Всемирно известный ученый Лео Сцилард написал книгу рассказов «Голос дельфина», основу которой составляют размышления о человечестве в атомную эпоху. Среди них выделяется рассказ «Донесение с Гранд Сентрал Томиил», написанный в 1948 г., о посланниках далекой звезды, которые после 10-летнего путешествия в межзвездном пространстве прибывают на Землю. Они приземляются в большом американском городе, находят много прекрасных зданий, среди них вокзал «Гранд Сентрал Томиил», и устанавливают, что жизнь на Земле полностью прекратилась. Один из пришельцев говорит, что пять лет назад он наблюдал [342] на Земле загадочные взрывы, и высказывает предположение, что это были урановые взрывы, которые уничтожили все живое на планете. Другой пришелец возражает ему: «Это абсолютно неправдоподобно, поскольку уран сам по себе не является взрывчатым веществом, а для того чтобы он мог взорваться, необходима очень сложная его обработка. И если жители Земли построили все эти города, они были разумными существами, а значит, трудно поверить, чтобы они приложили столько труда и преобразовали уран исключительно для самоуничтожения...».
Глубокий пессимизм Сциларда имел свои корни. Это был один из тех ученых, которые раньше других поняли, что уран и иные радиоактивные элементы могут быть использованы в качестве опасного оружия.
Два взрыва в августе 1945 г. над городами Хиросима и Нагасаки — это постскриптум к вековой истории войн. В мгновение ока сотни тысяч человек, которые не участвовали непосредственно в войне, исчезли с лица земли.
Но это было не все. Два огненных шара, торящие ярче солнца, изливающие жар, подобный жару внутренней части Солнца, вызвали огненные бури и ураганные ветры, обратившие множество людей в пепел. Огненные шары, быстро разрастаясь, поднялись вверх и там превратились в бушующий дым.
Когда огромные облака дыма улеглись, пошел крупный дождь — на землю опустилась страшная чума. Ожоги, подобные тем, какие получали герои-ученые, экспериментировавшие с рентгеновскими лучами, поразили тысячи людей, оказавшихся в зоне действия атомного взрыва. Затем в течение ряда недель и месяцев начали умирать люди, как казалось сначала, непострадавшие. У всех беременных женщин, находившихся в тысяче метров от места взрыва, произошли выкидыши, а у тех из них, которые находились в радиусе около 1,5 км или были [343] выкидыши, или родились недоношенные младенцы, которые впоследствии умерли. У беременных женщин, находившихся на гораздо большем расстоянии от взрыва, лишь треть детей родились нормальными.
Не только смерть, но и нечто иное вмешалось в жизнь; многие из оставшихся в живых были обречены на бесплодие, на многих было оказано такое вредное воздействие, что вероятным стало появление на свет «чудовищ», может быть, в течение нескольких поколений.
О действии гамма-лучей на костный мозг, клетки человеческого организма и слизистую оболочку пищеварительных трактов тогда мало что было известно; не было также известно, отчего значительно чаще людей стал поражать рак — этот бич человечества. Врачи не понимали, причины внезапной смерти людей, не получивших даже ожогов.
Никто из жителей Хиросимы и Нагасаки не подозревал, что «черный дождь», хлынувший из гигантского грибовидного облака, которое, словно живое чудовище, вздыбилось над руинами города после атомного взрыва, оказал пагубное воздействие на все живое. Никто не знал, почему ничем не смываются черные пятна на теле, Оставшиеся после, этого дождя. Никто не догадывался, что вода стала смертоносной, что пепел, осевший на мостовых разрушенного города и на самих людях, приносит смерть. Только со временем пришло понимание происшедшего. Врачи постепенно поняли, что жители Хиросимы и Нагасаки погибают от лучевой болезни, но были бессильны им помочь, так как не знали, как бороться с этой болезнью. Умирало так много людей, что не успевали кремировать трупы в крематориях и сжигали их просто на кострах, дым которых кружился над городом.
Число жертв атомной бомбардировки росло с каждым днем. Лучевой болезнью в тяжелой форме заболели все находившиеся в радиусе 500 м от эпицентра взрыва и многие из тех, кто был несколько дальше (до 1 км). Больные [344] метались в горячке, пытались бежать, потом лежали апатичные, слабые, безразличные ко всему. У многих была рвота, у всех поднялась температура (на второй день она доходила ДО 39-40°) пульс участился до 120-150 ударов в минуту, снизилось кровяное давление, подвилась одышка. Начались кровотечения... На бледной и отечной коже появились кровоизлияния, а затем язвы. Выпали волосы. Резко изменялся состав крови. Большинство из них погибли через день-два после взрыва.
Несмотря на огромные размеры бедствия, долгое время не все население Японии знало о том, что произошло. Американская цензура запрещала публиковать фотографии и книги о последствиях ядерного взрыва; даже специальные медицинские работы часто запрещались.
В 1947-1948 гг. специалисты считали, что люди, оставшиеся в живых после взрыва, выздоровели. Но еще через два-три года стало ясно: выздоровление это кажущееся. Резко увеличилось число заболеваний лейкемией (рак крови). Любая болезнь, даже простуда, протекала у переживших взрыв в тяжелой форме, вызывала, длительное ухудшение здоровья.
В Хиросиме и Нагасаки газеты часто пишут об «атомных болезнях». Это уже стало в какой-то степени привычным и часто просто не привлекает внимания. Однако некоторые случаи не могут не вызвать тревоги даже у самых равнодушных людей.
Сообщение из Токио от 20 июля 1960 г.: в Хиросиме от «атомной болезни» умерла 24-летняя Сироко Такаки, которой во время атомной бомбардировки было всего девять лет. В другом сообщении говорилось о смерти еще одного жителя Хиросимы — Исикаро, который тоже 15 лет назад пережил атомную бомбардировку.
Слово «пережил» здесь звучит как-то двусмысленно. Оно означает, что человек, осуждённый на «атомную смерть», получил как бы отсрочку. Отсутствие ран не поможет ему. Целых 15 лет он учился, работал, любил, ненавидел — словом, жил! Но в один печальный день смерть [345] является за своей жертвой, зажав в костлявой руке приговор, подписанный 6 августа 1945 г. в Хиросиме или 9 августа того же года в Нагасаки.
В Хиросиме воздвигнут памятник маленькой школьнице по имени Садако Сасаки. Ей не было двух лет, когда Хиросима подверглась атомной бомбардировке. Девочка находилась тогда вблизи от места взрыва атомной бомбы. Казалось бы, девочка нисколько не пострадала и выросла милой, умной и здоровой. Но атомная смерть не щадит своих жертв, хотя иногда выносит приговор с отсрочкой. И через 10 лет после того рокового дня школьница Садако Сасаки умерла. За месяц до того на нее напала необычная сонливость — предвестник «атомной болезни». Садако отвезли в больницу. Здесь она начала делать из бумаги журавлей. Есть такое древнее японское поверье, что если тяжело больной человек сделает тысячу бумажных журавлей, то он выздоровеет. Слабеющими пальцами Садако сгибала бумажные листки, надеясь, что всемогущий Будда вернет ей здоровье и позволит вернуться к сверстницам. 644-й журавль выпал из рук девочки, и она заснула навсегда. А ведь сказка обещала ей жизнь, сделай она еще только 356 журавлей...
Японский ученый Нагаи, написавший хронику гибели и страданий своих соотечественников, закончил ее словами: «Вы видели, какое опустошение может вызвать атомная бомба. А ведь атомная энергия способна создать лучшую жизнь для всех нас. Как часто в истории недостаток пищи или сырья гнал народы на войну. Атом, если его правильно использовать, может решить многие насущные проблемы человечества. Я надеюсь, что мой сын Сеити посвятит свою жизнь изучению „гешпигаку» (атомной науки). Делом моей жизни были исследования в области использования радиоактивности в медицине. Я верю, что, чем глубже человек проникнет в тайны атома, тем большую он получит пользу. Я хочу, чтобы мой сын продолжал дело, которое мне пришлось прервать» [346].
Американские атомные бомбы, взорванные более 30 лет назад над Хиросимой и Нагасаки, до сих пор продолжают убивать японцев. Только за один 1976 г., например, от радиоактивного облучения, полученного при взрывах, умерло более 2700 человек. Согласно опубликованному докладу о последствиях атомной бомбардировки Хиросимы, из 22485 хиросимцев, которые в момент бомбардировки находились в радиусе 2 км от эпицентра взрыва, к концу 1975 г. от лучевой болезни скончались уже 11727 человек, т. е. 52,2%. Остальные по сей день тяжело больны. Болеют и дети тех родителей, которые были застигнуты бомбардировкой в Хиросиме. Всестороннее обследование 44 тыс. жителей префектуры Хиросима, родители которых во время бомбардировки находились в радиусе 2 км от эпицентра взрыва, показало, что 12% из них страдают различными болезнями. Эти недуги дети унаследовали от своих родителей, заболевших в результате облучения. Около 3 тыс. представителей второго поколения жертв атомной бомбардировки, родившихся уже после окончания войны, страдают тяжелыми формами желудочных заболеваний, болезнями дыхательных путей, крови и кроветворных органов. Хиросимская трагедия продолжается...
Помимо военных, политических и экономических последствий ядерные испытания имели еще одно последствие — радиоактивные выпадения, создававшие серьезную опасность для здоровья и благополучия людей.
При взрывах атомных и водородных бомб образуются вещества, обладающие высокой радиоактивностью. В первый момент после взрыва над поверхностью земли почти все радиоактивные продукты сосредоточиваются в области огненного шара в виде раскаленных газов, которые устремляются вверх. По мере подъема они постепенно остывают, мельчайшие частицы радиоактивных веществ оседают на водяные [347] капли или ледяные кристаллы облака, образовавшегося при взрыве, а также на мельчайшую пыль, всегда находящуюся в атмосфере. В конечном счете радиоактивные вещества вместе с дождем или снегом выпадают на землю, в воды океанов и морей.
Ядерные испытательные взрывы ведут к росту общего количества осколков ядерного деления в окружающей человека среде.
Трагические события, причиной которых послужили испытания американского ядерного оружия в районе Тихого океана, произошли в марте 1954 г. В эти дни название маленького и неизвестного до той поры атолла Бикини стало произноситься на всех языках мира.
1 марта 1954 г. рыбаки японский рыболовной шхуны «Фукурю мару», что в переводе означает «Счастливый дракон», увидели в небе яркую вспышку, за которой последовал угрожающий гул. Это на атолле Бикини был произведен очередной взрыв американской водородной бомбы.
Вот подробности этой трагедии...
Светла и прозрачна ночь, бархатное черное небо усыпано бесчисленными звездами, отражающимися в бесконечной водной глади. Медленно держит свой путь через океан «Фукурю мару». Тихое прохладное дыхание поднимается с юго-востока, от Маршальских островов.
Мацуда, стоявший у руля шхуны, зябко передернул плечами. Слышно только монотонное шипение разрезаемой носом шхуны волны. Он напевает себе под нос. Что значат 4 тыс. км для мыслей рыбака, одиноко стоящего на ночной палубе?
В 3 час. рулевого сменяет Хаттори. Когда Мацуда поднимается наверх, он видит в каюте капитана свет. Что может делать капитан в столь поздний час?
Капитан Цуцуи сидит перед картой. Он неспокоен. Через каких-нибудь три часа взойдет солнце. А сегодня ведь это самое первое марта. И вот этот круг, этот проклятый круг, аккуратно вычерченный циркулем, всего только [348] карандашный круг на морской карте вокруг острова Бикини.
Запретная зона, установленная американцами, наверняка преувеличена. Несмотря на это, он будет внимателен и осторожен. Лучше пройти лишних пару километров на север. Осторожность прежде всего. Он нервно барабанит карандашом по карте. У капитана Цуцуи болит голова. Ему бы надо поспать, но в такой день хороший капитан не должен оставлять судно без присмотра.
Цуцуи встает и медленно поднимается наверх. От свежего бриза ему становится лучше. На востоке звезды уже побледнели. Он перебросился парой слов с рулевым. С помощью компаса старательно определяет положение и курс шхуны и, не глядя на карту, вычисляет: до Бикини 91 морская миля. Когда они хотели бросать бомбу? Будет ли отсюда видно и слышно? Он чувствует себя неуверенно, его охватывает отвратительная нервная дрожь. Вздохнув, он уходит с палубы.
3 час. 30 мин. Радист Кубояма надевает наушники ... 2315 ... 2110 ... 3335 ... 1721 ... ... 1998 ... Зашифрованный текст, которого он не понимает. Кто и кому мог здесь о чем-либо сообщать?
Скоро наступит время подъема ... 4721 ... ... 3015 ... 4007 ...
Утомленный Хаттори ходит взад и вперед по палубе. До смены осталось еще полчаса. Он снимает выстиранные рубашки, висящие на веревке, протянутой поперек кормы; Они почти сухие, влажные от росы. Погода по-прежнему хорошая.
Его мысли и мысли остальных уносятся далеко за океан...
3 час. 40 мин, Хаттори спускается по грубым, чисто выструганным доскам в радиорубку.
— Есть что-нибудь новое? — спрашивает он, просовывая голову и плечи через узкое окошко. Кубояма отрицательно качает головой. Не оглядываясь, замечает вскользь [349]:
— Сегодня они бросают бомбу. Интересно знать, увидим ли мы что-нибудь?
— На каком мы, собственно, расстоянии находимся оттуда?
— Приблизительно в 100 км.
Хаттори смотрит на часы. Еще раз обходит корму и потом... Испуганный, с широко раскрытыми глазами смотрит на юго-запад.
— Капитан!
Над водой возник белый ослепительный свет. Смотреть в ту сторону было невозможно без боли в глазах. Над океаном полыхало пламя.
— Бомба, — прошептал Хаттори, — это бомба.
Из воды выросло желтое грибообразное облако, с серыми краями, все еще ослепительно яркое. Вот оно, гигантское и угрожающее, поднялось в небо, медленно окрашиваясь сначала в оранжевый, а затем в светло-красный цвет. Оцепеневшие Хаттори, Кубояма и капитан Цуцуи смотрят, как привороженные, на огненное облако. Вскоре вся команда собралась на палубе.
Бомба! Громко звучали возбужденные голоса. Сыпались вопросы и восклицания. Грибообразное облако продолжало расти, и его сердцевина постепенно окрашивалась в грязный темно-красный цвет. Через 8 мин. члены экипажа услышали страшный гром и вой ветра.
Наконец напряжение спало. Все прошло. С ними ничего не случилось. Начались смех и шутки. И что могло случиться на таком расстоянии! Один за другим они стали спускаться вниз, чтобы как следует одеться и позавтракать.
На востоке медленно поднималось солнце. Бледным и слабым казался его свет для глаз, которые только что смотрели на взрыв.
Рыбаки забросили сеть. В словах, которыми они продолжали обмениваться, все еще сквозило возбуждение. Гигантским столбом стоит в небе облако дыма. Солнечный свет становится все слабее, как если бы небо покрыли тонким покрывалом. Лениво тащит судно рыболовную сеть по волнам. Незадолго до 8 час. начинает моросить мелкий дождь. Дождь? С ясного неба [350]?
Но что это такое? Воды нет. Это пыль, тонкая, беловато-серая пыль: Из воздуха, сверху падал пепел. Пыльный дождь становился все плотнее. Одежда, лица, головы, все судно покрывались толстым слоем пепла.
— Не от бомбы ли это? — спросил один из них громко. Конечно, от бомбы. Спрашивающий не нуждался в ответе. Откуда же иначе? Уже нельзя было дышать без того, чтобы противный мелкий пепел не набивался в рот и нос. Рыбаки плевали за борт, ругались, кашляли, сморкались. Слой пыли на судне достиг уже сантиметровой толщины.
У Кубоямы не было времени, чтобы закрыть окно. Их вызывают «Миойин мару», «Кихипю мару», «Кайко мару». Все видели взрыв. Пыль застилает глаза радиста, они слезятся, их жжет. Наконец он все-таки закрывает окно. Проходит, может быть, час, прежде чем дождь из пепла ослабевает и прекращается совсем. Капитан приказывает навести чистоту на судне. Ведро за ведром поднимают моряки наверх морскую воду, моют и скребут палубу, трапы, перила. До самого полудня продолжается генеральная уборка судна. Потом они приводят в порядок самих себя.
Прошло два дня. Около 7 час. утра над морем подул свежий бриз. Капитан дал команду выбирать сеть. Рыбаки встали у блоков. Тяжелая и намокшая поднималась сеть из воды. Она была не особенно полной, но почему-то очень тяжелой. Когда, наконец, улов был на палубе, большинство рыбаков изнемогало от усталости.
Хаттори был удивлен бледностью своего соседа.
— Что с тобой? Тебе плохо? — Тот отрицательно качает головой и кашляет.
— Мне тоже плохо, я сильно ослаб.
— Ты тоже очень бледный. Может быть, с едой было не в порядке.
Хаттори осматривается, большая часть команды сидит на палубе, некоторые курят. У него болит голова, и он чувствует, что может упасть. Ему хотелось бы лечь, отдохнуть. Что [351], же такое с ним случилось? Он стиснул зубы. Приступ слабости постепенно прошел.
Перед полуднем сеть должны были выбирать второй раз. Судорожными движениями люди тянули канаты, напрягая последние силы. Рыбаки с трудом переводили дыхание. Сеть поднята. Вперед что-то шлепнулось. Сеть! Они упустили сеть. Капитан испуганно смотрит с мостика.
— Ребята, что случилось?
Капитан спускается вниз и присоединяется к рыбакам, но тоже сразу же чувствует свинцовую тяжесть во всем теле. И сети кажутся сделанными из свинца. Рыбаки с бледными лицами растерянно смотрят по сторонам.
Без всякого удовольствия они обедают. Вдруг один рыбак вскакивает и поднимается на палубу. Слышно, как его выворачивает от рвоты. Воцаряется тяжелое молчание. Кубояма, который тоже ел без аппетита, отодвигает свою миску в сторону. Он снова отправляется к своему, передатчику и передает по указанию капитана сообщение в эфир: «Команда болеет. „Фукурю мару» берет обратный курс. Первого марта в 7 час. 55 мин. начался дождь из пепла. Что нам делать?»
А до родной гавани Иаэцу еще более 3 тыс. км.
Им придется пробыть в пути две недели. Зудит кожа на голове. Спина, руки — все горит. Ему так тошно, так плохо. Он механически встает, надевает наушники. Качаясь, подходит к поручням. Кубояма корчится от боли в животе. Отвратительно жжет во рту. Он судорожно хватается за трос и теряет сознание!
Три члена экипажа корабля в полном изнеможении лежат на своих циновках. Шхуна взяла курс на северо-запад. К вечеру слегло уже семь человек. Апатичен и безжизнен взгляд их впалых глаз. Кубояма с трудом выдерживает пребывание в радиорубке. Проходят мучительные дни и ночи.
До Иаэцу еще около 2 тыс. км.
Лицо, шея и руки большинства рыбаков покрыты красными болячками. «Бомбовая [352] пыль!» Все теперь так думают. Необходимые на шхуне работы еще выполняются. Более сильные несут вахту у руля. А что, если их сейчас настигнет буря? Но тайфуна нет. Спокойно простирается водная гладь, отражая сияние солнца днем и светясь по ночам, манящая и мирная.
Капитан Цуцуи с трудом переводит дыхание, Сначала им повезло, они попали в хорошие, богатые рыбой воды. А теперь — его височные артерии гневно вздулись — трюм самое большое загружен наполовину. Его взгляд скользит по старой шхуне.
До Иаэцу осталось около 1,5 тыс. км.
Капитан плохо ведет судно. Но кто мог об этом знать заранее? Проклятые гангстеры! В бессильном гневе сжимает он кулаки и снова их разжимает. Слишком поздно! Свершилось...
К капитану подходит радист.
— Вот радиограмма из Нагасаки. Капитан читает: «Пепел, наверное, радиоактивен. Как можно быстрее возвращайтесь». Он кивает головой.
— Сообщите наши координаты! Кубояма возвращается к своим приборам. До Иаэцу остается еще 1 тыс. км. 14 марта «Фукурю мару» подошел наконец к Иаэцу. Его улов был конфискован.
В другие гавани тоже стали приходить суда с радиоактивным грузом. Людям грозила катастрофа — массовый голод. Отравлен один из важнейших продуктов питания 100-миллионного народа. Стали закрываться рыботорговые предприятия в Иокогаме, Кобе и других больших и малых городах.
27 марта прибыла «Миойин мару» с больной командой и отравленным грузом. Через 10 дней после взрыва бомбы на расстоянии 1500 км от Бикини судно попало под такой же дождь из пепла, как и «Фукурю мару».
Состояние рыбаков ухудшалось с каждым днем. Родственникам не разрешали иметь с ними [353] контакт. Разговаривать и видеться можно было только на расстоянии. Через несколько дней рыбаков перевезли в Токио и поместили в университетскую клинику.
Состав их крови был сильно изменен. Бросалась в глаза лейкопения и прогрессирующая анемия, иссиня-черные язвы, рассыпанные по всему телу больных.
Тем временем радиоактивный пепел подвергли анализу. Особое опасение внушало наличие в нем стронция который откладывается в костной ткани и вызывает ее медленное разрушение.
Больных трясла лихорадка, выпадали волосы, организм сильно ослабевал.
Атомная болезнь — это ужасный, коварный враг, изнуряющий и злой. Японские врачи не знали отдыха в течение длившейся целый месяц борьбы. Делались все новые переливания крови, новые перевязки, уколы. Лечили язвы.
Весной 1954 г. по приглашению Международного общества Красного Креста в Женеве собрались ученые, врачи и юристы для обсуждения вопросов защиты гражданского населения от воздействия последствий испытаний ядерного оружия. Все с нетерпением ждали доклада профессора Цудзуки — этого дальневосточного знатока атомной болезни.
Лица людей, слушавших его доклад, становились серьезными. У слушателей росло то чувство озабоченности, которое привело их сюда. Небольшого роста японец с трибуны совещания нарисовал перед ними картину, которая была еще более ужасна, чем то, что им приходилось слышать раньше. Он говорил лишь о неоспоримых фактах, подкрепленных именами людей, географическими названиями, перечнем дат. Он описал течение лучевой болезни у рыбаков с «Фукурю мару». Присутствовавшие по ходу его доклада делали себе заметки.
Сначала головная боль, рвота, расстройство желудка. Через несколько недель — лихорадка, [354] общее истощение, выпадение волос. Кожа приобретает свинцовый оттенок. В местах, где радиоактивная пыль соприкасалась с кожей, образуются пузыри. Потом эти пузыри лопаются, превращаясь в кровоточащие раны, не заживающие, несмотря на все старания врачей. Наступает острый лучевой дерматит. Лейкопению и анемию пытались лечить переливанием крови. Костный мозг становился очень гипопластичным.
Рыболовецкая шхуна «Мисаки мару» 1 марта 1954 г. находилась в 4 тыс. км от Маршалловых островов. Когда 9 апреля шхуна прибыла в порт Иокогама, все 19 человек ее команды были сильно больны. Шхуну проверили с помощью счетчиков Гейгера и обнаружили, что радиоактивность на ней в 5 раз превышала допустимую.
15 апреля в городе Нигата выпал радиоактивный дождь. Радиоактивные дожди выпали также в Токио и Осаке. В ряде мест такие осадки загрязняли радиоактивностью фрукты, овощи, фураж. Коровы начинали давать радиоактивное молоко.
Семь человек, служившие на одном из маяков южного побережья Японии, после употребления радиоактивной воды потеряли слух.
В Японии было уничтожено свыше 50 тыс. кг рыбы, ставшей непригодной из-за радиоактивности.
В большинстве случаев заболевшие оставались еще живы, но их силы были подорваны. Длительное время они находились в очень ослабленном состоянии и чаще всего были неработоспособными. Следовало иметь в виду возможность поздних рецидивов, если только болезнь не приобретает хроническую форму.
Представитель Японии закончил свой доклад. Он не стал обращаться к общественности с патетическим призывом о помощи, ибо понимал, что в данном случае это было излишним [355].
От взрывов атомных бомб страдают не только в Японии. Западногерманский журнал «Шпигель» 30 апреля 1979 г. опубликовал статью о губительных последствиях испытания атомного оружия в США для здоровья присутствовавших при этих испытаниях людей.
Два десятилетия спустя после испытаний американской атомной бомбы в Тихом океане и в пустыне штата Невада все чаще обнаруживаются случаи заболевания людей от радиации. Так, Мартин Саймонис и его товарищи находились на полигоне в Неваде, где Комиссия по атомной энергии в течение четырех лет проводила испытания атомного оружия, а Пентагон устраивал проверку мужества своих людей.
— Кроме жителей Хиросимы, говорили нам, мы будем первыми свидетелями взрыва атомной бомбы и будем находиться от него на самом близком расстоянии, — вспоминает 45-летний Мартин Саймонис.
В то весеннее утро он вместе с другими 12 американскими морскими пехотинцами получил приказ перейти в укрытие — в узкий солдатский окоп; тем временем на стальной рампе, удаленной от окопа примерно на 2 км, была установлена атомная бомба, подготовленная специалистами к взрыву в пустыне.
Саймонис точно помнит последние моменты перед взрывом: «Около окопа на штативе был укреплен громкоговоритель, имевший связь с находящимся поблизости от нас бетонным бункером. Началась последняя проверка готовности перед взрывом. Нам всем приказали прижаться плотно к земле. За 30 сек. до взрыва отсчет велся по секундам».
Когда бомба взорвалась, вспоминает Саймонис, «то было такое впечатление, будто одновременно в глаза ударили 50 молний и вслед за этим раздался гул землетрясения. Нам приказали подняться с земли, и мы увидели огненный шар, который словно огромный вал пламени накатывался на нас» [356].
Чтобы определить силу взрыва, на полигон были доставлены танки и там же было построено несколько домов. «Мы видели, как с танков были сорваны башни и как превратились в руины дома. Затем мы снова прижались к земле, и взрывная волна прошла над нами. Окоп обвалился, и мы вынуждены были откапывать себя. Вскоре после этого мы все почувствовали себя довольно плохо. Сразу же после взрыва у нас появилась тошнота», — так Саймонис описывает свои ощущения.
Сейчас он жалуется на слишком высокий процент кальция в крови. Раз в полгода он проходит обследование у врачей — специалистов по лейкемии. По словам Саймониса, за последние четыре года он 10 раз лежал в больнице, причем последний раз ему была сделана операция околощитовидной железы.
Лечение в больнице каждый раз обходится Саймонису в среднем 4 тыс. долл., а это ему не по карману. Чиновники управления по делам ветеранов (оно обслуживает всех бывших военнослужащих армии США), к которым обращался Саймонис, встречали его «с кислой миной на лице».
Сотни раз на полигонах в районе Тихого океана и на юго-западе Соединенных Штатов производились взрывы ядерных зарядов. Примерно 400 тыс. солдат и сотрудников Комиссии по атомной энергии, а также неопределенное число штатских лиц, находившихся неподалеку от полигонов, в той или иной степени подверглись облучению.
Их заверяли, что опасность облучения практически равна нулю, так как испытания осуществляются под строгим контролем, и что доза облучения в любом случае слишком мала, чтобы причинить вред здоровью. Сейчас очевидно, что эти заверения не соответствовали действительности. Есть доказательства, что и в то время были аварии, что оставлялись без внимания предупреждения о вероятном риске для здоровья, что заключения ученых негативного характера держались в секрете.
Свыше 100 тыс. солдат и гражданских лиц участвовали в испытаниях атомной бомбы в районе Тихого океана, которые начались через 10 месяцев после атомной бомбардировки Нагасаки и продолжались 12 лет. Все они в разной степени подвергались губительному воздействию радиоактивности.
В процессе дальнейшего совершенствования атомного оружия много раз происходили аварии. Так, представители Комиссии по атомной энергии во время испытаний водородной бомбы, проходивших в 1954 г. под кодовым наименованием «Шот браво», были застигнуты врасплох непредвиденно сильным выпадением радиоактивных осадков. Тогда из-за внезапного изменения направления ветра радиоактивному заражению подверглись 23 японских рыбака, около 240 жителей Маршалловых островов и 28 американских солдат. Правительство США выплатило японцам компенсацию в размере 10 млн. долл., гарантировало жителям Маршалловых островов медицинское обслуживание и другую поддержку. Американских же солдат только обследовали и после увольнения из армии не подвергали больше никакому медицинскому контролю.
Крупные испытания атомных бомб начались в Неваде в 1951 г. после того, как президент Г. Трумэн по рекомендации Комиссии по атомной энергии разрешил использовать для этих испытаний территорию площадью в 3500 км2 в пустыне Невада.
80 тыс. американских солдат наблюдали атомные взрывы начиная с испытаний под кодовым наименованием «Дог ивент» (1951 г.) и кончая испытаниями «Литтл филлер I» (1962 г.). Они наблюдали эти взрывы как с близкого расстояния (2 км от центра взрыва), так и с незащищенной территории на расстоянии 23 км. Во время многих испытаний сразу же после взрыва солдаты подходили к его эпицентру. В других случаях их доставляли на вертолетах и высаживали за несколько сот метров от центра взрыва. Точно определить степень их [358] радиоактивного облучения трудно. Однако из документов явствует, что Комиссия по атомной энергии в своих отчетах преуменьшила размеры радиоактивного заражения.
Поль Купер вместе с более чем 3 тыс. его коллег в 1957 г. был очевидцем взрыва атомной бомбы под кодовым названием «Шот смоки». По еще не остывшей от взрыва земле он приблизился к центру взрыва. 20 лет спустя он лежал при смерти с лейкемией в больнице города Солт-Лейк-Сити. Он тщетно добивался компенсации, которую, по его мнению, ему должно было выплатить Управление по делам ветеранов. Случай с Купером был подхвачен прессой, в результате чего Национальный центр по контролю за здоровьем был вынужден провести медицинское обследование на лейкемию участников атомных испытаний «Шот смоки». Число страдающих лейкемией оказалось значительно большим, чем ожидалось по данным общей статистики.
За 10 месяцев до смерти Куперу удалось наконец добиться получения компенсации от Управления по делам ветеранов. После этого сотни ветеранов, свыкшихся со своими раковыми заболеваниями как с роком судьбы, обратились в управление с заявлениями о выплате компенсации за ущерб, причиненный их здоровью. Но с 1967 г. только в 19 случаях из 231 просьба о выплате денежной компенсации была удовлетворена. Ввиду отсутствия четких научных критериев для оценки вреда от радиоактивного облучения Управление по делам ветеранов принимает во внимание только заболевания, возникшие во время прохождения военной службы или в течение года после увольнения из армии.
Не только военнослужащие, но и гражданские лица, прежде всего фермеры штатов Невада, Юта и Аризона, стали жертвами испытаний атомных бомб. «Это — самый чистый уголок природы на всей территории Соединенных Штатов, где нет никакого промышленного загрязнения», — говорит бывший министр внутренних дел США Стюарт Юдолл; он обводит пальцем круг радиусом в. 320 км на карте Юго-Запада [359] США. В этом круге умещаются Невада, Южная Юта и Северная Аризона, а также треугольник из гор, долин и пастбищ, простирающихся далеко к северу и востоку от бывшего полигона испытаний атомной бомбы в Неваде.
Во время проведения испытаний атомной бомбы здесь, по словам Юдолла, проживали 25 тыс. человек. Большинство старожилов этих мест — мормоны, которые воздерживаются от употребления алкоголя, табака и кофе, причем преимущественно сельские жители, и следовало ожидать, что здесь будет особенно мало случаев раковых заболеваний, однако среди населения за последние два десятилетия был отмечен значительный рост раковых заболеваний.
Вот что говорит Юдолл о причине бедствия:
«Это — единственные люди в мире, которые годами питались зараженными продуктами и неоднократно подвергались радиоактивному облучению. Это — беспрецедентный случай на нашей планете».
Испытания атомного и водородного оружия, помимо того, что они держат мир в постоянной тревоге, как предвестник возможных грядущих атомных войн, приносят, а в дальнейшем в еще большей степени будут приносить вред здоровью людей. Расчеты показывают, что если и впредь испытания атомного оружия будут продолжаться, то, вследствие выпадения на поверхность земли образующихся при взрыве и распространяющихся по всему земному шару радиоактивных изотопов стронция, цезия и углерода, в будущем в каждом поколении будет поражено наследственными заболеваниями несколько миллионов человек.
Деятели американской медицинской науки — участники симпозиума на тему о последствиях термоядерной войны 21 марта 1980 г. выступили с заявлением «Опасность: ядерная война», обращенным к президенту США Дж. Картеру и Генеральному секретарю ЦК КПСС, Председателю Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежневу.
В заявлении, в частности, говорится: «Как [360] врачи, ученые и заинтересованные граждане, встревоженные сложившейся на международной арене политической обстановкой, в которой ядерную войну все чаще представляют как „мыслимую» возможность, мы, основываясь на медицинских и научных анализах, вынуждены вновь предупредить, что в результате ядерной войны, пусть даже „ограниченной», погибнет, получит ранения или заболеет такое беспрецедентное число людей, какого никогда не наблюдалось в истории человечества.
Распространившиеся по всему миру радиоактивные осадки, отмечается далее в заявлении, вызовут заражение местности на большей части земного шара на протяжении жизни многих поколений, и атмосферные воздействия причинят серьезный ущерб всему живому.
Поэтому, стремясь защитить жизнь человечества, мы обращаемся к вам с призывом:
1. Ослабить наблюдающуюся сейчас напряженность в отношениях между нашими странами.
2. Запретить использование всех видов ядерного оружия.
3. Признать наличие угрозы, связанной с самим существованием огромных ядерных арсеналов двух стран, и начать их ликвидацию».
Это заявление, подчеркивают его авторы, продиктовано пониманием губительных последствий ядерных взрывов, если начнется ядерная война, как для людей, находящихся в районе взрыва, так и на значительном отдалении от него по причине радиоактивного заражения земли и разрушительного воздействия на температуру планеты, на окружающий ее озоновый слой и соответственно на все формы органической жизни.
Л. И. Брежнев, отвечая американским ученым — авторам заявления «Опасность: ядерная война», указал: «С того времени, как впервые атомная энергия была использована в военных целях, Советский Союз последовательно выступает за запрещение этого и всех других видов оружия массового разрушения и уничтожения» [361].