Шаг вперед

Иван Богура знал эти места. Год назад он дрался с немцами в этой желтовато-серой степи, ходил в атаки, смотрел, как тает снег, как он темнеет на склонах балок и оврагов.

Сам Иван Богура из станицы Базковской, расположенной в среднем течении Дона. Туда весна приходила несколько позже, но такая же хмельная, с красными, предвещающими большие ветры закатами.

Богура хорошо запомнил одинокий ветряк на холме. Теперь, когда часть, в которую входило его подразделение, снова пришла к глинистым, поросшим травой склонам холма, он узнал этот ветряк с неподвижными крыльями.

Много событий произошло за год. Были сильные сражения в степи. Ивана Богуру в одной из атак тяжело ранило. Оглушенный, он потерял сознание и только в госпитале пришел в себя.

Затем наступило лето. Тяжелые бои, отход. Сражения в предгорьях Кавказа, где Иван Богура снова вернулся в строй. Потом стремительное наше наступление, сражения на Кубани, на Дону. И вот снова Богура лежит в степи и снова видит на холме ветряк с мертвыми деревянными крыльями.

Этот год не прошел даром для Ивана Богуры. Он, можно сказать, стал старше лет на десять. Горячность, которая не раз подводила его, как-то незаметно перешла в спокойную уверенность в себе, в своих силах. Год назад он считался молодым воином. Теперь он прошел большой, в несколько сот километров, путь наступления, был лейтенантом, командовал подразделением.

Тем обиднее было для него лежать в мокром, собирающем воду окопчике. Ветряк напоминал ему о прошлогоднем рубеже. За ветряком, метрах в пятистах, начиналось село. Еще тогда, в прошлом году, ему очень хотелось побывать в этом селе, пройтись по его улицам, заглянуть в одну из уцелевших хат, попросить у хозяйки ковш холодной воды...

Иван Богура ожидал приказа о наступлении. А пока бойцы снова залегли на старых рубежах. Взять село было не простым делом. Высоты, тянувшиеся сплошной грядой, исключали обходный маневр. На них была крепкая немецкая оборона.

Богура точно знал, какое количество рядов проволоки лежало на пути к селу, сколько земляных укреплений надо было миновать на подступах к позициям немцев. Если бы удалось добраться до окраины и уцепиться за крайние хаты, судьба села была бы решена.

Каждую ночь бойцы ходили в разведку. Иной раз они подползали вплотную к немецким окопам и слышали чужую, ненавистную речь. Иногда потемки оглашались пулеметными очередями, треском автоматов. Это означало, что разведчики замечены.

...В холодную и звездную весеннюю ночь Богура и казак станицы Усть-Медведицкой Саломатин вдвоем пошли в разведку. Местность была им хорошо известна, и по канаве, которая проходила под рядами проволоки, они добрались до первой линии немецких укреплений. Прислушались. Все было тихо. Лишь откуда-то из темноты доносились одиночные винтовочные выстрелы. В темное ночное небо взлетали красные бархатные ракеты.

Богура приподнялся и осмотрелся. Затем он снова прильнул ко дну канавы и пополз. Саломатин двигался за ним. Ряды проволоки они миновали незамеченными. Канава подходила к самой околице села.

Когда Богура и Саломатин добрались до окраинного плетня, перед ними выросла фигура немецкого часового.

Он успел дать очередь из автомата. Казаки перепрыгнули через плетень. Из хат, стреляя, начали выбегать немцы.

Богура строчил по ним из пулемета. Саломатин забрасывал немцев гранатами. В это время на линии окопов грянуло «ура», послышалась ружейная и пулеметная стрельба.

План Богуры выполнялся. У немцев началась паника. Подразделение должно было использовать это, броситься к проволоке и прорвать ее. Так и было сделано. Скоро красноармейцы с боем достигли окраины. Они смело двигались все дальше вперед, перебегая от хаты к хате и выбивая немцев из укрытий. Часам к четырем утра они были уже на противоположном конце села.

Выстрелы на улицах постепенно затихали. Донцы заняли село.

На рассвете, когда над степью медленно гасли в предутренней голубизне звезды, Богура зашел в одну хату. На широкой лавке сидела седая, со строгим морщинистым лицом женщина. Она поднялась навстречу командиру медленно, словно просыпаясь от сна.

— Русский? — спросила она.

— Русский, мать. Дайте водицы попить.

Женщина зачерпнула в ведре воду медным ковшом и подала ее Богуре. Командир прильнул к ковшу. Он пил жадно. Вода проливалась на шинель, а женщина стояла напротив молча, и губы ее шептали молитву.

Напившись, Богура вышел из хаты и легко вздохнул. Исполнилось его давнишнее желание. И то, что казалось почти невозможным — взять село днем, прямой атакой, — он выполнил ночью, прибегнув к хитрости, к внезапному удару. Это был смелый и счастливый шаг вперед.

Особую радость он испытывал от того, что его подразделению удалось отбить у немцев населенный пункт, который они укрепляли полтора года. И сделано это было не с ходу, а после двухнедельной осады, несмотря на сильное сопротивление врага.

На улице командира подразделения окликнул вестовой командира части:

— Товарищ лейтенант, к генералу!

Богура спешно направился из села в расположение штаба части. И по тому, как командир части поднялся ему навстречу, и по тому, как радушно он протянул ему руку, Иван Богура понял, что генерал его вызвал, чтобы поздравить с успехом, поблагодарить.

Богура вытянулся перед командиром и доложил: — Лейтенант Богура прибыл по вашему распоряжению.