Офицер связи
Майор Рыбак прилетел в сумерки. Ему очень хотелось сесть поближе к штабу. Темнота была непроглядная. Летчик Чернов с большим трудом нашел «пятачок» среди холмов. Он покружил-покружил над пятачком и бережно посадил свой У-2. Посадил на три точки. Майор Рыбак выскочил из машины и пешком направился к штабу. Черную мохнатую бурку он оставил в машине. У него затекли ноги, и он побежал, сперва медленно, затем все быстрей и быстрей. Полы его шинели хлопали по ветру, как парус. И, только войдя в низкую деревянную хату и доложив начальнику штаба: «Задание выполнено своевременно», офицер связи вдруг остро почувствовал, как он устал, как он зверски устал. Докладывал Рыбак коротко, точным военным языком. Его попросили подождать. Он сдвинул на лоб меховую шапку, перехваченную летными очками, и прислонился к косяку двери. Глаза его слипались. Когда командующий армией поднял голову над картой и что-то сказал вполголоса, майор Рыбак мгновенно раскрыл глаза и насторожился.
— Рыбачок, — вполголоса, ласково сказал командующий, — не хотелось тебя тревожить: знаю, отдохнуть тебе надо, но есть одно важное дело, очень важное. Гляди-ка.
Втроем они склонились над фронтовой картой — командующий армией, начштаба и офицер связи. Извилистые линии рек, чуть заштрихованные выпуклости холмов, нитки дорог, высотки, скаты, леса, населенные пункты — все оживало под их взглядами. Перед ними лежала карта войны. Фронт проходил вдоль этих рек и речушек, скатов и холмов, яростные бои шли у переправ, на развилках и близ маленькой, ничтожной на вид, отметки на карте — высота 190. Резким энергичным движением командующий обвел красным карандашом маленький круг на карте. Где-то здесь должна находиться энская часть. С ней прервана связь. Немцы пытаются окружить ее, отрезать от других частей. Задача: найти часть и вручить ей боевой приказ.
— Любой ценой, — сказал командующий и прямо взглянул в обветренное худощавое лицо офицера связи. Глаза Рыбака заблестели. Быстрым, почти неуловимым движением он сдвинул мохнатую шапку на затылок. Командующий улыбнулся: «Загорелся Рыбачок, полетит, найдет, доставит».
Майор Рыбак был офицером связи, но он никогда не понимал узко своей задачи: «полететь — доставить». Мало одной личной храбрости и смелости — полететь по неизведанному маршруту над фронтом, найти и доставить важный пакет. И храбрость, и смелость, и мужество — это дело наживное. Офицер связи должен обладать широтой военного кругозора, офицер связи должен сам прекрасно понимать, схватывать задачу в целом и во всех ее частностях. Никаких туманностей. Все в боевой задаче должно быть ясно офицеру связи.
И прежде чем лететь на поиски части, он тщательно изучил приказ с начальником штаба армии. Офицер связи был в эти минуты командиром части, которому ставилась задача. Он переспрашивал, уточнял, запоминал. Ведь в жизни офицера связи все возможно: иногда возникает необходимость молниеносно уничтожить боевой приказ. Нужно уничтожить пакет, но надо до последней минуты жизни держать его в памяти.
С первыми проблесками утра они полетели. Чернов, с которым всегда летал майор Рыбак, был именно тем летчиком, который нужен для такой оперативной работы, полной риска. Майор Рыбак с уважением отзывался о Чернове: «О, это летчик трезвого риска». Они всегда учитывали степень опасности, но никогда не придавали ей слишком большого значения.
— Война не ресторан, — усмехаясь, говорил Рыбак, — на войне очень просто убить могут.
— Вполне возможная вещь, — баском подтверждал коренастый Чернов.
Свою машину они называли — смотря по настроению — «Удалым молодцом» или «Огородником». Это была не ахти какая быстрая машинка, но она честно и преданно служила офицеру связи. В каких только передрягах не был У-2: германские истребители охотились за ним в воздухе, а зенитки били с земли, но он ухитрялся уходить от тех и других целым и невредимым. Точнее — не совсем целым и не совсем невредимым, а большей частью в пробоинах, но все-таки он выживал и снова поднимался в воздух и снова прижимался к огородам или прятался в облака.
С первыми проблесками утра Рыбак с Черновым полетели. Офицер связи завернулся в кубанскую мохнатую теплую бурку и надвинул на глаза очки. И, как всегда, в его кабине были разложены гранаты. Первые полчаса полета Рыбак дремал и мало обращал внимания на окружающий пейзаж. Энергичным покачиванием крыльев Чернов, как это было условлено, разбудил его. Рыбак решительно прогнал от себя сон, внимательнейшим образом стал просматривать местность. Они летели на бреющем полете. Казалось, что машина задевает верхушки деревьев и вот-вот коснется земли. Летели они два часа. Сделали девять посадок и, кажется, напали на след части. Встречный лобовой ветер мешал полету. Кряхтя и поскрипывая снастью, У-2 несся вперед. В районе Ф. они заметили скопление войск и обрадовались: «наши». Сделав пике, они стали снижаться. И тут только Рыбак увидел высокие борта грузовых машин, крытые полотнищами со свастикой. Он сказал разочарованно: «Не наши». И в то же мгновение машину резко встряхнуло: по ним открыли огонь. Чернов оглянулся и большим пальцем ткнул вниз: «дескать, гроб».
«Ну, если уж погибать, — решил Рыбак, — то, конечно, с музыкой».
И он устроил немцам «музыку». Чернов разворачивал машину и медленно набирал высоту. Что же касается Рыбака, то и он не терял времени даром: сбрасывал гранаты на головы немцев. В колонне началась паника. Пользуясь ею, Чернов увел машину за бугор, — там он посадил ее. Они спросили друг друга почти одновременно:
— Ты жив?
Чернов сосчитал количество пробоин в самолете.
— Чертова дюжина, — проворчал он.
— Главное — не теряться, — в утешение сказал Рыбак.
Это был их старый боевой клич, который они пускали в ход в минуты жизни трудные.
Они снова полетели. Ведь главное оставалось впереди — найти часть и вручить командиру боевой приказ. Офицер связи знал — немецкая колонна, которая обстреляла их, имеет целью окружить часть. Значит, она где-то здесь, поблизости. Через полчаса он нашел часть и вручил командиру боевой приказ. Помимо этого, он ознакомил командира с вероятным направлением движения германской колонны. Эти сведения были особенно ценны: они давали возможность командиру части скрытным маневром пробить вражескую колонну в ее наиболее уязвимом месте.
Кое-как залатав машину, офицер связи и Чернов, не теряя времени, полетели в обратный путь. Осторожно, крадучись, они подлетели к Ф. Опытным наметанным глазом офицер связи засек движение немцев. В штаб он прилетел с ценными сведениями разведки.
Его уже ждало новое поручение. Чернов привел машину в порядок, и в полдень они снова улетели. Три дня офицер связи провел в полку. Он знакомился и проверял, как полк готовил рубеж для создания жесткой обороны, изучал распределение огневых точек и организацию средств связи. Теперь он был глазами и ушами командования армии. Рыбак тщательно контролировал и помогал. Он тщательно изучил схему создания рубежа обороны в полку. Тактические принципы решения были, по его мнению, выдержаны правильно, но одно дело — схема, а другое — жизнь. В сумерках он прошел на передний край обороны и оставался в роте до утра. Вместе с командиром батальона он проверял, как отрыты ячейки и ходы сообщения, и в окопах для противотанковой обороны он побывал. Окопы были построены конусообразно и тщательно замаскированы. Орудия были повернуты в сторону вероятного появления вражеских танков. Удачно были выбраны наблюдательный пункт роты и КП батальона. Узлы сопротивления были хорошо продуманы. И когда танки группы генерала фон Клейста пошли в атаку, полк пропустил их. Танки утюжили окопы, но никто из бойцов не выскочил наружу. Орудия ПТО ударили по танкам, а бойцы взяли в работу фашистскую мотопехоту, отсекли ее от машин.
Офицер связи находился в часы боя на командном пункте полка. Фашисты метили сразить мозг полка — один из танков прорвался к командному пункту. Командир продолжал руководить боем. Танк приближался. Полковник сказал: «Сейчас мы его поджарим». Метко брошенные гранаты вывели танк из строя. Это был девятый танк, уничтоженный полком. Наткнувшись на крепкий отпор, немцы ударили в стык соседних полков, и часть танков прорвала оборону.
Ночью по прямому проводу офицер связи доложил начальнику штаба армии обстановку и свои наблюдения об ударной силе группы фон Клейста и полетел. Офицер связи летел с предосторожностями. Он уклонялся от больших дорог и все-таки в одном месте наткнулся на хвост немецкой танковой колонны. Чернов покружил над колонной. Рыбак засек ее путь, и Чернов бочком-бочком, почти припадая к земле, ускользнул в сторону.
Я встретил майора Рыбака по дороге на командный пункт. Он только что прилетел и нес на плечах мешок с захваченными германскими картами и документами.
— Есть интересные вещи, — сказал он останавливаясь, — замечательно дралась наша пехота. Главное — не терялась. И танкисты отлично поработали. Между прочим, — он весело подмигнул, — наши танкисты в пылу атаки покалечили германского генерала. Подробности — позже.
Он шел легкой стремительной походкой, неся на плечах ценный груз. Я вспомнил отзыв командующего армией об этом офицере связи: «Огонь-человек. Для него чем опаснее, тем лучше». Поздно ночью я разыскал майора Рыбака на узле связи; он по морзянке связывался с частью, сам выстукивал и сам принимал донесения, потом его вызвали к начальнику штаба, а на рассвете офицер связи снова улетел, — улетел с очередным боевым заданием. Он договорился с Черновым, что тот разбудит его в конце первого часа полета. Завернувшись в черную мохнатую бурку, офицер связи быстро и привычно задремал.