Уничтожение "отряда 731". 9 августа 1945 года
Конец блошиной и крысиной вакханалии
Наконец-то пришел день ликвидации "отряда 731" — того самого, где хозяйничал дьявол, упиваясь кровью более чем трех тысяч людей, павших жертвами экспериментов в ходе подготовки бактериологической войны. Необходимость ликвидации отряда была вызвана поражением японского империализма, но непосредственной причиной явилось вступление Советского Союза в войну против Японии 9 августа 1945 года.
За год до этого японские войска потерпели поражение в морском сражении у Марианских островов, прекратили военные действия в районе Импхала. Американские войска высадились на острове Лейте. Японская армия терпела одно поражение за другим. Важнейшие города Японии стали подвергаться бомбардировкам с воздуха и артиллерийскому обстрелу с кораблей. Промышленность выходила из строя. В стране, до того опьяненной победами и провозглашавшей "Ура великой японской империи!", стали раздаваться голоса недовольства и ненависти к войне. Голод и потеря близких довели людей до отчаяния.
В народе ходили сатирические стихи, в которых говорилось, что "в этом мире процветают звездочки и якоря (то есть армия и флот), спекуляция и влиятельные связи". И действительно, в Японии открыто господствовал произвол кадровых военных, высокопоставленной бюрократии, "торговцев смертью", которые наживались на войне и утопали в разврате, в то время как сотни тысяч солдат и офицеров гибли на фронтах. Множество молодых людей, едва вступив в жизнь, жертвовали ею, становясь "смертниками".
Летом 1945 года 700-тысячная Квантунская армия все еще называла себя "непобедимой на материке". Большие надежды возлагались на ее "самое современное оружие" — бактерии и яды, разработанные в "отряде 731".
Вновь занявший в марте 1945 года пост начальника отряда Сиро Исии изменил шифр отряда с 731 на 25202, а в мае того же года на совещании руководства отряда отдал распоряжение "об увеличении производства", в котором говорилось: "Война между Японией и СССР неизбежна... Отряд должен мобилизовать все силы и в короткий срок увеличить производство бактерий, блох и крыс". Иными словами, стадия экспериментов закончилась, теперь начинается бактериологическая война на практике, и нужно наращивать производство в ожидании "дня X".
К этому времени в отряде уже были разработаны технология высушивания бактерий чумы и способ хранения их в сухом виде, уже производился штамм чумной бактерии, в 60 раз превосходящий по вирулентности обычную. Достигла высокого уровня техника распыления бактерий в виде дождевого облака, была усовершенствована керамическая бомба, в массовом масштабе размножались особо жизнестойкие крысы и "обладающие большой кровососущей силой блохи".
Бывший служащий отряда свидетельствует: "Приказ значительно увеличить в течение ближайших двух месяцев производство прежде всего бактерий чумы и тифа для заражения колодцев и водоемов, холеры и сибирской язвы для заражения рек и пастбищ был отдан 10 мая. В результате увеличения числа сотрудников группы Карасавы, работавшей на "фабрике по производству бактерий", и перехода на 24-часовой производственный цикл одних только бактерий чумы было произведено не менее 20 килограммов, а если учесть и ранее произведенные, и сухие бактерии, то, я думаю, общая масса составляла 100 килограммов".
В конце войны "готовых к употреблению" бактерий в "отряде 731" хранилось столько, что, как говорил бывший служащий отряда, "если бы они при идеальных условиях были рассеяны по земному шару, этого хватило бы, чтобы уничтожить все человечество".
Число крыс было приказано довести до 3 миллионов. Для отлова крыс и мышей были организованы "ударные группы особого назначения", которые, погрузив на машины большое количество мышеловок, курсировали по улицам Харбина и Синьцзина, мобилизуя на отлов население, в частности школьников.
В самом отряде, во всех его помещениях, даже в жилых, были установлены ограждения высотой около метра, внутри которых круглосуточно велось размножение грызунов.
Была поставлена задача произвести 300 килограммов чумных блох, то есть около миллиарда особей. В группе Танаки имелось 4,5 тысячи контейнеров для размножения блох, которые могли обеспечить получение 100 миллионов особей в течение всего лишь нескольких дней.
"Конечно, получить миллиард живых, качественных, готовых к использованию блох было делом серьезным. Если бы заразить всех этих блох чумой и разом применить против советских войск, а также обрушить на города — последствия были бы весьма значительные. Это мы все понимали",— говорит бывший служащий отряда.
Однако "вакханалия бактерий, грызунов и блох", развернувшаяся в "отряде 731", прекратилась 9 августа 1945 года. На рассвете 9 августа советские войска начали военные действия против Японии.
"731-му действовать по собственному усмотрению"
С 0 часов 9 августа 1945 года советские войска развернули наступление против Квантунской армии в Маньчжурии и в Корее.
За несколько месяцев до этого, 5 апреля 1945 года, Советское правительство денонсировало пакт о нейтралитете между СССР и Японией. А раньше, в феврале того же года, на Ялтинской конференции трех держав — Америки, СССР и Англии — было решено, что советские войска в течение трех месяцев после капитуляции Германии примут участие в войне против Японии.
Предвидя крупное наступление советских войск, командование Квантунской армии сосредоточило главные силы для отпора в районе Муданьцзяна. Одновременно с этим в конце предыдущего года командование приступило к строительству крупной перевалочной базы в провинции Гирин в районе Тун-хуа, а затем начало перебрасывать туда стратегические материалы и секретные документы. Эта операция называлась "операция ,,ро"". В ходе ее часть материалов "отряда 731" также была переброшена в Тунхуа.
В неведении относительно всего происходящего оставались только рядовые солдаты, офицеры и гражданское население. Верхушка же армии была прекрасно осведомлена о создавшемся положении.
Сообщение о начале наступления советских войск явилось полной неожиданностью для населения Северо-Восточного Китая. Появившиеся 9 августа 1945 года над Чанчунем советские бомбардировщики большинство населения приняло за американские самолеты, что свидетельствовало о почти полной неосведомленности людей относительно положения на маньчжуро-советской границе. Наступление советских войск грянуло как гром среди ясного неба.
Тактика советских войск была тщательно продумана и спланирована. После воздушных налетов на железнодорожные узлы, военные объекты и аэродромы в ночь с 9 на 10 августа неудержимым потоком двинулись механизированные войска с танками впереди. В некоторых местах войска продвинулись за день на 50 километров.
В час ночи 9 августа передовые части 1-го Дальневосточного фронта перешли границу со стороны Приморья и начали наступление в направлении Харбин — Гирин. По воспоминаниям бывшего министра обороны СССР маршала Малиновского, к 8 часам 30 минутам утра они удалились от границы на 20 километров, без труда преодолевая сопротивление японских войск и почти не прибегая при этом к поддержке артиллерии (см.: "Финал". Историко-мемуарный очерк о разгроме империалистической Японии в 1945 г. Под ред. Р.Я.Малиновского. М., "Наука", 1966).
Что происходило в "отряде 731" в день начала наступления советских войск?
По единодушному свидетельству многих бывших служащих отряда, Сиро Исии в этот день в Пинфане не было. Отряд работал как обычно. Это всеобщее спокойствие может показаться странным, если учесть, что к этому времени некоторые пункты Северо-Восточного Китая уже подверглись бомбардировке советской авиацией. По одной из версий, часть руководства отряда в это время вылетела в филиалы, чтобы на месте руководить эвакуацией их в район Тунхуа. Поэтому телеграмму, которую Исии послал в отряд из штаба Квантунской армии, расшифровать было некому, и никто не знал ее содержания. Говорят, это и было причиной спокойствия, царившего в "отряде 731" днем 9 августа.
Волнение охватило отряд к вечеру. Появившиеся в темноте над Харбином несколько советских самолетов сбросили осветительные бомбы. Население Харбина было ошеломлено, когда город оказался ярко освещенным. На улицах поднялась паника, забыли даже дать сигналы воздушной тревоги.
Служащие отряда и их семьи провели беспокойную ночь в противовоздушных щелях, поскольку поползли слухи, что "советские войска находятся уже на подступах к Харбину".
Ранним утром 10 августа из штаба Квантунской армии поступило распоряжение: "Начальнику отряда Исии явиться для получения указаний". Однако Исии в отряде не было, местопребывание его было строго засекречено, никто о нем ничего не знал. В Чанчунь срочно вылетел его адъютант.
Прибыв в штаб Квантунской армии, он обнаружил, что командующий Квантунской армией Отодзоо Ямада и большая часть руководства штаба вылетели на места. В штабе к этому времени скопились вороха срочных донесений со всех районов Китая и телеграмм из генерального штаба. Вообще обстановка в штабе была как в горящем доме.
Когда адъютант доложил, что явился для получения указаний, ему был дан такой приказ: "Наступление советских войск развивается необычайно стремительно, части Квантунской армии начали отход к югу, "отряду 731" действовать по собственному усмотрению".
Руководство Квантунской армии само любило "действовать по собственному усмотрению" и давать подобные указания подчиненным. Таким путем оно провоцировало и военный конфликт у Халхин-Гола, и так называемый маньчжурский инцидент. Но на этот раз данное утром 10 августа "отряду 731" указание "действовать по собственному усмотрению" в действительности означало начать отход, а точнее, бегство ради собственного спасения.
Адъютант возвратился в отряд в полдень 10 августа. Приказ отходить, действуя по собственному усмотрению, вызвал среди руководства отряда замешательство.
Если Пинфань будет занят советскими войсками, станет известно о дьявольских экспериментах над тремя тысячами живых людей и сотрудники отряда будут привлечены к ответственности как военные преступники.
"А если это произойдет, всем нам не избежать расстрела..."— вот чем было крайне встревожено руководство отряда.
Зверское уничтожение узников
Работы по эвакуации отряда начались в ночь с 10 на 11 августа. В памяти бывших сотрудников отряда они запечатлелись по-разному. Воспоминания сходны только в одном: "Это были ужасные дни, похожие на кошмарный сон".
Исии возвратился в отряд, кажется, ночью 10 августа — точно это не известно. Руководство провело еще одно совещание по вопросам, связанным с эвакуацией отряда, на котором резко столкнулись мнения Исии и генерал-майора Кикути, начальника 1-го отдела. Говорят даже, что между ними произошла острая перепалка.
План эвакуации, на котором настаивал Исии, включал следующие пункты:
1) главная задача — сохранение тайны "отряда 731";
2) для этой цели в филиалы отряда в Хайларе, Линь-коу, Суньу, Муданьцзяне, находящиеся на пути наступления советских войск, уже посланы связные во главе с подполковником Ниси (начальником учебного отряда) с приказом уничтожить все материалы и другие вещественные доказательства, а всему личному составу покончить жизнь самоубийством;
3) следует также приказать покончить жизнь самоубийством и всем членам семей служащих отряда, проживающим в "деревне Того";
4) находящихся в настоящее время в заключении подопытных всех до одного уничтожить, здания блока "ро" сровнять с землей, остальные сооружения отряда взорвать, прибегнув к помощи саперов;
5) после этого личному составу, включая подростков-стажеров, организованно отступить на юг, в Тунхуа.
Причиной резкого спора между Исии и Кикути были второй и третий пункты плана. Генерал-майор Кикути настаивал на том, что, "поскольку в филиалах "отряда 731" много видных исследователей, нужно принять меры к их спасению, а не заставлять людей покончить жизнь самоубийством". Он также гневно требовал "принять меры для эвакуации членов семей сотрудников отряда в Японию, которая должна проводиться под личным руководством начальника отряда".
В итоге Исии уступил. Было решено, что "семьи немедленно начнут подготовку к эвакуации, начальник же отряда вылетит на места, чтобы обеспечить подготовку и продвижение эшелонов и лично руководить эвакуацией филиалов". После этого Исии снова исчез.
Исии необходимо было выполнить три задачи. Во-первых, вывезти в Японию накопленные в "отряде 731" материалы по производству бактериологического оружия, данные многочисленных экспериментов и выведенные штаммы бактерий. Во-вторых, обеспечить продвижение по железной дороге в первую очередь эшелонов отряда и позаботиться, чтобы сотрудники не были захвачены в плен советскими войсками. Используя для этой цели принадлежавшие отряду самолеты, Исии летал то в Чанчунь, то в Мукден. И наконец, третьей задачей Исии была срочная эвакуация сотрудников специальной группы.
Я уже упоминал, что спецгруппа, руководимая братьями Исии, была укомплектована выходцами из деревни Тиёда (как она тогда называлась) уезда Самбу префектуры Тиба. Недалеко от этой деревни находился небольшой поселок под названием Камо. Большинство служащих спецгруппы были именно из этого поселка. В настоящее время это район Камо города Сибаямы префектуры Тиба. Когда в 1933 году Сиро Исии организовал отряд подготовки бактериологической войны, он назвал его "отряд Камо", по названию поселка. Спецгруппа и в самом деле занимала особое место в отряде.
"Уничтожив всех подопытных, спецгруппе в полном составе немедленно эвакуироваться" — таков был личный приказ начальника отряда. Это означало, что сотрудникам спецгруппы можно не заботиться об отряде в целом, а думать прежде всего о своем спасении.
На подъездных путях отряда уже стояло три товарных эшелона. Загруженные до отказа важнейшими материалами отряда и сотрудниками спецгруппы эшелоны 11 августа отправились со станции Пинфань.
К 10 августа заключенных в отряде было около 40 человек. О мерах, предпринятых в отношении их, ходили разные версии. Одни говорили, что "они были отравлены цианистым калием", другие — что "все они были расстреляны". Некоторые из этих версий появлялись и в печати.
В действительности же, как мне удалось выяснить, дело обстояло так. Подопытные были умерщвлены ядовитым газом. Еще раз после бунта заключенных вентиляционное устройство специальной тюрьмы, по-видимому, было использовано для подачи газа в камеры.
"Похоже было, что перед нами обезумевшие гориллы в клетке..." — говорил бывший служащий отряда, который своими глазами видел поголовное зверское истребление подопытных. Некоторые из них умерли не сразу. Они стучали в стальные двери камер, издавали страшное рычание, раздирали себе грудь — одним словом, гибли в невыносимых мучениях. Сотрудники спецгруппы подходили и хладнокровно расстреливали в упор из маузеров агонизирующих людей.
О том, что происходило дальше, вспоминает один из бывших служащих отряда: "Убитых заключенных за ноги волокли в большую яму, вырытую около корпуса 7. Когда трупы заполнили ее, их облили бензином и мазутом и подожгли... Помнится, это было 11 числа после полудня. В печи, где обычно сжигали трупы, теперь сжигали препараты, агар-агар, огромное количество документов и приборов... В яме трупы горели плохо. Но поскольку убийцам была дорога каждая минута, они кое-как забросали землей останки и бежали... Из земли то здесь то там виднелись руки и ноги, поэтому задачу сокрытия преступления никак нельзя было считать выполненной. В связи с этим руководство отряда отдало приказ "снова выкопать трупы и сжечь их полностью". Служащие отряда, выполняя эту работу, старались не смотреть на обезображенные трупы заключенных и с трудом сдерживали приступы тошноты".
Надписи кровью на стенах камер
В "отряде 731" в спешке осуществлялась не только ликвидация подопытных.
В "выставочной комнате" на втором этаже 1-го корпуса и во всех лабораториях 1-го отдела находилось множество препаратов различных частей человеческого тела. В сосудах с формалином содержались головы, руки, верхние и нижние части туловища, внутренние органы. Все они были тщательно классифицированы по виду эпидемического заболевания и его стадии. Количество их достигало более тысячи, и все они являлись доказательствами бесчеловечных экспериментов над живыми людьми, проводившихся в "отряде 731".
"Недопустимо, чтобы в руки наступающих советских войск попал хотя бы один из этих препаратов" — таков был приказ руководства отряда... И вот, в полночь 10 августа из отряда начали выезжать грузовики.
Бывший служащий отряда вспоминает: "С вечера и до полуночи 10 августа в Харбине и во всей округе шел дождь... Под дождем сосуды с формалином грузили на машины, но из-за спешки погрузили не все. Сотни их были вывезены из отряда к реке Сунгари и под покровом ночи сброшены в реку".
Предстояло также вывезти или уничтожить запасы бактерий, производство которых существенно увеличили в последние месяцы, огромное количество грызунов, сотни миллионов блох, большое количество экспериментальных материалов, накопленных исследовательскими группами отряда, в частности подробное описание практического применения бактериологического оружия на территории Китая, буквально горы протоколов вскрытий, описаний этиологии и патогенеза, протоколов различных экспериментов, описаний процесса культивирования бактерий. Все эти документы в ночь с 10 на 11 августа сваливали в ямы, вырытые в разных местах на территории отряда, обливали нефтью и второпях сжигали.
Некоторые ученые, командированные в "отряд 731" из различных высших учебных заведений Японии, пытались припрятать на всякий случай данные исследований и увезти их в Японию, надеясь благодаря им прославиться на ученом поприще в будущем. Однако руководство, обнаружив попытки скрыть документы, резко пресекало их, не гнушаясь даже побоями.
Срочной задачей было также уничтожение приборов и оборудования. Многочисленные культиваторы для бактерий, холодильные установки, микроскопы, микроаналитические весы, керамические бомбы — все это уничтожалось без остатка.
Трудности возникли при разрушении зданий. В особенности крепкой оказалась специальная тюрьма, построенная из высокопрочных материалов и имевшая толщину стен более 40 сантиметров. Саперам потребовалось провести специальные работы, чтобы заложить во многих местах взрывчатку и осуществить взрыв. Нужно было проделать в полу и под лестницами глубокие отверстия. Сделать все это было приказано сотрудникам учебного отдела. Вооружившись ломами и кувалдами, они вошли внутрь тюрьмы — и остолбенели.
Трупы заключенных были уже убраны, и в пустых камерах стоял запах карболовой кислоты. Этот запах напоминал об ужасных, еще вчера проводившихся экспериментах на живых людях. Влажный ветер гулял по коридорам второго этажа 7-го корпуса.
Сотрудников отряда, впервые вошедших сюда, поразили большие иероглифы, которыми были испещрены стены камер.
На выщербленных кое-где бетонных стенах выделялись почерневшие надписи: "Долой японский империализм!", "Да здравствует Коммунистическая партия Китая!"
Величина каждого иероглифа была не менее 20 сантиметров в высоту и столько же в ширину. С первого взгляда было ясно, что написаны они кровью. Их написали китайские коммунисты, выразив тем самым ненависть к поработителям родной страны и безграничную любовь и преданность своей партии. Вложив всю переполнявшую их горечь в окровавленную ладонь, прячась от глаз надзирателей, писали они эти слова. Тщательно выписанные иероглифы необычайно потрясли смотревших теперь на них японцев. Каждый багрово-черного цвета иероглиф, словно удар тока, действовал на служащих "отряда 731", почувствовавших в эту минуту, как заколебалась почва у них под ногами.
Один из служащих отряда, стоявших тогда перед стеной с иероглифами, признался: "Я был потрясен, увидев эти надписи на стенах. Заключенные писали их, собрав, вероятно, всю свою волю, перед тем как стать жертвами экспериментов. Я ничего не знал тогда о коммунистической партии, ее идеях, принципах, но я не могу описать, как я был ошеломлен. Я узнал, что были люди, которые, находясь у последней черты, хранили свою убежденность. Я тогда всем своим существом ощутил, что это были не "бревна" — это были мужественные люди".
Написанные кровью на стенах камер, эти слова и после убийства написавших их людей воодушевляли других заключенных, попавших сюда, и до последнего момента поддерживали в них веру в освобождение народа и человеческое достоинство.
Сотрудники отряда, забыв о той работе, которую им нужно было сделать, не произнося ни слова, стояли перед стенами с иероглифами.
Советские войска продвигались стремительно. Харбинский военный госпиталь был переполнен ранеными японскими солдатами, поступавшими с передовой. Площадь перед харбинским вокзалом была запружена беженцами.
На счету была каждая минута. Все помещения и коридоры блока "ро" облили горючим и подожгли. Кверху поднялся черный дым. Одновременно с этим раздался грохот. Это рухнули от взрыва, подготовленного саперами, стены специальной тюрьмы.
Гибель цитадели сатаны
В ночь на 12 августа паника в "отряде 731" достигла невероятных размеров. На подъездные пути отряда со станции Пинфань были поданы специальные эшелоны для эвакуации личного состава. "Всем немедленно погрузиться в эшелоны, ручной багаж — два места на одного человека. Снимать вклады со сберегательных счетов запрещается!" Так было объявлено в "деревне Того" 11 числа после полудня. Поползли слухи, что "советские войска уже ворвались в Харбин и идут уличные бои". В поселке начался переполох. Каждой семье давали рис на дорогу. Люди упаковывали пожитки. Мебель бросали — возиться с ней было некогда. Пустые шкафы стояли с открытыми дверцами и выдвинутыми ящиками. Хватали детей и бежали к вагонам.
Весть об эвакуации на родину вызвала бурю радости в общежитии подростков-стажеров. Возвращение в родной дом, о чем они постоянно мечтали, было для них событием более важным, чем обстановка на фронте. Когда открыли свободный доступ в отрядный магазин, подростки бросились на ручных тележках вывозить оттуда то, что они захотели захватить с собой. Больше всего их привлекали одежда и сладкое.
В эшелоны грузили взятые со складов рис, муку, мисо, соевый соус, сахар, предназначенные для питания сотрудников отряда и их семей в дороге. Продукты укладывали на пол товарных вагонов, а сверху покрывали плотными соломенными циновками. Возле вагонов была сутолока.
Одновременно с погрузкой в эшелоны более чем двух с половиной тысяч человек осуществлялась операция по уничтожению отрядных сооружений. Время от времени слышались взрывы, здания охватывал огонь, черный дым поднимался к небу.
В расположенной рядом авиачасти 8372, увидев эту картину, подняли тревогу и прислали пожарные машины, но командование отряда вернуло их, заявив, что "помощь не требуется" и что "все это предусмотрено планом боевых действий". "Секреты отряда и то, как он эвакуируется, нельзя было открывать даже частям своей армии",— рассказывает один из бывших служащих отряда.
Самолеты авиагруппы отряда, кроме тех, которыми пользовались сам начальник и отрядное руководство, были сожжены. С грохотом взлетели на воздух электростанция и котельная. Один за другим загорались жилые дома в "деревне Того". Множество грызунов разбежалось из вивария по окрестным полям. Из подожженного здания, в котором размещалась группа Танаки, на свободу вырвались миллионы блох. Сотрудники отряда горели единственным желанием — бежать.
Из лабораторий исчезли платиновые чашки Петри и эксикаторы. Банкноты на сотни тысяч иен перекочевали из кассы отряда в набедренные пояса сотрудников отряда. Некоторые, несмотря на суматоху, тщательно упаковывали все, что имело ценность, и позже, после войны, на эти средства открыли в Японии свои лечебные заведения; но многие сотрудники отряда сели в эшелоны буквально в чем были.
Эшелоны состояли из платформ и товарных вагонов, пассажирских вагонов не было.
Некоторым семьям сотрудников раздали пузырьки с ядом — соединениями синильной кислоты, разработанными группой Кусами,— сказав: "Советские войска близко. Если попадете в плен, выпейте это..." Захват в плен женщин и детей мог повлечь за собой раскрытие секретов отряда. Необходимо было заставить людей молчать. Таким образом Сиро Исии все же не отказался от намерения заставить членов семей сотрудников отряда покончить жизнь самоубийством. В дальнейшем это действительно привело ко многим трагическим последствиям.
Погрузка закончилась, но состав не двигался. "Харбин капитулировал, лежащий на нашем пути Чанчунь занят советскими войсками" — неизвестность порождала разные слухи, смятение среди сотрудников отряда и их семей росло.
12 августа, узнав о происходящем, китайские крестьяне из Саньтуня, Сытуня и других близлежащих поселков со страхом начали приближаться к тому месту, где прежде располагался "отряд 731". Обширная территория, которая раньше считалась опасной зоной и была обнесена забором с надписью "Без разрешения командующего Квантунской армией вход запрещен!", теперь возвращалась китайцам, а самого отряда больше не существовало.
Крестьяне прежде всего проникли в "деревню Того", где начали разбирать утварь, одежду. Подобные действия, за которые несколько дней назад последовал бы расстрел на месте, уже не вызывали никакой реакции у спасающихся бегством сотрудников отряда. До предела уставшие, все в поту и грязи, они отрешенно смотрели на цитадель дьявола, гибнущую в огне пожарища.
Труднее всего саперам было полностью разрушить здание специальной тюрьмы. При взрыве многие получили тяжелые ранения от взлетевших на воздух обломков.
"Тайну отряда хранить до конца жизни"
С 11 по 15 августа для эвакуации сотрудников отряда и их семей было сформировано пятнадцать специальных эшелонов. Каждый эшелон состоял из двадцати вагонов. Составы отправлялись либо непосредственно с подъездных путей отряда, либо со станции Пинфань, где проходило их окончательное формирование. Порядок формирования и время отправки были разными. Когда первые составы уже миновали Мукден, последние еще стояли на станции Пинфань, поэтому о бегстве у бывших сотрудников отряда остались самые разноречивые воспоминания, и свести их воедино трудно.
Часть специальных составов со станции Пинфань была направлена сначала на север по Лафа-Харбинской железной дороге. На Биньцзянском вокзале Харбина к ним были прицеплены вагоны с грузами 3-го и лечебного отделов. К каждому составу прицепляли по три локомотива — к голове состава, в середину и к хвосту.
Командование Квантунской армии включило эти составы в разряд военных эшелонов особой секретности. На всех важнейших железнодорожных узлах по пути следования эшелонов находились жандармы, которые обеспечивали прохождение эшелонов "отряда 731" в первую очередь. Оставив позади сооружения Пинфаня, окрашенные пламенем в багровые цвета, вереница составов медленно ползла на юг.
Служащие отряда и их семьи узнали об окончании войны вечером 15 августа. Вместе с манифестом японского императора об окончании войны из вагона в вагон передавались самые невероятные слухи: "В Японии высадились части американской армии, которые насилуют женщин", "Вся территория Японии подвергнута бомбардировке, население разбежалось кто куда", "Чанчунь занят советскими войсками, идут уличные бои".
Машинисты-китайцы, которые вели составы "отряда 731", при первой же возможности разбежались, и эшелоны в Чанчуне простояли целый день. Беглецы разбирали запасы мисо, соевого соуса, воровали кур в близлежащих китайских деревнях и кое-как готовили себе пищу.
Однако в вагонах, где ехали семьи служащих и женщины-вольнонаемные, при известии об окончании войны начались трагедии. Напуганные зловещими слухами женщины-вольнонаемные и некоторые жены служащих отряда проглотили содержимое розданных им пузырьков с соединениями синильной кислоты.
Вечером 16 августа, когда эшелоны задержались на станции Чанчунь, адъютанты обежали вагоны, известив, что "сейчас будет говорить его превосходительство начальник отряда Сиро Исии".
Исии в сопровождении адъютанта со свечой в руках медленно шел вдоль вагонов и громким голосом обращался к собравшимся на платформе: "...Япония побеждена. Мы возвращаем вас на родину. Но при всех условиях вы должны хранить тайну "отряда 731". Если кто-то не сохранит ее, то я — Исии — найду такого человека, где угодно, и разделаюсь с ним! Поняли?"
Свеча отбрасывала тень на лицо Исии, придавая ему зловещее выражение. Матери крепче прижимали к себе маленьких детей, ощущая леденящий душу страх, как если бы они увидели самого сатану.
Эшелоны с беглецами, миновав город Аньдун на границе с Кореей и корейский город Синыйджу, примерно во второй половине августа достигли порта Пусан на побережье Корейского полуострова. Они прибыли туда голодные и изможденные, некоторые в дороге погибли. Часть из них сознательно отстала в пути, решив, что в Японии их ничего хорошего не ждет, часть попала в плен к советским войскам и войскам Народно-освободительной армии Китая.
Суда с репатриантами, на которые погрузились также беглецы из "отряда 731", за период с 18 по 25 августа достигли портов Сасэбо, Хаката, Майдзуру, Цуруга, Модзи, Сэндзаки (префектура Ямагути) и Хаги.
По прибытии судов в порты все члены "отряда 731" получали следующий приказ:
"Всему личному составу без исключения надлежит строго соблюдать следующие три условия:1) по прибытии на родину скрывать свою службу в армии и факт пребывания в "отряде 731";
2) не занимать официальных и общественных постов;
2) личному составу отряда строго запрещается всякая связь между собой".
Этот приказ определил судьбу бывших сотрудников отряда на все послевоенные годы. Некоторые из них, скрывая свою службу в армии, побоялись обратиться за пенсией, которая полагалась бывшим военнослужащим, и окончили жизнь в нищете.
Тяжелой оказалась дальнейшая судьба подростков-стажеров. Вернувшись на родину в возрасте 14-18 лет, они не имели никакого официального документа об образовании, кроме свидетельства об окончании начальной школы. В обычной жизни найти применение полученным в отряде навыкам было нелегко. Подростки-стажеры — в полном смысле слова незаконнорожденные дети японской армии — в трудный период после поражения Японии хлебнули много горя.
Они предпринимали попытки добиться официального признания того, что ими был пройден курс обучения в качестве стажеров. Но руководители "отряда 731" во главе с Сиро Исии, хотя и знали о послевоенных мытарствах бывших подростков-стажеров, делали вид, что это их не касается, потому что прежде всего боялись ответственности за совершенные преступления. Никто из руководства не пожелал сообщить в министерство просвещения о том, какой серьезный курс обучения прошли подростки в отряде. Так и остались они "побочными детьми", не признанными даже самим "отрядом 731".
Надо сказать, что у Сиро Исии с самого начала и в мыслях не было дать подросткам-стажерам какой-либо официальный документ о прохождении ими курса. Он обещал это только для того, чтобы заманить их в отряд.
Сам же Сиро Исии в Токио, в квартале Вакамацу района Синдзюку, в уцелевших после бомбежек и пожаров зданиях, где он некогда работал, открыл гостиницу. Там-то его и нашли соответствующие службы американских оккупационных войск. Говорят, что это было зимой 1945 года.
На Международном военном трибунале для Дальнего Востока Советский Союз потребовал привлечения к ответственности и наказания руководства "отряда 731" во главе с начальником отряда Сиро Исии. Исии же, спасая свою шкуру, тем временем быстро перебрался в штаб-квартиру американских оккупационных войск и передал американцам тайно вывезенные им материалы об "отряде 731".
Американское военное командование ликовало, заполучив огромное количество уникальных по тому времени данных, касающихся бактериологического оружия, и постаралось как можно скорее тайно переправить в Японию захваченного в плен и находившегося в Шанхае в лагере для военнопленных Масадзи Китано, бывшего начальником "отряда 731" в период с 1942 по 1945 год.
Перед официальным допросом Сиро Исии штаб-квартира американских оккупационных войск устроила в одном из местечек Японии секретную встречу Исии с Китано. Это было проявлением "теплых чувств" по отношению к Исии со стороны американского военного командования, стремившегося скрыть его преступления. Исии и Китано была предоставлена возможность в течение целого дня обмениваться информацией и таким образом полностью подготовиться к предстоящему допросу.
В результате допрос Исии в штаб-квартире американских оккупационных войск превратился в пустую формальность. Советской стороне было передано заключение, что "местопребывание руководства "отряда 731", в том числе и Исии, неизвестно и обвинять отряд в военных преступлениях нет оснований".
"Отряд 731", в котором разрабатывалось бактериологическое оружие, для чего было "потреблено" более трех тысяч живых людей, и осуществлялось беспрецедентное в истории человечества применение этого оружия, в послевоенной Японии смог остаться безнаказанным.
Самому же Исии американцы позже выделили специальное помещение в Токио, в квартале Ёцуя, в жилых домах, ранее принадлежавших военно-морскому ведомству. Здесь Исии занялся приведением в порядок материалов "отряда 731", которые он вывез из Пинфаня.
Есть и множество других фактов, относящихся к негласной истории послевоенного времени, которые подтверждают связь американских оккупационных войск с руководством "отряда 731".
В отряде были накоплены значительные запасы драгоценных металлов. Имеются факты, свидетельствующие о том, что они тайно были вывезены в Японию и что длительное время после войны часть бывших служащих отряда получала "пособия" из этих запасов. Подробнее об этом я расскажу в дальнейшем.
Известно и то, что с июня по сентябрь 1946 года в районе поселка Пинфань свирепствовала сильнейшая эпидемия чумы. В деревнях Ифаюань, Дунцзинцзы, Хоуэрдаогоу от чумы погибло 103 человека. Эту эпидемию распространили грызуны и блохи, вырвавшиеся на свободу при разрушении сооружений "отряда 731".