"Дик"
"Ди-и-и-ик!" — отвратительно завизжали сдавленное мышечным спазмом Димкино горло и намертво зажатые тормоза "Москвича".
Выскочившая на середину дороги собака метнулась было в сторону от несущегося на нее верещащего металла, но замерла в растерянности прямо по середине дороги. За тысячные доли секунды Димка успел крутнуть руль вправо, и перелетевший через бордюр "Москвич" с размаху уткнулся в толстенный тополь, сдирая с него старую кору смятым вдрызг носом легковушки.
... — Ди-и-и-ик! — весело кричал на весь парк восьмилетний Димка неуклюжему толстому щенку, отбегая от него на два-три шага и млея от того, насколько забавно и старательно, переваливаясь с боку на бок, путаясь в коротких лапах, щенок бежит к нему, радостно тявкая.
— Ах, ты, звереныш мой! — и Димка подхватывал на руки, целуя смешного толстячка в крошечный нос и бархатные ушки. С хохотом уворачивался от мокрого красного лоскутка язычка, когда песик пытался благодарно лизнуть его лицо.
С переполненным любовью сердцем отпускал собачку, опять отбегал и подзывал, будоража звонким голосом раззолоченный осенними листьями, горьковатый от дыма костров, пронизанный солнечными лучами городской парк. Щенок недоуменно вскидывал голову, разыскивая куда же делся этот — веселый, пахнущий молоком, находил Димку и, торопливо виляя куцым хвостиком, бежал к нему, к его ласковым теплым рукам.
— Дик! — и умный, послушный пес, заслуживший уже не одну награду на выставках собак, старательно выполнял команды своего хозяина и проводника Димки.
На занятиях по собаководству в клубе кинологов хвалили Дика. Было за что. Собачью азбуку "сидеть", "лежать", "ползи" и прочее понятливый пёс выполнял даже не по слову и жесту, а по намёку на жест. Складывалось впечатление, что человек и собака читают мысли друг друга.
Инструктор служебного собаководства, по окончании Диком "высшей собачьей школы", серьезно поговорил с Димкой. Пообещал дать характеристику и рекомендации для службы в погранвойсках.
Димка, довольный безмерно, что не придется расставаться с собакой, с удовольствием слушал инструктора, который говорил:
— Димка, с таким псом служить легко. Буду у военкома — замолвлю за тебя. Обещаю. Погранвойска — это тебе не стройбат. Это для мужчин. Да, Дик ? — и ласково трепал уши собаки.
— Звереныш мой ! — целовал в холодный нос Дика Димка.
Не обманул, не подвел надежд Димки инструктор. Замолвил. Рекомендации и характеристики были переданы в военкомат. На одиннадцатое ноября пришла повестка. Долгий путь в общем вагоне солдатского эшелона скрашивался для Димки общением с собакой. Когда прибыли в часть — выяснилось, что это не пограничная застава, как надеялся Димка, а обыкновенный учебный центр, в котором готовят саперов. Солдат — саперов и собак — саперов. На занятиях в поле по разминированию, пожилой прапорщик — инструктор показывал, как, откуда, с какой стороны лучше подойти к мине, что с ней делать дальше и все время повторял:
— Учтите. Основную часть работы за вас делает собака. Она идет первая. Она находит мину. Смотрите на нее, слушайте ее, повинуйтесь ей. Вот этой штуковине, — прапорщик поднимал над головой, чтобы всем было видно, плоскую смертельную тарелку,— по фигу, кто или что, включило ее механизм: нога солдата, лапа собаки или колесо БТРа. Она в любом случае выполнит свою задачу. Отсюда вытекает — собака спасла вашу жизнь. Вы — жизнь многих других людей.
Прошло полгода. Теперь уже Дик с Димкой служили в полку под Кабулом. Выходы на разминирования превратились в серую рутинную необходимость. Дик чутко шел впереди Димки на длинном поводке, то и дело аккуратно тыкаясь носом к земле, к бетонному покрытию дороги, к продавленной колесами многотонных грузовиков колее. Учуяв, пес садился рядом с обнаруженной миной и ждал, когда Димка подойдет и начнет свою работу.
Однажды работали у договорного кишлака. Духи перед уходом в горы оставили после себя на подходах к селению сотни мин. Работали третьи сутки. Димка с Диком уже подбирались к первым дувалам, когда обнаружилась очередная мина. Дик устало сел, обозначая место, а Димка аккуратно стал прощупывать контуры снаряда. Уже стал снимать первый слой почвы, когда Дик потянул его за штаны. Димка замер, понимая,что пес не напрасно волнуется. Оглянулся на собаку, ожидая увидеть, что Дик укажет новое место. Но Дик упорно тянул хозяина от обнаруженной мины, а потом снова подошел к этому месту и сел. Димка удивился:
— Дик, ты что, устал ? Ну отойди, отойди. Сейчас эту вытянем и отдохнем вот там, в тенечке.
Дик все также сидел, чуть тыкаясь носом в разрытый песок. Димка подтолкнул собаку и начал пальцами нащупывать взрыватель, как Дик вдруг коротко рыкнул и довольно ощутимо куснул его за ногу.
— Дик ! Сидеть ! — рассердился Димка, — Ты что, офонарел что ли ?
Дик оббежал вокруг заминированного места, сел напротив хозяина, лизнул его в нос и опять ткнулся носом в образовавшуюся лунку. И вдруг Димка понял в чем дело. Он даже похолодел от догадки. Очень осторожно Димка просунул пальцы под мину и легким касанием нащупал под ней другую, но уже не противопехотную, а противотанковую. Расчет духов был коварен и прост. "Ну, ладно, нарвался на противопехотную мину солдатик. Ну, убило его, ну еще одного — двух рядом стоящих-идущих, а вот если сдетонирует противопехотная, а от нее противотанковая — тут уж от всей души дров наломает. Тем более, что мины эти у самого входа в кишлак заложены. Пока шурави все предыдущие мины поснимают, ясное дело, устанут, внимание притупится, а тут, нате вам, подарочек с азиатской хитростью — изюминкой, ешьте гости дорогие. Только не обляпайтесь!"— так рассуждал Димка, проворно обезвреживая мины. Закончил. Притянул к себе Дика, прижал его большую голову к своей груди, погладил, пошептал в ухо ласковые слова, попросил прощение за свою тупость. Дик вывернулся из рук хозяина, совсем по щенячьи взвизгнул, лизнул Димку в нос и бросился в тесную улочку кишлака как раз в тот момент, когда из-за дувала раздался выстрел. Димка охнул, схватился за правую руку и сунулся носом в землю, пытаясь
левой рукой стянуть с плеча автомат. Но тот только больно ткнулся мушкой в затылок. Второй выстрел грянул почти сразу и винтовочная пуля впилась в бедро левой ноги. Димка увидел, как Дик лишь не секунду выскочил из улочки, затем круто развернулся, взвихрив смерчик пыли, и исчез снова. Через несколько секунда Димка услышал еще один выстрел, крик ужаса и боли, а затем хрип и стоны. В замершем в тишине кишлаке уже три дня как остались только старики, уже не способные держать оружие, дети, еще не способные направить его против шурави, женщины, благодаря которым могли выжить те самые старики и дети. После ухода моджахедов, с их согласия, старейшины сдали кишлак русским, сделав его договорным, чем купили себе покой на некоторое время, пока ушедший отряд не вернется назад, набравшись сил для борьбы с неверными. Поэтому в кишлаке стояла тишина. Люди попрятались за глинобитными стенами домов — ждали, когда войдут советские войска.
Одиночные выстрелы не смогли привлечь пристального внимания работающих саперов, тем более, что Димка в ответ не выстрелил.
Димка уже терял сознание, когда увидел рядом с собой окровавленную морду Дика.
— Ты что, ранен? — обеспокоено зашептал Димка, погружаясь в липкий обморочный сон, но все же ощупывая слабой рукой тело пса.
Уже ночью Дик помогал очнувшемуся Димке выбраться с разминированного поля, через которое они столько дней пробирались к кишлаку. Дик волочил хозяина за рукав, тянул за ворот гимнастерки, подставлял холку для опоры. Димка смутно помнил, как тянул за собой раненую ногу и руку, слабо передвигал вперед здоровое колено, опирался на него и валился вперед, тем самым чуть продвигаясь к маячившему далеко-далеко огню костерка. Дик, обессилев, жарко, тяжело дыша, ложился рядом, заглядывал в Димкины глаза, лизал его щеки, вскакивал, обнюхивал предстоящий путь и вновь тащил за собой Димку.
Близко к утру человек с псом добрались на расстояние слабого крика к расположению роты саперов. Дик, радостно залаяв, кинулся к часовому, обалдевшему от неожиданности, отбивающемуся от зубов собаки, которая тянула его куда-то в предутреннюю темень. Откуда-то выскочил командир роты и позвал:
— Дик. Дик, где хозяин? Веди!
Дик рванул назад, к Димке, с неохотой возвращаясь к кинувшимся за ним людям, словно досадуя на них за то, что ни черта не видят они в темноте, не говоря уже о том, что и нюхать-то не умеют, что доступно любому щенку.
Димка слышал, что к нему приближаются люди вслед за примчавшимся Диком. Когда Димку осторожно уложили на шинели и понесли к расположению роты, он тихо позвал:
— Дик! За мной!
Пес радостно взвился свечой вверх и принялся совершать круг радости, взметывая под собой песчаную пыль. Димка с любовью смотрел на пса сквозь заслезившиеся то ли от боли, то ли от нежности к Дику глаза.
Взрыв!
— Ди-и-и-ик! — закричал Димка, больно ударяясь оземь, брошенный солдатами, кинувшимися на землю. Увидел Димка, как в середине внезапно выросшего уродливого в своей безжалостности куста кувыркнулось рвущееся на куски тело его любимца...
...После госпиталя Димка изменился. Он стал угрюмым и злобным. На предложение медицинской комиссии о возможной комиссации пробурчал только, что хотел бы остаться служить, но по-возможности в других частях. Желательно, в не очень известных, особого назначения.
Димка ожесточился. Против кого? Конечно против афганцев, умело подсказала пропаганда. Ведь мы несли на их землю только добро! Мы хотели им как хорошим друзьям помочь построить социализм!! Выйти в космос!!! Вместе строили бы будущее человечества — коммунизм. Был бы мир и добрососедские отношения...
А они враги! Это они, все они виноваты в том, что погиб Дик. Что идет война. Что гибнут хорошие ребята. Они — звери. Они пытают, издеваются, мучают! Нет! Звери хорошие и добрые. Духи хуже самых жестоких, самых лютых зверей! Их надо уничтожать!
Просьбу о переводе в осназ удовлетворили, и вскоре Димка оказался в роте капитана Багирова, гордо носящего кличку Смерть. Очень скоро рядом с той страшной кличкой зазвучала не менее весомо и гордо другая — Звереныш.
Угли ненависти димкина душа просила залить кровью врагов. И Димка, ослепленный мстительностью, вместе с другими бойцами стрелял, колол, резал, взрывал.
— Радуйся, Звереныш, погуляем завтра! — потирал руки Багиров, раскладывая карту, — вот этот кишлак завтра берем. Прячут и поддерживают группировку Максуда, гады! Ох и отомстим за ребят наших, за пса твоего отыграемся.
Назавтра, когда взятый кишлак уже горел, объятый пламенем со всех сторон, выгоняли на центральную площадь оставшихся в живых жителей, не оказавших во время боя никакого сопротивления, потому и выживших. Заставляли их же разложить трупы стариков и детей, женщин и моджахедов прямо на дороге, отгоняли к дувалам и Смерть, командовавший из БТРа, трогал машину с места, направляя колеса прямо на головы уже мертвых людей. Головы лопались под тяжестью подпрыгивающей на препятствиях, но неуклонно двигающейся вперед боевой машины. Смерть, развернувшись в конце страшного ряда, направлял БТР на тела и уже кромсал руки, ноги, грудные клетки погибших.
— Не распускать нюни! — рычал проявлявшим слабость, — смотрите сюда! Всем смотреть! Пашку вспомните! А Гришаню-то помните? Это же они, твари, его живого пополам распилили. Что, забыли?! Мы к ним с добром, а они нашим уши обрезают! А-а-а-а... — уже хрипел Смерть, захлебываясь садистской злобой и утюжа окровавленными колесами остатки трупов рычал, — Кто мявкнет, своей рукой уложу предателя. Вместе с этими уложу, — кивал в сторону искромсанных тел, — Уложу ведь, а?! И скажу, шо так и було! А меня грохнут — Звереныш уложит. Да, Димон?! — и жутко хохотал, обнажая белые крепкие зубы.
Димка согласно кивал головой.
Впрочем, "мявкать" никто не собирался. В команду подбирались конкретные люди для конкретной работы, были единодушны, исполнительны, управляемы. Знали на что шли.
Смертники под командой Смерти сеяли смерть.
Перед дембелем Димка подал рапорт на сверхсрочную службу и собирался оставаться в Афганистане до полной победы социализма, но тяжелое ранение уложило его в госпиталь. Несмотря на его просьбы, его — таки комиссовали и отправили в санаторий для адаптапции и реабилитации.
Димка ожил, появилось желание что-то делать. Остались, правда, вспышки бешенного гнева при разговорах о неправедности той войны. В таких случаях Димку выручала... скорость. На подаренном отцом "москвичонке" он выезжал за город и на пустынных участках трассы "отыгрывался" на машине.
Вот и сегодня после работы, сцепившись с сотрудником, Димка распсиховался. Сотрудник со знающим видом стал доказывать, что советские солдаты тоже зверствовали в Афганистане, что так нельзя было. Поэтому душманов поддержала вся страна. "Знаток, мать твою! — заводился Димка, — и в армии-то не служил!"
Взбеленился Димка, почувствовал — нужно остыть, иначе беда будет, хотя и понимал, что прав этот чертов пацан, а смириться с этим не мог.
Долго носился за городом Димка, вспоминал Дика, Смерть, войну, мины, убитых друзей и афганцев.
В город въезжал уже успокоившись. Приветливо горели фонари на проспекте, машин было мало. Вечер-то поздний. Димка расслабился.
Именно в это время на середину дороги выбежала собака как две капли воды похожая на Дика. Димка помертвел, поэтому и не осталось времени для плавного торможения.
— Ди-и-и-ик! — разметалось, разнеслось среди жилых домов и рассыпалось осколками лобового стекла около толстого придорожного тополя.