Реформы вооруженных сил при Иване IV (Грозном)
Феодальная реакция в малолетство Ивана Грозного показала, что пережитки феодальной раздробленности были еще сильны в среде верхушки феодального класса. Кучка бояр, возглавляемых потомками удельных князей, захватив власть, насаждала порядки былой феодальной раздробленности. Боярское правление привело к ряду антифеодальных восстаний, крупнейшим из которых было народное восстание в Москве в 1547 г. Эти восстания угрожали смести не только бояр-правителей, но и весь господствующий класс феодалов в целом.
Для укрепления единства молодого централизованного государства и усиления самодержавной власти московских государей правительство Ивана IV (Грозного) {40} провело ряд крупнейших реформ в области административно-судебного управления, армии, финансов, землевладения, церкви и т. д.
Важнейшие задачи стояли перед правительством и в области внешней политики, которые заключались в утверждении международного значения Русского государства. Нерешительные мероприятия Василия III, предшественника Ивана Грозного, и боярского правления сменились более активной внешней политикой правительства, следствием которой было присоединение в 1552 г. Казанского ханства.
Завоевание Казани предрешило судьбу и других татарских ханств. В 1555 г. сибирский царь Едигер признал себя вассалом Русского государства; в 1556 г. сдалась Астрахань. [44]
После присоединения Астрахани стал свободен водный путь по Волге и ее притокам. Это позволило московскому правительству установить дипломатические сношения и экономические связи с народами Кавказа, а в конце XVI в. и с народами Средней Азии.
Несколько иное положение было на Западе Русского государства. Западные государства — соседи России — всеми силами стремились не допустить русских к общению с Европой и фактически держали Русское государство в блокаде. Для развития производительных сил страны и установления экономических, политических и культурных связей с Западной Европой России необходим был выход в Балтийское море. Началась тяжелая, длившаяся 25 лет Ливонская война за возвращение исконных русских земель в Прибалтике.
Несмотря на длительную борьбу, в которой проявились высокие качества русского войска и русской дипломатии, в условиях неблагоприятной для России международной обстановки, правительство Ивана Грозного не в состоянии было решить балтийскую проблему. Но та дальновидность, с которой Иван Грозный осознал основную задачу русской внешней политики, достойна величайшего признания.
Задачи, стоявшие перед правительством Ивана Грозного в области внутренней и внешней политики, могли быть осуществлены только при наличии достаточно мощной вооруженной силы. Однако тогдашние вооруженные силы по своему составу и организации не соответствовали тем грандиозным задачам, которые стояли перед правительством Русского централизованного государства. Правительство Ивана Грозного провело коренные военные реформы с целью усиления и укрепления военной мощи государства. Эти реформы осуществлялись на всем протяжении царствования Ивана Грозного, в том числе и в ходе Ливонской войны (1558–1583 гг.).
Необходимость военных реформ была ясна передовым представителям дворянства. Об этом свидетельствуют публицистические произведения того времени. Особенно большое внимание военным вопросам уделял выдающийся публицист и крупнейший военный теоретик Иван Семенович Пересветов {41}. [45]
Пересветов как представитель дворян являлся приверженцем сильной централизованной власти. Произведения Пересветова составляют целый этап в развитии русской военно-теоретической мысли. Рекомендуемые им военные реформы и стратегические планы носили передовой характер и отвечали интересам развития Русского государства.
Содержание всех произведений Пересветова проникнуто мыслью о необходимости укрепления царской власти. Только при неограниченной царской власти он считал возможным осуществление своих реформ. Пересветов резко выступал против правящей верхушки родовитого боярства, «вельмож», являвшихся врагами централизованного государства. По-другому относился Пересветов к мелким служилым феодалам — дворянам и детям боярским, или «воинству», «воинникам». Основная мысль всех произведений Пересветова сводилась к тому, что опорой государственной власти являются не крупные феодалы, а феодальная служилая мелкота — дворяне и дети боярские, составляющие ядро вооруженных сил государства.
Не ограничиваясь указаниями относительно общих мер по улучшению вооруженных сил государства, Пересветов предлагал и конкретные мероприятия по реорганизации войска. Особого внимания заслуживает предложение Пересветова об образовании постоянного войска в 20 тысяч юношей («юнаков») храбрых «со огненою стрельбою, гораздо учиненою». Мысль о создании постоянного войска Пересветов обосновывал необходимостью усиления обороны южной границы; он считал, что реорганизация войска позволит правительству вести более активную внешнюю политику.
Дворянская программа Пересветова послужила основой для реформ правительства Ивана Грозного. В этом крупное историческое значение произведений Пересветова.
Примерно к этому же времени (середина XVI в.) относится еще один проект реформ {142} другого выдающегося публициста того времени — Ермолая (в монашестве Еразма).
В центре внимания автора те же служилые люди — дворяне и дети боярские. В проекте в более конкретной форме, чем у Пересветова, изложены мероприятия по улучшению материального положения помещиков и вотчинников, выполнявших военную и гражданскую службу. [46]
Изучение проекта показывает, что автор строил свои планы на основе глубокого изучения современной ему действительности. Многое, о чем говорил автор, отчасти уже существовало на практике. Так, государственные потребности в значительной мере покрывались доходами с государственных имуществ. Служба дворян и детей боярских в основном обеспечивалась поместьями, хотя одновременно с поместьями существовали денежное жалование и кормления. Крестьяне после введения поместной системы содержали служилое дворянство, одновременно не переставая выполнять и государственные подати и повинности. Наконец, нормы поместного землевладения, предлагаемые автором, были почти такие же, как существовавшие земельные оклады. Требование проекта об установлении ратной службы с определенного количества земли было осуществлено реформами Ивана Грозного.
Несмотря на существенные различия, проекты Пересветова и Ермолая — Еразма едины в своем ярко выраженном классовом дворянском характере. Оба проекта направлены на улучшение правового и экономического положения основной массы служилых людей — мелкопоместных дворян и детей боярских.
В заключение следует указать, что все реформы вооруженных сил, которые проводило правительство Ивана Грозного, являлись частью широко намеченного и осуществленного плана государственных преобразований.
Царствование Ивана Грозного было почти сплошной непрекращавшейся войной. В 1549–1556 гг. шла борьба за Поволжье. В 1558 г. началась и почти 25 лет тянулась Ливонская война. Серьезная военная опасность на юго-востоке со стороны татар заставляла государство находиться в состоянии постоянной военной готовности. Все это, вместе взятое, отразилось на времени проведения, формах и содержании реформ вооруженных сил. Расположив эти реформы в хронологической последовательности, прежде всего остановимся на учреждении стрелецкого войска.
О времени появления стрелецкого войска в исторической литературе существуют различные мнения. Это объясняется тем, что документальные источники, свидетельствующие об учреждении стрелецкого войска, не сохранились, а может быть, их и не было. Поэтому некоторые исследователи [47] ограничиваются лишь упоминанием середины XVI в. или царствования Ивана Грозного. Большинство дореволюционных историков утверждало, что стрельцы появились в 1550 г., часть историков относила время возникновения их к XV — началу XVI вв., считая стрельцами пищальников. Отождествляя стрельцов с пищальниками, они таким образом снимали вопрос об учреждении стрелецкого войска.
Советские историки присоединились к мнению большинства дореволюционных авторов, считавших, что стрельцы появились на Руси в 1550 г. {43}
Внимательное изучение источников дает возможность уточнить этот вопрос.
16 января 1547 г. Иван Грозный был венчан на царство. Отмечая в связи с этим положение ратных людей при новом царе, летописец указывает: «... и еще ново прибави к ним огненных стрельцов много, к ратному делу гораздо изученных и глав своих не щадящих, а в нужное время отцы и матерей, и жен, и детей своих забывающи, и смерти не бояшеся...» {44}
Сообщение летописца дает право утверждать, что стрелецкое войско было учреждено при Иване Грозном. Отмечая появление стрельцов в связи с воцарением Ивана Грозного, летописец, повидимому, зарегистрировал факт, имевший место еще до восшествия Ивана Грозного на престол, т. е. до 1547 г. Другие источники подтверждают это предположение.
К. Маркс указывает в «Хронологических выписках» по истории России, что в 1545 г. Иван IV учредил постоянную личную охрану (Leibwache), которую назвал стрельцами, так как она была вооружена пищалями, т. е. огнестрельным оружием вместо луков и колчанов. Часть этой охраны в качестве основного ядра он отослал в войска {45}.
Указание К. Маркса подтверждается и некоторыми русскими источниками.
В июне 1546 г. на Казанское ханство был посажен сторонник московского правительства касимовский царь Шах-Али, посланный из Москвы 7 апреля того же года. «Сказание о зачатии царства Казанского» сообщает по этому поводу, что Шах-Али отправился в Казань в сопровождении [48] трехтысячного отряда татар и не взял с собой «ни огненных стрельцов», ни «наряда» (артиллерии).
Шах-Али пробыл в Казани около месяца и был изгнан прежним правителем Казанского ханства — ханом Сафа-Гиреем. Источники указывают, что на другой год после изгнания Шаха-Али Иван Грозный послал на Казань своих воевод Семена Микулинского и Василия Оболенского Серебряного с многочисленной ратью, в составе которой упоминаются и «огненные стрельцы» {46}. Таким образом, стрельцы принимали участие в боевых действиях русского войска в 1546–1547 гг. и, следовательно, появились ранее этого времени.
В 1550 г. были образованы «выборные» стрелецкие отряды. «Русский хронограф» довольно подробно рассказывает о появлении этих стрельцов. Под 7058 г. читаем: «...учинил у себя царь... выборных стрельцов и с пищалей 3000 человек, а велел им жити в Воробьевской слободе, а головы у них учинил детей боярских...» Всего было создано шесть «статей» (отрядов) выборных стрельцов по 500 человек в каждой. «Статьи» делились на сотни, во главе которых стояли сотники из детей боярских, и, вероятно, на десятки. Стрельцы получали жалование по 4 рубля в год.
Создание выборных стрельцов являлось частью крупной военной реформы Ивана Грозного и было тесно связано с учреждением «избранной тысячи» в том же 1550 г. (см. ниже). «Тысяча» представляла собой отряд выборной конницы, выборные стрельцы составляли трехтысячный отряд избранной пехоты. И те и другие являлись личной вооруженной охраной царя. Выборные конные и пешие отряды, созданные Иваном Грозным, были предшественниками русской гвардии.
Выборные стрельцы отличались от поместного ополчения прежде всего тем, что жили в особой слободе и обеспечивались постоянным денежным жалованием. Стрелецкое войско по своему устройству приближалось к регулярному войску.
Социальное положение стрельцов было иным, чем поместной конницы из дворян и детей боярских; стрельцы набирались из народа, преимущественно из тяглого посадского населения. [49]
Структура стрелецкого войска напоминала существующую организацию русского войска (сотенное деление), но это войско имело и свои особенности (сведение сотен в пятисотенные отряды — статьи). Стрелецкие «статьи», позднее приказы (приборы), существовали до второй половины XVII в. Во второй половине XVII в. они начали постепенно заменяться общевойсковыми полками, а сотни ротами и вскоре утратили свое своеобразие.
Первое крупное боевое крещение стрельцы получили при осаде и взятии Казани в 1552 г. Летописные источники довольно подробно рассказывают о действиях стрелецкого войска в этом походе.
На штурм Казани были посланы ертаульный, передовой и большой полки. Впереди полков в наступление шли пешие стрельцы и казаки со своими головами, атаманами и сотниками.
Завязалась перестрелка, в которой участвовали и стрельцы. Когда конные татары сделали вылазку против пеших стрельцов, царь указал воеводам ертаульного. полка «пособить» стрельцам. По приказу воеводы стрельцы «закопались во рвы» на берегу Булака и не давали татарам делать вылазки из города.
Второму воеводе большого полка М. И. Воротынскому было велено всем полком сойти с коней и в пешем строю катить туры под Казань.
Воротынский «наперед велел итти к городу» стрельцам во главе с головами, затем казакам с атаманами, боярским людям с головами и туры катить на указанное место, «а сам з детми боярскыми поиде пешь за ними». Пока устанавливались туры («за 50 сажен от города»), стрельцы, казаки и боярские люди обстреливали город из пищалей и луков. Когда туры были установлены, все люди были отведены к ним. «И перед турами веляше стрелцом и казаком против города закопатися во рвы». Бой продолжался всю ночь {47}.
В субботу, 27 августа, воеводе М. Я. Морозову было приказано прикатить к турам «наряд большой». Начался артиллерийский обстрел города. Стрельцы, находившиеся в окопах перед турами, активно помогали артиллерии, «не даваше на стенах людем быти и из ворот вылазити».
В понедельник было решено поставить туры по берегу р. Казанки. Воеводы послали вперед стрельцов под [50] командованием Ивана Ершова и атаманов с казаками, которые закопались во рвах. На обстрел из города стрельцы отвечали из пищалей, а казаки из луков. Тем временем воеводы поставили туры в назначенное место. То же самое было и при установке тур с Арского поля; вылазки казанцев отражали стрельцы, боярские люди и мордва.
Для усиления обстрела города около тур соорудили 12-метровую башню, на которую подняли орудия. Активную помощь артиллерии оказывали стрельцы, день и ночь обстреливавшие городские стены и улицы из ручных пищалей.
По царскому указу первыми на приступ города пошли стрельцы, казаки и боярские люди. Они должны были выдержать основной удар осажденных и захватить городские стены. Атакующим помогали воеводы с детьми боярскими из полков. Стрельцы и другие пешие воины засыпали ров хворостом и землей и двинулись на городские стены. «И тако, — добавляет летописец, — скоро взыдоша на стену великою силою, и поставиша ту щиты и бишася на стене день и нощь до взятья града» {48}.
Источники показывают, что решающей силой при взятии Казани были стрельцы, казаки и боярские люди (холопы), т. е. пешие воины. Стрельцы приняли активное участие и в Ливонской войне. Осада и захват всех ливонских городов и замков происходили при участии стрельцов. Осада Полоцка достаточно хорошо показала роль и значение стрелецкого войска в составе вооруженных сил Русского государства XVI в.
31 января 1563 г. русское войско подошло к Полоцку. В тот же день Иван Грозный приказал своему полку установить обоз («кошу») и поставил перед полком, близ города, стрельцов, которые и охраняли царский полк весь день. Полочане открыли орудийный обстрел русских полков. Расположившиеся на берегу р. Двины и иа острове пушкари и стрельцы сбили с острова вражеских пушкарей и многих людей в остроге убили. На другой день царь послал на остров еще два прибора (отряда) стрельцов с головами; стрельцам было велено закопаться и начать обстрел посада.
4 и 5 февраля началась расстановка тур и наряда, охрану которых от возможных вылазок противника несли стрельцы, казаки и люди боярские. Тогда же стрельцы прибора головы Ивана Голохвастова зажгли башню острога [51] со стороны Двины и через башню проникли в острог. Однако царь приказал вывести стрельцов обратно, «что не умысля пошли» к острогу, так как туры для осады не везде еще были поставлены. В смелой вылазке стрельцы потеряли убитыми 15 человек.
Противник пытался было путем переговоров приостановить осаду, но осада продолжалась. Туры были расставлены, к обстрелу легких и средних пушек присоединился прибывший стенобитный наряд; под турами засели стрельцы. 9 февраля полоцкий воевода приказал зажечь в нескольких местах острог, а посадских людей из острога загнать в город. Стрельцы, казаки и боярские люди ворвались в острог, завязался рукопашный бой. На помощь стрельцам было прислано подкрепление из царского полка. После взятия острога вокруг города расставили туры, а за ними большие и верховые пушки и начали круглосуточный обстрел города. Расстановку туров и охрану их несли стрельцы и боярские люди. В ночь на 15 февраля стрельцы подожгли городскую стену. Полкам было приказано готовиться к штурму, но на рассвете 15 февраля Полоцк сдался {49}.
Успех осады города был результатом активных действий артиллерии и стрельцов, которых насчитывалось под Полоцком до 12 тыс. Здесь, так же как и под Казанью, тяжесть осады крепости легла на пеших воинов, центральное место среди которых занимали «огненные» стрельцы.
Проследив бегло участие стрельцов в осаде и взятии Казани и Полоцка, сделаем некоторые общие выводы.
Отсутствие постоянной пехоты в русском войске чувствовалось давно. Длительная и безуспешная борьба с Казанью в течение всей первой половины XVI в. явилась отчасти следствием того, что в русском войске не было постоянных отрядов пеших воинов.
Правительство посылало под Казань спешенную конницу, но она не могла заменить постоянной пехоты, тем более, что дворянская конница считала ниже своего достоинства нести ратную службу в пешем строю. Не могли заменить постоянную пехоту ни пищальники, временно созываемые для ратной службы, ни казаки, вооруженные преимущественно луками.
Стрельцы были зародышем того постоянного войска, которому придавал большое значение Ф. Энгельс. [52]
Энгельс писал, что для укрепления и усиления централизованной королевской власти на Западе (а следовательно и царской власти в России) необходимо было постоянное войско {50}.
Важно при этом отметить тот факт, что стрельцы были вооружены пищалями. Для русского войска, дворянская конница которого имела на вооружении луки и холодное оружие, появление отрядов с огнестрельным оружием имело огромное значение. Поголовное вооружение стрельцов огнестрельным оружием ставило их выше пехоты западных государств, где часть пехотинцев (пикинеры) имела только холодное оружие.
Стрельцы хорошо владели огнестрельным оружием. Уже под Казанью, по свидетельству летописцев, «стрельцы тацы бяху искусни и научени ратному делу и пищалному стреляню, яко и малые птицы на полете убиваху из ручных пищалей и из луков» {51}.
Наконец, неоднократные указания летописей свидетельствуют о том, что стрельцы умели применяться к местности и использовать искусственные укрытия, а это было возможно только в результате обученности стрельцов военному делу.
Таким образом, отождествлять стрельцов с пищальниками нельзя. Пищальников можно назвать предшественниками стрельцов, но и то лишь в отношении характера службы (рода войска) и вооружения. И те и другие (пищальники по преимуществу) были пешими воинами, и те и другие имели огнестрельное оружие. На этом преемственность и кончается. Стрелецкое войско, являвшееся постоянным, по своей организации и боеспособности стояло несравненно выше отрядов временно созываемых пищальников — ополченцев. Поэтому пищальники могли и после образования стрелецкого войска не исчезнуть, а остаться частью посошной рати, хотя источники, преимущественно иностранные, этим именем иногда называют стрельцов.
Вторыми по времени были реформы поместного ополчения. Особое внимание и заботу правительство Ивана Грозного проявило к военному устройству дворян и детей боярских. Дворянское ополчение являлось не только [53] основой вооруженных сил государства, но и, что самое главное, было классовой опорой самодержавия. Улучшить правовое и экономическое положение дворян и детей боярских, упорядочить военную службу их и в связи с этим укрепить состояние и организацию поместного ополчения, а следовательно и всего войска в целом — вот какие задачи ставил перед собой Иван Грозный, проводя реформы поместного ополчения.
Наиболее ранней из военных реформ дворянства середины XVI в. был приговор о местничестве {52}.
Осенью 1549 г. Иван Грозный начал поход на Казань. В пути царь пригласил к себе духовенство и начал убеждать выступивших в поход князей, бояр, детей боярских и всех служилых людей, что он идет к Казани «на свое дело и на земское», чтобы между служилыми людьми «розни бы и мест... никоторые не было» и на службе все «ходили без мест». В заключение Иван Грозный обещал разрешить все местнические споры после похода {53}.
Тот факт, что в походе пришлось убеждать ратных людей в необходимости единства, для чего специально было приглашено духовенство, показывает, каким разлагающим было влияние местничества на войско. Уговоры не дали положительных результатов, и бояре продолжали вести ожесточенную борьбу за «места». Тогда правительство решило воздействовать на непокорных законодательным путем.
В июле 1550 г. состоялся приговор царя с митрополитом и боярами о местничестве. Приговор состоял из двух основных решений. Первое решение касается местничества вообще. В начале приговора указывается, что в полках князьям, княжатам, дворянам и детям боярским надлежит быть на службе с боярами и воеводами «без мест». В приговоре предлагалось записать в «наряд служебной», что если дворянам и детям боярским случится быть на службе с воеводами не по их «отечеству», то «порухи» {54} отечеству в этом никакой нет.
Указанная часть приговора довольно решительно ставит вопрос о местничестве и на основе только ее можно заключить о желании царя совсем упразднить местнические счеты в войске. Однако дальнейшее содержание приговора в значительной мере снижает первую часть решения. Далее [54] в приговоре читаем: если большим дворянам, состоящим на службе с меньшими воеводами не по своему отечеству, в будущем случится быть самим воеводами вместе с прежними воеводами, то в последнем случае местнические счеты признаются действительными и воеводы должны быть «по своему отечеству».
Итак, отменяя местнические претензии со стороны рядовых воинов к своим воеводам, т. е. к командному составу, приговор оставлял в силе и подтверждал законность этих претензий на места воевод между собой. Таким образом, приговор 1550 г. еще не упразднял полностью местничества в войске, но, несмотря на это, имел большое значение. Отмена местничества между рядовыми воинами и рядовых воинов со своими воеводами способствовала укреплению дисциплины в войске, повышала авторитет воевод, особенно незнатных, и в целом улучшала боеспособность войска.
Вторая часть приговора являлась приспособлением местнических счетов между воеводами к существовавшему делению войска на полки: «в наряд служебной велел написати, где быти на... службе боярам и воеводам по полкам».
Первый («большой») воевода большого полка являлся командующим войском. Первые воеводы передового полка, полков правой и левой руки и сторожевого полка стояли ниже большого воеводы большого полка. Второй воевода большого полка и первый воевода полка правой руки были равны. Воеводы передового и сторожевого полков считались «не менши» воеводы полка правой руки. Воеводы полка левой руки были не ниже первых воевод передового и сторожевого полков, но ниже первого воеводы правой руки; второй воевода полка левой руки стоял ниже второго воеводы полка правой руки {55}.
Значит, первому воеводе большого полка (командующему войском) подчинялись все воеводы других полков. Воеводы всех остальных четырех полков были равны между собой, равны и со вторым воеводой большого полка. Исключение составлял воевода полка левой руки, который стоял ниже воеводы полка правой руки. Это подчинение было оговорено, повидимому, потому, что фактически полки правой и левой руки (фланги) занимали одинаковое место в войске. Соподчинению первых полковых воевод соответствовало соподчинение вторых и т. д. воевод, а внутри [55] каждого полка первому воеводе подчинялись второй, третий воевода и т. д.
Служебное место полковых воевод, установленное приговором 1550 г., существовало до середины XVII в., т. е. до распада старой полковой организации войска. Приговор определял взаимоотношения полковых воевод между собой, упрощал и улучшал руководство войском и сокращал местнические споры. Несмотря на явные преимущества нового порядка назначения начальствующих лиц в войске, этот порядок плохо усваивался чванливыми боярами. Местничество продолжало существовать, и правительству пришлось неоднократно подтверждать приговор 1550 г.
Следующим по времени мероприятием правительства Ивана Грозного по организации поместного ополчения было образование «избранной тысячи».
1 октября 1550 г. состоялся приговор царя с боярами о наделении 1000 детей боярских землей {56}.
Приговором предусматривалось «учинить» в Московском уезде, Дмитрове, Рузе, Звенигороде, в оброчных и других деревнях от Москвы за 60–70 верст «помещиков детей боярских лутчих слуг» 1000 человек. Указанные дети боярские были разделены на три статьи и получили поместья: первая статья по 200, вторая по 150 и третья — по 100 четей. Всего по приговору было «испомещено» в окрестностях Москвы 1078 человек и роздано 118200 четвертей земли в поместное владение.
Эта «избранная тысяча» была внесена в особую «Тысячную книгу» и положила начало службе детей боярских по «московскому списку». Для детей боярских служба в тысячниках являлась наследственной. Для многих детей боярских запись в «тысячу» означала крупное служебное повышение, приближение к царскому двору.
В состав «избранной тысячи» вошли многие представители знатнейших княжеских и боярских фамилий {57}. Привлечение на службу княжат имело большое политическое значение. Получая поместья с обязательством быть готовыми «для посылок», для замещения различных должностей на военной и гражданской службе, потомки удельных князей перебирались из своих родовых вотчин в подмосковные поместья, где им велено было постоянно жить. Тем самым [56] княжата стягивались к Москве, становились дворянами-помещиками и лишались связи с теми местами, где они владели наследственными удельными землями в качестве потомков удельных князей.
Деление на три статьи просуществовало недолго. Указом 1587 г. для всех московских дворян был установлен одинаковый размер подмосковных поместных дач в 100 четвертей в поле (150 десятин в трех полях). Этот указ целиком вошел в Уложение 1649 г.
Источники второй половины XVI в. (разрядные книги и летописи) показывают, что обязанные всегда «быть готовыми в посылки» тысячники большую часть времени проводили вне Москвы, преимущественно на ратной службе. В мирное время их рассылали в качестве городовых воевод или осадных голов в пограничные города, назначали для дозора засек и на строительство городов и пограничных укреплений.
Во время военных действий значительное число тысячников становилось полковыми воеводами, головами сотенными, стрелецкими, казачьими, у посохи, обоза, у наряда и т. д. Много тысячников было среди командного состава «государева» полка и в свите царя. Тысячников посылали впереди выступавшего в поход войска в качестве квартирьеров, они же наблюдали за состоянием дорог, мостов и перевозов. Через них в мирное и военное время поддерживались сношения с войском и городовыми воеводами.
Тысячники стояли во главе приказов, были наместниками и волостелями. Назначали тысячников и тиунами, городничими, посылали для описи, межевания и дозора земель и переписи тяглого населения, отправляли послами и гонцами в другие государства и т. д.
Создание «избранной» тысячи явилось началом формирования новой группы городового дворянства, появились выборные дворяне и дети боярские или просто «выбор». Выборные дворяне и дети боярские с 1550 г. получили официальное признание. Из выборного дворянства при царском дворе и сложился особый разряд служилых людей под именем «жильцов».
Тысячники не теряли своих прежних поместий и вотчин и сохраняли связь с уездным дворянством. Подмосковное поместье давалось «жильцу» в качестве подспорья, поскольку он обязан был находиться в Москве, вдали от своих земельных владений. Являясь частью уездного дворянства, выборные дворяне (тысячники) причислялись в XVI в., [57] однако не к провинциальному, а к столичному дворянству {58}. Они вошли в состав государева двора и были внесены в так называемую дворовую тетрадь, составленную, как установило исследование А. А. Зимина, в 1551 г. {59}
Выборные дворяне и дети боярские усилили московское столичное дворянство и являлись кадрами, из которых позднее формировались служилые люди, по терминологии XVII в., «московского списка» или «московского чина».
Образование избранной тысячи имело крупное политическое значение. Потомки родовитой знати были уравнены в служебном положении с помещиками-дворянами и детьми боярскими. Расширилась и укрепилась связь правительства с местными дворянами и детьми боярскими, составлявшими основную массу поместного ополчения. Появились кадры служилых людей, на которых самодержавие могло опереться.
Вместе с «выборными» (московскими) стрельцами тысячники составляли ближайшую вооруженную силу и охрану царя.
Приговор 1550 г. положил начало той реорганизации службы с поместий и вотчин, которая получила свое окончательное установление в «Уложении о службе» 1556 г.
В 1556 г. состоялся приговор об отмене кормлений и о службе {60}, по которому была проведена крупная реформа дворянского ополчения.
В приговоре прежде всего отмечался огромный вред кормлений. Князья, бояре и дети боярские, сидевшие в городах и волостях в качестве наместников и волостей, «многие грады и волости пусты учинили... и много злокозненных дел на них учиниша...»
В связи с этим система кормлений была упразднена, а наместничий «корм» заменен особым государственным денежным сбором — «кормленым окупом». Окуп поступал в казну и являлся одним из основных источников государственного дохода. Введение окупа внесло крупные изменения в систему государственного аппарата. Были созданы особые государственные финансовые органы — «четверти» (чети). [58]
Все эти мероприятия имели важные политические и экономические последствия. Отмена кормлений и ликвидация наместничьего управления привели к тому, что огромные средства, собираемые боярами с населения в виде наместничьих кормов, стали поступать в государственную казну. Тем самым экономически и политически бояре стали слабее, а кормленый окуп превратился в источник финансирования дворянства. Денежный доход в виде окупа позволил правительству назначить дворянам и детям боярским за службу постоянное денежное жалованье. Отмена кормлений была проведена в интересах дворянства.
Приговор 1556 г. решил также вопрос о службе дворян и детей боярских. Эта часть приговора получила название «Уложение о службе».
Центральное место в приговоре занимает решение об установлении службы с земли. С вотчин и поместий владельцы должны были выполнять «уложенную службу». Со ста четвертей (150 десятин в трех полях) «добрые угожие земли» выставлялся один человек на коне и в доспехе полном, а в дальний поход — с двумя конями. За службу помещикам и вотчинникам устанавливалось (кроме владения землей) вознаграждение в виде постоянного денежного жалованья. Жалованье давалось и на людей, которых приводили с собой помещики и вотчинники. Тем дворянам и детям боярским, которые приводили с собой людей сверх установленного числа по приговору, жалованье увеличивалось.
Если помещик или вотчинник не нес службы, он платил деньги за то число людей, которое обязан был выставить по размеру земельных владений.
Уложением 1556 г. устанавливалась норма военной службы с земли; поместье в 100 четвертей давало одного конного вооруженного воина. Уложение уравняло службу с поместий и вотчин, служба с последних стала такой же обязательной, как и с поместных земель. Это означало, что государственную службу должны были нести и все те вотчинники, которые до этого служили отдельным феодалам. Уложение создавало заинтересованность помещиков и вотчинников в службе и вело к росту численности дворянского ополчения путем привлечения к службе новых землевладельцев. В общем Уложение улучшало комплектование войска.
Кроме указанных, чисто военных реформ дворянского ополчения, заботы правительства об улучшении правового [59] и экономического положения дворян и детей боярских выразились в целом ряде других законодательных актов.
Помещики получили право судиться по своим делам, кроме «душегубства, татьбы и разбоя», непосредственно у самого царя; в руках помещика сосредоточивалась судебная власть над крестьянами, живущими на его землях, и, наконец, запрещалось обращать детей боярских (кроме непригодных к службе) в холопы, что должно было повести к сохранению кадров ратных людей.
В дополнение к «Уложению о службе» 1556 г. правительство приняло ряд мер по облегчению и ликвидации задолженности помещиков.
Наконец, крупная реформа местного государственного управления, проведенная в середине 50-х годов, передала власть на местах из рук княжеско-боярских кругов (наместников) в ведение местных помещиков, находившихся под контролем центрального государственного аппарата.
В целом все реформы середины XVI в. имели ярко выраженный дворянский характер и отражали рост дворянства как надежной политической, экономической и военной силы централизованного государства.
К числу реформ вооруженных сил Русского государства должно быть отнесено и создание опричнины.
Все реформы 50-х годов, направленные на улучшение положения дворян и детей боярских и упорядочение службы их с поместных и вотчинных земель, все же не привели к существенным изменениям в существующем положении. После реформ большая часть земель продолжала оставаться в руках боярства, так как в сущности сами реформы проводились боярами. Недовольное правлением бояр, дворянство хотело иметь сильную царскую власть, способную удовлетворить нужды служилых людей.
В свою очередь и боярство не удовлетворяла дворянская политика Ивана Грозного и его мероприятия по укреплению самодержавия. Бояре сознавали необходимость усиления централизованной власти. Но вместе с тем крупные феодалы стремились добиться участия в управлении государством. Желая сохранить свои прежние феодальные привилегии, бояре мешали проведению реформ. Обеспеченные землей и имевшие многочисленных вооруженных слуг, бояре могли держать в повиновении своих крестьян без [60] помощи централизованной государственной власти. Бояре меньше нуждались в сильной царской власти, чем дворяне и дети боярские.
Князья и бояре пытались сохранить свои феодальные права в условиях укреплявшегося централизованного государства и ограничить царскую власть. Когда в 1553 г. Иван Грозный тяжело заболел и встал вопрос о его преемнике, многие бояре отказались присягнуть малолетнему сыну Ивана Грозного — Димитрию, предпочитая видеть на царском престоле более близкого себе удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. Владимир Старицкий и его мать готовили вооруженную силу на случай дворцового переворота: собирали своих детей боярских и раздавали им жалованье, совещались тайно со многими князьями, боярами и детьми боярскими. Часть бояр и князь Старицкий были приведены к присяге почти насильно.
Эти события показали Ивану Грозному, что он не может рассчитывать в своей деятельности на князей и бояр. В среде боярства, мечтавшего о восстановлении утраченной самостоятельности, зрели планы активных выступлений.
В борьбе с усиливавшейся царской властью князья и бояре старались использовать пережиток феодальной раздробленности — право отъезда. В начале своего царствования Иван Грозный боролся с отъездами князей и бояр старинным способом — брал с лиц, заподозренных в намерении «отъезда», клятвенные записи. Но, несмотря на круговую поруку, побеги бояр за пределы государства имели место.
Весной 1564 г., во время Ливонской войны, на сторону противника перешел один из видных приближенных Ивана Грозного, пользовавшийся большим его доверием, — князь А. М. Курбский. Он вступил в сношения с литовским командованием и бежал в неприятельский стан вместе с некоторыми дворянами и детьми боярскими. Измена Курбского была открытым вызовом царю и новым порядкам централизованного государства и имела крупное политическое значение. Впоследствии в переписке с Иваном Грозным Курбский, указывая на свое происхождение {61}, пытался оправдать свой поступок феодальным правом князей на отъезд.
Одновременно с открытой изменой имели место факты преступного поведения и со стороны других бояр — воевод [61] на театре войны. В январе 1564 г. русское войско потерпело тяжелое поражение на р. Уле близ Орши из-за оплошности воевод. Тогда же вскрылись многие «неисправления и неправды» князя Владимира Старицкого. В довершение всего осенью 1564 г. крымский хан, подкупленный литовско-польским правительством, совершил набег на Русь. На усиление борьбы реакционного боярства, ставшего на путь прямой государственной измены, Иван Грозный ответил чрезвычайной мерой — созданием опричнины. Ивам Грозный начал формировать особые отряды людей (опричников), на которых он мог бы опереться в своей борьбе с боярами. Сначала из дворян и детей боярских было отобрано 1000 человек, затем эта цифра увеличилась до 6000. Впоследствии опричное войско состояло (вместе с боярскими людьми) из 15–20 тыс. всадников, не считая опричных стрельцов и казаков, число которых неизвестно.
Опричнину Иван Грозный комплектовал из мелкопоместных служилых людей. Перед записью в опричнину особая комиссия выясняла родственные связи кандидатов. С лиц, внесенных в опричный список, бралась клятва не иметь никаких сношений ни с кем из земских {1}, даже со своими родственниками. Обязанностью опричников являлась защита царской власти. За спиной опричного войска стояли широкие массы городового дворянства и посадского населения. И те и другие были заинтересованы в укреплении единой царской власти и поддерживали мероприятия Ивана Грозного.
Опричное войско принимало непосредственное участие в военных действиях на южной и западной границах.
Уже в 1565 г. под Волхов были присланы воеводы из опричнины, а в 1567 г. на южную границу с воеводами послали и опричников. В процессе дальнейшего расширения и укрепления опричнины произошло отделение опричного войска от земских полков. В 1568 г., когда земские полки были стянуты к западной границе для похода в Лифляндию, охрану южной границы несло только опричное войско. Три опричных полка (большой, передовой и сторожевой) со своими воеводами стояли в Мценске, три полка — в Калуге. При появлении противника полкам велено было сходиться и быть по росписи: большому полку с большим, передовому с передовым и т. д. {62}. [62]
В следующем году охрану южной границы несли одновременно земские и опричные полки, причем пять земских полков стояли в Серпухове, Коломне и Кашире, а пять опричных полков находились в Калуге (большой, передовой и сторожевой) и Ржеве (полки правой и левой руки).
В 1570 г. все пять опричных полков разместили в Тарусе, а в Калуге велено было быть воеводе из опричнины. Войсковая роспись (разряд «от поля и на берегу») предусматривала в случае военной опасности совместные действия земских и опричных полков, причем большой земский полк должен был объединяться с большим опричным полком и т. д., т. е. по общепринятому правилу объединения полков {64}.
В 1571 г. пять опричных полков со своими воеводами стояли в Тарусе, а в Калуге находились воеводы из опричнины. После 1571 г. опричные полки исчезли из войсковых росписей на южной границе.
Опричное войско принимало участие и в Ливонской войне. Так, при осаде Ревеля, по словам летописца Рюссова, «к городу подошло сильное войско русских, называвшихся опричниками». В походе 1577 г. в составе войска было 1280 государевых (опричных) и 5190 земских стрельцов {65}.
Это было вполне боеспособное войско, охранявшее границы государства и участвовавшее в военных действиях наравне с земскими полками. Опричное войско включалось в общевойсковые росписи (разряды) так же, как и земские отряды, делилось на такие же полки, как и все русское войско, имело во главе полков воевод, полки объединялись между собой и с земскими полками по существовавшим правилам и т. п.
Для управления военными делами опричнины были созданы особые учреждения. Возникновение таких особых органов управления относится к 1565 г., когда Иван Грозный приказал своим боярам и дворянам в Александровской слободе дворы и избы разрядные ставить. Позднее во главе всего управления стал опричный Разрядный приказ; одновременно существовал и «земский» Разряд. Функции [63] опричного Разряда были аналогичны функциям Разрядного приказа в земщине.
После переименования опричнины в «двор» Разрядный приказ из опричного стал «дворовым». Дворовый Разряд существовал и в первой половине 80-х годов, когда упоминается земский Разряд {66}. Значит, разделение ведомства на два приказа продолжало существовать и закончилось, вероятно, со смертью Грозного.
С возникновением опричнины Русское государство оказалось разделенным на две части: государственную территорию (земщину) и опричнину, т. е. земли, лично принадлежавшие царю (от слова «опричь», т. е. особо). Разделение Русского государства на опричнину и земщину нанесло удар по самой основе экономической мощи боярства — родовым вотчинам. Одновременно была произведена массовая конфискация земель бояр в пользу дворян-опричников. Князья и бояре имели право получать земли в других местах, что фактически не всегда выполнялось, а новые земли были далеко не равноценны прежним. Оторванные от своих насиженных мест, князья и бояре в новых владениях уже не имели таких прочных связей с населением, как в наследственных вотчинах.
Разгромом княжееко-боярского землевладения Иван Грозный лишил крупных феодалов их прежнего политического значения и создал кадры мелких землевладельцев, всецело зависевших от царской власти и готовых всячески поддержать ее.
Опираясь на опричников и послушных ему бояр, Иван Грозный брал уезд за уездом в опричнину и «перебирал людишек». Прежде всего были выселены на окраины государства или уничтожены крупные землевладельцы — княжата и бояре; слуги их или следовали за своим господином или переходили на государственную службу. Крупные вотчины делились на мелкие доли, которые шли в поместье детям боярским — опричникам. За крупными землевладельцами последовали и мелкие вотчинники: их тоже выводили на новые места, лишая старых вотчин и поместий, а вместо них сажали новых людей, более надежных для опричнины.
Важным последствием разгрома боярского землевладения были изменения, происшедшие в организации войска. С опричниной исчезали многочисленные отряды [64] вооруженных слуг, с которыми княжата раньше выходили на службу, отмирали и все другие удельные обычаи и вольности в области служебных отношений. Служилые люди частных лиц, переходя на государственную службу, ставились в непосредственную зависимость от царя.
К началу 70-х годов XVI в. опричнина выполнила свою основную роль: боярско-княжеское землевладение было разгромлено, а наиболее оппозиционно настроенные крупные феодалы истреблены. Опустошительный набег крымского хана в 1571 г. на Москву показал, что разъединение войска на южной границе на земское и опричное отрицательно сказывается на охране границ и что самостоятельное существование опричного войска не является оправданным. В 1572 г. опричнина была официально упразднена, но продолжала существовать, именуясь «двором», до конца 70-х годов, когда все государство было вновь объединено под общим управлением Грозного.
Опричнина явилась одним из этапов в создании и укреплении единого централизованного государства. Она должна была вырвать с корнем все пережитки феодальной раздробленности, сделать невозможным возврат к ней и тем самым обеспечить единство страны. Этот вопрос особенно остро стоял в середине 60-х годов, в период Ливонской войны, требовавшей напряжения всех вооруженных сил государства. Отсутствие единства и соподчинения в военном деле отрицательно оказывалось на успешности действий.. Для устранения этих недостатков и причин, их порождавших, и была создана опричнина.
Политический смысл опричнины достаточно полно отражен в переписке Ивана Грозного и князя Курбского. В лице Курбского выступал идеолог реакционного боярства, стремившегося к участию в управлении государством и отрицавшего неограниченную царскую власть.
Иван Грозный являлся страстным, непримиримым борцом за централизованное самодержавное государство. В опричнине столкнулись интересы двух основных групп господствующего класса: родовитого боярства, боровшегося за сохранение своих былых прав и вольностей, и растущего поместного дворянства, интересы которого были тесно связаны с царской властью. Длительная борьба самодержавия, выражавшего классовые интересы дворянства, с боярством, пытавшимся задержать дальнейшее развитие централизованного государства, закончилась победой царской власти и ее классовой опоры — дворянства. В этом [65] состояло прогрессивное значение опричнины. Иван Грозный сумел в сложной политической обстановке довести до конца дело централизации власти в Русском государстве.
Иван Грозный прекрасно понимал, что без отечественного военного флота не только нельзя будет использовать результаты Ливонской войны, но и сама война не может быть успешно закончена.
Мероприятия по установлению морских торговых сношений с Западом и по организации русского военного флота начали проводиться уже в первые месяцы войны.
В апреле 1557 г. по указанию Ивана Грозного началось строительство города и гавани при устье р. Наровы, ниже Ивангорода, «для корабленого пристанища», т. е. для стоянки кораблей. В связи с этим русским купцам запрещалось отправлять свои товары за границу и разрешалось отныне торговать с иностранными купцами только на русской земле {67}.
Нанеся противнику ряд крупных поражений в первые месяцы войны, русское войско быстро приближалось к Балтийскому морю и в мае 1558 г. овладело г. Нарвой, крупным торговым портом на р. Нарове. Русское государство получило выход к Балтийскому морю.
Иван Грозный решил превратить Нарву в свою военную базу и торговый порт. Торговым центром вместо Ревеля и Риги стала Нарва. Вслед за ганзейскими кораблями сюда устремились и корабли других государств (Англии, Голландии, Шотландии, Франции), нуждавшихся в русском сырье и рынках сбыта товаров.
Одновременно с усилением морских торговых сношений с Западом Иван Грозный начал создавать свой военный флот.
Западные соседи боялись экономического и военного усиления Русского государства. Прибалтийские государства повели вооруженную борьбу с нарвской морской торговлей, пытаясь блокировать Нарву с моря.
Борьбу начал шведский морской военный флот нападением на торговые корабли. За Швецией последовала Польша, которая вооружила и послала на Балтийское море [66] свою флотилию каперских судов {68}. Польские каперы грабили торговые суда, шедшие в Нарву или возвращавшиеся оттуда.
Военные операции шведского флота и появление польских каперов на нарвском морском пути обеспокоили Ивана Грозного. Необходимо было начать на море борьбу с врагами, которые, по выражению Грозного, «разбойным обычаем... корабли почали разбивати, а товары грабити и изо многих земель в наше государство дорогу торговым людем затворили».
Иван Грозный решил создать свой каперский флот, поручив ему вести борьбу с неприятельскими каперами.
Опытный корсар датчанин Карстен Роде получил в марте 1570 г. от Грозного жалованную грамоту (каперское свидетельство — разрешение, выдававшееся правительствами на право нападения на неприятельские суда и захвата их).
Появление каперов Ивана Грозного на море вызвало сильное беспокойство у правителей прибалтийских государств.
На рейхстаге в 1570 г. по предложению Пруссии был поставлен на обсуждение вопрос о Ливонии. Представители восточно-немецких государств и городов, опасаясь за свои земли, настаивали на активных действиях против России. Рейхстаг выработал проект создания сильного имперского флота для борьбы с «московской опасностью», но попытки объединенного выступления против каперского флота Ивана Грозного не увенчались успехом.
Тем временем отдельные города и государства (Польша, Данциг, Швеция) начали активную борьбу с каперскими судами России. Шведский военный флот получил приказание захватить суда Роде внезапным нападением во время стоянки каперов у Борнгольма. Русские каперы, узнав об этом, ушли в Копенгаген. Через некоторое время шведы повторили нападение, Роде был настигнут и несколько его судов захвачено противником. [67]
Иван Грозный, продолжая борьбу за Ливонию, предпринял еще одно крупное мероприятие для расширения и укрепления положения России на Балтийском побережье. В августе 1570 г. русское войско начало осаду г. Ревеля. Ревель являлся крупным портом и сильной приморской крепостью. Расположенный на морском пути в Нарву и находившийся в руках шведов, Ревель тормозил русскую торговлю. Завоевание Ревеля означало овладение торговым портом, расположенным непосредственно на море, что должно было усилить сношения России с Западом и создать удобную базу для каперского флота.
Осада Ревеля русским войском продолжалась около семи месяцев и не имела успеха. Располагая лишь сухопутными военными силами, Иван Грозный мог действовать только с суши. Пользуясь этим, шведский военный флот доставлял все необходимое для обороны Ревеля морем. Шведские суда оказывали Ревелю и военную помощь с моря, обстреливая русские укрепления.
Неудачная осада Ревеля отрицательно сказалась и на деятельности каперского флота. Надежда на получение своей базы для стоянки и укрытия судов исчезла. Каперский флот попрежнему вынужден был рассчитывать на отдаленные любекские и датские порты (Борнгольм, Копенгаген). Но и эти порты оказались недоступными.
Международная обстановка к этому времени изменилась. Между Россией и Польшей было заключено трехлетнее перемирие. Любек и Дания заключили мир со Швецией, по которому обе стороны обязывались ликвидировать все причины, вызывавшие враждебные действия. От Дании потребовали отказа от союза с Россией и прекращения предоставления убежища Роде. В сентябре 1570 г. по приказу датского короля Роде и его суда были арестованы.
Недолговечное существование русского каперского флота следует объяснить тем, что флот не имел своей базы и, вынужденный искать убежища в иностранных портах, всегда рисковал очутиться в исключительно трудных условиях.
Таким образом, отсутствие своего порта на Балтийском побережье имело решающее значение для судьбы каперского флота. Первая попытка Русского государства создать на Балтийском море наемную морскую силу оказалась неудачной.
После ликвидации каперских судов Роде правительство продолжало попытки создания русского флота. Некоторые сведения по этому вопросу сообщает один из иностранцев, [68] англичанин Джером Горсей, бывший в России в 1572–1591 гг. Иван Грозный спросил Горсея, видел ли он его большие суда и барки, построенные в Вологде. Когда Горсей ответил утвердительно, царь воскликнул: «Какой изменник показал их тебе?» Флот строился тайно в составе 20 судов, но царь сказал Горсею, что скоро их будет 40 {69}.
К сожалению, этим кратким упоминанием ограничиваются наши сведения о строительстве собственного флота Иваном Грозным. Несомненно, что в условиях Ливонской войны флот предназначался для торговых и военных операций в Балтийском море. Каким был этот флот по тоннажу, вооружению и т. п. и как предполагалось перебросить суда в Балтику — все эти вопросы трудно разрешить из-за отсутствия источников.
Существование каперского наемного флота и упорное стремление Ивана Грозного создать собственный военный флот на Балтийском море показывают, что Грозный придавал большое значение установлению тесных сношений с Западом и что в установлении этих сношений он отводил решающую роль морским путям и своему морскому флоту. В этом отношении Грозный является непосредственным предшественником Петра I.
После взятия Казани и Астрахани военное положение России на южной границе усложнилось. Султанская Турция и ее вассал — Крымское ханство не хотели мириться с потерей плацдарма на юго-востоке. Не теряя надежды стать гегемоном в Восточной Европе, султан одновременно активизировал военную деятельность Крымского ханства. Набеги крымских татар на южную границу Русского государства участились.
Во время ливонской войны все вооруженные силы Русского государства были брошены на запад; пограничная оборона на юге стала слабее. Этим не замедлили воспользоваться враги России, которые без труда вовлекли Турцию и Крым в войну против Русского государства. Султан Селим II снарядил большую военную экспедицию на Волгу для отторжения от России бывших Казанского и Астраханского ханств. [69]
Эта военная экспедиция турецкого султана окончилась провалом, но опасность для Русского государства на южной границе не уменьшилась. Набеги крымской орды продолжались, принимая все более ожесточенный характер. Как показал набег 1571 г., крымские татары не ограничивались разорением южных окраин, а стремились к захвату и разграблению Москвы и других центральных городов.
К семидесятым годам XVI в. война на Западе достигла большого напряжения. Для ее продолжения требовались новые силы и средства. Одновременно необходимо было обезопасить тыл русского войска; защита южной границы приобретала особо важное стратегическое значение. В этих условиях возникла необходимость реформы пограничного дела на юге.
Реорганизация пограничной службы была поручена крупному военному деятелю того времени — боярину воеводе М. И. Воротынскому, который назначался начальником всей пограничной службы.
В январе — феврале 1571 г. в Москву съехались вызванные из южных пограничных городов дети боярские и станичники, которые несли там пограничную службу. Воротынский «пересмотрел» их всех по списку и доложил царю.
Нам неизвестно число участников этого военного съезда, но надо думать, что оно было значительным. Сама по себе организация подобного совещания представляет большой интерес. Перед нами едва ли не первый в истории военный съезд представителей пограничной службы, имевший своей целью использовать опыт непосредственных участников охраны границ, подвести итоги фактическому состоянию пограничной охраны и на основе этого наметить формы и методы ее улучшения.
Иван Грозный указал Воротынскому «сидети» (заседать) с вызванными представителями пограничной службы, расспрашивать их и «роспрося росписати подлинно порознь»: из каких городов, в каком направлении и на какое расстояние посылать станицы; в каких местах стоять сторожам с указанием территории, обслуживаемой разъездами каждой сторожи; в каких местах стоять пограничным головам «для береженья от приходу воинских людей», из которых городов, по скольку человек и каким людям быть с каждым головой, чтобы «про приход воинских людей быти не безвестну». [70]
Таковы были те практические вопросы в организации пограничной (станичной и сторожевой) охраны, которые поставило перед съездом правительство. Сведения, сообщенные участниками съезда, и мероприятия, намеченные ими, подлежали проверке и уточнению на месте. Для досмотра пунктов стоянки голов и сторожей были посланы правительством головы: от «крымской стороны» Михаил Тюфякин и Дьяк Ржевский, а от «ногайские стороны» Юрий Булгаков и Борис Хохлов в сопровождении станичных голов, станичников, вожей, сторожей, детей боярских, атаманов и казаков из украинных городов.
К середине февраля съезд в основном закончил свою работу. 16 февраля 1571 г. был составлен приговор «о станичной и сторожевой службе» {70}.
В начале приговора дается определение общих задач пограничной службы: «чтобы украинам было бережнее, чтоб воинские люди на... украины войною безвестно не приходили». Выполнение этих обязанностей возлагалось в основном на станичников и сторожей.
Приговор подробно говорит об обязанностях сторожевых застав. Сторожа должна стоять попеременно, с коней не слезая, и ездить по урочищам направо и налево, переменяясь по два человека, по воеводским наказам. Сторожам предписывалось расположение застав хранить в тайне, а также запрещалось делать станы и устраивать остановки («ставитца») в лесах. Нельзя было разводить огонь дважды на одном и том же месте, где кто «полднивал», в том месте не ночевать, и наоборот. Все эти указания о действиях сторожевых застав имели своей целью скрыть от противника расположение пограничной охраны и приучить сторожей (и станичников) к бдительности.
Сторожевые заставы («донецкие и польские сторожи») ставились ежегодно с 1 апреля до зимы; это было самое опасное время на южной границе. Центрами управления южной пограничной охраной были намечены самые южные города — Путивль и Рыльск. Из этих и других пограничных городов «сторожи» посылались, начиная с 1 апреля, сроком на шесть недель с проездом. Через шесть недель посылалась вторая «сторожа», за ней третья, потом снова первая, но уже сроком на месяц (в данном случае учитывались, вероятно, трудности охраны в осеннее время). Строжайше запрещалось покидать свой пост до прибытия [71] смены, «чтоб однолично сторожи без сторожей не были во весь год ни на один час».
Кроме пограничных застав («сторожей»), в состав пограничной охраны входили дозорные подвижные отряды — «станицы». Станицы отпускались «на поле» из тех же городов и в то же время, т. е. с 1 апреля. Приговором устанавливалось, что каждый крупный город должен высылать по восемь станиц. Станицы посылались в дозор поочередно сроком на две недели, с 1-го по 15-е число каждого месяца. Через четыре месяца, 1 августа, станицы выезжали вторично и несли дозор до 1 декабря. Если к этому времени снега еще не было, станицы посылались и позднее в том же порядке. В случае, если находившаяся в дозоре станица подвергалась разгону или попадала в плен, на ее место немедленно высылалась следующая за ней по очереди и соответственно этому изменялось расписание службы всех станиц.
Служебные обязанности сторожам и станичникам предписывалось выполнять в конном строю. Каждый сторож должен был иметь на службе две лошади; на «худых» лошадях нести охрану и дозоры запрещалось.
Приговор особенно подробно останавливается на обязанностях сторожей и станичников в случае появления врага. При обнаружении врага каждый станичник должен был через своих товарищей оповестить о том ближайший пограничный (украинный) город, а сам, находясь в тылу («сзади») приближавшегося противника и разъезжая по его «сакмам» (путям), определить численность вражеского войска. Все добытые сведения станичник через своих же товарищей доставлял в ближайший город. Одновременно все указанные сведения необходимо было сообщить находившимся вблизи головам и сторожам. Если войско противника было большим, головы и сторожи снимались со своих мест и объединялись для совместных действий со станицами в тылу врага.
Собрав достаточные сведения о численности противника и направлении его движения, станичник спешил с вестями к тем городам, куда держал путь враг. То же самое делали и сторожи. За сообщенные сведения пограничники несли особую ответственность.
Приговором устанавливались меры наказания за неисправное выполнение служебных обязанностей. Сторожей и станичников били кнутом, если при проверке («дозоре») обнаруживалось, что они стоят «небрежно и [72] неусторожливо» или не доезжают до границ вверенных им урочищ. Сторожам запрещалось оставлять свои посты до прибытия смены. За неисполнение этого приказа виновные подвергались смертной казни. За лишние дни стоянки в заставах сторожам полагался с во-время не явившейся смены штраф в размере полуполтины на человека в день.
Росписи сторожам и станицам с указанием, из каких городов и в какие сроки последние посылаются, наместники и воеводы обязаны были присылать немедленно в Москву.
Приговором Воротынского с головами, станичниками и вожами от 21 февраля 1571 года {71} были установлены («сверх сторож») места стоянок дозорных станичных голов и разъездов от них.
Для выполнения дозорной службы каждый голова имел свой отряд. Пограничная служба в отрядах возлагалась главным образом на казаков. Правительство широко привлекало к пограничной службе также местное (посадское и крестьянское) население.
Таково вкратце содержание приговоров Воротынского о сторожевой и станичной службе. Эти приговоры явились первым дошедшим до нашего времени воинским уставом в России. Устав пограничной службы, составленный воеводой Воротынским, является свидетельством самостоятельности русской военно-теоретической мысли.
Царские указы, приговоры Воротынского и росписи сторож и станиц, присланные в Москву, составили «Книгу» о том, «на которых местех и урочищах на поле, на крымских и на нагайских сакмах, стояти на сторожах станичным головам и вожам и станичникам для береженья от приходов воинских людей».
В заглавии книги указаны крайние даты 1571–1580 гг. помещенных в ней документов, но фактически эти документы имеются до конца XVI в., так как книга все время пополнялась новыми распоряжениями по организации охраны границ. По этой книге Разрядный приказ наводил справки об организации сторожевой и станичной службы еще в середине XVII в. {72}.
Составление устава сторожевой и станичной службы имело большое значение. Устав не только определил [73] задачи пограничной службы, организацию и функции сторож и станиц, но и ввел единый порядок выполнения пограничной службы для всех пограничных городов, что, несомненно, должно было улучшить охрану границы.
В результате реформы была составлена общая роспись сторож и станиц, посылаемых городами. Эта роспись объединила сторожи и станицы отдельных городов и позволила более целесообразно разместить охрану на всей границе с учетом наиболее опасных и уязвимых мест. Был усилен и улучшен личный состав пограничников. Заслуживает внимания введение контроля (надзора) за состоянием сторожевой и станичной службы в виде пограничных (станичных) голов с дозорными станицами при них. Контроль должен был повысить ответственность и бдительность пограничников и улучшить пограничную службу в целом.
Назначение Воротынского особым руководителем (воеводой) пограничной охраны на юге подчеркивало особо важное значение охраны южной границы. Таким образом, реформа 1571 г. серьезно улучшала организацию пограничной службы на юге.
Результаты реформ не замедлили сказаться. Если в мае 1571 г., когда реформа пограничной службы еще не была проведена, крымский хан совершил опустошительный набег на Москву и разорил ее, то в следующем году хан во главе 120-тысячного войска крымцев и ногайцев, снова двинувшийся на Москву, был разгромлен русскими войсками в 50 км от Москвы. Следует отметить, что русское командование заранее знало о приближении врага, а это стало возможно лишь в результате реформы, улучшившей организацию охраны южной границы.
Реформы вооруженных сил при Иване Грозном (здесь указаны важнейшие из них) имели крупное значение в истории вооруженных сил Русского государства. В результате реформ расширился состав русского войска, значительно улучшилось состояние и организация поместного ополчения. Определение размеров службы с земли и перераспределение последней между служилыми людьми (дворянами и детьми боярскими), установление более тесных связей правительства с местным дворянством (создание «избранной тысячи»), ограничение местничества и целый ряд других мер, направленных на улучшение правового и [74] экономического положения дворян и детей боярских — все это, несомненно, способствовало повышению боеспособности поместного ополчения. Была сделана первая попытка создания русского военно-морского флота. И, наконец, была проведена реформа пограничной службы, в результате которой значительно усилилась защита южной границы.
Реформы вооруженных сил при Иване Грозном носили классовый характер. Основные требования дворянства были выполнены. Княжеская оппозиция была в основном разгромлена, и пережиткам феодальной раздробленности нанесен смертельный удар. В целом военная мощь дворянского государства возросла. Улучшение положения дворян и детей боярских укрепило верховную власть. Самодержавие Ивана Грозного являлось показателем политического единства и могущества Русского государства.
Современники и ближайшие потомки высоко ценили военные реформы Грозного. Они ставили в заслугу царю его заботы о служилых людях и реформы вооруженных сил государства {73}.
Современники видели в Иване Грозном не только талантливого военного организатора, но и крупного полководца. В их глазах царь был «во бранех на супротивные искусен, велик бе в мужестве, и умеа на рати копнем потрясати, воиничен бо бе и ратник непобедим, храбросерд же и хитр конник», он был «ко ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен» {74}. Выражая классовые интересы растущего дворянства, Иван Грозный сумел объединить вокруг себя наиболее прогрессивно настроенных представителей бояр и дворян. [75]