1941
Защитники Брестской крепости
Брестская крепость. 22 июня 1941 года на рассвете здесь разорвались первые немецкие снаряды и бомбы. И здесь фашисты впервые узнали, что такое советская стойкость и советское мужество.
...В июле смутные вести о подвиге гарнизона Брестской крепости передавались из уст в уста. Гитлеровцы подходили к Смоленску, а твердыня на Буге еще не была в их руках.
Вести были неясными. Одни утверждали, что крепость держалась десять дней, другие говорили о двухнедельной обороне. Факты обрастали легендами. Рассказывали, что последние защитники крепости ушли в подземелья и там выжидают возвращения Советской Армии. По другой версии крепость была взорвана и под ее обломками вместе с героями погибли тысячи немецких солдат.
Подлинная правда оказалась сильнее, ярче и благороднее самых романтических легенд. В трагические дни начала войны, когда враг сумел использовать нашу недостаточную готовность, здесь, в Бресте, простые скромные солдаты Родины показали ему, что значит сила советского народа. Кровью героев вписана страница Бреста в историю первого, самого тяжелого периода Великой Отечественной войны.
Нам представилась возможность познакомиться с документами Брестской эпопеи. В Бресте и в окружающих город деревнях мы встретили нескольких товарищей — свидетелей отгремевших событий. Мы обошли форты, бастионы и подземные казематы крепости. И камни дополнили рассказ живых людей...
Еще в X веке на берегу Западного Буга, при впадении в него реки Муховец, возникли деревянные и земляные укрепления. У древнего славянского Берестья (Бреста) проходила северо-западная граница Киевской Руси. В течение столетий крепостные сооружения на этом рубеже беспрерывно обновлялись и расширялись.
В августе 1915 года русские войска оставили Брестскую крепость без боя. Наглые гитлеровские генералы были уверены, что первый же удар по Бресту заставит гарнизон крепости капитулировать. Гитлеровцев ждало жестокое разочарование.
Вот как развивались события.
22 июня 1941 года. Враг бросает на Брест 12-й армейский корпус в составе 31-й, 34-й и 45-й дивизий с приданными танковыми, саперными и другими специальными частями 4-й армии. По городу и крепости бьют сотни орудий тяжелых артиллерийских батарей.
Около часу дня фашисты на понтонах пытаются форсировать Буг. Чтобы захватить крепость, им надо овладеть безыменным островом между старым и новым руслами реки. Остров — форпост крепости. Мост соединяет его с западными воротами цитадели.
Пограничники грудью заслонили крепость.
...Пламя и дым окутали остров. Грохот и вой самолетов покрывали все. Бомба за бомбой, снаряд за снарядом. Но застава не дрогнула. В черном дыму властно звучала команда начальника заставы, и люди в зеленых фуражках, засев в блокгаузах, встречали наступающих пулеметным огнем, забрасывали гранатами, бросались в контратаки.
Группа младшего политрука комсомольца Яковлева три раза отбрасывала гитлеровцев, пытавшихся овладеть островом.
Были на исходе патроны. Бойцы собрали боевой запас у убитых. Дозарядили ленты пулеметов, приготовились... Вот снова показались на понтонах фигуры вражеских солдат.
— Не стрелять! — командует Яковлев.
Фашистов подпускают совсем близко. Но едва они приблизились к острову, как снова заговорили пулеметы и автоматы пограничников. Ураганный огонь в четвертый раз заставил врага вернуться на свой берег. А река унесла вниз десятки трупов в зеленых шинелях.
Остров защищала застава. Почти все бойцы ее были комсомольцами. Но не только «комсомольская застава» — все бойцы, защищавшие Брест, дрались с поразительным мужеством.
Документы говорят о пулеметчике Саблине: тяжело раненный в обе ноги, сжав зубы, теряя сознание, он бил из пулемета по наседавшим гитлеровцам.
У другого бойца, Григорьева, правая рука была раздроблена разрывной пулей, но он продолжал стрелять.
Тяжело раненный Кузьмин, истекая кровью, бросал в гущу фашистов гранату за гранатой. Его последними словами были: «Вы, сволочи, не возьмете нас никогда!»
Застава держалась весь день 22 июня.
Фашисты не сумели с хода овладеть островом. Когда стемнело, горстка бойцов, взорвав за собой мост, отошла в крепость.
На нескольких участках фашистам удалось перебраться через Буг. Они появились в городе. На Пушкинской, Московской и Дзержинской улицах завязался рукопашный бой. Силы были слишком неравны... Вскоре фашисты заняли город.
Начали они с разрушения электростанции и городского театра, с расстрелов тысяч людей.
Однако взять крепость враг не смог.
Небольшой гарнизон крепости был силен своей сплоченностью и готовностью сражаться до последнего дыхания. Стрелки расположились возле бойниц в длинных каменных казармах, кольцом охватывающих крепостной двор. На самых опасных точках были установлены пулеметы. Возле главных ворот стали танки.
Защитников крепости возглавили коммунисты. Они первые поднимались в контратаки, первые устремлялись к проломам в стенах, преграждая дорогу фашистам.
Бойцы отразили все попытки врага проникнуть внутрь крепости. Вот что признали впоследствии сами гитлеровцы (цитируем официальное донесение командира 45-й гитлеровской дивизии командующему 4-й армией):
«...Русские начали особенно упорно и настойчиво обороняться в пехотном бою, используя стоящие в крепости тридцать пять — сорок танков и бронемашин. Вместе с массовым огнем они применяли и мастерство снайперов и наносили нам большие потери в офицерском и унтер-офицерском составе...»
Гитлеровцы вынуждены были отойти от крепостного вала. Обозленные, они всю ночь освещали крепость сотнями ракет и беспорядочно обстреливали форты.
23 июня. Немецкий документ:
«...С 5.00 на крепость был направлен уничтожающий огонь тяжелых пушек; во время огня деятельность русских снайперов временами прекращалась, но потом возобновлялась, точно, упрямо и успешно».
И дальше:
«Попытки отдельных пехотных противотанковых пушек и легких полевых гаубиц действовать прямой наводкой не удавались большей частью из-за недостаточного наблюдения и угрозы собственным людям, а в основном из-за толщины стен крепости. Батарея штурмовых пушек также не оказала на русских никакого влияния».
Дело было не в толщине стен: гитлеровцы натолкнулись на нечто посерьезнее любых фортификационных сооружений.
В этот день в крепости состоялось совещание командиров подразделений. Его проводил полковой комиссар.
— Мы не получили приказа об отходе, — сказал комиссар. — Значит, надо стоять до конца. Погибнуть, но не отступить!
Эти слова стали девизом всего гарнизона.
25 июня. Фашисты пытаются смутить боевой дух осажденных. Вражеская радиомашина передает через мощные рупоры: «Сдавайтесь! Сопротивление бессмысленно. Москва занята германскими войсками. Красная Армия капитулировала».
Крепость отвечала огнем.
Отрезанный от армии, гарнизон был верен присяге.
Мы беседовали с бондарем Иваном Сергеевичем Матлаховым, работавшим в хозяйственной части крепости. Он видел призыв, который вывесили наши люди на стене возле восточных ворот. Кровью на куске полотна было выведено: «Все умрем за Родину, но не сдадимся!»
26, 27 и 28 июня враг беспрерывно атаковал восточную часть крепости. Кое-где фашистам удалось проникнуть за крепостные стены. Однако это не принесло им решающего успеха. Танки немцев не могли маневрировать в узких проходах между старыми строениями казарм. Снайперский огонь выкашивал вражескую пехоту. Стрелял каждый дом, каждый уступ стены, каждое дерево. Дом санитарной части 125-го стрелкового полка трижды переходил из рук в руки. Его защищала группа комсомольца лейтенанта Калиновского. Фашисты захватили первый этаж. Калиновский укрепился на втором и поливал оттуда врагов струями свинца. Кончились патроны. Калиновский забаррикадировался мебелью. Фашисты проломили стену, ворвались в комнату: хотели взять лейтенанта живым. Но последний патрон Калиновский приберег для себя.
Утром в воскресенье, 29 июня, над крепостью появились немецкие бомбардировщики. Громовые взрывы потрясли Брест. Германские офицеры, находившиеся в городе, сидели на крышах с биноклями, ждали результатов бомбежки: не выкинут ли осажденные белый флаг. Окутанные дымом и пылью, бастионы отвечали только вспышками выстрелов.
Таяли ряды героев.
Среди защитников крепости была жена одного из пограничников, Катя Тарасюк, сельская учительница, комсомолка. Она приехала к мужу провести свой отпуск. В первые дни боя Катя ухаживала за ранеными. Она осторожно поила их из котелков, стараясь не пролить ни одной капли драгоценной влаги, перевязывала раны. Муж ее — пулеметчик — погиб во время очередного налета на крепость фашистских пикировщиков. Когда Катя узнала о смерти мужа, она сказала:
— Дайте мне его пулемет.
Катя Тарасюк оборудовала пулеметное гнездо в ветвях старой ракиты, росшей на крепостном дворе. Я видел эту ракиту. Черная, с засохшими обломанными ветвями, она горделиво стоит среди камней. Брестские жители назвали ракиту «Деревом войны». Катя Тарасюк и ее боевые товарищи сражались здесь до последней капли крови...
4 июля гитлеровцы снова пошли в атаку, на этот раз со стороны реки Муховец.
Защитники крепости контратаковали танками. Танков было не сорок, как показалось фашистам, а около двадцати. Танковая атака заставила врага отступить к реке. Один танк загорелся. Но объятая пламенем машина не остановилась. Она врезалась в гущу гитлеровцев и взорвалась. Безвестный танкист повторил подвиг Гастелло.
Кончалась вторая неделя обороны. Красное знамя по-прежнему развевалось над цитаделью. Германское командование устанавливало один срок взятия крепости за другим.
У защитников крепости были еще боеприпасы, но продуктов становилось все меньше и меньше, а запасы воды иссякли. Чтобы утолить жажду, брали в рот сырой песок. В подвалах на соломе метались раненые: «Пить!» Искали колодцев — не нашли. В одном подвале обнаружили немного льда, его поделили на маленькие кусочки...
Ни муки голода и жажды, ни бомбежки, ни провокационные предложения гитлеровцев — ничто не могло сломить духа советских воинов!
7 июля фашисты прорвались на территорию цитадели. Но перед ними возникли новые крепости: гарнизонный клуб, Дом комсостава, исторический Белый дворец, где жил Суворов, — все эти здания превратились в узлы сопротивления.
Особенно большие потери наносили врагу бойцы, засевшие в Доме комсостава: они вели из окон фланкирующий пулеметный огонь.
«Чтобы уничтожить фланкирование из Дома комсостава, — говорится в одном из немецких документов, — был послан 81-й саперный батальон с поручением: подрывной партией очистить дом. С крыши дома взрывчатые вещества были спущены к окнам, а фитили подожжены. Были слышны стоны раненых русских, но они продолжали стрелять».
Никто не знает о последних днях Брестского гарнизона. Известно только, что и после 8 июля, дня, который гитлеровцы считали датой овладения крепостью, еще долго шли рукопашные схватки среди развалин, в подвалах, казематах и отсеках. Лишь надписи, кое-где уцелевшие на руинах, свидетельствуют, как упорны и длительны были эти схватки:
«...осталась последняя граната, но живым не дамся. Товарищи, отомстите за нас».«Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина! 20/VII — 41 г.».
Когда через несколько лет разбирали обломки Тираспольской башни крепости, то под слоем битого кирпича и щебня обнаружили останки наших воинов.
На одном из павших сохранилась часть гимнастерки с воротником и петлицами. На петлицах еще можно было различить отпечатки двух квадратов и эмблемы пехотинца. Рядом с убитым нашли его оружие — пистолет ТТ. Пистолет был на взводе: три патрона в обойме, четвертый — в канале ствола. Нашли также изорванную осколком полевую сумку, книгу «История ВКП(б). Краткий курс», обрывки топографической карты с пометками и пробитую пулей тетрадь с конспектом урока «Стрелковый взвод в обороне». Из наружного кармана гимнастерки извлекли комсомольский билет № 0957174, аккуратно обернутый плотной бумагой.
Так стало известно имя одного из защитников Брестской крепости — лейтенанта Алексея Федоровича Наганова, командира стрелкового взвода.
Товарищи из Брестского горкома партии написали о геройской смерти Наганова его родителям — Федору Андреевичу и Наталье Терентьевне Нагановым, колхозникам артели имени И. В. Сталина, Старо-Майнского района, Ульяновской области.
Вскоре из колхоза пришло ответное письмо. А вместе с ним — фотография Алексея Федоровича, сделанная еще в те дни, когда он был курсантом...
Я долго смотрел на эту фотографию.
Светлые, пытливые, чуть суровые глаза, упрямая складка губ. Есть в этом облике черты, роднящие Алексея Наганова с миллионами таких же, как он, воспитанников Коммунистической партии.
Недалеко от Брестской крепости расположена деревня Речица. Мы побывали в Речице и расспросили крестьян о том, что видели они в те трагические дни. Юноша Георгий Назарук, помогавший партизанам, рассказал волнующие подробности.
Приблизительно через месяц-полтора после начала войны в Речицу ночью пробрались из крепости трое раненых советских воинов. Они прятались в копнах недалеко от избы Феклы Назарук. Георгий обнаружил раненых. Он уговорил мать взять их в избу. Им перевязали раны, накормили, обогрели.
Одного из них звали Виктором, он был младший лейтенант, танкист. Другой был старшиной, третий — помкомвзвода; их имен Георгий не помнит. Они рассказывали, что последние защитники крепости ушли в подземелье. Герои взяли с собой полковое знамя и замуровали его в кирпичной стене. По ночам они вылезали наружу и забрасывали фашистские патрули гранатами. Многие умерли от голода. Другие покончили с собой, предпочитая смерть плену.
Черные от перенесенных страданий, ослабевшие от потери крови, бойцы из Брестской крепости не хотели и слышать об отдыхе. Они стремились скорее попасть в партизанский отряд, чтобы отомстить за погибших товарищей...
Леса вокруг Бреста и вдоль линии железной дороги Минск — Брест стали страшны оккупантам. Словно героический дух защитников крепости переселился в эти чащи. Летели под откос эшелоны. Пылали фашистские комендатуры. Качались на деревьях предатели, казненные по приговору народных мстителей.
А в июльские дни 1944 года стремительным ударом частей Советской Армии и партизанских отрядов Брест был освобожден.