Посвящается памяти мужчин, женщин, детей всех национальностей и всех стран, ставших жертвами гестапо и нацизма. Всем, кто повсюду в Европе пострадал от преступлений нацизма душой и телом, посвящается эта книга. Их детям, чтобы не забывали. Всем, кому дороги честь, правда и свобода, чтобы они лучше помнили и знали.

Введение

ГЕСТАПО — три слога, которые на протяжении двенадцати лет заставляли трепетать Германию и всю Европу. Агенты организации, носившей это название, выследили и схватили сотни и сотни тысяч людей и принесли смерть и страдания миллионам человеческих существ, действуя вместе со своими коллегами из СС.

Но в то время как в сотнях и сотнях томов на всех языках мира рассказана, внимательно изучена, обильно прокомментирована история нацизма и второй мировой войны, до сего времени не существует ни одной работы, прослеживающей во всех деталях историю гестапо, хотя с момента краха гитлеровского рейха прошло немало лет. А ведь именно гестапо было главным стержнем механизма нацистского государства, и ни одно событие этого периода не может быть понято без знания внутренних пружин, приводивших в действие этот механизм и почти всегда оказывавшихся составной частью огромной полицейской машины.

Никогда прежде ни в одной стране мира ни одна организация не была столь тщательно продумана, не обладала такой властью, не достигала в своей области такого «совершенства» и эффективности в творимых ею черных делах.

И в этом отношении гестапо навсегда останется в памяти людей разительным примером того, как деятели, лишенные нравственных устоев, могут использовать часть общественного механизма в интересах, ничего общего не имеющих с интересами общества. На примере гестапо мы можем убедиться в том, что происходит, когда какая-то часть государственного механизма перестает служить народу и переходит под контроль той или иной клановой группировки. Власть и оружие, которыми [15] этот механизм располагал первоначально для обеспечения безопасности, прав и свобод граждан, становятся в этом случае средствами порабощения и уничтожения сограждан. И тогда приходит диктатура определенной преступной группы, владычествует грубая сила, попирающая все и всяческие человеческие права.

Гигантская машина нацистского режима, люди, возглавлявшие ее, в наши дни мало известны широкой публике, да и многим ученым, изучающим новейшую историю.

Я вижу свою задачу в том, чтобы «разобрать» эту машину на ее составные части, показать ее внутренние пружины так, чтобы стало ясно, что нацистский режим смог утвердиться лишь благодаря использованию всех рычагов гестаповской машины, служившей каркасом всего здания нацистской государственности. Читатель увидит, как щупальца гестапо и СД охватывали все сферы повседневной жизни общества, заключая его в столь цепкие объятия, что ни одно его движение, ни одна мысль не могли ускользнуть от бдительного ока этой организации.

Люди, владевшие рычагами управления этой обширной машины, столь же мало известны, как и механизм, которым они управляли. Я счел необходимым показать их такими, какими они были, со всеми их пороками и слабостями, а также и достоинствами. Дело в том, что эти чудовищные персонажи были в большинстве своем обычными людьми, не лишенными порой привлекательных черт. Однако судьба их была решена в тот день, когда гитлеризм дал им «новые нравственные устои», в которых понятие совести заменялось требованием беспрекословной верности идеологическим догмам нацизма.

Материалы, на которых построена эта книга, можно разделить на две категории: во-первых, это не публиковавшиеся ранее источники и, во-вторых, публикации, список которых приведен в приложении.

Кроме того, на протяжении почти десяти лет, с 1945 по 1954 год, я делал записи по ходу проводившихся во Франции уголовных процессов против гестаповских агентов, их руководителей и военных преступников.

В это же время я имел возможность лично познакомиться со многими из тех, кто руководил во Франции [16] германскими полицейскими службами. Тогда-то я и понял, что это всего лишь обычные люди, иногда ограниченные, иногда умные, но, как правило, лишенные твердых моральных устоев, ярких характеров, терявшие способность различать добро и зло, как только получали какой-либо приказ.

В большинстве своем эти люди не страдали от угрызений совести и были неспособны дать правильную оценку происшедшему. Судебное преследование, которому они подвергались за свои преступления, воспринималось ими как акт мести со стороны победителя в отношении побежденного и, как это ни парадоксально, как нечто совершенно нормальное, поскольку в их понимании все соответствовало обычному порядку вещей. Так они действовали и сами. Наиболее ловкие из них рассчитывали выкупить свою жизнь в обмен на какие-то секретные сведения или на предложение перейти на службу к победителю. А Мазюи, один из наиболее известных палачей, отличившийся в составе «вспомогательных» групп гестапо, во время своего многомесячного пребывания в тюрьме Френ строил планы создания в Испании заводика для производства детских кукол, не сомневаясь в том, что день его освобождения близок!

Так, основываясь на моих личных впечатлениях от «контактов» с этими людьми, я смог обрисовать портреты большинства агентов гестапо, действовавших во Франции.

Используя воспоминания этих людей, их заявления, я получил возможность дать достаточно полную картину структур всей гестаповской организации, и в частности проследить историю ее деятельности во Франции, осветить подоплеку некоторых малоизвестных эпизодов этой истории. Материалы судебных процессов по делам, возбужденным против коллаборационистов в Верховном суде Франции, в судах первой инстанции или в военных трибуналах, послужили мне ценным подспорьем в написании этой книги.

Среди публиковавшихся в прессе документов нельзя не упомянуть также оказавшиеся особенно полезными для данной работы 23 тома протоколов заседаний Международного военного трибунала в Нюрнберге, 17 томов документальных приложений к ним. Мною использовались тома французского правительственного [17] издания этих документов. Материалы, освещающие структуру нацистских организаций, их функции, заимствованы мною из изданий, опубликованных нацистской партией и государственными органами «третьего рейха». Оттуда же почерпнуты многие биографические сведения.

В работе над книгой, продолжавшейся десять лет, мне оказали неоценимую поддержку и помощь многие лица, без чего мне было бы невозможно завершить начатое.

Благодарю всех, кто оказал мне посильную помощь, и в особенности г-жу Лисбон, библиотекаря министерства внутренних дел Франции г-на Шальре, прокурора Республики, предоставившего мне свою библиотеку, г-на Дюран-Бартеса, архивариуса министерства юстиции, г-жу Адлер-Бресс, архивариуса Библиотеки документов современной истории, г-на Жозефа Биллига и весь персонал Центра новейшей истории еврейского народа, архивы которого представили для меня значительную ценность, а также г-на Мишеля и Комиссию по истории второй мировой войны, г-жу Фрессинь, архивариуса секции германских документов архивов министерства обороны. Приношу мою глубокую благодарность всем, кого я здесь упомянул.

Приступая к изложению истории гестапо, небесполезно напомнить те события, которые предшествовали приходу фашистов к власти в Германии в период с 1915 по 1933 год. Это совершенно естественно, поскольку гестапо неотделимо от нацизма и между ними существует глубокая органическая связь.

Ограничим себя напоминанием лишь некоторых ключевых моментов.

Нацизм возник в атмосфере, сложившейся после поражения Германии в первой мировой войне. Когда Германия в ноябре 1918 года признала свое поражение, армейские круги не приняли этого на свой счет, полагая, что армия не несет ответственности за проигрыш войны.

Кадровое офицерство имперской германской армии, где доминировала прусская военная каста, было воспитано на традициях прусского милитаризма, которому [18] свойственно гипертрофированное чувство военного превосходства. Это офицерство привыкло рассматривать себя как носителя высшей власти в Германии, господствующей над другими народами, и ему претила сама мысль о капитуляции, о том, чтобы принять ее последствия. В армейских кругах родилась версия, согласно которой непобедимая и непобежденная германская армия стала жертвой предательства. Так возникла легенда об «ударе ножом в спину». При этом замалчивалось то обстоятельство, что в ноябре 1918 года германские войска, хотя и держали под ружьем 184 дивизии, располагали, однако, не более чем 17 дивизиями резерва, из которых лишь две были в боеспособном состоянии, тогда как союзные войска располагали 205 дивизиями и имели 103 дивизии резерва, в том числе 60 свежих и боеспособных, пополняемых постоянно американскими подкреплениями. В октябре был сломлен Дунайский фронт и, после того как 6 ноября Австрия вышла из войны, Германия осталась в одиночестве. 3 ноября начались волнения моряков 5-й эскадры Океанского флота в Киле, 7 ноября вспыхнуло восстание в Мюнхене, опрокинувшее трон Людовика III, престарелого короля Баварии. 9 ноября большой военный совет, собравшийся в Спа, пришел к выводу, что германский генеральный штаб потерял инициативу и решил просить союзников о перемирии. В это же время канцлер подал в отставку и кайзеру пришлось искать спасения в Голландии. И тогда трое гражданских лиц — принц Макс Баденский, новый канцлер Эберт и министр-католик Эрцбергер — взяли на себя унизительную миссию просить союзников о начале переговоров. В тот же день социал-демократ Шейдеман провозгласил Республику с балкона рейхстага.

Молодая Республика, поднявшаяся из обломков разгромленного рейха, немедленно стала предметом злобной ненависти армейских кругов, остро переживавших горечь поражения и сразу же ставших поговаривать о предательстве.

Германия погрузилась в пучину хаоса. Причина такого положения крылась в той самой хваленой немецкой дисциплине, которую так часто ставили в пример демократическим странам. Из поколения в поколение переходила эта «покорность трупов», лишавшая немцев [19] свободы личного выбора и приучавшая к слепому повиновению, обеспечивающему легкость управления ими. С крушением иерархической пирамиды, с прекращением потока команд, вдыхавших жизнь в эти «трупы», они оказались легкой добычей для ловких агитаторов.

Состояние «безначалия» усугублялось наступившей безработицей и нищетой широких масс. Для восстановления порядка потребовались военные, которые объединились в целый ряд любопытных формирований: «вольные стрелки», «боевые группы», — являвшихся чем-то вроде маленьких армий, не признававших никакого начальства, кроме своего собственного командира. Эти группы подавили местные очаги восстания, превратив таким образом нарождавшийся режим в своего заложника к тому времени, когда из них сложились кадры новой армии.

Именно в этот период военные открыли для себя политику или по крайней мере то, что они считали политикой, и создали некое подобие службы психологической войны, организовав «курсы гражданственности». Одним из создателей этой службы был капитан Эрнст Рем.

В начале лета 1919 года курсы окончил свежеиспеченный бильдунгсофицер. Это был Адольф Гитлер. На курсах ему были преподаны азы доктрины, которой предстояло стать идеологией национал-социализма. О роли, которую сыграла немецкая военщина в рождении национал-социализма, написано и сказано многое. При опоре на некоторых крупных промышленных магнатов военные поддержали или прямо организовали множество групп и группировок, исповедовавших антидемократические доктрины, певших хвалу милитаризму, раздувавших антисемитизм, который к тому времени фактически исчез.

Республиканское правительство, слепо уверовав в достоинства Веймарской конституции, принятой в августе 1919 года, по-видимому, не придавало значения деятельности этих агитаторов. Однако эта конституция, при всех своих достоинствах, содержала некоторые положения, позволившие в дальнейшем покончить с республиканскими институтами. [20]

Противники послевоенного режима очень быстро поняли, что к успеху их приведет не фронтальное наступление на Республику, а метод постепенного просачивания во все ее институты. Афишируя свою преданность этим институтам, они обеспечили себе доступ к рычагам государственного управления, и военный министр социал-демократ Носке смог однажды заявить без тени улыбки: «С новой республиканской армией я вам принес мир и свободу».

Под аккомпанемент столь успокоительных заявлений противники Республики продолжали свою подрывную работу. В «Геррен-клубе» («Клуб господ») регулярно собирались теоретики для доработки вопросов доктрины, и результаты их трудов систематически публиковались в «Ринге» — газете барона фон Глейхена. В одном из номеров «Ринга» мы читаем: «После революции офицеры рейхсвера научились видеть разницу, существующую между тем, каким государство должно быть, и тем, какую форму оно приняло. Офицеры хотят служить тому, что в государстве является постоянным и неизменным во времени».

Таким образом, все складывалось очень просто: как только государство отказывалось следовать политическим воззрениям офицерства, оно тут же становилось лишь «внешней формой», которой можно и не служить. А вскоре им подсказали, что их долг как раз и состоит в том, чтобы диктовать государству свои условия.

Капитан Рем и его приятели быстро усвоили эти поучения и стали готовиться к действиям, с тем чтобы вернуть старые порядки. И начали они с создания множества националистических организаций. Раздробленность движения на мелкие группки давала правительству уверенность в своих силах, затрудняла наблюдение за деятельностью групп и в случае репрессивных мер против них позволяла распределить ответственность среди многих лиц, а затем воссоздавать группы под новым названием. Постепенно становилось возможным в нужное время объединить всех добровольцев, при всей кажущейся их раздробленности, под единым руководством.

В одну из таких групп, а именно в Немецкую рабочую партию, руководимую Дрекслером, в сентябре 1919 года вступил бильдунгсофицер Адольф Гитлер. [21]

Довольно быстро он пришел к руководству группой, а 8 августа 1921 года с помощью капитана Рема преобразовал ее в Национал-социалистскую немецкую рабочую партию. Новая партия объединила членов трех групп: группы Дрекслера, Немецкой национальной социалистской рабочей партии, руководимой Юнгом, и Немецкой социалистической партии, возглавляемой Штрейхером. В новой партии насчитывалось вначале всего 68 членов. К ноябрю 1921 года их стало три тысячи. Партия быстро росла благодаря широко развернутой пропагандистской кампании, основывавшейся на повторении примитивных лозунгов, питавшихся мифом о предательстве «ноябрьских преступников», пущенным в оборот армейскими кругами. Вскоре эта быстрорастущая партия смогла создать специальную команду из отборных молодчиков, которым ставилась задача: кулаком и дубинкой урезонивать идейных противников, когда таковые осмеливались появиться. Так возникли формирования СА — штурмовиков.

В ноябре 1922 года в рядах Национал-социалистской немецкой рабочей партии появилась новая видная фигура. Это был капитан Герман Геринг, прославленный военный летчик, командир эскадрильи «Рихтгофен» истребительной авиации Германии. Ему-то и предстояло стать создателем гестапо.

Лучшими вербовщиками в члены национал-социалистской партии показали себя военные, из них же складывался кадровый состав штурмовых отрядов, которые вскоре были превращены Ремом в настоящую армию, превосходившую по численности и по мощи рейхсвер и вскоре ставшую опасной для самого правительства.

Однако о выступлении против армии не могло быть и речи: армия предоставляла партии поддержку, оружие, нелегально обеспечивала ее кадрами, а иногда и деньгами. Уже в апреле 1923 года штурмовикам были переданы секретные армейские склады оружия, и в сентябре того же года генерал фон Лоссов в Мюнхене ответил отказом на требование правительства запретить распространение нацистской газетки «Фёлькишер беобахтер», предпочтя этому выход в отставку.

Тематика нацистской пропаганды затрагивала чувствительные струны армейских кругов. Ее тезисы не отличались от того, что проповедовалось на пресловутых [22] «курсах гражданственности»: ликвидация парламентарной системы, концентрация власти в руках мощного государства, управляемого всевластным вождем, периодически проводящим опросы общественного мнения путем референдумов. Конституция не нужна, поскольку она ставит рамки, мешающие развитию. Государство не будет терпеть противников режима, которые всегда играют на руку врагу. Оно должно раздавить их. Никакой оппоцизионной прессы и, стало быть, никакой возможности «предавать», никаких оппозиционных партий, подрывающих основы власти; все должно быть подчинено «государственным интересам».

Вся хитрость заключалась при этом в отождествлении правящей партии с родиной и государством — привычный трюк, к которому постоянно прибегают армейские круги. Для защиты родины (то есть партии) все средства хороши. Отдельная человеческая личность со своими интересами в расчет не принимается, поскольку она существует лишь как часть коллектива, для которого она должна жертвовать всем. Отсюда возникает необходимость в непререкаемой дисциплине, в тотальном подчинении воле руководителя, и, естественно, следует не спускать глаз с интеллигенции и беспощадно уничтожать тех, кто становится «опасным для страны», иначе говоря, противостоит режиму.

Эти основные принципы дополнялись обычным набором расистских аргументов: ценность чистоты крови — крови нордической расы, превосходство германской расы, «расы господ», которая призвана заставить «недочеловеков» из низших, выродившихся рас жить по предложенным ею законам; проповедовалась вредоносность понятий жалости, человеколюбия, которые не укладываются в «нормальный порядок вещей». Гитлер писал по этому поводу: «Со спокойной совестью мы можем встать на грань бесчеловечности, если мы при этом обеспечим счастье немецкого народа».

В то время как национал-социалистская партия продвигалась вперед благодаря успехам своей пропаганды, кое-кто пытался захватить власть силой. Несколько неудавшихся военных путчей, и в частности путч майора Бухруккера, побудили Гитлера предпринять попытку вооруженного переворота. 9 ноября 1923 года в Мюнхене он организовал выступление с целью [23] свержения баварского правительства, надеясь, что успех вызовет цепную реакцию аналогичных событий по всей стране. Ближайшим сообщником Гитлера в этом предприятии был генерал Людендорф. Однако путч провалился в несколько часов после десятиминутной перестрелки, в ходе которой было убито 14 человек и 50 ранено.

Гитлера арестовали. Геринг, который шел рядом с ним в рядах демонстрантов в момент, когда вспыхнула перестрелка, был тяжело ранен, но смог скрыться в Австрии. Был и другой человек, участвовавший в событиях в качестве знаменосца группы «Знамя имперских войн», примыкавшей к движению, возглавляемому Ремом. Это был Генрих Гиммлер.

Провал путча, арест Гитлера не были использованы республиканским правительством для окончательной ликвидации нацистского движения.

В ходе судебного процесса, который выглядел как пародия на правосудие, Людендорф был оправдан, а Гитлер, как и четверо его сообщников, осужден и приговорен к пяти годам тюремного заключения условно, с испытательным сроком в четыре года. Осужденные выходили из здания суда под гром аплодисментов собравшихся сторонников и под звуки национального гимна!

Таким образом, 20 декабря 1924 года, в полдень, Гитлер покинул свою камеру в тюрьме Ландсберга, отсидев в ней 13 месяцев и 20 дней. Он вынес из тюрьмы уверенность в том, что сможет прийти к власти при условии захвата ее легальными способами. Иначе говоря, используя силу так, чтобы это не выглядело открытым насилием. Нарушая закон, но обзаведясь предварительно влиятельными сообщниками, притворяясь поборником демократии, в то же время подрывая ее изнутри.

Хотя детальное рассмотрение всех подробностей деятельности нацистов могло бы быть чрезвычайно интересным, оно увело бы нас в сторону от рассматриваемой темы. Достаточно будет напомнить, что крайне правые партии и нацисты потерпели тяжелое поражение на выборах в ноябре 1924 года и были вынуждены все начинать заново в первые месяцы 1925 года. В период с 1924 по 1932 год левые партии неизменно [24] укрепляли свои позиции на выборах, и за 8 лет к ним перешло 3 миллиона 329 тысяч голосов. Однако успехи эти имели относительную ценность, поскольку за то же время нацисты смогли привлечь в свои ряды умелой пропагандой значительную массу новых членов из числа молодых избирателей (в 1930 году в избирательных списках насчитывалось 3 миллиона молодых избирателей). Им удалось привлечь на свою сторону избирательную клиентуру традиционных партий, партий правого центра и даже центра. Эти честные люди с умеренными взглядами, воспитанные в духе верности традициям, поддались соблазну слов, воплощавших для них то, что они привыкли ценить и уважать, не поняв, что в устах нацистов подобные слова приобретают совершенно иной смысл. Эти же честные граждане нанесли последний удар по Республике, призвав престарелого маршала Гинденбурга занять пост президента в результате выборов в феврале 1925 года. Пользуясь покровительством старого маршала, сохранившего образ национального героя, враги Республики смогли получить доступ к большинству ключевых постов в государстве.

Выступая под маской сторонников демократии, нацисты, поддержанные друзьями и сочувствующими, смогли разрушить все здание демократического государства. В результате деятельности нацистов один правительственный кризис следовал за другим, выборы шли за выборами, и в конце концов от республиканского строя отвернулись широкие массы, поддавшиеся нацистской пропаганде. Столкнувшись с такой тактикой нацистов, левые партии оказались не в состоянии выступить единым фронтом, не смогли преодолеть своих внутренних разногласий, чтобы дать отпор общему врагу. Они показали себя неспособными воспользоваться многочисленными возможностями перехватить инициативу у противника. А соседние с Германией страны, вчерашние победительницы, Франция и Англия в частности, которые могли бы сыграть решающую роль, проводили крайне непоследовательную линию, свидетельствующую об удивительной слепоте. И не только в период борьбы нацистов за власть, но и в годы их владычества. [25]

30 мая 1932 года маршал Гинденбург бесцеремонно отстранил от власти канцлера Брюнинга и заменил его фон Папеном, представлявшим интересы рейхсвера и магнатов тяжелой промышленности. Так начался заключительный этап завоевания нацистами власти в Германии. Та самая мелкая буржуазия, о которой Томас Манн сказал, что она «не желает раствориться в рядах пролетариата», приветствовала это назначение. Для них престарелый маршал был избран судьбою, чтобы стать спасителем их класса, и любые его решения они принимали как проявление высшей мудрости.

14 июня, менее чем две недели спустя после своего прихода к власти, Папен отменил запреты на деятельность нацистских штурмовиков и на ношение специальной гитлеровской формы, предусмотрительно наложенные ранее Брюнингом. С этого момента стала ясна роль, которая отводилась фон Папену. На одном из собраний Национальной ассоциации ветеранов германского офицерского корпуса в Берлине, в начале сентября 1932 года, нацистский депутат Эверлинг преспокойно разъяснял собравшимся: «Канцлер фон Папен решительно взялся за устранение последних обломков здания Веймарской республики, чтобы воссоздать рейх на новой основе».

Фон Папен устранил с постов высших чиновников республиканского государственного аппарата, уволил губернаторов провинций и заменил их нацистами. Лишь в Пруссии социал-демократическое правительство католика Браун-Северинга держалось еще некоторое время. Простым президентским указом, подписанным 20 июля на основании 148-й статьи конституции, Браун-Северинг был смещен со своего поста под тем предлогом, будто он оказался «неспособен восстановить порядок», иначе говоря, неспособен пресечь провокационные вылазки нацистов.

Фон Папен расчистил для нацистов дорогу к власти, и они захватили ее без единого выстрела. На выборах в июле 1932 года они получили 238 мест в рейхстаге и стали самой сильной партией в Германии. Уже 30 августа Геринг был избран председателем рейхстага, и с этого момента окончательная победа нацистов стала лишь вопросом тактики. [26]

Похоже, что такой поворот событий не входил в расчеты ни правых партий, ни военных, хотя и те и другие содействовали нацистам. Все они опирались на политический опыт прошлого и не предполагали, что власть может целиком и полностью попасть в руки нацистов, которые, как считалось, были неспособны править в одиночестве. Как те, так и другие хотели лишь использовать динамизм нацистского движения, двигаться вперед по накатанной ими колее, с тем чтобы вдохнуть жизнь в традиционные ценности и вновь обрести утерянные привилегии. В обмен на их помощь они готовы были предоставить нацистам несколько мест в правительстве. Было забыто, однако, предупреждение Гитлера: «Там, где есть мы, нет места никому другому». Чтобы оценить эту фразу по достоинству, им потребуется много времени и немало кровавых уроков.

Поставленные на ноги фон Папеном в июле 1932 года нацисты вновь поскользнулись на выборах в ноябре того же года. Они потеряли два миллиона голосов и 3 4 места в рейхстаге. Несколько позднее нацисты сделают надлежащие выводы из этого урока. Папен, вынужденный подать в отставку пять дней спустя после выборов, был заменен фон Шлейхером. Шлейхер в свою очередь под градом обвинений подал в отставку 28 января.

30 января в полдень, по рекомендации фон Папена, Гитлеру предложили сформировать новый кабинет министров. Гинденбург должен был найти в себе решимость передать власть тому, кого совсем недавно он сам презрительно называл «цыганским капралом».

И даже тогда, когда непоправимое свершилось, многие не могли поверить в победу нацистов. Томас Манн, которому сообщили эту новость, улыбнулся и сказал: «Тем лучше: они не продержатся и восьми месяцев», присоединившись тем самым к мнению французских и английских «экспертов», единодушно решивших, что скоро с германским национал-социализмом будет покончено.

Гинденбург счел, что он будет гарантирован от неожиданностей, если навяжет Гитлеру опеку фон Папена, назначенного вице-канцлером и рейхскомиссаром Восточной Пруссии, а также фон Бломберга, ставшего военным [27] министром, Вскоре, однако, эти «заслоны» на пути к власти были устранены.

1 февраля Гитлер добился от маршала-президента издания декрета о роспуске рейхстага, то есть именно того, чего только четыре дня назад добивался и, не добившись, подал в отставку Шлейхер. Выборы были намечены на 5 марта. С этого времени нацисты были полны решимости сохранить власть во что бы то ни стало. Германия вступала в один из самых кровавых периодов своей истории, в котором гестапо предстояло после довольно скромного начала сыграть главную роль.