За Неманом

Наши войска еще не вступили на землю Восточной Пруссии. Но мы знали, что там происходит. У нас есть свидетели — люди, которые все видели, все слышали. Советская Армия освободила из немецкой неволи на западном берегу Немана тысячи советских граждан. Это старики, женщины. В немецких эшелонах для пленных исколесили они Восточную Пруссию. Были разлучены с дочерьми и сыновьями и брошены в концентрационный лагерь в литовском городе Алитус. Они были слишком стары и не годились для работы в Германии.

Митрофан Корнеевич Ободовский, Семен Ефимович Иванкович и Никита Ефимович Жарков рассказывают:

— Заметили мы большую панику в Восточной Пруссии, по которой колесил наш эшелон. Урожай немцы убирают недозрелый. Рожь жнут сырую, а ячмень — зеленый. Стада коров сгоняют к дорогам и станциям. Видно, хотят увезти куда-то подальше. Много у них коров и голландских, и наших холмогорских, награбленных. По дорогам вообще большое движение. В разные стороны едут немцы на повозках, и все злые, лошадей так и нахлестывают...

Старики берут у бойцов табачок, закуривают и многозначительно покачивают седыми головами.

— Пришло время. Идите, сынки, на германскую землю! Там наши дочери и внуки.

На западном берегу Немана, возле города Алитус, встретили мы много людей из Орловской, Витебской и Ленинградской областей. Измученные, в отрепьях женщины, истомленные, потерявшие природную живость ребятишки, седобородые, качающиеся от слабости старцы. Они нежно смотрят на бойцов, помогающих перетаскивать на резиновый понтонный паром оставшийся после немецкого разбоя домашний скарб.

Возле невысокого, вспотевшего от напряжения понтонера суетился белобородый, в голубой, невесть откуда взятой, новой ситцевой рубашке, без пояса, старик.

— Я со станции Дно... Ленинградский я... Дновский, — поясняет старик, становясь на паром.

Очутившись на пароме, он, Петр Митрофанович Христофоров, как-то сразу замолкает и долго смотрит на темно-зеленые с желтизной воды Немана. Отраженные текучей поверхностью реки, дрожат высокие сосны, змейкой изгибаются белые стволы берез.

На обоих берегах Немана встречаем мы бойцов и командиров. У них медали за оборону Москвы, Одессы, Севастополя, Сталинграда. В разных местах, в разное время стояли они у великих русских городов, морей и рек, а теперь собрались у реки Неман, на последнем водном рубеже перед Германией, чтобы ступить на ненавистную немецкую землю, богатырским шагом пройти по ней победителями.

...Был вечер. Ливень сплошной завесой прикрывал реку, ее берега, взорванный мост — каменный, с железными переплетами.

На крутом восточном берегу стояли солдаты и всматривались в противоположный берег. Не было ни плотов, ни лодок, ни понтонов. Были только бурный Неман, ливень и враг на западном берегу реки.

Пять добровольцев вышли вперед без слов. Гвардии сержант Овчинников, гвардии рядовые Васечко, Хабаров, Моисеев, Ефременко. Гранаты, автоматы — вот и все оружие, которое они могли взять с собой.

По скользкой глине сползли они к Неману, не почувствовав особой разницы между сушей и рекой, так как ливень промочил их насквозь, и пустились вплавь, стараясь наперекор течению держаться вместе, выплыть к одной точке.

Вдали гремели артиллерийские раскаты, а здесь было сравнительно тихо. Немцы не ожидали, что русские решатся переправиться через реку вплавь.

Впереди уверенно плыл Овчинников. Над темной водой он едва видел силуэты своих товарищей. Вскоре они почувствовали под ногами песчаное дно. В двух шагах от них был берег.

Осторожно вышли бойцы на западный берег реки. Отдышались. Нащупали гранаты и, прислушиваясь к шорохам, поползли на склон. Скоро они услышали встревоженный немецкий говор. Перед ними было боевое охранение противника. Раздалась короткая автоматная очередь. Начался ночной бой на западном берегу Немана.

Боевое охранение немцев было разгромлено, девять вражеских солдат убито, трое взято в плен. У группы Овчинникова прибавился трофейный пулемет.

На восточном берегу вязали плоты, пилили бревна, готовили канаты. Группа лейтенанта Воронова, а за нею младшего лейтенанта Герасина, а потом гвардии капитана Онусайтиса вплавь или на утлых плотах, держась за протянутый через реку канат, устремились на западный берег.

Когда над Неманом встало солнце, вся река на этом участке была заполнена переправлявшимися гвардейцами. Плацдарм на западном берегу Немана был завоеван.

* * *

...Бегут быстрые воды Немана. Заглянешь, и кажется, что навеки отражены в них сверкающие взоры советских гвардейцев, переправлявшихся через Неман.

Почти на самом берегу реки стоит город Алитус. Дома выкрашены в светлые тона. Легкие воздушные постройки, будто дачное место. Но вот страшное зрелище: бараки, разрушенные дома, разноцветное тряпье, обрывки бумаги, битое стекло. И все это огорожено колючей проволокой в три ряда.

Черными зловещими буквами написаны объявления:

«Внимание. Прежде чем выйти без пропуска с территории лагеря, подумай о том, какое наказание тебя ожидает. Комендант».

И еще:

«За порчу проволоки — расстрел. Комендант».

Мы видели тех, кто был за проволокой. Разговаривали с ними. Люди с Орловщины, Витебщины, Смоленщины. Женщины, старики, дети. Чей-то мальчик сидит на берегу Немана, играет с самодельным самолетом, на крыльях которого нарисованы карандашом красные пятиконечные звезды. Мы спрашиваем у него:

— Кто твой папа?

— Летчик, — отвечает мальчик и поднимает голову.

Над Неманом летят наши истребители, охраняющие переправу через реку.

* * *

У Немана мы встретились с генералом — командиром одной гвардейской артиллерийской части.

Осенью 1941 года он начинал войну под Ростовом в звании подполковника, командовал на Миусе артиллерийским подразделением. Позже он брал Ростов. Перекатил по тонкому льду на западный берег орудия и ошеломил этим маневром немцев...

Велик путь от берегов Дона до Немана. Когда мы спросили генерала, из какого района он со своими артиллеристами вышел к Неману, генерал ответил:

— Мы шли строго на запад.

Строго на запад. В этой короткой фразе переданы и маршрут, и приказ командования, и зов сердца, и тяжелая поступь наступающих советских дивизий.