Наказанный предатель
Простившись с добросердечными венграми, Добряков без приключений к утру подошел к лесу — месту сбора экипажа. Здесь он увидел среди кустов человека и сразу узнал в нем своего друга. Радости не было конца.
Двое измученных ночными переходами и переживаниями людей расположились в тех самых молодых сосенках, в которых более суток тому назад находились Кретова и Бунцев. Несмотря на голод, ели без аппетита, запивая вином. Днем Темкин на одном дереве заметил срез с буквами С.Б.О.К. и указал на них Добрякову. Бортмеханик обрадовался.
— Они живы и были здесь. Именно здесь, на этом месте.
Он начал искать под деревом записку, но ничего не нашел. Днем в лесу и на подходах было спокойно.
Обнаружение следов командира и радистки так взволновало друзей, что, несмотря на усталость, они не могли уснуть.
"Жаль, что следы обрываются. Где их теперь искать?" — думал Добряков.
***
Укрывшись шинелью и плащпалаткой, утомленная радистка крепко спала и не слыхала раскатов приближавшейся канонады.
Чтобы обеспечить ее безопасность на время своего отдыха, Бунцев не давал спать пленным. Его беспокоила мысль, что делать с пленными? Даже безоружные они представляют собой опасность: в случае появления противника, когда надо замереть, они могут своим шумом выдать их врагу, а в случае какой-либо оплошности даже напасть сзади. Сейчас они лежат связанные, возможно, стараясь ничем не выдать своих намерений. Есть три варианта: ликвидировать, оставить на месте связанными, взять с собою и доставить в расположение своих войск, — так думал капитан. Но первый вариант он сразу отбросил; врага уничтожают когда он не сдается — это аксиома советских воинов. Будь это в своем тылу, думать было не надо. А здесь кругом враг, и малейшая опасность, ошибка может привести к гибели.
Глядя на пленных, Бунцев пытался проникнуть в их мысли, узнать, что они думают, кто они в действительности. Он начал изучать их документы, но они мало что ему говорили. В документах Карла он нашел его снятого вместе с семьей, отдельно его жену с детьми и много семейных снимков. Были снимки Карла с какими-то офицерами, нашел он письма, но прочитать их не смог. В документах охранника было одно удостоверение и какая-то записка, которую пилот тоже не смог прочитать. Изучив документы, Бунцев пытался еще поговорить с Карлом и охранником, но из разговора мало что узнал нового. Пленные как только можно ругали Гитлера, Салаша, фашистов, но как проверить, насколько это было искренне.
Проснулась Ольга и заставила капитана лечь отдохнуть.
— Будь осторожна, смотри в оба, ни в коем случае не усни, — предупредил Бунцев радистку.
— Будьте покойны. Все будет в порядке. У меня не сорвутся.
Заставив пленных отвернуться и не поворачиваться в ее сторону, Кретова занялась своими партизанскими делами.
Приводя в порядок имущество, наблюдая за спящими, она присела. Но вскоре ей так захотелось спать, что против воли она закрыла глаза, склонив голову. На секунду она действительно отключилась, но, поймав себя на этом, девушка громадным усилием воли приоткрыла глаза. Взглянув на пленных, она сразу заметила, что охранник не спал. Увидев, что за ним наблюдают, он вздрогнул и вновь притворился спящим. Сонливость у Ольги как рукой сняло. Она решила притвориться и понаблюдать за пленными. Поудобнее положив голову на мешок и закрыв лицо рукой, она могла незаметно для пленных за ними наблюдать.
Некоторое время пленные лежали спокойно и, казалось, спали, но вот охранник приоткрыл один глаз и, убедившись, что часовой спит, попытался освободить руки, пробуя перетереть веревку о камень. Или веревка была слаба, или лежащий около охранника большой камень был острым, но ему это удалось. Освободив руки, охранник хотел было распутать ноги, но ему мешал Карл. Пленные были связаны так, что сначала надо было освободить Карла. Когда же охранник начал развязывать ноги австрийцу, тот проснулся, и, поняв в чем дело, к удивлению Кретовой, готовой вскочить и расправиться с обманщиками, не дал себе развязать ноги, отрицательно покачав головой. Охранник о чем-то на мгновение задумался, потом лег рядом с Карлом и начал ему шептать на ухо, но пленный водитель продолжал отрицательно мотать головой. Отвернувшись, охранник стал пытаться вырыть из земли камень, но на этом его деятельность была прервана. Быстро вскочив, Кретова оглушила прикладом охранника. Удар оказался настолько сильным, что тот больше не приходил в сознание.
Покончив с охранником, Ольга прислушалась, — кругом тихо, капитан спал. Она продолжала выполнять обязанности часового, слушая далекую артиллерийскую канонаду. И только когда начало темнеть, она разбудила Бунцева и рассказала ему о происшествии.
— Туда ему и дорога, — отозвался капитан, посмотрев на бесчувственное тело.
Бунцев спустился к ручью, умылся и возвратился бодрым.
— Ну, а ты уходить не хочешь? — спросил капитан Карла, которому Ольга освободила рот, руки и ноги, но тот казался каким-то жалким в форме немецкого майора, которая никак не шла бывшему водителю.
— Нет, мне некуда уходить, — ответил австриец.
— Молодец! Не поддался на провокацию, — добавила Ольга.
— Ладно, раз так, то оставайся и помогай нам, — сказал Бунцев, обращаясь к австрийцу и похлопав его по плечу.
На Карла нагрузили тяжелый тюк с различным имуществом, возвратили ему пистолет и, оставив охранника и его винтовку на месте, пошли по направлению к линии фронта — туда, откуда доносилась далекая артиллерийская канонада.
На фронтовых дорогах
Через два часа Бунцев с группой вышел к большой автомобильной дороге. В это время по ней в западном направлении шла автомобильная колонна. На фоне неба с земли были хорошо видны силуэты машин, наполненных различным грузом.
"Если с фронта идут груженые разным имуществом машины, значит определенно отступают или готовятся отступать", — решил Бунцев.
Но на колонну приходилось смотреть только издали, так как двое, хотя и вооруженных, людей сделать с ней ничего не могли. Наконец длинная колонна прошла. На дороге словно все замерло, только в ночной темноте где-то невысоко в воздухе послышался неповторимый звук моторов У-2.
— Кукурузники. Цари ночных просторов. Честное слово, они, -В радостно сказал Бунцев.
— Дорога нам попутная (ориентировались во время вынужденного простоя), движение редкое, так надоело волочить ноги по грязи, рискнем идти по обочине, авось кто-нибудь попадется, с помощью Карла высадим и сами поедем, — шепнула Ольга Бунцеву.
По твердой обочине идти было удобно, но только непрерывно приходилось смотреть назад, чтобы внезапно не нагнала машина.
— Идет, — предупредил капитан, заметив быстро приближающийся сзади слабый огонек.
Через несколько секунд мимо лежавших за кюветом пешеходов пронеслась легковая машина. Через минуту впереди нее появился красный свет. Машина остановилась.
— Переезд. Там по карте железная дорога. Придется обойти.
— Обойдем! Нам не впервые, — бодро ответил Бунцев.
Обходя переезд, группа вышла к железной дороге, в 200 метрах от него.
— Все спокойно! Никаких признаков охраны, — шепнула Ольга после тщательного изучения обстановки в районе перехода.
Благополучно перейдя через дорогу, группа собралась уже уходить, но, услышав вдали шум идущего поезда, Бунцев решил задержаться и установить, с чем идет поезд. Минуты через три мимо группы прошел воинский эшелон: в людских вагонах горел слабый свет, на 12 платформах стояли автомашины и орудия.
— Пустить бы его под откос, — сказала Ольга.
— Этот уже поздно, да у нас и мин нет, а голыми руками поезда под откос не пустишь, — ответил капитан.
— Когда нет охраны, умеючи можно и без мины пустить с помощью подручных средств. Пойдемте в сторону переезда, поищем инструмент и "разбомбим" эшелон, — предложила Кретова.
— Ольга! Бомбить нам нечем, а инструмент нам никто на дороге не положит, да если бы мы и нашли, то с нашими силами и опытом мы до утра не разъединили бы рельсы.
— Нет! Нам не надо их разъединять. Есть простой способ, только бы найти подходящую вагу, ну хотя бы рельс длиной метра в три. Тогда мы быстро привели бы путь в такое состояние, что ни один поезд не проехал бы, — ответила радистка.
— Но поезда освещают впереди путь и заметят твой рельс, — парировал капитан.
— Никакого рельса на пути не оставим, сделаем все надежнее. Ну, давайте немного пройдемся вдоль пути в сторону от переезда и посмотрим. Может быть, и сообразим, как "разбомбить" поезд без бомб и мин.
Бунцев согласился, и они пошли.
— Вот так находка! — остановила их радистка, показывая на небольшой штабель рельсов, на котором лежал кусок рельса длиной около четырех метров.
Но когда они попробовал стронуть его с места, оказалось, что сил маловато... Бунцев помог приподнять рельс. Кретова стала еще что-то искать, и скоро принесла камень весом около пуда.
— Смотрите! К переезду подходит большая колонна. Это замечательное сочетание. Мы будем работать, а переездный сторож будет занят автомашинами, — тихо сказала Кретова, окончательно вошедшая в роль партизанки.
Она объяснил суть способа. Бунцев быстро понял, в чем дело, и все трое приступили к работе. Никакой охраны не было. Приходилось приостанавливать работу, прислушиваться, вглядываться в темноту. Но автомобильная колонна медленно шла через переезд, а три пары рук готовили встречу очередному вражескому поезду.
Когда работа была закончена, опять все трое замерли, прислушались, а колонна еще продолжала идти.
— Если охрана не найдет, поезд обязательно сойдет с рельс, — уверенно ответила радистка.
Но наконец колонна прошла, и группа направилась к автомобильной дороге. По ней изредка проходили отдельные автомашины. Но недолго пришлось идти по дороге. Вдали появились два огонька, которые все быстрее и быстрее приближались, и становилось ясным, что это свет фар двух мотоциклов. За ним появились огни автомашин. Опять шла автоколонна. Пришлось сойти в сторону.
Наблюдая со стороны, они могли только считать машины. Автомобильная колонна шла с какими-то грузами. Видимо, слабо охранялась, но силы группы были настолько малы, что она ничего с колонной сделать не могла. Нападение из засады не могло увенчаться успехом. И группа пропустила колонну, насчитав 68В грузовых машин. Одна машина из колонны остановилась и стала на обочину. Это заметила Ольга. Водитель стал возиться, но что-то у него не ладилось, и группа Бунцева увидела, как солдат красным фонариком остановил проходившую мимо одиночную автомашину.
— Как это все просто делается, — шепнул Бунцев Кретовой. — Видно, здесь мало партизан и противник еще не пуган.
— Может быть и нам попробовать использовать красный свет, — предложила Ольга.
— Да, пожалуй. У нас и фонарик есть, и немецкий майор, — ответил капитан.
Остановились и тщательно разработали операцию по захвату машины.
Однако первая машина оказалась фургоном. Его решено пропустить. Вслед за фургоном, судя по ходу, показалась легковая.
— Ну, Карл! покажи свое уменье, — хлопнув дружески по плечу, капитан напутствовал "майора" на выполнение плана операции.
"Уж очень он неуверенно машет фонарем. Не остановит машину, а только напугает, и тогда тревога, погоня", — появилась мысль у партизан.
Ольга взглянула на командира. Тот напряженно следил за Карлом.
Машина остановилась. Наступили решающие секунды. Карл подошел к правой дверце. В машине зажегся свет. Пассажирам лимузина теперь не было видно, что делается вокруг, а партизаны увидели тех, кто ехал в лимузине.
Когда возмущенный обер-лейтенант открыл дверцу для предъявления документов, Карл растерялся, позабыв, что он в форме майора и сказал, что все в порядке и они могут ехать.
Обер-лейтенант войск связи козырнул, и машина понеслась вперед, унося четырех гитлеровцев, избежавших смерти.
Карл почувствовал, что опасность миновала.
— Жалко, что ускользнули пассажиры, — заметила радистка.
Когда все успокоились, они услышали шум приближающегося поезда. Все остановились и стали ждать. Уж очень у всех троих было велико желание посмотреть результаты своей работы.
— Что это? Неужели пассажирский, — спросила сзади радистка, увидев огни поезда, приближавшегося на большой скорости к месту диверсии.
"Неужели вместо взрывов снарядов мы услышим стоны детей и женщин? Так лучше бы он прошел, не сходя с рельсов", — подумала Ольга.
Но вот огни паровоза подпрыгнули, и под ним что-то застучало, поезд как бы начал прессоваться. Раздался треск разбиваемых вагонов.
Техника сработала, но у всех было подавленное настроение. Все молчали, думая, что вместо удара по врагу, наделали много невинных жертв.
Внезапно в небо взвилась белая осветительная ракета, за ней другая, третья. В свете огней ракет они отчетливо увидели результаты своей работы.
Паровоз и несколько вагонов валялись под откосом, из вагонов, оставшихся на пути, как из осиных гнезд выскакивали солдаты, и в районе крушения началась стрельба. У всех отлегло от души.
— Ура! Разбомбили! — крикнула Ольга. — Лучшего эшелона трудно найти. С живой силой, да важной — в пассажирских вагонах, — радовался Бунцев.
— Ну, Карл! Дела идут замечательно! Считай на своем счету десятка два убитых фашистов, — сказал капитан и похлопал начинающего партизана по плечу.
Карл стоял ошеломленный, не то растерявшийся, не то озабоченный.
— Скорее уходить надо, — сказал он, показывая в сторону поезда.
Но идти по мокрому, местами вязкому полю было тяжело, а идти по дороге было опасно и тоже трудно, так как приходилось часто сходить с асфальта и прятаться, чтобы не увидели с автомашин, проходивших по автомагистрали.
— Далеко на своих двоих не уйдешь, — пояснила радистка бывшему шоферу.
Под впечатлением от уничтожения поезда, в котором бывший шофер немецко-фашистской армии, одетый в форму майора, принимал непосредственное участие, Карл резко изменился. Движения его стали увереннее. Он понял, что его судьба крепко связана с судьбой партизан.
Он стал убеждать, что надо вернуться к дороге, где он остановит и заберет одиночную машину.
Бунцев согласился, и группа пошла к автомобильной дороге.
Не успели они выйти на шоссе, как увидели огни затемненных фар одинокой машины. Капитан еще раз пояснил Карлу план действия при различном соотношении сил.
Карл вышел на обочину. Фонарик требовательно замигал, и автомобиль покорно остановился. Заскрипели дверцы, зажегся свет. В машине снова ехали четверо. Только вместо немецкого обер-лейтенанта с шофером сидел венгерский капитан-сапер.
— В чем дело?
— Проверка документов!
— Пожалуйста...
Карл вертел в руках документы. Он был не рядовым, он был майором и имел дело с венгерским офицером!
— Прошу вас выйти из машины, — сказал Карл капитану-саперу.
— Что-то не в порядке? — забеспокоился капитан.
— Выходите из машины и следуйте за мной, — приказал Карл. — Все выходите. Солдаты останутся возле машины.
Венгр послушно скомандовал ехавшим с ним солдатам покинуть машину и, пригнувшись, вылез первым. Водитель заглушил мотор.
— Быстро! — приказал Карл.
Водитель торопливо обежал автомобиль и встал рядом с капитаном.
— Хенде хох! — сказал Бунцев, выходя из темноты.
— Но я командир роты...
— Хенде хох!
Капитан растерянно оглянулся. Немецкий майор держал его под прицелом. Эсэсовский офицер с каким-то солдатом подняли автоматы.
— Пожалуйста! — забормотал капитан.
Солдаты подняли руки раньше своего командира. Знали: с немцами лучше не связываться. Мало ли что!
Эсэсовец вырвал пистолет из кобуры капитана. Немецкий солдат подбирал брошенные венграми винтовки.
— Но я очень спешу... — заикнулся было капитан.
— Снять шинели и кителя! — приказала какая-то женщина, стоявшая рядом с эсэсовским офицером.
— Господа! — взмолился капитан.
— Молчать!
— Мы ни в чем не виноваты! — робко сказал один из солдат. — За что?
— Господи! — воскликнул другой. — Господи!
— Вас никто не расстреляет, — сказала женщина. — Снять кителя! Не бойтесь!
— Да мы что... — сказал первый солдат. — Раз надо...
Он уже стаскивал китель. Глядя на него, заторопились и остальные.
Немцы о чем-то шептались.
— Братья, — сказал майор, подходя к венграм. — Я такой же венгр, как вы. Мы вам зла не желаем. Это не немцы со мной. Это русские. Слышите?
Солдаты застыли, не веря.
— Глядите, — сказал майор. Он протянул к венграм руку с пилоткой, на которой засветилась красная звездочка. — Видите?
Раздетые солдаты смотрели на звездочку как завороженные. Капитан, вскрикнув, бросился в сторону. Бунцев был начеку на этот раз...
Тогда солдаты поверили.
— Русские! — проговорил один. — Советы! Товарищи!
— Расходитесь по домам! — сказал солдатам Карл. — Не возвращайтесь в свою часть. Уходите!
— Да теперь и не вернешься, — бросил один из солдат. Он глядел на Кретову, спарывающую погоны. — Как вернешься?
— Возьмите нас с собой, — сказал другой. — Лучше возьмите нас с собой.
— Не можем, — сказал Карл. — Расходитесь. И знайте: Гитлеру капут. Красная Армия скоро освободит страну. Война кончилась.
— Пусть спросит, есть ли впереди КПП! — попросил Бунцев у Оли. — Побыстрее!
Лучше всех был информирован водитель. Он заявил, что ближайший КПП в четырех километрах, а если ехать в обратную сторону, там КПП за одиннадцать километров. Только на третьем километре ремонтируют мост.
— Кто ремонтирует?
— Солдаты нашего батальона и местное население.
— Немцев нет?
— Нет.
Бунцев принял решение не колеблясь.
— Возьмите нас с собой! — опять попросил солдат-венгр.
— Уходите! — сказал Карл. — Вы же видите, все в машину не уместятся. — Уходите!
— Куда же мы в таком виде!?
— Прячьтесь у крестьян. Уходите!
— О чем они? — поинтересовался Бунцев.
— Вот этот очень просит взять его с собой, — ответил Карл.
— Некуда! — отрезал Бунцев. Но вдруг опустил ручку дверцы. — Хотя... Как его зовут?
— Ласло Киш, — ответил Карл.
— Пусть садится, — сказал Бунцев.
Они забрались в машину.
— Трогай! — приказал Бунцев Карлу, севшему за шофера.
Машина понеслась по дороге на восток. Четыре километра проехали без приключений. Гитлеровцы на встречных машинах и мотоциклах не обращали на них никакого внимания. Обгонять их никто не обгонял. Впереди неожиданно мелькнул красный огонек. Останавливаться и разворачивать машину было поздно. Карл включил полный свет и, увидев, что дорогу перекрывает шлагбаум, стал тормозить, готовясь к бою с контролером. Он привычной рукой просигналил, требуя поднять шлагбаум. Вахтер подскочил, но Карл обрушился на него с такой отборной бранью, что солдат, козырнув, отошел от лимузина и поднял шлагбаум. Машина плавно тронулась.
Карл, утирая пот, сказал Кретовой:
— Вот что значит знать порядки и язык.
Проехали километра три. На первом перекрестке свернули на дорогу, идущую на юго-восток, — туда, откуда слышалась редкая артиллерийская стрельба.
Вскоре, выехав на возвышенность, увидели впереди опять красный сигнал.
— Неужели снова КПП? — прошептал Бунцев.
— Нет. Что-то непохоже, — заметила радистка.
Замедлив ход, капитан включил подфарники и стал наблюдать, что делается около фонаря.
— Здесь только один солдат, — пояснил Ласло. — Он указывает объезд.
— А впереди?
— А впереди разбитый мост. Там идут работы.
— На объезде не застрянем?
— Наш капитан боялся застрять...
— Поехали прямо! — решил Бунцев. — Карл, потребуй у часовых открыть шлагбаум.
Шлагбаум был открыт. Часовой не рискнул возражать немецкому майору.
— Ну, теперь — господи спаси! — сказал Бунцев.
Машина медленно двигалась по шоссе, объезжая наспех заделанные воронки. Под откосами валялись искореженные сгоревшие грузовики.
— Наши поработали! — сказал Бунцев. — Лихо!
Показалась речушка с разбитым мостиком. Возле него копошились люди. Один замахал фонарем, указывая вниз по течению речушки.
— Там наплавной мост, — объяснил взволнованный Ласло. — Надо туда...
Наплавной мостик был еле заметен на черной, взбухшей от дождя реке. Машина сползла к мостику, он заходил под колесами...
— Кто здесь работает? Сколько солдат? — спросил Бунцев.
— Двадцать солдат под командой лейтенанта Ференца и мобилизованное население, — сказал Ласло.
— На той стороне есть шлагбаум?
— Да, конечно.
— Там тоже один солдат?
— Да.
— А лейтенант?
— Хм! Если он здесь, то сидит в палатке, а скорее всего ушел в деревню к бабам, — сказал Ласло.
— Остановись у шлагбаума, — приказал Бунцев Карлу.
Они благополучно перебрались через реку, въехали на шоссе и добрались до шлагбаума.
Обезоружить часового ничего не стоило. Он узнал Ласло, вытянулся перед немецким майором и уже через минуту стоял без винтовки, онемевший и беспомощный.
— Скажи людям, что работы прекращаются, — приказал Бунцев Ласло.
— А солдатам скажи, что они могут расходиться.
— Но... они могут не поверить... — замешкался венгр.
— Поверят. Прикажи людям подойти к машине без оружия. С ними наш майор поговорит.
— Я пойду с тобой, — сказал Карл. — Идем...
Окликнутые Карлом и Ласло венгерские солдаты с явным удовольствием приблизились к автомобилю.
Карл объявил, что солдаты могут идти по домам. Венгры заволновались.
Начали сбегаться мобилизованные жители.
— Э, черт! — сказал Бунцев и вышел из машины.
Радость венгров при виде человека в эсэсовской форме как рукой сняло. Солдаты отступили от рослого эсэсовца.
— Не бойтесь! — крикнул Ласло. — Ребята! Не бойтесь! Это русские разведчики! Они кокнули капитана Сексарди! Русские уже здесь! Можно расходиться!
— Райта! — взревел какой-то солдат. — Райта! Капут война!
Кретова тронула Бунцева за рукав.
— Это саперы... Нет ли у них взрывчатки?
Ласло тут же ответил, что взрывчатка есть на складе.
— Надо взять, — сказала Кретова. — Взять все, что можно. Запалы, бикфордов шнур... Карл!
Карл, потолковал с Ласло, тот подозвал трех приятелей. Поговорили. Бегом припустили в темноту.
Солдаты еще продолжали толпиться вокруг машины, разглядывая русских, и некоторые, недавно подошедшие, еще ничего не могли понять.
— Держите оружие наготове, — сказала Кретова. — Рискованно поступаем... Нельзя так...
Однако солдаты не проявляли враждебных чувств. Видно, досыта нахлебались войны. А местные жители — те уже начали расходиться.
Ласло с приятелями притащил два ящика тола, запалы, круг маслянисто блестящего бикфордова шнура, гранаты.
— Лейтенанта нет, — задыхаясь, сказал Ласло. — Конечно, поперся в деревню.
— Он может явиться, узнав о русских, — сказала Кретова. — Поехали, товарищ капитан.
Оказалось, что Ласло Киш неплохо знал дороги и, проехав километра три, Бунцев попал на дорогу, ведущую на север, где, по словам венгра, местность удобная для партизан, и они там имеют свои базы.
Навстречу не попадалось ни одной машины. Это очень волновало Кретову. Там, где нет движения, одиночная машина заметнее. Но вот они подъехали к перекрестку. По нему проходила колонна. Нервная дрожь пробежала по спине капитана. В колонне были зенитные орудия с расчетами к ним, машины с боеприпасами. Перед ними проходили машины с злейшими врагами.
— Ольга, уж не эти ли подбили нас?
— Все может быть.
И они продолжали смотреть на проходящие машины. По дороге, по всем данным, проезжал целый зенитный артдивизион противника, а сбоку за ним наблюдали два советских летчика, со сбитого врагом самолета. Силы были неравные, но, смотря со стороны на вражескую колонну, они обдумывали нападение на нее.
— Товарищ капитан, давайте нанесем бомбовый удар по колонне.
— Опоздали, кажется, а то бы на пути поставить заряды. Впрочем, у нас же машина есть, можем обогнать. Делай один небольшой заряд с коротким бикфордовым шнуром, да пару больших зарядов с длинными шнурами.
И он изложил ей свой план.
Как только колонна проехала, Бунцев вывел машину на дорогу, без труда обогнал колонну и, проехав небольшой мостик, резко остановил машину, выбежал на мост и поставил на нем включенный карманный фонарь с красным светом. Хитрость удалась: колонна остановилась, и тем было выиграно время для установки впереди ее зарядов. Всматриваясь по сторонам, командир корабля обнаружил кучки щебня. В двух из них были установлены мощные заряды, и когда колонна тронулась, Ласло воспламенил зажигательные трубки.
Лимузин тронулся, и когда вражеская колонна, судя по огням, поравнялась с зарядами, Бунцев распорядился бросить на дорогу небольшой заряд с короткой зажигательной трубкой.
Через десять секунд взметнулось пламя и раздался взрыв небольшого заряда и вслед за ним до лимузина долетели звуки взрывов больших, но лимузин уже был далеко и продолжал уходить от вражеской колонны, которой был нанесен существенный урон.
— Вот это здорово, пусть помнят наших, — радовалась Ольга. Бурно радовался удаче и Ласло Киш. Чувствовал глубокое удовлетворение и Бунцев, только Карл ничем не выказывал своего восторга и даже как-то приумолк.
— Ты что-то, Карл, притих. Или тебе гитлеровцев жалко? — спросил его Бунцев.
— Гитлеровцев не жаль, а вот шоферов действительно жалко, — ответил тот.
— Больше всего мне жалко невинных детей, которые гибнут в войне, гибнут только потому, что Гитлер и германские империалисты хотели покорить и уничтожить другие народы. Чем скорее будут разгромлены немецко-фашистские войска, тем меньше будет невинных жертв, а потому, Карл, где только можно, надо громить гитлеровские войска, и единственное спасение для всех, кто не хочет погибнуть вместе с фашистскими бандитами, уйти от них и, чтобы скорее избавиться от ужасов войны, бить их, — заключил свою речь Бунцев.
— Были у нас такие смельчаки, которые и сами не хотели воевать, и других к тому подговаривали, но нашлись и другие: они донесли, и хорошие люди погибли, а остальные испугались, и уже разговоры о войне велись под лозунгом "Хайль Гитлер!". Только два моих друга, хоть и усердно кричали "хайль!", но один кое-где писал на заборах "Смерть Гитлеру" и "Долой войну", а другой рисовал карикатуры, — начал рассказывать Ласло Киш, но его рассказ оборвал капитан.
— Смотрите, впереди уже город, — сказал он.
Впереди был населенный пункт. Бунцев остановил машину, и, как Карл ни пробовал его уговорить, капитан не рискнул проехать через город. Он отчетливо понимал, что останови их кто-либо в населенном пункте, им некуда скрываться, тем более, что противник уже, возможно, узнал об их делах и усилил охрану.
Объезда не было. Посоветовались и решили лучше отказаться от машины. Бунцев развернул машину и, разогнав ее, съехал с дороги, и она застряла в размокшем грунте.
В каменном мешке
Четверо вооруженных и нагруженных трофейным имуществом партизан пошли в поле, обходя город. Через полчаса вышли на попутную неширокую, мощеную щебенкой дорогу и пошли по ней, предварительно очистив обувь от прилипшей к ней темной грязи.
Сильно пересеченная небольшими оврагами и ручейками местность напоминала капитану овраги его родного края — Тульщины. Вот, того и гляди, покажется родное село...
Одна мечта занимала Бунцева — скорее к своим, как можно скорее доставить документы, а то они могут потерять свое значение.
Вошли в большой овраг с обнаженными краями. На противоположной стороне на фоне неба виднелись длинные низкие строения и высокая кирпичная труба, верхушка ее была сбита снарядом. Никаких признаков людей поблизости не было заметно.
— Заброшенный кирпичный завод, — сразу определил Бунцев.
В такую пору никому не до кирпича. И среди кирпичей можно найти место для дневки. Преодолев крутой подъем, вошли во двор, заваленный кирпичами и кирпичным боем. А вот и воронки от авиабомб. Это наши тут кого-то бомбили.
Другого выбора не было, приближался рассвет. Решили остановиться здесь на дневку и приступили к поискам укрытия. В развалинах кирпичного завода было много темных камер, но надо было найти самую скрытую с запасным выходом, замести следы и не дать возможности врагу использовать собак.
После длинных поисков с трудом вошли в сохранившуюся камеру, где когда-то обжигали кирпич. В стене была небольшая выбоина, через которую можно было вести наблюдение за тем, что делается во дворе, но через нее нельзя было видеть того, что делается в камере. В ней и решили остаться на день.
Друзья заделали входы кирпичом, замаскировали их пылью и расположились на дневку. Зажгли карманный фонарь, взятый запасливой радисткой в трофейной машине. Синий свет приятно осветил неуютное убежище, и на душе стало легче.
— Ну, а теперь, Оля, дай нам подкрепиться из наших скудных запасов, да и отдохнем после трудов праведных, — сказал капитан.
После дневок под открытым небом, под дождем они почувствовали даже некоторый уют в пыльном каменном ящике, и радистка по-восточному стала накрывать "стол" на полу, используя в качестве скатерти остатки купола парашюта.
— Кушать и пить достаточно, но с посудой плохо. Придется пить вдвоем по очереди, — сказала Ольга, показывая на кружку Бунцева и алюминиевый стакан Карла.
— Было бы что, а как — сумеем, — ответил капитан.
Оля заполнила "бокалы" из трофейной фляги и протянула Карлу и Ласло, но те отказались, и предложили, наоборот, первыми выпить русским.
— Нет, Оля, мне пить нельзя, я вступаю на службу. Вы выпейте за благополучный переход через линию фронта, да понемногу. Коньяк хорошо пить при простуде и дома, вот придем к своим, там и выпьем как полагается, — сказал капитан, возвращая Карлу наполненную кружку.
— Ишь вы, товарищ капитан, каким трезвенником стали, — в шутку сказала Кретова.
— Не трезвенник, а в служебное время не пью, — ответил Бунцев.
— Да мы разве сейчас будем пить, мы чуть погреемся, по закону 100 грамм каждый день положено, — не отставала Кретова.
— Вот свою законную порцию я выпью, когда сменюсь с поста, — и капитан отдал обратно стакан.
Завтрак прошел незаметно. Ольга начала убирать "стол". Ласло ей помогал.
Рассвело, но густой туман ограничивал видимость всего несколькими десятками метров. Бунцев полез в соседнюю камеру.
Усталые партизаны приготовились к отдыху, чтобы набраться сил для действий ночью. Кто раздевался, приводил в порядок одежду и обувь. Карл ухитрился в полумраке бриться.
Мирные занятия группы капитана Бунцева в убежище были нарушены внезапно возникшей канонадой. Далекая, но сильная канонада всех насторожила.
— Началось! Наши наступают! — сказала Кретова.
В начавшейся канонаде до слуха донеслись характерные звуки мотоциклетных моторов, потом послышались и команды на немецком языке. Выключив свет, все невольно схватились за оружие.
Через несколько минут во двор завода въехало несколько мотоциклов. Гитлеровцы поставили машины у стен здания, а сами разбежались во все стороны. Один бросился по направлению к ним. Все замерли, держа оружие наготове.
Пришедший гитлеровец использовал соседнее помещение в качестве туалета и тем самым замаскировал и прикрыл их, пусть не совсем приятной, но надежной завесой.
Когда вражеский солдат ушел, Ласло схватил руку Ольги и радостно пожал ее, давая понять, что пока опасность миновала. Но в это время оттуда, где стояла поврежденная кирпичная труба, донеслись короткие, глухие автоматные очереди, за ними разрыв гранаты, опять гранаты и потом громкие гнусавые голоса гитлеровцев. Все четверо задавали себе один вопрос: что случилось? Они чувствовали — произошло какое-то несчастье.
Пренебрегая опасностью, Карл подошел к заваленной выбоине в наружной стене и стал прислушиваться сквозь щель к тому, что происходило на территории завода. И он услышал страшную новость:
— Цвай руссиш зольдатен капут, — печально и тихо сказал Карл и начал пояснять, что как он узнал из разговоров фашистов, два русских солдата-разведчика использовали полуразрушенную трубу в качестве наблюдательного пункта, имели радиостанцию и по радио сообщали своим о противнике.
"Вот кого они искали: разведчиков, а не нас", — подумал Бунцев.
Все почтили молчанием память погибших героев и в душе поклялись отомстить ненавистным гитлеровцам за гибель бесстрашных воинов.
В наступившей тишине Бунцев и его товарищи услыхали все нарастающий гул моторов советских самолетов и уже не чувствовали себя одинокими. Никому из них не приходила в голову мысль о том, что своя же авиация может сбросить бомбы и попасть в то помещение, где они скрываются.
Гитлеровцы опасались, что советские разведчики вызвали авиацию на себя, и потому, услышав гул приближающихся советских самолетов, побежали укрываться в ямы за пределами завода. Все четверо почувствовали явное облегчение и уверенность в благополучном исходе их дневки. Но советские бомбардировщики только пролетели над заводом для выполнения своих боевых задач в глубоком тылу противника.
Через полчаса после того, как гул самолетов затих где-то вдали, на дворе кирпичного завода опять появились гитлеровцы, и на этот раз не только на мотоциклах, но и на автомашинах и тягачах. Через нарастающую канонаду почти непрерывно слышалась немецкая речь. Но на этот раз партизаны чувствовали себя значительно увереннее, чем при первом появлении вражеского подразделения на заводе.
Но как всем четырем ни хотелось спать, несмотря на предложение Бунцева, долго ни один не мог уснуть. Все ждали новых неприятностей.
Во второй половине дня первой заснула радистка, вскоре уснул и Карл. Разрешил Бунцев уснуть и Ласло, а сам остался один бодрствовать, хотя его неуклонно клонило в сон. Когда капитан дал отдохнуть другим и сам уже не мог сопротивляться дремоте, он разбудил Карла и Ольгу и оставил их нести службу, предупредив радистку, чтобы ни в коем случае он не оставалась одна бодрствовать. Несмотря на все крики немцев во дворе, на лязг гусениц, на близкие разрывы снарядов, Бунцев сразу уснул.
Невыспавшегося Карла тянуло ко сну, но Ольга не нарушила указания капитана, и как только Карл начинал засыпать, будила его, чтобы не остаться одной. Когда проснулся Ласло, "майор" уснул, и она дежурила вдвоем с молодым венгром.
Под вечер Кретова и Ласло услыхали близкие раскатистые орудийные выстрелы не с фронта, а с тыла.
Как только наступили сумерки, Кретова осторожно разобрала щель, и стала наблюдать. Впереди, на востоке, был виден город, озаряемый многочисленными пожарами. Сзади, за кирпичным заводом, раздавались близкие орудийные выстрелы.
Проснулся Бунцев, стал изучать обстановку.
В это время батарея опять выпустила несколько снарядов по нашим войскам.
— Занятно, — подумал он, — мы находимся впереди артиллерии противника. За нами целая батарея, а мы наверное между артиллерией и пехотой противника. Здорово, значит, немцы за сутки драпанули.
— Товарищ капитан, — тревожно спросила Ольга, — мы, кажется, оказались под носом немецкой артиллерии. Наши теперь наверное очень близко?
И она рассказала, что видела и слышала.
"Это, очевидно, будет наша последняя ночь в тылу врага. Ее надо провести так, чтобы каждое наше действие было ударом по врагу", — подумал Бунцев.
Наскоро закусили. Наступила темная осенняя ночь. Артиллерийская стрельба затихла. В воздухе нарастали незабываемые звуки моторов — хозяев ночных просторов, неутомимых У-2.
Последняя ночь
Дневной отдых и радостное ощущение близости своих войск у всех подняло настроение.
В полной темноте по кирпичику начали разбирать заваленный ими вход в соседнее помещение. Проделать отверстие удалось без особого шума, но когда стали вылезать, Карл нечаянно упал на пол вместе с несколькими кирпичами, и по зданию раздался предательский грохот.
Все замерли, ожидая возможных неприятностей. Но находившиеся вблизи вражеские солдаты или не догадались о причине грохота, или не слыхали его и продолжали заниматься своими делами. Выждав 3-4 минуты, капитан вывел группу между штабелями кирпича на двор, и когда поблизости не было видно ни одного гитлеровца, они быстро пересекли пустой двор и осторожно начали удаляться от злополучного завода.
Бунцев и его партизаны почувствовали себя вновь на свободе, и все пережитое за показавшийся им долгий день было позади. Впереди, на востоке, в городе, виднелись многочисленные зарева пожаров, и оттуда доносилась непрерывная канонада. Накрапывал небольшой дождик.
Со стороны кирпичного завода тарахтели моторы машин. Слышались команды и торопливые разговоры.
— Это, наверное, артиллерия драпать собирается, — высказала предположение Кретова.
Пошли по известной им проселочной дороге. На первом же перекрестке по дороге, ведущей в город, увидели таблицу с надписью: "Ахтунг! Ахтунг, ди минен! Ди минен!" Сбоку стоял столб с указателем, на стрелке которого название населенного пункта и нарисована кошка.
Сзади послышался лязгающий звук. Бунцев, словно спохватившись, выдернул колышек.
— Ольга! Быстрее же. Чего стоите?
Кретова поняла, в чем дело, и быстро перетащила колышек с табличками на другую сторону. Выдернули стрелку указателя и установили ее в новом направлении. Теперь неминированный участок был отмечен как минированный.
Управившись с работой, пошли по дороге, а сзади нарастал гул моторов и лязг гусениц орудийных тягачей.
— Стой! Посмотрим, куда они поедут, — сказал Бунцев.
На развилке машины остановились. Сквозь гул моторов слышалась немецкая брань. Посоветовавшись, гитлеровцы, очевидно, пришли к соглашению. Опять послышался лязг гусениц и рокот моторов. Вдруг, разрывая ночную тишину, высоко взметнулось пламя. Большой силы взрыв колыхнул воздух. Группа остановилась.
— Попались, голубчики, не будете ездить в ночное время, — погрозила кулаком радистка.
Вскоре один за другим раздались еще два глухих взрыва.
— Бун, бун, — радостно сказал Ласло, показывая в направлении взрывов.
— Выйдем к большой автомобильной дороге — там мы еще не таких дел натворим, — радовалась Ольга.
Через несколько минут подошли к основной магистрали и залегли. По дороге движения почти не было. Но вот со стороны фронта показалось несколько огней. Вскоре колонна из грузовых и легковых машин, прикрываемая спереди и сзади бронетранспортерами, прошла мимо группы.
— Тикают, гады, — шепнула Ольга.
В воздухе появился и быстро нарастал гул советской авиации.
— Сейчас наши им дадут пить, — добавила она, вглядываясь в небо.
Колонна противника шла без бокового охранения. Временами, обгоняя колонну, на большой скорости проносились мотоциклисты и легковые автомобили.
Никто из них не подозревал, что недалеко от дороги находились советские воины и их друзья. Они видели, как гитлеровцы отходили на новые оборонительные рубежи, откуда их вновь надо выбивать, но пока они могли только наблюдать и фиксировать. Бунцев записал время, состав проходившей колонны. Не успела одна колонна скрыться, как за ней последовала другая. Навстречу ей шли порожние машины — может быть, за тем, чтобы вывезти награбленное имущество. То и дело из города и в город сновали связные-мотоциклисты.
Знают ли о начавшемся отступлении противника наши? А если не знают, то как им об этом сообщить? Ведь его группа не может ни остановить поток машин, ни нанести ей чувствительный удар. Она слишком для этого мала и не приспособлена.
— Товарищи, — прошептал Ласло.
И начал показывать жестами, что надо идти в город и там стрелять по врагам, а под утро спрятаться и дождаться отхода противника.
— Нет, Ласло, в чужой, незнакомый город забираться не следует. Нам необходимы просторы, чтобы свободно передвигаться. В городе хотя и паника, нас могут перестрелять не только фашисты, но и свои. Форма одежды у одного немецкая, у другого венгерская. Пароль мы не знаем. Немецким языком не владеем. Вообще нам туда не следует соваться, — заключил свою мысль Бунцев.
Все согласились с неопровержимыми доводами капитана.
Нарастал гул моторов советских самолетов. Ночные бомбардировщики прошли вдоль дороги в голову автоколонны и там послышались глухие разрывы авиабомб. Облака озарялись кровавыми пожарами. Горели цистерны и бензин, рвались машины с боеприпасами. Низкую облачность полосовали лучи прожекторов, многочисленные трассы пуль и снарядов бороздили воздушные просторы. Группа Бунцева с восхищением наблюдала за действиями советских соколов.
Автомобильная колонна, еще не попавшая под удар нашей авиации, видимо, по чьему-то распоряжению стала сворачивать на проселочную дорогу, а отдельные машины неслись вперед к заревам пожара. Над магистралью как бы патрулировали У-2. Скоро движение по дороге прекратилось, и если бы не артиллерийская и минометная перестрелка где-то восточнее города, то можно было бы подумать, что линия фронта уже далеко позади.
"Что предпринять, — решал Бунцев, все еще любуясь действиями ночных бомбардировщиков, — куда идти искать участок для перехода фронта?"
Наконец автомобильная колонна прошла мимо группы и из виду скрылась замыкавшая ее бронемашина. Бунцев, не теряя времени, поднял группу, и они почти бегом перешли через дорогу.
Теперь путь на восток был свободен. Но, перейдя дорогу, капитан заметил на ней одинокую подводу, едущую со стороны города. У него появилась мысль захватить ее и тем в некоторой мере загладить неприятное впечатление, неудовлетворенность, вызванные бездеятельностью при проходе колонны.
"Это просто счастливая находка. Нам так нужны языки и проводники, а тут они сами едут в наши руки. Одинокую подводу ночью да не захватить! Вот, где нам пригодится форма противника", — подумал Бунцев, глядя на Карла, одетого в форму майора.
Капитан почти бегом повел группу обратно к дороге, объясняя по пути, в чем дело. Одинокая подвода рысцой ехала навстречу вышедшей на дорогу группе. Бунцев боялся, чтобы им не помешали, и поторапливал Карла, чтобы тот быстрее шел навстречу подводе.
Как только майор поравнялся с подводой, он остановил ее и приказал ехавшим на ней трем немецким солдатам предъявить документы. Когда те доставали их, Бунцев с группой точно вынырнул из темноты и скомандовал трафаретно:
— Хенде хох!
Трое солдат, видя направленные на них автоматы, покорно подняли руки.
— Ольга! Быстрее связывай их между собою, не жалей проводов — их целая телега.
Кретова и Ласло быстро справились с перепуганными солдатами. Бунцев сел в подводу и погнал лошадей в сторону от дороги. Вслед за ним партизаны повели пленных.
Остановились метрах в 150 от дороги и начали допрос "языков". Пленные солдаты оказались связистами. Они сняли полевые провода и ехали в часть.
Ласло и Карл подробно расспрашивали их об обстановке на фронте, пытаясь узнать, где можно наиболее безопасно перейти через линию фронта.
Кретова занялась осмотром повозки, сбрасывая катушки с проводами.
— Ольга! Ты парочку катушек оставь на всякий случай, да нужный инструмент не выброси случайно.
— Будьте спокойны, товарищ капитан, ничего нужного не сброшу. Смотрите, связисты, а вооружены до зубов: три автомата, восемь гранат.
Закончив допрос пленных, группа узнала, что противник отходит, и скоро сюда придут советские войска. Пленные говорили, что войска противника отходят только по дорогам.
Свои войска близко, и потому Бунцев решил "языков" вести с собой.
Чтобы у пленных было меньше стимула к побегу, он решил повторить операцию по превращению гитлеровцев в немцев.
— Оля, приведи пленных в гражданский вид.
И Кретова начала их обрабатывать. Немецкие солдаты были весьма недовольны портняжными работами радистки, но автомат Ласло, направленный на пленных, напоминал им о необходимости повиноваться. Ольга, точно опытная театральная костюмерша, быстро "демобилизовала" немецких солдат, и они выглядели, как дервиши. Для надежности их прочно связали проволокой между собой. Теперь у них уже не было возможности разбегаться, да и убегать было не к чему — все равно расправится гестапо.
"Ну, до чего мы, русские люди, все же добродушный народ, — рассуждал про себя Бунцев, глядя на пленных. — Поймали трех вражеских солдат, и никакого им от нас вреда нет. А как они издеваются над нашими воинами, попавшими в плен! Может быть, эти трое убивали мирных людей, а теперь наперебой стараются отвечать, дрожа от страха за свою жизнь. Как они не похожи на пленных первого года войны. Как наши победы отбили у них спесь, отучили их от походов за жизненным пространством".
И вспомнил Бунцев, что еще в начале 1908 года Ленин указывал, что "партизанские выступления не месть, а военные действия". И действительно, может быть, эти трое немцев, устроившись в войсках связи, и действительно уже ненавидят Гитлера, прервавшего их мирную жизнь. Может быть, из этих немцев получатся настоящие люди и они будут вместе с нами бороться против фашистов.
Вдали на дороге показались огоньки машин. Бунцев повел свою группу в сторону шоссе. Шли по размокшему вспаханному полю.
Лошади с трудом тянули тяжелую телегу. Ольге надоело понукать выбивающихся из сил лошадей, и она соскочила с повозки. Пришлось лошадей выпрячь и использовать их как верховых. На одну Бунцев хотел посадить радистку, но она предпочла идти пешком. Все нужное трофейное имущество нагрузили на пленных.
Оставив на месте повозку, группа двинулась дальше. Впереди ехал капитан Бунцев, за ним шли связанные между собою, нагруженные патронами, автоматами без дисков, катушками с проводами, инструментами пленные солдаты, а следом за ними шли Кретова и Карл, шествие замыкал Ласло на другой лошади.
"Это тебе не у себя в колхозе на лошадях ездить. Этак издали могут обнаружить, и никуда на этом неповоротливом тяжелом битюге не уедешь", — вскоре подумал Бунцев и слез с коня.
За ним последовал Ласло. Они оставили лошадей. Может быть, сохранятся и потом пригодятся в хозяйстве, подумал капитан, пугнув стоявших битюгов.
Шли по бездорожью, обливаясь потом, напрягая все силы, не обращая внимания ни на грязь, ни на мелкий дождик. Бунцев и его товарищи знали, что они идут медленно, а время бежит быстро. Их пугала перспектива остаться на день в тылу врага в непосредственной близости от линии фронта. На остановках, вслушиваясь в перестрелку, Бунцев уточнял у пленных направление движения, и группа опять шла. Но вот на своем пути они встретили разлившийся от непрерывных дождей ручей шириной около 4-5 метров и остановились.
— Это хуже дороги. Здесь не дождешься, пока пройдет вода, не перепрыгнешь, да и перекладин вблизи не видно.
— Вот теперь бы лошади и пригодились, — грустно сказала Кретова, глядя то на мутную воду, то на пленных, а те показывали, что ручей был маленький — по колено.
— Не Волга во время ледохода, а ручей. Если надо, искупаемся, а перейдем. Ну, а пока у нас еще есть время, пройдем вдоль ручья, может, и брод подходящий найдем или какой-нибудь заброшенный мостик. Ты, Ольга, дай нам по кусочку из неприкосновенного запаса, — предложил ей в заключении Бунцев.
Не успели Ласло и Карл расспросить пленных о ручье и возможностях его перехода, Кретова уже нарезала и дала всем по небольшому кусочку добротного сала и по маленькому ломтику черствого хлеба.
Из расспросов пленных Ласло узнал, что недалеко вниз по течению имеется мост, на небольшой проселочной дороге, возможно, удастся перебежать по нему, когда не будет движения. Мост, по рассказам пленных, никем не охраняется.
— Товарищ капитан, зачем нам искать мосты. Давайте на привязи пустим одного фрица, и пусть промеряет, раз они нас сюда привели.
— Ишь, товарищ Кретова, какая ты безжалостная. Купать фрицев в холодной воде нет надобности, они нам груз несут.
И Бунцев повел группу вниз по течению, как и рекомендовали пленные.
— Товарищ капитан! Может быть фрицы нас умышленно направляют в ловушку, чем дальше пойдем вниз по течению, тем больше воды в ручье, а вдруг и мост окажется охраняемым, да и они заорут, когда мы подойдем к нему поближе.
— Не в ту сторону смотрите! Если пойдем вверх, то будем опять приближаться к большой дороге, а на ней даже маленький мост может сильно охраняться. Чем дальше мы уйдем от большой дороги, тем меньше в такую грязь нам на фронте будет войск, и легче будет перейти к своим. А насчет ловушки, то надо смотреть в оба.
Немного пройдя, услышали впереди и справа гул моторов и лязг гусениц.
"Вот, сволочи, без огней идут, значит, стараются незаметно убежать", — думал капитан.
Судя по гулу моторов, Бунцев определил, что колонна идет медленно, возможно, из-за плохого состояния дороги.
Когда группа подошла к мосту метров на двести, капитан остановил ее.
— Ну, вот и приехали. Тут машин идет не меньше, чем на большой дороге, — шепнула капитану Кретова. И, зло посмотрев на пленных, добавила: придется все-таки заставить их искать брод.
— Не горюй, Ольга! Слышишь, как стрельба приближается, может быть, по мосту последние гитлеровцы отходят! А вот пленными займись: теперь они нас могут подвести. Придется положить на землю, да кляпы в рот вставить, чтобы не крикнули.
Как пленные ни доказывали, что они не будут ни кричать, ни бежать, Бунцев на этот раз оказался неумолимым, и они со связанными руками и ногами, с кляпами во рту были положены на землю. Оставив с ними Кретову и Ласло, Бунцев с Карлом пошли на разведку к мосту.
"Ну и муть. Ручей маленький, а мост большой, с учетом разлива ручья в половодье, да еще охраняемый", — подумал Бунцев.
При въезде на восточном берегу сооружения прохаживались парные часовые, и силуэты их были видны на фоне неба, когда они не закрывались автомашинами, тягачами и орудиями. По мосту, видимо, отходили артиллерийские части, соблюдая самую строгую световую и звуковую маскировку: машины шли с полностью выключенным светом, солдаты на машинах и орудиях не выдавали ничем своего присутствия.
Зоркий Бунцев толкнул Карла, показывая ему на замеченных им солдат под пролетным строением моста. При внимательном наблюдении капитан заметил, что солдаты что-то зарывают. В его голове возникло подозрение — уж не хотят ли сволочи взрывать мост.
И как бы в подтверждение этой мысли он заметил еще двух солдат, которые подходили к объекту и что-то разматывали.
"Провода подводят, думают взорвать, как только своих пропустят".
В воображении Бунцева возникли возможные последствия: подходят передовые советские подразделения, преследующие врага, и впереди них взлетает в воздух мост и противник отрывается. Но может быть и еще более неприятный вариант: увлеченные преследованием противника советские танки врываются на мост и взлетают в воздух вместе с ним, следующие за ними подразделения осыпаются градом камней и бетона.
"Нет, не дадим вам взорвать мост", — решил Бунцев.
Видимо, закончив работу, солдаты вышли из-под моста и четверо из них стали удаляться туда, откуда только что протянули провода, двое остались на дороге непосредственно около объекта.
"Нельзя, прямо преступно быть около моста и дать противнику взорвать его после отхода вражеских войск, да еще, возможно, тогда, когда к нему подойдут наши передовые части. Нет и нет! Лучше самим погибнуть, но не дать противнику взорвать мост", — решил Бунцев.
"Но как не дать взорвать? Подойти незаметно к проводу, проложенному вдоль дороги, да еще при наличии оставленных около моста солдат — маловероятно.
Ну, а если удастся перерезать провода? Они обнаружат обрыв, исправят его или взорвут заряд другим способом. Замкнуть провода накоротко? Но опять могут заметить короткое замыкание и устранить его. Не такие они дурные, чтобы не предусмотреть возможность повреждения проводов. И у него появилась новая мысль — самому взорвать мост. Не такой большой ручей и не такое уж важное сооружение, и наши смогут быстро построить временную переправу.
"Куда будет полезнее, — подумал он, — взорвать мост под проходящими машинами противника и не дать ему возможности вывести технику и выйти из-под удара наших войск".
Приняв решение, Бунцев поторопился к своей группе. Все приближающиеся взрывы снарядов. Возвратясь, капитан начал отбирать себе все необходимое для задуманной им операции: неполный моток провода, кусачки, пару взрывателей к гранатам.
— Что вы, товарищ капитан, задумали? Может быть, мы все-таки с помощью фрицев переправимся через ручей, да и пойдем скорее к своим.
— Переправиться, Ольга, мы всегда сможем, но теперь дело не в том, чтобы самим переправиться, а в том, чтобы не дать гитлеровцам увозить свою технику через ручей по мосту и тем оказать помощь своим войскам. Вот тебе, товарищ Кретова, все мои документы. А вот и документы противника. На всякий случай будь готова доставить их к своим. Сейчас без всякого шума отойдите от моста еще метров на двести и ждите меня, а если я задержусь после взрыва больше четверти часа, — действуйте самостоятельно.
— Товарищ капитан! Не ходите один! Я пойду с вами! Карл и Ласло с пленными отойдут назад и будут ждать нас.
— Нет, Ольга, одному легче подобраться, а чтобы мне не тратить время, ты сама все объясни нашим друзьям, когда отойдете от моста еще метров на двести. А теперь пожелай мне удачи, и я пойду.
Карл и Ласло узнав, что Бунцев пойдет к мосту и, поняв, что он собирается идти один, решительно запротестовали. Бунцеву пришлось уступить и взять с собою Карла.
— Меня так не взял, а Карла берешь, — обиделась Кретова.
— Но он может подслушать что-нибудь важное, чего ни я, ни ты не можем.
Накрапывал небольшой дождик. Осенняя ночь была настолько темна, что, пройдя пять шагов, Бунцев уже не видел оставшейся группы.
Все приближающиеся разрывы мин и снарядов, своих войск, артиллерийский огонь противника заглушали всякий посторонний шум и даже гул моторов на дороге. Бунцев и Карл, пригнувшись, шли вдоль ручья к мосту. Капитану казалось, что прошло слишком много времени с того момента, как они вышли, когда наконец подошли к объекту на такое расстояние, что снизу отчетливо стали видны движущиеся по мосту машины и прицепленные к ним орудия. Бунцев и Карл залегли в мокрой ложбине. Мост теперь охраняли не два, а четыре солдата. Они располагались в 10-12 метрах от объекта, и, как казалось капитану, часовые хорошо видели не только, что делается на мосту, но и около него. Но Бунцев ошибался. Стоя на дороге, немецкие солдаты, привыкнув к темноте, действительно хорошо видели, что делается на мосту и на дороге на подходах к нему, но, находясь наверху, они ничего не видели, что делается внизу, в пойме ручья, да им и не было особой надобности следить за поймой ручья, которая на подходе к мосту с востока была плотно перекрыта противопехотными минами, о наличии которых капитан даже и не догадывался.
Переоценив возможности противника по наблюдению за поймой, Бунцев решил один добираться до моста. Карл не соглашался отпустить его одного, но тот нашел выход, оставив ему свою меховую куртку. Взяв с собою моток провода с привязанными к нему чеками взрывателей гранат, капитан пополз к мосту. Чем ближе подползал Бунцев к заряду, тем сильнее билось сердце. Он уже ясно слышал разговоры немцев на мосту, но останавливаться было нельзя, он спешил.
Все его действия были направлены к тому, чтобы незаметно добраться до моста. Очутившись под мостом, капитан несколько секунд прислушивался, всматривался в темноту и, не обнаружив ничего подозрительного, стал ощупью искать провода и заряд. Слабый, незаметный раньше ветер теперь становился нестерпимым. Коченея от холода, капитан нащупал два провода и найдя по ним заряд, выдернул их и вставил взрыватель гранаты. Теперь минеры противника не могли пустить его на воздух вместе с мостом. А по мосту, громыхая, уходили машины, увозя орудия.
Укрепив взрыватель, Бунцев стал осторожно отползать. Карл ждал своего начальника и друга, и как только Бунцев подполз к нему, дал ему флягу с коньяком. Капитан жадно выпил несколько глотков, надел куртку, и они вместе отползли метров на пятьдесят от моста. Размотав второй моток проволоки, остановились. Судя по гулу, по мосту все еще продолжал отходить противник. Друзья залегли за бугром.
"Хватит, а то уйдут", — подумал капитан и дернул провод, с трепетом смотря в сторону моста, опасаясь, что откажет взрыватель.
Взрыва не последовало. Капитан стал судорожно дальше выбирать провод.
Внезапно вырвался огромный огненный столб, затем раздался оглушительный взрыв, и обломки моста вместе с орудием взлетели в воздух. С шипением и визгом падали на землю бетон, камни и металл. Несколько осколков упало вблизи, обрызнув землей капитана и его помощника. Когда падение обломков и осколков прекратилось, в радостном волнении Бунцев и Карл крепко пожали друг другу руки. Карл опять достал флягу и, открыв пробку, подал ее Бунцеву, и тот выпил несколько больших глотков коньяку, и они пошли к группе.
Выполняя указание капитана, Кретова стала отводить пленных назад, тихо удаляясь от моста. Пройдя метров сто пятьдесят, группа остановилась в ложбине. Когда взметнулось пламя взрыва, сердце у Кретовой забилось от радости. Радовалась, что был отрезан путь отхода техники противника, но одновременно волновала судьба исполнителей. И Кретова вглядывалась в темноту, ожидая появления Бунцева.
Вдруг в районе бывшего моста, как показалось радистке, раздался взрыв гранаты. Сердце так и екнуло. Но никакой стрельбы, и один за другим еще два взрыва гранат.
"Что это значит?" — думали Ласло и Кретова, всматриваясь в темноту, туда, где был мост.
Казалось, что прошло уже много времени, а Бунцева и Карла все еще не было. Наконец, радистка услышала шаги и, напрягая все свое внимание, всю волю, вскоре увидела столь дорогого для него человека.
Вне себя от радости Ольга бросилась вперед, и между ней и капитаном произошла столь трогательная встреча, точно Бунцев прибыл не после только что выполненной опасной операции, а после долгой разлуки.
— Вы только выпейте вина и согрейтесь. Теперь нельзя отказываться. И Оля подала ему флягу с вином. Капитан выпил несколько глотков и передал Карлу.
Разрушение небольшого моста во время прохода по нему батарей отступающего немецкого пехотного полка резко изменило обстановку в районе расположения группы Бунцева.
Согласно плану, ночью немецкий пехотный полк должен был отойти на западный берег безымянного ручья, к рассвету закрепиться на нем, разрушив мост, и огнем артиллерии и минометов не допустить его восстановления. Преждевременный взрыв моста, да еще со значительными потерями для противника опрокинул все его планы. В результате взрыва большого заряда была почти полностью уничтожена проходившая по мосту батарея. Два батальона со всеми средствами усиления были отрезаны. Время на восстановление моста через ручей у противника не было. Двигаться вне дорог по грунту, насыщенному водой от осенних дождей, было невозможно. Немцы решили использовать последнюю возможность и спасти часть отрезанной техники, переправив по импровизированному мосту, который они решили построить там, где через ручей проходила грунтовая дорога, выслав для этой цели отделение саперов и взвод пехоты.
Узнав о сильном взрыве в тылу врага, в районе, где был мост через ручей, командир наступающего стрелкового полка Советской Армии полковник Митрофанов, предполагая, что это взорвалась одна из машин с боеприпасами, приказал усилить артиллерийский обстрел района моста.
Несмотря на размокший липкий грунт, заметив отступление противника, советские части начали его преследовать.
Начался артиллерийский обстрел района моста. Одни снаряды со свистом пролетали над головой, другие взрывались между группой и мостом.
— Товарищ капитан! Пойдемте скорей в сторону от моста, да через ручей
— к своим, — предложила Кретова.
Но тот не успел ответить. Метрах в двадцати справа разорвался снаряд и осколки со свистом пролетели над лежавшей группой.
— За мной! — скомандовал Бунцев, и все бегом бросились к свежей воронке и залегли в ней.
В воронке носился приторный запах взорвавшегося тротила. Капитан приказал пленным шлемом и двумя котелками быстро очистить воронку от рыхлого грунта.
— Теперь, Оля, мы будем ждать своих.
— А если нас здесь застанет рассвет, — испуганно спросил радист.
— Смотри! Смотри! Видишь эти яркие колеблющиеся, то вспыхивающие, то пропадающие огни. Это идут наши танки.
Снаряды с воем проносились немного в стороне и рвались сбоку, сзади. Орудийно-пулеметная стрельба приближалась. Определенно наступал рассвет.
"Если наши не подойдут к ручью и не форсируют его, — думал Бунцев, — то все кончено". Идти вперед к наступающим было уже поздно.
Очищенная от рыхлого грунта воронка была подготовлена к обороне.
Когда артиллерийский огонь почти прекратился и был перенесен в глубь обороны противника, Бунцев и его группа услыхали далекое русское "Ура!". Высунувшись из-за бруствера, они увидели впереди за ручьем отступающие цепи противника и преследующие их советские подразделения. Три танка вырвались вперед и шли к разрушенному мосту, но вот под одним взметнулось пламя, раздался глухой взрыв, и танк, вздрогнув, остановился.
Бунцев увидел, как около взвода немцев, оторвавшись под прикрытием медленно отходящих цепей, направились к ручью, по всей видимости, стремясь выйти на западный, командный берег.
У Бунцева от волнения по спине прошли мурашки. На них надвигался целый взвод противника с пулеметами, минометом.
— Ольга! Ласло! — он, показал им подходивший к ручью взвод.
"Хорошо бы еще и Карла заставить стрелять, — думал капитан — но чертов австриец опять начнет предлагать обойтись без боя".
Он показал Карлу, чтобы тот следил за пленными.
От воронки, где располагалась группа Бунцева, до гитлеровцев оставалось меньше ста метров.
Ольга и Ласло сгорали от нетерпения.
— Товарищ капитан, разрешите резануть, — шептала радистка.
— Тише, жди команды.
Подойдя к ручью, вражеский взвод бросился в воду. Когда большая часть уже переправилась и остальные вошли в ручей, Бунцев дал длинную очередь. За ним последовали Ольга и Ласло. Мокрые гитлеровцы заметались по берегу под губительным огнем трех автоматов. Некоторые так и остались в ручье. Только десяток оставшихся в живых фашистов успели убежать в сторону и залечь за бугорком, оставив миномет и два пулемета и около полудесятка убитых и раненых. Теперь отступающая цепь немецкой роты уже не могла рассчитывать на поддержку с западного берега. Гитлеровцы стали поспешно отходить к остаткам своего взвода, который укрылся от группы Бунцева за бугром и оттуда вступил с ней в перестрелку. Видя замешательство и стрельбу в тылу врага, наступающая советская стрелковая рота, под командованием капитана Егорова с криком "Ура!" ринулась преследовать противника.
— Ура, — как эхо в ответ закричали Бунцев и Кретова — их поддержал Ласло, но сразу схватился за грудь и обнаружил кровь.
Его передали Карлу для оказания помощи. Не имея действенной поддержки с тыла, поредевшая вражеская цепь, бросила оружие и подняла руки вверх.
Остатки переправившегося на западный берег взвода немцев стали отползать, стремясь поскорее уйти подальше от берега, но их заметили.
— Текают, гады, — шепнула Ольга, показывая на перебегающих в двухстах метрах немцев.
Огонь автоматов поредевшей группы Бунцева все же заставил гитлеровцев убавить пыл и залечь. Их преследовали советские подразделения. Переправившись вброд, они появились перед воронкой, занимаемой группой Бунцева. Капитан и Кретова бросились им навстречу.
Увидя радистку в пилотке с красной звездой и капитана Бунцева в его кожаной куртке, а вместе с ним раненого венгерского солдата, рыжего немца в офицерской шинели, с автоматом, но без головного убора, который догадливый Карл своевременно снял, и трех оборвышей, один из которых был ранен в ногу, командир отделения, пожилой сержант, прошедший с боями от предгорий Кавказа до венгерской равнины, на секунду растерялся — не приходилось ему видеть такой картины, а потом спросил:
— Как же вы сюда попали раньше нас?
Незабываемая встреча
Уже ближе к вечеру Темкин и Добряков услышали шум — кто-то шел, и не один. Они насторожились. И вот между кустов они увидели вооруженных людей. Друзья были ошеломлены, когда услышали русскую речь.
— Да это же наши партизаны! — воскликнул Добряков.
— Да, точно! — подтвердил Темкин.
Они бросились к ним навстречу.
Увидев бегущих к ним людей, партизаны остановились. Один из них воскликнул:
— Толя, это ты? Откуда ты здесь?
— Долго рассказывать. А вы откуда?
— Мы из соединения Волянского. Совершаем рейд по Венгрии.
Вскоре подошел и сам командир Волянский. Он узнал Добрякова, с которым был знаком, когда тот доставлял ему грузы. Друзья радостно бросились в объятия друг к другу.