Алеша (рассказ)
Когда уже под утро взвод солдат вышел к реке, начало быстро светать — занимался рассвет второго дня боев на Халхин-Голе. Туман, скрывавший реку, понемногу таял, расползался, и в его клочковатых просветах бойцы с удивлением обнаружили какую-то длинную тень, смутно чернеющую над водой.
— Что это? Ты не знаешь? — тихо спросил молодой солдат Жигдэн стоящего рядом бойца.
— Да ведь это висячий мостик, разве не узнаешь? Говорят, его этой ночью перебросили старшие братья, — так же тихо ответил боец.
— Старшие братья?!
— Ну да, старшие братья — бойцы советской Красной Армии. Мы их так и называем — «старшие братьям.
— Вот это да, — восхищенно зашептал Жигдэн, — такой мостик построить...
— Прекратить разговоры, — сурово сказал комвзвода.
Жигдэн был новобранцем, только недавно приехал из Гоби, и все в армии для него было в новинку. А тут еще война... «Брат, братья, — думал Жигдэн, — что может быть лучше, если есть брат. Интересно, какие они, русские. У нас, в Гоби, сказывали, что они красные. Может быть, потому, что они краснолицые. Встретишься случайно с таким человеком с красным лицом, как у свирепых богов Жамсарана или Махакалы, и дух из тебя вон от страха».
Жигдэн не выдержал и опять наклонился к соседу.
— Друг, а ты русских видел?
— Конечно, и не раз.
— А что они за люди, расскажи, я-то их не видел.
— Люди как люди. Хорошие люди — смелые, веселые, добрые, с широкой душой — словом, настоящие друзья. Вот погоди, подойдем к мостику, сам увидишь: они еще работают там.
Бойцы подошли к мостику — длинный, узкий, без поручней, он заметно раскачивался, а под ним кипел и бурлил Халхин-Гол, разлившийся от весеннего половодья. Жигдэн замер от страха: никогда еще ему не приходилось видеть такие бурные реки. У них, в Гоби, ручейки, и те редко попадались, и сейчас, глядя на вздымавшиеся черные волны, Жигдэн ужаснулся: ведь он не умеет плавать. Чтобы забыть о страхе, он стал думать о том, когда же покажутся эти загадочные русские, но никто не появлялся.
Через мост переходили гуськом, пережидая друг друга. Наконец наступила очередь Жигдэна. Не помня себя от страха, он ступил на мостик, и тотчас ему почудилось, что тот стал звенеть под ним и ходить во все стороны. Через несколько шагов у Жигдэна закружилась голова, тошнота подступила к горлу, и мостик стал уходить из-под ног.
— Не смотри вниз! Подними голову и так иди, — поддержал Жигдэна шедший за ним солдат.
Но было уже поздно: от бесновавшейся внизу черной пучины в глазах Жигдэна зарябило, ноги вдруг стали ватными, он пошатнулся и, ловя руками воздух, грузно бухнулся в бурлящую реку. И тут же недалеко от него, сразу же подхваченного течением, разорвалась первая бомба — японские бомбардировщики начали бомбить мост.
— Боец Жигдэн упал в воду! Спасай, кто может плавать! — отчаянно закричал шедший за Жигдэном боец Даш, но его крик потонул в грохоте рвущихся в воде бомб: теперь они падали одна за другой. Солдат охватила паника. Многие не знали, куда бежать, и почти никто из них не умел плавать: ведь все они были из Гоби. Вражеские самолеты стали медленно разворачиваться для нового захода на мост, и бойцы, воспользовавшись минутной передышкой, спешили перебраться на другой берег. Казалось, все забыли о Жигдэне, уже из последних сил боровшемся с течением, как вдруг кто-то прыгнул в воду и стал быстро приближаться к тонущему. Вот он уже доплыл до Жигдэна, обхватил его левой рукой и, перевернувшись на спину, стал грести к берегу. Даш бросился в воду, чтобы помочь смельчаку. Вдвоем они вытащили Жигдэна на пологий берег. И тут Даш и подбежавшие монгольские бойцы рассмотрели спасителя. Это был молодой русский солдат, он тяжело дышал, а с его мокрых золотистых волос, упавших на лицо, стекала вода. Не теряя ни секунды, русский боец принялся делать Жигдэну искусственное дыхание — сильными, умелыми руками он массировал ему грудь, поднимал и опускал руки. Убедившись в том, что монгольский солдат начал дышать и опасность миновала, русский поднялся с колен и широко улыбнулся.
— Ну вот и все! Будет жить!
Обступившие его монгольские бойцы радостно заулыбались, а взволнованный Даш обнял и поцеловал русского солдата.
— Спасибо, друг, большое спасибо! Если бы не ты, не видать нам больше нашего Жигдэна.
Русский солдат смущенно улыбался и следил за тем, как спасенный приходит в себя. Жигдэн медленно открыл глаза и несколько секунд невидящим взглядом смотрел на обступивших его бойцов. Было видно, как к нему постепенно приходит сознание и взор становится осмысленным.
Жигдэн медленным взглядом обвел радостные лица бойцов и остановился на незнакомом ему розовощеком, голубоглазом лице русского солдата.
— Кто меня спас? — негромко спросил он.
— Вот он, твой спаситель, — сказал Даш, кладя руку на плечо улыбающемуся русскому солдату, — боец Красной Армии.
— Как тебя зовут, друг? — обратился он по-русски к солдату.
— Алексей. А тебя?
— А меня Даш. Вот и познакомились, — сказал Даш и приподнял Жигдэна за руку.
— Запомни, твоего храброго спасителя зовут Алексей, а русские еще говорят ласково Алеша.
Жигдэн обнял русского бойца.
— Спасибо, друг, спасибо, Алеша, — взволнованно заговорил он по-монгольски, — я никогда не забуду твою доброту.
— Жигдэн говорит, что теперь он навеки твой друг, — перевел улыбающийся Даш.
В это время опять появились японские самолеты и начали бомбить мост.
— Самолеты! Воздух! Ложись!
Алексей и появившиеся русские солдаты побежали к мостику: необходимо было как можно быстрее развести его. Жигдэн с товарищами залег в лощине и оттуда наблюдал, как его спаситель с другими русскими бойцами быстро убирали мостик. Прилетела новая группа самолетов, но, не увидев моста, развернулась и ушла на восток.
Теперь можно было передохнуть, и Жигдэн стал выкручивать мокрую гимнастерку. К нему подошел Даш.
— Ну как, заново рожденный, теперь-то ты знаешь, как выглядят русские люди? — дружески улыбнулся он.
— Да, да, — закивал Жигдэн, — правду ты говорил — отличные люди, настоящие братья. — И тут же, как будто вспомнив что-то, побежал к берегу.
— Алеша! Алеша! — закричал он.
— Что тебе? — донеслось из кустов на той стороне реки.
— Алеша! — кричал Жигдэн, забыв о том, что его новый русский друг не понимает по-монгольски. — Я хочу тебе подарить кое-что. Ты меня слышишь?
— Боец Жигдэн! Живо на место! — крикнул комвзвода, и Жигдэн бросился догонять уходящих бойцов.
Идя в строю, он то и дело оглядывался, надеясь увидеть Алексея.
«Эх, не повезло, — бормотал про себя Жигдэн, — а я так хотел подарить ему кремневку отца».
— Ничего, не горюй, еще встретитесь, — утешал его Даш. — Ты ведь хорошо его запомнил: золотоволосый, голубоглазый и небольшая родинка на правой щеке. Зовут Алексеем, его можно также называть и Алешей; правда, у русских это имя часто встречается.
Даш не успел договорить: рядом разорвался снаряд, затем другой, третий... А впереди уже шел бой. Наша пехота, державшая оборону, дралась с танками противника, пытавшимися оттеснить ее к Халхин-Голу. В таком бою Жигдэну еще ни разу не приходилось участвовать: гул снарядов, разрывы авиационных бомб, зловещий лязг гусениц, дым, огонь — казалось, земля смешалась с небом.
Взвод Жигдэна должен был занять небольшую высоту на северо-востоке. Сделать это было далеко не просто, так как она доминировала над местностью и была буквально усеяна вражескими огневыми точками. Все же к середине дня монгольским бойцам удалось опрокинуть врага и занять высоту.
В тот день бои продолжались до захода солнца. Под вечер командир вызвал старшину, Даша и Жигдэна и дал им задание провести разведку в глубине вражеской обороны. Старшина хорошо знал японский язык и уже не раз ходил в разведку. Когда совсем стемнело, он вывел бойцов к заросшей ивняком лощине. За ней и находился враг...
Разведка была окончена, пора было уходить к своим, и цирики цепочкой поползли назад. Миновав опасную зону, они поднялись во весь рост, но тут же попали под огонь японцев. Завязался жестокий бой...
Грудь Даша была прострелена, Жигдэн тяжело ранен в обе ноги, скончался от ран старшина. Друзья пытались унести с собой погибшего товарища, но их силы быстро иссякали. Вскоре оба потеряли сознание, а когда очнулись, увидели стоящих вокруг японцев. Жигдэн попытался было выхватить гранату, но один из японцев прижал его руку прикладом к земле. От нестерпимой боли Жигдэн застонал. Тем временем японцы пытались поднять Даша. Потерявший много крови, Даш не мог устоять на ногах, и тогда японцы принялись избивать его.
— Палачи! — крикнул Жигдэн, пытаясь встать, чтобы прийти на помощь другу, но сильный удар прикладом в грудь отбросил его на землю. Затем японцы скрутили цирикам руки за спину, связали и потащили на веревке.
«Лучше смерть, чем плен», — успел подумать Жигдэн и тут же услышал, как совсем рядом застрочил пулемет. Двое японцев, тащивших его, упали как подкошенные, остальные, бросив Даша, начали отстреливаться и уже через минуту бросились бежать.
Когда Жигдэн пришел в себя, он увидел склонившегося над собой золотоволосого, голубоглазого солдата.
— Алеша! Алеша! — простонал Жигдэн и вновь потерял сознание. Русский боец развязал ему руки, снял с пояса фляжку и по глоточку стал поить.
Выпив воды, Жигдэн открыл глаза.
— Алеша! Хорошо! Алеша, спасибо! — шептал он известные ему русские слова.
— Да я не Алеша, Сергей я! — улыбался русский.
Чувствуя, как жизнь медленно, по капле, возвращается к нему, Жигдэн закрыл глаза и, ничего не слыша, повторял:
— Алеша, мой дорогой Алеша! Мой дорогой старший брат...