По точным ориентирам
Центральный участок фронта. Сопка Ремизова. Тишина. Метрах в двухстах от сопки другая высота. Здесь расположен наблюдательный пункт артиллериста младшего лейтенанта Михаила Бойченко.
Пристально вглядывается в сторону противника разведчик Бушуев. Нигде ни души, враг вжался глубоко в землю. Разведчик-наблюдатель устремляет взор в сторону быстрой, окаймленной красивыми берегами, известной теперь всему миру реки Халхин-Гол. Здесь тоже тихо. «Чудесная река для этой пустыни, — думает он, — а сколько здесь рыбы?! Хорошо бы подвести сюда железную дорогу и построить город».
В эти минуты кажется, что нет здесь никаких боев, что даже и духу японского здесь вовсе никогда не было.
Но вот тишина прервалась. Японский снаряд, шипя, разрезает влажный воздух августовского утра.
Один за другим грохочут разрывы. Противник открыл по нашей пехоте, сидящей в окопах, огонь из миномета. Порой кажется, что это не мины взрываются, а кто-то топором рубит большие деревья, и они с одного маху с грохотом валятся на гулкую землю.
— Товарищ командир, миномет бьет из-за сопки Ремизова, цели не видно, — говорит наблюдатель.
— Товарищ Бойченко, — передает по телефону начштаба, — миномет виден с места расположения пятой роты. Уничтожить!
Бойченко ползет в расположение пятой роты, боец-связист тянет за ним связь. Он уже за нашим дозором. В 20–30 метрах замечает японский дозор. Отсюда виден миномет, а вот заметно пулеметное гнездо и невдалеке от него — замаскированная батальонная пушка. Еще минута — командир занял новый наблюдательный пункт и почти шепотом подает команду:
— По миномету, гранатой, взрыватель осколочный... — огонь!
— Выстрел, — летит ответное слово по проводу с огневой позиции на новый наблюдательный пункт. Первый снаряд почти у цели.
— Правее 0.10, два беглых — огонь! — корректирует командир, и японский миномет замолкает.
— Молодцы, ребята! — передает по телефону огневикам Бойченко.
— Нас обстреливают, — слышится снова с огневой позиции.
— В укрытие, — приказывает Бойченко.
За уничтожение своих минометчиков хотела отомстить вражеская пушка. Но не успела она выпустить и восьми снарядов, как взлетела в воздух от залпа другой нашей батареи. Замолчала пушка, но враг бил пулеметным огнем по артиллеристам и пехоте. В это время встревоженный за судьбу своих бойцов бежал Бойченко на огневую позицию. Среднего роста, прямой, гибкий, энергичный, он, широко расставив ноги и весело улыбаясь, заговорил:
— Что, трогает японец? Ну, ничего. Сейчас мы ему покажем. — И скомандовал: — К бою!
Бойцы быстро подскочили к орудиям, и по точным данным, подготовленным Бойченко, четыре снаряда легли прямо в цель. Одним пулеметом и несколькими самураями стало меньше.
Темнеет. На наблюдательном пункте разведчики во главе со своим командиром готовы отразить вылазки врага. Гребень, где они расположились, изрыт проходами и щелями. Стенки щелей от частого артиллерийского обстрела обвалились. На месте узкого и глубокого окопа образовалась широкая яма.
Отдав приказание о расстановке постов, Михаил Бойченко разостлал шинель, сел в углу ямы и достал из сумки несколько фотографий. Часто разглядывал он эти снимки и очень дорожил ими.
— Это мои жена и дочь, — объяснил он подошедшим бойцам и добавил шутливо: — Дочка моя Роза сейчас уж, наверное, ходит, зато мне приходится ползать по окопам.
— Расскажите что-нибудь, товарищ командир, — попросил один.
— О чем вам рассказать?
— Да о себе.
Бойцы любят слушать рассказы командиров.
— Родился я в Казахстане. До 15 лет не знал ни одной буквы и был учеником у сапожника. 15-летним парнишкой сел за парту с третьеклассниками... Объехал я потом много городов Средней Азии и Северного Кавказа. Дальше — работа на заводе, рабфак, вступление в комсомол, а затем и в Коммунистическую партию. В этом году окончил сельскохозяйственный институт, получил диплом первой степени. Теперь я агроном. В Москве вот Всесоюзная сельскохозяйственная выставка открылась, очень хотелось бы там побывать, да некогда. Бьем самураев...
Умные карие глаза командира блестели возбужденно. Ничто так не сближает и не роднит, как единая цель, общая борьба, общая жизнь в окопе под вражеским огнем. Для бойцов Михаил Бойченко стал еще более простым и понятным, задушевным человеком, дорогим командиром, за которым они смело идут в бой.
Ночь была тревожная. Из штаба сообщили, что противник готовится к атаке. Внимательно прислушиваются разведчики, зорко всматриваются в темноту.
Застрекотал японский пулемет, другой, третий... Спокойно и часто, короткими очередями в ответ застрочили наши. Вступили в бой минометы, открыла огонь артиллерия.
Темнота. Трескотня пулеметов, свист и щелканье пуль, шум от разрывов снарядов и мин. Японцы в своих окопах закричали «банзай».
Бойченко услышал необычное движение в одной из лощин, в пристрелянном месте.
— Цель номер 5, десять снарядов, беглый огонь! — раздалась команда.
Под огнем врага работают расчеты, но удачно подобранная огневая позиция за гребнем хорошо укрывает артиллеристов.
Атака отбита. Все затихло. Утром наши пехотинцы сообщили, что в лощине японцы скапливались для атаки. Наши орудия поработали отлично — было уничтожено не меньше роты японцев.
Больше месяца на передовой линии, под постоянным обстрелом, всегда неутомимый, смелый и находчивый в бою, стоит на страже занятых позиций во главе огневого взвода младший лейтенант Бойченко. Долго охотились за ним японцы. Не один десяток пуль пролетело над его головой, но Бойченко оставался невредимым, неугомонным, кипучим. Он полз в самые опасные места для того, чтобы разведать огневые точки врага. Не раз со своими орлами заходил глубокой ночью в тыл врага. Его взвод уничтожил десять пулеметных гнезд, два орудия и до полусотни японцев.
К командиру взвода подошел политрук батареи и сообщил:
— Товарищ Бойченко, командование представляет вас к награде.
Чуть смутившись, Михаил ответил:
— Я ничем особенным не отличился. Я делаю то, что делают тысячи таких же, как я, граждан великого Советского Союза.