Глава II

1

Наступила весна, а с ней экзаменационные хлопоты, начало полетов с курсантами. Незаметно подошел май.

На Первомайском параде в Ростове вместе с курсантами в первой колонне шли молодые инструкторы. Все знали: с трибуны на них внимательно смотрит командующий войсками округа генерал-лейтенант Иван Степанович Конев, недавно прибывший с. Дальнего Востока.

Анатолий не раз слышал уважительные отзывы о нем со стороны многих командиров.

Батайская школа на параде прошла хорошо, начальник школы Кутасин был доволен.

Отпросившись у командира эскадрильи, друзья на несколько* минут забежали к Фроловым, где была Вика. Ребята обменялись новостями. Фадеев пожалел, что давно не видел Дмитрия Федоровича.

— Папа перешел работать в штаб округа, забот у него прибавилось, реже бывает дома, иногда даже не ночует, — сообщила Нина.

Тоща, слушая рассказы Нины о напряженной работе ее отца, Фадеев не придал им должного значения. Лишь позже он понял, какие приближающиеся события заставляли штаб округа работать круглосуточно.

Отведенное время быстро истекло, и летчики заспешили на вокзал, пообещав девушкам вскоре навестить их. И как только им разрешили поездку в Ростов, Анатолий и Сергей снова оказались у Фроловых. Оба были радушно приняты. Надежда Петровна особенно радовалась появлению Сергея.

Сергей сразу же завладел аудиторией. Непринужденно и, как всегда, увлекательно он рассказывал о самых простых вещах. Много говорил о полетах: взлеты, посадки... Анатолию всегда казалось, что в этом нет ничего особенного. Сам Фадеев об этом просто постеснялся бы говорить как о чем-то малозначительном, но Сергей так заинтересовал всех своими рассказами, что его слушали с удовольствием.

Неожиданно раздался телефонный звонок — срочно Дмитрия Федоровича вызывали на службу. Он отсутствовал недолго, пришел веселый, радостный, немножко смущенный. Надежда Петровна, хорошо знавшая мужа, спросила:

— Свершилось?

— Да, Наденька, — ответил Дмитрий Федорович, продолжая улыбаться.

— Молодые люди, девочки! Дмитрию Федоровичу присвоено звание генерал-майора артиллерии! — торжественно провозгласила Надежда Петровна.

На мгновение все затихли, Сергей крикнул «ура!», и все бросились поздравлять Фролова.

— Дорогие мои, я зашел ненадолго, — сказал Дмитрий Федорович. — Командующий приказал быстро экипироваться для представления нашим командирам.

После ухода Дмитрия Федоровича Нина предложила пойти прогуляться.

— Позвольте мне на правах хозяйки быть вашим гидом, — немного торжественно сказала она.

— Мы с Фадеевым с нетерпением ждем твоих пояснений, — ответил Есин.

— Спасибо, Сережа. Итак, город Ростов был основан...

Нина, как заправский экскурсовод, рассказывала историю города и памятных мест, мимо которых они проходили. Прогулка затянулась. Молодые люди шли по берегу Дона, когда Вика, взяв под руку Сергея, задержала его. Нина, улыбнувшись, взглядом предложила Фадееву ускорить шаг, и через несколько минут они оказались около театра имени Горького.

— Помнишь, Толенька, как мы здесь познакомились? — спросила Нина каким-то особым, ласковым голосом.

— До мельчайших подробностей помню все, — ответил Фадеев. — Рад, что судьба предоставила мне счастливый случай познакомиться здесь с вашей семьей. И знаешь, я дрожу при мысли, что вдруг лишусь возможности видеть тебя...

— Не надо об этом, Толя, — Нина коснулась его уха губами и прошептала: — Я тоже рада нашему знакомству, мне очень приятно встречаться с тобой...

Фадеев впервые услышал такие признания и растерялся. Пытался сказать что-то в ответ, но не смог. Он просто задыхался от счастья. Ему хотелось кричать на весь свет: «Я счастлив! Счастлив!» Хотел сказать: «Я люблю тебя, Нина», но слова эти не произносились. Огромное, желанное счастье так неожиданно свалилось на него, что Анатолий был не в состоянии прийти в себя. Он взволнованно вглядывался в Нину и мысленно давал ей клятву: «Я буду твоим самым преданным другом, что бы ни встретилось нам впереди...»

Но... постой, Фадеев. Куда тебя забросила фантазия? Что, собственно, случилось? Девушка сказала тебе всего два добрых слова, а ты бог весть о чем размечтался! Пусть у тебя возникло чувство, но почему ты решил, что она его разделяет? Как же быть, как стать достойным ее? Вот Сергей... Правда, Сергею далеко до Нины, у него все рассчитано на внешний эффект, а мысль тонет в многословии. Нина другая, как она хорошо говорит — мысль четкая, слова аккуратно расставлены по местам, — даже когда говорит скороговоркой, речь мелодична, заслушаешься... Так что же делать? Как сказать Нине, что любит ее, как спросить, любит ли она?

Его сумбурные размышления прервала Нина:

— Ты о чем так задумался?

— Думаю о тебе, — выпалил Анатолий. — Я так счастлив! Я рад! Я просто сам не свой! Не знаю, как быть после того, что произошло между нами!

— Между нами ничего не произошло. Ты ведешь себя вполне прилично, — спокойно сказала Нина.

Фадеев замолчал, опустил голову и сник. Он-то надеялся, что в их жизни произошел крутой поворот, а по ее словам — это обычное явление. Значит, завтра она может так же говорить ласковые слова Сергею или Глебу?

Нина взяла его под руку, прижалась к плечу:

— Знаешь, мне тоже так хорошо с тобой!

Анатолий робко и неуверенно повернул Нину лицом к себе, коснулся губами полуоткрытого рта. Нина склонила голову и прошептала смущенно:

— Не надо, Толя, — и, легко высвободившись из его объятий, сказала уже совсем другим тоном: — Пойдем погуляем?

Они долго бродили по городу. Фадеев совершенно забыл о времени, а когда взглянул на часы, не поверил своим глазам и спросил тревожно:

— Нина, сколько на твоих?

Нина ахнула:

— Толька, мы опоздали, осталось двадцать минут до отхода поезда! — И побежала к станции.

Анатолий устремился за нею.

Но поезд уже ушел.

— У меня утром полеты, — заволновался Фадеев, — до городка одиннадцать километров и... Дон.

Они побежали к реке. Лодки на берегу не оказалось.

Фадеев разделся, свернул и обвязал ремнем обмундирование, прощаясь, на миг прижался к щеке девушки и пошел к воде. Нина обхватила его руками и зашептала:

— Толя, не будем рисковать, пойдем к нам, папа позвонит начальнику школы или вашему дежурному, и ты утром уедешь.

— Ниночка, не надо этого делать, иначе не только ты утратишь уважение ко мне, но и я уважать себя не смогу.

Быстро отстранив Нину, Фадеев вошел в воду, напутствуемый ее испуганным: «Сумасшедший!»

Трудновато было преодолевать реку с грузом в руке, но он добрался до противоположного берега и прокричал оттуда Нине:

— Все нормально, я уже на берегу!

— Ау! Не волнуйся! Дом рядом!

Анатолий быстренько оделся и побежал. Без пяти двенадцать он был у проходной.

— Опоздал на поезд? — сочувственно спросил дежурный.

Разгоряченное, красное, потное лицо сержанта говорило само за себя.

Утром в назначенное время Анатолий стоял в строю инструкторов, готовый к полетам. Командир отряда, уточняя очередную задачу, напомнил летчикам и о положении в мире.

— Обстановка в Европе сейчас неспокойная, — говорил он. — Германия сосредоточивает свои войска у наших, западных границ. Немецкие самолеты часто нарушают воздушную границу Советского Союза. Приближается очередной выпуск, а наши курсанты только подходят к завершению программы, хотя в этом году они должны занять места в боевом строю Советских Военно-Воздушных Сил. Интенсивность полетов в ближайшее время повысится, необходимо использовать каждую минуту стартового времени.

Через несколько минут завращались винты, заурчали моторы, засновали самолеты по аэродрому, стремясь побыстрее вырваться в небесные просторы.

Наступили самые долгие летние дни. Летали в три смены, используя все светлое время. Рабочий день довели до четырнадцати часов. Закончив полеты, курсанты вместе с техниками готовили самолеты, затем сами готовились к новым полетам, и так шесть дней в неделю.

В середине июня Анатолий получил очередное письмо от Нины.

«Здравствуй, Толенька! — писала Нина. — Рада твоим коротеньким (к сожалению) весточкам. Соскучилась, жду встречи. Если не сможешь появиться в ближайшее время, напиши, когда приехать к тебе».

Фадеев смотрел на ровные строчки красивым почерком написанных слов, и сердце его замирало от восторга. Нина! Как в ней все красиво: глаза, лицо, улыбка и... даже почерк. Какая чудесная девушка — Нина!

Он все время помнил о любимой, мечтал о новой встрече с ней. Обдумывая, как бы отпроситься у Богданова и съездить в Ростов, он понимал, что обстановка не благоприятствует этому и потребуется много усилий, чтобы отпустили в увольнительную, хотя на предстоящую субботу полетов вроде бы не планировалось.

— Сергей, давай вместе сходим к Богданову, — предложил он товарищу.

К их удивлению, командир отряда, оказывается, тонко понимал душу человеческую. Он выслушал сержантов и тут же ответил:

— Отпускаю на два часа раньше окончания рабочего дня.

В субботу, в назначенное время, начищенные и наглаженные, друзья были у Фроловых. Нина, Вика и Надежда Петровна любезно встретили Сергея, с улыбкой поздоровались с Анатолием, справились о Глебе. Появилось новое лицо — Светочка Воронина. Она пришла вместе с братом Вики, Алексеем Высочиным.

Хрупкая, воздушная, стройная, она казалась березкой. Анатолий не встречал еще девушек с такой легкой, своеобразной походкой. Вскоре выяснилось, что Света — будущая балерина и учится в балетной студии. Ее голубые глаза излучали взгляд удивленно-загадочный, со всеми она была внимательна и мила, ни с кем не вступала в споры, улыбалась...

Анатолий не сразу понял, что девушка уж слишком привлекает к себе его внимание. А осознав это, испугался: не перешел ли он рамки приличий? Ведь девушка только появилась, а он уже не спускает с нее глаз.

— Здравствуйте, соколы! — бодро сказал, входя в комнату, Дмитрий Федорович. — Давно не видел вас. Как дела в небе?

— Летаем, стараемся, Дмитрий Федорович, — быстро нашелся Сергей.

— Надо, надо. Кто у вас старший по званию? Алеша? — Дмитрий Федорович обратился к Высочину: — Лейтенант, строй молодежь и выводи на улицу.

Все засуетились, забегали, выполняя приказ хозяина дома. Через полчаса автобусом молодежь добралась до парома, где уже ожидали Дмитрий Федорович с Надеждой Петровной, подъехавшие туда на машине. Светило солнце, день был теплый, ясный, дул легкий ветерок и доносил пряный аромат степных трав.

Разместившись на пароме, группа оказалась в центре внимания окружающих. И неспроста. Видного, статного генерала окружала целая свита военных и красивые молодые женщины. Надежда Петровна — в легком платье, веселая, стройная, казалась такой же юной, как веселившиеся рядом с ней девушки.

За шутками, смехом не заметили, как переправились на левый берег Дона. Прошли несколько сот метров и остановились, облюбовав местечко. Рядом плескался Дон, небольшой его залив врезался в берег, образуя косу с прекрасным песком. У самой воды рос кустарник, ива нависла над водой — прекрасное место для рыбаков!

Компания расположилась на поляне. Все бросились купаться. Анатолий сразу вспомнил, как пришлось ему ночью переплывать реку, и сейчас она показалась ему очень широкой. Как же он одолел такую широту? Правда, здесь разлив, но даже если у города она в два раза уже — все равно широка. Видно, в ту ночь темнота скрадывала расстояние. Размышляя о той счастливой ночи, Фадеев медленно входил в воду. Светочка, следуя его примеру, тоже не спешила. Анатолий опять смотрел на нее и все удивлялся, ест ли она когда-нибудь? Фигурка у нее, конечно, стройная, пропорциональная, но до чего худенькая! Нина вон тоже стройная, но совсем другая. У Вики тоже ничего лишнего, но она плотная, крепкая, загорелая и очень живая. «Что удивительно, — подумал он, — совершенно разные девушки, а каждая по-своему хороша!»

Его размышления прервала Нина:

— Толя, что ты так осторожно входишь? Ныряй быстрее!

И он немедленно бултыхнулся в воду прямо с того места, где стоял. Чуть не задев носом дно, подплыл к Нине. Появилась камера от волейбольного мяча, начали играть. Дурачились до тех пор, пока Надежда Петровна не напомнила, что надо помочь Дмитрию Федоровичу в приготовлений ужина. Анатолий обрадовался случаю и со словами: «Иду помогать!» — выскочил из воды. Надежда Петровна тактично, вежливо кивнула ему. Анатолий смутно чувствовал: не лежит к нему душа Нининой матери, но что он мог поделать? Как завоевать ее сердце?

Фадеев вздохнул, забежал в кусты и, быстро натянув спортивные брюки, направился к Дмитрию Федоровичу:

— Помощник прибыл!

— Рад, — сказал генерал. — Начни с заготовки дров, на Дону это непростое дело. Учти, сырые не горят.

Предупреждение оказалось верным. Сушняка вблизи действительно не оказалось. И все-таки через несколько минут Анатолий с хорошей охапкой хвороста возвратился к костру, где Надежда Петровна взяла бразды правления в свои руки и умело руководила действиями. Все у нее получалось, и все ей повиновались.

Через некоторое время Дмитрия Федоровича пригласили снять пробу, после чего он громко объявил, что ужин готов!

— Алеша, достань-ка бутылочку «Цимлянского», — попросил Дмитрий Федорович Высочина.

— Для шампанского у нас нет бокалов, заметила Надежда Петровна.

— Наденька, зачем они нам? Из чашек будем пить, — ответил ей генерал.

Разлили шампанское. Дмитрий Федорович встал. Все приготовились слушать тост.

— Дорогие друзья! — начал он. — Какая прекрасная погода сегодня! Завтрашний день обещает быть таким же. Природа нас балует в этом году, не воспользоваться ее благами просто грешно.

Мне бы хотелось поздравить нашу молодежь с окончанием учебного года, пожелать хорошего отдыха. Но, если вдруг в эти теплые летние ночи сгустятся тучи на горизонте, придет гроза и грянет гром, не теряйте самообладания, будьте уверены в себе. Несмотря на недостаток опыта, у вас есть многое, что поможет преодолеть все невзгоды...

На мгновение воцарилась тишина.

— Дмитрий Федорович, где гроза, о которой вы сказали? — просила Светлана.

— Она идет с запада, — помедлив, ответил генерал.

Все инстинктивно повернули головы в указанную сторону, но, не заметив ничего опасного, просто улыбнулись друг другу.

— Дима, — подала голос Надежда Петровна, — не надо в такой хороший день говорить о тучах, сгущать краски. Давайте проведем наш пикник радостно и весело!

— Я этого и хочу, Наденька, — ответил генерал. — Итак, за хороший отдых! Веселья и радости вам, дорогие ребята!

Анатолий до этого дня спиртного не пил, но здесь отказаться не мог. Он сделал маленький глоток — вроде бы вкусно, второй — понравилось, по телу полилось тепло. Фадеев испугался и тут же поставил стакан, осматриваясь по сторонам. Но никто не обратил на него внимания, каждый был занят своим делом.

Вечер удался. Высочин рассказывал о забавных случаях из жизни курсантов-артиллеристов. Девочки слушали и от души смеялись. В какой-то момент и Анатолий оказался в центре внимания, его стали допрашивать с пристрастием о летных делах, воздушном просторе. Он волновался, сначала говорил сбивчиво, потом освоился, ведь речь шла о его профессии, а в ней он кое-что смыслил.

Закончив рассказ, Фадеев мысленно поблагодарил Свету — это она своими вопросами удачно направляла разговор. Он чувствовал, что и Нина довольна им. Некоторое время она сидела задумавшись, потом подняла голову.

— Смотрите, какой закат! — воскликнула она.

Удивительная картина предстала их взорам. Солнце опустилось к горизонту и, медленно погружаясь в плотную дымку, скрывалось из виду. Его лучи продолжали озарять небо, оно становилось багряным.

— Словно горит огромный пожар, — сказала задумчиво Света.

— Нынешнее лето жаркое, возможность пожара не исключена, — поддержал ее Дмитрий Федорович. Наверное, он вложил свой смысл в эту фразу, но тогда никто не обратил на нее внимания. Лишь много позже Анатолий вспомнил и эту фразу, и слова, произнесенные Дмитрием Федоровичем во время тоста.

Стемнело. Разговор затянулся, никто не заметил, как начались следующие сутки. Нина тихонько потянула Анатолия за рукав:

— Пойдем побродим по бережку!

За ними поднялись с земли остальные, разбрелись в разные стороны. Надежда Петровна бросила вслед:

— Далеко не расходитесь, пора отдыхать, чтобы завтра не пропустить восход солнца.

Все вежливо ответили согласием, но сами лишь ждали, момента, чтобы исчезнуть из-под бдительного взгляда ее глаз.

2

Еще когда сидели за ужином, Надежда Петровна нет-нет да поглядывала на Нину и Сергея. Анатолию показалось тогда, что это заметила и Вика, несколько раз он ловил на себе ее вопрошающий взгляд. Фадеев был настороже, ему хотелось объясниться с Ниной, но она не заметила его состояния. Когда они отошли от костра, Нина спросила:

— Толя, как смотрится восход солнца с высоты? — и остановилась, ожидая ответа.

— Я не могу тебе этого сказать, — ответил Фадеев. — Ночью я не летаю. Я только с гор наблюдал, когда жил там еще до летной школы, как восходит и закатывается солнце, как наступают сумерки...

— Разве ты не летал ночью? — невольно удивилась Нина. Как бы много он отдал сейчас, чтобы не слышать этого разочарования в ее голосе! Но Нина уже говорила о другом:

— Чувствуешь, песок еще горячий... Как здорово на Дону!

И стала рассказывать, чем будет заниматься летом и что они с Викой уже решили податься на Азовское море. У отца есть знакомые в Бердянске — море рядом, длинная коса с великолепным песочком...

Фадеев молча слушал Нину.

— А когда у тебя отпуск? — спросила она.

— Когда овладею самолетом и научусь учить курсантов.

Она склонила к его плечу голову, прижалась, сказала успокаивающе:

— Мы многого не знаем, многого не умеем, но у нас целая жизнь впереди. А жизнь, как говорит отец, суровая штука. Она научит. Если человек хоть немного способен ее понимать и проявит к тому желание. А ты — прирожденный летчик, так утверждают твои друзья, и это главное, в остальном освоишься постепенно.

— Но это так трудно, Нина! Чем чаще общаюсь с разными людьми, тем больше убеждаюсь в своей бездарности, — в отчаянии проговорил Анатолий.

— Замолчи! — протестующе сжала она его руку.

— Если бы ты знала, чего стоит мне это признание! Но пойми меня, — взволнованно продолжал Анатолий, — я очень многого не знаю, не умею, но хочу знать и уметь все, мечтаю об этом, как заправский фантазер!

— Хорошо, что ты самокритичен и не зазнайка, как некоторые. Но если будешь и дальше рыться в своей скорбной душе, ищи для встреч другой объект. Девушки любят смелых, сильных, уверенных парней, и я — не исключение. Понял?

— Понял, — глухим голосом произнес Фадеев, кляня себя последними словами.

— Можно, я возьму тебя на руки? — спросил он.

— Зачем? — удивилась Нина. — Меня никто, кроме родителей, и то когда была маленькой, не носил на руках.

— Ниночка, позволь? — Фадеев подхватил ее на руки. Она обвила его шею руками.

— Не тяжело?!

— Нет, я готов так нести тебя всю жизнь.

Она прижалась щекой к его щеке. Чтобы не упасть, Анатолий замедлил шаг, он пылал, как в огне.

— Отпусти меня, пожалуйста, — попросила Нина. Фадеев бережно поставил ее на ноги.

Я так рада этой ночи, — зашептала Нина, — рада тому, что мы вместе, что нас не видит никто и мы можем говорить друг другу все, что захочется. В тебе есть что-то такое, что меня привлекает.

— Что именно? — с тревогой в голосе спросил Анатолий.

— Вот этого не скажу! — рассмеявшись, совсем другим тоном ответила девушка. — Я очень разболталась, пора уняться. Мои рассуждения походят на объяснение!

— Это даже хорошо, — вдруг осмелев, решительно произнес Фадеев. — Знаешь, я люблю тебя...

Она прижалась губами к его щеке, затем произнесла медленно:

— Медвежонок ты неуклюжий, я тоже люблю тебя!

Фадеев медленно и осторожно поцеловал ее. Он стоял, опустив голову, и, вспомнив что-то из прочитанного в книгах, подумал, что ведь засмеет его Нина, если он встанет сейчас перед ней на колени! Но как хотелось ему в этот миг склониться перед ней! Наконец, придя в себя, он сказал:

— Эту ночь я запомню на всю жизнь.

— Смотри, начинается утро! — воскликнула Нина. — На востоке светлеет. Толя, пусть твоя жизнь будет всегда сплошное утро!

— Почему только моя?

— Просто я постеснялась сказать «наша». Мы так далеко ушли от своих, нас, наверное, уже ждут, — спохватилась Нина.

— Побежали!

Запыхавшиеся, они вернулись к своему стану последними. Надежда Петровна, взглянув на них, ничего не сказала. В ее взгляде было все, кроме одобрения.

Рассвет наступал очень быстро, светлое пятно увеличивалось и расплывалось полукругом по небу. Менялись цветовые гаммы: переливаясь из серо-синего в желтоватый, потом в золотистый, и вот над горизонтом появился кусочек солнечного диска. Он постепенно увеличивался — уже четверть, затем половина. Все выше и выше поднималось солнце. Через несколько минут весь огненный круг запылал над горизонтом.

Ночная прохлада постепенно сменялась теплом. Со стороны степи к реке потекли согретые лучами солнца легкие струйки воздуха. Все наслаждались свежестью раннего утра воскресного дня двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года.

Никто из них не подозревал, что уже начались события, которые станут крутым поворотом в жизни каждого.

В десять все сели за импровизированный стол. Опять заискрился смех, посыпались шутки. После завтрака приводили в порядок территорию лагеря, мыли посуду. Нина со Светланой ходили босиком по песку, весело разговаривая. И никто не знал о том, что эти минуты были последними мирными минутами их жизни. А пока все были радостны и счастья хватало на всех.

Все было убрано.

— Какая дружная семья! — похвалил Дмитрий Федорович. — Один начинает, и все немедленно приходят на помощь. Похвально!

— Пример со старших берем. Вы и Надежда Петровна в этом отношении для нас идеал, — моментально отреагировала Вика.

— Вика, ты неисправимая стрекоза!

— Надежда Петровна, я уже взрослая, смотрите, как тверда стою на своих ногах! — Вика подбоченилась и, незаметно для других, локтем толкнула Сергея, тот отлетел в сторону, и все рассмеялись. — Видите, какая я сильная!

— Молодец, настоящая казачка, — одобрительно сказал генерал.

— Не только казачка. Моя мама говорит, что и нашей родословной и турчанка есть.

— Вполне возможно, ибо что это за казак, который возвращался из похода без полонянки? — добавил Дмитрий Федорович. — Смешение кровей оказало на тебя благотворное влияние, смотри, какая ты красивая девочка!

— Вот видите, Надежда Петровна, какого хорошего мнения обо мне Дмитрий Федорович, а он, судя по вас, в женщинах разбирается.

— Вика, я говорю о нравственной стороне, он же говорит о твоей внешности — не путай.

— Спасибо, Надежда Петровна, я усвою все ваши уроки.

— Ах, Вика, Вика! Какой ты трудный ребенок, придется после каникул заняться твоим воспитанием, иначе в университете ты получишь за поведение низкую оценку.

— Я обязательно вам напомню об этом, Надежда Петровна... Все весело смеялись, слушая эту перепалку. Мать Нины покачала головой и отвернулась. Вика, сделав виноватое лицо, подошла к ней и смиренно произнесла:

— Простите меня, болтушку!

— Не притворяйся сиротой! Дождешься ты у меня, я скажу о твоем поведении бабушке!

Солнце поднималось все выше, от его лучей засверкали блики на тихой речной глади. Молодежь направилась к реке. Одни полезли в воду, другие стали бегать и прыгать на берегу. Надежда Петровна и Дмитрий Федорович ушли загорать.

Приближалось время обеда, когда в этом тихом уголке вдруг неожиданно для всех появился капитан из штаба округа и почему-то очень тихим голосом сказал Дмитрию Федоровичу:

— Товарищ генерал, командующий просит вас срочно прибыть в штаб.

Переминаясь с ноги на ногу, посланец, видимо, ждал вопроса, но его не последовало. Не в силах сдержать в себе огромной важности новость, капитан так же тихо сказал:

— Товарищ генерал, я не знаю точно, но говорят, началась война...

— Война? Какая война?! Почему война?! — послышались возгласы. — Кого с кем война?

— Германия напала на нас сегодня в четыре часа утра.

— Об этом объявлено официально? — строго спросил генерал.

— Официально я не слышал, — ответил капитан неуверенно, — но в штабе говорили: звонили из Одесского и Киевского военных округов и сообщили о нападении немцев. Некоторые наши города немцы уже бомбили.

— Даже так? — сурово переспросил Дмитрий Федорович. — Да, немного рановато, — ни к кому не обращаясь, сказал он затем. — Ну что ж, война есть война. Всем собираться и быстро по домам! Товарищи военные, прошу следовать за мной, потом к месту службы...

Проезжая через город, они видели, как сразу изменился его облик. Пропало царившее обычно по воскресеньям уличное оживление, приглушенно звучали голоса прохожих.

Слово «ВОЙНА» по-особому остро пронзило сознание Фадеева. Всего несколько часов назад он был самым счастливым человеком на земле. А теперь? Что же теперь будет с ним, с Ниной? Что вообще теперь будет, Одно слово — и все перевернулось в их жизни.

— Что ты так волнуешься? — спросил Есин. — Есть начальство, пусть оно думает.

— А воевать-то нам придется, — словно уже ощущая себя в огне воздушной схватки, сказал Фадеев.

Ему «друг вспомнился Федоренко и его самолет, крутящийся в штопоре. То был учебный бой, а в настоящем... Что будет там?