Боевые действия Советских Вооруженных Сил
на Западном направлении
(22 июня—10 июля 194-1 г.)
(Схема 2)
Наступлению на западном направлении, ведущем через Минск и Смоленск на Москву, немецко-фашистское командование придавало первостепенное значение. В «плане Барбаросса» (директива № 21 от 18 декабря 1940 г.) указывалось, что захват Москвы означает «решающий политический и экономический успех и, кроме того, потерю русскими наиболее важного узла дорог». Германские милитаристы считали, что с падением Москвы вся жизнедеятельность советского государства будет парализована и сопротивление советских войск прекратится.
Следствием этих расчетов явилось сосредоточение на западном направлении наиболее сильной как в количественном, так и в качественном отношении группировки войск. Достаточно сказать, что на этом направлении Должны были наступать две полевые армии и две танковые группы из четырех, имевшихся в немецко-фашистской армии к началу войны. Одну из них — 2-ю танковую группу — возглавлял бывший генерал-инспектор подвижных войск генерал-полковник Гудериан, который считался в фашистской Германии теоретиком танковой войны. В составе 2-го воздушного флота, выделенного для поддержки группы армий «Центр», был 8-й авиационный [100] корпус пикирующих бомбардировщиков, которым командовал «отличившийся» в уничтожении мирных городов и сел Польши и Франции генерал-полковник фон Рихтгофен.
Немецко-фашистское командование считало, что для достижения успеха и окончания вооруженной борьбы на западном направлении в короткие сроки необходимо разгромить советские войска в приграничных районах, не дать им возможности отойти в глубь страны и совместно с отмобилизованными соединениями создать сплошной фронт обороны. С этой целью фашистское командование решило нанести удары из сувалкского выступа и района Бреста по сходящимся к Минску направлениям, чтобы окружить и уничтожить советские войска в Западной Белоруссии. По мнению гитлеровских стратегов, эта операция должна была окончиться успешно, в результате чего создались бы благоприятные условия для беспрепятственного продвижения на Смоленск, а затем и Москву.
Группа армий «Центр», предназначенная для решения этой задачи, к утру 22 июня заняла исходное положение, Разведке Западного особого военного округа удалось вскрыть подготовительные мероприятия немецко-фашистских войск к вероломному нападению на Советский Союз. Начальник штаба округа генерал Климовских в 2 часа 40 минут 21 июня доносил начальнику Генерального штаба: «Немцы летают и нарушают границу 20 июня с подвешенными бомбами; по докладу командующего 3-й армией, проволочные заграждения вдоль границы у дороги Августов, Сейны, бывшие еще днем, к вечеру сняты. В лесу шум моторов»{70}. К сожалению. Военный совет этого округа, так же как и военные советы других округов, не мог своевременно принять действенных мер по подготовке войск прикрытия к отражению ударов агрессора из-за категорического запрета Сталина.
Войска группы армий «Центр» были усилены большим количеством артиллерийских, инженерных, строительных и других специальных частей резерва главного командования сухопутных войск. Важное значение гитлеровское командование придавало мероприятиям инженерного обеспечения предстоявшего наступления в Белоруссии. Еще 13 февраля 1941 г. генерал-полковник Гальдер обсуждал вопрос о вооружении инженерных частей с генерал-инспектором инженерных войск генералом Якобом. Было [101] решено снабдить их таким количеством понтонно-мостового имущества, которого хватило бы для обеспечения наступающих войск переправами до рубежа рр. Западная Двина — Днепр включительно. На усиление группы армий «Центр» были выделены 23 саперных, 35 строительных, 12 мостостроительных и 11 дорожно-строительных батальонов{71}, т. е. около 40% всех имевшихся в гитлеровской армии инженерных войск. В отличие от инженерных частей и подразделений, которые предназначались для обеспечения боевых действий войск, строительные части использовались для строительства мостов, дорог и оборонительных рубежей в армейском тылу. Для этих же целей предназначались и многочисленные отряды организации «Тодта».
Войска группы армий «Центр» были развернуты следующим образом. На участке от оз. Виштитис до Остроленки, протяжением около 270 км, находились соединения 3-й танковой группы и 9-й армии, а на участке от Остроленки до Влодавы, протяженность которого достигала 280 км, развернулись 4-я армия и 2-я танковая группа. Основные ударные группировки располагались: в сувалкском выступе — 3-я танковая группа и два корпуса 9-й армии, которые были развернуты против 11-й армии Прибалтийского особого военного округа; в районе Бреста — 2-я танковая группа и значительная часть сил 4-й армии. В первом эшелоне находилось четыре из пяти имевшихся моторизованных. корпусов. Такое оперативное построение войск позволяло противнику нанести сильный первоначальный удар.
По расчетам немецко-фашистского командования, танковые и моторизованные соединения при поддержке бомбардировочной авиации должны были стремительно выйти в район Минска и окружить войска Западного особого военного округа. На полевые армии возлагалось расчленение и уничтожение окруженных группировок. После выхода в район Минска танковые группы предполагалось выдвинуть на рубеж рр. Западная Двина и Днепр, с ходу форсировать их и продолжать наступление к Смоленску с целью окончательного уничтожения советских войск, которым удастся отойти из приграничных районов, и создания условий для беспрепятственного продвижения на Москву. [102]
Войскам группы армий «Центр» противостояли 3, 10 и 4-я армии Западного особого военного округа. Стрелковые дивизии, находившиеся в первом эшелоне, должны были развернуться на участке от Копцово до Влодавы, протяженностью до 450 км. 21 июня они находились в лагерях и местах постоянного расквартирования. На границе были лишь пограничные отряды, инженерные части, строившие укрепленные районы, артиллерийско-пулеметные батальоны и роты, занимавшие некоторые узлы укрепленных районов, а также несколько стрелковых батальонов, оборудовавших совместно с саперами предполье.
К началу нападения немецко-фашистские войска имели двукратное, а на направлениях главных ударов 4-5-кратное численное превосходство в живой силе и боевой технике.
На основании полученного около часа ночи 22 июня приказа Наркома обороны Военный совет округа (командующий округом генерал армии Павлов Д, Г., член Военного Совета корпусной комиссар Фоминых А. Я., начальник штаба генерал-майор Климовских В. Е.) в третьем часу отдал распоряжение о немедленном приведении войск в боевую готовность на случай ожидающегося с утра нападения фашистской Германии. Частям укрепленных районов предписывалось немедленно занять долговременные огневые точки{72}. Когда это распоряжение дошло до войск (а некоторые соединения до начала войны его так и не получили), сделать практически уже ничего было нельзя. Вследствие этого они не смогли своевременно развернуться и вынуждены были впоследствии вступать в бой по частям и с ходу.
В четвертом часу утра 22 июня вражеская артиллерия, так же как и на других направлениях, начала сильный обстрел войск, расположенных в приграничной зоне. Одновременно с этим границу пересекли группы разграждения и отряды по захвату мостов и уничтожению пограничных постов. Немецкая авиация перелетела границу и начала бомбить воинские гарнизоны, аэродромы, железнодорожные узлы, мосты и другие важные объекты. Ударам с воздуха были подвергнуты города Гродно, Белосток, Волковыск, Барановичи, Бобруйск, Минск.
Внезапные удары вражеских бомбардировщиков причинили большой урон советской авиации, особенно [103] истребительной, так как ее аэродромы находились близко от границы. В течение 22 июня на аэродромах было уничтожено 528 и в воздухе 210 самолетов{73}. Уничтожение противником большого количества нашей авиации облегчило ему борьбу за завоевание господства в воздухе. В связи с потерями истребительной авиации и отсутствием в соединениях зенитных дивизионов, которые находились на сборах в 400 км от границы, с первого же часа войны сильно осложнилась противовоздушная оборона советских войск.
После окончания артиллерийской и авиационной подготовки вражеские соединения вторглись в Западную Белоруссию. Вторжение несметных полчищ гитлеровцев явилось для войск Западного округа внезапным. Это отмечали даже гитлеровские генералы. Так, начальник штаба группы армий «Центр» 22 июня доносил начальнику генерального штаба: «Наше наступление явилось полной неожиданностью для противника». Вследствие этого врагу удалось захватить почти все мосты через Неман, Западный Буг и другие реки в исправном состоянии, что позволило ему сравнительно легко форсировать их.
В результате отсутствия гарнизонов в некоторых укрепленных районах немцы не встретили сильного сопротивления и при преодолении их. «Полевые укрепления,— сообщается в вышеуказанном донесении,— или вообще не имеют гарнизонов, или имеют очень слабые гарнизоны. Однако отдельные бетонные доты продолжают упорно сопротивляться». Да, там, где находились пограничные отряды, отдельные артиллерийско-пулеметные подразделения, стрелковые и саперные батальоны, уже в первый час войны враг встретил невиданное доселе сопротивление.
В половине шестого генерал Павлов отдал боевое распоряжение командующим армиями. В нем указывалось, что, ввиду обозначавшихся со стороны немцев массовых военных действий, необходимо поднять войска и действовать по-боевому{74}. Советские соединения спешно выдвигались к границе и самоотверженно вступали в бой с врагом. Успешно отражали многочисленные атаки 162-й пехотной дивизии 9-й армии, которая стремилась овладеть Августовом, правофланговые части 3-й армии. Стойко держались на некоторых участках границы соединения [104] 10-й армии. Воины 4-й армии оказали упорное сопротивление гитлеровцам в районе крепости Брест. Однако в целом первый день боя для советских войск сложился весьма неудачно. Подтягиваясь к фронту и вступая в сражение по частям, они были не в состоянии остановить сильные подвижные группировки противника и тем более разгромить их. К концу дня немецкие танковые соединения, поддерживаемые бомбардировочной авиацией, вышли на глубину до 50—60 км.
Несмотря на неравные условия борьбы, советские воины уже в первый день войны показали примеры мужества, отваги и героизма. Свято выполняя требования присяги, во имя победы над врагом они не щадили своей жизни. Ожесточенные бои шли на земле и в воздухе. Около 10 часов утра на подступах к Бресту вступили в бой с восемью Ме-109 четыре самолета 123-го истребительного авиационного полка, пилотируемые летчиками капитаном Можаевым, лейтенантами Жидовым, Рябцевым и Назаровым{75}. Сразу же был подбит самолет лейтенанта Жидова. Когда он пошел на снижение, три фашистских стервятника стали атаковать его сверху. Запитая Можаев, прикрывая вынужденный выход из боя своего товарища, пулеметной очередью сразил одного из них. Тем временем 'второй самолет был подожжен самим Жидовым. К концу воздушного боя был израсходован весь боекомплект лейтенантом Рябцевым П. С. Не считаясь с опасностью для жизни, он повел свою «Чайку» на вражеский «мессершмитт» и таранил его. Вместе с обломками рухнул на землю и гитлеровский летчик. Петр Рябцев благополучно спустился на парашюте. Так на глазах защитников Брестской крепости был совершен один из первых воздушных таранов в Великой Отечественной войне.
Проявляя беспримерный героизм, советские летчики и артиллеристы стремились изменить воздушную обстановку в свою пользу. Но недостаток истребителей и зенитных средств не позволил им добиться этого. Поэтому вражеская авиация получила возможность непрерывно, а иногда и беспрепятственно наносить массированные удары по войскам и другим военным объектам, 3ахватив инициативу как на земле, так и в воздухе, противник достиг больших преимуществ в ведении боевых действий. [105]
Особенно тяжелое положение в первые дни войны сложилось на флангах Западного фронта. Соединения 3-й танковой группы наносили удар в полосе 11-й армии и частично в стыке между Северо-Западным и Западным фронтами. Не встретив организованного сопротивления, они форсировали р. Неман и глубоко охватили войска 3-й армии Западного фронта. Части этой армии, которой командовал генерал-лейтенант Кузнецов В. И., были не только обойдены противником справа, но и одновременно атакованы с фронта соединениями 9-й армии под командованием генерал-полковника Штрауса. Против 56-й стрелковой дивизии, которая обороняла полосу шириной до 40 км, наступал 8-й армейский корпус, имевший в своем составе три дивизии. Несмотря на это, советские воины делали все возможное, чтобы остановить или замедлить наступление немецко-фашистских войск. Положение частей 3-й армии усугублялось трудностями организации управления войсками, так как проводная связь была нарушена в первый же час войны.
Отсутствовала и радиосвязь. Управление войсками осуществлялось только через делегатов связи. С фронтом штаб армии не имел связи в течение двух суток. Не знал командующий армией и о том, что делается на флангах, так как связь с 11-й армией Северо-Западного фронта и с 10-й армией отсутствовала. Вследствие того что войска, поспешно выдвигавшиеся к границе, из-за недостатка автотранспорта не могли взять необходимых запасов, им не хватало боеприпасов и горючего. И несмотря на все эти трудности, войска 3-й армии в первые дни войны оказывали врагу упорное сопротивление. В районе Гродно совместно со стрелковыми соединениями с первого дня войны с гитлеровцами сражался 11-й механизированный корпус. Наиболее успешно действовала 29-я танковая дивизия, которая находилась здесь накануне войны. Бой складывался так, что советские [106] танкисты начали было теснить немцев на запад, нанося им большие потери. Тогда на помощь врагу пришла бомбардировочная авиация. Не будучи прикрыты с воздуха, наши соединения тоже потеряли много танков и под натиском превосходящих сил противника были вынуждены отступить.
56-я стрелковая дивизия 23 июня оставила Гродно и отошла за р. Неман. Вслед за ней были вынуждены отступить и части 85-й и 27-й стрелковых дивизий. К исходу дня они закрепились на рубеже юго-западнее и южнее Гродно. Чтобы замедлить продвижение вражеских войск, саперы подорвали в Гродно все мосты и железнодорожную насыпь.
За два дня соединения 3-й танковой группы продвинулись в глубь советской территории более чем на 100 км. Так как войска 11-й армии Северо-Западного фронта отходили на северо-восток, а соединения 3-й армии Западного фронта — в юго-восточном направлении, между фронтами образовался 120-километровый разрыв, который впоследствии был использован противником для развития наступления на минском .направлении.
В столь же неблагоприятной обстановке были вынуждены вести борьбу с врагом войска 4-й армии, которой командовал генерал-майор Коробков А. А. Удар 2-й танковой группы и 4-й немецкой армии обрушился на поспешно выдвигавшиеся к границе и находившиеся в приграничных укреплениях части 49, 6, 42 и 75-й стрелковых дивизий. В первые же часы большие потери от воздействия авиации и артиллерии понес основной состав гарнизона Брестского укрепленного района (6-я и 42-я стрелковые дивизии). Много потеряла боевой техники и 22-я танковая дивизия, которая выходила в свой район восточнее Бреста под артиллерийским огнем противника.
Не достигнув намеченных по плану прикрытия рубежей развертывания, соединения 4-й армии под ударами численно превосходящего с земли и воздуха противника в первый день войны были вынуждены отступить. Оценив обстановку, командующий 4-й армией согласно приказу Военного совета Западного фронта решил с утра 23 июня нанести контрудар силами 14-го механизированного корпуса с целью разгрома вторгшегося врага и восстановления утраченного положения. Соединения этого корпуса располагались на большом удалении друг от друга. 205-я моторизованная дивизия находилась в районе Береза, 30-я танковая — в Пружаны, а 22-я танковая — [107] восточнее Бреста. Собрать их вместе для нанесения сильного удара командиру корпуса генерал-майору Оборину С. И. не удалось. Поэтому соединения корпуса вводились в бой по частям. Разрозненные действия 22-й танковой дивизии, которой командовал генерал-майор Пуганов В. П., вылились во встречные бои и к успеху не привели. Давление противника непрерывно нарастало и усиливалось, 4-я армия была вынуждена продолжать отход.
При правильной оценке обстановки и своевременном принятии необходимых мер командование 4-й армии могло бы организовать более устойчивую оборону имевшимися в его распоряжении силами и средствами на многочисленных естественных рубежах. Но из-за сложности обстановки, частой потери управления, сильного воздействия авиации и стремительного продвижения вражеских танков им не удавалось этого сделать. Пути продвижения немецких танков, даже в узких местах, иногда не были перекрыты. Используя недостатки в организации обороны и разобщенность действий советских войск вследствие частой потери управления, группа Гудериана быстро продвигалась вперед. Под напором гитлеровских танков 4-я армия к исходу 23 июня отошла за р. Ясельда.
Отступление 4-й армии поставило в трудное положение соединения 10-й армии, находившиеся в белостокском выступе. В полосе обороны 10-й армии наступала часть сил 4-й армии под командованием генерал-фельдмаршала фон Клюге. Чтобы остановить противника, продвигающегося на левом фланге, командующий 10-й армией генерал-майор Голубев К. Д. ввел в сражение 13-й механизированный корпус под командованием генерал-майора Ахлюстина П. Н. Однако соединения этого корпуса, имевшие большой некомплект танков, не смогли задержать пехотные дивизии немцев, поддерживавшиеся бомбардировочной авиацией, и с рубежа р. Нужец были вынуждены отходить на восток. Более упорное сопротивление оказали врагу соединения правого фланга и центра 10-й армии. Они вели оборону в Осовецком укрепленном районе и не позволяли противнику быстро продвигаться вперед. Вместе со стрелковыми частями ожесточенную борьбу с врагом вели находившиеся на границе инженерные и строительные части. Особенно активно и умело действовало подразделение старшего лейтенанта Заболоцкого Д. А. Но героические действия советских войск в этом районе не могли изменить положение, потому что
решающие события происходили не здесь. Серьезное влияние на боевые действия 10-й армии оказала неблагоприятная обстановка, сложившаяся на флангах Западного фронта. В связи с отступлением 3-й и 4-й армий эта армия была вынуждена отходить за р. Бобр.
Со штабом 10-й армии фронт потерял связь с самого начала нападения немцев. Ввиду этого командующий фронтом с согласия Наркома обороны отправил в Белосток самолетом своего заместителя генерал-лейтенанта Болдина И. В. с задачей установить положение 10-й армии и в зависимости от обстановки силами 6-го механизированного корпуса нанести контрудар на гродненском или брестском направлениях{76}. По прибытии .на место генерал Болдин оценил обстановку и пришел к заключению, что в связи с глубокими вклинениями противника соединения 10-й армии оказались под угрозой разгрома. Поэтому он приказал генералу Голубеву в ночь на 23 июня отвести войска на восточный берег р. Нарев и организовать прочную оборону{77}.
Достигнув за первые два дня войны крупных успехов, немецко-фашистская армия стремилась полностью использовать элемент внезапности, чтобы как можно дальше продвинуться на восток и воспрепятствовать советским войскам оборудовать рубежи на рр. Вилия, Березина, Западная Двина, Днепр. Бомбардировочная авиация противника, нанося массированные удары по колоннам наших войск на путях отхода, по районам сосредоточения и оборонительным рубежам, прокладывала путь своим подвижным соединениям.
В этой обстановке Ставка Главного Командования и Военный совет Западного фронта считали еще возможным имевшимися в наличии силами остановить и разгромить вклинившиеся группировки противника. С целью ликвидации вражеского прорыва из сувалкского выступа командующий фронтом решил нанести контрудар силами механизированных корпусов 3-й и 10-й армий. Он приказал генералу Болдину, прибывшему в район Белостока, организовать ударную группу в составе 6-го и 11-го механизированных корпусов и 36-й кавалерийской дивизии 6-го кавалерийского корпуса и нанести удар в общем направлении на Белосток, Липск, южнее Гродно с задачей уничтожить противника на левом берегу р. Неман и не [108] допустить выхода его частей в район Волковыск{78}. Удар должен был быть нанесен с утра 23 июня из района южнее Гродно в северном направлении — во фланг вражеской группировке, наступавшей из сувалкского выступа. Все соединения, предназначавшиеся для нанесения контрудара, должны были быть объединены в конно-механизированную группу под командованием генерал-лейтенанта Болдина И. В. Но, несмотря «а принятые им меры по организации наступления и проявленные настойчивость и требовательность в достижении поставленной войскам цели, осуществить мощный удар не представилось возможным. Это обусловливалось прежде всего тем, что на, направлении намеченной оси наступления находился только 11-й механизированный корпус 3-й армии, которым командовал генерал-майор Мостовенко Д. К. Но с ним генералу Болдину так и не удалось установить связь, 6-й механизированный корпус под командованием генерал-майора Хацкелевича М. Г. уже днем 22 июня по приказу командующего 10-й армией занял оборону по восточному берегу Нарева на 35-километровом фронте. Для выдвижения в новый район ему необходимо было выйти из боя и совершить 45-километровый марш. Соединения 6-го кавалерийского корпуса, которым командовал генерал-майор Никитин Н. С., находились в разных районах, а 6-я кавалерийская дивизия под командованием генерал-майора Зыбина Е. С. вела бои на ломженском направлении. Для сбора соединений конно-механизированной группы требовалось значительное время. К тому же сосредоточение войск в указанные им районы было сопряжено с большими трудностями, так как вражеская авиация непрерывно наносила массированные налеты по колоннам наших войск 1на марше. Поэтому 23 июня по приказу командующего 3-й армией начал боевые действия лишь 11-й механизированный корпус, в то время как другие соединения группы понесли потери еще до вступления в сражение и наступать в этот день фактически не смогли. 6-й механизированный корпус пытался нанести удар из района южнее Гродно в северном направлении, но, встретив крупные силы противника, был вынужден перейти к обороне.
Несмотря на различные неполадки в организации наступления, в районе Гродно развернулось одно из ожесточеннейших сражений первых дней войны. Командование [109] группы армий «Центр» было вынуждено направить в район Гродно крупные силы авиации, чтобы ликвидировать прорыв советских войск во фланг северной ударной группировке. В результате сильного воздействия вражеской авиации и отсутствия надежного прикрытия с воздуха наши механизированные и кавалерийский корпуса несли большие потери. В то же время следует отметить, что авиация Западного фронта действовала весьма активно. Советские летчики так же, как пехотинцы, танкисты, артиллеристы и саперы, самоотверженно вступили в бой с врагом. Истребители вели борьбу в воздухе, а бомбардировщики днем и ночью оказывали содействие наземным войскам, нанося удары по колоннам и районам сосредоточения противника, по складам, железнодорожным узлам и эшелонам. В эти дни авиационные части бомбардировали колонны вражеских танков и пехоты в районах юго-восточнее Сувалки и Гродно. Особенно успешно действовали летчики Коломийченко, уничтоживший воинский эшелон. Лозенко, нанесший удар по вражеским войскам, и Никифоров, сбивший два самолета Ме-109. Однако героические действия советских летчиков не могли уже в тех условиях коренным образом изменить обстановку в воздухе.
Немецко-фашистское командование 24 июня подтянуло в район Гродно 8-й и 20-й армейские корпуса, вследствие чего группировка врага значительно усилилась. Большое влияние на дальнейший ход событий оказал недостаток боеприпасов и горючего, подвоз которых не был организован. В связи с этими причинами активные действия советских войск в районе Гродно с 25 июня начали затухать.
Проведением контрудара в районе Гродно командование Западного фронта не достигло решительных целей, несмотря на неукротимое желание советских воинов добиться победы над врагом. Однако положительное значение его состоит в том, что шесть немецких пехотных дивизий и несколько авиационных соединений были на несколько суток прикованы к району Гродно, понесли большие потери .и не смогли развивать наступление в восточном направлении. Все это до некоторой степени нарушало планы противника и срывало сроки выдвижения вражеских войск к Днепру. Генерал Гальдер специально направлял в район Гродно своего представителя — генерала пехоты Отта. После его доклада Гальдер 29 июня сделал в служебном [110] дневнике следующую запись: «Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволять себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это недопустимо...»
К 25 июня положение на фронте продолжало ухудшаться. Так как связь со штабами армий периодически отсутствовала, командующий фронтом слабо знал обстановку, особенно положение своих войск. Поэтому вместо - заблаговременной организации обороны в Минском укрепленном районе он решил находившиеся северо-западнее Минска соединения выдвинуть в направлении Лиды с целью нанесения контрудара по наступавшей здесь группировке. В середине дня 24 июня генерал Павлов отдал приказ командующему 13-й армией генерал-лейтенанту Филатову П. М. следующего содержания: объединить войска 21-го стрелкового корпуса (17, 24, 37 и 50-я стрелковые дивизии) и 8-й противотанковой бригады и, прикрывшись с вильнюсского направления и обеспечив противотанковой бригадой оборону в районе Лиды, частью сил организовать наступление в целях взаимодействия с ударной группой генерала Болдина{79}.
Вследствие того что этот приказ не учитывал реально сложившейся обстановки, он не был полностью выполнен и привел лишь к ослаблению обороны северо-западных подступов к Минску. Некоторые соединения 13-й армии выдвинулись на указанные им рубежи. Так, 26 июня северо-восточнее Лиды на 16-километровом участке готовились к обороне части 24-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Галицкий К. Н. В результате самоотверженных действий этой дивизии враг был вынужден временно остановиться, для того чтобы тщательно подготовиться к прорыву обороны советских войск. Лишь вследствие сильного артиллерийского огня и непрекращавшихся бомбовых ударов противника части 24-й стрелковой дивизии, ведя неравный бой, были вынуждены отходить на восток.
Героически действовали в районе города Лиды советские артиллеристы. Развернувшись и оборудовав противотанковый рубеж на р. Дзитва, 8-я отдельная противотанковая бригада, которой командовал полковник Стрельбицкий И. С.. остановила 12-ю танковую дивизию 3-й [111] танковой группы. На этом рубеже ожесточенные бои с противником велись до 28 июня. До последнего снаряда вели огонь герои-артиллеристы и на несколько дней задержали танки противника. Западнее р. Дзитва и непосредственно на противотанковом рубеже, согласно докладам командиров полков, артиллеристы уничтожили около 60 танков противника. За умелую организацию боя и проявленное мужество командир бригады полковник Стрельбицкий И. С. был награжден орденом Красного Знамени.
Когда развертывались бои в районе Лиды, севернее ее противник рвался к Минску. Еще утром 24 июня соединения 3-й танковой группы заняли Вильнюс и форсировали р. Вилия. Из этого района они устремились к Минску. 25 июня немецкие танки подошли к Минскому укрепленному району. В связи с переброской 21-го стрелкового корпуса в Лиду Минский укрепленный ;район должны были оборонять прибывающие соединения 44-го стрелкового корпуса под командованием комдива Юшкевича В. А. 64-я и 108-я стрелковые дивизии этого корпуса из Смоленска и Вязьмы по железной дороге перевозились в Минск, а оттуда выдвигались в укрепленный район. В то же время 100-я и 162-я стрелковые дивизии 2-го стрелкового корпуса сосредоточивались северо-восточнее и восточнее Минска, находясь в резерве командующего фронтом. Таким образом, к подходу танковых соединений противника к Минскому укрепленному району советские войска не выдвинулись полностью в указанные им полосы и не смогли подготовить устойчивую оборону. В результате этого северо-западные подступы к Минску, ограниченные Вилейской низменностью и Налибокской пущей, оказались слабо прикрытыми.
Тем временем «а левом крыле фронта события развивались следующим образом. Вечером 23 июня соединения 2-й танковой группы при поддержке бомбардировочной [113] авиации атаковали войска 4-й армии на рубеже р. Ясельда. Части 28-го стрелкового и 14-го механизированного корпусов, не успевшие закрепиться и привести себя в порядок, не смогли отразить массированные атаки танков противника и были вынуждены отступать. К утру они отошли восточнее Слонима и за р. Щара, организовав временное прикрытие за рекой частями 205-й моторизованной дивизия под командованием полковника Кудюрова Ф. Ф. В результате ожесточенных боев на рубеже рр. Щара и Слонка вражеские войска были временно остановлены. Особую стойкость и упорство в этих боях проявили танкисты 30-й танковой дивизии, которой командовал полковник Богданов С. И. Командир танкового батальона капитан Бандурко М. А. личным примером увлекал танкистов на разгром врага. Будучи раненым, коммунист Бандурко не покинул поле боя, а продолжал уничтожать вражеские танки. Командир экипажа старшина Матюхин своим тайком врезался в гущу вражеских машин и в упбр расстреливал их. Экипаж старшего сержанта Спиченкова занял оборону. Спустя некоторое время пять немецких танков атаковали танк Спиченкова. Меткими выстрелами старший сержант Спиченков вывел из строя один за другим четыре танка противника. Вражеская пуля сразила героя-танкиста. Храброго воина заменил младший политрук Огирь, который и уничтожил пятый танк{80}. В этом неравном бою советские воины были полны решимости остановить врага. И это им удалось достигнуть. Хотя и не надолго, но танки с черными крестами на броне остановились как вкопанные.
Оценив сложившуюся обстановку, командующий 4-й армией принял решение организовать более устойчивую оборону на рубеже р. Щара, привлекая для этого свежие [114] силы. Он приказал прибывавшей в район Городище на автомашинах 55-й стрелковой дивизии под командованием полковника Иванюка Д. И. занять и упорно оборонять рубеж р. Щара, сменив к 12 часам 24 июня части 205-й моторизованной дивизии, которые отводились в резерв. Барановичское направление должна была прикрыть выгружавшаяся на ст. Лесьна 143-я стрелковая дивизия, до прибытия которой оборона этой полосы возлагалась также на части 55-й стрелковой дивизии{81}. 55-я стрелковая дивизия к 13 часам сменила 205-ю моторизованную дивизию. Однако она была не в состоянии оборонять столь широкую полосу. К тому же ее части не успели еще закрепиться в назначенных им районах обороны, как были атакованы противником. Это отмечало и командование 4-й немецкой армии в донесении от 24 июня: «...Противник намеревался обороняться по ту сторону р. Щара, но этого ему не удалось сделать благодаря прорыву 2-й танковой группы». Вражеские соединения перешли в наступление в 14 часов, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки. Части 55-й стрелковой дивизии не выдержали натиска противника и, несмотря на ввод в бой вторых эшелонов полков и всех танков 14-го механизированного корпуса (до 25 бронеединиц), были вынуждены отходить{82}. Захватив рубеж р. Щара, немецкие танковые соединения 25 июня вышли в район Барановичи. Тем самым противнику удалось перерезать один из важнейших путей отхода советских войск в восточном направлении.
В то время когда шли бои в 150—200 км от границы, в глубоком тылу противника героически сражалась небольшая группа советских войск, находившаяся в Брестской крепости. Первые удары по Бресту вражеская [115] артиллерия и авиация нанесли в 3 часа 30 минут утра 22 июня. .В районе Бреста, а также севернее и южнее его должны были развернуться 42-я и 6-я стрелковые дивизии 4-й армии. Однако, не успев сделать это, они подверглись ударам противника, потеряли много личного состава и техники и были вынуждены отходить. В крепости остались только отдельные подразделения этих дивизий, а также 33-го инженерного полка и пограничного отряда. Организовав оборону, советские воины оказали ожесточенное сопротивление 45-й и 31-й пехотным дивизиям 4-й немецкой армии. Несмотря на значительное численное превосходство противника, непрекращавшийся артиллерийский огонь, который вела специальная артиллерия, и удары вражеской авиации, советские войска стойко удерживали занимаемые позиции. Ежедневно в оперативных донесениях штаба 4-й немецкой армии отмечалось сильное сопротивление советских войск в Брестской крепости. Так, например, 25 июня доносилось: «В крепости Брест продолжают держаться остатки гарнизона, оказывая исключительно упорное и ожесточенное сопротивление». В тот же день генерал Гальдер записал в служебном дневнике: «Подтверждается, что 45-я пехотная дивизия зря понесла в районе Брест-Литовска большие потери»{83}.
С целью уничтожения наседавших со всех сторон гитлеровцев советские воины делали вылазки из крепости и наносили короткие удары по врагу. Пехотинцы, артиллеристы и саперы, находившиеся в крепости, мужественно сражались с ненавистным врагом. Под стенами Бреста противник потерял много своих солдат и офицеров. Защитники крепости подорвали также несколько его танков. 45-я немецкая пехотная дивизия вела бой у Бреста в полном составе до 1 июля 1941 г. После этого на длительное время были оставлены для борьбы с храбро сражавшимися советскими воинами два ее батальона, усиленные артиллерией. Лишь около 20 июля они убыли в дивизию, передав район крепости охранным частям.
Героическая борьба горстки храбрецов с гитлеровцами продолжалась около месяца. Золотыми буквами в летопись истории Великой Отечественной войны вписаны имена героев Брестской крепости: майора Гаврилова П. М., капитана Зубачева И. Н., полкового комиссара Фомина Е. М„ заместителя политрука Матевосяна С. М., воинов [116] Боголюбова, Крутова, Михайлова, Седова и многих других. За образцовое выполнение воинского долга при обороне Брестской крепости и проявленные при этом отвагу и героизм Президиум Верховного Совета СССР присвоил бывшему командиру 44-го стрелкового полка 42-й стрелковой дивизии майору Гаврилову П. М. звание Героя Советского Союза.
Войска Западного фронта, так же как и войска других фронтов, уже в первые дни войны проявили невиданное упорство, отвагу и героизм. Самоотверженно и мужественно действовали наши артиллеристы. Нанося огневые удары по врагу и прикрывая вынужденный отход войск, они уничтожали противника и удерживали обороняемые рубежи до тех пор, пока не кончались боеприпасы. В целом артиллерия умело решала стоявшие перед ней задачи. Но в использовании ее были допущены и существенные недочеты. Артиллерия нередко теряла взаимодействие с другими родами войск, открывала огонь по танкам и малым группам с больших дистанций, что приводило к преждевременному вскрытию системы огня. В связи с тем что стрелковым дивизиям пришлось обороняться на широких фронтах, централизованное управление артиллерией, как правило, не практиковалось. Частая смена огневых позиций вследствие быстрого изменения обстановки не позволяла полностью использовать огневые возможности артиллерии. Подвоз боеприпасов в артиллерийские части был крайне осложнен из-за недостатка автотранспорта. Склады боеприпасов, находившиеся в приграничной полосе, в связи с угрозой захвата их противником были взорваны, а подвоз из глубины страны нарушался систематическими налетами вражеской авиации. За период с 22 по 29 июня, доносил в Москву начальник артиллерии фронта генерал-майор артиллерии Клич, войскам было подано по железной дороге всего девять транспортов [117] с боеприпасами{84}. Все эти недостатки в использовании артиллерии безусловно оказывали отрицательное влияние на результаты приграничных боев и сражений.
Основной задачей военно-воздушных сил Западного фронта в первые дни войны были самостоятельные удары с воздуха по моторизованным и танковым колоннам противника, а также по его аэродромам. Первые удары по вражеским танковым колоннам были нанесены 22 и 23 июня в районах Сувалки, Домброва, Гродно с одновременными налетами на аэродромы противника на меридиане Августов, Седлец. Наряду с этим советские летчики прикрывали районы сосредоточения наземных войск, крупные железнодорожные узлы, вели разведку в тылу противника. Во взаимодействии с наземными войсками авиационные части и соединения вели активную борьбу с противником в районе Гродно.
Несмотря на стойкость и мужество, проявленные советскими воинами в борьбе с фашистскими захватчиками, а также умело организованную на отдельных участках оборону, приграничное сражение войск Западного фронта окончилось неудачно. Выдвинувшись в район Молодечно, 3-я танковая группа глубоко охватила советские соединения с севера. В то же время 2-я танковая группа из района Барановичи угрожала обходом их с юга. Неудачи советских войск объясняются, главным образом, тем, что они не были приведены в боевую готовность и развернуты в приграничных укрепленных районах. Советские соединения вводились в бой по мере подхода по частям, чтобы сорвать наступление противника. Однако остановить врага им не удалось. Сильные танковые группировки противника, действовавшие при активной поддержке авиации, не давали возможности нашим войскам закрепиться и создать устойчивую оборону. Кроме того, частые потери управления войсками не позволяли сосредоточить усилия обороняющихся на угрожаемых направлениях с целью достижения решительных результатов.
Выход 3-й танковой группы в район Молодечно, а группы Гудериана в Барановичи сильно осложнил положение [118] советских войск и поставил их йод угрозу окружения. Вступление всех соединений группы Гота и 9-й армии в полосу Западного фронта значительно увеличило численное превосходство противника. Используя выгоды обстановки, немецко-фашистское командование потребовало от командующих танковых групп ускорения выдвижения к Минску с целью окружения советских соединений, действовавших к западу от него.
Пристально следя за развитием событий на западном направлении. Ставка Главного Командования разрешила отвод войск и приказала командующему фронтом силами отходивших частей, а также соединений 13-й армии задержать противника в Минском и Слуцком укрепленных районах. Вскрыв надвигающуюся угрозу, командующий Западным фронтом 25 июня отдал приказ войскам 13, 3, 10 и 4-й армий на отход. Он потребовал начать отход в ночь с 25 на 26 июня, имея при этом танки в авангарде, а конницу, противотанковую артиллерию и инженерные подразделения с средствами заграждения — в арьергарде. 6-му механизированному корпусу предлагалось отступить в район Слонима. 13-я армия должна была отойти на рубеж Илия — Молодечно — Листопады — Гераноны, 3-я армия — на линию Гераноны — Лида—устье р. Щара, 10-я армия — на рубеж Слоним — Бытень, а 4-я армия — на линию Бытень — Пинск{85}. Особое внимание командующих армиями было обращено на то, чтобы отход совершался стремительно, днем и ночью, под прикрытием стойких арьергардов. Отрыв от противника предлагалось произвести широким фронтом.
Однако требования этого приказа войска не могли уже выполнить, так как для отвода 3-й и 10-й армий оставалась узкая полоса местности с небольшим количеством грунтовых дорог. Движение по размокшим после дождей дорогам было сопряжено с большими трудностями, которые усугублялись непрерывными налетами вражеской авиации. Поэтому отход советских войск проходил в весьма тяжелых условиях. Вследствие недостатка автотранспорта и горючего им не удавалось оторваться от наседавшего на них противника. Поэтому они были вынуждены вести с врагом напряженные арьергардные бои, в то время как фронт все дальше и дальше откатывался на восток. [119]
Соединения 3-й армии отступали на Мосты и Ново грудок. Часть сил, выделенная для прикрытия отхода, оказывала в районе Мосты упорное сопротивление 8-му армейскому корпусу, который двигался навстречу 2-й танковой группе. 27 июня 28-я пехотная дивизия вышла в район Лунны. Тем временем другие соединения противника намеревались с ходу форсировать р. Неман. Но сделать этого им не удалось, так как войска генерала Кузнецова В. И. подорвали мосты в районе Лунны. Тогда противник устремился вдоль реки к городу Мосты и захватил автодорожный мост через Неман. Но и здесь развить наступление в этот день враг не смог вследствие ожесточенного сопротивления советских войск. Несмотря на то что противник наступал 5, 8 и 20-м армейскими корпусами, наши соединения стойко удерживали занимаемые рубежи. Более того, перейдя в контратаку, советские воины отбили захваченный противником мост. В донесении командующего 9-й армией командованию группы армий «Центр» об упорных и напряженных боях в этом районе сообщалось следующее: «28-я пехотная дивизия должна была удерживать плацдарм у Лунны. У Мосты идут тяжелые бои. Автодорожный мост у Мосты вновь захвачен противником».
Ни на минуту не прекращалось в эти дни сражение с противником и в полосе 10-й армии. Особенно жаркие бои разгорелись в районах Волковыска и Зельвы. Советские войска стремились отразить натиск преследовавшего их по пятам врага и прорваться на восток через Слоним на Барановичи. Чтобы не допустить прорыва войск генерала Голубева К. Д. на восток, командующий 4-й немецкой армией приказал своим войскам перейти к обороне на рубеже Слоним — Дерочин — Зельва — Ружаны. В целях создания устойчивости обороны 4-я немецкая армия по просьбе генерал-фельдмаршала фон Клюге была усилена 10-й танковой дивизией из группы Гудериана. Несмотря на настойчивые попытки гитлеровских войск окружить и уничтожить советские части и соединения, достичь этого им не удалось. Через узкий коридор Мосты — Дерочин наши войска ко 2 июля отошли в район Новогрудок и частично в Полесье.
С 26 июня немецко-фашистское командование стремилось как можно скорее выдвинуть соединения 3-й и 2-й танковых групп в район Минска, чтобы сомкнуть кольцо окружения. В этот день 39-й моторизованный корпус [120] группы Гота вышел к Минскому укрепленному району, в который выдвигались дивизии 44-го стрелкового корпуса 13-й армии. С целью прикрытия северо-западных подступов к Минску командующий фронтом 25 июня решил выдвинуть на рубеж обороны, проходивший в 20 км от города, из своего резерва 161-ю и 100-ю стрелковые дивизии, которые совместно с частями народного ополчения, сформированными в Минске, должны были преградить путь танкам противника. К моменту выхода немецких танков к Минскому укрепленному району войска 13-й армии не закончили сосредоточения и развертывания. Не были подтянуты некоторые артиллерийские части. В связи с стремлением занять весь укрепленный район советские соединения готовились к обороне на широком фронте. Так, например, 64-я стрелковая дивизия, имевшая 102 орудия, оборонялась на 52-километровом фронте{86}, построив боевой порядок в один эшелон. Вполне естественно, что создать устойчивую в противотанковом отношении оборону советские войска не могли. И несмотря на желание, многие оборонительные сооружения вследствие недостатка сил не были вообще заняты войсками.
В целях избежания затяжных боев и скорейшего выхода в район Минска для соединения с войсками Гудериана генерал-полковник Гот приказал своим танковым соединениям с ходу прорвать Минский укрепленный район. Завязавшиеся 26 июня бои вылились к концу дня в ожесточенное сражение. Успешно в этот день отражала атаки вражеских танков 64-я стрелковая дивизия под командованием полковника Иовлева С. И. Совместно с наземными войсками храбро дрались с врагом и наши славные летчики.
Бессмертный подвиг совершил 26 июня командир эскадрильи 207-го авиационного полка 42-й авиационной дивизии капитан Гастелло Н. Ф. Эскадрилья Гастелло наносила удары по танкам, бронетранспортерам и автомашинам противника на дороге Молодечно — Радошковичи, которые двигались к Минску. При выполнении летчиком боевого задания вражеская зенитка пробила бензобак его самолета. Самолет загорелся. Гастелло пытался сбить пламя с самолета, но сделать это ему не удалось. Тогда объятый пламенем самолет коммунист Гастелло [121] направил на колонну вражеских машин. Взрывом и пожаром были уничтожены десятки автомашин и танков противника. Сотни гитлеровцев нашли себе здесь могилу. За этот героический подвиг капитан Гастелло Н. Ф. посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
Большие потери 39-му моторизованному корпусу противника на маршруте Молодечно, Минск нанес 215-й штурмовой авиационный полк, которым командовал майор Рейно Л. Д. В период с 24 по 27 июня этот полк произвел 284 боевых вылета{87}. Каждый летчик совершал по 2—3 боевых вылета в день.
С 27 июня авиация Западного фронта систематически наносила эшелонированные удары по вражеским колоннам в районах Пружаны, Береза, Молодечно, Барановичи, Ошмяны, Минск, Бобруйск. По неполным данным, в период с 22 по 30 июня она сбросила на противника 107,5 т бомб.
В сражении под Минском советские войска умело использовали занятые ими долговременные огневые точки. В «Отчете о боях 3-й танковой группы...» генерал Гот писал: «Минские доты частично пройдены не занятыми войсками противника, в то время как при преодолении других дивизии несли тяжелые потери, прорываясь через укрепленный пояс». Войска 13-й армии, особенно 64-я, 108-я стрелковые дивизии 44-го стрелкового корпуса и 100-я, 161-я стрелковые дивизии 2-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор Ермаков А. Н., стойко удерживали занимаемые рубежи до 28 июня.
Проявляя большое мастерство и инициативу, героически дрались в эти дни с танковыми частями противника воины 100-й ордена Ленина стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Руссиянов И. Н. До [122] вступления в бои в частях и подразделениях была проведена большая партийно-политическая работа. Инструкторы и агитаторы отдела политической пропаганды, начальником которого был полковой комиссар Филяшкин К. И., выезжали в войска. В ротах и батальонах были проведены партийные, комсомольские собрания и митинги всего личного состава. Вместе с политической подготовкой проводилась напряженная боевая подготовка. Чтобы успешно уничтожать вражеские танки, солдат обучали метанию связок гранат и бутылок с горючей смесью. И вот экзамен от обучаемых вскоре стали принимать в жарком, смертельном бою. Хорошо организовало оборону своего участка отделение младшего сержанта Никифорова. Гранатами и бутылками бойцы этого отделения только 27 июня уничтожили шесть немецких танков{88}. В борьбе с вражескими танками примеры несгибаемой воли и мужества показывали своим подчиненным командиры. Так, например, капитан Морозов лично в этот день вывеют из строя 16 немецких танков. Когда не хватало бутылок, солдаты и офицеры использовали фляжки и другие подручные емкости, в которые можно было залить бензин.
Положение оборонявшихся в Минском укрепленном районе частей ухудшилось в связи с прорывом к Минску с юго-запада 47-го моторизованного корпуса из группы Гудериана. Но, даже несмотря на это, они продолжали оказывать упорное сопротивление гитлеровцам и в последующие дни. По-прежнему стойко удерживали занимаемые позиции в 20 км северо-западнее Минька 161-я стрелковая дивизия под командованием полковника Михайлова А. И. и 100-я стрелковая дивизия. 27 июня они перешли в контратаку, отбросив вражеские части на 12 км в северо-западном направлении. Тогда противник подтянул на этот участок большое количество танков и с утра 28 июня возобновил наступление. Два дня вела упорные бои с немецкими танками, рвавшимися к Минску, 100-я стрелковая дивизия. Однако силы были неравные. Враг наступал не только с фронта, но и с тыла. Чтобы избежать окружения, генерал Руссиянов вывел свои части в противотанковый район за р. Волма, где вновь организовал оборону. В эти дни воины дивизии, умело используя связки гранат и, главным образом, бутылки с горючей смесью, уничтожили большое количество пехоты и танков противника. [123] Умело руководил боем командир 3-го батальона 85-го стрелкового полка капитан Тартычный, впервые в дивизии применивший бутылки с бензином для борьбы с танками. Его батальон только в течение дня 28 июня уничтожил 15 танков. В этот же день командир другого батальона капитан Коврижко Ф. Ф. лично уничтожил 10 танков. В боях за 28 и 29 июня войска 100-й стрелковой дивизии уничтожили до 100 танков, бронемашин и мотоциклов противника{89}. Блестящий опыт борьбы воинов 100-й и 161-й стрелковых дивизий с вражескими танками широко популяризировался в других соединениях фронта. В связи с этим стала постепенно изживаться зародившаяся было кое-где в первые дни войны танкобоязнь. Советские воины стали смело вступать в бой с гитлеровскими танками, нанося врагу большой урон.
Большие потери нес противник, но, находя слабые места в обороне, продолжал на узких участках фронта рваться вперед. Его действия облегчались еще и тем, что из-за недостаточно организованного снабжения в наших войсках недоставало боеприпасов и горючего. Некоторые соединения и части были вынуждены отходить только потому, что они не имели боеприпасов. Большие возможности для развития наступления предоставляло противнику господство в воздухе. Из-за недостатка истребителей и зенитных орудий наши наземные войска слабо прикрывались с воздуха. Вот что по этому поводу писал в те дни в политдонесении начальник отдела политической пропаганды 2-го стрелкового корпуса: «Начиная с 27 по 30 июня на фронте в районе Минска ни одного раза не появлялась наша авиация; при этих условиях авиация противника орудует безнаказанно»{90}. И не случайно поэтому воины 100-й и 161-й стрелковых дивизий говорили: «Дайте снарядов, помогите самолетами — мы никогда не отступим». Но обеспечение войск боеприпасами и горючим в тех чрезвычайно трудных условиях обстановки было исключительно сложным делом. Бомбардировщики противника сильно бомбили узлы дорог, воинские эшелоны и колонны машин. Вследствие недостатка истребителей, а иногда и распыленного использования их, советские летчики не могли прикрыть все эти объекты с воздуха. Правда, в тех районах, где действовала советская авиация, она наносила большой урон [124] противнику. Особенно отличились в конце июня летчики 123-го истребительного авиационного полка 10-й смешанной авиационной дивизии. 28 июня капитан Савченко, старший политрук Сиротин, лейтенант Жидов, лейтенант Завгородний и лейтенант Сахно вступили в воздушный бой, несмотря на численный перевес противника. В коротком бою, продемонстрировав мужество и боевое мастерство, наши летчики сбили 21 самолет противника{91}. В этот же день штурман звена 42-й авиационной дивизии коммунист лейтенант Башанов вслед за своим летчиком выпрыгнул из горящего самолета на парашюте. Приземлившись на территории противника, он проявил хладнокровие и храбрость. Уничтожив из личного оружия несколько гитлеровцев, он вырвался из окружения и спас своего товарища летчика, получившего сильные ожоги. Взаимопомощь и выручка в бою была законом жизни всех советских воинов с первого дня войны.
Удерживая в своих руках инициативу и имея численное превосходство в силах и средствах, немецко-фашистская армия стремилась во что бы то ни стало продолжать наступление. Не считаясь с потерями, вражеские войска продвигались вперед. Вследствие неравных условий борьбы наши сильно ослабленные соединения были вынуждены отступать. К исходу 28 июня большая часть войск 13-й армии отходила в район восточнее Минска, так как к городу с северо-запада и юго-запада рвались гитлеровские танки. В 17 часов 28 июня 12-я танковая дивизия 3-й танковой группы после упорного боя ворвалась в Минск, а на следующий день 39-й и 47-й моторизованные корпуса из групп Гота и Гудериана соединились. Войска 13-й армии в основном успели отойти на восток и 30 июня развернуться на рубеже Борисов — Смолевичи — р. Птичь. В то же время некоторые соединения других армий, отходившие из Гродно и Белостока на Новогрудок, Минск, оказались в окружении западнее Минска.
На левом крыле фронта в эти дни также продолжались ожесточенные бои с противником. После окончания приграничного сражения войска 4-й армии, ведя сдерживающие бои, отходили в направлении Слуцка. Имевшимися силами армия могла еще организовать устойчивую оборону в Слуцком укрепленном районе. Однако командование фронта до получения директивы Ставки об [125] организации упорной обороны в Минском и Слуцком укрепленных районах, руководствуясь ранее полученными указаниями из центра, все еще нацеливало войска 4-й армии не столько на организацию обороны с целью остановить противника, сколько на подготовку наступления, чтобы разгромить вклинившиеся группировки врага. 25 июня генерал Павлов передал распоряжение генералу Коробкову через заместителя начальника штаба 4-й армии полковника Кривошеева о нанесении главными силами армии контрудара с целью разгрома наступающего в полосе армии противника. С этой целью 4-я армия была усилена действовавшими в районе Слонима 121-й стрелковой дивизией, которой командовал генерал-майор Зыков П. М., и 155-й стрелковой дивизией под командованием генерал-майора Александрова П. А. Во исполнение этого распоряжения в час ночи 26 июня генерал Коробков отдал войскам следующий приказ: 4-я армия во взаимодействии с 20-м механизированным корпусом и военно-воздушными силами фронта с рассветом 26 июня переходит в наступление с целью разгромить противостоящего противника и отбросить его за р. Щара{91}. Согласно этому приказу большая часть сил армии должна была проводить наступательную операцию. На организацию обороны в Слуцком укрепленном районе получил задачу только командир 28-го стрелкового корпуса генерал-майор Попов В. С., который имел в своем распоряжении лишь остатки 6, 42 и 55-й стрелковых дивизий.
В связи с тем что все соединения 4-й армии были втянуты в бои и находились на значительном удалении друг от друга, осуществить организованно контрудар не представилось возможным. Не удалось организовать и оборону в Слуцком укрепленном районе, так как на работы по приведению его в боевое состояние недоставало сил и не было времени. Вследствие этого к утру 27 июня части 4-й армии под натиском 24-го моторизованного корпуса, наступавшего вдоль Брестского шоссе, оставили Слуцк и, устраивая заграждения на путях вероятного продвижения вражеских танков, начали отходить к Бобруйску. К исходу 27 июня советские войска отошли на восточный берег р. Березина, организовав на нем оборону частями 47-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор [126] Поветкин С. И., и подразделениями Бобруйского автотракторного училища во главе с полковником Чупрыгиным И. М. В этот день в тыл к противнику был заброшен разведывательный отряд из состава курсантов училища под командованием коммуниста старшего лейтенанта Грязева. Этот отряд собирал важные сведения о расположении вражеских войск, действовавших в районе Бобруйска. Своевременной передачей их командованию разведывательный отряд помог в проведении мероприятий по срыву наступления противника в районе Бобруйска.
Вследствие своевременной подготовки к обороне, все попытки немцев форсировать Березину с ходу были отражены. Однако положение войск 4-й армии в этом районе, в связи с подтягиванием фашистским командованием крупных сил постепенно ухудшалось. В связи с угрозой захвата противником моста через Березину в районе Бобруйска генерал Коробков отдал начальнику инженеров армии полковнику Прошлякову А. И. распоряжение на подрыв его.
Осложнилась обстановка и севернее Бобруйска. Танковые соединения противника продвигались к Березино и Свислочи. Так как наших войск в этих районах не было, командующий фронтом решил направить туда по одной бригаде 4-го воздушно-десантного корпуса. 28 июня командир корпуса генерал-майор Жадов А. С. получил приказ немедленно занять 8-й бригадой оборону по восточному берегу р. Березина у Свислочи, а 29 июня — 7-й бригадой у Березино и не допустить переправы противника. Ему было приказано также подготовить мост через Березину к взрыву и в случае необходимости подорвать его. Своевременно выдвинувшись в указанные районы, воздушно-десантные части отразили попытки противника форсировать реку с ходу и временно задержали дальнейшее продвижение вражеских танков. [127]
В целом к концу июня, хотя и дорогой ценой{92}, врагу вновь удалось добиться значительных успехов. Решив, что советские войска разгромлены, а остатки их не смогут оказать организованного сопротивления, генерал-фельдмаршал фон Бок потребовал от командующих танковыми группами развернуть наступление на широком фронте с целью быстрейшего выхода на рубеж Дрисса—Витебск— Орша — Могилев — Рогачев — Речица. Он приказал генералам Готу и Гудериану выбросить передовые отряды для захвата переправ на рр. Березина, Западная Двина и Днепр.
Военный совет Западного фронта вскрыл намерения вражеского командования. Чтобы не допустить форсирования противником этих рек с ходу, командующий фронтом 28 июня решил, не ожидая подхода отступающих войск, организовать оборону на рр. Березина и Днепр в районах Борисова, Березино, Свислочи, Могилева и Рогачева силами местных гарнизонов и выдвигавшихся туда воздушно-десантных частей. В целях срыва наступления соединений 3-й танковой группы на лепельском направлении генерал Павлов в этот же день приказал начальнику лепельского гарнизона генерал-майору Терпиловскому Б. Р. немедленно приступить к организации обороны г. Лепеля, оборудовав вокруг района расположения войск противотанковый рубеж, создав укрепления на путях вероятного движения танков противника и устроив противотанковые минно-взрывные заграждения в дефиле и на подступах к переправам. Оборона Лепеля возлагалась на Лепельскую группу войск, в которую включили Лепельское минометное училище. Вильнюсское пехотное училище и 103-й отдельный противотанковый дивизион. Для минирования объектов II производства подрывных работ этой группе был придан 58-й отдельный саперный батальон, которым командовал майор Киселев. Саперы подготовили к подрыву все мосты на реках в районе Лепеля, а на дорогах установили мины. В ночь со 2 на 3 июля, в связи с угрозой захвата мостов танковыми частями противника, все они по приказу генерала Терпиловского были подорваны. При подходе немецких танков к мосту через [128] р. Эсса южнее Лепеля два из них подорвались на минах{93}. На лепельском направлении действовал также в качестве отряда заграждения 169-й отдельный саперный батальон под командованием майора Афанасьева Л. Н. Саперы этого батальона подрывали мост, как правило, при нахождении головных танков на нем или вблизи него. Только в первых числах июля 169-й саперный батальон на путях продвижения вражеских танков подорвал 34 автодорожных моста.
Советские войска делали все возможное, чтобы остановить противника. Но для срыва наступления вражеских подвижных соединений, рвавшихся от Минска к Днепру, у Военного совета Западного фронта не хватало сил и средств. В сложившейся обстановке требовалось проведение срочных мероприятий, чтобы создать сплошной фронт обороны и остановить противника. Оценив итоги приграничных сражений, Ставка Главного Командования еще 25 июня решила сосредоточить и развернуть на рубеже Днепра свежие силы, подтягиваемые к фронту из внутренних военных округов. Однако к началу июля сосредоточение войск на этом рубеже было далеко от завершения. Для того чтобы усилить естественный противотанковый рубеж, каким является р. Днепр, по решению Военного совета Западного фронта силами местного населения оборудовался противотанковый рубеж по линии: Витебск— Орша — и далее по р. Днепр до Речицы. С целью прикрытия крупных населенных пунктов, расположенных вдоль Днепра, строились предмостные укрепления. Кроме этого рубежа в междуречье Березины и Днепра на основных танкоопасных направлениях создавались промежуточные полосы противотанковых заграждений{95}. Чтобы замедлить продвижение танковых группировок противника с целью выигрыша времени для организации устойчивой обороны на Днепре Ставка приказала прикрывать вынужденный отход специальными отрядами, которые должны были устраивать противотанковые заграждения, подрывать мосты, средства связи и разрушать дороги. По личному указанию Маршала Советского Союза Тимошенко С. К. начальник Главного военно-инженерного управления генерал-майор инженерных войск Котляр Л. З. отправил на [129] западное направление три отряда заграждения. Отряд заграждения под командованием военного инженера 2 ранга Ястребова В. Н. действовал на стыке Северо-Западного и Западного фронтов, широко используя мины замедленного действия. Отряд полковника Овчинникова М. С. с 30 июня устраивал заграждения и минировал мосты на витебско-лепельском направлении, а отряд под командованием полковника Старинова И. Г. — на направлениях Орша, Борисов и Могилев, Березино. Все эти мероприятия проводились под неослабным контролем Ставки Главного Командования. 2 июля она дала распоряжение командующему Западным фронтом немедленно заминировать автомагистраль от Минска на Оршу, а также шоссе от Минска на Могилев. Ставка потребовала также, чтобы минирование было начато от Минска и осуществлено в нескольких местах, с тем чтобы в нужный момент можно было произвести подрыв дорожных сооружений и задержать продвижение танковых соединений противника.
Огромным напряжением сил войскам Западного фронта требовалось выиграть время для организации обороны на рубеже рр. Западная Двина и Днепр, Выполняя указания Ставки и Военного совета фронта, советские воины вели упорные арьергардные бои и при оставлении своих позиций подрывали мосты, а на отдельных участках устанавливали мины. Ожесточенные сражения с противником шли днем и ночью. В них участвовали пехота, артиллерия, танки и авиация. Все советские воины с величайшей стойкостью и храбростью, до последней капли крови дрались с ненавистным врагом, отстаивая честь, свободу и независимость своей Родины. Повсюду противник встречался упорным сопротивлением наших стрелковых войск, поддерживавшихся огнем артиллерии и ударами авиации с воздуха.
Большую помощь войскам, действовавшим с фронта, оказывали части и соединения, окруженные западнее Минска. Они не сложили оружия, как рассчитывал противник, и в течение длительного времени вели ожесточенную, кровопролитную борьбу с врагом, сковывая войска 9-й, 4-й армий и часть сил 2-й танковой группы. Докладывая свои намерения на 3 июля генерал-фельдмаршалу Браухичу, командующий группой армий «Центр» указывал в отношении действий войск этих армий следующее: «Продолжать сужение Новогрудского кольца окружения путем дальнейшего продвижения 2-й и 9-й армий, выбрасывая [130] вперед подвижные части, а также выдвинуть войска из района Минска на запад до лесной опушки Налибокской пущи». Главные силы 9-й и 2-й{96} армий вели боевые действия с советскими войсками западнее Минска до 8 июля. Значительное количество наших войск в первой декаде июля отдельными группами вышло из окружения и влилось в состав оборонявшихся соединений на рубеже Днепра. Это отмечало и командование группы армий «Центр». «Установление многочисленных разрозненных соединений противника перед 4-й танковой армией, — доносило оно 7 июля в Берлин, — которые отходят с частью сил, вышедших из окружения под Белостоком и Новогрудком, позволяет предполагать определенную последовательность в действиях и группировке противника». Некоторая часть советских солдат и офицеров не смогла вырваться из окружения, осталась в тылу противника и вела борьбу с врагом партизанскими методами как самостоятельно, так и влившись в начавшие уже активно действовать на территории Белоруссии партизанские отряды.
К концу июня командование группы армий «Центр» подтянуло танковые группы на рубеж р. Березина. Произведя частичную перегруппировку, группы Гота и Гуде-риана возобновили наступление. 30 июня 24-й моторизованный корпус форсировал р. Березина в районе Бобруйска и захватил плацдарм. На следующий день он начал наступление на рогачевском направлении. В связи с недостатком сил и средств войска 4-й армии не смогли задержать противника в междуречье Березины и Днепра. Поэтому, ведя арьергардные бои, они медленно отходили к Днепру. 2 июля начальник штаба фронта генерал-лейтенант Маландин Г. К. передал следующее распоряжение командующему 4-й армией: «Для преграждения возможностей действия противника со стороны Бобруйска в северном направлении организовать сплошную полосу заграждений на участке от р. Березина до р. Днепр на линии: Любаничи — Охотичи — Озеране — Шепчицы, глубиною [131] до 5 км. В первую очередь заградить... дороги, поляны и другие доступные для танков проходы, применив завалы, мины, надолбы, фугасы»{97}. Общее руководство этими работами возлагалось на начальника инженеров армии полковника Прошлякова А. И. Выполняя распоряжение фронта, войска 4-й армии при широком участии местного населения к подходу танков противника укрепили указанный рубеж. Инженерные подразделения по приказу полковника Прошлякова усилили его минно-взрывными заграждениями. Прикрыв заграждения артиллерийско-пулеметным огнем, войска 4-й армии не позволили немцам развить наступление во фланг наших войск, оборонявшихся на борисовском направлении, и временно задержали продвижение вражеских танков к Днепру.
Оценивая сложившуюся в конце июня в районе Бобруйска и севернее его обстановку, генерал Павлов пришел к выводу, что большая часть сил 2-й танковой группы нацеливается на Могилев. Поэтому он решил для непосредственной защиты подступов к городу создать Могилевский район обороны{98}. Выполнение этой задачи было возложено на 61-й стрелковый корпус, командир которого был назначен начальником района обороны. Для борьбы с вражескими танками ему предлагалось сформировать подвижные отряды в составе одной стрелковой роты, одного саперного взвода и двух орудий каждый. Эти отряды были созданы и действовали на направлениях: Березино, Могилев; Свислочь, Могилев; Бобруйск, Могилев и Рогачев, Могилев. Они также позволили до некоторой степени замедлить выход немцев к Днепру.
Жаркие бои оврагом вели в первых числах июля войска 13-й армии. Заняв полевые укрепления восточнее Минска, они до 2 июля сдерживали натиск 46-го моторизованного корпуса. Здесь вновь отличились части 100-й стрелковой дивизии, уничтожив большое количество немецких танков. Личный состав этой дивизии хорошо окапывался и маскировался и при приближении вражеских танков забрасывал их гранатами и бутылками с горючей смесью, а пехоту отсекал ружейно-пулеметным и минометным огнем и уничтожал.
Но силы, возможности и условия борьбы были далеко не равные, а поэтому наши войска были вынуждены [132] отходить за р. Березина. В результате этого угрожающая обстановка складывалась на борисовском направлении. В связи с обозначившимся обходом войск правого крыла командующий фронтом приказал перебросить 1 июля на автомашинах в район севернее Борисова 1-ю Московскую мотострелковую дивизию с задачей подготовить к обороне рубеж Крацевичи — Стахов и переправу у Чернявка и не допустить прорыва противника через р. Березина{99}. Для работ по укреплению оборонительной полосы дивизии рекомендовалось широко привлекать местное население. С целью создания противотанковых заграждений было предложено устраивать лесные завалы, отрывать противотанковые рвы, эскарпы, контрэскарпы и устанавливать противотанковые мины. Командиру дивизии полковнику Крейзеру Я. Г. было указано, чтобы он установил связь с начальником Борисовского гарнизона, части которого оборудовали в эти дни предмостное укрепление в районе Борисова. Подготовкой обороны на промежуточных рубежах, подрывом мостов и минированием узлов дорог советские войска стремились как можно дольше задержать подвижные соединения врага.
Несколько суток шли напряженные сражения с танковыми соединениями противника на рубеже р. Березина в районах Борисова, Чернявки, Березино и Свислочи. И только 4 июля врагу удалось захватить несколько плацдармов на р. Березина. Перегруппировав свои силы и создав значительное численное превосходство на направлениях главных ударов, противник возобновил с них наступление. Войска Западного фронта, оказывая на каждом естественном рубеже ожесточенное сопротивление врагу, медленно отходили к Днепру.
Гитлеровское командование еще надеялось, что танковые соединения быстро выйдут к Западной Двине и Днепру, с ходу форсируют эти реки и разовьют наступление на Смоленск с целью ликвидации всех оставшихся соединений советских войск и открытия беспрепятственного пути на Москву. Главнокомандование сухопутных войск считало, что в составе Западного фронта имеется не больше 11 дивизий, которые не смогут оказать им серьезного сопротивления. Однако действительность опрокинула все расчеты фашистских стратегов. Уже бои в междуречье [133] Березины и Днепра показали их ошибочность. Еще большее разочарование ожидало их на рубеже Западной Двины и Днепра.
С целью усиления войск Западного фронта Ставка Главного Командования в первых числах июля передала в его состав развертывавшиеся на рубеже рр. Западная Двина и Днепр соединения 22, 20 и 21-й армий. 4 июля командующий фронтом приказал войскам этих армий прочно обороняться в занимаемых полосах и не допустить прорыва противника в восточном и северном направлениях{100}. 22-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ершакова Ф. А. должна была оборонять Себежский и По-лоцкий укрепленные районы и участок по р. Западная Двина до Бешенковичи. На рубеже Бешенковичи — Шклов подготавливала оборону 20-я армия, которой командовал генерал-лейтенант Курочкин П. А., а на участке Могилев, Быхов, Лоев — 21-я армия под командованием генерал-лейтенанта Герасименко В. Ф.
Командующий 22-й армией организовал оборону укрепленных районов следуюищм образом. Себежский укрепленный район обороняли соединения 51-го стрелкового корпуса (170, 112 и 98-я стрелковые дивизии), а Полоцкий — войска 62-го стрелкового корпуса (174-я и 186-я стрелковые дивизии). Части постоянных гарнизонов укрепленных районов были подчинены командирам стрелковых корпусов или дивизий, в полосах которых они занимали оборону, 51-й стрелковый корпус с помощью местного населения построил оборонительную полосу между укрепленными районами, чтобы воспретить противнику обход их. Стрелковые дивизии строили боевые порядки в один эшелон с выделением общевойскового резерва силой от одного до двух стрелковых батальонов. Кроме того, по приказу генерала Ершакова в каждой дивизии был создан подвижный резерв на автомашинах в составе одного усиленного стрелкового батальона с противотанковыми средствами{101}. Опираясь на сооружения укрепленных районов, войска 22-й армии стойко сдерживали натиск 3-й танковой группы противника. Более того, они создали сильную угрозу флангам групп армий «Север» и «Центр». Упорно обороняясь в укрепленных районах, 22-я армия нанесла серьезный урон 57-му моторизованному и 23-му армейскому [134] корпусам и на несколько дней задержала их продвижение{102}. О трудностях, с которыми пришлось столкнуться немецко-фашистским войскам, действовавшим на этом направлении, красноречиво свидетельствует донесение генерала Гота фельдмаршалу Боку. Он писал: «Время, которое было предоставлено русским при нашем наступлении на Минск и при нашей остановке у Минска, было использовано ими для разрушения мостов и переправ, которые они производили впервые в больших масштабах... Начатое с опозданием наступление на Полоцк многократно натыкалось на вражеские контратаки и неоднократно приостанавливалось перед новой линией дотов».
Особенно напряженные бои развернулись на левом фланге 22-й армии. 4 июля врагу удалось захватить плацдарм на р. Западная Двина в районе Диены. На следующий день решительной контратакой советские воины отбросили гитлеровцев на южный берег. На подступах к реке остались тысячи вражеских солдат и много подбитых танков. Значительная часть наступавших нашла себе могилу на дне реки. В ходе боя выявилось, что немецко-фашистские войска не выдерживают штыковых атак.
Упорная борьба в районе Диены продолжалась и в последующие дни. Сосредоточив крупные силы, которые были поддержаны авиацией, враг вновь захватил плацдарм на Западной Двине. Советские воины день и ночь вели ожесточенные бои с немцами, стремясь сбросить их с плацдарма. Однако сделать этого им не удалось вследствие подавляющего численного превосходства врага.
В этот день соединения 22-й армии занимали оборону на рубеже от Себежского укрепленного района до Витебска, общей протяженностью свыше 200 км. Соединения оборонялись на широком фронте (на дивизию приходилось около 35 км). К этому времени часть дивизий была почти полностью укомплектована личным составом, а в некоторых соединениях имелся уже большой некомплект. Так, например, в 126-й стрелковой дивизии насчитывалось всего 2355 человек.
7 июля войска 3-й танковой группы совместно с частью сил 16-й армии группы армий «Север» возобновили наступление в полосе 22-й армии. Против шести дивизий наступали шестнадцать немецких дивизий. Вражеское командование намеревалось окружить и уничтожить советские [135] соединения, а затем нанести им удар во фланг и выйти в тыл всего Западного фронта. Для достижения этой цели 2-й армейский корпус наступал через Себеж на Идрицу, 57-й моторизованный корпус — через Диену на Невель, а 39-й моторизованный корпус — из районов Улла и Бешенковичи на Витебск и севернее его. Отражение вражеского наступления проходило в тяжелых условиях. Сосредоточив сильные ударные группировки, противник местами прорвал оборону войск 22-й армии и вклинился в глубину. 8 июля врагу удалось прорвать на некоторых участках Себежский укрепленный район. Но большего добиться он не смог. В результате упорства, проявленного советскими войсками, и особенно личным составом 170-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Силкина Н. К., наступление противника в районе Себеж было остановлено.
На участке от Улла до Бешенковичи (протяженностью около 30 км) оборонялся один полк 186-й стрелковой дивизии. В районе Витебска, также на широком фронте, до сосредоточения 19-й армии готовилась к обороне 153-я стрелковая дивизия, которая вскоре была переброшена в район Сенно, а на ее место прибыла 128-я стрелковая дивизия. Вполне естественно, что создать глубокую и устойчивую оборону на таком фронте в короткие сроки они не могли.
Не достигнув успеха на севере, соединения 3-й танковой группы с утра 9 июля возобновили наступление южнее с целью форсирования Западной Двины в районах Улла, Бешенковнчи. Советские воины встретили врага губительным огнем артиллерии пулеметов и решительными контратаками. Но силы были неравные. В результате этого 39-му моторизованному корпусу группы Гота к 10 июля удалось форсировать Западную Двину у Бешенковичи и захватить плацдарм.
Особого упорства, ожесточенности и напряжения достигли в начале июля сражения, развернувшиеся на борисовско-оршанском направлении, где рвалась к Днепру группа Гудериана. В районе Борисова оборонялись отдельные части 13-й армии, отошедшие из Минска. Сам город обороняли отдельные части и Борисовское танковое училище, начальником которого был корпусной комиссар Сусайков И. 3. Неоднократные попытки соединений 47-го моторизованного корпуса форсировать Березину успешно отбивались советскими войсками. Но противник не [136] собирался прекращать наступление. Вследствие этого в районе Борисова разгорелись жаркие бои, в ходе которых советские воины несколько раз переходили в контратаки. В результате активных действий наших войск враг нес большие потери. Чтобы овладеть городом и захватить мост через Березину, фельдмаршал фон Бок бросил большое количество танков и пикирующих бомбардировщиков 8-го авиационного корпуса. Несмотря на мужество и отвагу, проявленные личным составом училища, противнику удалось 2 июля захватить Борисов.
На следующий день 18-я танковая дивизия от Борисова продвинулась до р. Бобр у Крупки, где неожиданно для себя натолкнулась на сильное сопротивление частей 1-й Московской мотострелковой дивизии, в составе которой имелось около 100 танков. Этой дивизии совместно с отходившими частями 13-й армии и подразделениями Борисовского училища удалось не только остановить врага, наступавшего вдоль автомагистрали Минск—Москва, но и отбросить его назад. Вместе с танковыми частями успешно действовала в этом бою артиллерия 1-й Московской мотострелковой дивизии, 13-й артиллерийский полк, на вооружении которого были 122-мм и 152-мм орудия, в упор расстреливал вражеские танки. Советские воины неоднократно контратаковали части 18-й танковой дивизии. Они нанесли этой дивизии значительные потери и задержали ее около двух суток. Показательно, что немецкие танкисты боялись вступать в борьбу с нашими танками Т-34. В этих боях советские воины проявили массовый героизм, за что многие из них были награждены орденами. За умелое руководство боевыми действиями и проявленный героизм командир дивизии полковник Крейзер Я. Г. был удостоен звания Героя Советского Союза.
Для того чтобы сломить сопротивление советских войск на рубеже р. Бобр, противник подтянул другие дивизии [137] 47-го моторизованного корпуса и при поддержке авиации возобновил наступление. Отходя от рубежа к рубежу в направлении к Орше, советские воины вели упорные арьергардные бои, переходя на некоторых участках в контратаки. На помощь отходившим войскам были выдвинуты некоторые части 20-й армии. Стойкой обороной на центральном участке фронта наши войска так и не позволили врагу стремительно выйти к Днепру и с ходу форсировать его.
Упорное сопротивление немецко-фашистским соединениям оказали и войска левого крыла Западного фронта. Генерал Гудериан доносил 4 июля фельдмаршалу Боку, что «...противник на всем фронте наступления оказывает ожесточенное сопротивление... Почти все мосты между р. Березина и р. Днепр, в особенности на шоссейных дорогах, разрушены». Вторя ему, командующий группой армий «Центр» докладывал в ставку Гитлера, что «сопротивление перед нашими наступающими танковыми группами значительно усилилось... Противник... оказывает ожесточенное организованное сопротивление при поддержке артиллерийского огня...»
Непрерывно усиливавшемуся упорству советских войск в обороне способствовало постоянно возраставшее мастерство солдат, офицеров и генералов. Существенное влияние на организованность обороны оказало и новое командование Западного фронта. 2 июля командующим фронтом был назначен Маршал Советского Союза Тимошенко С. К., а начальником штаба с 30 июня был генерал-лейтенант Маландин Г. К. С вступлением этих лиц в командование фронтом значительно улучшилось управление войсками, стал наводиться порядок в организации и устройстве тыла.
Военный совет фронта, чтобы ослабить главную ударную силу гитлеровской армии — танковые войска, особое значение придавал организации противотанковой обороны. [138]
6 июля была издана специальная директива по этому вопросу. В ней указывалось о необходимости широкого применения противотанковых заграждений, которые должны были прикрываться пулеметным огнем и противотанковой артиллерией. «Для срыва маневра, отрезания баз и блокировки прорвавшихся танков противника, — указывалось в директиве, — командирам корпусов создать подвижные отряды преследования (конные, моторизованные или смешанные). В отрядах преследования иметь саперов и необходимые средства для быстрого устройства заграждений на путях движения танков, на их флангах и в тылу, с тем чтобы не дать возможности им проникать в глубину, выходить во фланг и тыл нашей пехоте и отрезать их от баз снабжения»{103}. Обобщив опыт первых дней войны, командование фронта 9 июля отдало войскам новую директиву о борьбе с танками противника. «Практика боевых действий, — говорилось в ней, — подтверждает, что войска правильно организованной обороной с успехом отражают атаку механизированных и моторизованных войск противника вплоть до полного их разгрома. Неустойчивость обороны в борьбе с мотомеханизированными частями противника является следствием слабой организации и системы артиллерийского противотанкового огня в сочетании с противотанковыми препятствиями»{104}. Директива требовала артиллерию располагать на танкоопасных направлениях, выбирая огневые позиции с учетом возможности стрельбы по танкам прямой наводкой с дистанции 1500—1000 м. Этим устранялся существенный недостаток требований наших предвоенных уставов, заключавшийся в том, чтобы артиллерию располагали в танконедоступной местности.
Одновременно с подготовкой обороны на рубеже рр. Западная Двина, Днепр советские войска наносили мощные контрудары по врагу на лепельском, борисовском и бобруйском направлениях.
Чтобы ликвидировать угрозу прорыва 39-го моторизованного корпуса на витебско-смоленском направлении, командование Западного фронта решило нанести контрудар во фланг и разгромить его. Поэтому 4 июля, одновременно с задачей на организацию обороны, командующий [139] 20-й армией получил от Маршала Советского Союза Тимошенко С. К. приказ на уничтожение вражеской группировки, наступавшей из Лепеля в направлении Витебска. Решение этой задачи возлагалось на 7-й и 5-й механизированные корпуса, которые должны были нанести контрудар из района юго-западнее Витебска в направлении Сенно, Лепель. Глубина задачи достигала 140 км. Начало наступления назначалось на утро 6 июля{105}. Боевой порядок 7-го механизированного корпуса, которым командовал генерал-майор Виноградов В. И., строился в один эшелон. Его составляли две танковые дивизии, 1-я Московская мотострелковая дивизия этого корпуса уже участвовала в боях. 5-й механизированный корпус, которым командовал генерал-майор Алексеенко И. П., имел двухэшелонное построение. В первом эшелоне находились две танковые дивизии, а во втором — 109-я моторизованная дивизия. В 5-м механизированном корпусе к началу наступления имелось около 300, а в 7-м — несколько более 400 танков. На этом направлении действовало примерно столько же танков противника при господстве в воздухе вражеской авиации. Здесь уместно заметить, что Военный совет Западного фронта еще не принял необходимых мер в целях массированного использования имевшейся во фронте авиации, большая часть которой была подчинена командующим армиями. В армиях находилось 103 истребителя и 93 бомбардировщика, в то время как в распоряжении командующего фронтом было лишь 57 бомбардировщиков{106}. Противовоздушная оборона механизированных корпусов, в связи с недостатком средств, была слабой, а немецко-фашистское командование бросило на это направление почти весь 2-й воздушный флот. Кроме того, условия боевых действий советских танковых дивизий в выбранном для наступления районе сильно осложнялись лесисто-болотистой местностью, слабой поддержкой пехоты и несвоевременным подвозом боеприпасов и горючего.
Первые удары наши механизированные корпуса на несли по врагу около 10 часов 6 июля. Действия 5-го механизированного корпуса в первый день наступления развивались успешно. Его соединения вышли в район Сенно, Красное Село{107}, продвинувшись на 30—40 км. Во второй [140] половине дня танковые и моторизованные части противника, атакованные нашими танками, были вынуждены перейти к обороне. Фельдмаршал фон Клюге срочно перебросил сюда 17-ю и 18-ю танковые дивизии из группы Гудериана. 7 и 8 июля бои продолжались с неослабевающей силой. Упорной обороной вражеские войска оказывали сильное противодействие наступающим частям. Перегруппировавшись, наши танковые соединения 9 июля нанесли новый удар по врагу, разгромили два его моторизованных полка, уничтожили четыре артиллерийских батареи и значительное количество противотанковых орудий. Оставив на поле боя сотни трупов, гитлеровские части вновь отошли на запад.
Поддерживая наступающие войска, авиация фронта наносила удары с воздуха по танковым и моторизованным частям в районах западнее Сенно, Лепель и по аэродромам противника. Особенно успешно советские летчики действовали ночью. Только в ночь на 9 июля действиями по аэродромам противника и в воздушных боях они уничтожили 62 вражеских самолета, потеряв при этом лишь 7 своих{108}.
Четверо суток шли ожесточенные бои. Враг нес большие потери, о чем красноречиво свидетельствует отданный в эти дни приказ командира 18-й танковой дивизии генерал-майора Неринга, который гласил: «Потери снаряжением, оружием и машинами необычайно велики и значительно превышают захваченные трофеи. Это положение нетерпимо, иначе мы напобеждаемся до своей собственной гибели»{109}.
С целью отражения контрудара советских войск командующий 4-й танковой армией на помощь [141] действовавшим здесь войскам был вынужден перебросить 7-ю танковую дивизию 113 района Диены и организовать оборону на рубеже Гнездиловичи — Липно. Наиболее упорные и яростные бои в период с 6 по 9 июля происходили в районе южнее Сенно. Солдаты и офицеры 18-го мотострелкового полка в течение двух суток вели решительное наступление, проявляя мужество, отвагу и героизм. Командир 3-го батальона майор Звудин, идя в атаку впереди своих подчиненных, личным примером воодушевлял бойцов. Будучи раненым, он не ушел с поля боя до тех пор, пока не передал командование своему заместителю. Герой Советского Союза капитан Прошин Н. И., ведя в атаку свой танковый батальон, был тяжело ранен и, несмотря на это, оставался в танке до конца боя. Батальон Прошина уничтожил в этом бою 8 вражеских танков{110}.
Для срыва наступления советских войск фельдмаршал фон Бок приказал командующему 2-го воздушного флота 8 и 9 июля сосредоточить основные усилия авиации в районе Сенно. В результате этого, как доносил генерал Гот, «17-я танковая дивизия после тяжелого оборонительного боя, в котором приняли участие наши (немецкие.— Прим. В. А.) пикирующие бомбардировщики, заняла Сенно».
Механизированные корпуса в ходе наступления нанесли врагу большие потери и совместно с отходившими с запада войсками не позволили немецким соединениям выйти в эти дни в район Витебска и к Днепру у Орши. Однако развить контрудар им не удалось, так как авиация противника непрерывно наносила массированные удары, вследствие чего они сами понесли большие потери и были вынуждены отходить. Результаты контрудара были бы значительно большими, если бы при осуществлении его не был допущен ряд недостатков. В первую очередь к ним следует отнести: плохую организацию взаимодействия танков с пехотой и артиллерией, нечеткость управления войсками в ходе сражения, ввод войск в сражение по частям и слабое прикрытие их с воздуха.
9 июля, сосредоточив основные усилия на витебском направлении, 3-я танковая группа ворвалась в город. В районе Витебска сосредоточивались войска 19-й армии, которой командовал генерал-лейтенант Конев И. С. В [142] результате того что войска армии не успели изготовиться к обороне, а противник на узком участке фронта сосредоточил крупную танковую группировку, к исходу 9 июля в районе Витебска сложилась весьма неблагоприятная для наших частей обстановка.
В период с 5 по 9 июля сильные контрудары по врагу наносили войска 20-й и 21-й армий на борисовском и бобруйском направлениях. 6 июля командование группы армий «Центр» доносило в Берлин следующее: «Противник перед 2-й танковой группой усилил свою группировку за счет подброски новых частей в направлении Гомель. Удары противника от Жлобин в направлении Бобруйск, а также в районе Березино позволяют предполагать, что он намерен сдержать наступающие через Березину наши танковые силы, для того чтобы организовать свою оборону на р. Днепр». В результате контрударов советских войск подвижные соединения группы Гудериана были остановлены в междуречье Березины и Днепра. Им не удалось, как требовало немецко-фашистское командование, стремительно выдвинуться к Днепру и форсировать его с ходу.
В первые дни Великой Отечественной войны важную роль в обеспечении стыка войск Западного и Юго-Западного фронтов на Припяти сыграла Пинская флотилия, командующим которой был контр-адмирал Рогачев Д. Д. Многие корабли флотилии были вооружены морскими артиллерийскими системами калибра 120-мм, 102-мм, 76-мм, 122-мм гаубицами, 45-мм орудиями и крупнокалиберными пулеметными установками{111}. Развертывание флотилии, оперативно подчиненной командующему Западным фронтом, было начато утром 22 июня. На следующий день передовой отряд под флагом начальника штаба флотилии капитана 2 ранга Брахтмана Г. И. прибыл к Кобрину, где корабли флотилии, в соответствии с заранее разработанным планом, должны были оказывать содействие войскам 4-й армии. Однако в связи с отходом частей 4-й армии и отсутствием связи с ней командующий флотилией решил отвести корабли в район Пинска. С 24 июня по 9 июля корабли флотилии совместно с частями 4-й армии, отошедшими в этот район, обороняли Пинск, Лунинец и Туров. [143]
В это время штаб флотилии имел непосредственную связь с сухопутными войсками, действовавшими в Полесье, а также связь взаимодействия со штабом 5-й армии Юго-Западного фронта. С первых чисел июля штаб флотилии установил также связь с 21-й армией Западного фронта. К 10 июля флотилия совместно с частями 75-й стрелковой дивизии и Мозырского укрепленного района прикрывала своим огнем стык Западного и Юго-Западного фронтов на Припяти. Корабли Пинской флотилии в начале войны осуществляли артиллерийскую поддержку сухопутных войск на предмостных позициях и на участках переправ через рр. Принять, Березина и Днепр, а также переправляли свои войска и нарушали переправы вражеских частей{112}. Таким образом, Пинская военная флотилия оказала большую помощь сухопутным войскам в ведении ими упорных оборонительных боев на западном направлении.
В целях мобилизации личного состава на успешное выполнение стоявших перед войсками Западного фронта боевых задач в частях и подразделениях проводилась большая партийно-политическая работа. Например, в частях 13-й авиационной дивизии с первого дня боевых действий были созданы активы. После каждого боевого вылета группы актива в 24, 121 и 125-м авиационных полках путем бесед с летчиками собирали данные о выполнении ими боевых задач. Лучший боевой опыт немедленно передавался другим экипажам и становился достоянием всех летчиков. Партийно-политическая работа в этой дивизии проводилась главным образом в масштабе эскадрильи, звена и отдельного экипажа самолета. В боевой обстановке, как показал опыт первых дней войны, партийно-политическая работа в низших звеньях являлась наиболее целесообразной формой.
Коммунисты и комсомольцы, как правило, были в первых рядах сражающихся войск. Политработники непрерывно находились в гуще боя и нередко личным примером вдохновляли бойцов на героические подвиги. В результате широко проводимой партийно-политической работы непрерывно возрастал моральный дух советских войск, являвшийся источником героических подвигов во славу своей любимой Родины. На фронте были не только отдельные воины, героически дравшиеся с гитлеровцами, но имелись и целые подразделения, части, соединения и объединения, [144] которые, не щадя своей жизни, вели ожесточенную борьбу с врагом. Особой честью воинов считался вынос знамени с поля боя в случае угрозы захвата его противником. При выносе Знамени 472-го артиллерийского полка старшим сержантом Голицыным под ним был убит конь, а сам он получил четыре ранения. Обливаясь кровью и изнемогая от боли, комсомолец Голицын рапортовал команднру полка: «Ваш приказ выполнен. Знамя в наших руках»{113}.
В эти дни лучшие солдаты и офицеры подавали заявления о приеме в партию и комсомол. Например, в 18-й танковой дивизии только 1 и 2 июля было подано свыше 140 заявлений о приеме в партию и 205 заявлений о приеме в комсомол{114}. Вступающие в партию заверяли, что они не пощадят своей жизни во имя победы над ненавистным врагом. В результате большого размаха партийно-политической работы упорство и стойкость советских войск в борьбе с гитлеровскими захватчиками значительно возросли.
К 10 июля наступление войск группы армий «Центр» на большинстве участков фронта было временно остановлено. К этому времени 3-я и 2-я танковые группы вышли на рубеж рр. Западная Двина и Днепр. Все попытки противника форсировать Днепр с ходу к успеху не привели. Правда, врагу удалось форсировать на отдельных участках Западную Двину и, развивая наступление, захватить Витебск. Вследствие того что советские войска, подтягиваемые из глубины, еще не были полностью сосредоточены и развернуты на рубеже Днепра и в районе Витебска, положение на Западном фронте продолжало оставаться напряженным. Враг готовился к возобновлению наступления. Однако в связи с потерями, использованием пехотных соединений для борьбы с советскими частями, которые продолжали еще оказывать упорное сопротивление на рубеже Западной Двины и Березины, а также вследствие растяжки тылов и ухудшения снабжения гитлеровское командование было вынуждено сократить масштабы последующих операций. 12 июля командование группы армий «Центр» доносило в генеральный штаб сухопутных войск о своих намерениях на ведение последующего наступления следующее: «Общее положение со снабжением и обеспечением [145] группы армий, включая и воздушные силы, требует определенных ограничений как во времени, так и в масштабах проведения той или иной операции». В результате этого в начавшемся 10 июля Смоленском сражении войска группы армий «Центр» продвинулись всего на 150— 180 км и в конце июля, понеся большие потери, были вынуждены перейти к обороне.
В результате неудачного исхода вооруженной борьбы на западном направлении советские войска были вынуждены оставить значительную часть Белоруссии и отойти на рубеж рр. Западная Двина—Днепр. На этом рубеже противник встретил упорное сопротивление советских войск, которое возрастало с каждым днем. Вражеские части временно были остановлены. Тем не менее положение войск Западного фронта, вследствие численного превосходства противника, удержания им стратегической инициативы и господства вражеской авиации в воздухе, продолжало оставаться тяжелым.
Однако, несмотря на серьезные успехи, достигнутые немецко-фашистскими войсками, им не удалось, как это планировалось, полностью разгромить советские соединения к западу от вышеуказанного рубежа. Более того, в результате упорного сопротивления наших войск противник понес большие потери и был вынужден задержаться на Днепре. Намеченные сроки наступления немецко-фашистских войск срывались. Это создало уже предпосылки для срыва плана «молниеносной» войны.
Несмотря на огромные трудности и лишения, которые пришлось перенести Советским Вооруженным Силам, действовавшим на западном направлении в начале войны, их моральный дух оставался высоким, а вера в окончательную победу непоколебимой. Это было вынуждено признать и вражеское командование, которому по ожесточенности и напряженности боев не трудно было сделать такое заключение. Командование группы армий «Центр» 19 июля в оперативном донесении констатировало, что «упадка боевого духа в русской армии пока еще не наблюдается». Большую роль в поддержании высокого морального духа войск сыграл партийно-политический аппарат. Политработники Западного фронта, как правило, находились там, [146] где было особенно тяжело, и личным примером, не щадя жизни, воодушевляли бойцов на выполнение самых трудных боевых заданий командования.
Войска Западного фронта, опираясь на поддержку всего советского народа, делали все возможное, чтобы измотать ударные группировки противника, рвавшиеся к сердцу нашей Родины — Москве, остановить их, а затем и разгромить. [147]