Простое дело

Григорий Михайлович Ленивцев до войны работал в фотоартели «Рембранд». Многие годы он жил в Одессе, и тысячи людей знали этого неторопливого, с небольшой седой бородкой человека.

Артель «Рембранд» Ленивцев оставил в сентябре 1941 года, в тот день, когда немецкая бомба попала в здание, где помещалась фотография, и похоронила под развалинами всю аппаратуру.

Когда в Одессу пришли немцы, Ленивцев некоторое время оставался дома, но потом нужда заставила его пойти на базар, натянуть там полотно с нарисованным на нем неправдоподобным фонтаном и сделаться уличным фотографом.

Но вот в Одессу пришли советские войска. Ленивцев радостно приветствовал их, махал своей потрепанной фетровой шляпой. В тот же день он вышел на набережную с аппаратом и уже не на фоне нарисованного фонтана, а на фоне голубого моря и каштанов фотографировал бойцов и командиров, которые спешили послать снимки родным и близким, приписав на обороте: «Привет из Одессы».

Так протекала у Григория Михайловича жизнь до того дня, когда к нему подошел худенький белокурый лейтенант. Лейтенант долго следил за работой Ленивцева. Сначала фотограф не замечал военного. Потом он стал посматривать на него и, решив, что у лейтенанта нет с собой денег, предложил:

— Товарищ военный, если хотите сняться — прошу вас. Бесплатно!

— У меня есть деньги, товарищ фотограф, и я с удовольствием снимусь у вас. Но сначала я хотел поговорить о более серьезном деле, — ответил лейтенант. Ленивцев даже очки снял от удивления. — Дело у меня такое. В одном из последних боев был убит полковой фотограф, а теперь у нас некому фотографировать бойцов и офицеров. Делать такие, знаете, карточки, как для удостоверения личности.

— Так вы хотите, чтобы это делал я? Ну что же, пусть приходят...

— Видите ли... — Лейтенант говорил медленно, подбирая слова. — Видите ли... Мы хотели, чтобы вы поехали к нам в часть. Мы сейчас находимся в тридцати километрах от линии фронта... Это вполне безопасно...

* * *

Был конец весны. Яблони стояли, густо усыпанные бело-розовыми нежными лепестками. Многие бойцы и офицеры приходили к фотографу с цветами в руках, но все, как один, подтянутые, несколько даже торжественные. Почти у всех на груди блестели под лучами весеннего солнца ордена и медали. Все просили сделать добавочные карточки — у каждого был родной дом, каждому хотелось послать туда свой снимок.

Так прошло два дня. На третий Ленивцев проснулся от яркого солнца, бившего ему прямо в глаза. Дверь машины-фургона, в которой он спал, была открыта. Старик приподнялся на постели и увидел возле машины привезшего его из Одессы лейтенанта Шурыгина, который отдавал распоряжения бойцу. Ленивцев уловил обрывки фраз:

— Все свернуть... Немедленно быть готовыми...

Григорий Михайлович окликнул Шурыгина, и тот поднялся в машину.

— Я думаю, — сказал фотограф, — что дня через три моя работа будет закончена.

Несколько смущенно лейтенант ответил:

— Понимаете, Григорий Михайлович, обстановка изменилась... Мы получили приказание немедленно выдвинуться на передовые...

— Да? — упавшим голосом спросил Ленивцев. — Значит, я не смогу закончить съемку?

— Нет, почему же! Командир полка просил вас, если только вы согласитесь, следовать за нами. Там мы вас устроим. Два километра от фронта я вам гарантирую, во всяком случае.

Фотограф сидел на постели, седой, всклокоченный, без очков.

— Если вы мне доверяете?.. — сказал он растерянно.

— Мы вам оказали доверие еще раньше.

Когда автоколонна переправлялась через Днестр на правый берег реки, в воздухе появились немецкие пикировщики. Сопровождаемые истребителями, они устремились к мосту. В небе разгорелся бой. Наши истребители ринулись на «юнкерсов». Немцы начали сбрасывать бомбы, но они ложились неточно, в стороне от моста, падали в воду, на берег. Гул и свист стояли вокруг. Мост качало взрывами, но переправа продолжалась.

...На дне широкого оврага Ленивцев разыскал солнечную поляну, осененную зеленеющими деревьями, и прикрепил к двум стволам полотнище. Так же, как и в селе, к фотографу приходили бойцы. Но теперь они уже были с автоматами, винтовками и ручными пулеметами. Они являлись с переднего края и, отложив оружие чуть в сторону, молча садились на стулья. Ленивцев, указывая на автоматы, спрашивал:

— И как вы воюете с таким сложным оружием?

— Ничего сложного, папаша! Воевать с ним — простое дело, — отвечали бойцы.

Один из автоматчиков даже показал Ленивцеву, как надо обращаться с автоматом, как стрелять.

— Может, пригодится... Вот так нажимайте, и все тут.

Ленивцев улыбнулся. Куда ему? Шестьдесят четыре года! Какие уж тут автоматы?! И он продолжал фотографировать бойцов.

На четвертый день Шурыгин сказал фотографу, что завтра он сможет переправиться на левый берег Днестра, чтобы там проявить и отпечатать фотоснимки.

В полдень к нему пришли три автоматчика. Все они были высокие, загорелые, в касках, с гранатами на поясе. Один из них, с белыми бровями, бросил автомат на траву и сказал с улыбкой:

— Папаша, сделайте так, чтобы мы на снимках выглядели героями!

Но в это мгновение где-то совсем близко застучали автоматные очереди, свистнули пули. Бойцы схватили оружие и побежали навстречу выстрелам. Автоматчик с белыми бровями крикнул Ленивцеву на ходу:

— Спокойно, папаша, спокойно!..

Фотограф посмотрел вслед бойцам и увидел: белесый автоматчик вдруг с разбегу упал на землю с широко раскинутыми руками, так и не догнав своих товарищей, которые залегли впереди него, метрах в двадцати, за кустами.

Ленивцев бросился к упавшему, чтобы помочь ему, остановить, если нужно, кровь или перевязать. Но боец оказался убитым наповал. Его автомат лежал рядом, на земле.

— Ложись! — крикнул один из бойцов Ленивцеву, и старик упал на траву.

Среди деревьев замелькали серо-зеленые немецкие мундиры. Он их сразу узнал. Он тысячи раз видел их на улицах своего города. Тогда фотограф нажал спусковой крючок и заметил, что несколько немцев упало. Ему показалось, что это его немцы. Но, оглянувшись, он увидел больше десятка бойцов, которые, стреляя и перебегая от дерева к дереву, окружали гитлеровцев...

Попытка врага вклиниться в наш тыл ударом с фланга провалилась. Вся вражеская группа была истреблена.

Ленивцев вернулся к своей работе. Когда он закончил ее, к нему явился офицер, старший лейтенант, и сказал, что надо будет сфотографировать генерала, командира дивизии.

Вскоре прибыл генерал. Это был седой человек с добрыми серыми глазами. Он пожал Ленивцеву руку и сказал:

— Слышал о вашем поступке. Спасибо вам за поддержку. Заслуживаете медали.

Ленивцев смутился:

— Что вы, товарищ генерал! Я увидел: боец убит, а его автомат лежит на земле.

Генерал улыбнулся:

— Автомат — это сложное оружие.

— Меня научили здесь с ним обращаться, товарищ генерал! — ответил фотограф. — И это впрямь простое дело.