Библиографическая ситуация
Документальная база внешней политики США в этом смысле относительно надежнее. Добротной основой для анализа американского подхода к послевоенной ситуации могут служить, по крайней мере, документы архивов Совета национальной безопасности и Объединенного комитета начальников штабов США за период 1948-1963 гг., относящиеся к международным отношениям в Восточной Азии и политике американских администраций в отношении Китая, Советского Союза, обеих Корей и Вьетнама. Эти документы были доступны автору во время работы в Колумбийском и Принстонском университетах (США) в 1993 и 1994 гг. {3} Большая их часть ранее не использовалась в научных целях.
Этот пласт материалов позволил уточнить оценки региональной ситуации, типичные не только для советских работ периода 1945-1986 гг., но и для западных исследований, особенно относящихся к 40-60-м годам. Наиболее интересными в этом смысле являются материалы, характеризующие американские представления о том, какая из коммунистических стран — Советский Союз или Китай — была главным источником региональной нестабильности; меру фактической готовности Вашингтона на практике реализовать свои угрожающие заявления в отношении КНР и СССР в кризисные периоды 50-х годов; разногласия внутри американской администрации относительно линии в восточно-азиатских делах. Документы СНБ позволяют соотнести события, тревожившие американскую администрацию на дальневосточном театре, с теми, что происходили в Европе и в двусторонних советско-американских отношениях.
Следующей группой источников являются русские, американские и японские многотомные документальные публикации по вопросам международных отношений в АТР в послевоенные годы{4}. При неангажированном прочтении они позволяют переосмыслить вопрос о реальной наполненности военно-политических обязательств региональных лидеров (СССР и США, главным образом) по отношению к более слабым странам региона, а также оценить соотношение идеолого-пропагандистского и практико-политического компонентов в многосторонних региональных пактах — АНЗЮС и Манильском пакте, прежде всего. Сравнительный анализ документов, например, дает возможность предметно сопоставить советские и американские интересы в регионе, точнее оценить степень реальной вовлеченности каждой из держав в дела региона, соотношение идеологических и прагматических компонентов в их устремлениях.
Полезны также американские документальные публикации по отдельным вопросам. Богатый материал дают слушания американского конгресса по вопросам американской политики в АТР, по американо-советским, американо-китайским, американо-вьетнамским и американо-японским отношениям. Огромный и недооцениваемый пласт фактического материала содержат американские, японские, южнокорейские журналы, специализирующиеся на вопросах международных отношений, а также малотиражные издания и материалы научно-аналитической периодики, выходящей в России.
В исследовании движущих сил региональной политики — в той мере, в которой это касается Советского Союза, — вопрос обеспечения источниками облегчен, по крайней мере, доступностью основополагающих документов советской внешней политики — таких, как Программа КПСС, принятая в 1961 г. ХXII съездом КПСС и содержащая важную для понимания политики СССР в отношении восточно-азиатских развивающихся стран теорию «трех революционных сил современности». Несомненный интерес представляет и такой важный внешнеполитический источник, как материалы ХХIV съезда КПСС (1970), включающие в себя Программу мира, «легализовавшую» политику разрядки в глазах советской элиты. В этом же ряду должно упомянуть работы М. С. Горбачева, в которых изложены основные положения проводившейся Советским Союзом в 1985-1991 гг. политики «нового политического мышления», а также политические произведения Мао Цзэдуна и Чан Кайши.
Отдельной группой источников являются использованные в книге мемуары. Они включают в себя воспоминания отдельных советских руководителей — прежде всего Н. С. Хрущева, А. А. Громыко, а также мемуары американских президентов Вудро Вильсона, Гарри Трумэна, Дуайта Эйзенхауэра, Линдона Джонсона и воспоминания видных американских политиков — таких как Дин Ачесон, Джордж Кеннан и Генри Киссинджер, непосредственно участвовавших в формировании внешнеполитического курса США в послевоенные годы. Интерес для работы представляли и опубликованные недавно в России воспоминания высокопоставленных советских дипломатов — посла в США А. Ф. Добрынина, посла в КНР А. И. Елизаветина, посла в Индонезии Б. И. Ильичева и представителя ЦК КПСС в КНР И. В. Ковалева{5}. Должны быть упомянуты и публиковавшиеся в журнальной форме воспоминания известных советских китаеведов С. Л. Тихвинского и Н. Т. Федоренко{6}.
Особый и по-своему интереснейший комплекс представляют собой библиографические источники. К их числу были отнесены выходившие в 1945-1985 гг. издания, которые стоит упомянуть хотя бы вследствие того, что эти книги, имея в свое время «нормативный характер», не только задавали «канон» научного исследования и политических оценок в СССР, но и оказывали практическое влияние на формирование политического курса Советского Союза, поскольку на протяжении десятилетий оставались основой подготовки кадров внешнеполитического профиля.
Этот пласт библиографических источников стоит прокомментировать подробнее. Первую подгруппу внутри него составляют чисто или преимущественно «установочные» издания, главная цель которых состояла в том, чтобы задать рамки исследованиям и оценкам специалистов — выходить за эти рамки иногда было небезопасно.
Возможно, самой известной в Советском Союзе работой такого рода была цитировавшаяся и за рубежом книга И. И. Коваленко о коллективной безопасности в Азии. Очень похожей на нее по функции, но гораздо более добротной в фактологическом и аналитическом отношениях оказалась книга О. Б. Борисова и Б. Т. Колоскова (О. Б. Рахманина и Б. Т. Кулика) о советско-китайских отношениях{7}. Совершенно особое место этих книг в советском востоковедении было связано с тем, что их авторы занимали высокое положение в партийной иерархии и негласно пользовались условным «правом» давать оценки, если не от имени КПСС, то, несомненно, от имени ее центрального аппарата: О. Б. Рахманин был членом ЦК КПСС и заместителем заведующего Отделом ЦК КПСС (ведавшим отношениями с социалистическими странами), И. И. Коваленко не был членом ЦК, но занимал пост заместителя заведующего международным отделом ЦК КПСС. Оба поста котировались на уровне заместителей министров союзного значения. Б. Т. Кулик являлся консультантом Отдела ЦК КПСС — пост весьма высокий по тем временам и, несомненно, более высокий, чем, скажем, должность директора крупного научного института, если таковой сам в силу стечения обстоятельств не являлся членом или кандидатом в члены ЦК КПСС (как, например, возглавлявший в 1966-1982 гг. Институт мировой экономики и международных отношений АН СССР академик Н. Н. Иноземцев или остававшийся до 1995 г. директором Института США и Канады РАН академик Г. А. Арбатов, которым в силу особости их положения позволялось занимать в научных вопросах более самостоятельные и реалистичные позиции). Большинству же аналитиков приходилось «сверять себя» по партийным авторам гораздо строже.
Вероятно, потому дух и стиль «партийных» оценок оказался преобладающим для значительной группы работ, послуживших для этой книги библиографическими источниками и составляющих их вторую группу. Книги этой группы во многом были призваны популяризировать и конкретизировать партийные установки. В числе работ такого рода — подготовленные под общим наблюдением члена-корреспондента АН СССР М. И. Сладковского в Институте Дальнего Востока АН СССР двухтомники «Международные отношения на Дальнем Востоке в послевоенные годы. 1945-1976» и «Внешняя политика и международные отношения КНР. 1949-1973». Еще более явно наступательно-пропагандистский подход, заданный «партийными» изданиями, прослеживается в книгах А. П. Маркова и ряде других работ.
За рамки «партийных установок» не решался выходить почти никто из советских исследователей. Но писались и печатались книги, в которых пропагандистский запал хотя бы не был главным. Эти работы можно считать третьей подгруппой библиографических источников. Сегодня трудно принимать предлагавшиеся авторами этих книг выводы и концепции. Вместе с тем, в них содержится фактический материал, они несут в себе живое дыхание времени их написания — с его, возможно, заблуждениями и пристрастиями, но часто и с искренним пафосом. В том же ряду можно назвать работы Г. А. Деборина, А. М. Дубинского, Ф. И. Шабшиной, А. М. Ледовского. И хотя взгляды, отражавшиеся в этих книгах, не созвучны выводам предлагаемого исследования, они могут быть полезны в том, что и от них можно, по крайней мере, отталкиваться, формулируя новые концепции.
Монографические публикации по нашей теме распадаются на три пласта: 1) теоретические работы структурно-системного направления; 2) общие исследования историко-политического профиля; 3) труды по регионоведению.
Отправной точкой исследования стали теоретические труды российских и западных структуралистов и ученых, опирающихся на системный подход к изучению международных отношений. В концентрированном виде основные принципы и идеи этого подхода были доведены до сознания послевоенных поколений русской читающей публики прежде всего благодаря выходу глубоких культурологических трудов Ю. М. Лотмана, М. М. Бахтина, переизданию классических работ В. Я. Проппа, переводу на русский язык книг западных структуралистов — культурологов, прежде всего Клода Леви-Стросса. Эти работы, вместе с рядом других, заложили на рубеже 60-х и 70-х годах основы неоструктуралистской парадигмы в советской гуманитарной науке, исподволь противопоставив ее официальному знанию, опиравшемуся на классовый подход.
По политическим причинам диффузия структурализма в сферу политического знания, где контроль государства и правящей партии был особенно суров, шла медленно и преимущественно в форме осторожных попыток применить структурный подход к анализу узко конкретных международных ситуаций или в виде «критического анализа» с фрагментарным изложением западных работ. Тем не менее, в 70-х и 80-х годах на русском языке были опубликованы использованные в этой работе книги, подготовленные в Институте мировой экономики и международных отношений под защитой академика Н. Н. Иноземцева сектором В. И. Гантмана. Параллельно, соперничая со школой ИМЭМО, в Московском государственном институте международных отношений МИД СССР под руководством А. А. Злобина и М. А. Хрусталева сложилась собственная школа системно-структурного анализа, способствовавшая созданию в МГИМО учебного курса теории международных отношений и давшая на протяжении 80-х годов несколько работ, повлиявших на концепцию этой работы{8}. В последние годы данная линия публикаций была удачно дополнена книгой П. А. Цыганкова, содержащей, к тому же, наиболее полную библиографию новых русских работ по теории международных отношений{9}.
Отдельные элементы структурного анализа были применены в большей или меньшей степени в монографиях Ф. М. Бурлацкого и А. А. Галкина, Р. Н. Далныковой, В. В. Журкина, А. А. Кокошина, В. А. Кременюка, В. П. Лукина{10}, в монографиях и коллективных трудах, выполненных под редакцией Ю. П. Давыдова и Г. А. Трофименко, а также в работе последнего о развитии стратегической мысли в США{11}, лучшей из имеющихся в России. Кроме того, в книге были учтены некоторые положения, высказанные в общих работах цикла исследований глобалистики, а также отдельные разработки Н. А. Косолапова, Э. А. Позднякова, А. В. Сeргиева, Д. В. Ермоленко{12}, труды которых составляли ядро того, что можно было бы назвать позитивным интеллектуальным фоном исследований теоретических проблем международных отношений в том виде, как они могли существовать в СССР в 70-80-х годах.
В 90-х годах в условиях идеологической раскованности исследования, в том числе в русле структурного подхода, обогатились в России работами А. Г. Арбатова, С. Е. Благоволина, А. В. Кортунова, С. В. Кортунова, Н. А. Косолапова, К. Э. Сорокина, В. Удалова, а также А. С. Панарина, покойного А. А. Мурадяна, К. В. Плешакова, С. М. Рогова.
Среди интересных зарубежных работ общетеоретического профиля в первую очередь необходимо назвать труды по теории международной системы, принадлежащие ведущему современному американскому структуралисту Кеннету Уольтцу, а также ставшие классическими работы Бернарда Броди, Хэдли Булла, Роберта Гилпина, Карла Дойтча, Мортона Каплана, Генри Киссинджера, Роберта Кохэйна, Ганса Моргентау, Джосефа Ная, Майкла Хааса, Стенли Хоффмана, О. Янга, в которых под разными углами зрения уделяется внимание разработке понятия «стабильность» и анализу механизмов обеспечения устойчивости международной системы{13}.
Интересные варианты современных прочтений проблем стабильности со структурно-системной точки зрения приведены в работах американцев Пола Виотти и Марка Кауппи, Чарльза Кегли и Грегори Раймонда, британских ученых Роберта Купера, Н. Ренгера и Ричарда Крокатта, а также японского теоретика Акихико Танака. Отдельные положения выдвигаемых ими теорий и гипотез стали предметом анализа в этой книге{14}. При рассмотрении вопроса о становлении «пространственной структуры» стабильности в АТР полезны были также разработки К. Райта, Р. Раммеля, Р. Тантера и Дж. Розенау, восходящие к популярной в 60-х годах теории поля в международных отношениях.
Из работ общеисторического пласта полезным может быть лучшее из достижений старой школы историко-политических исследований, представленной вторым и третьим изданиями трехтомной «Истории международных отношений и внешней политики», подготовленными в 60-х и 70-х годах в МГИМО МИД СССР коллективами авторов под руководством В. Г. Трухановского и Г. В. Фокеева. Расширившийся круг архивных и фактологических источников позволил отойти от содержавшихся в этих книгах трактовок, в том числе и с учетом разысканий, результаты которых представлены в работах В. И. Батюка и Д. Г. Евстафьева, Н. В. Загладина, В. М. Зубока, Р. Ф. Иванова, Г. М. Корниенко, М. М. Наринского, Л. Н. Нежинского, К. В. Плешакова, А. О. Чубарьяна{15}. В этом ряду отдельно стоит сказать об изданной в Гарварде на английском языке книге В. М. Зубока и К. В. Плешакова — первой «пробившейся» на Запад русской книге об эпохе послевоенной конфронтации, написанной с позиций «новой струи» в российской политологии{16}.
Полезными зарубежными работами в общеисторическом смысле стали труды американских и британских ученых, посвященные анализу миросистемных сдвигов и формирования международного порядка как в длительной исторической ретроспективе, так и на современном этапе. Первыми в этом ряду стоит назвать известную в России книгу Артура Джона Персивала Тэйлора и работу Пола Кеннеди. Тематика взаимосвязи стабильности и мирового порядка интересно разработана в монографии Линна Миллера. К этим публикациям примыкает и пространная книга Г. Киссинджера, которая, правда, носит очерковый характер{17}.
Отдельные аспекты интересовавших автора вопросов проанализированы также в монографиях и статьях Джона Льюиса Гэддиса, Чарльза Дорана, обширном историческом своде Раймонда Гартоффа, монографиях Уильяма Кейлора, Уолтера Лафибера, Мелвина Лефлера, Уэйна Макуильямса и Гарри Пиотровского, Т. Уэдни и старой основательной работе Артура Шлесинджера о политике администрации Дж. Кеннеди{18}.
Использование русских работ по регионалистике, основная часть которых вышла в свет в советские годы, представляет собой сложность. Но не стоит забывать, что в рамках советского востоковедения не умирала струя объективного видения международных отношений в АТР. Публикации исследователей этого направления не могли быть свободны от упрощений, но наряду с официальными установками работы объективистского направления несли в себе массу систематизированных фактов, формировавших контекст, из которого внимательный читатель мог извлечь много реального знания о предмете, с тем чтобы самостоятельно прийти к выводам, нередко далеко отстоявшим от официальных оценок. «Протолиберализм» в советском востоковедении прирастал систематической фактологией. Работы, написанные в этом трудном жанре сохраняют интерес для исследователя и могут быть полезны.
В ряду таких трудов стоит назвать выходившие в «открытой печати» книги В. Н. Барышникова, В. Н. Бунина, С. И. Вербицкого, А. М. Дубинского, Л. П. Делюсина, А. В. Меликсетова, В. С. Мясникова, покойного Д. В. Петрова, коллективные монографии под редакцией В. П. Лукина и В. С. Руднева{19}. Можно более или менее критически относиться к этим трудам. Но нельзя не видеть, что объективно они, несомненно, играли огромную образовательно-стимулирующую роль с точки зрения сохранения российской аналитической традиции, «приподнимая планку» дозволенного, с риском для их авторов закладывая основы прагматического исследования восточно-азиатской ситуации. Рядом с ними нельзя не указать на целый пласт «закрытых» работ, остающихся малоизвестными для широкого читателя. Среди них — монография И. Я. Бедняк (Бурлингас); лучшая из советских работа о «культурной революции» в Китае, написанная Ю. М. Галеновичем; двухтомник А. Г. Яковлева{20}, аналитические публикации Б. Н. Занегина. Стоит упомянуть и «закрытую» книгу С. М. Труша, остающуюся пока единственной русской работой, в которой внешняя политика КНР проанализирована с позиций тех достижений, которые имелись в западной теории международных отношений к началу 80-х годов{21}.
В книге нашли отражение положения, высказывавшиеся в книгах и статьях Р. Ш. -А. Алиева, Е. П. Бажанова, А. О. Богомолова, К. Н. Брутенца, А. В. Виноградова, А. В. Воронцова, А. Д. Воскресенского, С. Н. Гончарова, Э. С. Гребенщикова, Н. П. Дмитриевской, Е. В. Егоровой-Гантман, Ал. В. Загорского, А. Е. Ковалева, В. А. Костина, А. В. Крутских, Г. Ф. Кунадзе, В. Г. Лешке, Н. П. Малетина, В. М. Мазурова, А. Мансурова, М. Г. Носова, В. Н. Павлятенко, А. Б. Парканского, Л. П. Пинаева, К. В. Плешакова, А. Ю. Рудницкого, К. О. Саркисова, Б. Н. Славинского, С. В. Солодовника, Ю. С. Столярова, М. Л. Титаренко, C. Л. Тихвинского, А. В. Торкунова, А. И. Уткина, Н. Г. Федуловой, И. С. Целищева, Г. И. Чуфрина{22}.
Зарубежная историография международных отношений в АТР очень обширна. Знания о Восточной Азии, прежде всего о Китае и Японии, остаются одной из самых динамичных областей западной науки. Исходной точкой работы с западной литературой было переосмысление идей и выводов старшего поколения зарубежных ориенталистов — Роберта Скалапино, Дока Барнетта, Уильяма Гриффитса, Доналда Загории, Акира Ириэ, Джона Уэлфилда, Аллена Уайтинга, Сэлига Харрисона. Не свободные, подобно советским, от конъюнктурных политических колебаний, труды этих ученых содержат не только богатейший фактологический материал, но и идеи, некоторые из которых остаются значимыми и сегодня. В первую очередь это относится к написанному Р. Скалапино и А. Ириэ, менее других склонных к упрощению аналитических парадигм. Интересными остаются и работы С. Харрисона, одним из первых огласившего вывод об ошибочности американской политики фронтального противостояния с левонационалистическими движениями в Восточной Азии{23}.
Из новых работ выделяются оригинальные исследования американского теоретика стратегии Томаса Уилборна, стремившегося осмыслить региональные процессы как раз с точки зрения теории стабильности. Рядом с ним стоит назвать фундаментальный труд среднего и молодого поколений американских китаеведов «Внешняя политика Китая. Теория и практика» под редакцией Томаса Робинсона и Дэвида Шамбо, в котором предпринята удачная попытка сомкнуть идейно-философский, политико-психологический и практический аспекты исследований внешней политики и международных отношений КНР. Фундаментален и двухтомный труд о Корейской войне, который под эгидой Принстонского университета издал Брюс Камингс. Кроме того, весьма полезной и интересной оказалась новая книга о внешней политике Китая, написанная Джоном Гарвером, представляющая собой проблемно-историческое исследование поведения КНР в широком региональном контексте. Прекрасно фундированная и не лишенная дискуссионных положений эта работа относится к числу наиболее интеллектуально насыщенных исследований о Восточной Азии, издававшихся в последнее десятилетие. Особо стоит упомянуть и обобщающий тридцатилетние разыскания историко-политический труд старейшего американского специалиста по русскому Дальнему Востоку Джона Стефана{24}.
Из массы других новых публикаций стоит выделить не оригинальную по подходу («треугольник» — «четырехугольник»), но довольно свежую по интерпретациям структуралистскую книгу Мин Чена, а также превосходную по логике, хотя несколько обрывочную историю тихоокеанских стран в послевоенный период, изданную австралийским ученым Роджером Томпсоном{25}. Автор также опирался на положения, обсуждавшиеся в книгах и статьях ведущих американских, британских, австралийских и иных зарубежных ученых, среди которых справедливо упомянуть Барри Бузана, Чалмерса Джонсона, Кента Калдера, Николаса Ларди, Эдварда Линкольна, Роберта Маннинга, Джонатана Поллака, Томаса Робинсона, Гилберта Розмана, Джералда Сигала, Ричарда Соломона, Сьюзан Фарр и Харри Хардинга.
Подводя промежуточный итог, можно сказать, что одной из самых актуальных проблем, с точки зрения работы с литературой, остается поиск оптимального соотношения между чрезмерно обильными и оттого в известной мере самодовлеющими западными публикациями и все еще малочисленными русскими работами, в которых доступный слой иностранных книг был бы в должной мере систематизирован, критически осмыслен и разобран. Многолетняя полуосведомленность о западных работах или их вынужденное и сознательное игнорирование сегодня отчасти сменяются понятным, но и настораживающим стремлением сосредоточиться на ознакомлении русского читателя с мнениями западных авторов и, в общем-то, колоссальными материалами, которые ими наработаны. Этот процесс по-своему важен, как по-своему закономерен и этап развития отечественной науки, который он характеризует. Вполне принадлежащей данному этапу автор считает и предлагаемую книгу, которая, соответственно, нисколько не претендуя на окончательность рисуемой картины, видится версией и одновременно материалом для новых обобщений и неизбежных переосмыслений.