала на просторы Северного моря.

Следующей задачей Руте была расчистка этого маршрута от мин. Это была очень тяжелая работа. Из-за повышенной секретности операции, Руге был вынужден скрывать истинные цели операции «Цербер» даже от собственных офицеров. Командиры тральщиков знали ничуть не больше, чем британские агенты, засевшие вдоль всего европейского побережья. Систематическая очистка пути от Ла-Манша в Северное море могла рассекретить операцию. Но имелся другой вариант.

Немцы проводили разрозненные тральные операции с самого начала войны. Эти действия, так как они не представляли непосредственной угрозы для англичан, Королевский флот считал неизбежными военными издержками. Поэтому в прибрежных водах велась бесконечная игра в кошки-мышки. Англичане ставили мины, а немцы их тралили. Учитывая это, Руге разделил линию курса, проложенную Гисслером, на множество отрезков, каждый из которых тралился независимо. Руге надеялся, что его тральщики, траулеры, дрифтеры и про-рыватели заграждений, работая в разное время на разных участках маршрута, не создадут у англичан впечатления, что меняется общая ситуация в Ла-Манше.

Командиры тральщиков день за днем выходили из портов, день за днем тралили участки, которые, казалось бы, никак между собой связаны не были. Перед Руге встала нелегкая задача: изобрести хоть какое-то правдоподобное объяснение внешне бессмысленным действиям. Однако он требовал точного выполнения приказов, и, несмотря на сильное волнение, морозы, густой туман, тральщики ежедневно ставили параваны и тралили мину за миной. Завершив очистку своего сектора, они отмечали фарватер буями и плавучими огнями. Но Руге не смог одинаково хорошо отметить протраленный фарватер по всей его длине, так как чрезмерный расход буев со складов во Франции мог вызвать подозрения. Он решил эту проблему просто. Он начал направлять катерные тральщики в Ла-Манш, где они должны были изображать плавучие маяки. Эти регулярные странствия в тумане и изображение из себя буев вызывали недоумение капитанов, которые не подозревали об истинной цели тренировок. Они даже решили, что тяготы военного времени повлияли на адмирала и тот немного тронулся умом.

Все эти, внешне не связанные между собой донесения о работе тральщиков поступали в штаб тральных сил в Париж. Каждый протраленный участок фарватера отмечался красным карандашом на большой оперативной карте. Вскоре красные штрихи слились в сплошную линию, связывающую Брест с Вильгельмсхафеном.

Но, несмотря на все предосторожности Руге, ему не удалось полностью одурачить англичан. Они решили усилить свои минные заграждения в Дуврском проливе на случай, если немцы окажутся достаточно безумны, чтобы попытаться прорваться через Ла-Манш. Бомбардировочное командование провело серию минных постановок у Фризских островов. Минные заградители «Мэнксмен» и «Уэлшмен», работая 14 ночей подряд, поставили у северного побережья Франции большое количество обычных контактных мин. После этого за работу взялся заградитель «Пловер», который присматривал за центральной частью Дуврского заграждения. Он поставил заграждение из якорных магнитных мин прямо поперек запланированного курса германской эскадры. Если бы все эти постановки остались незамеченным, то операция «Церберус» могла закончиться катастрофой, едва начавшись. Но в конце января большой германский эсминец «Бруно Хейнеманн», один из кораблей, которые должны были сопровождать линкоры во время прорыва через Ла-Манш, подорвался на заграждении «Пловера», когда шел из Бреста в Германию. Вода бурным потоком хлынула в огромную пробоину, и эсминец затонул в считанные минуты. Его гибель раскрыла координаты нового минного поля. В течение ближайших дней германские тральщики уничтожили более 30 мин. Еще одно минное поле было обнаружено в районе Берк-сюр-Мер на северном побережье Франции. Его тщательно обставили вехами.

Тем временем, адмирал Цилиакс назначил выход на ночь 11 февраля. Даже сообщение о свежем минном заграждении возле Лувра не заставило его изменить решение. Но все-таки существовала опасность, что англичане разгадают его намерения. Поэтому он предпринял целую серию отвлекающих маневров.

Прежде всего, он заказал комплект тропического обмундирования и пробковых шлемов для экипажей кораблей. Французских промышленников попросили хранить этот заказ в секрете, превосходно зная, что они поступят как раз наоборот. Через несколько дней во всех забегаловках Бреста знали, что германская эскадра готовится к походе в тропики. Чтобы подбросить новых дровишек в костер слухов, адмирал потребовал доставить несколько бочек смазочного масла для корабельных машин. Когда они прибыли, на железнодорожной станции любой зевака мог прочитать крупные надписи «колониальная смазка». Французский флот использовал такое масло в тропических водах. С большой помпой эти бочки были сняты с платформ, погружены на грузовики и на виду у всего города доставлены в порт. Затем Цилиакс отправил директиву своим 2 кораблям, эсминцам и вспомогательным кораблям, которые должны были участвовать в операции «Цербер»:

«Развести пары после заката 11 февраля. Провести практическое плавание и учебные стрельбы между Ла-Паллисом и Сен-Назером. Вернуться в Брест 12 февраля».

Он переправил копию этого секретного приказа французской портовой администрации, потребовав от нее обеспечить суда для буксировки мишеней и буксиры, чтобы обеспечить выход крупных кораблей из порта и их возвращение. Наконец, он объявил, что часть старших офицеров эскадры 12 февраля может отправиться на охоту в лес Рамбуйе. Запись желающих будет вести штаб адмирала. Ничего не подозревающие офицеры обрадовались возможности выскочить на пару дней из опостылевшего Бреста и приняли это сомнительное приглашение с огромным энтузиазмом.

Во второй половине дня 11 февраля вице-адмирал Цилиакс вместе с офицерами штаба в последний раз проверил подготовку к операции. Для сопровождения линкоров через Ла-Манш имелись 6 эсминцев. Воздушное прикрытие должно было появиться на следующее утро. 16 истребителей должны были встретить корабли возле Шербура и оставаться с эскадрой, пока их не сменит следующая группа истребителей, уже стоящая на аэродромах в готовности к взлету. Когда тяжелые корабли повернут на север, остальные самолеты, собранные со всего побережья, должны будут взлетать с интервалом в полчаса, чтобы обеспечить максимальное прикрытие кораблей во время прохождения самой узкой части пролива вблизи от английских берегов. «Люфтваффе» на время забыли свою гордость и выделили в распоряжение брестской эскадры более 250 самолетов. К Цилиаксу прибыл полковник авиации Ибель, который должен был руководить действиями истребителей с мостика «Шарнхорста».

— Все готово,- сказал адмирал.- Мы выходим сегодня ночью, как и планировалось. Некоторые из вас снимают квартиры на берегу. Извинитесь перед хозяевами за ночную отлучку, но оставьте на месте свою одежду. Иначе у французов могут появиться различные вопросы. Я обеспечу доставку вашего имущества позднее, когда мы вернемся домой.

Все это время британское Адмиралтейство занималось изучением огромного вороха донесений, которые поступили за последние 2 недели из самых различных источников. Это были сообщения о передвижениях германских эсминцев между различными базами. Донесения о повышенной активности германских тральщиков в Ла-Манше. Отчеты об учениях на кораблях германской эскадры в Бресте. Большая часть этих- донесений поступила от двух французских агентов. Первым была мадам Леру, вдова французского морского офицера. После смерти мужа она стала любовницей директора военно-морской верфи в Бресте. Она посылала свои сообщения через местного доктора. Вторым агентом был лейтенант французского флота Филиппон, которому немцы поручили наладить снабжение своих военных свежими овощами. Он отправлял свои донесения с помощью старого сослуживца, отставного унтер-офицера Анкетиля, который имел рацию в Сомюре.

Изучая эти донесения, офицеры военно-морской разведки в Лондоне оказались в нелегком положении. Они чувствовали, что брестская эскадра готовится куда-то выйти. Но куда? Для удара по судоходным маршрутам в Атлантику? На помощь флоту Муссолини в Средиземное море? Обратно в Германию через Ла-Манш? Сначала попытка прорыва через Ла-Манш выглядела совершенно невероятной. Но командование Королевского флота, подозревая обман со стороны немцев, решило принять во внимание и эту возможность. Это точка зрения получила новые основания, когда в начале февраля Филиппон прислал свое последнее сообщение: «Выход германских кораблей совершенно неизбежен. Будьте настороже в период новолуния».

Если германские корабли намерены прорываться в Южную Атлантику или в Средиземное море, то им совершенно не нркны безлунные ночи, чтобы скрыть выход в море. Поэтому вероятность броска через Ла-Манш начала постепенно перевешивать остальные варианты. Совершенно неожиданно для большинства британских адмиралов, Королёвские ВВС совершенно искренне согласились с такой оценкой ситуации и даже предположили, что германская эскадра, вероятно, выйдет в море вскоре после 10 февраля. Впервые британские моряки и летчики заговорили на одном языке. Но такая идиллия не затянулась.

Береговое командование КВВС немедленно направило две дюжины самолетов патрулировать район Бреста. После этого из Шотландии на аэродром вблизи Дувра была переброшена эскадрилья торпедоносцев. Одновременно флот перевел в Дувр 6 эсминцев и 6 торпедных катеров. Там они находились, ожидая приказа выйти в Ла-Манш и атаковать противника. Однако очень быстро выяснилось, что разведывательные полеты над Брестом,- занятие очень рискованное. Потом Береговое командование, даже не поставив в известность флот, отменило готовность своим бомбардировщикам. Одним росчерком пера боеготовность авиации была сведена к нулю.

Ближе к вечеру несколько германских моряков, которые получили краткосрочные увольнения, вернулись на корабли. С них были сняты камуфляжные сети. Матросы махали, прощаясь с городом. Другие, обнявшись, ходили по палубе, дыша коньячным перегаром, и сипло пели:

Ach, du lieber Augustin, Augustin, Augustin,
Ach, du lieber Augustin, Alles ist hin.
Geld ist hin, Med'l ist hin
All's ist hin Augustin
Ach, du lieber Augustin, Alles ist hin.

Несколько моряков прощались со своими девушками у ворот верфи. «Auf Wiedersehen, Liebben, увидимся завтра». Другие возвращались на корабль поодиночке. А вечерние тени становились все длиннее.

После ужина вице-адмирал Цилиакс поднялся на массивный мостик «Шарнхорста». Сумерки постепенно сгущались, и небо было уже темным, исключая узкую красную полоску на самом горизонте,- последние отсветы заходящего солнца. Корабли развели пары, и над палубой плыл рев котельных вентиляторов. Телефонные провода, трубы водопроводов и паропроводов, идущие на верфь, были разобщены. На рейде несколько французских буксиров, включив огни, занимали предписанные позиции. Большая часть швартовых была отдана. Цилиакс откашлялся.

— Все готово, Хоффманн? — спросил он.

Выслушал ответ и довольно кивнул. Но затем он вскинул голову и прислушался. Как раз в тот момент, когда корабли должны были выходить, в ночной тишине раздался дикий вой сирен воздушной тревоги, словно пробудилась целая стая призраков. Генераторы дымзавес начали свою работу, и в считанные минуты вся гавань была затянута плотной пеленой искусственного тумана. Это англичане прибыли для своего регулярного послеобеденного налета.

Цилиакс отменил свой приказ, выругался про себя, и спустился вниз, чтобы в своей каюте дождаться окончания воздушного налета. Через иллюминатор, где-то далеко в тумане он мог видеть оранжевые вспышки разрывов бомб. Было похоже, что кто-то чиркает спичками за покрытым изморозью стеклом. Светящиеся столбы лучей прожекторов пытались пробиться сквозь слои серого дыма, который плыл над гаванью, подобно савану. Одна за другой зенитные батареи открывали огонь. Шум выстрелов слился в чудовищный грохот, и Цилиакс только покачал головой, внутренне ожидая, что вот-вот раздастся свист бомбы, которая влетит прямо в трубу «Шарнхорста».

В 20.30 гул моторов вражеских самолетов стих, и над Брестом прозвучал отбой воздушной тревоги. Цилиакс вскочил на ноги и побежал обратно на мостик. Над водой стелился туман, сократив видимость до 200 метров. Однако он больше не мог ждать.

— Отваливайте, Хоффманн! — приказал адмирал.- Мы и так опаздываем!

Буксиры подошли к борту линкора и завели тросы на носовые и кормовые кнехты «Шарнхорста». Капитан 1 ранга Хоффманн крикнул в мегафон:

— Отдать швартовы!

Моряки на стенке сбросили петли тяжелых канатов с причальных тумб, и они тяжело шлепнулись в покрытую слоем нефти воду. Матросы на кораблях выбрали эти канаты и свернули их бухтами на главной палубе. Потом буксиры натянули тросы, винты «Шарнхорста» медленно провернулись, и корабль двинулся с места. Ему в кильватер пристроился «Гнейзенау». Оба корабля отрабатывали машинами на месте, дожидаясь, пока «Принц Ойген» покинет док. А потом произошла новая задержка, которая заставила и без того нервничающего Цилиакса буквально заметаться по мостику. Канат, который кто-то беспечно бросил с кормы «Принца Ойгена» намотался ему на винт и затянулся не хуже гордиева узла. Крейсер был вынужден остановиться. Прошло целых полчаса, пока канат был срезан с винта. Во время этой задержки «Шарнхорст» течением отнесло на середину фарватера, и теперь он медленно двигался в проходе, шириной всего 200 метров, в сетях заграждения. Он был отмечен буями. И вот впередсмотрящий закричал:

— Буй прямо по носу!

Ни Хоффманн, ни Гисслер не смогли в тумане увидеть больше ни одного буя. Поэтому им оставалось лишь гадать, указывает замеченный буй на правую или левую сторону прохода.

— С какой стороны нам его обходить? — нетерпеливо поинтересовался Цилиакс.

— Право руля! — решившись, приказал Хоффманн. Через мгновение скрежет сетей под килем корабля подсказал всем на мостике, что Хоффманн ошибся.

— Стоп машины! — закричал он.

Сила инерции перетащила «Шарнхорст» через сети, и остановившиеся винты уцелели. Хоффманн немедленно приказал передать прожектором на следующие корабли, что буй следует обходить слева. Через 10 минут эскадра выбралась из гавани, эсминцы и тральщики выдвинулись в голову колонны.

— Не слишком хорошее начало, господа,- вздохнул Цилиакс.

Однако начало операции «Цербер» для КВВС было еще менее благоприятным. Если бы только летчики прислушались к словам морских волков… Рано вечером того самого дня разведчик Берегового командования пролетал над Брестом. Однако его поисковый радар отказал, и пилот сообщил в штаб, что он возвращается и нркно прислать другой самолет. Дежурный офицер, вместо того чтобы отправить резервный самолет, дождался, пока колеса несчастного слепца коснутся земли, и отправил тот же самый экипаж на новом самолете. Так было потеряно 3 часа. Как раз в это время вице-адмирал Цилиакс вышел в море.

На борту флагманского корабля все было спокойно. Единственным звуком было шипение волн, которые разрезал форштевень линкора, и приглушенное ворчание турбин, которые гнали корабль со скоростью 27 узлов через ночное море. Цилиакс склонился над навигационной картой вместе с Хоффманном и Гисслером. Он кивнул головой, разрешая сменить курс, и произнес:

— Давайте.

Хоффманн перешел в ходовую рубку и приказал вахтенному офицеру:

— Поворот вправо на курс три-четыре-ноль. Офицер послушно передал приказ рулевому:

— Вправо 15 градусов.

«Шарнхорст» медленно повернул вправо, оставив за кормой изящную фосфоресцирующую дугу. Следом за ним шли «Гнейзенау» и «Принц Ойген», которые послушно повернули за флагманом. Наблюдатели напряженно всматривались в темноту через бинокли. Однако они лишь с большим трудом различали высокие берега острова Уэссан, который венчает северо-западную оконечность Франции. После полуночи остров проплыл на правом траверзе, и Цилиакс раскачивающейся походкой направился в рулевую рубку, чтобы отдать новые приказания Хоффманну.

— Новый курс ноль-два-ноль.

— Слушаюсь, герр адмирал.

Огромное перо руля повернулось, и тяжелый нос «Шарнхорста», подминая под себя волну, покатился вправо. Рулевой чуть подработал рулем, чтобы погасить инерцию и удержать корабль на новом курсе, который вел почти точно на север. После этого он поставил руль прямо. Вахтенный офицер стоял позади рулевого, ничего не понимая. Он просто остолбенел от растерянности, так как старшие офицеры отдавали команды через его голрву.

— Герр капитан,- осторожно обратился он к Хоффманну,- но ведь мы теперь следуем на север. — Именно,- прервал его Цилиакс.- Капитан 1 ранга Хоффманн, теперь я разрешаю вам объявить все команде.

Цилиакс и Гисслер улыбнулись друг другу и незаметно кивнули. Хоффманн подошел к панели управления, размещенной на задней переборке рубки, и включил громкоговорящую связь.

— Говорит капитан,- произнес он сильным голосом.- Все вы ожидали плавания на солнечный юг. Мне жаль огорчать вас.- Он подождал мгновение, и улыбка чуть тронула его губы.- Вместо этого мы направляемся домой через Ла-Манш. Некоторое время…

На мостике раздались возбужденные возгласы вахтенных. Слегка усмехаясь, Хоффманн слушал крики матросов. Потом, приняв строгий вид, он снова заговорил:

— Некоторое время мы будем в безопасности. На рассвете к нам присоединятся наши самолеты. В полдень мы подойдем к узкому проливу между Дувром и Кале. Вот там начнутся настоящие испытания. Рано утром вы все должны быть в наилучшей форме. Поэтому сейчас вы должны хорошо отдохнуть. Это все.

Он выключил усилитель, но, разумеется, он не мог так же выключить возбркдение экипажа. Буквально за пару минут «Шарнхорст» ожил. Моряки попрыгали с коек, босые и полуголые, они прыгали, как дети, по холодным стальным листам палуб. Из рундука немедленно появилась гармошка, кто-то начал дуть в губную гармонику. Часть матросов лежала, забросив руки за голову. Они думали о чем-то своем. Другие собирались шумными кучками. Третьи, ощутив потребность в одиночестве, выходили наверх, на продуваемую холодным ветром палубу. Там они стояли в темноте, слушая плеск волн и посвист холодного сырого ветра. Но для всего экипажа пытка вынужденным бездельем, наконец, завершилась.

Эгир и Ран, суровые повелители морских глубин, все ещё выказывали свою милость Цилиаксу. Он, словно укрытый волшебным плащом-невидимкой, сумел ускользнуть от бдительного ока воздушных стражей противника. Теперь ему предстояло пройти мимо оснащенного радаром британского патрульного самолета, который летал поперек пролива. Германская эскадра никак не могла миновать его. Этот самолет просто обязан был обнаружить идущую на северо-запад эскадру Цилиакса задолго до подхода к Ла-Маншу. Но случилось еще одно невероятное чудо. В самый неподходящий момент радар этого самолета отказал! Однако штаб Берегового командования приказал пилоту продолжать бессмысленное патрулирование. Какой толк от слепого часового? Маршалам авиации виднее… Потом они все-таки отозвали самолет, но замены ему не прислали.

Редкие звезды сначала еще мелькали в разрывах туч, но через несколько часов небо затянул низкий плотный занавес, и налетел туман, окончательно скрыв корабли. В 2.12 капитан 1 ранга Гисслер приказал лечь на курс 061°. Тяжелые корабли повернули к южному входу в Ла-Манш, или, как говорят англичане, Английский канал.

— Мы должны следовать этим курсом 4 часа, repp адмирал,- доложил Гисслер.

Цилиакс кивнул, еще раз бегло глянул на карту и покинул мостик, бросив через плечо:

— Разбудите меня в 5.30.

В каюте он снял кожаную куртку, рухнул на койку, не раздеваясь, и уснул мертвым сном. Но как только первые лучи зари показались на востоке, он уже был снова на ногах. Через несколько минут на мостике появился и капитан 1 ранга Хоффманн.

— Объявить боевую тревогу! — приказал он.

Резкие звонки колоколов громкого боя прокатились по кораблю и в момент очистили кубрики. Они срывали людей с коек, и вскоре «Шарнхорст» превратился в сгусток нервов. Все знали, что расслабиться можно будет, лишь когда эскадра прорвется. Артиллеристы набили карманы галетами и черным хлебом, поспешно натянули спасательные жилеты и помчались к орудиям. Врачи и фельдшеры начали раскладывать в лазарете бинты и сверкающие никелем инструменты. Аварийные партии с противогазными сумками на боку собрались в разных отсеках. Они напоминали каких-то заговорщиков, вооруженных ручными фонарями, топорами, огнетушителями и запасом досок. Водонепроницаемые двери со стуком захлопывались, чуть скрежеща, поворачивались задрайки. Количество наблюдателей было увеличено. Через несколько минут «Шарнхорст» был «к походу и бою готов».

12 февраля в 6.00 эскадра прошла к северу от скалы Кас-кетс. Через несколько минут корабли повернули на курс 093°, держась в нескольких милях от французского берега и оставляя справа Ла-Хог, Шербур и Барфлер. Беря пеленги по береговым объектам, капитан 1 ранга Гисслер отмечал на карте координаты эскадры, пока она, снизив скорость, пробиралась по фарватеру, протраленному в британских минных заграждениях. В 7.46 корабли прошли Барфлер и начали пересекать бухту Сены. Уже несколько часов подряд германские истребители кружили в воздухе над кораблями, и полковник авиации Ибель, который на мостике в своем мундире «Люфтваффе» выглядел чужаком, руководил их действиями с помощью зенитных снарядов, которые выпускались в нужном направлении. Черные клубки разрывов резко выделялись на фоне утренней зари. Использование радио в этот критический момент могло связать руки Цилиаксу.

Эсминцы мчались впереди, а вверху ревели моторы самолетов, и «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Ойген» пока мчались на восток, не замеченные противником. В 10.14 было пройдено самое широкое место устья Сены. Эскадра держалась в 10 милях от французского берега. После этого нужно было повернуть на северо-восток, где для Цилиакса, Хоффманна и Гисслера начинались настоящие испытания. С этого места берега Англии и Франции быстро сближались, и полоска воды между ними была не шире гусиного горла. Теперь у немецкой эскадры не было обратной дороги. Вообще эта операция казалась неслыханной дерзостью. Гисслеру предстояло провести большую эскадру по узкому фарватеру между отмелями, с глубиной не более 20 метров, ориентируясь на расставленные вдоль протраленного фарватера буи и катера. Корабли проходили всего лишь в 12 милях от берегов Англии, в пределах досягаемости смертоносных тяжелых батарей Дувра. Именно здесь, где корабли были лишены всякой возможности маневра, Королевские ВВС должны были обрушить на удирающую эскадру адский шквал бомб.

Эти воды давно были английской вотчиной. 354 года назад испанский» король Филипп II отправил сюда «Непобедимую армаду» из 130 кораблей. На головном корабле гордо развевался флаг адмирала океана герцога Медина-Сидония. Армада должна была попытаться вырвать у англичан господство на море. Но ее прекрасные корабли уступали противнику в мореходности и огневой могли. Они проиграли сражение, разыгравшееся в Ла-Манше, и потерпели унизительное поражение. Только треть огромного флота сумела вернуться домой. Теперь Цилиакс намеревался прорваться через этот же пролив.

Солнце было скрыто тонким слоем облаков, набегающих с северо-запада. К 10.30 начали налетать шквалы, которые оставляли на воде морщинистые полосы. К 11.00 холодный ветер уже всерьез засвистел в снастях «Шарнхорсга». Гребни волн оделись белой оторочкой, брызги начали постоянно захлестывать палубы кораблей. Вахтенные в остроконечных капюшонах своих штормовок были похожи на средневековых монахов. Они совали руки в перчатках поглубже в карманы, чтобы укрыть их от ядовитых укусов ледяного ветра. Капитан 1 ранга Гисслер тщательно разглядывал разложенную перед ним карту, одновременно внимательно слушая монотонный голос оператора эхолота, сообщающего глубину под килем:

— 23 метра… 22 метра… 21 метр…

6 эсминцев присоединились к эскорту и заняли свои места в ордере. Немецкие самолеты кружили на малой высоте над кораблями. Вдоль побережья Франции от Булони до Кале тральщики все еще таскали свои тяжелые тралы, подчищая фарватер.

Внезапно на мачте одного из эсминцев затрепыхались разноцветные флажки.

— Синий и белый флаги! — закричал наблюдатель.- Вражеские самолеты! Все офицеры на мостике схватили бинокли и начали разглядывать небо. В нескольких милях впереди по курсу, чуть слева они увидели британский разведчик, летящий на запад. Несколько истребителей бросились было на перехват, но британский самолет находился слишком далеко, и вскоре они вернулись назад. Цилиакс нахмурился, Хоффманн подозрительно оглядывал небо, а Гисслер невозмутимо вернулся к своим картам. Через несколько минут они разом вздрогнули, услышав приглушенный гул мотора еще одного британского самолета. Прямо над эскадрой в тучах образовались несколько разрывов, и офицеры увидели высоко в небе самолет противника. Он летел на запад, как и первый разведчик, и самолеты Ибеля не могли его перехватить. Цилиакс вздохнул. Пришла пора смертельного трюка, нужно было класть свою голову в пасть льва.

— Долго ждать не придется, господа,- спокойно заметил он.

Цилиакс буквально излучал энергию, как дуэлянт, который ждет резкого выпада противника. Он неутомимо вышагивал по мостику и жевал конец длинной черной сигары. Однако необходимости заранее взвинчивать себя не было. Пока не происходило решительно ничего, обстоятельства сложились совершенно фантастическим образом. Первый самолет принял германскую эскадру за конвой союзников и спокойно полетел домой, даже не подумав сообщить кому-нибудь об этом контакте. Второй пилот просмотрел справочник по германским кораблям и определил, кто здесь присутствует. Но КВВС крайне жестко требовали от своих пилотов соблюдать радиомолчание. Поэтому летчик даже не дотронулся до рации. Он сообщил об увиденном только, когда сел на своем аэродроме, что произошло уже после 11.00. Этот устный рапорт произвел в штабе впечатление разорвавшейся бомбы. Телефонные провода мгновенно раскалились докрасна. Британские адмиралы буквально впали в шок от недоумения — разве Королевские ВВС не патрулируют над Ла-Маншем? Но в министерстве авиации единственным, достойным авиации занятием, считали стратегические бомбардировки. Гордые сторонники тотальной воздушной войны видели в моряках только мелочных зануд, источник постоянного беспокойства.

Только в 11.30 Береговое командование начало шевелиться. Но к этому времени эскадра Цилиакса уже вошла в Луврский пролив. Британские морские и авиационные офицеры похватали телефонные трубки, и тут понесся такой шквал противоречивых приказов, контрприказов, распоряжений, указаний и советов, что, разумеется, никто ничего не понял и никто ничего не сделал. Состояние неготовности англичан было просто поразительным. В Гарвиче находились несколько эсминцев и истребителей, в Дувре и Рамсгейте стояли торпедные катера. На вершинах меловых скал Дувра дремали чудовищные орудия береговой обороны. В немедленной готовности к взлету обнаружились 6 древних торпедоносцев «сордфиш», но это была невероятная случайность, так как один из морских офицеров в Дувре забил тревогу еще до 11.00.

Командиром этой жалкой эскадрильи был капитан-лейтенант Юджин Эсмонд, который уже показал выдающуюся отвагу, когда несколько месяцев назад повел наспех сколоченное, необученное звено «сордфишей» сквозь бушующий шторм, чтобы атаковать неуловимый «Бисмарк» в мрачной Атлантике. Зная, что германская эскадра будет иметь сильное воздушное прикрытие, командир базы морской авиации в Мэнстоне позвонил по телефону в штаб Истребительного Командования КВВС и попросил послать на помощь Эсмонду истребители прикрытия, прежде чем он попытается атаковать германскую эскадру. Истребительное командование быстро согласилось отправить 5 эскадрилий истребителей в Мэнстон. Разозленный Эсмонд метался, как тигр в клетке, по комнате предполетного инструктажа, ожидая их прибытия.

Береговое командование спокойно отменило готовность своим бомбардировщикам, даже не посоветовавшись с флотом. И теперь оно, к своему огромному ужасу обнаружило, что не может сделать почти ничего. К атаке были готовы только 33 торпедоносца КВВС, причем 12 из них находились в Корнуолле, на юго-западном побережье Англии, то есть в 250 милях позади Цилиакса. 7 торпедоносцев находились в Портсмуте, примерно в 100 милях к западу. Остальные 14 торпедоносцев лишь утром вылетели из Шотландии и только что приземлились в Норфолке, примерно в 100 милях севернее Дуврского пролива. Однако неполадки с моторами и нехватка запасных торпед вывела 5 из них с линии огня.

К полудню на лице германского адмирала стали заметны следы ужасного напряжения и усталости. Порывы ветра нещадно хлестали по мостику «Шарнхорста». Корабль с грохотом врезался в подошвы высоких валов, оставляя позади себя облака пены. Примерно в 11.45 странный свист послышался даже сквозь вой ветра. Слева по борту в «Шарнхорста» взлетели фонтаны воды. Это с большим опознанием открыли огонь, береговые батареи. Их снаряды безвредно падали в воду далеко от германских кораблей, оставляя на поверхности моря грязно-коричневые пятна. Головной эсминец сразу начал ставить дымовую завесу. Густые клубы черного дыма потекли над водой, укрывая эскадру. Через несколько минут расстроенные артиллеристы батарей Дувра прекратили огонь, так как в дыму и тумане потеряли цель. Офицеры и солдаты 2-й крепостной дивизии в Булони с удовольствием следили за этим впечатляющим морским спектаклем. Видя неудачу англичан, они разразились радостными криками. Их командир капитан фон Бланк с вершины холмистого мыса Гри-Не наблюдал за самой смелой операцией флота в этих водах с тех пор, как голландский адмирал Де Рейтер сжег британский флот прямо в устье Темзы.

В 12.20 Цилиакс сделал первый глоток из чашки с горячим кофе, но тут наблюдатель закричал: «Торпедные катера! Слева по борту!» Адмирал выронил чашку и бросился на левое крыло мостика. На самом пределе видимости из полосы тумана выскочили 5 вертких вражеских катеров. Поднимая облака брызг, они мчались наперерез немцам. Когда катера подошли на дальность выстрела, германские эсминцы немедленно открыли по ним огонь. Крошечные кораблики, водоизмещением не более 30 тонн, прыгали по кипящим волнам. Их носы взлетали высоко вверх, потом падали вниз, поднимая тучи брызг, которые почти скрывали катера. Все орудия левого борта германских кораблей извергали пламя, но катера упрямо мчались вперед сквозь столбы воды от падающих снарядов. Потом, не видя шансов прорвать плотную огневую завесу, они выпустили торпеды с большой дистанции, круто повернули на запад и направились в Дувр.

Цилиакс, прищурившись, напряженно вглядывался в туманную полосу на горизонте. Наступал тот момент, которого он опасался больше всего. Справа от него находились мели, а слева — минные поля, поэтому корабли не могли маневрировать, чтобы уклониться от торпед. «Шарнхорст», который возглавлял эскадру, шел по узкому фарватеру, как паровоз по рельсам, не в силах повернуть. Немцы напряженно отсчитывали секунды. Цилиаксу вспомнилась древняя поговорка: «Уйти от Сциллы, чтобы попасть к Харибде». Но тут появились пенистые дорожки торпед. К счастью, они прошли далеко за кормой. Цилиакс облегченно вдохнул и снова направил бинокль вперед.

У капитан-лейтенанта Эсмонда тоже выдались тревожные минуты. Критическое время прошло, напряжение, и без того невыносимое, становилось все сильнее с каждой минутой. Эсмонд ждал, стиснув кулаки, появления истребителей. Но к 12.30 только 10 истребителей прибыли в Мэнстон, что было слишком мало для сопровождения допотопных «сордфишей», имевших скорость всего 90 узлов. Эсмонд посмотрел на покрывающееся тучами небо. Он знал, что сейчас германские корабли проходят самое узкое место пролива. Ждать дольше было просто нельзя. Через несколько минут торпедоносцы взлетели, и Эсмонд повел своих смертников над Даунсом прямо в открытое море.

Цилиакс находился в 10 милях от Кале, когда из сплошной пелены туч вынырнули самолеты Эсмонда и начали снижаться для сброса торпед. Германские истребители находились выше и сразу спикировали, чтобы перехватить «сордфиши». Более 80 зенитных орудий на германских кораблях развернулись на левый борт, засыпав все небо стальными осколками. Грохотали выстрелы зениток, на палубу со звоном сыпались пустые гильзы, разноцветные трассы со всех кораблей Цилиакса скрестились на британских торпедоносцах. Один «сордфиш», волоча за собой хвост дыма, скользил над крутыми волнами. Потом он резко клюнул носом и врезался в воду, подняв облако брызг. У другого самолета было отстрелено крыло. Оно отлетело в сторону, и самолет исчез в ослепительной вспышке огня. Третий самолет тоже взорвался в воздухе, и его обломки рухнули в море. Пока германские и британские истребители сражались между собой высоко в небе, Эсмонд уже вышел в точку сброса торпед. Но смертоносный огонь немецких кораблей настиг его. «сордфиш» врезался в воду и затонул, оставив после себя только пятно пылающего бензина. Два оставшихся «сордфиша» сбросили торпеды и попытались уйти. Но во время разворота снаряды догнали их. Объятые пламенем торпедоносцы рухнули в бурное море. Цилиакс, по-прежнему следя за воздухом, нервно скосил глаза на воду, пытаясь различить следы торпед. Ему не пришлось ждать слишком долго. Обе торпеды прошли мимо, и адмирал с облегчением закрыл глаза. Тем временем британские истребители прекратили неравный бой и улетели на свои аэродромы.

Эскадра легла на курс 53° и вскоре оказалась на расстоянии 18 миль от берегов Бельгии. Цилиакс осматривал горизонт в мощный бинокль. Он с удовлетворением отметил, что далекий английский берег постепенно растворяется в густеющей дымке. С северо-востока полз густой туман, с затянутого тучами неба посыпал мелкий холодный дождь, покрыв влажными пятнами кожаное пальто адмирала. Видимость упала ао 2 миль, горизонт куда-то пропал. Капитан 1 ранга Гисслер, прикрывая глаза от холодного ветра ладонью, пытался различить впереди буи, которые отмечали безопасный фарватер, протраленный в минных заграждениях, которыми было так богато Северное море. Пришлось снизить скорость, пока буи не были обнаружены. После этого германская эскадра повернула на протраленный фарватер, который шел вдоль изрезанного заливами берега Голландии, и Цилиакс приказал увеличить скорость до 27 узлов.

Тем временем КВВС медленно и мучительно собирали для атаки свои торпедоносцы и бомбардировщики. Они прилетали из Корнуолла и Портсмута, из Манстона и Норфолка. Но эта воздушная армада была поднята слишком поздно. Отважный Цилиакс уже вырвался в Северное море и находился в 60 милях от Дувра, когда первая эскадрилья вошла в зону плохой погоды и повернула на восток, чтобы попытаться найти удирающую германскую эскадру.

Королевский флот предпринял последнюю попытку остановить германские корабли. Когда потрясающая новость о появлении в Ла-Манше «Шарнхорста», «Гнейзенау» и «Принца Ойгена» стала известна командованию флота, капитан 1 ранга Пизи проводил тактические учения со своими 6 эсминцами, недалеко от Гарвича. Поэтому он смог немедленно направиться на перехват противника. Однако Гарвич находится в 60 милях к северо-западу от Дуврского пролива, поэтому Пизи, чтобы получить хоть какой-то шанс на атаку, должен был следовать прямо на восток. Тогда он мог встретиться с германской эскадрой, идущей на север. Примерная точка встречи находилась в 80 милях восточнее Гарвича. Пизи пришлось принимать тяжелое решение, ведь выбранный им курс вел прямо на плотные британские минные заграждения. Пизи решил рискнуть. Все моряки скрестили пальцы на счастье, когда эсминцы мчались по бурному морю прямо над минами. Когда Пизи прошел треть расстояния по опасному району, его заметил германский разведывательный самолет, патрулировавший к западу от эскадры. Пилот ошибочно принял флагманский корабль Пизи за крейсер и отстучал по радио донесение на «Шарнхорст»:

«От «Юнкерса-88». Крейсер и 5 эсминцев в квадрате AN 8714, курс ноль-девять-пять, идут полным ходом».

Цилиакс быстро прикинул ситуацию на карте.

— Они еще достаточно далеко, но следует усилить наблюдение. Пока англичане предпринимали эти запоздалые атаки с моря и с воздуха, Цилиакс следовал намеченным курсом. Внезапно «Шарнхорст» весь содрогнулся от ужасного подводного взрыва. Кофейные чашки с жалобным звоном полетели по палубе, рулевой был сбит с ног, вой генераторов сменил глухой стон. Потом они смолкли. Освещение погасло, эхолот отключился. Офицеры, онемев, посмотрели друг на друга. «Шарнхорст», подорвался на мине в 20 милях от берегов Голландии на глубине 33 метра.

— Немедленно сообщите мне о повреждениях! — закричал Цилиакс.

Инерция «Шарнхорста» все еще несла корабль вперед, однако он быстро терял скорость, и начал тяжело раскачиваться на свежей волне. «Гнейзенау» и «Принц Ойген» обогнали его.

«Можем мы чем-то помочь?» — запросили они прожектором.

«Следуйте прежним курсом с прежней скоростью»,- ответил Цилиакс.

И эскадра оставила своего раненого флагмана.

Через несколько минут старший механик доложил о повреждениях капитану, а Хоффманн передал этот рапорт Цилиаксу.

— Затопление небольшое, герр адмирал,- сказал он.- Оно полностью контролируется. Но на котлах оказались заклинены предохранительные клапана.

— Через какое время мы сможем дать ход?

— Примерно через 30 минут.

— Слишком долго,- нахмурился Цилиакс.- Я должен находиться во главе эскадры. Передайте лидеру флотилии эсминцев, чтобы он забрал меня. 4 миноносца пусть остаются.

Приказ был принят, и через несколько минут новейший эсминец Z-29 приблизился и подошел к борту линкора, вывалив плетеные кранцы. Цилиакс приказал капитану 1 ранга Рейнике, своему начальнику штаба, и офицеру связи «Люфтваффе» следовать за ним. — Я оставляю вас, Хоффманн,- сказал адмирал.- Удачи!

Потом они спустились на мокрую главную палубу. Времени заводить швартовые концы не было, поэтому Рейнике захватил с собой потрепанный чемоданчик с картами и секретными документами и просто перекинул его на палубу эсминца. Потом, когда следующая волна приподняла нос Z-29, и он сравнялся с палубой линкора, офицеры перепрыгнули на другой корабль. Крепкие руки матросов подхватили их. Немедленно в машинном отделении эсминца звякнул телеграф, и корабль вздрогнул, когда его могучие винты отбросили назад струю бурлящей воды. Затем эсминец, словно пришпоренный, рванулся вперед. На его мачту пополз адмиральский флаг.

За 15 минут до того, как «Шарнхорст» подорвался намине, капитан 1 ранга Пизи увидел германскую эскадру наэкране радара. В 15.40 он установил визуальный контакт.Цилиакс все еще мчался со скоростью 36 узлов на своем эсминце, пытаясь выйти в голову строя, когда британские корабли попали под жесткий огонь. Все тяжелые орудия «Гнейзенау» и «Принца Ойгена» развернулись на левый борт. Вспыхнули огня выстрелов, орудия вздрогнули, и тут же мигнуливспышки новых выстрелов. Гулкий гром 203-мм и 280-мм залпов перекрывался отрывистым треском 150-мм орудий. Шум моторов германских истребителей, круживших вверху, и свист ветра дополняли адскую какофонию боя. Огромные столбы воды окружили британские корабли, но те упрямо шли вперед, срезая всплески своими форштевнями. Клочья дыма срывались из труб и улетали за корму. Эсминцы поднимали огромные пенные буруны, а вода за кормой буквально кипела от бешеной работы винтов. Когда расстояние сократилось до 4000 метров, Пизи понял, что больше испытывать судьбу ему не следует. Один за другим его корабли клалируля на борт, круто поворачивали, выпускали торпеды и улетали прочь. Эсминец «Вустер», испытывая терпение морских богов, подошел на расстояние 3000 метров. Но его накрыл шквал немецких снарядов, и когда корабль повернул домой, он ярко пылал. Все торпеды прошли мимо!

Z-29 тоже вел огонь по британским эсминцам в последние минуты боя, а теперь стоял на месте, потеряв ход. Одно из его орудий было исковеркано, так как его собственный снаряд разорвался, не успев вылететь из ствола. Зазубренный кусок стали от разбитого орудия прошел сквозь палубу вниз, в машинное отделение. Там он перебил главный маслопровод, подающий смазку к подшипникам турбины.

— Проклятие! — рявкнул Цилиакс.- Неужели нам снова придется менять лошадей?

— Ремонт займет минут двадцать,- ответил Рейнике.

— Вызовите «Герман Шеманн».

Через несколько минут этот эсминец уже находился в сотне метров от стоящего Z-29. Но Цилиакс решил не рисковать, пытаясь перейти прямо с корабля на корабль.

— Шлюпку на воду! — скомандовал он.

Матросы быстро вывалили за борт шлюпбалки, Рейнике подхватил свой промокший чемоданчик, а ошеломленный офицер Люфтваффе окончательно укрепился в мнении, что только сумасшедшие плавают по морю.

Но к этому моменту старший механик «Шарнхорста» освободил все заклиненные клапана, и корабль двинулся сквозь туман, постепенно набирая ход. 20 узлов, 25 узлов, наконец 27 узлов… «Герман Шеманн» еще не развил полный ход, когда Хоффманн проскочил мимо него по протраленному фарватеру. И впервые за все время операции Цилиакс усмехнулся.

— Это чертовски прекрасное зрелище, Рейнике! — сказал он.

Королевские ВВС к этому времени были готовы совершить последнюю отчаянную попытку перехватить удирающую германскую эскадру. Но британские маршалы авиации никак не могли выяснить, кому именно следует командовать операцией, и в итоге все обернулось еще одним оглушительным провалом. Ближе к вечеру, когда солнце уже начало тонуть в сгущающемся мраке, и ветер отчаянно свистел, нагоняя тучи, большая группа бомбардировщиков направилась к голландскому берегу. Но из стартовавших 242 самолетов 188 вообще не обнаружили Цилиакса. 15 бомбардировщиков были сбиты. И только 39 самолетов атаковали германские корабли, но не добились ни единого попадания. А вдобавок часть бомб была сброшена на возвращающиеся британские эсминцы.

Когда вечерние сумерки превратились в ночной мрак, воздушные атаки закончились сами собой. Цилиакс снова оказался во главе эскадры. Мелкая морось постепенно перешла в дождь, а к тому довольно быстро примешался еще и снег. С просторов Северного моря налетали порывы ледяного ветра, и германский адмирал зябко ежился, стоя на открытом мостике «Германа Шеманна». Он нервно перекатывал сигару из одного угла рта в другой. Вскоре после 20.30 эскадра прошла мимо острова Тексель, потом обогнула Западно-Фризские острова, которые служат границей Вадден-Зее в Голландии. Незадолго до 21.00 «Гнейзенау» подорвался на мине, а через полтора часа и «Шарнхорст» налетел на мину. Однако оба корабля сумели быстро справиться с мелкими повреждениями и после небольших задержек проследовали дальше. К полуночи эскадра уже находилась в германских прибрежных водах. Для вице-адмирала Цилиакса самое скверное осталось позади. Стуча зубами от холода, он покинул мостик и направился в каюту, наполовину превратившись в ледышку.

Когда рассвет занялся над покрытыми снегом берегами Германии, оба корабля, сверкая льдом, покрывшим надстройки и орудийные башни, подходили к бухте Яде. «Шархорст» и «Гнейзенау» нркдались в немедленной постановке в док, так как требовалось осмотреть повреждения корпуса при минных взрывах. Зато уцелевший «Принц Ойген» заправился топливом и сразу ушел в Норвегию.

Измученный Цилиакс все еще храпел в своей каюте, когда капитан 1 ранга Рейнике проводил офицера «Люфтваффе» к трапу.

— Я искренне рад, герр полковник, что вы находились унас на борту.

Брови Ибеля поползли вверх.

— И сколько я вам должен?

— Должны мне? — не понял Рештаке,-- За что?

— За спокойное морское путешествие!

Оба рассмеялись, пожали друг другу руки и отдали честь. Когда Ибель покидал борт «Германа Шеманна», Рейнике сказал ему вслед:

— Возвращайтесь! Мы всегда рады видеть вас.

— Ни за что! — поспешно ответил Ибель.- Я наплавался на всю оставшуюся жизнь!

Цилиакс и Хоффманн были награждены Рыцарскими крестами за этот прорыв. Капитан 1 ранга Гисслер получил Золотой Германский крест. Были награждены и другие офицеры, которые помогли Германии больно дернуть за хвост британского льва. За много миль от Берлина печальным реквиемом прозвучал приказ о посмертном награждении другого доблестного офицера. Капитан-лейтенант Эсмонд был награжден крестом Виктории. Над Англией сгущался мрак. Цилиакс оскорбил британскую морскую мощь в самый тяжелый момент. Сингапур должен был капитулировать со дня на день, британские войска поспешно отступали из Бирмы, союзники потеряли богатейшие нефтяные месторождения Суматры, армия Роммеля победоносно продвигалась по пустыням Северной Африки. «Несомненно, это самая худшая неделя, которую мы пережили со дня падения Франции»,- заявила газета «Спектейтор». «Нью Стейтсмен» потребовал объяснить, как это стало возможным, чтобы КВВС сбросили на 3 германских корабля более 4000 тонн бомб, но при этом те «сумели полным ходом уйти из Бреста». Адмирал флота Роджер Кийз, герой рейда на Зеебрюгге в 1918 году, указал на «глупость и слепоту тех, кто последние 24 года лишал наш флот больших и эффективных воздушных сил».

В Палате общин тоже состоялось разбирательство по этому поводу. Явно расстроенный, но сохраняющий достоинство Черчилль заявил:

— Хотя это может оказаться несколько неожиданным для парламента и народа, я должен заявить, что по мнению Адмиралтейства — с которым я поддерживаю самую тесную связь — уход немецкой эскадры из Бреста привел к решительному изменению военной ситуации в нашу пользу{25}.

Волна сдержанного негодования прокатилась по скамейкам палаты. Часть депутатов вскочила на ноги. Они принялись кричать, требуя немедленного публичного расследования причин, по которым германская эскадра не была уничтожена. Черчилль ответил, что расследование будет проведено, однако оно будет секретным.

— Слушайте! Слушайте! — кричали взбешенные депутаты.- Неужели премьер-министр думает, что такое объяснение действительно устроит наш народ?!

Черчилль явно недооценил степень раздражения Палаты общин. Хотя премьер-министр отказался привести высшее военное командование Англии на костер публичного расследования, он заверил разъяренных депутатов, что взаимодействие флота и авиации будет значительно улучшено. Но это мало что значило для обыкновенного английского джентльмена, смакующего джин в своем клубе, или для работающего в доках кокни, поглощающего пинты темного пива в пабе на лондонской набережной. Консервативная лондонская «Тайме» выразила удивление и разочарование всей Англии, написав:

«Вице-адмирал Цилиакс преуспел там, где потерпел неудачу герцог Медина-Сидония… Ничто более оскорбительное для гордости морской державы не происходило в наших отечественных водах с XVII века».

И Геркулес, совершив свой двенадцатый подвиг, привел злобного Цербера в Микены.

Дальше