В штабе генерала Белова
Накануне нашего контрнаступления на Западном фронте, жизнь командного пункта генерал-майора П. А. Белова текла так же размеренно, ровно, как обычно.
В блиндаже царила сосредоточенная, деловая тишина. Все были заняты будничной своей работой.
Подготовка к наступлению между тем шла полным ходом. Все делалось четко, организованно, без спадов и без рывков. В назначенный срок войскам был отослан боевой приказ. Своевременно были разработаны все вопросы, связанные с наступлением, — и о резервах, и о взаимодействии с авиацией, с другими соединениями, и о питании людей. Части, которым предстояло совершить марш для занятия исходного положения, уже тронулись в путь. Связисты уже тянули провод к лесочку, куда завтра на заре должен был переехать командный пункт. И всюду, по всему фронту расположения частей корпуса, уже двигались в темноте разведчики, не различимые на снежном фоне в своих белых халатах.
Войсковой механизм, осуществляя волю своего генерала, развертывался плавно, как пружина, чтобы в указанный час всей своей силой ударить по врагу.
В 20.00 генерал вызвал к себе старших командиров штаба. Это были заслуженные боевые командиры, [36] испытанные в огне, прошедшие вместе с генералом весь боевой путь по фронтам отечественной войны и понимающие генерала с полуслова.
— Я посылаю вас в части, — объявил генерал. — Бой будет жестокий, но противника надо разбить. Идея моего решения — главным ударом всей нашей гвардии на левом фланге уничтожить 29-ю дивизию противника, одновременно ударом справа сковать остальные его силы.
Командиры уже знали боевой приказ, но генерал, тем не менее, снова наизусть зачитал его им, отчеканивая каждое слово. Затем, уже другим тоном, точно размышляя вслух, он сказал:
— Главное — опередить немцев. Нужна внезапность, нужна высокая точность во времени. Исходное положение занять в срок, минута в минуту, — в срок и скрытно. Ни в коем случае не выдавать себя, принять все меры предосторожности, вплоть до того, чтобы соломой или тряпками окутать копыта лошадей.
— Противник — активный. Надо быть готовыми ко всему. Поэтому важно закрепиться, немедленно закрепиться. Если противник опередит нас наступлением, он должен натолкнуться на укрепленные оборонительные рубежи с продуманной и мощной огневой системой.
— Смелость, смелость и еще раз смелость — вот наш принцип. Не бояться риска, без риска побелить нельзя. Наступать быстро — пусть даже с риском! Чаша весов может колебаться то в ту, то [37] в другую сторону. Противник может просочиться, слабонервные люди могут испугаться, — надо бить врага, даже если он в твоем тылу. Только так можно добиться победы. Не числом бить немцев, а умением и смелостью. Сильным красноармейским духом бить, крепким гвардейским ударом!
В заключение еще раз напомнив делегатам командования о необходимости самой усиленной разведки в эту ночь, генерал сказал:
— Начало наступления в 10.20. Проверьте часы по моим, — он взглянул на часы, — сейчас 21.12. В дивизиях прежде всего проверьте, чтобы все часы были по моим. Помните: в 10.20 наступаем.
Командиры ушли, чтобы немедленно отправиться в дивизии. Генерал, оставшись со своим начальником штаба, снова склонился «ад картой.
— Значит, что сообщает разведка? — спросил генерал у полковника Грецова, не отрываясь взглядом от карты.
Немцы стягивали силы к тому участку фронта, где действовал корпус. С разных направлений двигались сюда колонны танков, мотопехоты. Сосредоточение войск и ряд других признаков свидетельствовали, что противник готовится к наступлению. Зверь ранен, но он еще замышляет новые прыжки.
Упредить противника, во что бы то ни стало упредить — такова задача. Но война — область неизведанного. Враг может двинуться в наступление раньше нас. [38]
Генерал обдумал и этот вариант. Он любит повторять своим подчиненным: «Командир всегда должен быть готов к самому худшему». Но сквозь все эти думы и размышления о возможных случайностях и опасностях он видит поле сражения, усеянным трупами немцев и дымящимися остовами подбитых немецких танков, он видит разгром врага и истомленные лица людей, со слезами радости бросающихся навстречу своим освободителям...
Картина завтрашнего дня возникает в его воображении, как картина славной победы. Генерал уверен, что иначе не может быть. Он сделал для этого все. Он давно ждал этого дня.
Наступление началось ровно в 10.20, как было намечено боевым приказом.
После артиллерийской подготовки полки конногвардейцев, осуществляя замысел своего генерала, смело двинулись на врага. И, как всегда в решающие минуты, генерал был вместе с войсками. То на одном, то на другом участке фронта наступления, там, где обстановка была серьезней всего, бойцы слышали его сильную, бодрую речь, пересыпанную шутками, видели его умное, энергичное лицо.
Наступление развивалось успешно.