Одновременно с работой над созданием атомной бомбы в США проводилась подготовка тех, кто должен был ее сбросить.
Командующий военно-воздушными силами генерал Арнольд подписал приказ о создании особой боевой группы и о необходимости некоторой перестройки самолетов. Вместе с начальником штаба генералом Дж. Маршаллом он разработал план под кодовым названием «Силвер плейт» («Серебряный поднос»).
Из нескольких тысяч летчиков первого класса по их досье было отобрано несколько сот. Должна была быть проведена проверка не только состояния здоровья этих летчиков, но и их летное мастерство и политическая благонадежность.
После долгих поисков командиром был назначен полковник ВВС П. Тиббетс. Это был невысокий человек с большим широким лицом и холодными голубыми глазами. Ему было тогда 29 лет. Тиббетс служил в известной 97-й бомбардировочной эскадрилье «летающих [237] крепостей», которая совершила первые массированные бомбардировки Германии. Он принимал участие в боевых действиях над Регенсбургом и Швейнфуртом, был шеф-пилотом генерала Кларка, возил его в Гибралтар на секретную встречу с военачальниками свободной Франции. В конце 1943 г. его отозвали и назначили летчиком-испытателем машин Б-29.
Однажды, когда Тиббетс присутствовал на техническом совещании, посвященном рассмотрению полетов Б-29, его вызвали к телефону. Звонил генерал-майор Ю. Ж. Энт, командующий 2-й военно-воздушной эскадрой в Колорадо-Спрингс. Энт сообщил Тиббетсу о его назначении на новую должность и при этом добавил, что Тиббетс должен немедленно прибыть в Колорадо-Спрингс.
В Колорадо-Спрингс Тиббетса принял полковник Лэнсдейл, офицер из службы безопасности Манхэттенского проекта, который подверг летчика допросу о его привычках, взглядах и прошлом. Этот посторонний человек был детально осведомлен обо всех касавшихся Тиббетса фактах, причем даже о тех, о которых не знали его друзья.
После этой «беседы» Тиббетс был представлен капитану I ранга Парсонсу и Ф. Рамсею.
Парсонс в течение года участвовал в управлении лабораторией в Лос-Аламосе, разрабатывавшей бомбу, он занимался чисто баллистической частью исследований, относящихся к атомной бомбе. Рамсей — профессор, преподаватель физики в Гарвардском университете, также уже на протяжении года был ведущим специалистом группы по разработке бомбы на «участке Y».
Целый час они посвящали Тиббетса в тайну распада атома. Энт говорил о надеждах, которые возлагала армия на осуществление проекта.
Рамсей набросал картину исследований, проведенных учеными.
Энт объявил, что, для того чтобы сформировать активное летное ядро 509-й группы, он выбрал 393-ю эскадрилью. Тиббетсу надлежало организовать до своему усмотрению вверенную [238] ему часть и выбрать наиболее подходящий для тренировочных учений полигон.
Тиббетс принял участие в подборе личного состава группы. Он отобрал пилотов, которых не мучили вопросы морального плана: на кого будет сброшен смертоносный груз, сколько людей при этом погибнет и есть ли вообще необходимость в применении такого оружия.
В качестве самолета-носителя был выбран самый большой бомбардировщик Б-29. Эти самолеты с июля 1943 г. выпускались заводами фирмы «Боинг»: 15 машин особого назначения уже стояли в боевой готовности. В задачу полковника Тиббетса входило подготовить летчиков тактически — создать боевое подразделение, которое доставит бомбу к цели.
Для проведения тренировочных полетов и обучения летчиков Тиббетс выбрал аэродром, расположенный вдали от населенных пунктов. Аэродром в Уэндовере находился в пустынном районе штата Юта в непосредственной близости от границы с Невадой. Обширный и лишенный растительности участок земли, расположенный под обычно безоблачным небом, казалось, был создан для того, чтобы служить полигоном для маневров тяжелых бомбардировщиков. Уэндовер и проводившиеся на нем операции в рамках Манхэттенского проекта имели кодовое название «W-47» и «Кингмэн».
В середине сентября начались тренировки. Тиббетс провел доверительную беседу с офицерами своего подразделения.
— Мне приказано сформировать группу, которую можно будет послать всюду и которая сможет выполнять операции везде, не будучи ни от кого зависимой. У нас будет свое техническое обслуживание, свои транспортные соединения, даже собственная военная полиция. Мы будем делать все сами; и что мы обязаны делать, должны знать только мы одни. Наше дело требует точности, — повысив голос, Тиббетс продолжал: И я считаю нужным сообщить вам, что наш «бэби», которого мы здесь будем испытывать, сократит срок окончания войны по [239] крайней мере на полгода, если испытание пройдет успешно. А мы позаботимся, чтобы это было именно так. Все! Само собой разумеется, что о нашем деле вы никому не должны говорить. Если вам будут очень досаждать, отвечайте, что вы принадлежите к эскадрилье тяжелых бомбардировщиков и летаете на Б-29.
Собравшиеся так и не узнали, что за оружие имел в виду командир, говоря «наш бэби». Они ничего не узнали и о таинственных лабораториях, где его создавали, о людях, вложивших в него свой труд. Ученые также ничего не знали о летчиках... Командир пилотов полковник Тиббетс знал, о чем идет речь, но ему было категорически запрещено посвящать своих людей в эту тайну.
Тиббетс требовал от офицеров соблюдения полной секретности, даже не уточнив, в чем заключается сам секрет, Который они не должны были раскрывать. Когда кто-нибудь из военнослужащих отправлялся в увольнение, что случалось нечасто, ему советовали вести себя смирно и не напиваться.
За личным составом особого подразделения была установлена слежка. Секретные агенты брали на заметки болтунов. Именно по этой причине в один прекрасный день два специалиста по радиолокации были уволены из 509-й группы и переведены без всякого объяснения на одну из баз Аляски.
Во всех поездках за офицерами 509-й группы постоянно следовали агенты службы безопасности. Когда пилоты и члены экипажа отправлялись на тренировочные учения в центр особых испытаний военно-морских сил в Айниокерн, штат Калифорния, их жены, оставшиеся в Уэндовере, получали письма без марок, доставлявшиеся неизвестно откуда прилетавшими самолетами. Привыкшие к правилам секретности, офицеры чаще всего не пытались задумываться над тем, что от них скрывали; тем же, кто задавал вопросы, отвечали, что 509-я Группа, по всей вероятности, готовится к сбрасыванию мин на Тайвань [240].
Самолеты Б-29 могли подниматься на высоту до 7 тыс. м. У машин особого назначения потолок был 9 тыс. м. Но полковник Тиббетс приказал снять с самолетов сначала броню, затем — вооружение. Огромная машина теперь забиралась на высоту 12 тыс. м. На этой высоте самолетам были не страшны истребители.
Летчики не понимали смысла маневров, в которых участвовали. Сбросив учебную бомбу в безлюдной местности штата Юта, пилоты выполняли затем довольно необычный маневр, заключавшийся в том, что они совершали вираж под углом 150-160° и пикировали к земле, чтобы быстрее набрать скорость. По расчетам ученых, любой сбросивший бомбу самолет должен находиться на расстоянии не менее 13 км от места падения бомбы на момент взрыва. Это было необходимо для того, чтобы не только избежать волны от вспышки, но и не пострадать от ударных волн, которые, несомненно, должны были возникнуть. Эти 13 км рассчитывались по прямой линии, проходившей от точки взрыва по наклонной к самолету, который должен был лететь на высоте, примерно равной 10 км.
Тиббетс проводил по этому вопросу бесчисленные обсуждения и совещания с ответственным техническим персоналом. Сброшенная с высоты 10 км бомба должна была взорваться примерно на 5-6 км дальше точки сбрасывания. С другой стороны, Тиббетс был информирован о том, что детонаторы бомбы отрегулированы таким образом, что она должна взорваться в 600 м от земли, дабы добиться максимального действия ударной волны при максимальном ограничении появляющегося в результате взрыва радиоактивного заражения. В этих условиях, чтобы покинуть опасную зону, у пилота бомбардировщика остается в распоряжении 43 сек. между моментом сброса бомбы и моментом взрыва. Вот почему на выходе из виража под углом 150-160° самолет должен находиться примерно в 13 км от места взрыва. Учитывая все это, Тиббетс специально усилил тренировку [241] по более тщательной отработке полуоборота в пикировании.
Для тренировки экипажей не имело особого значения то, что ни одна из атомных бомб пока еще не была изготовлена и только существовала на чертежных досках теоретиков в Лос-Аламосе. Естественно, что применявшиеся в Уэндовере учебные бомбы не содержали никакого расщепляющегося материала, однако их вес соответствовал весу атомной бомбы и детонаторы были в точности такими же, какие должны были использоваться в дальнейшем.
Обучение бомбометанию удивляло даже опытных офицеров... Фугасные бомбы сбрасывали только с помощью бомбового прицела. Все испытания проводились с одной высоты — 10 тыс. м. За неделю каждый экипаж должен был сбросить 20 бомб. Нормальным считалось, чтобы бомба падала от цели в 300 м. Через три месяца тренировки 65% сбрасываемых бомб падало в 150 м от заданной цели.
Тренировки продолжались день и ночь. Три месяца...
Командир Тиббетс предъявлял жесткие требования: за малейшую ошибку в полете летчик немедленно отчислялся с базы.
...15 декабря 1944 г. Тиббетс сообщил в штаб, что его группа находится в состоянии боевой готовности, 17 декабря подразделению было присвоено наименование: 509-я сводная группа. Она имела все необходимое, чтобы сражаться и существовать: собственные транспортные средства, артиллерию, снабжение, службу ремонта материальной части, самолеты и т. д. Группа состояла из 15 машин и 15 обученных экипажей.
10 самолетов 509-й группы в середине января 1945 г. были переброшены на Кубу для дальнейших тренировок. Базировались они недалеко от Гаваны. Тренировки мало отличались от проводившихся в США. Новым было только одно: полеты над морем на большие расстояния — 5 тыс. км (2,5 тыс. км к цели и столько же обратно) [242].
В то время как 509-я группа занималась тренировочными учениями в Уэндовере, капитан I ранга Фрэд Ашворс был вызван в Пентагон к адмиралу Эрнсту Дж. Кингу, начальнику отдела морских операций. Наступил момент поставить в известность о бомбе некоторых военачальников, командующих операциями на Тихом океане.
30 декабря 1944 г. в адресованном Маршаллу меморандуме Гровс в общих чертах обрисовал вопрос о том, когда и каким образом можно было бы использовать новое оружие. Этот документ был в тот же день прочитан государственным секретарем по военным вопросам Стимсоном. Стимсон, захватив меморандум, отправился вместе с Гровсом в Белый дом к Рузвельту, который в это время участвовал в одном из совещаний, проводившихся перед предстоявшей встречей со Сталиным и Черчиллем в Ялте. Рузвельт одобрил донесение Гровса. Вот текст этого документа:
Военный департамент
Вашингтон, 30 декабря 1944 г.
Сверхсекретно
Объект: Бомба с ядерным делением
Адресат: Начальник генерального штаба армии
Теперь можно считать разумным основывать наши оперативные планы на принципе бомбы пушечного типа, которая должна предположительно иметь мощность, эквивалентную взрыву 10 тыс. т тринитротолуола. Если не проводить настоящего испытания (нам это не кажется необходимым), первая бомба должна быть готова к 1 августа 1945 г. Вторая должна быть закончена к концу года, а последующие... через промежутки времени, которые предстоит уточнить.
Сначала мы надеялись, что к концу весны станет возможным создать бомбу «компрессионного» типа, однако эти надежды не сбылись вследствие трудностей научного характера, которые пока что не удалось преодолеть. В настоящее время эти осложнения приводят к тому, что нам необходимо большее количество материала, который будет использован с меньшей эффективностью, чем это предполагалось ранее. Мы сможем располагать достаточным количеством сырья для изготовления бомбы «компрессионного» типа к концу июля. Эта бомба должна будет иметь мощность, эквивалентную примерно 500 т тринитротолуола. Можно надеяться, что во второй половине 1945 г. нам удастся изготовить... другие дополнительные бомбы. Они будут [243] иметь большую мощность: по мере продолжения работ мощность каждой бомбы сможет достигнуть эквивалента 1 тыс. т тринитротолуола; если нам удастся разрешить некоторые проблемы, мощность атомной бомбы сможет достичь 2500 т тринитротолуола.
Оперативный план, основанный в настоящее время на более надежном использовании мощной бомбы пушечного типа, предполагает также использование бомб «компрессионного» типа, когда их будет достаточное количество. Осуществлению различных стадий нашего плана не должны препятствовать никакие трудности, за исключением тех, которые связаны с решением проблем, имеющих чисто научный характер.
Организована 509-я смешанная группа 20-й воздушной эскадры; эта группа в настоящее время проходит тренировку, полностью продолжая участвовать в основных испытаниях.
Наступил момент, предоставить заместителю начальника генерального штаба, ответственному за проведение операций, а также, -возможно, одному из его сотрудников и командующему 20-й воздушной эскадрой, бригадному генералу Л. Норстэнду, сведения, необходимые для разработки и исполнения без осложнений и опасности утечки информации надлежащих тактических планов и связанной с ними передислокации войск. Я также предлагаю разрешить генералу Норстэнду, который должен скоро отправиться в инспекционную поездку по юго-западной части Тихого океана, передать общие сведения его заместителю, генерал-лейтенанту М. Ф. Хармону, а также кратко ознакомить с ними генерала Г. С. Хэнселла-младшего, командующего 21-й группой бомбардировщиков. Я также полагаю, что полезно информировать о нашем оперативном плане адмирала Нимитца, чтобы нам было оказано необходимое содействие морского флота в выбранном районе. Это можно было бы осуществить в форме письма от адмирала Кинга адмиралу Нимитцу, которое могло бы быть передано одним из находящихся у меня в подчинении офицеров военно-морского флота.
Следует обратить особое внимание генералов и адмиралов, которых я предлагаю поставить в известность, на необходимость сохранения в тайне полученных сведений. Вышеизложенные предложения были переданы для ознакомления генералу Арнольду, который счел их отвечающими потребностям сегодняшнего дня. Итак, прошу Вас их одобрить.
Л. Р. Гровс генерал-майор, США
Месяц спустя основным пунктам этого плана было посвящено письмо, адресованное адмиралом Кингом адмиралу Нимитцу, командующему Тихоокеанским флотом, штаб-квартира которого находилась на Гуаме. В начале февраля [244] Кинг передал это письмо Ашворсу. Одновременно с этим Гровс дал Ашворсу следующее поручение: подыскать на Марианском архипелаге базу, наилучшим образом приспособленную для размещения на ней 509-й группы.
Когда Ашворс прибыл в находящуюся на Гуаме штаб-квартиру главнокомандующего американскими силами в районе Тихого океана, ему с трудом удалось пробиться среди многочисленных адъютантов, чтобы встретиться с адмиралом. Он получил приказ вручить послание лично в руки адресата.
Нимитц, который ничего не знал о работах по созданию атомной бомбы, был поражен прочитанным.
Ашворс получил от Кинга полную свободу действий. В поисках базы для 509-й группы он объездил все занятые американцами острова и выбрал о. Тиниан. Этот остров был расположен ближе к центральному японскому побережью и благодаря своим малым размерам показался ему удобнее, чем Гуам, ибо это облегчало сохранение в тайне операций. Кроме того, на о. Тиниан строился аэродром с четырьмя взлетными полосами. Ашворс выбрал участок на краю летного поля для постройки на нем трех бараков, где должна была быть завершена сборка и окончательная отладка бомбы.
Тиниан представлял собой коралловую платформу с обрывистыми и изрезанными краями. Этот равнинный остров, длиной 20 км и шириной в центральной части 10 км лежал на высоте всего лишь 180 м над уровнем моря;
5 апреля оперативный отдел военного департамента дал свое согласие на то, чтобы операция по сбрасыванию атомной бомбы на Японию получила кодовое название «Сентабод».
Перевод 509-й группы на Тиниан начался в конце апреля.
В это время в распоряжении летчиков Тиббетса было 15 бомбардировщиков «Б-29», с которых было снято вооружение в целях увеличения скорости, необходимой для поднятия воздушного потолка: после сброса бомбы самолет [245] должен как можно быстрее покинуть опасную зону, что можно сделать только при большей скорости и маневренности. Демонтированное с машин Тиббетса вооружение состояло из десяти тяжелых пулеметов и одной 20-миллиметровой пушки. Единственным средством защиты, оставшимся у самолетов, были находящиеся в хвосте два тяжелых пулемета. Начиная с февраля 509-й группе были приданы новейшие модели «Б-29», снабженные двигателями с внутренним смесеобразованием, первыми электрически реверсивными воздушными винтами и, наконец, пневматическими люками для сбрасывания бомб.
Весной 509-я группа получила в подкрепление часть из 200 человек. Это был 1-й эскадрон механиков (специалисты по авиации), ставший наиболее секретной частью группы. Он получил предписание соблюдать строжайшие меры предосторожности. Люди, которые в дальнейшем должны были иметь дело с атомной бомбой, подверглись жесткой проверке. Никто из них не имел права говорить о характере своей деятельности ни в кругу семьи, ни с другими лицами из 509-й группы. За пределами цехов ни под каким предлогом не должны были обсуждаться служебные вопросы. В поездках механики были изолированы от других членов группы и их сопровождали офицеры службы безопасности.
В то время как 509-я группа готовилась покинуть штат Юта, другая группа из Лос-Аламоса в Нью-Мексико проходила медицинский осмотр. Речь шла об осмотре физиков, химиков, математиков и инженеров, из которых должно было быть образовано 1-е подразделение технического персонала. Это подразделение было придано 509-й смешанной группе и должно было к ней присоединиться на Тиниане. В Лос-Аламосе подразделение условно назвали «Проектом А». Оно должно было завершить сборку различных составных элементов бомбы и измерить на месте эффективность ее действия.
Первая часть 509-й группы высадилась на о. Тиниан 18 мая, и начиная с этого дня личный [246] состав группы не переставал расти. Большая часть людей была доставлена по морю на пароходе «Кейп Виктори» 29 мая; 1-й эскадрон механиков прибыл в июне, а вслед за ним на остров доставили ученых и техников из Лос-Аламоса.
Сразу же после прибытия на остров 509-я группа стала предметом общего любопытства.
Экипажи бомбардировщиков «Б-29» были особенно заинтригованы тактикой полетов, применяемой их товарищами из 509-й группы. Тиббетсу и его людям никогда не приходилось принимать участие в массированных налетах на Японию. Они выполняли индивидуальные задания, иногда бомбили какой-нибудь небольшой, удерживаемый японцами островок, а позднее даже стали совершать длительные полеты туда и обратно на расстояние 5 тыс. км, чтобы сбросить по одной единственной бомбе на крупные японские города. Диктор японского радио в сообщении из Токио не преминул упомянуть о прибытии нового формирования. Военная полиция острова вскоре распорядилась окружить колючей проволокой наиболее важные участки и сооружения, а в наиболее важных местах были штабелями сложены мешки с песком для защиты от обстрела с японских самолетов.
Летчиков специального соединения в шутку называли «метателями тыкв», так как учебные бомбы, заключенные в футляры из блестящего металла, внешне напоминали тыкву. Никто не знал, что будет заложено в «тыквы», когда кончатся тренировочные полеты, но летчики предполагали, что это будет чудодейственное оружие.
Сборкой первой атомной бомбы руководил профессор Рамсей.
Генерал Гровс добровольно взялся выбрать объекты бомбардировки, но вскоре был создан специальный комитет, на который Гровс оказывал давление, требуя выбрать для бомбардировки наиболее крупные города. В состав комитета вошли математики, физики, военные и метеорологи [247].
К отбираемым объектам не предъявлялись требования военно-стратегического характера, на них решили лишь проверить «возможности» нового оружия.
Выбор был невелик. Шесть самых больших городов Японии, каждый с населением свыше миллиона, исключались сразу, поскольку они были уже сильно разрушены. В списке возможных объектов бомбардировки остались города Кокура, Хиросима, Нагасаки, Ниигата, Киото.
21 июня на совещании у военного министра США Стимсона в присутствии начальников штабов решался вопрос об окончательном выборе цели. Гровс докладывал:
— В качестве объектов бомбардировки предлагаю одобрить список городов, — и Гровс перечислил объекты в порядке их важности:
— Хиросима, 400 тыс. жителей, крупный промышленный центр; Кокура, 173 тыс. жителей, сталелитейные и химические заводы, важный стратегический пункт у южного выхода из тоннеля, соединяющего остров Хонсю и Кюсю (это позволит проверить воздействие взрыва на крупные инженерные сооружения); Нагасаки, 200 тыс. жителей, крупные судоверфи. Ниигату, — продолжал генерал, — предлагаю исключить из списка, так как она находится значительно севернее трех перечисленных объектов.
Стимсон рекомендовал исключить из списка объектов Киото — город-храм:
— Не забывайте, что это древняя столица и священный город японцев. Надо уважать религиозные чувства даже своих противников. А Ниигату пока оставьте в списке.
Стимсон, еще будучи генерал-губернатором Филиппин, приезжал в Киото и был поражен красотой его парков и дворцов. Однако теперь им руководили чисто политические соображения: разрушение такого города резко усилило бы враждебность японского народа к США.
Для Гровса город Киото был только удобной мишенью, поскольку располагался на равнине, где ничто не мешало действию взрывной волны; население — больше миллиона, много легких [248] построек. Он никак не мог расстаться со своей идеей и считал Киото самой подходящей целью для бомбардировки. В книге «Теперь об этом можно рассказать» Гровс пишет: «Киото сохранил для меня притягательность в основном из-за его большой площади, делающей возможной оценку мощности бомбы. Хиросима с этой точки зрения нас не вполне устраивала».
В Потсдаме Стимсон получил от Гаррисона следующую депешу: «Все Ваши военные советники, занятые подготовительными работами, определенно высказываются за исключение города, которому Вы отдаете предпочтение (с точки зрения исключения из списка. — Авт. ), и им хотелось бы поместить его первым в списке, если те, кто находятся на месте, выберут его среди четырех возможных объектов с учетом местных условий в определенный момент».
Городом, которому «отдавал предпочтение» Стимсон и который вашингтонские военачальники хотели поместить первым в списке объектов, предназначенных для атомного нападения, был Киото.
В конце концов государственный секретарь по военным делам добился согласия президента Трумэна на то, чтобы г. Киото был вычеркнут из этого списка, и сразу же телеграфировал в Вашингтон, что его «решение было подтверждено самым высокопоставленным лицом» и что в Потсдаме утвержден следующий окончательный перечень объектов в порядке предпочтения: Хиросима, Кокура, Ниигата, Нагасаки.
Для достижения желаемого эффекта от атомной бомбардировки нужны были подходящие метеорологические условия и хорошая видимость. Поэтому лучшим временем для нападения была признана первая неделя августа.
Проект приказа был передан по радио в Потсдам для утверждения [249]:
Военное министерство Управление начальника штаба
Вашингтон 25 Д. С. Генералу Карлу Спаатсу
командующему стратегическими воздушными
силами армии США
1. Приблизительно после 3 августа 1945 г., как только погодные условия позволят совершить визуальную бомбардировку, 509-я сводная группа 20-го соединения военно-воздушных сил сбросит свою первую специальную бомбу на один из объектов — Хиросиму, Кокуру, Ниигату и Нагасаки. Бомбардировщик с бомбой будет сопровождаться самолетами с военными и гражданскими научными сотрудниками из военного министерства, которые будут наблюдать и фиксировать результаты взрыва бомбы. Самолеты с наблюдателями должны держаться на расстоянии нескольких миль от места взрыва бомбы.
2. На указанные объекты будут сброшены дополнительные бомбы, как только их изготовит проектирующий их штаб. Последующие инструкции будут даны относительно объектов, помимо упомянутых выше.
3. Распространение полной или частичной информации об использовании данного оружия против Японии является исключительным правом военного министра и президента Соединенных Штатов. Никакие коммюнике и сообщения по этому вопросу не должны делаться местным командованием без особой предварительной санкции. Вся информация для печати будет пересылаться в военное министерство для специального разрешения на ее опубликование.
4. Настоящая директива направляется Вам по указанию и с одобрения военного министра и начальника штаба США. Желательно, чтобы Вы лично передали один экземпляр данной директивы генералу Макартуру, другой — адмиралу Нимицу для их информации.
Генерал Т. Т. Хэнди,
исполняющий обязанности начальника штаба
Перед текстом этого документа, было помещено «примечание шифровальщику», гласившее: «Не может быть послания более секретного и срочного, чем это. Оно должно быть прочитано исключительно, повторяю, исключительно теми, кто необходим для передачи его в среду утром Маккарти только для генерала Маршалла от Хэнди». После совещания с военными и политическими советниками президент согласился с рекомендациями военных о применении бомбы.
24 июля вечером приказ был утвержден и из Потсдама последовал ответ: «S/W одобряет директивы Гровса» [250].
Президенту Трумэну не терпелось узнать, когда будет готова бомба. И телеграммы по этому вопросу перелетали через Атлантику в обоих направлениях. 21 июля Гаррисон сообщил: «Больной быстро поправляется и в начале августа будет готов к последней операции».
Два дня спустя он указал более точные даты: «Оперировать можно в любой день начиная с 1 августа, принимая во внимание состояние подготовки больного и атмосферные условия. Если исходить только из состояния больного, существует некоторая вероятность того, что операцию можно сделать 1, 2 и 3 августа; хорошие шансы на 4 или 5 августа, и, если не будет рецидива, есть почти полная уверенность в том, что он сможет быть оперирован до 10 августа».
Бомба была готова 31 июля 1945 г. Масса ее была немногим более 5 т. Взрыватель должен был сработать на высоте 500 м над целью. В бомбе содержалось несколько килограммов расщепляющегося вещества.
После того как собрали первую бомбу, приступили к сборке второй.
Между тем над планами генерала Гровса нависла угроза — массированные налеты на японские города.
В марте 1945 г. начались ежедневные массированные налеты на Японию. Японские города представляли собой идеальную цель: очень небольшая территория и очень большая плотность населения. Первый налет, в ночь с 9 на 10 марта, был совершен на Токио. Американские летчики действовали жестоко и беспощадно. Сброшенные с высоты менее 2 тыс. м зажигательные бомбы превратили город в огромный костер Часть города — 25 км2 — была совершенно сожжена. Погибло более 70 тыс. человек. Вскоре пришла очередь Нагой, Кобе. Потом огонь бушевал над Осакой, Иокогамой, Канасаки.
— У меня были некоторые опасения, — объяснял Стимсон Трумэну, — что, прежде чем мы будем готовы, авиация может настолько разбомбить Японию, что не останется выгодного [251] объекта для демонстрации мощи нового оружия.
Из личного дневника Стимсона можно узнать, что у него также вызывали беспокойство разрушения, причиняемые «нормальными» бомбардировками, поскольку он опасался, что уже больше не останется достаточно сохранившейся территории для наглядной демонстрации мощи «S-1».
В связи с этим в самый разгар кампании, когда с Марианских островов непрерывным потоком до 300 «летающих крепостей» уходили бомбить города Японии, из штаба стратегической авиации армии США поступило категорическое предписание не подвергать воздушным бомбардировкам города, выбранные для атомного удара.
Командование 509-й авиагруппы приучало население обреченных городов к тому, что появление над ними одиночных американских самолетов не предвещает большой опасности. Для этого была избрана особая тактика учебных полетов, которые совершались не ночью, как обычно, а ранним утром. Самолеты спецгруппы проходили над целью по одному или группами из трех машин, за ними не следовали другие бомбардировщики. Иногда они сбрасывали всего лишь одну бомбу, которая не причиняла большого вреда. Японское радио даже начало отпускать насмешки в адрес 509-й авиагруппы с ее «особой миссией». Поползли слухи, что в одном из этих городов жила мать Трумэна, что это «помилование» у Пентагона вымолили для земляков те «знатные японцы», которые еще до войны покинули родину и уехали в Соединенные Штаты Америки.
Одновременно с приказом о применении атомной бомбы была передана и другая директива: «Запрещение нападений на Хиросиму, Кокуру и Ниигату, как это было сформулировано в приказе WARX 26350 начальников штабов от 3 июля 1945 г., отменяется, и эти объекты передаются в ведение генерала, командующего стратегической авиацией, который должен предпринять нападение на эти объекты с помощью [252] 509-й смешанной группы 22-й воздушной эскадры, а не иного формирования».
Все ждали «большого дня». 1 августа летчикам впервые показали аэрофотоснимки городов-объектов. Участникам группы рассказали о мощности бомбы, о целях и деталях операции. Каждый в группе знал, что предстоит сбросить сверхмощную бомбу, но сведения о механизме бомбы сохранялись в тайне.
2 августа 1945 г. командующий 20-го соединения ВВС подписал сверхсекретный приказ № 13 о «бомбардировочной миссии». Он был размножен в 32 экземплярах. Это был приказ о первой в истории атомной атаке: 22-я воздушная эскадра должна атаковать предназначенные для нее объекты в Японии 6 августа. Первый объект — Хиросима, второй (запасной) объект — Кокура, третий (запасной) объект — Нагасаки. Специальная инструкция: бомбардировка должна быть осуществлена только с помощью визуального прицела. Высота бомбардировки 9500-10000 м. Скорость бомбардировщика в момент атаки 320 км/час.
В приказе указывалось, что ни один американский самолет, помимо указанных выше, не должен находиться в радиусе 80 км от места нападения. Несмотря на то что, по расчетам ученых, взрыв, произведенный в воздухе на высоте 600 м от земли, должен был быть связан с минимальной радиоактивной опасностью, тем не менее предпринимались меры, чтобы исключить возможность радиоактивного поражения одного из возвращающихся на свою базу американских самолетов.
Генерал Д. Макартур, главнокомандующий англо-американскими вооруженными силами в юго-западном районе Тихого океана, был поставлен в известность о новом оружии и предстоявшей бомбардировке лишь 1 августа через генерала авиации К. Спаатса.
Обосновывая выбор Хиросимы в качестве первого объекта, генерал Гровс назвал этот город «важнейшим военным центром Японии» на том основании, что в городе был расположен [253] гарнизон, а в замке — штаб одной из армий. Кроме того, население, как утверждал Гровс, «почти целиком было занято в военном производстве, которое осуществлялось на небольших предприятиях и даже просто на дому».
Вряд ли можно серьезно рассматривать город, военное производство которого осуществлялось на небольших предприятиях и даже на дому, как «важнейший военный центр». Гарнизон же, о котором упоминал Гровс, имелся в годы войны в каждом сколько-нибудь крупном населенном пункте Японии. Что же касается наличия в Хиросиме штаба одной из армий, то это обстоятельство само по себе никакого значения для атомных стратегов не имело.
На Хиросиму за годы войны был сброшен всего какой-то десяток вражеских бомб. Две небольшие бомбы были сброшены в марте 1945 г. бомбардировщиками американских ВМС, а шестью неделями позже одиночный Б-29, который не смог долететь до намеченной цели, сбросил две бомбы весом 500 фунтов каждая. От этих случайных бомбардировок погибло не белее 10 человек.
Если не считать этого, город оказался за пределами военного пожара. Вражеские самолеты днем и ночью пролетали над городом, всякий раз вызывая тревоги. Но они летели в другие места.
Утром 3 августа полковник Тиббетс и капитан Парсонс дважды звонили в штаб авиационного соединения на Гуаме, но генерал Лимэй отказывался принять решение до получения подробных сведений о погоде. Около 13 час. 30 мин. он сообщил: над городами нависли густые облака на высоте 7 тыс. м — стартовать нельзя.
Прогноз на 5 августа был более благоприятным.
Утром 4 августа в бараке, отведенном для совещаний, были созваны 7 из 15 экипажей бомбардировщиков Б-29 509-й смешанной группы.
— Я участвовал в создании бомбы, которую вы должны скоро сбросить, — такими словами [254] начал совещание В. Парсонс. — Над этой бомбой более трех лет работали самые знаменитые ученые. Эксперименты стоили сотни миллионов долларов — и все это, чтобы выпустить несколько бомб. Мы думаем, что наша бомба уничтожит все в радиусе 3 км. Может, немного меньше, может, больше.
Он ни разу не употребил слово «атом». Он ничего не сказал о радиоактивности и других последствиях взрыва. Членам экипажа показали фильм о взрыве атомной бомбы в Аламогордо. Кадры фильма заставили поежиться многих из присутствовавших, и всем сразу же стало понятно, почему летчикам пришлось отрабатывать крутые полуобороты в пикировании с большой высоты. Парсонс без обиняков сообщил, что никто точно не знает, что может произойти. Возможно, сказал он, что земная кора лопнет даже при взрыве «Малыша» на высоте 600 м. Пилотам было рекомендовано не пролетать через образовавшееся при взрыве облако. Имелась в виду опасность радиоактивного поражения.
Летчики впервые услышали названия городов, которые предстояло бомбить. Когда были показаны снимки главной цели — Хиросимы, по рядам пронесся шепот: было удивительно, что город почти не разрушен.
Присутствовавших ознакомили и с другими городами-объектами — Кокурой и Нагасаки. Ниигату было решено исключить из списка объектов, предусмотренных в приказе от 25 июля, поскольку этот город находился слишком далеко и был недостаточно большим.
Летчикам; сообщили общий план операции.
В атаке будут участвовать семь самолетов эскадрильи. Три бомбардировщика Б-29 первыми отправятся к Хиросиме, Кокуре и Нагасаки для того, чтобы определить метеорологические условия, о которых они должны сообщить Тиббетсу и на командные пункты, находящиеся на Гуаме и Тиниане.
В полете к объекту самолет Тиббетса будут сопровождать два бомбардировщика Б-29. На борту одного будет находиться технический [255] персонал, на который возложена задача измерить с помощью специальных приборов силу взрыва, на борту другого — фотографы и специалисты по киносъемке, которым поручено запечатлеть атомный взрыв. Эти три самолета от маленького, острова, расположенного к югу от Кюсю, вместе последуют к цели. Если в районе первого объекта из-за плохой видимости бомбометание окажется невозможным, они полетят к запасным объектам. Если и эти объекты будут плохо видны, самолеты возвратятся и полетят к острову Иводзима в группе островов Бонин, так как расстояние до Марианских островов слишком велико для самолета, летящего обратно с бомбой на борту.
Седьмой самолет отправится на Иводзиму, расположенную на полпути к Японии, и будет находиться там, чтобы принять на борт бомбу в случае, если у самолета Тиббетса обнаружатся какие-либо механические неисправности.
После этого Тиббетс перед каждым участником операции поставил конкретную задачу. Самолет капитана Р. Льюиса понесет на своем борту бомбу, Льюис уступит свое место командира и первого пилота Тиббетсу. Сам же он полетит вторым пилотом. Бомбометание осуществит майор Т. Фериби. На борту самолета полетит также капитан Парсонс, которого называли «командиром бомбы», и его помощник — лейтенант Джексон.
Позади справа должен лететь майор Ч. Суиней на самолете Б-29 «Грейт артист». Его задача — сбросить на парашютах специальные приборы, которые будут передавать на самолет сведения о силе взрывной волны.
Оборудование состояло главным образом из радиоустановок и автоматических устройств, обеспечивающих запись на магнитную ленту. Рядом с объектом должны были быть сброшены три парашюта, на которых предполагалось установить цилиндры, имеющие форму и размеры огнетушителей. В цилиндрах находились радиопередатчики, которые должны были посылать [256] на самолет данные о результатах действия ударной волны.
Слева полетит капитан Д. Маркворд на своем самолете Б-29 под номером 91. На его борту разместятся кинокамеры.
Над целью майор Суиней должен развернуться и сбросить приборы. Маркворд начнет съемки уже с расстояния 70 км от цели. Для этого с его самолета был демонтирован прицел Нордена для сбрасывания бомб и вместо него установлена съемочная камера.
— За час до нашего вылета, — сказал Тиббетс, — стартуют другие самолеты. Их задача — достичь цели и давать о ней сведения. Майор Тэйлор на своем самолете Б-29 «Фулл-хайз» полетит на Нагасаки. Майор Вильсон на «Джебитт III» — на Кокуру. Самолет «Стрейт Флаш» майора Изерли — на Хиросиму...
В то время, чтобы помешать работе японских радаров, американские самолеты, совершавшие налеты на Японию, сбрасывали лентообразную фольгу и мелкие крошки алюминия. Чтобы исключить воздействие этих мелких частичек алюминия на детонатор бомбы и преждевременное его срабатывание, в этот день было запрещено сбрасывать алюминий над всей южной частью японской территории.
Были определены меры по оказанию в случае необходимости помощи самолетам, очутившимся в аварийном положении. Подводные лодки должны были курсировать вдоль маршрута полета, самолеты других эскадрилий должны были находиться над прибрежным районом Японии и быть готовыми для сбрасывания на парашютах спасательных плотов.
Парсонс и Фарелл подготовили код для телеграфной связи между самолетом и базой. Они составили список из 28 фраз, перед каждой из которых стоял свой номер. Были предусмотрены все возможные случаи: отсутствие взрыва бомбы; мощность взрыва соответствует ожидавшейся; самолет возвращается с неиспользованной бомбой и т. д. Сразу же после взрыва бомбы Парсонс должен был телеграфировать об этом [257] Фареллу, который в свою очередь должен был передать это сообщение в Вашингтон Гровсу, пользуясь другим кодом.
Утром 5 августа 1945 г. шесть бомбардировщиков, предназначенных для первой атомной атаки, совершили последний контрольный полет.
Незадолго до этого четыре самолета из других эскадрилий, базировавшихся на Тиниане, из-за перегрузки разбились и сгорели при старте. Это обеспокоило Парсонса. Он поспешил к генералу Фареллу. Оба понимали, что в случае аварии самолета при взлете с заряженной атомной бомбой на борту погибнут тысячи летчиков, будет уничтожено несколько сот бомбардировщиков Б-29.
— Если нечто подобное случится при взлете «Энолы Гей», произойдет ядерный взрыв, который уничтожит остров.
— Я это знаю, черт возьми! — ответил Фарелл, — Но что нам остается делать? Парсонс сдвинул со лба фуражку.
— А что, если мы повременим, — сказал он, — и завершим окончательную установку детонаторов уже после взлета?
— Вы можете привести бомбу в готовность после взлета? Вы знаете, как это сделать? — спросил Фарелл.
— Нет, сэр, не знаю, но у меня еще полдня впереди, чтобы выяснить, как это делается, — ответил Парсонс.
Всю вторую половину дня в удушливой жаре отсека для бомбы он отрабатывал прием установки детонаторов. Свободного пространства в отсеке хватало только для того, чтобы Парсонс мог пробраться и сесть на корточки сзади «Малыша»; он повторил эту операцию множество раз, освещая себе карманным фонариком путь в темноте аппарата для сбрасывания бомб. Когда Фарелл зашел к Парсонсу, то увидел, что у него были грязные, окровавленные руки: настолько острыми были металлические детали.
— Но это безумие, старина! — воскликнул Фарелл. — Я вам дам пару перчаток. У меня есть очень тонкие, из свиной кожи [258].
— Об этом не может быть и речи, — возразил Парсонс. — Я должен чувствовать на ощупь самые мелкие детали, которые мне не видны.
Для смазки соединений бомбы был разработан специальный состав с очень высоким содержанием графита. Вот почему руки становились черными и их не удавалось отмыть. Парсонс вечером сострил, что ему придется воевать с Японией «грязными руками».
Тем временем «Малыш» был предметом особого внимания в сборочном бараке. Бомбу, уже окончательно собранную и готовую к полету, подвесили на блоке. На гладкой поверхности «Малыша» красовалось много различных надписей. Большей частью это были пожелания успешного полета экипажу Тиббетса или проклятия в адрес империи Хирохито. Среди надписей были также слова в память погибших на «Индианаполисе». Внешне атомная бомба выглядела так же, как бомбы, которые сбрасывались во время обычных бомбежек Японии. Секрет был в ее содержимом...
Механики, участвовавшие в сборке «Малыша», не могли поверить, что это оружие чем-то отличается от учебных бомб, которые они до того собирали на протяжении долгих месяцев. Действительно, «Малыш» имел такой же вид, единственное его отличие состояло в том, что, как однажды сказал Оппенгеймер, расщепляющееся, вещество было в нем спрятано, как маленький брильянт в огромной массе ваты.
«Малыша» медленно спустили с блока и погрузили на прицеп. После того как его покрыли брезентом, трактор вывез его из барака и повез к бомбардировщику «Энола Гей». За ним следовала впечатляющая процессия машин, в первой из которых находились адмирал Парцелл, генерал Фарелл и, полковник авиации Чесшир. Полицейские джипы ехали впереди, по бокам и сзади колонны. Пятитонная бомба находилась примерно в километре на погрузочной площадке. Она была подхвачена с прицепа самоходным [259] краном и установлена во рве. Подрулила «Эола Гей» и стала надо рвом. Затем бомба была поднята на самолет, установлена и надежно закреплена в отведенном для нее отсеке.