Глава 8.

До самого конца

Был только один человек, которого Сталин называл по имени и отчеству. Этого человека звали Борис Михайлович Шапошников, воинское звание — Маршал Советского Союза, должность — Начальник Генерального штаба.

Всех остальных было принято называть: товарищ Ежов, товарищ Берия, товарищ Маленков, товарищ Жданов."

Исключительность положения Шапошникова подчеркивалась Сталиным и раньше, когда Шапошников еще не имел маршальского звания, когда он еще не был Начальником Генерального штаба. Маршалов Сталин называл: товарищ Тухачевский, товарищ Блюхер, товарищ Егоров. А Шапошникова, который еще на такой высоте не стоял, называл по-дружески, по-человечески.

Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов описывает это так: "Сталин никого не называл по имени и отчеству. Даже в домашней обстановке он называл своих гостей по фамилии и непременно добавлял слово "товарищ". И к нему тоже обращались только так: "Товарищ Сталин". Если же человек, не знавший этой его привычки, ссылаясь, допустим, на А.А. Жданова, говорил:

— Вот Андрей Александрович имеет такое мнение... И.В. Сталин, конечно, догадываясь, о ком идет речь, непременно спрашивал:

— А кто такой Андрей Александрович? Исключение было только для Б.М. Шапошникова. Его он всегда звал Борисом Михайловичем". (Накануне. С. 280).

Исключительность положения Шапошникова объяснялась просто. Он был автором книги "Мозг армии". Эта книга о том, как работает Генеральный штаб. Последняя, третья часть вышла в 1929 году, и пока существовала Советская Армия, эта книга была учебником для каждого советского офицера и генерала. На столе Ленина всегда лежала книга "Психология толпы", а на столе Сталина стоял макет маленького серебристого самолета с надписью "Сталинский маршрут" и лежала книга Шапошникова "Мозг армии".

Успех книги Шапошникова — в четкости изложения материала, кристальной ясности доказательств, в умении объяснить самые сложные проблемы простым, понятным каждому языком. Самая сильная часть книги — третья, завершающая. В третьей части Шапошников исследует вопросы мобилизации.

Неблагодарное занятие — пересказывать чужие труды, тем более труды выдающегося военного теоретика. Но мне приходится это делать, ибо в теории Шапошникова — ключ к пониманию последующих событий, включая Вторую мировую войну и все ее следствия.

Теория была простой, понятной, логичной и, несомненно, — правильной. Сталин понял ее, оценил и доложил в основу своей стратегии. Вот почему, читая труды Шапошникова, его сподвижников и оппонентов, понимая ход их мысли, мы начинаем понимать ходы Сталина, которые, на первый взгляд, кажутся непонятными и необъяснимыми.

Если выжать из теории мобилизации самое главное и объяснить ее человеку с улицы, то суть ее вот в чем:

1. Для победы в войне необходимы усилия не только всей армии, но и всей страны, всего населения, промышленности, транспорта, сельского хозяйства и т.д.

2. Страна не может находиться в постоянной и полной готовности к войне, как человек не может постоянно держать в каждой руке по пистолету. Если он их постоянно держит, значит, он не может делать ничего другого. Так и страна не может находиться в постоянной готовности к войне и все свои силы тратить на подготовку к войне. Постоянная концентрация сил общества на подготовку войны разоряет страну. Поэтому в мирное время армия и военная промышленность должны съедать минимум. Однако надо готовить страну, ее народ, аппарат управления, промышленность, транспорт, сельское хозяйство, системы связи, идеологический аппарат и т.д. к максимально быстрому и максимально полному переходу с режима мирной жизни на режим войны.

3. Мобилизация — это перевод всей страны с мирного положения на военное Мобилизация необратима и бесповоротна. Образно выражаясь, мобилизация — это примерно то же самое, что бросить руку резко вниз, расстегнуть кобуру, выхватить пистолет и навести его на противника, одновременно взводя курок.

4 Мобилизация и война неразделимы. Если вы выхватили пистолет, навели на противника и взвели курок, то надо стрелять. Ибо как только вы начали мобилизацию, противник начинает свою мобилизацию. Вы выхватываете пистолет и наводите на него, и он выхватывает пистолет и наводит на вас, стараясь обогнать хоть наделю секунды. Если вы опоздаете на ту самую долю секунды, он вас убьет.

5. С мобилизацией нельзя играть: если вы будете часто хвататься за пистолеты и наводить их на соседей, взводя курки, это плохо кончится для вас.

6. Решившись на мобилизацию, надо твердо идти до конца — начинать войну.

7. Мобилизация не может быть частичной. Мобилизация — это процесс наподобие беременности. Женщина не может быть немножко беременна. Вопрос ставится: да или нет. Именно так ставится вопрос и в государстве: переводим весь государственный аппарат, промышленность, транспорт, вооруженные силы, население и все ресурсы государства на нужды войны или не переводим.

Эти мысли в разной последовательности высказаны разными авторами. Б.М. Шапошников отличается от всех предшественников только тем, что выражался предельно ясно, кратко, категорично: "Мобилизация является не только признаком войны, но и самой войной. Приказ правительства об объявлении мобилизации есть фактическое объявление войны". "В современных условиях мобилизующее государство должно заранее принять твердое решение о ведении войны". "Под общей мобилизацией понимается такой факт, когда уже не может быть возврата к мирному положению". "Мы считаем целесообразным видом мобилизации только общую, как напряжение всех сил и средств, необходимых для достижения победы".

Книга завершается решительным заявлением: "Мобилизация есть война, и иного понимания ее мы не мыслим".

Сталин не просто разделял взгляды Шапошникова, Сталин имел те же самые взгляды. Сталин не делал различия между процессом захвата власти в своей стране и в стране соседней. Он знал, как надо захватывать власть в своей стране и готовился ее захватить и в соседних странах. Сталин не держал своего искусства в секрете. Наоборот, свое искусство он делал достоянием масс.

В книге "Об основах ленинизма" Сталин доказывает, что в деле захвата власти игры недопустимы. Или захватываем, или нет. Взявшись за дело, надо идти до конца. Это созвучно идеям Никколо Макиавелли: или наносим смертельный удар или не наносим никакого, то есть идем до конца, никаких промежуточных решений в политике и стратегии быть не может.

Это созвучно идеям Шапошникова: или не проводим мобилизацию, или проводим полную мобилизацию и вступаем в войну — никаких частных, промежуточных положений быть не может.

Человек на Диком Западе, не читавший Макиавелли, тоже знал, что ради шутки нельзя хвататься за пистолет: или он в кобуре, или его надо выхватить и бить насмерть. Вот почему Сталин не просто говорит, что, решившись на великое дело, надо идти до конца, но в тексте еще и подчеркивает эти слова.

Не только на словах, но и в любом деле Сталин шел до конца. Долгое время Сталин как бы равнодушно взирал на процветание российской деревни, которая богатела и выходила из-под контроля. Богатый — значит, независимый. Сталину вроде и дела до этого не было. А потом он решился на великое дело: поставить деревню на колени, даже если при этом придется переломить хребет. Он поставил. Он хребет переломил. И год тот официально назвал годом великого перелома.

Долгое время Сталин как бы не интересовался делами армии. А потом решил армию подчинить. И шел в этом деле до конца. Дальше даже и некуда.

Если решил Сталин извести оппозицию, то довел дело до конца, завершив истребление политических врагов победным ударом ледоруба по черепу Троцкого. После Великой чистки главный интерес Сталина — вовне. В августе 1939 года Сталин на что-то решился.