Наша страна — родина подводного плавания
Атомная подводная лодка — сгусток самой современной техники. Это такой боевой корабль, который способен пройти в глубинах океана многие тысячи миль. Он точно поражает любую цель на суше и в море, как бы далеко она ни находилась. Еще совсем недавно такой корабль казался бы утопией, фантазией досужего мечтателя. Но в наше время действительность нередко опережает даже самую смелую мечту...
Не прошло и пятидесяти лет, как подводное оружие превратилось в грозное средство войны. Если XVIII век на море был веком линейных парусных кораблей и гладкоствольных пушек, XIX — веком паровых броненосцев и мощной нарезной артиллерии, то XX век стал веком подводного плавания. Двигатели внутреннего сгорания и громоздкие аккумуляторные батареи, характерные для подводных лодок начала нашего столетия, все больше уступают место атомной энергетике и электронной технике.
История развития военно-морских флотов полна примеров ожесточенного соревнования средств нападения со средствами защиты. Давно известно о соперничестве снаряда и брони, мины и трала, наблюдения и маскировки. Соперничали между собой и классы боевых кораблей. Победителями из этого соперничества всегда выходили сильнейшие.
Подводные лодки, несмотря на свою относительную молодость, довольно быстро прошли путь к прогрессу, особенно в нашей стране.
Объясняется это прежде всего тем, что постройка и содержание крупных надводных кораблей обходились очень дорого, а малые корабли были беспомощными в борьбе с основными силами — броненосцами. В поисках новых средств борьбы на море мысли изобретателей все чаще обращались к «судам-невидимкам», действующим из-под воды.
Идея подводного плавания зародилась очень давно. В далеком прошлом теряются сведения о первых попытках человека проникнуть в тайны морских глубин. Об этом, в частности, свидетельствуют записи древнегреческого философа Аристотеля, арабского историка Бохароина и многих других.
Уже в XVI столетии запорожцы умели строить гребные суда, способные погружаться под воду.
Французский историк Монжери писал, что казаки «часто избегали преследования турецких галер с помощью больших подводных лодок». Другой француз, Фурнье, побывавший в те времена в Константинополе, вспоминал о беседах с населением, пострадавшим от казачьих набегов. По его словам, запорожцы «поднимались прямо со дна моря и повергали в ужас жителей и воинов» неожиданным появлением перед городами и крепостями неприятеля.
В силу ряда неблагоприятно сложившиеся обстоятельств искусство строительства подобных судов в России на некоторое время было утрачено, но интерес к нему в нашей стране не ослабевал. Об этом свидетельствует большой список изобретателей и мастеров, внесших свою лепту в создание отечественного подводного флота.
Впервые в мире идею использовать для борьбы с надводными кораблями подводную лодку, или, как тогда говорили, «потаенное огненное судно», предложил плотник казенной верфи, крестьянин подмосковного села Покровское Ефим Никонов. В 1718 году он подал Петру Первому челобитную о «измысленном» им судне, способном погружаться, «к военному случаю» нападать из-под воды на вражескую эскадру и «из снаряду разбивать корабли, хотя б десять или двадцать».
Царь Петр, вызвав в столицу изобретателя и вникнув в его проект, одобрил идею, произвел Никонова в корабельные мастера и приказал, «таясь от чужого глазу», построить действующую модель, а затем и само судно на петербургском галерном дворе.
Спустя шесть лет первая в мире боевая подводная лодка в присутствии русского царя, «адмиралов, капитанов, чиновных людей и людишек простого звания» была спущена на воду. Но когда Никонов погрузился на ней в Неву, произошла авария. От удара о грунт обшивка в деревянном днище дала течь. Первому русскому подводнику пришлось срочно всплывать и вытаскивать свое судно на берег.
Петр не ругал приунывшего мастера, он приказал исправить повреждения, укрепить корпус корабля и наказал, чтобы изобретателю «никто конфуза в вину не ставил». Однако после смерти Петра I талантливого самоучку, настойчиво докучавшего чиновникам адмиралтейств-коллегий, из мастеров разжаловали в плотники и выслали на Астраханскую верфь «с прочими морскими и адмиралтейскими служителями под караулом». А «потаенное судно» поставили под строгую охрану «до повеления».
Шли годы. Никто не вспоминал о подводной лодке, и она продолжала храниться за семью замками, «таясь от чужого», да и от своего «глазу», пока не пришла в ветхость.
Ефиму Никонову так и не удалось завершить постройку своего детища. Тем не менее этот простой русский крестьянин почти на полстолетия опередил американца Бюшнеля, незаслуженно признанного за границей зачинателем подводного судостроения.
В условиях царского режима многим другим русским изобретателям повезло еще меньше, чем Никонову. Не получая от правительственных учреждений ни материальной, ни моральной поддержки, они даже в такой мере не имели возможности осуществить свои изобретения. При Павле I, например, был отвергнут проект подводной лодки кременчугского мещанина Раводановского, а во времена правления Александра I такая же участь постигла проект талантливого петербургского техника Торгованова.
Еще более трагична судьба одного из энтузиастов подводного дела, Казимира Черновского. В 1829 году его заключили в одиночную камеру Петропавловской крепости. Узник обратился с письмом к Николаю I, в котором рассказывал об изобретенном им подводном корабле, подчеркнув, что «подводные суда принесут великую пользу в военном деле при встрече с надводным флотом и при взятии крепостей и городов, лежащих вблизи моря и рек». Черновский просил царя об одном — предоставить ему возможность построить спроектированную подводную лодку. «Если я не выполню задуманного, я жертвую свою жизнь», — писал он царю.
Сохранились описания и чертежи нескольких вариантов проекта. Корпус лодки предлагалось делать металлическим. «Двигатель» — 14 пар весел, лопасти которых при гребле раскрывались подобно зонту, а при заносе назад складывались, чтобы не создавать сопротивления. Для надводного хода автор предлагал использовать небольшой парус и складную мачту, а для уничтожения неприятельских кораблей из-под воды — специальные «истребительные аппараты».
Проект Черновского направили на отзыв одному из наиболее технически образованных людей того времени, инженер-генерал-майору корпуса путей сообщения Базену, который, указав на некоторые недостатки подводной лодки, отметил, что «изобретение ее делает честь сочинителю».
Несмотря на положительную оценку проекта, Черновского перевели на более строгий режим заключения в секретный замок Шлиссельбурга и категорически запретили арестанту иметь письменные и чертежные принадлежности. А через три года он был сослан в Архангельскую губернию. Дальнейшая судьба талантливого изобретателя неизвестна.
Счастливее своих предшественников оказался инженер-генерал-адъютант Карл Андреевич Шильдер. Ему удалось увидеть свой проект претворенным в жизнь.
Боевой офицер, участник многих сражений, Шильдер возглавлял инженерные войска русской армии. С его именем связан ряд усовершенствований в сооружении переправ через водные рубежи, в создании подводных электрических мин и применении фугасных ракет.
Участвуя в испытаниях морских мин заграждения, Карл Андреевич оценил силу этого оружия, но увидел и его недостатки. Мина обрекалась на пассивное ожидание противника. Ей следовало придать подвижность, тогда она сама смогла бы активно искать и уничтожать врага. Это привело Шильдера к мысли вооружить минами подводную лодку, которая подводила бы их под неприятельские корабли.
По его чертежам в мае 1834 года на Александровском литейном заводе в Петербурге была построена небольшая подводная лодка водоизмещением в 16 тонн с глубиной погружения 30 метров. Она могла острым гарпуном, находящимся на длинном бугшприте, прикреплять мину к деревянному днищу подводной части корабля и, отойдя на безопасное расстояние, взрывать ее гальваническим током. Кроме того, в трубах по бортам находились ракеты с запалом от той же гальванической батареи.
Корпус подводной лодки, ее набор и обшивка были сделаны из железа. Это первое в мире судно, целиком построенное из металла. Для осмотра горизонта применялась медная коленчатая труба с отражательными призмами. Под водою лодка двигалась с помощью четырех ручных «гребков» — двух лопастей, которые при заносе в обратную сторону складывались подобно утиным лапам.
Испытания подводной лодки на Неве дали хорошие результаты, и для дальнейших опытов ее отправили в Кронштадт. Позднее по заданию военного ведомства Шильдер разработал проект лодки, которую можно было перебрасывать по суше с помощью шести лошадей. Эта лодка была меньшего водоизмещения, чем первая, и имела ряд усовершенствований, в частности, «гребки» на ней заменялись «архимедовым винтом».
В 1838 году на подводную лодку впервые в России официальным приказом был назначен командир — мичман Н. Р. Жмелев, первый русский офицер-подводник. Однако при испытаниях на Ладожском озере лодка потерпела аварию — и интерес к ней ослаб. В отпуске денег «чудаку генералу», как называли изобретателя в царском окружении, было отказано, и дальнейшие работы прекратились.
Впервые в мире была сделана попытка вооружить подводную лодку Шильдера ракетой; на 25 лет раньше голландца Ван-Эльвина, которому за границей часто приписывают приоритет в разрешении проблемы наблюдения из-под воды, была применена оптическая труба — прообраз современного перископа. Кроме того, корабль построили так, чтобы его можно было перевозить по суше.
Крымская война, в которой русский флот в сравнении с англо-французским оказался численно слабым и технически отсталым, послужила толчком к дальнейшему развитию подводных лодок как средства борьбы с кораблями противника. Только за 1854 год в Морской ученый комитет поступило несколько проектов подводных блокадопрорывателей. Наиболее оригинальны проекты офицера военно-морского флота Николая Спиридонова, предлагавшего построить лодку с пневматической машиной и четырехлопастным винтом.
Помощник препаратора (лаборанта) Василий Андреев разработал проект вооружения подводного судна целой артиллерийской батареей. А изобретатель, подписавшийся инициалами «Г. Г.» и назвавший свой проект «Русская подводная лодка», обещал поставить на нее «различные разрушительные для подводного действия средства». Сорок лет спустя Альваро Темпло использовал принцип, предложенный «Г. Г.», в управляемых людьми торпедах.
Ни один из проектов этих и других авторов осуществлен не был ни во время войны, ни после ее окончания, но некоторые идеи использованы изобретателями более позднего периода.
Большой вклад в историю отечественного подводного судостроения внес кронштадтский художник-фотограф Иван Федорович Александровский, почти 35 лет жизни посвятивший борьбе за создание боевого подводного корабля. В 1862 году в морское министерство поступил его проект лодки водоизмещением в 360 тонн. Чиновники из ученого комитета считали ниже своего достоинства заниматься проектом «какого-то неизвестного фотографа». Но помог случай. К Ивану Федоровичу как к фотографу пришел клиент — морской офицер. Изобретатель рассказал ему о своих злоключениях и показал чертежи. Офицер заинтересовался ими и, использовав свои связи, добился, чтобы морской ученый комитет заслушал доклад Александровского.
Докладывать пришлось несколько раз, прежде чем в 1863 году комитет одобрил проект и вынес решение об отпуске необходимых средств для постройки лодки. В том же году на Невских верфях началось ее строительство. Корпус лодки делался из стали. Глубина погружения рассчитывалась на 30 метров. Двигатель — пневматическая машина, приводившая в движение два гребных винта. Воздух для нее сжимался до 100 атмосфер компрессором и нагнетался в специальные прочные баллоны. Вооружение составляли две мины, обладавшие небольшой плавучестью, соединенные между собой тросом и прикрепленные к лодке снаружи. Мины отдавались изнутри и, всплывая, с обоих бортов охватывали атакованный вражеский корабль. Взрыв производился электрическим током по проводам от гальванической батареи.
На своем корабле Александровский впервые применил аварийно-спасательное устройство. Снаружи корпуса крепились кожаные мешки. При потере плавучести в мешки подавался сжатый воздух, их объем увеличивался — и лодка всплывала.
С 1863 года в Кронштадте начались испытания лодки, длившиеся более шести лет. Проходили они довольно удачно. Известный кораблестроитель адмирал А. А. Попов неоднократно бывал на лодке и дал о ней хороший отзыв. Непрерывное пребывание ее под водой со всем экипажем удалось довести до 17 часов. В 1871 году в Бьерке-Зунде подводная лодка была испытана без людей на прочность корпуса. Ее раздавило, как и рассчитывал изобретатель, на глубине 30 метров.
После подъема лодки средств на восстановление не отпустили и ее переделали в спасательный понтон.
Иван Федорович предложил новый, более совершенный проект подводного корабля водоизмещением в 460 тонн, с паровой машиной в качестве двигателя. Однако и на осуществление этого проекта денег не дали. Как писал историк русского подводного флота Саговский, «бюрократическое морское министерство всегда отличалось особенной устойчивостью в признании «своих» неспособными сделать что-либо путное, что особенно ярко и доказало в свое время относительно подводной лодки Александровского».
И. Ф. Александровский — автор и другого важного изобретения — самодвижущейся подводной мины. По его мысли, она должна была быть «не более как копией с подводной лодки, с той лишь разницей, что на подводной лодке горизонтальными рулями управляют люди, а на торпеде управляет рулями автоматический механизм».
В 1865 году, то есть на год раньше англичанина Уайтхеда, Александровский представил проект самодвижущейся мины, разработанной с учетом опыта конструирования лодок. После долгих хлопот морское министерство дало ему разрешение соорудить мину... на собственные средства. Изобретатель изготовил опытный образец торпеды и испытал ее в присутствии представителей министерства. Несмотря на то, что она превосходила по своим качествам мину Уайтхеда и имела скорость на 3 узла больше, царские чиновники остались верными себе: они предпочли уплатить Уайтхеду около 9 тысяч фунтов стерлингов за секрет изобретения и более миллиона рублей за изготовление им торпеды. Окончательно разоренный, И. Ф. Александровский умер в 1894 году в одной из петербургских больниц «для бедных». Однако его изобретения оказали заметное влияние на строительство последующих подводных кораблей.
Многим обязан подводный флот и инженеру-изобретателю Джевецкому. Лодка, названная им «Подводный минный аппарат», испытывалась в 1876 году в Одессе в присутствии командующего Черноморским флотом и получила высокую оценку.
Небольшая, длиною 4 метра, с гребным винтом, приводящимся в движение велосипедными педалями, лодка была вооружена миной, которая подводилась к днищу судна, а затем взрывалась током от батареи.
На испытаниях таким способом была взорвана и потоплена баржа.
Изобретателю заказали лодку большего размера с экипажем из четырех человек. Испытания оказались настолько удачными, что военно-инженерное ведомство заказало 50 таких лодок, которые и были построены в 1881 году. Это был первый в истории случай серийного строительства подводных лодок.
Джевецким был разработан также проект погружающегося «Водобранного миноносца» с паровой машиной, аккумуляторной батареей и электромоторами. А в 1907 году им построена подводная лодка «Почтовый» с единым двигателем для подводного и надводного хода. Это был бензиновый мотор, получавший кислород из баллонов сжатого до 200 атмосфер воздуха{1}.
Трудно перечислить авторов всех проектов, внесших свой вклад в отечественное подводное судостроение. Эти люди жили в период исканий и экспериментирования. Подводные лодки выделились в самостоятельный класс и стали по-настоящему боевыми кораблями только в начале XX века на базе развития металлургии, электротехнической промышленности, точной механики, двигателей внутреннего сгорания и других достижений техники.
В русско-японскую войну подводные лодки, имевшиеся в составе обоих флотов, не сыграли сколько-нибудь заметной роли. Хотя известно, что переброска по железной дороге (это делалось впервые в мировой практике) нескольких лодок из Петербурга на Дальний Восток и атака одной из них («Сом») японских миноносцев в районе бухты Владимир побудила противника отказаться от блокирования Владивостока с моря: японский штаб побоялся рисковать крупными надводными кораблями своего флота.
Морское министерство царской России, слепо веря иностранной рекламе, игнорируя богатый опыт русских конструкторов, приступило к закупке подводных лодок за границей. В 1903 году американской фирме Симона Лэка были заказаны пять лодок типа «Протектор», которые решено было строить в Либавском порту. Лодки эти оказались плохими, и в строй вступили они только после окончания войны с Японией. Не обошлось здесь без взятки от японских агентов за медлительность в строительстве. Когда об этом стало известно, глава фирмы предпочел побыстрее выехать в Америку.
После скандальной истории с Лэком министерству пришлось заняться созданием отечественных подводных лодок. Работу по их проектированию возглавил крупнейший ученый-кораблестроитель, конструктор первых русских линейных кораблей профессор Военно-морской академии и Петербургского политехнического института Иван Григорьевич Бубнов. Вместе с инженером-механиком Горюновым и преподавателем минных офицерских классов М. Н. Беклемешевым он разработал несколько проектов лодок и организовал их строительство на судостроительных предприятиях.
«Дельфин», сошедший со стапелей Балтийского завода, стал родоначальником русского типа подводных лодок, свободных от многих недостатков, присущих иностранным кораблям такого типа. После испытаний в 1904 году лодка вступила в строй под командованием одного из ее конструкторов, лейтенанта М. Н. Беклемешева. Она была вооружена двумя торпедами.
Осенью 1906 года были заложены лодки «Минога» и «Акула». Каждая из них по-своему знаменита. На «Миноге», например, впервые в истории подводного судостроения были установлены нефтяные двигатели с реверсивным устройством для дачи заднего хода. Эта лодка принимала активное участие в первой мировой войне на Балтике, а в 1918 году по личному приказу В. И. Ленина вместе с другой лодкой была переброшена по железной дороге в Саратов, откуда своим ходом по Волге корабли перешли в Каспийское море и вошли в состав Астрахано-Каспийской военной флотилии.
«Акула» при водоизмещении 370 тонн была вооружена восемью торпедными аппаратами и считалась к началу мировой войны одной из сильнейших лодок в мире. Она совершила пятнадцать боевых походов. В конце 1915 года, после успешной минной постановки, при обстреле Данцига артиллерийским огнем лодка погибла от атак вражеского гидросамолета.
Отличилась в боях также подводная лодка «Окунь». 5 мая 1915 года севернее Либавы ее командир лейтенант Макрушев увидел вражескую эскадру из одиннадцати крупных боевых кораблей в охранении множества миноносцев. Началась атака. В момент торпедного залпа лодка попала под таран. Раздался треск, многих подводников свалило с ног. Выручили хладнокровие и умелые действия команды. «Окунь» сумел вырваться из-под днища раньше, чем гребные винты надводного гиганта оказались над ним. Линейный корабль «Виттельсбах» получил в борт торпеду, и вся эскадра противника, не выполнив своей задачи, повернула на обратный курс.
Согнутый под прямым углом перископ «Окуня», хранящийся в Центральном военно-морском музее в Ленинграде, до сих пор напоминает о мужестве русских подводников.
И. Г. Бубнов спроектировал подводные лодки типа «Барс», считавшиеся в свое время самыми мощными в мире. Их довольно многочисленное «семейство» вступало в строй в самый разгар империалистической войны и приняло в ней активное участие на Черном и Балтийском морях. Например, «Кашалот» в 1916 году за один поход потопил восемь турецких судов, перевозивших уголь из Зунгулдака в Константинополь. А лодки «Нерпа», «Тюлень» и «Морж» так бдительно контролировали эту коммуникацию, что поставили под угрозу снабжение углем всего германо-турецкого флота на Черноморском театре.
В лунную ночь 11 октября 1916 года «Тюлень», находясь у вражеского побережья, встретил хорошо вооруженный турецкий военный транспорт «Родосто». Командир лодки капитан 2 ранга Китицин решил вступить в артиллерийский бой. Начался неравный поединок. Не обращая внимания на сильный вражеский огонь, лейтенант Ярышкин и комендор Дементьев метко посылали в борт противника снаряд за снарядом. Транспорт попытался уйти под прикрытие береговых батарей, но не успел. Подводники принудили его к сдаче, хотя на лодке к этому времени остался только один снаряд.
Много героических подвигов совершили экипажи подводных лодок и на Балтике. В мае 1916 года лодка «Волк» в течение одного дня потопила три вражеских транспорта с железной рудой. А в следующем походе пустила ко дну еще один большой грузовой пароход противника.
С «барсами» связаны и первые славные боевые дела подводников молодого советского флота.
В 1918 году советскому командованию потребовалось выяснить расположение морских сил английских интервентов в водах Финского залива. Попытка провести разведку миноносцами кончилась неудачей. Тогда из Кронштадта выслали подводную лодку «Тур». Экипаж ее блестяще справился с заданием, он даже проник в Ревельскую бухту и выяснил, какие корабли стояли в гавани Таллина. Сведения оказались точными и были очень полезными для командования нашего флота.
«Пантера» — первая советская подводная лодка, потопившая боевой корабль интервентов, поддерживавших банды Юденича, рвавшиеся к колыбели пролетарской революции — красному Петрограду. Произошло это 31 августа 1919 года. Точным ударом торпеды лодка потопила английский эскадренный миноносец «Виттория», уклонилась от контратаки другого миноносца и благополучно возвратилась в Кронштадт.
И. Г. Бубнов был далеко не единственным конструктором и строителем подводных лодок в период между русско-японской и первой мировой войнами. Многие талантливые русские люди работали тогда над совершенствованием нового оружия. Лейтенант Колбасьев и корабельный инженер Кутейников, например, построили небольшую разборную подводную лодку с устройством, автоматически удерживающим ее на заданной глубине, — прототипом современного стабилизатора глубины.
Колбасьеву принадлежит также проект «подводной кинжальной батареи» — лодки с двадцатью расположенными в несколько ярусов торпедными аппаратами для стрельбы по площадям. А талантливый конструктор корабельный инженер Журавлев еще в то время, когда самые большие лодки нигде в мире не достигали и тысячи тонн водоизмещения, разработал проект «автономного подводного бронепалубного крейсера в 4 500 тонн». Это было смелым новаторством и большим скачком вперед.
Прочный корпус подводного крейсера, разделенный водонепроницаемыми переборками на 14 отсеков, выдерживал глубину погружения свыше 150 метров. Скорость надводного хода 26, а подводного — 14 узлов, район плавания 18500 миль, то есть корабль мог пройти из Кронштадта во Владивосток, не пополняя запасы топлива. Предусматривалось мощное вооружение: 30 торпедных аппаратов с 60 запасными торпедами, 200 мин заграждения, пять 120-миллиметровых пушек с большим запасом снарядов и несколько пулеметов.
Несмотря на безукоризненные расчеты и убедительные доказательства выгодности постройки подводных крейсеров в сравнении с надводными линейными кораблями, официальные морские круги не поддержали конструктора. Больше того, «за настойчивое домогательство» и «внесение смуты и брожения в умы» Журавлев подвергся строгому дисциплинарному взысканию.
Англичане, хорошо зная настроения русского командования, с полным основанием писали в своей прессе: «Едва ли Россия построит подводный крейсер быстрее, чем мы».
Любопытна судьба проекта и другого подводного корабля.
Техник путей сообщения Михаил Петрович Налетов работал в Дайрене и был свидетелем гибели адмирала Макарова на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на минах. Видел он также, как на русском минном поле затонули два японских броненосца. Это, писал Налетов, «еще раз показало силу минного оружия и окончательно укрепило во мне мысль о необходимости создания нового» типа боевого корабля — подводного минного заградителя, способного решать задачу постановки мин заграждения у неприятельских берегов».
Еще в осажденном Порт-Артуре с помощью нескольких добровольцев-офицеров, кондукторов и рабочих он начал строить подводный заградитель водоизмещением 25 тонн, вооруженный четырьмя минами и двумя торпедами. Но падение города не позволило закончить постройку лодки.
В 1906 году, став инженером-судостроителем, Налетов разработал проект первого в мире подводного минного заградителя. Два года проект мариновали в канцеляриях, прежде чем решено было начать постройку корабля на заводе в Николаеве. Однако строительство его шло крайне медленно. Похоже было, что чья-то злая воля тормозит работы. К началу мировой войны «Краб» — так назвали заградитель — все еще не вошел в строй.
В 1914 году заместитель директора Николаевского судостроительного завода, оказавшийся немецким агентом, бежал в Германию, похитив чертежи «Краба». Однако самая существенная их часть — чертежи минного устройства хранились в личном сейфе Налетова и не попали в руки врага. Только поэтому немцам долго не удавалось создать свой подводный минный заградитель.
Летом 1915 года «Краб», наконец, вступил в строй. Его водоизмещение 560 тонн, район плавания над водою 1900 миль, под водой — 82 мили, скорость — соответственно 11 и 7 узлов. Вооружение — 60 мин заграждения и четыре торпеды. «Краб» сразу же включился в активные боевые действия.
Таким образом, несмотря на препятствия со стороны продажных царских чиновников, наши соотечественники внесли огромный вклад в развитие подводного судостроения. Но советскому флоту досталось небогатое наследство в этой области. Состояло оно главным образом из изношенных, нуждавшихся в капитальном ремонте «барсов» и нескольких других не достроенных на заводах лодок.
В начале 1920 года В. И. Ленин лично распорядился ввести в строй для борьбы с врангелевскими кораблями заложенные в Николаеве подводные лодки. С Балтики была срочно переброшена группа моряков-подводников, которые, несмотря на огромные трудности, вместе с рабочими достроили подводные лодки и подняли на них советские флаги.
Состоявшийся в марте 1921 года X съезд Коммунистической партии в своих решениях отметил необходимость «в соответствии с общим положением и материальными ресурсами Советской республики принять меры к возрождению и укреплению Красного Военного флота». Моряки и судостроители отремонтировали все ценные корабли, в том числе подводные, оставшиеся от старого флота. Скоро на Балтике вошли в строй девять, а на Черном море шесть подводных лодок. На них и развернулась подготовка кадров молодых подводников.
Огромную роль в строительстве советского флота сыграло принятие комсомолом шефства над флотом. Уже в 1922 году на флот были направлены первые две тысячи комсомольцев. Позже прибыло еще три тысячи добровольцев. Энергичная, глубоко преданная своей Родине молодежь явилась источником живительных сил для развития нашего флота.
По мере восстановления народного хозяйства страна приступала к строительству новых кораблей. Исходя из опыта мировой и гражданской войн, партия и правительство решили в первую очередь строить подводные лодки, показавшие себя серьезной боевой силой на море.
В 1925 году руководитель Вооруженных Сил СССР М. В. Фрунзе провел специальное совещание с моряками Балтийского флота. Он информировал их о решении правительства начать постройку новых подводных лодок и обратился с призывом к старым, опытным подводникам принять участие в разработке заданий для проектов новых лодок. Выдающийся военный деятель Коммунистической партии смотрел далеко вперед. По его мнению, подводные лодки имели большие перспективы как средство ведения войны на море.
В разработке проекта первой советской подводной лодки и последующих серий участвовало много конструкторов при консультации виднейших ученых-кораблестроителей — А. Н. Крылова, П. Ф. Папковича, Ю. А. Шиманского.
Значительная роль в разработке проектов основных типов лодок принадлежит Б. М. Малинину, возглавлявшему в течение ряда лет конструкторское бюро. Впитав в себя опыт лучших русских кораблестроителей — К. П. Боклевского, И. Г. Бубнова, А. Н. Крылова, Б. М. Малинин вырастил целую плеяду конструкторов и строителей советских подводных лодок.
Устаревшие «барсы», игравшие роль кузницы кадров, заменялись «декабристами», «ленинцами», «щуками «, «малютками» и другими. Новые лодки имели мощное торпедное и минное вооружение, хорошую артиллерию и могли выполнять самые разнообразные боевые задачи.
Советские ученые, конструкторы и рабочие, а также участвовавшие в постройке лодок моряки-подводники справились с поставленной перед ними партией и правительством задачей. По тактико-техническим данным новые подводные лодки не только не уступали лучшим образцам подводных лодок иностранных флотов, но во многом превосходили их.
Благодаря постоянной заботе Коммунистической партии об укреплении Вооруженных Сил Советского государства к началу Великой Отечественной войны в строю находилось достаточное количество первоклассных подводных лодок. Они бороздили воды не только Балтийского и Черного морей, но плавали в Тихом и Северном ледовитом океанах, где волею народа были созданы флоты для защиты наших морских рубежей.
Подводники настойчиво осваивали новую боевую технику, оружие, разрабатывали тактические приемы борьбы с противником. В учебных походах они перекрывали установленные нормы пребывания в море, под водой, раскрывали все новые и новые боевые возможности своих кораблей, о которых не помышляли даже сами конструкторы. А главное — на лодках были созданы крепкие боевые коллективы умелых воинов, готовых выполнить любое задание командования. Недаром еще в предвоенные годы за высокие показатели в боевой подготовке, за мужество экипажи нескольких подводных лодок были удостоены высоких правительственных наград, а двум командирам — Египко и Бурмистрову — присвоено звание Героя Советского Союза.
Настоящей проверкой боевых качеств подводных лодок и их экипажей явилась Великая Отечественная война. Корабли и их экипажи блестяще выдержали трудный экзамен. Какие только боевые задачи не выполняли подводники! Они топили боевые корабли и транспорты противника, ставили мины у его баз, вели разведку, несли дозоры, высаживали и снимали с вражеского побережья разведывательно-диверсионные партии, снабжали наши осажденные гарнизоны, вывозили раненых и выполняли десятки других заданий.
Умение, мужество и героизм были нормой поведения подводников в бою. Даже попадая в безвыходное положение, подводники сражались до конца. Приведем один лишь пример.
В мае 1943 года через Финский залив, настолько густо закрытый минами, что моряки его называли «супом с клецками», на выполнение боевого задания шла подводная лодка «Щ-408» под командованием капитан-лейтенанта Павла Семеновича Кузьмина. Была пора белых ночей, и вражеские корабли, самолеты уже несколько суток не давали возможности всплыть и пополнить запасы израсходованной электроэнергии и провентилировать отсеки. Кончился кислород, нечем стало дышать, а совсем близко действовал дивизион противолодочных катеров противника: от них не скроешься.
Единственный шанс остаться в живых — после всплытия сдаться в плен. Но не об этом думали советские патриоты, когда на глазах ошеломленного врага подводная лодка с развевающимся флагом всплыла на поверхность. Тишину разорвал артиллерийский залп. Разгорелся бой, неравный бой за глоток свежего воздуха. От огня противника один за другим падали убитые подводники. Их место занимали товарищи, и пушки продолжали стрелять.
Корпус лодки был пробит во многих местах. Заделывать пробоины было некому. Оставшиеся в живых моряки посылали снаряд за снарядом по врагу.
Два противолодочных корабля задымили, накренились и затонули. Но и лодка доживала последние минуты. Сначала вода покрыла палубу, затем мостик. Пушки еще раз выстрелили, и над ними в последний раз сомкнулись воды седой Балтики...
На всех флотах наши подводники громили врага, не щадя своих сил и жизни. Многие лодки имели на своем счету до полутора десятков и больше побед. Шестнадцать из них стали гвардейскими, двадцати семи были вручены краснознаменные флаги.
Окончилась война. Отгремели салюты в честь великой победы, и советский народ вернулся к мирному труду, чтобы построить самое прекрасное — коммунизм. Нам нужен мир, и мы его отстоим. А если найдутся горячие головы, то у нас есть чем их охладить на суше, в воздухе и на море!
В речи на XXII съезде КПСС министр обороны СССР Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский о флоте сказал, что его основной силой «являются подводные лодки различного предназначения, которые в условиях ракетно-ядерной войны несравнимо более эффективны, чем надводные корабли».
За этой короткой фразой стоит огромный труд наших ученых, конструкторов, инженеров и рабочих многих отраслей промышленности.
Но не только техникой, не только оружием силен наш подводный флот. Он прежде всего силен своими людьми: офицерами, старшинами, матросами, — хорошо обученными, впитавшими в себя весь опыт, лучшие революционные и боевые традиции советского флота.
Ярким примером этому является мужество, стойкость, высокое боевое мастерство моряков атомной подводной лодки Северного флота, проявленное при выполнении специального правительственного задания. Выдержка, отвага подводников, их умение владеть новой боевой техникой в сложнейших условиях плавания отмечены высокими правительственными наградами. Из рук Н. С. Хрущева, посетившего Северный флот, группа подводников получила ордена и медали. Золотые звезды Героя Советского Союза украсили мундиры контр-адмирала А. И. Петелина, капитана 2 ранга Л. М. Жильцова, инженер-капитана 2 ранга Р. А. Тимофеева.
Составители.