Черты героя
О а окном розовело солнечное ночное небо полярного лета, с зеленых мшистых скал тянуло гарью далекого торфяного пожара, а здесь, в мастерской, среди нагромождений холстов и подрамников, стоял густой запах красок, лаков и скипидара. Художник был недоволен:
«Ехал на Север специально портреты героев писать. Всех написал, а этот неуловим. То в море, то занят. Ремонт, говорит, проверка механизмов... Только по приказанию своего контр-адмирала явился. Да и то без Золотой Звезды и без орденов пришел. Вот и рисуй теперь все его награды «наизусть».
С портрета смотрело широкоскулое лицо Лунина с крепко сомкнутым упрямым ртом. Веселое лукавство притаилось в мелких морщинках у глаз, но глаза не смеялись зоркие, пристальные, спокойные серые глаза.
Хорошо? спросил художник.
Хорошо, конечно, ответил политработник. Вы же мастер. Но, если откровенно говорить, это не портрет подводника.
Почему?
Праздничный он у вас. Так не воюют. Я хотел бы видеть его таким, какой он в море, на мостике подводной лодки. Огромный, в рыжем авиационном комбинезоне, в болотных сапогах, в кожаной шапке-ушанке, лицо коричневое, покрытое солью, настороженность, напряжение войны в глазах, воля... В море люди не в парадной форме, как на портретах, а в замасленных ватных штанах и куртках, в меховых шапках, в рукавицах. Это правда жизни. Это и правда искусства...
А вы видели кого-нибудь из наших героев в море?..
Видел. Хотите, расскажу?
Расскажите, попросил художник.
Русский подводный флот умел воевать, русских подводников враги всегда остерегались. Но в давние времена были особые правила. Соберутся офицеры и провозглашают по традиции за первого подводника Иону во чреве китовом. Серебряный браслет-цепочку на руке носили, с золотыми звеньями за каждый год подводного плаванья. Утверждали, что подводником нужно родиться особая каста. Неверно это!
Самые молодые наши герои Стариков и Фисанович родились и росли в городах, далеких от моря. Учились в школе, в фабзауче, работали на заводах. Они повторили биографию миллионов молодых советских людей, из которых одни стали инженерами, другие врачами, третьи агрономами. Комсомольцы Стариков и Фисанович пошли в военно-морское училище и избрали профессию командира-подводника. Как они плавают и воюют, сами знаете.
Магомет Гаджиев коренной горец, в юности был кавалеристом, стал учителем подводников, новатором в подводном плавании.
Колышкин тот из матросов. Волгарь, сын матроса и сам матрос. Он и крестьянствовал в родной деревне и на заводах слесарил, но на волжских баржах и пароходах в юности поплавал вдосталь, до самого призыва во флот. Любит плавать! От кронштадтского краснофлотца до североморского командира-подводника путь прошел. Он и постарше других ему за сорок, бывалый человек, с большим опытом, и профессиональным и житейским.
А Лунин настоящая «морская косточка». Он родился в Одессе, в семье капитана. Дом его детства стоял на Пересыпи, над Арбузной пристанью, окнами к морю. Плавал матросом, учился в ростовской «мореходке», ходил на парусных кораблях, командовал учебным парусником «Вега», был совторгфлотским капитаном, командовал танкерами, стал командиром подводного корабля.
Лучше, конечно, все-таки, если подводник из моряков. Душу морскую воспитывать в нем не надо, а навыки подводника дело наживное. Морская душа совсем особенная. Открытая, сильная, чистая человеческая душа. Был бы у меня сын, я бы только во флот его послал.
На корабле струсить нельзя, бежать некуда. Надо действовать. И сознание этого входит в кровь. Потому и дерутся так моряки на суше. Всем пример! Это все корабль в человеке воспитывает. «Сплавались!»
Представляете себе лунинскую атаку «Тирпитца»? Так решительно и дерзко можно атаковать, лишь когда абсолютно уверен в своих товарищах. У Лунина принцип «плавать без дураков». Растяпу перевоспитает. Если неисправим выгонит. Церемониться не станет он требовательный. В море учит людей. Соберет их, когда лодка на глубинах, и всю их работу за день обсудит, на все ошибки укажет. У него на лодке теперь лучшие специалисты. С ними он и вышел в атаку на фашистский линкор.
К нашим берегам приближался караван судов с оружием для Красной Армии. Было известно, что немецкая эскадра в море и собирается напасть на этот караван. Обстановка для подводной лодки самая тяжелая: незаходящее солнце арктического лета и полный штиль. В надводном положении донимают фашистские самолеты, в подводном достаточно чуть-чуть задержать перископ над поверхностью и лодку заметят. В штилевом остек-ляневшем море перископ виден издалека. А нужно было ни в коем случае не обнаруживать себя, напасть на «Тирпитц» врасплох. Число срочных погружений было рекордным в этом походе, вражеские самолеты непрестанно рыскали над морем. Рекордной была и быстрота срочных погружений.
Один «Юнкерc» очень близко свои бомбы уложил. Повредил лодку. Из-за этого повреждения имели право в базу вернуться. Но не вернулись. Механик Браман потом говорил: «Если бы мне до войны кто-нибудь сказал, что я буду плавать с таким повреждением и с таким запасом отрицательной пловучести, я бы счел его сумасшедшим. Все-таки тринадцать лет на лодках, кое-что соображаю. Но плавали. А, может, я еще не перестроился на военный лад? Наверно, еще не перестроился...» И от этой мысли он развеселился.
Трюмные машинисты во время срочных погружений работали с такой быстротой и автоматизмом, что потом во сне шевелили руками, повторяя привычные движения. На лодке потешались над ними: «Совсем как Чарли Чаплин в «Новых временах». Но война требует искусства, быстроты и автоматизма действий. Потому лунинцы и побеждают. Они так подготовили систерны, что ни капли соляра не всплыло на поверхность моря и лодка ничем не выдала себя. Всплывают заряжаться, балласт еще не продут, а уже пускают дизель, включают на зарядку аккумуляторов. Сигнальщик самолет заметил вахтенный командир не вызывает Лунина на мостик, а сам командует: «Срочное погружение!» И все тотчас валятся в люк. Миг и лодка уже на глубинах. Каждый работал искусно и ловко, «на полную катушку». Вот это и называется «сплавались». Так и сближались с фашистской эскадрой.
Когда старпом Лукьянов увидел в перископ далекий силуэт корабля, ему показалось, что это идет германская субмарина. Он приказал убрать перископ, подвернул лодку на боевой курс, отдал команду «Торпедная атака» и вызвал в рубку Лунина.
Перед этим акустик несколько раз докладывал: «Слышу шумы», но на поверхности был полный покой.
Теперь лодка шла навстречу врагу. Лунин на мгновение приподнял перископ и отчетливо увидел силуэт не лодки, а миноносца. За миноносцем виднелись другие корабли. Лодка продолжала идти вперед под водой, а шумы усиливались. Вскоре они стали слышны и без акустических приборов.
Эскадра шла встречным курсом, и когда Лунин снова приподнял перископ, лодка была уже посреди фашистской эскадры. Он развернул перископ, совершив полный круг. Миноносец! Миноносец! Линкор «Шеер»! Миноносец!.. Лунин снял свою просоленную и промасленную кожаную шапку и бросил ее на металлический настил. «Убьем «Тирпитца»! Ударим по «самому», сказал он решительно, но без всякой торжественности. А минута эта для любого нашего подводника была бы весьма торжественной.
«Тирпитц» новейший и крупнейший германский линкор. Он вошел в строй уже во время войны. «Шарнгорст» и «Гнейзенау» подбиты британской авиацией и ремонтируются в портах, «Бисмарк» потоплен англичанами, а собрат «Бисмарка» «Тирпитц» крупный козырь фашистского флота. Его водоизмещение около пятидесяти тысяч тонн, скорость до двадцати восьми узлов. Мощность механизмов этого плавучего гиганта сто пятьдесят пять тысяч лошадиных сил. Длина корпуса по ватерлинии почти четверть километра, ширина тридцать шесть метров. Вооружение восемь 380-миллиметровых пушек, двенадцать 149-миллиметровых, шестнадцать 105-миллиметровых, кроме того, пушки-автоматы и пулеметы. У него толстая броня и прочная система противоминной защиты.
Когда англичане в мае 1941 года в четырехстах милях от Бреста топили близнеца «Тирпитца» огнем орудий многих кораблей, всадили в него пять торпед, «Бисмарк» все-таки держался наплаву. Понадобились еще две торпеды, чтобы отправить его на дно. Большой живучести корабль!
Лунинская атака «Тирпитца» была самой дерзкой и самой сложной за все время нашей подводной войны. Почти час длилась атака. Пятнадцать раз Лунин приподнимал перископ, менял курсы лодки, но все не отдавал команды: «Залп!»
Торпедисты, как и большинство людей на лодке, даже не знали, кого они сейчас поразят. Такова уж особенность подводной войны. Отсеки лодки изолированы. Командир один видит и знает, что происходит на поверхности. Он принимает решения, полагаясь на свой опыт и на безотказную помощь и исполнительность экипажа.
Наконец, переговорная труба передала приказ Лунина: «Залп!» и торпеды пошли на врага. Эти мгновения до взрыва всегда кажутся долгими. А потом все услышали два гулких и звонких взрыва. Но люди в отсеках все еще не знали, кому они нанесли удар.
Преследовать подводную лодку противник не решился.
Начинал войну Лунин на другой лодке, на «Щ-421». Потом уже перевели его на подводный крейсер. Экипажу «Щ-421» тяжело было расставаться со своим командиром очень любили его на лодке. Походы под командованием Лунина принесли «Щ-421» славу и почетное звание Краснознаменной. В этих походах тоже были замечательные по мастерству и смелости атаки. Под командованием Лунина «Щ-421» потопила семь фашистских кораблей водоизмещением около пятидесяти тысяч тонн.
Цель подводной войны потопить возможно больше кораблей противника. На личном счету Лунина, Колышкина, Гаджиева, Старикова и Фисановича много потопленных кораблей, больше, чем у других подводников. Но героизм подводников нельзя измерить только тоннажем уничтоженных кораблей. Лунину, Колышкину, Гаджиеву, Старикову, Фисановичу и их товарищам командирам-гвардейцам принадлежат самые отважные прорывы в базы гитлеровцев, самые смелые, самые трудные и самые истребительные атаки. Как можно учесть в тоннах значение торпедного удара по «Тирпитцу», или постановку мин с подводной лодки на тыловых вражеских фарватерах, или потопление в поединке вражеской подводной лодки (тоннаж ее не велик, а цель это важная), или, наконец, просто сложный разведывательный поход в тыл фашистов?
Подводники любят цитировать чью-то, запомнившуюся им еще в училище фразу: «Командир лодки должен обладать достоинствами искусного рыболова, спокойного следопыта, предприимчивого охотника, иметь хладнокровие невозмутимого моряка, пылкое воображение романиста и ясный здравый смысл делового человека». Другими словами разум, волю, мужество, способность к длительному напряжению. Состояния порыва, аффекта, свойственного некоторым людям «короткого дыхания» в подводной войне не решают успеха. Победу в бою героям подводной войны приносят их личные, в совершенстве развитые качества стойкость и выносливость моряка, терпение охотника, отвага, решимость и дерзость воина, холодный аналитический рассудок командира и горячее человеческое сердце советского патриота, большевика. Они становятся героями не потому, что ищут награды, а потому, что любят Родину.
Наши летчики отлично знают, что ждет их в воздухе, но каждый раз вылетают в бой не колеблясь. Наши подводники знают, что ждет их в море, но снова и снова, презирая смерть, идут искать и топить врага. В этом и разница между «стать» героем и «быть» героем повседневно. Стать героем можно и случайно, а быть героем возможно только тогда, если тебя ведет очень большое и сильное чувство. А что может быть в каждом из нас сильнее и больше любви к Родине?
Поэтому и герои у нас не одиночки. И становится их все больше. Будущие герои в народе, среди рядовых советских людей. Они ходят по нашей родной земле, ходят в моря, воюют, не страшась опасностей, потому что у них есть великая цель в борьбе. Они борются, побеждают, закаляются в боях. И однажды к ним придет признание. Оно придет к ним, победителям, вернувшимся с моря на подводной лодке, закопченным, с воспаленными глазами, небритым, измазанным соляром, усталым от сурового и мужественного труда подводной войны...