По следу дьявола
Встреча с Джоном Пауэллом
B восточном полушарии тьма сменяется светом. Горизонт светится зарей, и воздушное ее покрывало окутывает землю.
Отодвигаю штору иллюминатора, и глазам предстает хаос облаков, окрашенных во все оттенки розового. Поднимается ослепительно золотой диск только что народившегося солнца. Вот оно наступает, новое утро.
"Боинг 747" японской авиакомпании "Джэпэн эйрлайнз", рейс 002, с обычной крейсерской скоростью идет курсом на Сан-Франциско. В салоне слышны звуки отодвигаемых штор. Позевывая, просыпаются пассажиры. Час ночи. Это на часах. Но линии часовых поясов мы пересекли в полудреме где-то над просторами Тихого океана, и по местному времени — 8 утра.
Приносят завтрак. В полусне не чувствую вкуса еды, но холодный апельсиновый сок приятно освежает. От недосыпания вялость, аппетита нет, через силу проглатываю хлеб и салат, а в утомленном бессонницей мозгу вдруг проносится мысль о еще не знакомом мне американце. Джон Пауэлл, вероятно, еще спит... Родился в Китае, живет в Сан-Франциско — вот все, что я знаю о нем.
Осенью 1981 года в журнале "Буллетин оф атомик сайентистс", издающемся в Чикаго, была опубликована небольшая статья — "Неизвестная глава в истории",— в которой сообщалось, что начальник "отряда 731" генерал Исии после войны передал разработки по бактериологическому оружию американским оккупационным войскам в Японии, взамен чего последние укрыли его от ответственности за военные преступления. В доказательство приводились документы, обнаруженные автором статьи Джоном Пауэллом в Государственном архиве официальных документов США. Статья Пауэлла и привлекла внимание к "отряду 731" не только в Японии, но и в США.
Но может быть, Джон Пауэлл китаец, имеющий американское гражданство?..
Сколько ему лет? Почему он заинтересовался "отрядом 731"? При каких обстоятельствах узнал об официальных документах, касающихся отряда? Я связался с ним заранее, но все же интересно, как он примет меня?
Пока я раздумывал обо всем этом, вспыхнуло табло "Пристегните ремни". Мы были над Сан-Франциско. Самолет несколько раз тряхнуло, когда он пробивал облака. За окном мелькнули их разорванные клочья. Плавный разворот, и взору открылись зеленые и коричневые краски западного побережья Америки. Однако знаменитый мост "Золотые ворота" и красивейшие кварталы, выходящие к морю, увидеть не удалось — самолет, вероятно, заходил на посадку с другой стороны.
Перед глазами мелькнули коричневатого цвета поля, изрезанные оросительными каналами, серебристые резервуары для горючего, сеть пересекающихся под прямым углом автомобильных дорог. По автострадам, как бесчисленные насекомые, ползли автомашины. Несколько небольших самолетов кружило над городом. А потом все исчезло, последовал легкий толчок, и шасси коснулись бетонной полосы аэродрома. Идя по следу "отряда 731", я прибыл на Американский континент.
Утро на залитой калифорнийским солнцем Черч-стрит, которая, казалось, еще не пробудилась от сна, было тихим. По улице — сплошной ленте подъемов и спусков — шли машины, машины, машины, пешеходов не было. По обе стороны улицы, круто взмывавшей на холмы, выстроились двух— и трехэтажные белые особняки в испанском колониальном стиле. Здесь. Вот он, двухэтажный деревянный дом. Первый этаж нежилой, зеркальная витрина. Надпись золотыми буквами по стеклу: "Магазин Пауэлла". В витрине старая керамика, кресла, плетенные из тростника, перья птиц, поблескивающая затейливо изогнутыми крючками старинная вешалка. Это антикварная лавка.
Журналист сопротивления
Нажимаю кнопку звонка. Слышится звук шагов по лестнице, затем приоткрывается боковая дверь, в нее выглядывает мужчина — европеец лет шестидесяти с каштановыми волосами. Это рослый человек в широких брюках коричневого цвета, стоптанных ботинках и полосатом спортивном свитере. Рост примерно метр семьдесят пять, здоровый цвет лица, очки в черной оправе, в руке авторучка.
— О... Рад вас видеть!— По интонации чувствуется, что он ждал меня. Это и есть Джон Пауэлл.— Вчера я заново перечитал документы штаб-квартиры, вопросов у меня целая гора,— начинает он,— есть о чем поговорить.
Он жмет руку гостя из далекой Японии. Ладонь у него крупная и сильная. И лестница скрипит под его ногами, когда он ведет меня в скромную гостиную на втором этаже: стол из дубовых досок, шесть простых деревянных стульев. За дверью видна просторная кухня. Все просто, все удивительно тепло в этом доме.
Другая дверь ведет в довольно просторный кабинет. На письменном столе большой глобус, все четыре стены заняты книжными полками. Ищу по корешкам подсказки о профессии и склонностях хозяина. "Нравы и обычаи Китая", "Китай. Очерки истории торговли", "Куда идет коммунистический Китай?" Преобладает литература о Китае, преимущественно на английском языке.
В коридоре, соединяющем кабинет и гостиную, в углу на лакированной подставке блестит на солнце большая ваза — цветы лотоса нанесены красной и золотой краской. На стене картина времен династии Южная Сун, XII-XIII вв., изображающая детей, размахивающих ветвями цветущего дерева. На картине вязь иероглифов — древнее изречение, которое сегодня можно перевести так: "Жизнь человека должна быть радостной, но обстоятельства часто бывают сильнее нас". На стене гостиной китайские декоративные тарелки, мягко отражающие солнечный свет.
— Кофе, чай?— спрашивает Пауэлл и через минуту появляется с двумя чашками кофе.— Сильвия, это моя жена, ушла на концерт, так что не взыщите, кофе я готовил сам.
Комнату наполняет аромат, черный кофе сварен отменно.
— Большое спасибо, господин Пауэлл, я надеюсь, нас ожидает интересная беседа, под стать этому отлично сваренному кофе.
— О! Итак, с чего начнем? "Отряд 731" — это настолько обширная тема, что чашечкой кофе не обойтись.
Мы смотрим друг на друга. Между хозяином и мной сразу же устанавливается атмосфера доверия.
Я вручаю вместо сувенира свою книгу, глаза Пауэлла разгораются, и вопросы сыпятся градом.
— Кто этот человек? Насколько Исии типичен для японского интеллигента? Эти фотографии ужасны! Как вы их достали? Можно их опубликовать в американских журналах? Нет ли у вас фотографий подопытных заключенных? Насколько достоверна краткая схема сооружений отряда? Сколько осталось в живых бывших служащих отряда? "Генерал-лейтенант медицинской службы" и общевойсковое звание "генерал-лейтенант" — есть между ними различия? Как культивировались бактерии? Известны ли вам подробности операции по заражению местности бактериями холеры методом распыления, осуществленной японской армией в Чунцине? Почему вы считаете, что подопытных было три тысячи человек? Что вы знаете о заключенных американских военнопленных? Полностью ли уничтожены препараты, изготовленные по результатам вскрытий? Какими еще данными располагают в Японии об "отряде 731"? Что вы думаете о причинах эпидемии сыпного тифа, вспыхнувшей в Японии сразу же после окончания войны? А о последовавшей затем в пятидесятые годы эпидемии полиомиелита? Разрабатывалась ли в "отряде 731" вакцина против чумы?
В беспорядке следующие вопросы Пауэлла и мои ответы растут как снежный ком, и девушка-переводчица Энн М. хватается за голову от сыпящихся на нее терминов: "военврач", "профилактика эпидемических заболеваний", "патологоанатомические вскрытия", "военные смотры", "допросы с пытками", "эксперименты по выкачиванию крови"...
Едва стихает ураган вопросов Пауэлла, набрасываюсь я:
— В вашей работе сказано, что в "отряде 731" находились военнопленные американцы. Есть ли основания для этого утверждения, и если да, то какие? Почему у вас возник интерес к "отряду 731"? Каким образом вы вообще отыскали материалы об отряде? Гражданином какой страны был переводчик, переводивший допрос Исии и других руководителей отряда в штаб-квартире американских оккупационных войск в Японии? Какую позицию по отношению к Исии занял отдел "Джи-2" штаб-квартиры?..
Около двух часов дня мы прервали беседу.
Джон Пауэлл родился в Китае в 1919 году. Родители — американцы. Отец был известным журналистом, издававшим в Шанхае журнал "Чайна уикли ревью". Под влиянием отца и сам Пауэлл вступил на журналистскую стезю в качестве корреспондента этого журнала. Бактериологической войной заинтересовался в 1940 году, когда с мая по июнь японские войска применяли бактериологическое оружие в Центральном Китае, в районе города Нинбо. В этот район были направлены подразделения "отряда 731", которые с воздуха рассеяли чумных блох. Вызванная таким образом эпидемия чумы охватила ряд китайских городов и поселков.
— Я как раз оказался тогда в Нинбо и видел результаты применения японской армией бактериологического оружия, Видел, как погубили, словно насекомых, множество китайских крестьян. Вот тогда-то и родились в душе ненависть и невыразимый гнев к японской военщине,— говорит Пауэлл.
Ненависть Пауэлла к фашизму имела и личные причины: после вторжения в Шанхай японские власти арестовали отца, который выступил с публичной критикой японского милитаризма, заявив, что вторжение японских войск в Шанхай — это "произвол и применение грубой силы, осуществленные к тому же без объявления войны". Он был заключен в шанхайскую тюрьму по обвинению в "оскорблении японского императора". Судьба его сложилась тяжело: на почве истощения у него развилось заболевание, из-за которого ему пришлось ампутировать обе ноги.
Семья возвратилась в Америку. Джон Пауэлл как "специалист по Китаю" был взят на службу в армию и работал в области пропаганды. Отец умер в 1947 году.
Козел отпущения маккартизма
Сразу же после окончания войны Пауэлл вернулся в Китай. Пытался возродить издание журнала, но потерпел неудачу. Остался работать в качестве корреспондента, стал свидетелем китайской революции. В 1953 году Пауэлл вновь уехал в США, где стал публиковать многочисленные работы о Китайской Народной Республике, завоевав репутацию "журналиста — знатока Китая".
Однако к этому времени в США задул ветер маккартизма. Началось с развернувшейся приблизительно с 1949 года "охоты на красных", которую возглавил сенатор Маккарти. Он проявлял злобную подозрительность в отношении деятелей культуры и интеллигенции Америки. Начались вызовы в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности, и тех, кого признавали "красными", изгоняли с официальных постов и подвергали преследованиям.
У Маккарти появились последователи. Одним из них был сенатор Дженнер, "занявшийся" газетами, радиовещанием, учебными заведениями, кино и театром. Создав комиссию по расследованию, он стал вызывать в нее представителей творческой интеллигенции и увольнять с работы тех, кого комиссия клеймила как "нежелательных для Америки элементов". Жертвой комиссии Дженнера стал и Пауэлл. Сенатору попалась на глаза статья Пауэлла "Бактериологическая война, которую американская армия вела в Корее, уходит корнями в "отряд 731 "". Комиссия вынесла определение, что Пауэлл "нанес вред интересам США, сфабриковав статью, не имеющую под собой никаких оснований", и приняла меры для изгнания Пауэлла из органов массовой информации.
Однако Пауэлл не сдался. В ходе возбужденного против него судебного процесса он настойчиво требовал, чтобы правительство США опубликовало официальные документы о бактериологической войне, которыми оно располагает. В итоге изнурительной борьбы в суде, длившейся десять лет, власти были вынуждены прекратить судебное преследование.
— Вот так моя журналистская судьба странным образом оказалась связанной с бактериологической войной... В течение десяти лет, когда я был лишен возможности печататься, мы кочевали с места на место... Мы были бедны и бережно хранили достававшуюся нам в каждом новом месте старую мебель и утварь. Теперь они сослужили нам хорошую службу,— говорит Пауэлл.
Когда разразилась мода на предметы старины, жена Пауэлла обратила в капитал скопившуюся у них старую мебель и утварь и открыла "Магазин Пауэлла". Так удавалось прокормить семью из четырех человек, включавшую, кроме безработного мужа, еще и двоих детей.
Не давать заглохнуть росткам беспокойства, если они появились в душе,— это хорошая черта журналистов и писателей. По странному совпадению приблизительно в то же время, когда я начал работу над "Кухней дьявола", то есть с лета 1981 года, Пауэлл принялся переворачивать горы бумаг в Государственном архиве официальных документов США, отыскивая все, что касалось "отряда 731". Результатом этой работы и явилась его статья "Неизвестная глава в истории".
На вопрос "Почему вы заинтересовались "отрядом 731"?" Пауэлл спокойным тоном рассказал следующее.
Истинное назначение бомбы на воздушном шаре
— А знаете ли вы,— Пауэлл резко поворачивается ко мне,— что такое бомба на воздушном шаре? Об этих бомбах, несколько тысяч которых японская армия сбросила в 1944 году, уже писали... Но, как вы думаете, каково было их назначение? Бомба на воздушном шаре и "отряд 731" — между ними нет никакой связи или наоборот, это тесно связанные вещи?
Бомба на воздушном шаре и "отряд 731"!
Вопрос Пауэлла попадает в точку.
Бомба на воздушном шаре была особым оружием, разработанным японской армией в конечный период войны на Тихом океане. Поколение японцев, переживших войну, помнит фантастический план "прямого нападения" на территорию США с помощью оснащенных бомбами огромных шаров, наполненных водородом, которые запускали, используя естественные воздушные потоки над Тихим океаном.
— Не думаете ли вы,— продолжает Пауэлл,— что истинным назначением этого оружия была фугасная бомбардировка территории США? Есть основания полагать, что это было "новое оружие", непосредственно связанное с "отрядом 731". Поезжайте в Вашингтон, там в Смитсоновском историческом музее выставлена такая бомба. Американские химики и врачи в свое время поломали голову над ее истинным назначением.
Как же мне не пришло это в голову!
Если бомба на воздушном шаре была бактериологическим оружием, то действия загнанной в тупик в последний период войны японской военщины, которые расценивались тогда как "операция с отчаяния" — так она была примитивна, приобретают совсем иное освещение.
"Но тогда и этот документ японской армии, который попал нам в руки..." — эта мысль пронизывает как молния.
"Ш" и "склад продовольствия и фуража №1"
Перед нами циркулярное письмо, направленное оперативным отделом военного министерства некоторым заинтересованным ведомствам в дни окончания войны. В нем речь идет о мерах, которые должны быть предприняты оперативным отделом военного министерства в отношении специальных исследований. Документ небольшой, и мы приведем его полностью.
"О мерах в отношении специальных исследований15 августа 1945
Оперативный отдел
I. Задача:
Принять срочные меры для уничтожения всех доказательств специальных исследований, поскольку недопустимо, чтобы таковые доказательства попали в руки противника.
II. Способ осуществления:
1) относительно "Ш" и мыса Ноборито связаться с подполковником Кусакари. Меры принять тотчас, 15 августа, 8.30;
2) относительно "отряда 731" и "отряда 100" Квантунской армии связаться по телефону с офицером штаба Квантунской армии Фудзии (офицер штаба Мотокава в отсутствии), действия предпринимать по согласованию с ним;
3) о складе продовольствия и фуража № 1 сообщить ответственному отдела обмундирования и продовольствия (капитан Ватанабэ). Последний ответственен за немедленное принятие мер, 15 августа, 9.30;
4) вызвать ответственного сотрудника медицинской службы, сообщить задание, о мерах связаться с майором Онодэрой и подполковником Ямадэ, 9.30;
5) вызвать ответственного сотрудника ветеринарной службы, дать задание.
Подполковник Цутиэ в курсе дела. В пределах территории Японии информацию передавать только письменно, 10.00".
Документ предписывает немедленно ликвидировать следы всех "специальных исследований", поскольку недопустимо, чтобы доказательства этих исследований были захвачены противником. Эта директива всплыла в памяти, когда Джон Пауэлл задал вопрос о связи бомбы на воздушном шаре и "отряда 731". При чтении документа вырисовывалась зловещая цепочка, скрывавшаяся за этим циркуляром. В нем перечислялись не разрозненные, не имевшие между собой связи, факты, касающиеся "специальных исследований", а конкретная система, которую необходимо было ликвидировать до того, как она попадет в руки противника. Именно система.
Противником, упоминавшимся в циркуляре, были силы союзников, но по ситуации, сложившейся в конце войны, было совершенно ясно, что прежде всего имелись в виду войска США и перечислялось в циркуляре то, доказательства чему ни в коем случае не должны были попасть в руки американцев. При внимательном прочтении этого сухого, на первый взгляд ничего не говорящего документа угадывался замысел тех, кто его составил.
В самом начале фигурирует зашифрованное название "Ш". Не является ли оно шифром бомбы на воздушном шаре?
(По возвращении М. Симодзато из США в Японию мы немедленно приступили к выяснению того, что скрывалось за названием "Ш". Это действительно оказалась бомба на воздушном шаре. О существовании цитируемого циркуляра военного министерства нам сообщил Манабу Хаттори. В настоящее время этот документ принадлежит Сэйити Ниидзуме.
О бомбе на воздушном шаре имеется довольно обширная литература, см., в частности: Сакё Адати. Военные операции с применением бомбы на воздушном шаре. "Гакугэй-сёрин"; Сюмпэй Судзуки. Бомба на воздушном шаре. "Синтёся"; Сёити Сакута. Чем завершились операции с бомбой на воздушном шаре? "Яматэ-сёбо".
О связи бомбы на воздушном шаре и "отряда 731" мы снова говорили с Джоном Пауэллом, прибывшим в Японию 13 марта 1982 года. Одновременно мы узнали от бывшего сотрудника группы Такахаси "отряда 731" о том, что действительно существовал план применения бактерий, полученных в отряде, в бомбе на воздушном шаре. Подробности обо всем этом см. в книге: Записки о кухне дьявола. "Бансэйся".— Прим. автора.)
Вопрос Джона Пауэлла пролил свет на многое.
Шифр "Ш", "отряд 731" и "отряд 100" Квантунской армии, склад продовольствия и фуража № 1, медицинская служба, ветеринарная служба — все это выстраивалось в циркуляре в "диную линию.
"Ш" — это бомба на воздушном шаре, 731 и 100 — бактериологические отряды японской армии. Неясно, что такое "склад продовольствия и фуража ь1". Однако пункты циркуляра о медицинской и ветеринарной службе соответствуют "отряду 731" и "отряду 100" или, во всяком случае, связаны с ними.
До войны в Токио, в квартале Вакамацу района Синдзюку, в военном госпитале и в Лаборатории профилактики эпидемических заболеваний находились препараты частей человеческого тела. Среди них высушенные как мумии, почерневшие трупы умерших от чумы, препараты, связанные с заболеванием холерой и тифом. Накануне капитуляции персонал и курсанты были мобилизованы на их уничтожение. На участке позади лаборатории были вырыты ямы, куда сбрасывали емкости с препаратами, содержащимися в формалиновом растворе. По свидетельству очевидцев, работы по уничтожению препаратов продолжались с 15 августа в течение месяца. По их словам, ямы были квадратными — со стороной 15 метров, глубиной 10 метров,— в такую яму легко могло поместиться трехэтажное здание. Помимо стеклянных емкостей, туда сбрасывались обработанные парафином сотни препаратов тканей человеческого тела. Сброшенные в яму мумифицированные трупы привлекли внимание оказавшихся в том месте представителей медицинского факультета Токийского императорского университета. Они извлекли их и перевезли в университет. Среди препаратов были также внутренние органы, по слухам полученные из группы Такахаси. Их забрали в Главное полицейское управление.
Работы по ликвидации препаратов и предусматривались в упоминавшемся циркуляре, о чем читатели, вероятно, уже догадались. По-видимому, в Лаборатории профилактики эпидемических заболеваний и в Военно-медицинской академии были многочисленные препараты тел "бревен", доставленные из Харбина. Среди них головы и внутренние органы европейцев, умерщвленных в "отряде 731".
Пункт о "медицинской службе", возможно, относился к уничтожению улик, касавшихся вскрытий заживо американских военнопленных, имевших место на медицинском факультете Университета Кюсю. Как бы там ни было, ясно, что основной замысел оперативного отдела военного министерства в отношении специальных исследований заключался в том, чтобы скрыть доказательства действий, которые являлись военными преступлениями против Америки. Не дает ли это оснований предполагать, что "Ш" (бомба на воздушном шаре), "отряд 731" и "отряд 100" тесно взаимосвязаны?
Разногласия между США и СССР по поводу данных о бактериологической войне
Внимательно слушавший эти мои соображения Джон Пауэлл кивнул головой и вышел из комнаты. Через некоторое время он вернулся с толстой папкой в руках, раскрыл ее. Я прочел: "Входящие телеграммы".
— Это копии текстов официальных телеграмм, которые я недавно обнаружил в архиве официальных документов. Вот, пожалуйста. Эта отправлена 21 марта 1947 года из Вашингтона Объединенным комитетом начальников штабов в Токио Верховному командующему американскими войсками в Японии Макартуру. Здесь мнение Вашингтона на запрос, следует или не следует выдавать начальника "отряда 731" Исии Советскому Союзу. В течение долгого времени текст этой телеграммы был засекречен. Читайте.
"Объединенный комитет начальников штабов, ВашингтонВерховному командующему Макартуру № W 94446.
Ответ Государственного департамента, Военного министерства и Морского министерства на Вашу телеграмму № С69946..."
Телеграмма из Вашингтона делится на две части. На ней повсюду видны следы штампов: "совершенно секретно", "особо важно", "конфиденциально". Они говорят о том значении, которое ей придавалось.
"I. Допрос советской стороной генерала Исии и полковников Кикути и Ооты может быть разрешен под Вашим контролем на следующих условиях..."
Указанный в телеграмме генерал Исии — очевидно, генерал-лейтенант медицинской службы Сиро Исии. Полковником Кикути, видимо, назван генерал-майор Кикути — начальник 1-го отдела "отряда 731". Полковник Оота — начальник 2-го отдела и по совместительтву руководитель группы исследования сибирской язвы 1-го отдела отряда. Судя по содержанию телеграммы, советская сторона потребовала предоставления возможности непосредственно допросить Исии, Кикути и Ооту. Объединенный комитет начальников штабов в Вашингтоне ставит для этого следующие условия:
"...а) перед допросом советской стороной полковники Кикути и Оота должны быть непосредственно допрошены и проинструктированы ответственными лицами американской стороны. В помощь Вам (генералу Макартуру?— Прим. автора) Военное министерство срочно направляет специально проинструктированного представителя, который должен присутствовать и осуществлять наблюдение как во время допроса советской стороной, так и во время предварительного допроса американской стороной;б) если во время предварительного допроса будут получены сведения, о которых будет решено, что они не должны стать известны советской стороне, то надлежит проинструктировать Кикути и Ооту не сообщать эти сведения советской стороне;
в) указать японским специалистам-бактериологам (имеются в виду Исии, Кикути, Оота.— Прим. автора), что они не должны разглашать факта предварительной проверки и инструктажа, проведенных США перед их допросом советской стороной..."
Таким образом, все важные сведения должны быть монополией США, а предварительный допрос американскими военными властями необходимо скрыть — таковы американские условия. Но Вашингтон не ограничивается этим и добавляет следующие инструкции:
"... II. Сообщить советской стороне, что для обвинений в преступных действиях японской армии в отношении китайского народа (путем применения бактериологического оружия) нет оснований, достаточных, чтобы квалифицировать их как военные преступления, и что допрос советской стороной должен вестись с лояльных позиций, а не в порядке обвинения в военных преступлениях. Одновременно сообщить советской стороне, что разрешение Верховного командующего Макартура на данный допрос не должно рассматриваться как прецедент, дающий право проведения следствий в будущем".
На этом текст телеграммы заканчивается. Дата отправления из Вашингтона, то есть март 1947 года, приходится на период, когда по приказу Макартура была запрещена всеобщая забастовка в Японии 1 февраля и когда президент США провозгласил свою "доктрину Трумэна". Уже тогда между СССР и США возникли серьезные разногласия по поводу ареста и привлечения к ответственности руководства "отряда 731". Текст приведенной телеграммы отчетливо демонстрирует это.
Реагируя на требование советской стороны допросить начальника "отряда 731" Исии, правительство США решило монополизировать сведения об отряде. Почуявший опасность и понявший позицию США Исии постарался немедля вступить в сделку со штаб-квартирой американских войск в Японии.
Сделка Исии с США
Пауэлл берет следующую телеграмму и продолжает:
— Исии потребовал от американских властей гарантий освобождения его от преследования за военные преступления в обмен на то, что он передаст Соединенным Штатам всю имеющуюся у него информацию об "отряде 731". Он обратился в штаб-квартиру к Макартуру с просьбой выдать ему такую гарантию письменно. Макартур немедленно затребовал у правительства США инструкции на этот счет. Я обнаружил телеграмму, содержащую ответ госдепартамента на запрос Макартура.
Эта совершенно секретная телеграмма датирована 8 сентября 1947 года. В ней говорится:
"Государственный департамент США дает следующий ответ на запрос Верховного командующего Макартура 188/2. Не давать гарантии, что прохождение данных, полученных от генерала Исии и его сотрудников, будет ограничено только каналами разведки и что эти данные не будут использованы как доказательство их военных преступлений, поскольку необходимые сведения могут быть получены от Исии и его сотрудников и без такой гарантии. Предоставление гарантии в письменном виде может вызвать серьезные проблемы для США в будущем. Одновременно необходимо принять все возможные меры, чтобы информация о бактериологической войне, которой располагает Исии, не стала достоянием открытого судебного процесса".
Таким образом, госдепартамент требует сохранить в тайне сведения о бактериологической войне, полученные от Исии и его сотрудников, и не допустить их утечки. Госдепартамент совершенно точно рассчитывает, что "необходимые сведения могут быть получены от Исии и его сотрудников и без всяких гарантий". Здесь безошибочно учитывается, что "Исии предпочтет спасти свою жизнь, согласившись на все требования Америки, чем быть арестованным советскими военными властями". В этой связи госдепартамент США дает генералу Макартуру три указания.
Подход только с позиций национальной безопасности
В дополнение к совершенно секретной телеграмме госдепартамента от 8 сентября 1947 года относительно защиты жизни генерала Исии и других руководителей "отряда 731" и сбора данных о бактериологической войне Верховному командующему Макартуру даются следующие указания:
"1) Верховному командующему, не давая никаких обещаний Исии и другим связанным с ним лицам японского гражданства, продолжать сбор максимума данных о бактериологической войне;2) полученные данные сделать достоянием только каналов разведки и продолжать их сбор вплоть до того, как станет ясным, что доказательства военных преступлений Исии и его сотрудников нельзя будет далее скрывать от Международного военного трибунала в Токио;
3) не давать Исии и его сотрудникам гарантий, что они будут освобождены от ответственности за военные преступления, но дать понять, что США в целях обеспечения своей безопасности не будут возбуждать против них преследования за военные преступления..."
Далее телеграмма обосновывает эти указания Макартуру:
"а) японский опыт бактериологической войны имеет большую ценность для планов разработки методов бактериологической войны в США (выделено мной.— С. М. );б) (пункт "б" опускается);
в) данные о разработке бактериологической войны в "отряде 731" являются чрезвычайно важными для обеспечения национальной безопасности США и значительно превосходят то, что было бы достигнуто в результате преследования Исии как военного преступника;
г) крайне нежелательно с точки зрения безопасности США, чтобы данные об "отряде 731" фигурировали на процессе над военными преступниками и стали достоянием гласности в других странах;
д) обращение с информацией о бактериологической войне, полученной от японцев, ограничить каналами разведки. Информацию от Исии и его сотрудников не следует использовать для преследования их как военных преступников. Сбор информации и получение доказательств продолжать до тех пор, пока их будет возможно скрывать от Международного военного трибунала в Токио".
Документы штаб-квартиры американских войск в Японии, полученные Джоном Пауэллом, не оставляют сомнения относительно того, что "отряд 731" был освобожден от преследования за военные преступления, и отчетливо показывают, как это было сделано.
Освободить "отряд 731" от ответственности за преступления для США "было необходимо с точки зрения обеспечения национальной безопасности" независимо от соображений сохранения жизни Исии и его коллег. Данные отряда "имеют большую ценность для планов разработки в США методов бактериологической войны" — такова циничная оценка Вашингтона.
Стремление избежать любой огласки
— Теперь вы понимаете... Позиция США совершенно ясна. Данные о бактериологической войне, которыми располагал "отряд 731", представляли собой предел достижений того времени... И военные власти США стремились к тому, чтобы они не стали известны другим странам и даже их ближайшему союзнику — Великобритании... Об этом же свидетельствуют и другие документы штаб-квартиры,— говорит Пауэлл. На телеграмме со штампом "совершенно секретно" обозначены фамилии ответственных лиц Пентагона, которые знакомились с ее текстом,— Джордж А. Бартлет, М. Гризон, М. Хамильтон, М. Д. Фрэнкc. Среди них и некий офицер, обозначивший только свои инициалы Р.IВ. — Поскольку это секретный документ,— продолжает Пауэлл,— с ним мог ознакомиться только ограниченный круг лиц.
Разговор через переводчика занимает значительно больше времени, чем обычная беседа, и встреча с Пауэллом затягивается далеко за полночь. Наша переводчица Энн М. жалуется на усталость. Действительно, ее японский язык по крайней мере становится несколько неуверенным. Пора заканчивать.
Мы переносим разговор на следующий день.
— Закулисную, но не последнюю роль в освобождении Исии от преследования за военные преступления сыграл генерал Уиллоуби,— говорит Пауэлл.— Он настойчиво убеждал Макартура, что именно потому, что представители советских вооруженных сил требуют допроса и ареста Исии, американцы должны всеми силами препятствовать этому. Вам известна фамилия Уиллоуби?— спрашивает он.
Еще бы, генерал Уиллоуби! Имя главы отдела "Джи-2" штаб-квартиры американских войск, неограниченно правившего в послевоенной Японии, было известно едва ли не каждому японцу. Армия США буквально опутала Японию сетью разведывательной службы. Отделы контрразведки "Си-ай-си" (СIC) имели свои штабы в семи созданных американскими оккупационными войсками военных округах: Кюсю, Тюгоку, Кинки, Токай, Канто-Каи-Синано-Санъэцу, Тохоку, Хоккайдо. Руководил всей работой "Си-ай-си" отдел "Джи-2" штаб-квартиры, начальником которого и был генерал Уиллоуби. Активно используя службу "Си-ай-си", Уиллоуби, с одной стороны, накапливал информацию о японских финансовых кругах, рабочем классе, интеллигенции, а с другой стороны, вступая в контакт с высшим руководством бывшей японской армии и поддерживая личные связи с ним, использовал это для превращения Японии в "плотину против коммунизма".
Под руководством Уиллоуби активно занимались разведкой такие представители правых в Японии, как Гиити Миура, Иосио Кодама и другие. Известное своей подрывной деятельностью пресловутое "ведомство Кэнона" (подполковник Кэнон — руководитель одного из подразделений американских спецслужб в Японии) было также органом разведки, непосредственно подчиненным "Джи-2". Известно также, что нити от трех нашумевших в послевоенное время провокаций — "дело Симояма", "дело Митака" и "дело Мацукава" (17 августа 1948 года у станции Мацукава префектуры Фукусима произошло крушение поезда. Полиция тут же арестовала 20 профсоюзных активистов и коммунистов, обвинив их в организации крушения. В декабре 1950 года городской суд Фукусимы признал их виновными только на основании косвенных доказательств, причем часть документов, доказывающих непричастность обвиняемых к крушению, была уничтожена прокуратурой. Суд приговорил пять человек к смертной казни, пять — к пожизненной каторге, а остальных — к длительным срокам тюремного заключения. "Дело Мацукава", как и другие аналогичные инциденты — "дело Симояма", "дело Митака", сфабрикованные реакционными силами Японии и США, было использовано в качестве предлога для проведения массовых репрессий против коммунистов и профсоюзных руководителей, для ослабления народного движения против массовых увольнений и ухудшения условий жизни) — также тянутся к "Джи-2".
По некоторым сведениям, гостиница "Факудакэ" у токийского вокзала Ёцуя, клуб "Романс" на улице Ниси-Гиндза и кафе "Акахоси" в районе Сибуя непосредственно после войны служили местами явок старших офицеров бывшего японского военно-морского флота, выпускников разведывательной школы Накано с офицерами, состоявшими при штабе бывшей японской армии в Корее. Явки контролировались отделом "Джи-2". Среди явочных пунктов "Джи-2" была также гостиница "Вакамацусо" в квартале Вакамацу в Токио. В этой гостинице часто бывали Сиро Исии и другие офицеры из "отряда 731".
— Уиллоуби презирал японцев и называл их "япошками". Он презирал Исии и Китано, называя их "япошками" и "швалью". Подписывался он C.A.W. Это инициалы его полного имени. Уиллоуби — американец немецкого происхождения. Он известен как ярый противник цветных и антисемит. Он был одним из самых приближенных к Макартуру людей.
Джон Пауэлл считает, что именно благодаря систематическому противодействию генерал-майора Уиллоуби советская сторона так и не получила возможности допросить Исии, Китано и других руководителей "отряда 731".
Пауэлл основательно поработал в Государственном архиве официальных документов США и снял копии более чем с девяти тысяч материалов штаб-квартиры американских войск в Японии, в том числе с пятидесяти секретных документов, содержавших переписку правительства США и штаб-квартиры американских войск в Японии непосредственно по "отряду 731".
— Каждый день я переворачивал горы документов, но в среднем счет был двести к одному. Иногда просто руки опускались. Стоимость копии одной страницы — десять центов. Только на копирование я затратил девятьсот долларов,— грустно улыбается Пауэлл.
Разгадка "доклада Фелла"
В ходе наших трехдневных дебатов всплыла еще одна важная фигура. Это доктор Норберт X. Фелл. Поскольку он именуется доктором, по-видимому, он доктор медицины. Его происхождение, учебное заведение, которое он окончил, и т. д. неизвестны, так же как неизвестно, жив ли он в настоящее время. Известен только один факт: в 1947 году Норберт X. Фелл находился в Японии и участвовал в допросе Сиро Исии, Масадзи Китано и других сотрудников "отряда 731".
— Нет ли у вас каких-либо данных о Фелле? Почему он присутствовал при допросе Исии и других японских бактериологов? — допытываюсь я.
На этот вопрос Пауэлл только пожимает плечами.
— Видите ли, Норберт Фелл — один из руководителей химических войск армии США, он работал в Форт-Детрике.
Форт-Детрик находится в штате Мэриленд, в небольшом городке Фредерик. "Форт" означает "крепость", причем в американском обиходе военные базы долговременного характера называют "форт", а военные сооружения кратковременного использования обозначаются в отличие от них "кемп" (лагерь). С учетом этого можно сделать вывод, что база Детрик уже давно использовалась как военное сооружение.
— Раньше там располагался научно-исследовательский центр по разработке бактериологического оружия армии США...— говорит Пауэлл.— Я был в Форт-Детрике один-единственный раз: с двумя помощниками ездил в тамошнюю библиотеку. Правда, директор библиотеки встретил нас настороженно, и мы уехали почти ни с чем.
С этими словами он кладет передо мной фотографию — перчатки-манипуляторы, изготовленные из металла и особой резины, вставлены в камеру, куда помещаются мелкие животные. Камера и внешняя среда герметически изолированы.
Пауэлл объясняет:
— В Форт-Детрике есть помещение, где можно работать с такой вот "рукой". Мне рассказывали, что в камеру помещаются зараженные бактериями мелкие животные, и все это приспособление служит тому, чтобы работать с ними, находясь вне камеры и не подвергаясь опасности заражения. Говорят, в настоящее время исследования в области бактериологического оружия приостановлены, а все эти сооружения продолжают находиться в ведении USAMRID, что означает: армия США, исследование эпидемических заболеваний... военная база...
Итак, Норберт Фелл — один из руководителей Форт-Детри-ка. Он допрашивал Сиро Исии и его сотрудников. Значит, если предположить, что есть протокол этого допроса... У меня тут же возникает вопрос:
— На каком языке Норберт Фелл допрашивал Исии? Руководство "отряда 731" английского не знало. Японцы, если даже читают и пишут по-английски, говорить, как правило, затрудняются...
Пауэлл сначала не понимает вопроса. На лице его написано одно: что я хочу этим сказать?
— Ведь если допрос Исии и его сотрудников велся на японском языке и если предположить, что Фелл не говорил по-японски, то, значит, кто-то должен был переводить, то есть был переводчик?
— Разумно. И это должен был быть японец.
— Этот японец был вольнонаемным армии США?
— Вероятно. Во время войны, когда я служил в армейских органах пропаганды, у нас строго придерживались правила: перевод документов и перевод на допросах поручать только вольнонаемным армии США. Местных японцев для этого не привлекали.
— Итак, вольнонаемный армии США, знающий японский язык. Вполне возможно, что переводчиком был гражданин США японского происхождения...
— Переселившийся в Америку. Японец первого поколения переселенцев,— заканчивает мысль Пауэлл.
— Да! Именно об этом-то я и подумал. Скажите, а если мы попытаемся его разыскать?
— Человеку, который был переводчиком на допросе Исии в штаб-квартире... Если тогда ему было около 30, сейчас около 70, вероятно. Но ведь...
— Да, но я все-таки попытаюсь. Америка велика, но, если методически перебрать японцев, которые после окончания войны служили в штаб-квартире американских оккупационных войск, могут открыться неожиданные возможности. Поскольку это мои соотечественники, может быть, они будут со мной откровенны...
Пропасть между второй родиной и страной предков
"... Убийство скрипачки в нью-йоркской Метрополитен-опера, несмотря на все усилия полиции, по-прежнему остается окутанным тайной... Исчезнувшая 23-го числа в антракте спектакля скрипачка Элен Хейнз (31 год) на третий день была обнаружена мертвой, связанной по рукам и ногам и обнаженной, между стеной и вентиляционной шахтой за кулисами сцены. Это чудовищное убийство, напоминающее детективную историю, потрясло даже привычных ко всему нью-йоркцев".
Мой взгляд рассеянно скользит по строчкам, все внимание приковано ко входной двери ресторана. Я читаю о загадочной смерти популярной артистки, а мысли заняты пожилым японцем, представителем первого поколения эмигрантов, который должен вот-вот появиться. Метрдотель сказал: "Ваш гость появится минут через двадцать... а пока почитайте-ка вот эту газету для японцев. Горячее блюдо мы подадим вам, как только прикажете..."
Я сижу в первоклассном ресторане "Q" на Мэдисон-авеню в Нью-Йорке. Здесь тепло, стоит украшенная елка. Время приближается к обеду, но посетителей мало. Седовласый метрдотель с галстуком-бабочкой принес мне подшивку "OCS News" — выходящую в Нью-Йорке раз в две недели газету для японцев.
За окном кружит снег. На восточное побережье Америки пришли массы холодного воздуха, и Нью-Йорк с утра покрыт белым покрывалом.
— ...У.У.— так назвал себя старик, появившийся два часа тому назад в вестибюле отеля. Рост высокий, румяное лицо, лет — семьдесят четыре, представитель первого поколения переселенцев из Японии. Когда мы, оба несколько смущенные встречей, заканчиваем церемонные приветствия, он скороговоркой бросает:
— На 17.30 я заказал столик в ресторане "Q" на Мэдисон-авеню, приходите туда.
Затем, сообщив, что до этого ему еще нужно кое с кем повидаться и уладить некоторые вопросы, он покидает отель, уходя в снежную вьюгу.
Моя переводчица Энн М. взяла "выходной" на вторую половину дня. За полчаса до назначенного времени с картой города в руках я прихожу в ресторан "Q". Когда я сообщаю, что у меня здесь назначена встреча с У.У., метрдотель радушно приглашает к столику, заявляя: "Вы можете ждать здесь сколько вам угодно", и тотчас же приносит подшивку японской газеты. Похоже, У.У. здесь постоянный и уважаемый гость.
— Да, я действительно был переводчиком в отделе "Джи-2" штаб-квартиры американских войск в Японии.— Эти слова, сказанные им тогда, до сих пор звучат у меня в ушах.
Я сгоряча сказал Джону Пауэллу о своем желании отыскать японца, который переводил допросы Исии и его сотрудников Норбертом Феллом и другими руководителями Форт-Детрика. У меня не было тогда никакой надежды на успех. Я исколесил все улицы Сан-Франциско. Тщетно. Вылетел в Чикаго. С рекомендациями от одних японцев к другим я, как эстафетная палочка, из Чикаго с его огромными, мрачными, как могильные камни, зданиями, был направлен в Детройт, где продолжил свои дающие мало надежд на успех поиски. Я ходил от одного к другому, встретился с десятками людей.
До войны на западном побережье Америки, главным образом в Лос-Анджелесе, проживало около 112 тысяч японцев. Треть из них — чуть менее 40 тысяч — составляли первое поколение переселенцев. Почти все они ввиду ограничений, накладываемых американским законодательством, имели японское гражданство. Воспитанные на японском трудолюбии, эти переселенцы осваивали пустынные земли Калифорнии, становились фермерами, занимались торговлей. До начала войны между Японией и США переселенцы из Японии монополизировали розничную торговлю свежими овощами и фруктами в Калифорнии, производя до 40 процентов всей сельскохозяйственной продукции этого штата.
Нападение японского флота на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года в корне изменило существование японских переселенцев. Правительство США, стремясь поднять боевой дух американцев, развернуло широкую кампанию против "враждебной и вероломной нации", как оно называло японцев.
"Японцам запрещается покидать дома без крайней необходимости. Запрещается выходить на работу. Посещение школ и выход из дома за покупками ограничиваются радиусом в пять миль" — такой циркуляр за подписью мэра города и начальника полицейского управления был разослан японским семьям в Лос-Анджелесе. Прохожие плевали в сторону японцев, идущих по улице. Китайцы и корейцы, дабы не быть ошибочно принятыми за японцев, "оборонялись" тем, что носили на груди табличку с надписью "Я китаец" или "Я кореец". Решение президента США о "немедленном интернировании японцев в лагеря" было принято в феврале 1942 года. Японцам было предписано покинуть свои фермы, магазины, конторы, ограничив ручную кладь двумя местами на человека. Их направляли в глубь Америки, в ее центральные штаты: Аризону, Арканзас, Колорадо, Айдахо, где в девяти пунктах были устроены лагеря. В пустыне, на болотах, в индейских резервациях были выстроены бараки, окруженные колючей проволокой, и около ста тысяч японцев были насильственно размещены в этих концентрационных лагерях.
Выходец из Японии А. рассказывает:
"Из Калифорнии через Техас до концентрационного лагеря в Арканзасе мы добирались добрых четыре дня. В эшелоне кончилось продовольствие, мы были голодны, а когда на станции мы попытались зайти в магазины, нас встретили объявления: "Японцам не продаем". Нас втиснули в вагоны, как скот. От сознания своей беспомощности хотелось плакать".
Выбраться из этих концентрационных лагерей японцы смогли, только когда стало отчетливо вырисовываться поражение Японии в войне, то есть в 1944 году. Однако селиться на западном побережье им было запрещено. Правительство США разрешало им селиться в городах восточного побережья при условии поручительства кого-либо из коренных американцев. Западное побережье обращено к Японским островам, и указанная мера была рассчитана на то, чтобы предотвратить "подрывную и шпионскую деятельность в пользу Японии антиамерикански настроенными японцами".
Разведцентр — "ведомство Донована"
Японские переселенцы первого поколения, которые после освобождения из лагерей расселились по городам восточного побережья,— это люди, которым было тогда около тридцати. Война застала их, когда они только что приехали в Америку попытать счастья. Может быть, называть их переселенцами первого поколения и не совсем правильно.
Пентагон обратил внимание на японских переселенцев первого поколения летом 1944 года, когда, по его оценкам, до конца войны оставалось не более года, и когда готовилась оккупация Японии. Было решено привлечь к работе — разумеется, после соответствующей проверки — тех японских переселенцев первого поколения, которые не проявили фанатичной преданности японскому правительству и хотели навсегда остаться в Америке. Им предложили работать на Пентагон. Подобное предложение последовало и от Управления стратегических служб.
Управление стратегических служб — разведывательный орган, созданный полковником (впоследствии генералом) Уильямом Дж. Донованом по приказу президента Рузвельта за пять месяцев до начала войны между Японией и США. Эта организация, которая получила название "ведомство Донована", несколько изменила традиционные методы сбора информации путем подготовки и засылки агентов на территорию противника и прибегла к новой, "научной" системе — широкому привлечению специалистов в области экономики, психологии, техники, лингвистики и т. д. и получению данных о противнике путем комплексной обработки информации.
Управление стратегических служб в тесном контакте с Федеральным бюро расследований предприняло проверку японских переселенцев первого поколения и после тщательного отбора привлекло их в "ведомство Донована". Большинство японцев (вольнонаемных армии США), которые после войны выполняли обязанности переводчиков в подразделениях "Джи-2" штаб-квартиры американских войск в Японии, прошли службу в "ведомстве Донована" в качестве ответственных работников контрразведки.
Вот что вкратце следует иметь в виду к истории вопроса о переводчиках штаб-квартиры, который, как смутная догадка, впервые всплыл во время моей поездки в США.
"Работавший ранее в Секретариате ООН в Нью-Йорке некто Е. в прошлом служил в Управлении стратегических служб, а после войны, как говорят, работал в Японии..." — такое обнадеживающее сообщение я получил к вечеру третьего дня пребывания в Чикаго. Мой энтузиазм постепенно распространялся на окружающих, а суть вопроса из уст в уста передавалась среди американских японцев. Пожилые люди несколько раз связывались по междугородному телефону Чикаго-Лос-Анджелес, Сан-Франциско — Бостон — Коннектикут, расспрашивая у друзей о переселенцах первого поколения.
Я наводил справки в Секретариате ООН. Разыскивать переводчика, присутствовавшего при допросе Сиро Исии,— это было похоже на погоню за призраками войны, окончившейся более тридцати лет назад. Неужели в конце концов все окажется напрасным!.. Я уже готов был сдаться. Но однажды, когда я возвратился в отель после беготни по заснеженному Нью-Йорку, меня ждала телеграмма.
"Разыскиваемый вами человек, не Е., но похожий по приметам, живет в городке N на Лонг-Айленде, штат Нью-Йорк. Его зовут У.У."
Зазвонил колокольчик у входной двери. Я отложил газету и поднялся, увидел крепкого старика со здоровым цветом лица. Это был У.У. Перебросившись двумя-тремя шутками на беглом английском языке с метрдотелем, У.У, стройный и подтянутый, подошел ко мне. Трудно было поверить, что ему семьдесят четыре года.
Снова о Сиро Исии
— Да, я помню, я переводил на допросе японского генерала, о котором вы спрашиваете,— сразу же говорит У.У., садясь за столик. Его густые брови, видимо придававшие когда-то суровое выражение лицу, теперь седые, на лице загар. Глаза большие. У правого уха нет мочки. Когда он смеется, у рта образуется несколько глубоких складок.
— Вы говорите о Сиро Исии?— от волнения слишком громко спрашиваю я.
— Да-а... Его звали Исии. Точно! Высокого роста, крупный мужчина с усами... Я хорошо его помню.
— Да, да, совершенно правильно. Крупный мужчина высокого роста.
— Помню еще, он был болен. С лета 1946-го до лета 1947-го.
— Болен? Начальник отряда Исии был воплощением здоровья...
— Нет, он был болен. По-моему, нам даже приходилось для допросов отправляться к нему на квартиру. Правда, все это было тридцать пять лет тому назад, определенно я утверждать не могу...
— А чем он был болен?
— Ну, такие подробности я уже не помню. Однажды...— Он смотрит на фотографию Исии, которую я кладу перед ним.— Да, да, это он... Однажды допрос, в котором я участвовал, проходил в Токио, в районе Маруноути, в здании Почтового пароходства.
Почтовое пароходство — это именно то здание, где располагался отдел "Джи-2".
— Я ведь перед самым концом войны служил в Управлении стратегических служб... Мои сослуживцы — японские переселенцы первого поколения — почти все уже умерли... Танака, Томосуэ, Ина... Хорошие все были люди... В Управлении стратегических служб — с октября 1944 года. Начали с прослушивания передач японского радио. Из передач явствовало, что Япония страдает от нехватки ресурсов. Строились планы добычи горючего из корней сосны, получения спирта из стеблей батата. Бедная Япония, думали мы.
Так начался наш разговор с У.У., служившим переводчиком в отделе "Джи-2".
Показания из пропасти
Вопрос: Расскажите, как началась ваша работа в Управлении стратегических служб.Ответ: В феврале 1944 года ко мне на квартиру пришли два полковника из Объединенного разведывательного комитета. Эта организация находилась в ведении президента и под общим руководством Пентагона. Объединенный разведывательный комитет направлял деятельность разведывательных управлений военного министерства и министерства ВМС, разведотдела штаба ВВС, Управления стратегических служб, а также разведывательных служб госдепартамента и министерства внешней торговли. Меня посетили офицеры армейской разведки. Они пришли с толстой папкой документов из Федерального бюро расследований.
Вопрос: ФБР?.. За вами числилось преступление?
Ответ: Нет, никакого преступления я не совершал. Документы ФБР содержали информацию о моей личности. ФБР подробно проверило, когда я женился, где провел медовый месяц, какие высказывания и поступки были за мной замечены во время пребывания в концентрационном лагере для японцев. Опираясь на эти документы, двое офицеров и попытались привлечь меня к работе в Управлении стратегических служб. Разговор велся в тоне, не терпящем возражений, похожем на приказ. Спустя неделю за счет УСС я был отправлен в Вашингтон. Меня поселили в общежитии Университета Джорджа Вашингтона, там меня в течении многих дней допрашивали старшие офицеры управления.
Вопрос: Каково было содержание допроса?
Ответ: Почему я согласился работать в УСС? Что я думаю о войне между Японией и США? Все в таком роде. Я отвечал так: "Я до мозга костей японец и люблю Японию. Я знаю психологию японцев. Но одновременно я чувствую, что многим обязан Америке: своей многолетней успешной торговой деятельностью, тем, что получил здесь образование. Наконец, Америка — родина моей жены и детей. Я считаю несчастьем войну между Америкой и Японией и искренне хочу, чтобы мои знания послужили делу скорейшего окончания войны". Меня допрашивали несколько офицеров по одним и тем же вопросам, и я все время отвечал одно и то же, потому что это было мое искреннее убеждение.
Вопрос: В чем заключалась ваша основная работа в УСС?
Ответ: С помощью мощных радиоприемников мы слушали внутренние радиопередачи Японии, фиксировали данные относительно настроений в Японии, которые можно было вывести из этих передач и, дополнив эти сведения своими соображениями, представляли в виде доклада руководству.
Из интервью с бывшим вольнонаемным УСС У.У. постепенно стала вырисовываться полная превратностей судьба "переводчиков из числа первого поколения японских переселенцев в США". Приведу вкратце рассказ У.У.
НАЧАЛО КОНТРНАСТУПЛЕНИЯ НА РОДНУЮ СТРАНУ — "ДЕНЬ X"
Весной 1945 года последовал приказ о перемещении вольнонаемных японских переводчиков, служивших в УСС, на военную базу в Монтерей близ Сан-Франциско. Всего на эту базу прибыло около четырехсот человек. Встретили их хорошо, но соответственно и озадачили.
Это один из неосвещенных вопросов конца войны, о нем еще не писали. "День X" — время высадки американской армии на территории Японии — был намечен на сентябрь 1945 года. Были определены пункты высадки: силы, действующие в направлении залива Сагами, занимают Одавару и Йокосуку; войска фронта Токийского залива оккупируют Иокогаму и Токио; войска фронта Сэндай — залив Сэндай, города Сэндай и Камаиси; войска фронта Японского моря оккупируют Канадзаву и другие пункты. Еще два пункта высадки были намечены на острове Кюсю и в нескольких других местах. Всего было определено двенадцать пунктов высадки на Японские острова.
Присланные из УСС вольнонаемные японского происхождения прошли на базе Монтерей тщательную десантную и разведывательную подготовку. Из их числа были сформированы отдельные подразделения — отряды по 25-30 человек, причем каждый включал офицера разведки, старшину, водителей, дикторов и наборщиков-печатников. Таких отрядов было двенадцать, по числу пунктов высадки. Вольнонаемные тщательно изучили планы городов и населенных пунктов, где предстояло высаживаться. Причем это были не просто планы, а модели городов в миниатюре с обозначением улиц, дорог, зданий, важнейших официальных учреждений, транспорта, магазинов и т.д. Модели точно воспроизводили все, вплоть до резиденций должностных лиц. Например, на модели города Сэндай было обозначено, где находится квартира мэра города. На торговой улице рядом с рыбной лавкой расположена рисовая лавка, а через два дома — магазин, торгующий подержанным платьем. Все это следовало запомнить. Поразительно, но в УСС точно знали происхождение и состав семей, играющих сколько-нибудь значительную роль в жизни того или иного города или населенного пункта, имена всех влиятельных лиц и т. д. Вольнонаемные должны были наизусть запомнить все данные по пункту, где им предстояло высадиться. С грузовых машин, оборудованных мощными громкоговорителями, немедленно после высадки они должны были наладить радиовещание на населенные пункты. Кроме того, предстояло сразу же организовать выпуск листовок.
"Жители города Сэндай! Прослушайте нашу передачу. Мы пришли не притеснять и преследовать вас, а защитить. Мы приготовили для вас продовольствие и медикаменты. Мы пришли с дружественными намерениями..."
Заранее заготовленные тексты должны были передаваться по каналам вещания спокойным голосом, который сам по себе внушал бы доверие населению. Вольнонаемных обучали также, как за ночь отпечатать тысячи листовок и распространить их по городу. Конечно, они проходили и боевую подготовку на тот случай, если окажутся под огнем японских войск.
"В "день X" в сентябре 1945 года американские военно-морские и армейские части должны были начать высадку и оккупировать город Сэндай, разумеется после артподготовки — массированного обстрела корабельной артиллерией и бомбардировок с воздуха. Сразу же после высадки должны были вступить в дело наши отряды, развернув пропагандистскую работу. "День X", кажется, был назначен на 20 сентября, но, может быть, я и ошибаюсь",— вспоминает У.У.
Отправленные на базу Монтерей японцы действительно располагали поразительной секретной информацией. Этим они были обязаны разбросанным тогда по всей Японии осведомителям — лицам, передававшим в США сведения об объектах для бомбардировок и их результатах, о настроениях в Японии, о перемещении материальных ресурсов и т.д. Считают, что к лету 1944 года УСС имело в Японии "значительное число осведомителей", включая и руководящих лиц в правительстве...
В это время японская военщина провозгласила защиту Японии пусть даже ценой "славной гибели всего стомиллионного населения". Вполне возможно, считалось тогда, что японская армия окажет отчаянное сопротивление, в том числе и пропагандистской деятельности японцев из числа вольнонаемных армии США.
Специальная подготовка продолжалась четыре месяца, и "день X" неумолимо приближался. Но 14 августа японское правительство объявило о принятии Потсдамской декларации и безоговорочной капитуляции. Война окончилась. На базе Монтерей раздавались ликующие голоса японских вольнонаемных...
Однако возвратившегося домой У.У. ждало новое задание. Он должен был направиться в Японию в составе американской оккупационной армии. В июне 1946 года на транспортном судне он отплыл из порта Сиэтл и после двухнедельного плавания прибыл в порт Иокогаму.
В автобусе, направлявшемся из Иокогамы в Токио, было много японских переселенцев — вольнонаемных армии США. Это были переводчики, непосредственно приданные отделу "Джи-2" штаб-квартиры американских оккупационных войск.
Местом работы переводчиков стало здание Почтового пароходства в районе Маруноути в Токио. Здесь разместились службы отдела "Джи-2", начальником которого был бригадный генерал Уиллоуби. Первоначально работа сводилась к переводу японской прессы на английский язык.
С лета 1946 года наладились "контакты" "Джи-2" с офицерами бывшей японской армии. Это значительно прибавило работы переводчикам.
В июне 1947 года, точной даты У.У. не помнит, в один из дождливых дней в здание Почтового пароходства был приглашен крупный мужчина с усами. Выглядел он плохо и попросил извинения за то, что не снимает шарф, так как его знобило. Это был генерал-лейтенант медицинской службы Сиро Исии.
"Я не помню,— говорит переводчик,— кто вел допрос с американской стороны, помню только, что это было в отведенной нам комнате на шестом этаже здания Почтового пароходства. Исии беспрестанно повторял, что "разработку бактериологического оружия в Маньчжурии он проводил так, как это полностью изложено в уже представленных им показаниях". Мне запомнилось, как он с самодовольным видом рассказывал о том, как на плечи больного чумой мужчины взваливали мешок с песком и дотошно проверяли, сколько метров он сможет с ним пройти. Содержание разговора обычно не остается в памяти переводчика, это естественно, но эти слова Исии я запомнил, потому что был поражен их ненормальным с точки зрения человеческого разума смыслом.— У.У. также отмечает, что допрос Исии велся "очень корректно".— Слушая Исии, я думал, какие же зверства творила японская армия... Во время этих допросов,— говорит У. У.,— мне было стыдно, что я японец".
Насколько он помнит, этот допрос Исии в здании Почтового пароходства был не первым и не единственным. Можно сделать вывод, что соответствующие органы американских оккупационных войск "работали" с Исии.
У.У. подтверждает это предположение. Он говорит: "Контакты генерала Исии со штаб-квартирой начались сразу же после оккупации. Американцы неоднократно проводили допросы и в здании Почтового пароходства, и на квартире Исии... Я знаю об этом, хотя сам присутствовал в качестве переводчика только один раз".
"Отряд 731" в подполье
Продолжим наш рассказ об Исии с того момента, как "отряд 731" эвакуировался из Пинфаня. Впрочем, с этого времени и на весь послевоенный период действия Исии представляют загадку.
По словам бывших сотрудников отряда, непосредственно перед эвакуацией Исии отдал приказ транспортной группе отбыть в Тунхуа, провинция Гирин, и приготовить большегрузный автомобиль в распоряжение начальника отряда. В многотонный "форд" загрузили десять металлических бочек с горючим. Но Исии тут же отменил приказ, и грузовик был взорван.
Бывшие сотрудники отряда видели после этого Исии в ряде пунктов: на вокзале в Чанчуне (в первой части книги я рассказал об эпизоде выступления Исии 16 августа 1945 года на станции Чанчунь с речью перед пассажирами специального эшелона.— прим. автора), Мукдене, в Тунхуа, а также в Корее в Пусане.
Сопоставив рассказ У.У. и воспоминания бывших сотрудников "отряда 731", я постарался восстановить путь, который проделал Исии после эвакуации отряда.
9 августа 1945 года, когда советские войска начали наступление в Маньчжурии, Исии вылетел в Чанчунь. Там по телефонным каналам штаба Квантунской армии он передал распоряжение отделениям отряда в Муданьцзяне, Линькоу, Суньу и Хайларе об уничтожении вещественных доказательств работы по подготовке бактериологической войны.
Кроме перечисленных филиалов, у "отряда 731" был секретный филиал в городе Дальнем, именовавшийся Научно-исследовательским центром санитарной службы Южно-Маньчжурской железной дороги. Кроме того, в Тунхуа, провинция Гирин, за несколько месяцев до окончания войны было переправлено большое количество материалов и документов. Исии дал указания об уничтожении части их и о дальнейшем ходе эвакуации, после чего возвратился в Пинфань.
После отправления эшелона с личным составом, вольнонаемными и членами их семей в направлении Харбина Исии проследил за его движением с самолета и на этом же самолете несколько раньше эшелона прибыл в Пусан.
Из Пусана Исии отплыл в Японию на специально зарезервированном для этого эсминце японских ВМС. В Японии он руководил операцией по уничтожению препаратов, находившихся в Лаборатории профилактики эпидемических заболеваний японской армии, в квартале Вакамацу в Токио, в Императорском университете в Киото и в Медицинском институте города Канадзавы. Одновременно Исии организовал временую базу "отряда 731" на территории Медицинского института в Канадзаве.
Послевоенная база "отряда 731"
Это было 19 августа 1945 года, через несколько дней после окончания войны. В синтоистском храме Нома, расположенном в квартале Косака города Канадзавы, появилось несколько мужчин в форме вольнонаемных японской армии. Вышедшему к ним настоятелю храма они сказали: "Мы из воинской части, эвакуированной в порт Майдзуру. Здесь, в Канадзаве, ищем помещение. У нас достаточно продовольствия, мы не причиним вам хлопот, только просим разрешения расположиться на некоторое время на территории храма".
Нома — главный храм округа. Величественные гранитные ворота "тории", за ними сосны и дубы храмового парка, замшелые каменные светильники "торо" и сосуд с очищающей водой "тёдзу" под бронзовой кровлей. Крутые каменные ступени ведут к главной постройке из светлого дерева и часовне, выкрашенной в красный цвет. Люди в форме прошли в канцелярию храма, служившую квартирой настоятеля.
Настоятель вспоминает, что их обращение и манеры были спокойными, лишенными свойственной военным грубости, и они действительно производили впечатление людей, оказавшихся без крыши над головой. В Канадзаве дислоцировался 7-й пехотный полк японской армии, куда, собственно, и должны были бы обратиться прибывшие, но настоятель не стал вдаваться в подробности, просто поверил людям на слово.
Канадзава был одним из немногих провинциальных городков, почти не тронутых войной. Он находился вблизи демобилизационного пункта в Майдзуру и действительно был переполнен людьми, искавшими пристанища. Просьба показалась естественной. В беде нужно помогать друг другу; что с того, если в условиях послевоенной сумятицы храм станет временным прибежищем для остатков императорской армии, рассудил настоятель и согласился их приютить. Пришедшие не назвали свою часть, но сказали, что их немногим более двадцати человек, и для них был освобожден второй этаж канцелярии.
Отряд действовал энергично и быстро. К вечеру того же дня в храм Нома прибыли грузовики. Машин было несколько, и, когда они одна за другой стали останавливаться у ворот, это не осталось незамеченным. Прежде всего внимание местных жителей привлек груз: десятки соломенных и джутовых мешков с рисом, пшеницей, соей, солью; выгружали бочонки с мисо и соевый соус в стеклянной посуде. Мешков было не десять и не двадцать, они громоздились горой.
Население, страдавшее от нехватки продуктов, знало, что армия снабжается хорошо, но, глядя на эти горы продовольствия, сгруженные прямо на дорогу, люди не верили своим глазам.
Видевшие это местные жители рассказывают: "Когда сгружали бумажные кули с сахаром и глюкозой, мы просто глаз не могли оторвать от этого богатства. Потом грузовики уехали и через несколько часов вернулись... Мы с любопытством ждали, что привезли на этот раз. Теперь разгружали новенькие швейные машины "Зингер", бурты новых канатов из манильской пеньки и целую гору тканей. И еще завернутые в промасленную бумагу какие-то железные коробки, паровые котлы и громоздкие сейфы".
Отряд с темным прошлым
Для отряда в двадцать человек такое количество груза? Это вызывало подозрение. Груды мешков и коробок не уместились под тентами, натянутыми в парке храма, пришлось освободить находившееся неподалеку от храма здание, которое принадлежало молодежной организации.
После разгрузки было объявлено о раздаче продуктов окрестному населению. У храма выстроилась длинная очередь. "Дополнительный паек" должен был заставить людей воздержаться от лишних пересудов. А о том, что прибывшая часть была остатками "Маньчжурского отряда 731", стало известно лишь много позже.
В действиях постояльцев, разбивших на территории храма свой лагерь, люди замечали странности.
Во-первых, если кто-то из постояльцев отлучался, то неизменно переодевшись в гражданское платье. Среди них, по опросам, было двое мужчин, очень похожих на старших братьев Сиро Исии — Мицуо Исии и Такэо Исии. Был также офицер интендантской службы, который называл себя Курихара, и некто по фамилии Цудзи.
В первое же утро человек, к которому все обращались "господин майор", отбыл из храма в гражданском костюме и очках в роговой оправе. Возвратился он поздно вечером. И на другой день и все последующие дни повторялось то же самое. Как-то поздним вечером один из служителей храма слышал, как возвратившийся говорил, что "по сведениям, которые ему удалось собрать сегодня, американские оккупационные войска в ближайшее время начнут прибывать на аэродром Ацуги в префектуре Канагава".
Значит, походы в город в гражданском платье использовались с целью сбора информации об американских войсках. "Есть основания считать, что американские войска... сентября прибудут на аэродром Нанао", "Американские военные самолеты приземлились в Нанао" — двое, похожие по описаниям свидетелей на братьев Исии, неутомимо продолжали сбор информации.
Настоятель храма вспоминает: "Однажды, когда поступило сообщение, что в 11 часов ожидается прибытие крупных сил американской армии на аэродром Комацу, в отряде засуетились... От Комацу до города Канадзавы рукой подать... В тот же день выяснилось, что сообщение не соответствует действительности, и в отряде вздохнули с облегчением... Я тогда понял, что у этих людей есть особые основания опасаться прихода американцев".
Второе, что не осталось незамеченным,— это круглосуточный пост на территории храма. У входа на второй этаж канцелярии храма все двадцать четыре часа в сутки стоял часовой. Похоже, столь тщательно охранялось содержимое больших сейфов, которые там установили.
Однажды поднявшийся на второй этаж служитель храма увидел, как офицер отряда, открыв шкаф, что-то разбирает в нем.
Шкаф был битком набит папками с документами и какими-то свертками.
В-третьих, как только отряд обосновался на территории храма, сюда зачастили неизвестные лица. Похоже было, что в храм стекаются военные со всей Японии и, получив какие-то ценности, немедленно исчезают. На втором этаже обосновался солдат-портной. С утра до поздней ночи он строчил на швейной машине, перешивая военное платье на принятую в то время среди населения Японии так называемую "народную форму", похожую на военную, но темнее. Появлявшиеся в военной форме люди уходили обычно переодевшись.
Вокруг отряда царила атмосфера таинственности. Как-то в канцелярии обсуждался вопрос, "не может ли быть заметен с воздуха" дым от кухни — большого котла, установленного в парке.
В тот год 17 и 18 сентября праздновался очередной осенний праздник храма Нома. Прихожане как приношение к храмовому празднику собрали выращенные ими овощи и фрукты. Тот, кого называли "майором", пожертвовал "от отряда" несколько бутылок сакэ, рис, пасту "мисо" и сахар. Настоящее сакэ в то время было большой ценностью. Среди прихожан пошли разговоры: "Что ни говорите, все это очень странно. Откуда у отряда в двадцать человек столько запасов? И потом, почему они избегают попадаться на глаза местному населению? Похоже, это какой-то секретный отряд, не иначе. Как в такой обстановке держать его в нашем храме? Придут американцы, и мы тогда все окажемся замешанными..."
В довершение всего из штаба 7-го полка, дислоцированного в городе Канадзаве, настоятелю пришел запрос: "Что за воинская часть расположилась на территории храма?"
Окончился храмовый праздник, и настоятель прямо обратился к "майору" с просьбой освободить территорию храма. "Майор", казалось, был в затруднении, но спокойно ответил: "Понятно". Отряд эвакуировался из храма Нома 22 сентября 1945 года.
По показаниям бывших сотрудников "отряда 731", именно это прибежище в храме Нома в городе Канадзаве и послужило началом организации подпольного штаба отряда, скрытого от американской оккупационной армии.
Распределение памятных подарков дьявола
Это было тогда, когда началась эвакуация отряда из храма Нома.
От склада клиники Медицинского института в городе Канадзаве в направлении Токио выехали два грузовика. В кузовах, кроме аппаратуры и снаряжения — микроскопов, медикаментов, медицинских инструментов, зимней одежды, шерстяных одеял и т. д.,— было еще "что-то тщательно упакованное в деревянные ящики". Я уже писал, что Медицинский институт в Канадзаве и Императорский медицинский институт в Киото были, по сути дела, филиалами "отряда 731". Привезенные из Маньчжурии богатые запасы материалов и продовольствия, кроме храма, были укрыты также в Медицинском институте в Канадзаве.
По воспоминаниям бывшего сотрудника "отряда 731", в кабинах грузовиков сидели генерал-майор Кикути (начальник 1-го отдела отряда), полковник Оота (начальник хозяйственного управления отряда), земляк и родственник начальника отряда Исии некий Хосоя (из спецгруппы отряда?) и еще один сотрудник транспортной группы. Из Канадзавы грузовики направились в восточном направлении по дороге, которая теперь называется государственным шоссе ь304. Миновав горный район Хида в префектуре Гифу, грузовики вышли к деревне Сиракава. Здесь произошла авария. Один из грузовиков не вписался в поворот горной дороги и пошел под откос. По счастливой случайности машина зацепилась за дерево. Люди не пострадали, но поднять тяжелый груз не удалось. Четверо из потерпевшего аварию грузовика пересели в другую машину. Ночевали на горячем источнике Гэро. Затем через Токайдо прибыли в Токио. Грузовик остановился у военного госпиталя в квартале Вакамацу, у входа в небольшой двухэтажный отель "Вакамацусо". Прибывшие вошли в вестибюль, по лестнице им навстречу спускался высокий мужчина. Это был генерал-лейтенант медицинской службы Сиро Исии.
"Материалы разработок "отряда 731" большей частью уже известны командованию американской армии,— вместо приветствия сказал он.— В отряде, оказывается, тоже были свои "убежденные". "Убежденными" в Японии до войны называли членов коммунистической партии и людей, сочувствующих коммунистам. Это ошеломило присутствующих. "Убежденные" в дьявольском "отряде 731"?!
Комментируя это, один из бывших сотрудников отряда говорит: "Это ложь. Невозможно даже предположить, что в "отряде 731" мог служить хоть один член Коммунистической партии Японии. Я не говорю об убеждениях, он просто не проник бы туда через сети контрразведки, поставленные харбинской жандармерией и спецслужбами Квантунской армии. Конечно, ядро отряда составляли ученые. Специфика в том и состояла, что главную роль в нем играли не кадровые офицеры, а вольнонаемные ученые. Да, в определенной мере была атмосфера, присущая людям этого круга... Однако все это ничуть не помешало пышным цветом расцвести на дьявольской почве таким злодеяниям, как эксперименты над живыми людьми... Но в глазах Исии и этот, с позволения сказать, "либерализм" выглядел нетерпимой "убежденностью"". По впечатлениям присутствовавшего при этой сцене сотрудника отряда, Исии выглядел подавленным исходом только что закончившейся войны, но был абсолютно здоров и не проявлял никаких признаков недомогания.
После того как машину разгрузили, полковник Оота поспешил уехать к своим знакомым, жившим в районе Сугинами в Токио, а генерал-майор Кикути отбыл в префектуру Гумма на станцию Сибукава. Когда они покинули отель, Исии настойчиво повторял оставшимся о необходимости строго хранить тайну и распорядился, чтобы "бывшие служащие отряда не поддерживали между собой связи". Привезенные медикаменты и теплые вещи приказал раздать всем в качестве "памятных подарков".
Упомяну кстати, что "знакомые" из Сугинами в Токио, куда отправился полковник Оота, проживали рядом с производственными помещениями фабрики фотоматериалов "Ориентал". Это все, что удалось выяснить. Говорят, что фактически этот дом около двух лет после войны служил явочной квартирой для офицеров "отряда 731". Можно добавить, что его посещали и те, кого Главное полицейское управление подозревало в причастности к делу об отравлении в Имперском банке.
Я уже упоминал, что среди грузов, полученных Исии из города Канадзавы, были тщательно заколоченные деревянные ящики. Что в них находилось — неизвестно. Возникает вопрос — куда делись 1) привезенные из Пинфаня в Японию слитки платины, олова и других ценных металлов; 2) штаммы бактерий чумы, холеры, тифа, эпидемической геморрагической лихорадки и другие; 3) все виды вакцин, необходимых при ведении войны с применением бактериологического оружия; 4) материалы экспериментов на живых людях, накопленные в "отряде 731".
Обитавший в последней декаде сентября 1945 года в квартале Вакамацу в Токио Сиро Исии в конце того же года из гостиницы "Вакамацусо" исчез.
У.У. высказывает такое предположение: "Генерал Исии скрылся в своем родовом поместье в префектуре Тиба... Сотрудники контрразведки американской армии с первых дней оккупации стали разыскивать генерала Исии. По поступившим к нам донесениям бывших сотрудников отряда, Исии, кажется, был задержан именно в своем родовом поместье". И далее: "Исии был перевезен в гостиницу "Вакамацусо"... Одновременно с офицерами Советской Армии допросить генерала Исии стремились и офицеры американской разведки. Однако Исии поспешил встать на путь сотрудничества с американцами и передал им все данные по "отряду 731 "".
На вопрос, где сейчас в Америке могут находиться эти показания Исии, У. У. отвечает: "Я думаю, в одном из четырех мест: во-первых, в архиве Пентагона в Вашингтоне; во-вторых, в Мемориальной президентской библиотеке — она тоже в Вашингтоне; в-третьих, в Государственном архиве официальных документов, опять же в Вашингтоне, и, наконец, в Форт-Детрике, штат Мэриленд. Это центр по разработке бактерилогического оружия армии США".
Форт-Детрик... Я впервые услышал это название в Сан-Франциско от Пауэлла, и вот оно снова всплывает в рассказе У. У. Тот факт, что генерала Исии допрашивал один из руководителей Форт-Детрика, доктор Норберт Фелл, установлен на основании документа штаб-квартиры, найденного Пауэллом.