— Расщепленный атом может стать оружием огромной разрушительной силы, — доложил Ф. Жолио-Кюри министру вооружения Франции Дотри.
Это заинтересовало министра. Однажды, прочитав статью о том, что если удастся расщепить атомы, то заключенной в них ядерной энергии будет достаточно для уничтожения мира, он уверовал в эту идею. С интересом выслушав рассказ Жолио-Кюри о работах, проводившихся в его лаборатории, он пообещал всяческую поддержку,
Жолио-Кюри просил Дотри обеспечить его лабораторию графитом. Министр дал указание удовлетворить просьбу ученого. Вскоре сотрудники Жолио-Кюри работали в сердцевине огромной глыбы чистого графита.
Но результаты опытов были неопределенными...
Нужно было искать новые решения.
Вскоре возникла идея использовать в качестве замедлителя тяжелую воду. В тяжелой воде атомы водорода заменены на дейтерий — разновидность (изотоп) атомов водорода с массой, вдвое большей, чем у обычного водорода: его атомная масса равна 2, а не 1. В природе тяжелая вода существует в смеси с обычной водой в соотношении 1: 6400, т. е. в 6400 кг обычной воды содержится 1 кг тяжелой. Производство тяжелой воды осуществляется с помощью электролиза. Получение ее — процесс очень сложный, чрезвычайно медленный и дорогой.
Она оказалась эффективным замедлителем нейтронов.
Во Франции и Великобритании тяжелую воду не производили. В Германии изготовляли в мизерных количествах.
Все мировые запасы тяжелой воды в то время находились в Рьюкане, в центральной [126] Hopвегии, где в 1934 г. фирма «Норск-Гидро» впервые в мире начала производить эту продукцию в промышленном масштабе по технологии, разработанной двумя химиками — профессором Л. Тронстадом и инженером И. Бруном.
В начале 1940 г. во Франции стало известно, что представитель немецкого концерна «ИГ Фарбениндустри» ведет переговоры с генеральным директором «Норск-Гидро» А. Аубертом о закупке тяжелой воды.
Ф. Жолио-Кюри снова обратился к Дотри с предложением «обогнать» немцев — срочно закупить и тайно вывезти из Норвегии тяжелую воду, необходимую ему для продолжения опытов. Министр обещал принять меры.
Покупка и доставка во Францию тяжелой воды была поручена капитану Ш. Арно и лейтенанту Ж. Аллье — сотрудникам военной разведки. В гражданской жизни лейтенант Аллье был членом правления одного из французских банков, который финансировал компанию «Норск-Гидро».
Аллье тайно покинул Париж и направился в Осло. В пути к нему присоединились еще три сотрудника военной разведки.
Эта история, изобиловавшая опасными ситуациями, могла бы служить сюжетом для увлекательного приключенческого романа. Мы остановимся лишь на некоторых ее эпизодах.
...Длинная норвежская ночь подходила к концу. Арно вышел на бетонную дорожку. Посмотрел на часы. Стрелки показывали половину восьмого. Время отлета приближалось.
Моноплан стоял уже на взлетной полосе, готовый к полету. Несколько дней назад Арно благополучно пролетел более 1200 км от Лилля до Осло. Сегодня он рассчитывал преодолеть расстояние примерно в 1600 км и добраться до ближайшего французского аэродрома, а может быть, и до Парижа. В крайнем случае можно сделать посадку в Амстердаме, пополнить запасы горючего и продолжить полет: посадка самолета в Голландии была предварительно согласована по дипломатическим каналам [127].
— Если счастье улыбнется, то через четыре-пять часов буду дома, — подумал Арно. — Однако возможен, а если быть откровенным с самим собой, то весьма вероятен и неблагоприятный исход. Вместо нескольких часов дело может затянуться на несколько месяцев, возможно лет, до тех пор пока не начнут по окончании этой «странной» войны обмениваться пленными...
Самолет быстро набирал высоту. Бросив взгляд на проплывавшие внизу фиорды, Арно мысленно попрощался с рыбацкими лодками и судами. Земля у берегов была покрыта снегом. Лучи солнца, отражаясь на снежинках, искрились, как драгоценные камни.
Он летел в юго-западном направлении, с тем чтобы добраться до берегов Дании.
— Проблемы возникнут, когда я окажусь над открытым морем, — опасался Арно. — Немцы не решатся напасть на гражданский французский самолет, пока он будет лететь над страной, которая не находится с ними в состоянии войны.
Арно реализовывал план, десятки раз продуманный, «проигранный» в Париже: над Северным морем лететь к западу, держась как можно дальше от берегов Германии.
Вдруг в море он заметил сторожевой немецкий катер.
— Вот оно!... Неприятность!
Он резко увеличил скорость. Однако спустя 20 мин. слева на горизонте заметил три черные точки. До конца нажал акселератор, стремясь выжать газ до предела. Черные точки на горизонте росли. Понимая, что впереди предстоит неприятная встреча, он постарался успокоиться. И это он предвидел.
— Пилота гражданского самолета они могут помиловать, но могут и не пощадить.
Три точки уже превратились в три самолета.
— Это истребители, — подумал Арно. По форме крыльев он определил — немецкие самолеты. — Они летят из Гамбурга или Кёльна. Сторожевой катер, вероятно, подал им сигнал. А возможно, кто-то сообщил о моем отлете еще из Осло [128].
Когда самолеты были на расстоянии километра, он увидел за бортом слева сигнальную красную ракету: немцы требовали сбавить скорость.
Что делать? К сожалению, вступала в силу другая часть плана: он летел сдаваться в плен.
Но не все еще было проиграно. Кто его знает, чем завершится сегодняшний день: будет он победителем или побежденным?
Немцы подали сигнал снижения. «Потез» покатился по длинной посадочной дорожке одного из гамбургских аэродромов. По обеим сторонам виднелись военные сторожевые посты.
...Удостоверение личности Арно и бортовой журнал лежали на папке, закрывавшей остальные бумаги.
— Вы военнослужащий, господин Арно? — Майор, обнажив редкие зубы, изобразил на лице улыбку.
— Меня принудили приземлиться на гражданском самолете!
— Мне известно, что самолеты типа «Потез» используют во Франции и в армии. В данном случае вы выполняли задание, которое имело далеко не гражданский характер. Думаю, что вы не будете это отрицать. Германия и Франция находятся в состоянии войны. Для вас, пожалуй, будет лучше, если вы все же сообщите о своем воинском звании и должности. Вам в плену будет легче, если с вами будут обращаться как с военнопленным.
— Я капитан французской армии, господин майор.
— Из какой части?
Арно промолчал.
— Я понимаю ваше положение. Но у нас ваш бортовой дневник, и мы умеем читать, капитан. Речь идет о тяжелой воде! — майор открыл папку с документами. — Мы знаем, что после начала войны французы заинтересовались тяжелой водой и стали искать пути ее получения из хранилищ «Норск-Гидро» в Рьюкане. И это при том, что покупная цена за эту воду в последнее время резко возросла [129].
— Я также слышал, что правительство Германии ответило на это тем, что сделало в Осло. неофициальный демарш, — перебил Арно майора. — Оно заявило, что, если Норвегия поставит тяжелую воду Франции, это будет рассматриваться как недружелюбный акт по отношению к третьему рейху. Не так ли?
Майор сжал губы. Он-то хорошо знал, что это был первый акт битвы за тяжелую воду. Благодаря этому демаршу нацисты показали, что они хотят первыми применить атомную энергию в военных целях. За весь период с момента, когда стала производиться тяжелая вода, этому вопросу не уделяли столь пристального внимания, как сейчас.
— Насколько мне известно, — добавил Арно, — речь шла об обычном торговом соглашении, которое мы подписали раньше, чем «ИГ Фарбениндустри»...
— Ваша информация, капитан Арно, правильна, — вздохнул майор, — Французский уполномоченный Жак Аллье подписал соглашение с «Норск-Гидро» раньше. К сожалению, «ИГ Фарбениндустри» здесь опоздала.
Майор помолчал несколько секунд и резким голосом, стремясь подчеркнуть, что беседа окончена и он приступил к допросу, стал задавать Арно вопросы.
— Вы должны были увезти во Францию тяжелую воду. Однако в самолете мы нашли лишь пустые стальные баллоны. Где и как вам удалось вылить воду из баллонов?
Арно с трудом сдерживал улыбку. Теперь-то он вкушал сладость своей победы, победы, которая принадлежала только ему одному: он сам разработал этот план и сам его осуществил.
— Я не выливал из стальных баллонов никакой воды.
Пальцы майора нервно застучали по столу.
— Сознайтесь, капитан: в Норвегию вы летели за тяжелой водой?
Майор имел точную инструкцию, как вести допрос о тяжелой воде, о чем допрашивать и что скрывать [130].
— Моей задачей было перевезти во Францию 26 стальных баллонов, — сухо ответил Арно.
— Не хотите ли вы сказать, что летели в Норвегию за пустыми баллонами?
— К сожалению, ничего больше добавить не могу.
— А где же тяжелая вода? — не сдержавшись, выпалил майор, но тут же попытался взять себя в руки.
Арно посмотрел на часы.
— По всей вероятности, она уже на месте назначения.
Майор догадался, что означал этот взгляд на часы. Он понял, что французам удалось либо в Рьюкане, либо в Осло подменить баллоны и погрузить баллоны с тяжелой водой в другой самолет.
Майор понял, что операция провалилась, но не понимал значения этого провала. Одно его волновало: этими баллонами очень интересовалось ведомство по вопросам вооружения.
За две педели до описанных событий лейтенант Ж. Аллье наконец получил на руки соглашение с «Норск-Гидро». Генеральный директор «Норск-Тидро» Ауберт встретился с разведчиком. Осуществляя обдуманный план, Аллье рассказал ему об урановом реакторе, об урановой сверхбомбе и о том, для чего может быть использована тяжелая вода.
— Мы и сами подозревали что-то, господин Аллье. Недавно концерн «ИГ Фарбениндустри» заявил о намерении закупить весь наш запас тяжелой воды и сделать крупный заказ на нашу продукцию. Немцы готовы помочь нам в расширении производства и стать нашими единственными покупателями.
— Чем кончились переговоры с немцами? — спросил Аллье. Он хорошо знал возможности химического концерна Германии «ИГ Фарбениндустри» [131].
— Ничем, — успокоил его Ауберт. — Мы отказались продать наши запасы и не приняли заказа на будущую продукцию.
— Какова ваша позиция в отношении Франции в этом вопросе?
— Благоприятная. Франция получит тяжелую воду.
Соглашение было выработано и подписано Аллье и Аубертом в течение нескольких дней. По этому соглашению Франция могла во время войны свободно пользоваться тяжелой водой, имевшейся на заводе в Рьюкане. Кроме того, Франции предоставлялось предпочтительное право на всю тяжелую воду, которая в дальнейшем будет произведена на этом заводе.
Оставалось осуществить основную часть операции и переправить 185 кг тяжелой воды из Норвегии во Францию.
— Но как вы доставите воду во Францию? Тут мы помочь не сможем, — предупредил Ауберт.
Аллье заверил генерального директора, что он со своими помощниками справится с этой задачей. Для осуществления намеченной цели Аллье выбрал почтовый пароход, курсировавший между Роттердамом и западным берегом Норвегии. Кроме того, он хорошо понимал необходимость координировать все свои действия по времени с полетом капитана Арно.
Они договорились, что Арно 28 февраля вылетит с одного из северных аэродромов Франции в Осло и оттуда в Рьюкан. Аллье решил добираться туда с запада. Этот путь длиннее и занимает на несколько дней больше. Зато он должен был сбить со следа немецких шпионов.
Аллье выехал экспрессом с парижского вокзала в северном направлении. Во время непродолжительной остановки в Стокгольме к нему присоединились капитан Мюллер, лейтенант Моссе (после войны он стал профессором Сорбонны) и М. Кнолль-Дема. Они должны были, как и капитан Арно, помогать Аллье в осуществлении задуманной операции. Немецким шпионам в Осло не составило бы труда узнать [132]
цели группы Аллье, если бы баллоны изготавливали в городе. Поэтому их заказали деревенскому мастеру.
Осталось наполнить их.
План замены баллонов с тяжелой водой пустыми обсуждался через французского посла в Осло путем обмена несколькими шифрованными телеграммами. Это было за несколько недель до того, как два француза — Ш. Арно и Ж. Аллье — 28 февраля 1940 г. оказались в Рьюкане.
Капитану Арно в Рьюкане помогал Ж. Паскье, шофер французского посольства в Осло. Автомашину они поставили в гараж, имевший два бокса.
Ж. Аллье был принят в семье руководителя фирмы «Порск-Гидро» И. Бруна как старый друг дома.
— Несколько дней назад, — обратился Брун к Аллье, — мы получили новое заманчивое предложение от немцев: они готовы купить у нас всю тяжелую воду. Но у меня такое впечатление, что они глазами готовы съесть больше, чем в состоянии переварить желудок. И откуда вдруг такой интерес?
Аллье решил поделиться своими знаниями об исследованиях атомной энергии.
— Вероятно, из специальных статей можно почерпнуть больше, чем из газет. Сегодня это дело физиков и химиков. По имеющимся данным, ученые находятся на верном пути по высвобождению большого количества неизвестной энергии. Речь идет о расщеплении атомов. Этой проблемой занимаемся не только мы, французы, но и русские, американцы, англичане и, к сожалению, немцы. Те, кто знает об этом больше, страшатся одной мысли, что в руки фашистов попадет оружие такой огромной разрушительной силы.
— А какое значение в этой ситуации имеет тяжелая вода [133]?
— Она уже не безобидный вспомогательный материал для лабораторных опытов. Сегодня у нее иное назначение: достаточно одному нейтрону проникнуть в ядро атома, как может начаться реакция, в результате которой высвободится огромной силы энергия. Датский физик Бор недавно заявил, что этой энергии будет достаточно для уничтожения огромной лаборатории. И все это может сделать всего лишь одно ядро!
— Следовательно, тяжелая вода — пока единственное средство для замедления движения нейтронов?
— Нет, не единственное, но наиболее простое. Говорят, что для этих целей подходит и графит. Но при работе с графитом громоздкого оборудования нужно в несколько раз больше, чем при использовании тяжелой воды. Более того, тяжелая вода одновременно может быть применена для охлаждения всего процесса. Теперь вам ясно, почему мы заинтересованы, чтобы тяжелая вода не попала в Германию?
Был последний день февраля 1940 г. В 9 час. капитан Арно на автомашине французского посольства выехал из отеля «Рьюкан» на завод в Веморк.
Брун его ждал и провел в свой рабочий кабинет:
— Здесь для вас приготовлено 26 стальных баллонов с тяжелой водой.
На всех баллонах стояли знаки: «Опасно! Смертельно!».
В ожидании пробы они прошли по заводу.
— Мы скоро увидимся с вами, — сказал на прощание Брун.
Возвращались долиной реки Маана.
— Едем в гараж, Паскье! — приказал Арно. В 11 час. 45 мин. машина стояла в двубоксовом гараже за отелем.
— Пойду обедать, а вы займитесь баллонами, — сказал Арно шоферу [134].
Спустя несколько минут после ухода Арно Брун также покинул Веморк, в «Рыокане» поставил свой «Остин» в тот же гараж и направился в отель: здесь он договорился на прощанье пообедать с Арно.
Шофер Паскье закрыл изнутри двери гаража. Из пяти кожаных чемоданов, лежавших в багажнике посольской автомашины, он вынул 26 пустых стальных баллонов. На каждом из них была такая же надпись: «Опасно! Смертельно!». Их невозможно было отличить от тех баллонов, которые были наполнены тяжелой водой в Веморке. Баллоны с тяжелой водой он уложил в заранее приготовленные чемоданы и перенес в багажник бруновского «Остина».
Паскье выехал из гаража; в багажнике лежали пустые баллоны. Он поставил машину у отеля, где обедали Арно с Бруном...
Вскоре они ехали с Арно в сторону Осло. Дорога не заняла много времени. Но надо было спешить в аэропорт Форнебло.
Капитан Арно внимательно следил, как норвежец, работавший в аэропорту, перенес из багажника легковой машины с номером французского посольства на тележку стальные баллоны и затем исчез с ними в воротах аэровокзала.
— Если моим друзьям удастся вывезти 185 кг тяжелой воды, — думал Арно, — то нацисты вместе со своим фюрером намного отдалятся от осуществления планов, о которых в 1940 г. во всем мире знали лишь несколько человек.
В 3 часа ночи Брун пробрался в гараж. Здесь, пристроившись на сиденье, спал Аллье.
— Все в порядке?
— Да, если хотите, мы можем выехать. Брун отвез Аллье в Осло. Аллье, имевший бельгийский паспорт, в тот же вечер в отеле «Карлтон» встретился с капитаном Мюллером, лейтенантом Моссе и Кнолль-Дема и договорился с ними о дальнейших действиях.
Когда капитан Арно рано вылетел на своем «Потез» из Форнебло, Аллье и его товарищи еще завтракали в Осло. Вскоре они тоже [135] отправились в путь. Клерк отеля уложил их чемоданы в такси. В чемоданах было 13 баллонов с тяжелой водой. Спустя полчаса Аллье и трое его спутников прибыли на аэродром в Форнебло. Аллье и Моссе открыто оформили документы и билеты к посадке на самолет, отлетавший в обычный ежедневный рейс в Амстердам. В самый последний момент чемоданы с баллонами были погружены в другой самолет, на который заранее было куплено два билета на вымышленные фамилии. Аллье и Моссе поднялись на борт. Самолет держал путь в Великобританию. Эти меры были очень своевременны: немцы обыскали пассажиров и их груз в самолете, летевшем в Амстердам.
Самолет, на котором летели Аллье и его спутник, попал в сильную облачность. Ночевали в Эдинбурге. На следующий день к ним присоединились Мюллер и Кнолль-Дема, благополучно доставившие из Форнебло остальные 13 баллонов с тяжелой водой.
Через несколько дней лондонский поезд вез их к побережью. Чемоданы с баллонами были в купе. Спутники Аллье не знали, что находится в таинственных баллонах, которые они с большим трудом 16 марта доставили в Париж и передали Жолио-Кюри.
Узнали они об этом лишь много лег спустя.
...Зима 1939/1940 г. Война подошла к границам Франции. Правда, пока это была «странная» война, как назвал ее французский народ. Вот уже несколько месяцев французские и немецкие войска стоят друг против друга на франко-германской границе. Французские газеты, радио, кино, церковь уверяют французов, что Франция неприступна и непобедима, что немцам никогда не удастся взять форты и казематы знаменитой линии Мажино.
Буржуазное правительство закрывает коммунистическую газету «Юманите», арестовывает и передает суду избранников народа — коммунистов депутатов парламента; оно мечтает о войне... с Советским Союзом. Французский генерал Вейган цинично заявляет, что весной [136] 1940 г. он начнёт бомбардировку Баку и других нефтяных районов СССР. В то же время французская армия не выпускает ни одного снаряда по железным дорогам Германии, по которым подвозятся боеприпасы к французской границе. Французские промышленники продают немцам через нейтральные страны материалы для производства орудий и снарядов, предназначенных для убийства французских солдат.
В мае 1940 г. фашистские захватчики вступили в Голландию и Бельгию. Опасность нависла над Францией. Был прорван фронт французских армий у Седана.
16 мая министр вооружения Дотри сообщил Жолио-Кюри, что фронт французской армии прорван у Седана, над Парижем нависла угроза. Надо любой ценой не дать немцам завладеть запасами тяжелой воды. Необходимо спрятать тяжелую воду в надежном убежище.
Жолио-Кюри поручил эту операцию А. Муре:
— Отправляйтесь в Клермон-Ферран и найдите там надежное место для хранения тяжелой воды и помещение, где мы могли бы вести научные работы.
Г. Халбану было поручено перевезти, тяжелую воду.
Муре уехал на юг и вскоре вернулся с известием, что договорился с отделением Французского банка в Клермон-Ферране: тяжелую воду спрятали в сейфах банка, зарегистрировав как «продукт Зет».
Руководители банка были уверены, что «продукт Зет» обладает огромной разрушительной силой. Им казалось, что вот-вот банк взлетит на воздух. Через несколько дней директор банка весьма настойчиво стал высказывать пожелание, чтобы банк был избавлен от 26 баллонов таинственного «продукта Зет». 24 мая Муре связался по телефону с Жолио-Кюри и предложил перевезти «продукт Зет» в новое надежное убежище.
В результате продолжительных поисков тяжелая вода была перевезена в центральную тюрьму Риома и помещена в камеру для особо [137] опасных преступников. Но ее «заключение» не было продолжительным.
Лаборатория Жолио-Кюри получила приказ эвакуироваться на юг страны.
В опустевшей лаборатории Жолио-Кюри и Муре собирали все документы, касавшиеся исследований деления ядра урана, использования тяжелой воды и т. п. С собой они могли взять лишь самое необходимое, самое важное. Остальное сжигали.
14 июля 1940 г. немецкие войска вступили в Париж. Правительство Франции капитулировало перед фашистской Германией.
К Жолио-Кюри приехал Аллье.
— Я от Дотри, профессор. Париж сдан. Правительство переехало в Бордо. Туда же приказано доставить тяжелую воду.
Немцы не дошли до Клермон-Феррана, где была размещена новая лаборатория. Но опыты в новой лаборатории пришлось приостановить. Была реальная опасность, что все материалы, записи, схемы могут попасть в руки нацистов.
Надо было вновь принимать решение. В лаборатории собралась группа Жолио-Кюри.
Подвилась мысль уничтожить все материалы, чтобы они не попали в руки врагов. Однако ее отвергли, так как еще раньше решили, что работа при всех условиях должна продолжаться: было известно, что в Германии тоже работают над получением атомной энергии. Жолио-Кюри высказал это решение коротко:
— У нас одна, но двуединая задача. Мы должны первыми получить атомную энергию. Мы обязаны помешать фашистам использовать эту энергию для создания атомного оружия.
Халбан и Аллье поехали в тюрьму за драгоценным грузом. Комендант уже знал о падении Парижа и переменах в правительстве. Он вдруг потребовал приказ, предписывающий выдать вверенные ему баллоны.
Аллье вынул пистолет и направил его на коменданта:
— Приказ в дуле. Будет плохо, если он до вас дойдет. Поторапливайтесь!.. [138]
Перепуганный тюремщик велел заключенным перенести баллоны с тяжелой водой в автомобиль.
Путь лежал в Бордо. Оттуда Халбан и Коварский, которым были вручены полномочия французского министерства вооружении, должны были отвезти баллоны с тяжелой водой и документы в Англию на угольщике «Брумпарк».
Баллоны с тяжелой водой прочно закрепили на плоту, помещенном на палубе английского грузового корабля. Если бы судно подорвалось на мине или было потоплено фашистскими бомбардировщиками, то можно было надеяться, что плот с грузом продержится на воде и будет подобран англичанами.
Ни Халбан, ни Коварский, ни другие сотрудники лаборатории не знали, какое решение принял Жолио-Кюри. Они присутствовали лишь при встрече Жолио-Кюри с уполномоченным британского министерства вооружения лордом Суффолком, который предложил:
— Вы немедленно едете со мной в Англию. Не беспокойтесь ни о жене, ни о детях; я обещаю завтра же увезти их в Бретань, а оттуда — на другую сторону Ла-Манша.
Но Жолио-Кюри решил по-другому:
— Я остаюсь. Мое место там, в Париже.
Почему он так поступил? Неопровержимая логика убеждала его, что для Франции и для него выгоднее, если он покинет сейчас свою страну и на чужбине будет делать для нее новое оружие. Но было еще и чувство, которое отвергало логику. Он решил остаться, решил кинуться на врага, а не от него.
Французы увезли тяжелую воду в Англию. Поначалу драгоценный груз укрыли в тюрьме Уормвуд Скрабз, но вскоре переместили в полярно противоположное место — в Виндзорский замок, где он находился под надзором библиотекаря. Французские исследователи Халбан и Коварский продолжали свою работу в Англии.
Химическая лаборатория Коллеж де Франс была для нацистов лакомым куском. В июле 1940 г. в отсутствие Жолио-Кюри несколько офицеров вермахта произвели обыск в лаборатории: они искали уран и тяжелую воду, а также отчеты о результатах исследований.
В сентябре, вскоре после возвращения Жолио-Кюри в Париж, немцы снова нагрянули и в Коллеж де Франс. На этот раз группу возглавлял генерал Э. Шуманн, отвечавший в вермахте за научные вопросы. Вначале непрошенные посетители были вежливы, пытаясь дешевой лестью соблазнить ученого. Позже, в кабинете Жолио-Кюри состоялся более жесткий разговор. Его обвиняли в том, что он член французской Коммунистической партии. Вопросы следовали один за другим. И вдруг неожиданно и грубо:
— Где ваши материалы? Где ваш запас тяжелой воды? К каким результатам пришли вы?
— Результаты? К сожалению, я не помню. Материалы? Записи? Их увезли сотрудники.
Когда? Как? Название судна?
Жолио-Кюри сообщает название английского судна, которое было потоплено. Записи, схемы, дневники опытов и, главное, запас тяжелой воды — все, по-видимому, похоронено на дне Ла-Манша.
Фашисты не поверили ученому.
— Вы должны восстановить в памяти, довести до сведения германских ученых ваши итоги, профессор. Вы должны оказать нам...
— Очень жаль, — Жолио-Кюри изобразил скорбь на лице, — но память хранит лишь самые общеизвестные сведения. Может быть, спустя некоторое время мне удастся что-нибудь припомнить.
— Мы будем ждать, профессор. Мы рассчитываем, что вы будете работать вместе с учеными Германии. Мы создадим вам все условия, необходимые для работы. Пока вы свободны, профессор.
Дважды ученый подвергался арестам и многочасовым допросам.
Жолио-Кюри продолжал руководить лабораторией Коллеж де Франс. Нацисты несколько раз предлагали ему сотрудничество. Он отверг все их предложения [140].
Запасы урановой руды не были обнаружены.
Циклотрон — ускоритель заряженных частиц — немцы опечатали. Через некоторое время в Коллеж де Франс прибыла группа немецких физиков и военных специалистов. Они хотели разобрать циклотрон и переправить его, в Германию.
Жолио-Кюри убеждал, уговаривал, придумывал множество различных доводов и доказательств того, что лучше, легче, надежнее проводить нужные им исследования на месте:
— Зачем разбирать и увозить циклотрон? Вы можете работать на нем и здесь.
Нацисты согласились с его доводами, но использовать циклотрон так и не смогли: «случайные» поломки постоянно мешали работе.
А как обстояло дело со снабжением тяжелой водой Уранового проекта?
К сентябрю 1939 г. Германия не имела запасов тяжелой воды.
После захвата Норвегии в мае 1940 г. для немецких физиков открылись новые возможности получения тяжелой воды от фирмы «Норск-Гидро», единственного крупного производителя ее в Европе. Германия приступила к активной реализации появившихся возможностей получения тяжелой воды из Норвегии.
В конце 1940 г. в «Норск-Гидро» поступил заказ от концерна «ИГ Фарбениндустри» на 500 кг тяжелой воды. Поставки начались 23 января 1941 г. (10 кг), и затем до 17 февраля 1941 г. было отправлено еще шесть партий по 20 кг.
Производство тяжелой воды было расширено. Была достигнута договоренность, что «Норск-Гидро» до конца 1941 г. поставит в Германию 1000 кг тяжелой воды, а в 1942 г. — 1500 кг.
Уже к ноябрю 1941 г. Германия получила дополнительно 500 кг тяжелой воды.
Таким образом, радужные надежды французов на сотрудничество с фирмой «Норск-Гидро» рухнули. Фашистская. Германия стала; основным получателем тяжелой воды [141].