Москва, 5 мая 1941 года
Если бы меня спросили, что было в Москве 5 мая 1941 года, то я сразу бы ответил: конечно, помню. 5 мая — День печати, праздник советских газетчиков. Праздновали его традиционным торжественным заседанием в знаменитом Колонном зале Дома Союзов. Только отшумел первомайский праздник с его военным парадом и демонстрацией (я шел в колонне далеко от мавзолея и Сталина еле-еле рассмотрел, чем был очень расстроен).
Газеты в этот день сообщали о традиционном, знакомом. Весенние полевые работы. Совещание по аналитической химии в Горьком. Самолет полярника Черевичного вылетел с острова Врангеля. В СССР прибыла из румынского заточения коммунистка Анна Паукер. За рубежом? Военные действия в Ираке, англо-германская воздушная война (корректно даны британские и германские сводки). Война на море. Война в Африке. Прибытие американских судов в Суэц. Необычно живая нотка в сообщении ТАСС из Берлина: «После теплых весенних дней в последние дни здесь наступило значительное похолодание. В Берлине в ночь на 3 мая выпал снег». 6-го в «Правде»: выступление Гитлера в рейхстаге, в котором он возложил вину за войну на Великобританию. Но рядом же речь Рузвельта. 6-го же мы узнали о том, что вечером 5-го состоялся выпуск слушателей военных академий, на котором выступил Сталин, а затем — прием в честь выпускников.
...Как рассказывали мне участники этой встречи, уже задолго до нее им было ясно, что предстоит нечто необычайное. Составлялись списки, проверялись анкетные данные, всех разбили на группы по 20 человек, а в каждую группу назначили особого, наиболее надежного «старшего». Накануне избранникам вручили красивое приглашение на правительственный прием за подписью коменданта Кремля генерала Спиридонова. В назначенное время счастливчики направились в Кремль, где большинству из них раньше побывать не удавалось. Но осматривать Кремль не пришлось: все шли по двое через цепочку проверяющих, которые смотрели приглашения и легким движением руки ощупывали проходивших независимо от их ранга — нет ли оружия.
Зал Большого Кремлевского дворца заполнился до отказа. Собравшихся приветствовал нарком Тимошенко, затем рапорт правительству отдал начальник Управления военно-учебных заведений генерал-лейтенант Смирнов, а с приветствием выступил Михаил Калинин — формальный глава советского государства. Но не это было главным: главное совершилось, когда Тимошенко предоставил слово Сталину. Кстати, встреча на этом не завершилась. Сталин закончил речь не официальными пожеланиями, а словами: «А теперь товарищ Тимошенко приглашает нас на скромный товарищеский ужин».
Генерал армии Николай Лященко — тогда майор — был старшим одного из столов, установленных в нескольких залах. Руководители были в Георгиевском зале, остальные — в соседних залах, в которых можно было слушать трансляцию тостов. Но гостей ожидал еще один сюрприз: за каждым столиком на 20 военных уже их ожидал молчаливый человек в штатском. Кадровый военный, давний член партии, герой испанской войны Лященко был не в восторге от этого соседства. Но жаловаться тогда принято не было. Водка, шампанское и вино быстро подняли слегка испорченное настроение, а когда собравшиеся услышали несколько тостов из уст Сталина, то восторгу предела не было. Официальное сообщение, появившееся на следующий день, было достаточно скупо.
«Товарищ Сталин в своем выступлении отметил глубокие изменения, происшедшие за последние годы в Красной Армии, и подчеркнул, что на основе современной войны Красная Армия перестроилась и серьезно перевооружилась. Товарищ Сталин приветствовал командиров, окончивших военные академии, и пожелал им успеха в работе. Речь товарища Сталина продолжалась около 40 минут, была выслушана с исключительным вниманием».
Согласитесь, что такое сообщение могло только увеличить интерес к речи. Можно понять, что самый живой интерес к ней проявили в Берлине. Советско-германские отношения в мае 1941 года уже были достаточно напряженными, и от посла в Москве графа Фридриха Вернера фон дер Шуленбурга ждали информации: что сказал Сталин? Что он сказал о Германии? Как он относится к распространявшимся по всему миру слухам о готовящемся германском нападении?
Сначала Шуленбург сообщил официальную версию — весьма скупую и выдержанную в самых общих выражениях. Лишь через месяц он смог кое-что разузнать. 4 июня 1941 года он донес в Берлин.
«Немецкое посольство. № А2/301/41. 2 экз. Приложение. Секретно. В дополнение к телеграмме № 1082 от 6.5.41 и докладу № А/15 71/41. Содержание: данные о речи Сталина перед выпускниками военных академий.О речи, которую произнес Сталин по поводу выпуска слушателей военных академий 5 мая 1941 года в Кремле, до сих пор надежных сведений не было. Однако здешний представитель Немецкого пресс-бюро Шюле получил через своего информатора некоторые, более подробные сведения от очевидца, которые он изложил в прилагаемой записи. Правильность этих сведений гарантировать нельзя, однако они не выглядят невероятными.
Подписал: граф фон дер Шуленбург».
Запись (под грифом «доверительно») начиналась с описания обстановки в кремлевском зале и далее гласила:
«Из хорошо информированного советского источника я узнал, что более двух третей речи Сталин посвятил точному и полностью бесстрастному сопоставлению немецкого и советского военного потенциалов. В своей известной спокойной манере, безо всякого пафоса он привел некоторые цифровые данные о численности и оснащенности сухопутных, военно-морских и воздушных сил. Он также ясно подчеркнул достижения немецкой военной промышленности, по каждому пункту сопоставляя их с соответствующими данными о советском военном потенциале. Затем Сталин пришел к выводу, что советский военный потенциал уступает немецкому. Перед лицом этого факта он рекомендовал сделать следующие выводы:1. Советская политика должна учитывать сегодняшнее соотношение сил.
2. У советских вооруженных сил и военной промышленности нет оснований излишне хвастаться достигнутыми успехами, какими бы большими они ни были. Более того, нет оснований почивать на лаврах. Напрягая все силы на обучение и оснащение армии, необходимо продолжать работу по развитию военной промышленности с целью укрепления обороноспособности страны.
Как мне сообщил информатор, среди присутствовавших, перед которыми Сталин излагал свои мысли в своей краткой речи, господствовало впечатление, что заботой Сталина было подготовить своих приверженцев к «новому компромиссу» с Германией».
Увы, мы не можем принять доклад Шюле в качестве достоверного свидетельства. Сейчас известно, что этот текст был «подброшен» советской стороной — той самой, которая в мае 1941 года была чрезвычайно заинтересована в том, чтобы «не провоцировать» Германию, не давать ей повода для обострения отношений.
Иной информацией обладал тогда Александр Верт — старейшина зарубежного корреспондентского корпуса в Москве, маститый английский журналист, располагавший в советской столице давними связями. Пользуясь этими связями, он, как писал после войны в своей знаменитой книге «Россия в войне», получил данные, согласно которым Сталин 5 мая говорил примерно о следующем:
1. «Ситуация крайне серьезная... Надо рассчитывать на немецкое нападение».2. Красная Армия еще недостаточно сильна.
3. Советский Союз хочет всеми средствами оттянуть вооруженный конфликт до осени.
4. «Война с Германией неизбежно начнется в 1942 году», причем Советы, возможно, могут проявить собственную инициативу.
5. С Англией еще не покончено, американский военный потенциал растет, Япония будет относиться к Советскому Союзу спокойно.
6. Наконец, «Сталин все время указывал на то, что самое опасное время — до августа».
Как видим, совсем иная версия! Никаких будущих компромиссов. Явное ожидание войны, причем с преобладанием антигерманских настроений. Нет прямых оснований утверждать, что сведения попали к Верту примерно так, как попали к Шюле. Но подозрение остается, так как Сталин мог быть заинтересован в том, чтобы в Лондоне и Вашингтоне в случае осложнений с Германией отнеслись к СССР с сочувствием.
Но и это не было последним вариантом. Следующий появился уже в годы войны, когда немецкие разведорганы доложили в Берлин, что среди пленных советских офицеров оказались те, кто 5 мая 1941 года присутствовал в Кремле на выпуске слушателей военных академий. Эти пленные, оказывается, слышали, как Сталин говорил о необходимости покончить с оборонительным характером советских действий и перейти к наступлению с целью расширения «социалистического фронта». Другое изложение смысла речи Сталина, якобы сообщенное неким представителем ЦК ВКП(б) офицерам Полтавского гарнизона, гласило: «Теперь пришло время, когда мы сможем и должны перейти от обороны в тактическом смысле слова к обороне в стратегическом смысле... Иными словами, нельзя ожидать нападения предполагаемого противника. Надо самим на него напасть. Это даст несомненные преимущества, и именно так будет осуществляться стратегическая оборона Советского Союза».
Наиболее «удобные» для немцев показания пленных офицеров воспроизвел уже после войны Густав Хильгер. Он лично до — прашивал трех пленных, которые якобы передавали слова Сталина так: «...С оборонительными лозунгами пора кончать, так как они устарели. Правда, Советскому Союзу удалось под этими лозунгами расширить границы Советского Союза на Севере и Западе и увеличить численность своего населения на 13 миллионов человек. Но так не приобретешь ни пяди земли. Красная Армия должна свыкнуться с мыслью, что наступила эра насильственного распространения социалистического фронта. Кто не признает необходимость наступательного поведения — тот мелкий буржуа и идиот. И пора покончить с восхвалением немецкой армии!»
Согласимся, что не только для иностранных посольств и разведок содержание речи представляло колоссальный интерес. Время ведь было исключительное: даже для рядового советского гражданина становилось ясным приближение грозных событий. Полтора года бушевала мировая война, в которую Советский Союз еще не был вовлечен. Но как долго удастся оставаться вне войны?
Этот вопрос по-разному стоял для разных слоев нашего общества. Он особенно остро воспринимался в советских вооруженных силах. Лишь недавно закончилась финская война, принесшая им немалые разочарования и горестные потери. Шла напряженнейшая работа над укреплением Красной Армии, кадры которой еще далеко не оправились от трагического удара, нанесенного ей совсем не «внешним врагом», а собственным руководством. Поступали новые образцы вооружения. Но все это не снимало кардинальной проблемы — проблемы надвигавшейся войны. Но с кем? Даже официальная пропаганда, продолжавшая курс на советско-германское сотрудничество, уже не пела дифирамбы победам германского оружия. Падение Франции, стран Северной Европы, заметное укрепление германских позиций на Балканах — все это не могло радовать советских дипломатов и политиков.
Сталин же молчал. Он вообще редко дарил нам свои речи, в чем, видимо, находил особый смысл. Тем самым каждая речь, каждое слово приобретали особое, почти ритуальное значение. Никто из нас не мог укрыться от магического влияния слов Сталина. Если же вспоминать о начале 1941 года, то за это время его выступлений почти не было. Последняя его программная речь была произнесена в марте 1939 года на XVIII съезде партии; на сессиях Верховного Совета СССР выступал В. М. Молотов.
Тогда мы не были избалованы: не напечатали текст — значит так надо. Сталину виднее. Ему, действительно, было виднее, о чем косвенным образом свидетельствуют «фланкирующие» дезинформационные мероприятия. Однако главное для оратора было, видимо, не в этом. Он собрал не кого-либо, а цвет Красной Армии, с которой были сопряжены все его расчеты и надежды. По свидетельствам очевидцев, Сталин не читал заготовленного текста. У него в руках был лишь небольшой листок. Записывать было не рекомендовано (это соответствовало тогдашним нравам). Стенографистов в зале никто не заметил. Последнее подтверждается и тем, что до сих пор стенограммы не обнаружено, в архивах сохранилась лишь конспективная запись объемом в 9 страниц. Если учесть, что речь продолжалась 40 минут, а Сталин всегда говорил медленно, то можно считать, что сохранившаяся в партийном архиве «краткая запись» по своему объему исчерпывает основное содержание речи. Проведенное мною сопоставление архивной «краткой записи» с записями отдельных участников приема в Кремле подтверждает подобное предположение.
«КРАТКАЯ ЗАПИСЬ ВЫСТУПЛЕНИЯ тов. СТАЛИНА НА ВЫПУСКЕ СЛУШАТЕЛЕЙ АКАДЕМИЙКРАСНОЙ АРМИИ В КРЕМЛЕ 5 МАЯ 1941 г.
Тов. Сталин в своем выступлении говорил об изменениях, которые произошли в Красной Армии за последние 3-4 года, о причинах поражения Франции, почему терпит поражение Англия, а Германия одерживает победы и о том, действительно ли германская армия непобедима.
Товарищи, разрешите мне от имени Советского правительства и Коммунистической Партии поздравить вас с завершением учебы и пожелать успехов в вашей работе.
Товарищи, вы покинули армию 3-4 года тому назад, теперь вернетесь в ее ряды и не узнаете армии. Красная Армия уже не та, что была несколько лет тому назад.
а) Что представляла из себя Красная Армия 3-4 года тому назад?
Основным родом войск была пехота. Она была вооружена винтовкой, которая после каждого выстрела перезаряжалась, ручными и станковыми пулеметами, гаубицей и пушкой, имевшей начальную скорость до 900 метров в секунду.
Самолеты имели скорость 400-500 км в час.
Танки имели тонкую броню, противостоящую пушке 37 мм.
Наша дивизия насчитывала бойцов до 18 тыс. чел., но это не было еще показателем ее силы.
б) Чем стала Красная Армия в настоящее время?
Мы перестроили нашу армию, вооружили ее современной военной техникой. Но надо прежде всего сказать, что многие товарищи преувеличивают значение событий у озера Хасан и Халхин-Гола, с точки зрения военного опыта. Здесь мы имели дело не с современной армией, а с армией устаревшей. Не сказать вам всего этого — значит обмануть вас.
Конечно, Хасан и Халхин-Гол сыграли свою положительную роль. Их положительная роль заключается в том, что в первом и во втором случае мы японцев побили. Но настоящий опыт в перестройке нашей армии мы извлекли из русско-финской войны и из современной войны на Западе.
Я говорил, что мы имеем современную армию, вооруженную новейшей техникой. Что представляет из себя наша армия теперь?
Раньше существовало 120 дивизий в Красной Армии. Теперь у нас в составе армии 300 дивизий. Сами дивизии стали несколько меньше, более подвижные. Раньше насчитывалось 18-20 тыс. чел. в дивизии. Теперь стало 15 000 человек.
Из общего числа дивизий — 1/3 часть механизированные дивизии. Об этом не говорят, но это вы должны знать. Из 100 дивизий — 2/3 танковые, а 1/3 моторизованные. Армия в текущем году будет иметь 500 000 тракторов, грузовиков.
Наши танки изменили свой облик. Раньше все были тонкостенные. Теперь этого недостаточно. Теперь требуется броня в 3-4 раза толще.
Есть у нас танки первой линии, которые будут рвать фронт. Есть танки 2-3 линии — это танки сопровождения пехоты. Увеличилась огневая мощь танков.
Об артиллерии.
Раньше было большое увлечение гаубицами. Современная война внесла поправку и подняла роль пушек. Борьба с укреплениями и танками противника требует стрельбы прямой наводкой и большой начальной скорости полета снаряда — до 1000 и выше метров в секунду.
Большая роль отводится в нашей армии пушечной артиллерии.
Авиация.
Раньше скорость авиации считалась идеальной 400-500 км в час. Теперь это уже отстало. Мы имеем в достаточном количестве и выпускаем в массовом количестве самолеты, дающие скорость 600-650 км в час. Это самолеты первой линии. В случае войны эти самолеты будут использованы в первую очередь. Они расчистят дорогу и для наших относительно устаревших самолетов И-15, И-16, И-153 (Чайка) и СБ. Если бы мы пустили в первую очередь эти машины, их бы били.
Можно иметь хороший начальствующий состав, но если не иметь современной военной техники, можно проиграть войну. Раньше не уделяли внимания такой дешевой артиллерии, но ценному роду оружия, как минометы. Пренебрегали ими. Теперь мы имеем на вооружении современные минометы различных калибров.
Не было раньше самокатных частей. Теперь мы их создали — эту моторизованную кавалерию, и они у нас есть в достаточном количестве.
Чтобы управлять всей этой новой техникой — новой армией, нужны командные кадры, которые в совершенстве знают современное военное искусство.
Вот какие изменения произошли в организации Красной Армии. Когда вы придете в части Красной Армии, вы увидите происшедшие изменения.
Я бы не говорил об этом, но наши школы и Академии отстают от современной армии.
в) Наши военно-учебные заведения отстают от роста Красной Армии.
Здесь выступал докладчик т. Смирнов и говорил о выпускниках, об обучении их на новом военном опыте. Я с ним не согласен. Наши школы еще отстают от армии.
Обучаются они еще на старой технике. Вот мне говорили, что в Артиллерийской Академии обучают на 3-дюймовой пушке. Так, тов. артиллеристы? (Обращается к артиллеристам.) Школа отстала от армии. Военно-Воздушная Академия обучает еще на старых машинах И-15, И-16, И-153, СБ. Обучать на старой технике нельзя. Обучать на старой технике — это значит выпускать отстающих людей.
Этому отставанию способствуют также программы. Ведь чтобы обучать новому и по-новому, надо изменить программу, но для этого надо много работать. Куда легче учить по старым программам, меньше забот и хлопот. Наша школа должна и может перестроить свое обучение командных кадров на новой технике и использовать опыт современной войны.
Наши школы отстают, это отставание закономерное. Его нужно ликвидировать.
Вы придете в армию, там увидите новинки. Чтобы облегчить вам дело, я рассказал о реорганизации нашей армии.
Почему Франция потерпела поражение, а Германия побеждает? Действительно ли Германская армия непобедима?
Вы придете в части из столицы. Вам красноармейцы и командиры зададут вопросы, что происходит сейчас. Вы учились в академиях, вы были там ближе к начальству, расскажите, что творится вокруг? Почему побеждена Франция? Почему Англия терпит поражение, а Германия побеждает? Действительно ли германская армия непобедима? Надо командиру не только командовать, приказывать, этого мало. Надо уметь беседовать с бойцами. Разъяснять им происходящие события, говорить с ними по душам. Наши великие полководцы всегда были тесно связаны с солдатами. Надо действовать по-суворовски.
Вас спросят — где причины, почему Европа перевернулась, почему Франция потерпела поражение, почему Германия побеждает? Почему у Германии оказалась лучше армия? Это факт — что у Германии оказалась лучше армия и по технике, и по организации. Чем объяснить?
Ленин говорил, что разбитые армии хорошо учатся. Эта мысль Ленина относится и к нациям. Разбитые нации хорошо учатся. Немецкая армия, будучи разбитой в 1918 году, — хорошо училась.
Германцы критически пересмотрели причины своего разгрома и нашли пути, чтобы лучше организовать свою армию, подготовить ее и вооружить.
Военная мысль германской армии двигалась вперед. Армия вооружалась новейшей техникой. Обучалась новым приемам ведения войны.
Вообще имеется две стороны в этом вопросе.
Мало иметь хорошую технику, организацию, надо иметь больше союзников.
Именно потому, что разбитые армии хорошо учатся, — Германия учла опыт прошлого.
В 1870 году немцы разбили французов. Почему? Потому что дрались на одном фронте.
Немцы потерпели поражение в 1916-17 гг. Почему? Потому что дрались на два фронта.
Почему французы ничего не учли из прошлой войны 1914-18 годов?
Ленин учит: партии и государства гибнут, если закрывают глаза на недочеты, увлекаются своими успехами, почивают на лаврах, страдают головокружением от успехов.
У французов закружилась голова от побед, от самодовольства…. Французы прозевали и потеряли своих союзников. Немцы отняли у них союзников. Франция почила на успехах. Военная мысль в ее армии не двигалась вперед. Осталась на уровне 1918 г. Об армии не было заботы и ей не было моральной поддержки. Появилась новая мораль, разлагающая армию. К военным относились пренебрежительно. На командиров стали смотреть как на неудачников, на последних людей, которые, не имея фабрик, заводов, банков, магазинов, вынуждены были идти в армию. За военных даже девушки замуж не выходили. Только при таком пренебрежительном отношении к армии могло случиться, что военный аппарат оказался в руках Гамеленов и Арансайдов, которые мало что понимали в военном деле. Такое же было отношение к военным в Англии. Армия должна пользоваться исключительной заботой и любовью народа и правительства, — в этом величайшая моральная сила армии. Армию нужно лелеять. Когда в стране появляется такая мораль, не будет крепкой и боеспособной армии. Так случилось и с Францией.
Чтобы готовиться хорошо к войне — это не только нужно иметь современную армию, но надо войну подготовить политически.
Что значит политически подготовить войну? Политически подготовить войну — это значит иметь в достаточном количестве надежных союзников и нейтральных стран. Германия, начиная эту войну, с этой задачей справилась, а Англия и Франция не справились с этой задачей.
Вот в чем политические и военные причины поражения Франции и побед Германии.
Действительно ли германская армия непобедима?
Нет, в мире нет и не было непобедимых армий. Есть армии лучшие, хорошие и слабые. Германия начала войну и шла в первый период под лозунгом освобождения от гнета Версальского мира. Этот лозунг был популярен, встречал поддержку и сочувствие всех обиженных Версалем. Сейчас обстановка изменилась.
Сейчас германская армия идет с другими лозунгами. Она сменила лозунги освобождения от Версаля на захватнические.
Германская армия не будет иметь успеха под лозунгами захватнической, завоевательной войны. Эти лозунги опасные.
Наполеон I, пока он вел войну под лозунгами освобождения от крепостничества, он встречал поддержку, имел сочувствие, имел успех.
Когда Наполеон I перешел к завоевательным войнам, у него нашлось много врагов, и он потерпел поражение.
Поскольку германская армия ведет войну под лозунгом покорения других стран, подчинения других народов Германии, такая перемена лозунга не приведет к победе.
С точки зрения военной в германской армии ничего особенного нет и в танках, и в артиллерии, и в авиации.
Значительная часть германской армии теряет свой пыл, имевшийся в начале войны.
Кроме того, в германской армии появилось хвастовство, самодовольство, зазнайство. Военная мысль не идет вперед, военная техника отстает не только от нашей, но Германию в отношении авиации начинает обгонять Америка.
Как могло случиться, что Германия одерживает победы?
1. Это удалось Германии потому, что ее разбитая армия училась, перестроилась, пересмотрела старые ценности.
2. Случилось это потому, что Англия и Франция, имея успех в прошлой войне, не искали новых путей, не учились. Французская армия была господствующей армией на континенте.
Вот почему до известного момента Германия шла в гору.
Но Германия уже воюет под флагом покорения других народов.
Поскольку старый лозунг против Версаля объединял недовольных Версалем, новый лозунг Германии — разъединяет.
В смысле дальнейшего военного роста германская армия потеряла вкус к дальнейшему улучшению военной техники. Немцы считают, что их армия — самая идеальная, самая хорошая, самая непобедимая. Это неверно.
Армию необходимо изо дня в день совершенствовать.
Любой политик, любой деятель, допускающий чувство самодовольства, может оказаться перед неожиданностью, как оказалась Франция перед катастрофой.
Еще раз поздравляю вас и желаю успеха».
...Ушедшее время выступает перед нами в разных обликах: то в строках личных писем, то на пожелтевшем фото или прыгающих по старому методу съемки кинокадрах. Речь Сталина в своей подлинности возвращает нас, и в первую очередь меня самого, в иную, безвозвратно ушедшую пору, когда действовали совсем иные обычаи и понятия, другие стереотипы общественного поведения, которые сегодня кажутся не только непонятными, но абсурдными. Это иной мир, в котором царили порядки, казавшиеся бесспорными и единственно возможными. Мир, в котором слово Сталина весило больше, чем какое-либо иное мнение.
Речь, выдержанная в строгой и стройной манере, безусловно может произвести впечатление — не говоря уже о том, как она тогда могла действовать на собравшихся в зале. Обе ее части (внутри — и внешнеполитическая) выдержаны в духе высокого доверия к аудитории. Например, Сталин сообщил в ней сверхсекретные данные о численности Красной Армии, за которые дорого заплатил бы любой иностранный разведчик. Замечу, что цифра соответствует действительности (на 21 июня 1941 года в Красной Армии было 303 дивизии). Аудитория заплатила тем же доверием — и эта секретная цифра не попала за рубеж. На этой же ноте доверия выдержаны и рассуждения о германской армии, о целях которой в то время официально говорилось совсем иное, куда более вежливое и любезное. Ведь за обвинение вермахта в захватнических целях любой офицер Красной Армии тогда мог заработать не только гауптвахту или партийный выговор, а поплатиться свободой. Сталин снял с этой большой темы «табу».
Вы прочитали речь — и неужели упрекнете ее автора в отсутствии логики? Ни в коем разе (даже если сегодня принято видеть в ней лишь семинаристскую выучку). Или в ошибочности ключевых положений? Неужели он не прав, предвещая гибель армий, партий и даже государств, руководители которых зазнаются и не учитывают уроков недавних событий? Или он не прав, выступая против легенды о непобедимости германской армии? Разве он не прав, говоря о необходимости политической подготовки войн?
Прав. Но можно заметить центральную особенность мышления Сталина: он относил все эти предупреждения лишь к своим противникам. Не к себе. Не к своей партии, не к руководимому им правительству. Они непогрешимы. Благодаря своей особой, социалистической сущности они выше любого возможного искушения зазнаться...
Можно спросить: что это, запоздалое повторение слов Ленина о «зазнавшейся партии», сказанных в 1920 году? Однако когда двое говорят одно и то же, это далеко не одно и то же. Ленин имел моральное право предупреждать. Сталин мог только лицемерить, ибо прекрасно знал что происходило в стране и партии за годы, прошедшие после ленинского предупреждения.
Вторая особенность. О ней говорили многие, слушавшие Сталина. Когда слушаешь его железную логику, сопровождаемую четкими фактическими и цифровыми данными, это производит колоссальное впечатление: Сталин все знает, знает больше любого специалиста. Новые танки. Новые орудия. Учет уроков войны. Учет финских уроков. Новые дивизии. Новые самолеты, со скоростями 600-650 километров в час. Но что получила в результате Красная Армия, хотя и номинально обладала к 22 июня 22 000 самолетами и 23 200 танками? Только одно утешение: как-то Гитлер заметил, что не начал бы войны, если бы знал, что у Сталина столько танков. Но это было кокетство: в ОКВ и ОКХ знали, что новых, современных танков у противника очень мало, а современных самолетов — еще меньше.
Обманывал ли Сталин только других или самого себя? Казалось, Финская война должна была бы его научить. Она, безусловно, научила войсковых командиров — но далеко не всех, особенно в верхах. Сталина же обманывала та самая система, которую он создал. Каждое звено этой системы во имя самосохранения рапортовало о выполнении всех мудрых указаний, не заботясь о самих указаниях. Русское слово «показуха» получило распространение в последние годы, но его родила сталинская система. В отличие от царских времен «час истины» в советском государстве пришел не после 300 лет царствования династии Романовых, а 22 июня.
Собственно говоря, в своей речи 5 мая Сталин выступил против Сталина. Он безошибочно предсказал ту самую катастрофу, которая ожидала советскую армию и государство — ибо совершил те самые ошибки, о которых предупреждал других. Он не учел уроков войны, не смог уберечь партию и себя от самообмана и зазнайства. Есть и другое важное и роковое качество во внутренней противоречивости советского лидера. Когда политики начинают понимать опасность, они часто предпочитают не отступление, а «бегство вперед». Если у тебя есть слабость, которую может заметить противник, то почему бы не провозгласить себя сверхсильным? Почему бы не действовать так, как действовал бы сильный? Тогда рациональный анализ может заставить противника поверить в твою силу. Сталин как гениальный мистификатор не раз прибегал к этому методу.
Но в том числе и перед войной? Сторонники тезиса о «советской экспансии» любят приводить некоторые выступления советских военных и партийных лидеров, в которых выдвигались откровенно агрессивные тезисы. К примеру, речь начальника Главного политуправления Красной Армии Льва Мехлиса в марте 1939 года на XVIII съезде ВКП(б), в которой он требовал увеличения числа советских республик. Тут же ссылаются на близость Мехлиса к Сталину, чего опровергнуть нельзя. Мне, 19-летнему юноше, дружившему с сыном Мехлиса Леней, приходилось за столом в его доме слышать глубоко убежденные в своей правоте слова Льва Захаровича о том, что поход Красной Армии в Западную Белоруссию и Западную Украину как раз и есть то «увеличение советских республик», о котором Сталин говорил в знаменитой «Клятве» после смерти Ленина. Есть еще несколько менее известных цитат, например слова Андрея Жданова в 1941 году о «конце оборонительных войн».
Из цитат дома не выстроишь, хотя их и не скинешь со счета. Дело только в том, что одновременно существовали «цитатные настроения» Жданова и Мехлиса и — рядом с ними реальное военное планирование генштаба, одобренное и утвержденное «свыше». Пропагандисты могли хвастаться, генштабисты должны были заботиться о войсках, и им было не до хвастовства. Сталин же охотно допускал и то, и другое, будучи верным своему давнему методу играть на нескольких струнах, оставляя последний аккорд за собой.
Так было и 5 мая. Присутствовавшие вспоминают о некоторых «драматургических подробностях», которыми Сталин расцветил свое выступление. Так, когда он стал говорить о недостатках военного обучения, то обратился к начальнику Военно-воздушной академии генералу Соколову-Соколенку и строго спросил его:
— Какие новые самолеты вы изучаете со слушателями?
Такой же вопрос задал он начальнику Артиллерийской академии. Генералы поднимались с места, но молчали. Так запомнил эту сцену генерал Толконюк. Он даже записал такие слова Сталина, когда тот говорил о Германии:
«Мы стоим на пороге большой войны, которую, по-видимому, избежать нельзя. Своей правильной политикой и, в частности, договором с Германией о ненападении мы выиграли определенное время.»
Генералу Лященко запомнились они несколько иначе:
«У нас с Германией не сложились дружественные отношения. Война с Германией неизбежна, и (повернувшись к Молотову) если товарищ Молотов и аппарат Наркоминдела сумеют оттянуть начало войны, то это наше счастье. А вы поезжайте и принимайте меры на местах по поднятию боеготовности войск».
Когда я позволил себе усомниться в точности воспоминаний, мой собеседник сказал с возмущением:
— Нет, спутать я не мог и вот почему. После выпуска я поехал на первое место службы в Запорожье и был поражен благодушием и спокойствием, царившими там. Меня, конечно, попросили рассказать о речи, я это сделал. Но тут же ко мне подошли представители политуправления и особого отдела и стали строго спрашивать: почему я разглашаю государственные секреты? И не придумал ли я чего лишнего? Тем более что в газетах писалось совсем другое. Эх, после 22 июня, когда нам пришлось отправляться к фронту без винтовок, без пушек, я не раз вспоминал о словах Сталина...
— А произносились ли тосты? — спросил я генерала.
— Конечно! Например, знаменитый тост за артиллеристов, когда Сталин назвал артиллерию «богом войны»...
К сожалению, добавил он, не всегда было слышно репродукторы, да и в зале (он сидел в Грановитой палате) было шумно.
Архивы помогли заполнить и это «белое пятно». Было записано содержание трех тостов, произнесенных Сталиным.
Вот этот текст:
«1-е выступление товарища Сталина на приемеРазрешите поднять тост за наши руководящие кадры академий, за начальников, за преподавателей, за ликвидацию отставания в деле изучения современной материальной части.
Почему образовалось отставание? Потому, во-первых, что преподавателям легче преподавать уже знакомую старую технику. Чтобы учить слушателей на новой материальной части, надо ее знать и изучить самим преподавателям. Надо переучиваться. В академиях учат на старых программах. В этом первая причина. Вторая причина в том, что наши снабжающие органы в армии не дают новую технику в школы и академии. Эту новую технику необходимо дать нашим слушателям для изучения, для ликвидации отставания наших школ и академий.
2-е выступление товарища Сталина на приеме
За здоровье артиллеристов! Артиллерия — самый важный род войск. Артиллерия — бог современной войны. Артиллерия имеется во всех родах войск: в пехоте, в танках, на самолетах.
За здоровье танкистов! Танки — ездящая, защищенная броней, артиллерия. Артиллерию можно на танках довести до 130 мм.
За здоровье авиаторов!
Существует авиация двух родов. Авиация дальнего действия, это авиация налета по тылам, авиация для партизанских действий, авиация диверсии, но она не имеет большого значения. Решающее значение имеет авиация ближнего боя, которая недооценивалась, которая была в загоне. Речь идет об авиации, непосредственно взаимодействующей с артиллерией, с танками, с пехотой. Речь идет об авиации истребительной, штурмовой, пикирующей.
За здоровье конников!
Мы их немного сократили, но и сейчас роль кавалерии исключительно велика. и у нас ее немало.
Роль кавалерии в современной войне исключительно велика. Она будет развивать успех после прорыва фронта. Она будет преследовать отходящие части противника, вклиниваться в прорыв. В частности, она обязана, преследуя отходящие части артиллерии, не дать возможность выбрать новые огневые позиции и на них остановиться.
За здоровье наших связистов, за здоровье наших славных пехотинцев!
Я не называл пехоту здесь. Пехота современная — это люди, одетые в бронь, это самокатчики, танкисты.
О значении самозарядной винтовки.
Один боец с самозарядной винтовкой равен 3 бойцам, вооруженным обыкновенной винтовкой.
3-е выступление товарища Сталина на приеме
Выступает генерал-майор танковых войск.
Провозглашает тост за мирную Сталинскую внешнюю политику.
Товарищ Сталин — разрешите внести поправку.
Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика дело хорошее. Мы до поры, до времени проводили такую линию на оборону — до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы.
А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны — теперь надо перейти от обороны к наступлению.
Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Fрмия есть современная армия, а современная армия — армия наступательная».
Катастрофическая смесь правильных и заведомо ошибочных, реалистических и фанфаронских суждений более всего ощутима в этих трех тостах. Первый тост — серьезный, предупреждающий, нацеленный на преодоление фундаментального отставания в обучении кадров. Во втором Сталина уже «понесло»: все замечательно, самая современная техника уже есть — а он знал, что это далеко не так. Даже безнадежно устаревшей коннице выдана индульгенция, и это после зимней кампании 1940 года! Таким же «революционным романтизмом» отдает и третий тост, призванный внушить слушателям боевой, наступательный дух. Некоторые из тех, кому я читал этот тост, даже относили его к следствию выпитых Сталиным бокалов вина. Но это было бы самым простым объяснением. Ведь по сути своей Сталин никакой Америки не открывал. Поскольку и тогда советская доктрина предусматривала обязательный переход от обороны к наступлению, а тезис о «современной наступательной армии» выглядел после 1940 года почти банальным. Ведь Сталин собирался войну выигрывать, а не проигрывать!
...Полководец Александр Суворов известен не только в России. Его полки совершали героические марши по Швейцарии (у знаменитого Чертова моста до сих пор красуется мемориальная доска), расправлялись с повстанцами в Польше. Именно его имя было извлечено Сталиным из забвения перед самой войной. Когда же грянула война, Сталин включил имя Суворова в число великих прообразов: Александра Невского, Дмитрия Донского, Михаила Кутузова. Я должен похвалить господ из английской секретной службы за то, что они выбрали столь громкий псевдоним для одного из своих подопечных. Признаюсь, я во время поездок в ФРГ был даже поражен, как часто упоминалось имя «Суворов» во всех дискуссиях, посвященных войне и предвоенному периоду. При этом это имя и «суворовские» тезисы фигурировали в устах не только журналистов, но и серьезных ученых. Говорилось примерно так: «А что вы скажете о тезисах Суворова? Прав ли Суворов, когда говорит о том, что Сталин хотел напасть на Германию? Не только хотел, но и готовил нападение?» Ну и, конечно, на того же Суворова ссылались, говоря о таинственной речи 5 мая.
Подлинное имя «нового» Суворова Владимир Богданович Резун. Он очутился на Западе в 1978 году. Его карьера, увы, не содержит никаких научных степеней. Родился в 1947 году, следовательно, о войне и предвоенном периоде может судить лишь по книгам, служил в армии, кончил Киевское военное командное училище, затем учился в Военно-дипломатической академии. Никогда военной историей не занимался, в архивах не работал. В 1977 году попал в Главное разведуправление Генштаба Советской Армии, где опять-таки специализировался не на военной истории, а готовился к посту военного разведчика — не «нелегала», а под «крышей». Благодаря умелому поиску благоволения начальства, попал не в какую-либо жаркую Танзанию или неспокойный Ливан, а в благословенную богом Швейцарию. Там и попросил убежища...
...Неужели снова начинать спор о «превентивной войне»? Честно говоря, мне это кажется почти кощунственным, по меньшей мере недостойным. Хотите или нет, но любая — повторяю, любая — попытка оправдания агрессий не может быть принята жертвами агрессии. Тем более что уже приводились десятки фактов в опровержение версии, пущенной еще Гитлером, Риббентропом и Геббельсом.
Но пути истории неисповедимы. Бежав на Запад, Резун опубликовал сначала свои воспоминания о ГРУ, написанные живо и небесталанно (книга «Аквариум»). Но затем последовала книга «Ледокол» — с претензией на документальность. В ней он возродил давнюю (геббельсовскую!) версию о том, что войну готовил не Гитлер, а Сталин. На Западе книга прошла незамеченной, но ее перевод на русский язык...
Здесь и началось странное: для российского общественного мнения, которое с конца 80-х годов жило в обстановке «расставания» с легендами сталинской эпохи, тезис Суворова оказался желанным венцом антисталинской волны: мол, и войну придумал Сталин! Книга получила неожиданный успех, о ней говорили и писали, что привело российских военных историков в шоковое состояние. Сначала они просто молчали (чем дали повод к новым сомнениям), а когда начали спорить — им уже не верили. Суворов продолжал свой штурм: появились его новые книги — правда, без обещанных документов, но с талантливой разработкой «золотой жилы».
Почему историки молчали? Они думали, что все знают подлинную историю немецкого нападения. Будто все знают, что приказ на немецкое сосредоточение был дан еще 23 декабря 1940 года. Будто все знают, что на Восток к маю 1941 года уже шли 17 тысяч воинских эшелонов. Они шли в пять «волн». К февралю было переброшено 25 дивизий, в марте — еще 7 дивизий. В апреле прибыли 13, в мае — 30. Войска разгружались к западу от линии Радом — Варшава и ночными маршами двигались к границе. Таким образом, к маю на границе уже были сосредоточены основные силы «Барбароссы», на июнь оставались лишь 12 танковых и 12 моторизованных дивизий!
Сроки операции были назначены задолго: еще в первоначальной директиве от 18 декабря 1940 года было указано, что приготовления должны быть завершены к 15 мая 1941 года. Когда же Гитлер решил для обеспечения своего «южного фланга» предварительно провести операции на Балканах, то в апреле 1941 года дата «Барбароссы» была перенесена на 22 июня.
О подобных «азбучных истинах» предвоенного периода напрасно не напоминали — надо было! Конечно, если уже доказано столько заслуживающих осуждения деяний Сталина, почему бы не добавить к ним еще одно? Напрасно не напоминали и о том, что думали о «превентивной версии» сами немцы. Еще в начале планирования «Барбароссы» в Берлине задавались вопросом: а как будут действовать русские? Ведь там существовала политическая «презумпция» агрессивности СССР, которой придерживались идеологи национал-социализма. Тем не менее военные из генштаба отвечали: «Не представляется вероятным, чтобы русские сочли себя способными на наступление крупного размаха». Таково было мнение в 1940 году. Когда же сроки «Барбароссы» стали приближаться, Гитлер (видимо, памятуя о своих убеждениях) высказал тревогу по поводу возможных превентивных действий с советской стороны. Это было 25 марта 1941 года. Но примерно в это же время начальник генштаба Гальдер занес в свой дневник запись:
«Выдвигается вопрос о прикрытии Востока на случай русских превентивных мер. Но мы не должны поддаться на поспешные меры. Я не верю в русскую инициативу».
11 апреля его мнение подтвердил отдел «Иностранных армий Востока» генштаба (разведка), определивший, что советская группировка продолжает носить «оборонительный характер». Наконец, 5 мая помощник военного атташе в СССР Кребс, только что прибывший из Москвы, доложил Гальдеру: «Россия будет делать все, чтобы избежать войны. Пойдет на все уступки, включая территориальные... России понадобится 20 лет, чтобы снова быть на высоте». Заметим лишь, что подобные, весьма немногие записи в дневнике начальника генштаба перемежаются десятками записей о переброске войск на Восток, о завершении сосредоточения по плану «Барбаросса», о готовности к наступлению, в ходе которого, по записанным тем же Гальдером словам Гитлера, «Дело идет о борьбе на уничтожение... Уничтожение большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции... Война будет отличаться от войны на Западе. То, что было жестоко на Западе, для Востока будет мягко».
И после этого еще находятся авторы, повторяющие легенду о «превентивной войне» Сталина!