Пролог

4/465 от 23.08.2002 г. «Совершенно секретно» Командующему ОГВ(С) {1}

«...В связи с резким ухудшением оперативной обстановки в СКР {2} и явной неспособностью действующих частей, подразделений и приданных сил контролировать ситуацию в районах с высокой активностью НВФ{3}, рекомендую на месте рассмотреть вопрос о создании внештатной структурной единицы с особым статусом, ориентированной на высокоэффективную оперативно-разведывательную деятельность и выполнение неспецифических служебно-боевых задач...»

— Не понял?!

Командующий сурово нахмурился и покосился на прапорщика Редько, притащившего «ракету»{4}. Прапорщик втянул голову в плечи и виновато шмыгнул носом. Дескать, я к этой дряни — никаким боком. Я только принимаю и ношу.

Шифрограмма была пространной: Генштаб подробно излагал свое видение вот этой самой новой единицы в оперативно-тактическом и профессиональном аспекте.

«...должен стать принцип "не числом, а умением"... отобрать профессионалов высочайшего класса... самыми широкими полномочиями... четкая координация со всеми взаимодействующими органами... содействие на всех уровнях... высокие результаты...»

— Дебилы, — отчетливо произнес командующий, не стесняясь прапорщика. — Каким местом там груши околачивают — непонятно...

Негодование командующего было вполне оправданным. В обширной зоне военного конфликта стоит многотысячная группировка войск, щедро разбавленная разнообразными спецназами, СОБРами, ОМОНами, разведчиками, контрразведчиками и прочей ратной братией, которая не покладая рук изучает обстановку в районах и с переменным успехом борется с бандформированиями и вредоносными террористами. Если выдернуть всех этих специалистов из засад и рейдов и собрать их на плацу, по самым скромным подсчетам, получится отряд в пару тысяч стволов, каждый боец которого знает свое дело и не зря проедает командировочные.

В связи с этим возникает закономерный вопрос: что может изменить вновь созданная структурная единица численностью до отделения, набранная, в свете рекомендаций Генштаба, из этих же самых специалистов? Выловит эмиссаров с деньгами, перекроет каналы поставок оружия и потихоньку ликвидирует всех полевых командиров?! Это каким же светлым оптимистом нужно быть, чтобы придумать такое!

А то, что произошло «резкое ухудшение», — так это каждому солдату ясно: «духам» деньжат подвезли, вот и трудятся ребята, показывают результат...

— Точно — дебилы, — утвердился в первоначальном мнении командующий и дочитал концовку:

«..особо отмечаю, что инициатива создания специальной команды исходит от высшего руководства, озабоченного усилением влияния международных террористических организаций в зоне Вашей ответственности...»

— Ага! — ядовито хмыкнул командующий. — Оправдываются. Заставили, мол, — не сами мы такие. Ну-ну...

И, небрежным росчерком поставив резолюцию, бросил шифрограмму на стол. Родина сказала — «надо!», командир ответил — «есть!». Какие проблемы? Хотите единицу — нате. Вот лежит проект приказа, последним пунктом внесены восемь текущих команд для естественных фронтовых надобностей: за пополнением, медикаментами, арттехвооружением... Возвращаем проект обратно, даем время на доработку.

— Так... Это, значит, будет команда номер девять. Хорошо — не тринадцать... Тащи кадровику. Пусть занимается. К 16.00 — перебитый приказ ко мне...

Глава 1.

Костя Воронцов

23 августа 2002 г., с. Шалуны{5}.

— Это жопа, — резюмировал Вася Крюков.

— Нет, это не просто жопа, — не согласился я. — Это нечто большее. Это... Это...

— Это негрская жопа, — пришел на помощь Вася. — То есть совсем черная.

— Негритянская, — поправил я. — Или африканская. На худой конец, афроамериканская. Но в целом, коллега, ход ваших рассуждений верен. Это она самая...

Чтобы не ввести вас ненароком в заблуждение, следует пояснить: мы с Васей вовсе не антропологи и тем паче — не проктологи-энтузиасты. Я — майор Воронцов, военный психолог, а Вася — капитан войсковой разведки. А жопа в данном случае — не вульгарное наименование части тела, а расхожее армейское определение ситуации. Отсутствие положительных перспектив, большая вероятность неприятных последствий, безысходность, тупик... В общем — жопа. Коротко и ясно.

— Как насчет загладить вину? — Я обернулся к закамуфлированным под «рядовых» чекистам. — Вы, наверное, в курсе, что такое эксгумация? Лопату мы вам выделим...

— Нереально. — Старший «рядовой» — товарищ с яркой внешностью «местного» (видимо, специально подбирали), махнул рукой в сторону западной оконечности мусульманского кладбища, где собралась изрядная массовка. — Они будут тут торчать, пока мы не уберемся из села. Знают, чего хотим...

— А кого это е...ет? — Вася одарил «рядовых» крайне неприязненным взглядом. — Это вы обосрались. Теперь убирайте за собой. Вытирайте свою жопу. А то мало того, что жопа, так еще и обосранная!

Вася по жизни грубиян. Это не свойство натуры, а некое противодействие суровой армейской среде, я бы даже сказал — своеобразный компенсаторный комплекс. Дело в том, что капитан Вася удивительно молодо выглядит. Невысокий, худенький, большущие серые глаза, огромные пушистые ресницы, личико чистое, курносый... Короче, побрить, помыть, одеть в штатское и посадить в девятый «А» средней школы — никто и не усомнится, что мальчик на своем месте. Представляете, как трудно типусу с такой внешностью среди прожженных псов войны? Вот и растопыривается каждую минуту — ежиком работает. И подвиги совершает на ровном месте. А те, кто не в курсе, принимают эту детскую браваду за чистую монету и обижаются...

— Не хами, капитан, — сурово нахмурился младший чекист — крепенький товарищ с походкой борца, явно не дурак насчет подраться. — Тебе служить надоело?

— Мне ваши шпионские приколы надоели! — Вася прищурился и вызывающе сплюнул чекисту под ноги. — Без вас — все нормально. Как вас воткнут куда — жди, обязательно какая-нибудь гадость будет. Я всегда говорил: ФСБ — это жопа. Если взять группировку за единый организм, то каждая структура — это какая-то его часть. Штаб — голова. Разведка — глаза и уши. Замполиты (тут Вася ткнул меня в бок — психологи у нас по старинке числятся в замполитах) — язык. Пехота — ноги, спецназ — руки. «Мазута» — тело. А контрразведка и ФСБ, значит...

— Ты пожалеешь об этом, — процедил крепенький, красноречиво хрустнув суставами пальцев. — Как вернемся в Ханкалу, я тебе...

— Ну все — хорош! — буркнул старший чекист, крепко хлопнув коллегу по плечу. — Нашли время... Давайте лучше подумаем, как разгребаться будем...

Вообще мне эта затея с самого начала не понравилась.

Я с большим пиететом отношусь к нашим органам безопасности, с удовольствием смотрел сказку про лихие приключения агента Лехи Николаева и в любой момент готов поселиться в непосредственной близости с памятником «жел. Феликсу» (пусть его поставят обратно, а мне дадут квартиру где-нибудь в двадцати метрах — галопом перееду из софринской офицерской общаги!). А разведывательно-поисковый Вася Крюков — известный грубиян и задира. Даром, что ли, при всех его заслугах и мастерстве, раз в месяц, как по распорядку, сажают на гауптвахту?!{6}

Но в данном случае Вася был прав на все сто. Не берусь рассуждать, отчего так получается, это долго и абстрактно, но мой печальный боевой опыт богат примерами: свяжешься с потомками тов. Дзержинского — обязательно попадешь в передрягу. И в этот раз получилась такая же лапша — отдались наши шефы, отдались обаятельным чекистам без остатка, и, подозреваю, отчасти даже при отсутствии какой-либо контрацепции!

А как было бы славно, если бы мы действовали по обычной схеме: отхватили инфо, «перетерли» со старейшинами, провели беглую рекогносцировку, зарядили бы на место за часок до мероприятия Васю с его хлопцами, подскочили всем гамузом, разменялись...

Однако давайте по порядку, а то заинтриговал тут, понимаешь, а в чем, собственно, дело, пока неясно.

Я — офицер отделения МПП (морально-психологического противодействия). Понятное дело, прикомандированный. Мы тут все подряд временно прикомандированные, а у себя в ППД (пункт постоянной дислокации) частей и подразделений состоим в других должностях по родственному профилю. Хотя, если разобраться, эта временность и прикомандированность в последнее время извращена до основания, можно сказать, вывернута наизнанку. Лично у меня, например, с августа 99-го и по сей день в общей сложности набежало 547 суток командировки. Высчитайте из оставшихся деньков три месяца госпиталя после ранения, отпуска, выходные и прикиньте, куда я где. То есть где вообще мой реальный ППД и куда я фактически прикомандирован?!

Отделение наше занимается всевозможной морально-психологической дрянью в широком диапазоне — от проверки содержания пропагандистской документации в ПВД (пунктах временной дислокации) подразделений и безуспешной агитации местных товарищей до организации идеологических диверсий и обмена военнопленными.

Обратите внимание на последнее слово. Да, да, дорогие мои, именно так — мы тут воюем, а вовсе не проводим контртеррористическую операцию, как об этом принято говорить на высшем уровне. Операция предполагает выявление, локализацию, захват и разоружение (или уничтожение). А когда имеют место многолетние боевые действия с применением авиации и тяжелой артиллерии, большими потерями и регулярно пополняемыми рядами пленных с обеих сторон, это нечто иное.

Представьте себе такую картинку: провел какой-нибудь РУБОП операцию, а потом начальник звонит Феде Полупездову — главарю Суровозадроченской ОПГ, и, сыто икая после вкусного обеда, «трет» с ним:

— У нас трое ваших, живьем, пара трупов — еще не завоняли — и полтора кило героина. А у вас четверо наших еле дышат и захваченный вами на прошлой неделе «Форд» начальника ГИБДД. Подкатывайте завтра с утреца к мясокомбинату, меняться будем. Гарант — Яша Медведь. Чего? Обижаешь, братан! Героин в комплекте, даже не вскрывали. Все, бывай, привет супруге...

Яша Медведь — это цыганский наркобарон. У нас сажать наркобаронов — дурной тон, они в законе, поэтому возьмем его гарантом...

Что, дрянная картинка? Вот и я про то же. То, чем мы тут страдаем на протяжении последних нескольких лет, вовсе не операция, вы не верьте хлопцам с высшего уровня. Во всем цивилизованном мире это принято обозначать более коротким и емким понятием — война.

Теперь пара слов о том, чем мы с Васей и лихими чекистами занимаемся в данный момент.

Мы к обмену готовимся. Инициатор — местный удод, велеречиво именующий себя полевым командиром, Турпал Абдулаев. Только ни хрена он тут не командует, а развлекается рядовым для чечена бизнесом: гонит самопальный бензин, «перебивает» краденые тачки и с грехом пополам промышляет работорговлей. Позавчера наши омоновцы, зорки соколы, засекли очередной «самовар»{7}, поехали его рвать в рабочем порядке и напоролись на пятерых нохчей{8}, приставленных к агрегату. Хлопчики были при оружии, но до нормальных «духов» им — как от Гудермеса до Гондураса в коленно-локтевой позе, и потому позволили омоновцам подкрасться незамеченными и внезапно атаковать. Результат: двое «двухсотых», двое «трехсотых» — в плен взяли. Один, самый шустрый, успел удрать.

Турпал быстренько «пробил» данные по группировке и направил к нам старейшин: у вас мой товар, у меня ваш, давайте свататься.

Товар точно оказался нашим: две прапорщицы и солдат-водила из родной двадцать первой. Все трое числились в «безвестно отсутствующих» — потеряли их немногим более двух месяцев назад, при нападении «духов» на тыловую колонну.

— Займитесь, — распорядился командующий, вызвав особиста, начальника разведки и нашего полковника. — И глядите мне — чтоб никаких там СМИ и прочих пресс-акул пера! А то понапишут опять всякой гадости...

Маленькая справка по специфике проводимого мероприятия — для тех, кто совсем не в курсе.

Спешу сообщить, что в штабах группировок вы не найдете палатки или кабинета с табличкой «Обмен военнопленными». На главной военной базе «Ханкала» нет отделения, отдела либо иной структуры, которая занимается координацией мероприятий, хоть как-то имеющих отношение к пленным. В архивах нет ни одной бумажки, где было бы упоминание об этой категории и каких-либо действиях, ее касающихся. Какие пленные, какие обмены? Войны нет — и пленных нет. Кстати, чем-то это напоминает ситуацию во время ВОВ 1941–1945 годов, когда кавказский пахан рулил нашей многострадальной Родиной: там пленные, если помните, тоже были вне закона.

Таким образом, обмен военнопленными — дело сугубо интимное для каждого командира и начальника, который вынужден заниматься данным мероприятием. Мероприятие, ко всему прочему, еще и противозаконное — ты вступаешь в сношения не с официально признанной воюющей стороной, а с числящимися во всероссийском розыске бандитами и, дабы вызволить своих братьев по оружию, выпускаешь на свободу отловленных накануне преступников, отдаешь обратно изъятое оружие, наркотики и так далее. И тот командир, который рискнул этим заняться, по сути, пускается в волюнтаризм и взваливает на свои плечи всю полноту ответственности за последствия. Высокое начальство — тоже люди, они понимают несуразность ситуации и смотрят на такого рода самодеятельность сквозь пальцы. Но если вдруг там что-то не срастется... будь готов, самодеятельный командир, — вдуют так, что не только звезды брызнут, но и погоны отлетят к известной матери!

В общем, получили мы команду и сразу же начали работать. Времени немного, нужно успеть подготовиться. Хотя, грех жаловаться, условия вполне сносные. Инициатором обменов в подавляющем большинстве случаев выступает противная сторона (напомню — это их бизнес). Так вот, иногда бывает так, что звонит эта противная сторона часиков в восемь утра и безапелляционно заявляет: там у вас сидит такой-то Ваха, а у нас есть ваш боец с такими-то данными. В полдень подскакивайте к Старому Ачхою, меняться будем. И не опаздывайте, а то будем плохо обращаться с вашим парнем (читай — кирдык вашему парню! Ваху вы железно не пришьете, ежели зарегистрировали, а новый вариант для обмена мы всегда найдем).

А дальше — дебри. Ваха этот сидит в Чернакозове (СИЗО), оформляли его парни из ВрОВД (временный отдел) сугубо по уголовщине, и к войсковой операции он — никаким боком. Нужно успеть всех подряд обзвонить, законтачить с кем надо, пробиться на верхний уровень соответствующего ведомства или администрации для согласования (командующий официального распоряжения, обязательного к исполнению всеми приданными силами и средствами, не даст, Кадыров главе администрации района — тем паче!), потом спуститься вниз для решения вопросов на месте, а Чернакозово — это не совсем Ханкала, туда еще добраться надо. Затем от Чернакозова надо добраться до Старого Ачхоя...

А в собственно Старом Ачхое мы размениваться не будем — нохчи же не дураки, чтобы место заранее «светить». Там нас будет ждать посредник, который тотчас же наладится петлять, указывая дорогу. Так что если мы и успеем к указанному времени на место, то будем все в мыле, без рекогносцировки и разведки прилегающей местности, нахрапом, наобум, на авось. Авось удастся не угодить в засаду, по-быстрому разменяться и благополучно вернуться на базу. В общем, рискованно и неуютно.

В нашем случае дела обстояли немножко получше. Информашка поступила сегодня с утра, обмен — завтра. «Самоварщики» Турпала, живые и мертвые, — у нас, брали их приданные омоновцы, провезли по какому-то недоразумению мимо местного отдела и сразу заехали на базу{9}.

Как готовится нормальный обмен? Понятия не имею. Нормальный — это, видимо, когда есть как минимум пара недель на оперативные мероприятия и противная сторона — благородные военные, блюдущие Женевскую конвенцию. То есть в случае вашего опоздания головы пленным отрезать не будут.

В общем, это не про нас. У нас, если враг подарил хотя бы один денек, подготовка сводится к обретению консенсуса с взаимодействующими органами, прогулке в ближайшую к месту обмена комендатуру и поверхностной рекогносцировке.

В этот раз надобность в консенсусе отсутствовала, и сразу после получения информации нас с Васей озадачили на предмет прогулки и рекогносцировки. Однако мы, служаки нерадивые, не убыли сразу, а чуток задержались по техническим причинам. В прямом соответствии с законом подлости, аккурат перед самым выездом заглох Васин «бардак»{10}. А пока мы чинились, к нашим шефам пожаловали чекисты (особист «навел» — не иначе!). Договорились они на удивление быстро — Вася всего лишь дважды намекнул перепуганному водиле, какой именно частью единого организма разведроты является он лично и его долбанутая железяка.

В результате убыли мы двумя часами позже, с уточненной задачей — заночевать в комендатуре, и имея в составе группы лишнюю транспортную единицу ( «ГАЗ-66»), двух сотрудников ФСБ, замаскированных под рядовых бойцов, и... два трупа незадачливых «самоварщиков».

— Ну, это конкретная жопа, — насупился дополнительно озадаченный Вася. — У нас сегодня вечером футбольный матч-реванш с седьмым отрядом, а меня не будет...

По поводу чекистов и ночевки нам пояснили коротко и ясно: пока вы там с комендантскими будете шашлыки жрать и в нарды резаться, ребята втихаря займутся оперативной работой по вашему инициатору. Какой и как именно — вас не касается.

Обоснование предварительного вывоза трупов вообще показалось мне несостоятельным. Дескать, командующий собирается водить по базе журналюг и администрацию, ежели вдруг наткнутся — нехорошо получится. На базе, сообщу вам, можно без особого труда припрятать взвод цирковых слонов, фиг найдешь. Или не взвод — не помню, как правильно называется подразделение слонов.

Однако командование возражений не приняло.

— Берите трупики, поезжайте, работайте. А завтра мы с живыми подтянемся...

Чем наш обмен заинтересовал последователей жел. Феликса, ума не приложу. Объекты, что живые, что мертвые, — все родные, ни одного импортного наемника. Забавы развеселого Турпала целиком лежат в уголовной сфере, государственной безопасностью тут и не пахнет... Однако в нашей системе дурные вопросы снизу вверх принято оставлять без ответа, посему животрепещущей информацией никто со мной делиться не счел нужным, а попросту послали. Иди ты, сокол сизокрылый! Иди, блин, и занимайся своим делом...

Взяли мы чекистов, «66-й» с трупами и помчались. Приехали в Шалуны, привычно разделились по функциям: я — коменданта пытать на предмет личности Турпала и его дурных замашек, Вася с бойцами — кататься по окрестностям по поводу выявления мест предполагаемого обмена и вражьих засад. Чтобы бойцов не отвлекать на охрану, чекистов попросили пару часов посидеть в «66-м» с трупами. А чекисты, пинкертоны куньковы, самостоятельность проявили: наладились шастать по селу с целью «наведения мостов» и оставили машину у КПП{11} без присмотра.

И вышла, грубо говоря, залепуха — пока чекисты гуляли, местные товарищи сперли один труп. Отчасти в этом виноват и ваш покорный слуга, легкомысленно отнесся к заданию. Думал я так: Турпал — из Новых Матагов (соседнее село), значит, и людишки его тоже оттуда. Трупы не ходят вроде бы, куда, спрашивается, денутся? Оказывается — ходят. Оказывается, один из виновно убиенных — Руслан Шарипов, местный, из Шалунов. Как информашка об этом утекла к местным — другой вопрос, с этим еще разбираться надо, но факт налицо: утащили и тотчас же устроили похороны. У мусульман в отличие от нас не принято выжидать три дня, они хоронят покойников по мере поступления, до захода солнца.

Солнце заходит, я выхожу из комендатуры, Вася подъехал, чекисты подтянулись... На кладбище — делегация в пару сотен, смотрят злобно на оккупантов (это мы — оккупанты), три десятка дам из тейпа убиенного до утра будут причитать над могилкой и волосья на себе рвать.

Ннн-да... Ишаку понятно: пытаться выкопать труп — значит спровоцировать очередную гражданскую войну. Я по поводу развязывания еще одной гражданской войны полномочий не имел, да и силовой расклад явно не в нашу пользу, — а потому крепко загрустил. В общем, получилось у нас любимое Васино выражение...

— А в чем, собственно, проблема, коллеги? — понаблюдав за публикой на кладбище, прорезался старший чекист. — Берем пару старейшин из тейпа Шариповых, везем на «стрелку» с Турпалом, они поясняют, куда делся труп... Ты чего лоб морщишь, психолог? Я в чем-то не прав?

Да прав ты, прав, потомок, мать его так, Феликса, — в данной ситуации это единственный выход. А лоб я морщу, потому что давно изучил особенности национальной психологии нохчей, и, пока ты наводил какие-то свои шпионские мосты, я «снял» у главного местного мента, знающего Турпала с детских лет, псих, портрет нашего инициатора и разжился массой новых данных о нем. И это не тебе, а мне придется завтра беседовать с данным инициатором. А полученная информация вкупе с моей многострадальной задницей почему-то подсказывают мне, что завтра все получится не совсем гладко. Что именно «не совсем»? Да мало ли! Например, психопатический затейник Турпал пошлет подальше старейшин чужого тейпа и начнет качать права по поводу несоблюдения нами условий обмена. А во что это может вылиться — мне даже и думать не хочется...

Глава 2.

Абай Рустамов

(Дневник международного террориста Абая Рустамова. Текст слегка отредактирован автором.)

Салам тебе и машалла, уважаемый читатель! Алла бисмилля, рахман аль рахим. Салам, если ты правоверный. Или даже не правоверный, но нерусский.

Если ты русский, тогда ты совсем не уважаемый, читатель. Тогда я твой рот е...л. И тебя е...л, и твою семью е...л. И семейный портрет, и гвоздь, на котором портрет висит! Придет день, и я на части порву своим железным членом твоих малолетних дочерей! Ух, как я их порву!!! В клочья. Чтоб твои волосы проросли внутрь, читатель, чтоб ты превратился в ишака немужеского рода и в таком виде попал в табун племенных жеребцов!!!

Но читать все равно можешь — разрешаю. Если в Америке какой-то недоделанный Акай Коллинз{12} написал книгу о своих подвигах, почему мне нельзя? Это наброски моей будущей книги. Если мне повезет остаться в живых, пусть весь мир потом узнает о приключениях великого абрека и хитроумного разведчика Абая Рустамова.

Так, что там у нас? У нас, как всегда, война. Утро, восемь часов. Туман, как обычно в Чечне в это время года. Сыро, прохладно. Рашид, Руслан, Мамед и Беслан ставят мины на дороге. Противотанковые. Я, Ваха и Мовсар — на прикрытии. Великолепная семерка, опытные моджахеды, непримиримые воины. Я и мои бойцы отменно обучены военному делу, имеем огромный боевой опыт, натасканы на диверсионно-разведывательную работу. Короче, настоящие горные рейнджеры, чеченский спецназ. Мой маленький отряд называется «Вервольф» и выполняет специальные задания. Вервольф — это такой огромный, страшно сильный и мудрый волк, который, когда надо, превращается в человека. Или наоборот. Волк у нас — уважаемый зверь, это наш символ. В ту ночь, когда рождается чеченец, щенится волчица. Это у нас такая поговорка. В общем, почетное название — нам все время приходится доказывать, что мы стоим его.

Вооружение у нас в соответствии с задачей: помимо взрывчатки, два «ПКМ», каждый с двумя коробками по 200 патронов (пулеметчики здоровые парни!), два пистолета с глушителями, четыре «АКС» с полным боекомплектом, «ВСК-94»(это мой личный «ВСК», я его с убитого собровца снял!) с оптическим прицелом, пять «мух» и тридцать гранат. Мы можем за минуту уничтожить целый взвод вонючих федералов. Аллах акбар, короче.

Мину поставить просто — если это заводская мина, а не самоделка. У нас это каждый подросток умеет. Тут ничего сложного: вывинтить пробку из мины, проверить, как сидит в «очке» прокладка, ввинтить взрыватель, подтянуть ключом. Потом установить мину в лунку, снять чеку взрывателя и резко надавить кнопку пускателя. Теперь только замаскировать мину, и все готово — можно уходить.

А! Где попало мину ставить не надо. Перед этим надо посмотреть, как федералы по дороге ездят, в какое время, в какой последовательности, систему вычислить, в общем. Выбрать нормальное место для установки. На асфальтированной дороге противотанковую мину ставить — только время и деньги зря тратить. Там всяко можно проехать, колесо может на мину не попасть. Где асфальт, там надо сбоку, на обочине, управляемый фугас ставить. Но это уже детали.

Противотанковую мину лучше всего ставить на грунтовку. Федералы-дебилы почему-то любят грунтовки. Снизу идет нормальная трасса федерального значения, так они всегда поверху объезжают, по грунтовкам, которые между их РОПами и ВОПами{13} лежат. Типа, в зоне ответственности их, под присмотром. Ну дебилы, да что с них взять?

Эти грунтовки легко минировать. Там можно поставить мину в хорошем месте, где конкретно колесо транспорта пойдет: или в глубокой колее, или в выбоине, которую не объедешь, или в узкой впадине. Для страховки можно на обочине, рядом с выбоиной, вторую мину поставить. Опытный водила знает, что в выбоине можно мину поймать, станет объезжать — и как раз напорется. Короче — Аллах акбар.

В нашем случае сложность заключается в том, что минировать дорогу приходится в режиме жесткого цейтнота. Удивляетесь, почему абрек такой грамотный? Такие слова знает? Не удивляйтесь, я вам не чабан какой-нибудь, высшее образование имею. Я в девяносто пятом окончил Московский горный, диплом инженера получил. Не за бабки, сам учился, красный диплом дали. Выпускной отгулял и сразу домой поехал — воевать. Вообще сначала уезжать из Москвы не хотел, там хорошо было, девки классные, все нас уважали, мы себя круто там поставили. Однако пришлось, отец позвонил, сказал, что дядя стал шахидом{14}, теперь у нас кровная месть. Приехал, пошел в отряд, маленько повоевал. Уже потом увидел, что у нас здесь творится, насмотрелся, натерпелся, и война стала делом моей жизни. Смерть русским оккупантам!

Короче, про меня пока хватит. Давайте по делу. В общем, режим цейтнота у нас, времени — в обрез. Только что проехали саперы федералов, дорогу смотрели. И сразу же мой разведчик доложил — колонна вышла. Получается, пошли с интервалом в четверть часа с саперами. Значит, через несколько минут колонна подойдет.

Обычно сначала ИРД{15} на всех участках, как рассветет, проходят весь путь, потом докладывают по рации, посмотрели, типа, все нормально, в промежутках между блокпостами выставили засады и заслоны — минеров-моджахедов отслеживать. А сверху, когда соберут все доклады, дают разрешение — можно пускать колонны.

Старший этой колонны сделал по-другому. Он прекрасно знает, что засады и заслоны практически нигде не выставляют, потому что боятся и людей не хватает, просто так докладывают, от фонаря. Если кто-то хочет минировать, запросто заминируют. Вот он и решил сразу вслед за ИРД идти — так, типа, безопаснее.

Федералы хоть и дебилы, но не совсем дураки. Саперы у них неплохие, натасканные, даже собаки специальные есть. Только старший колонны в этот раз промахнулся. Он расчет брал на пацанов и чабанов, которые за сто баксов мины ставят. Тем — да, тем надо много времени, неповоротливые они и неумелые. И рвутся часто, потому что самоделки ставят. А мы — спецназ. Мы заминируем дорогу за пять минут — как раз в промежутке между саперами и колонной, и так, что ни одна собака не заметит! И оборудование у нас — высший сорт. Первые две мины — «тээмки»{16} с обычными «МВЧ», соединенные ДШ, плюс радиоуправляемый фугас. Две последние — те же «тээмки», но без «МВЧ», а просто с радиоуправляемым фугасом. Тут весь фокус в том, чтобы правильно расстояние рассчитать, и вторая закладка должна сработать под последней машиной в колонне. Но это мы умеем: наш разведчик торчал в этом селе две недели и между делом изучил порядок прохождения утренней колонны. Когда сработает передняя мина, последняя машина будет по инерции ехать еще несколько метров. Кнопку можно нажать сразу или спустя несколько секунд — смотря где замыкающая машина будет находиться, поэтому расчеты не особо сложные.

— Готово, — доложил Рашид — саперы вернулись и заняли свои позиции. — Все нормально...

Я в бинокль изучил заминированный участок. Прицепиться не к чему — молодцы ребята. Четырем чабанам, чтобы такую сложную схему соорудить, надо пару часов, не меньше. Хотя чабаны никогда в жизни не сообразят, как это сделать, пусть даже их инструктор научит основам саперного дела. А мои саперы за пять минут управились. И хотя они заранее все приготовили, все равно это очень сложно. Профи! Я других не держу — у нас работа такая, что каждый боец должен быть мастером.

— Едут, — доложил сидящий на правом фланге Мовсар. — Все как надо, лишних нет.

Хорошо. Лишних нет. Это значит — БТР сопровождения, два АРСа{17}, и пустой «Урал» под продукты. Обычная утренняя колонна.

Что хорошего может быть в такой колонне? Ничего. Мой отряд такой мелочью никогда не занимается, есть дела поважнее. Эта забава как раз для неграмотных чабанов и подростков.

Но сегодня случай особый. Такой особый, что как раз только для таких спецов, как мы!

Село, что в трехстах метрах за нашими спинами, лояльно по отношению к федералам. Это они так любят называть — «лояльно». Типа, дружественно. Его никогда не бомбили, «зачисток» не делали, моджахедов оно не укрывает, федералов тут не взрывают, не нападают на них. Просто живет село, и все тут. Там все работает. Есть свет, газопровод нормальный (не как у всех — самоделка из скважины), администрация вкалывает, птицефабрика план перевыполняет, школа работает, даже клуб есть — кино показывают и концерты устраивают...

В общем — националпредатели. Это мы так называем. В то время как весь народ страдает, надрывается в непосильной борьбе с имперскими оккупантами, сельчане эти своей лояльностью и полным бездействием купили себе хорошую жизнь. Как их после этого назвать?

Знаете, что бывает, когда возле села происходит нападение на колонну? Жесткая «зачистка». Если кто не знает, что это такое, я скажу кратко: это полномасштабная карательная операция. После такой операции пропадают люди, есть раненые и убитые. Резко меняется отношение к федералам, и даже могут появиться кровники.

Вот это и есть первая цель нашего рейда. Мы просто наказываем националпредателей. И не только нападением на колонну. Нападение здесь всего лишь первый пункт, позже сами все увидите.

Вторая цель нашего рейда ничем не хуже первой, а может, даже и лучше. Хотя заранее это не планировали, узнали о ней три дня назад. Можно сказать, что тут сыграло стечение обстоятельств, повезло нам, иншалла.

Старший в этой колонне... большой московский генерал! Хитрый генерал, переодетый в форму старшего прапорщика. Ха! Юмор есть у него: три больших звезды поменял на три маленьких. Генерал-полковник, короче. Почему такой большой человек не летит, а едет в задрипанной колонне, как последний лай{18}? А тут все просто: в последнее время у нас еженедельно сбивают «вертушки», вот они и боятся летать, оккупанты. Жить хотят.

Генерал вообще молодец, его резон мне понятен. Во-первых, это страшная военная тайна, никто не знает. Во-вторых, такие беспонтовые колонны особо никому и не нужны, да и село мирное, безопасно тут. А у генерала предвыборная кампания — он губернатором хочет стать. И захотелось ему проехать в райцентр на собрание глав администрации и сделать потом крутой репортаж: вот, мол, мы тут все контролируем, такая шишка не боится ездить без охраны, и вообще, я такой мудрый, бесстрашный и умелый руководитель!

Кроме того, на бэтээре сопровождения его личная охрана, переодетая в драные «комки», и в кузове «Урала» — тоже. В общем, замаскировались конкретно. Да и обманули вроде бы всех, график движения поменяли. Хитрый генерал!

Только одного он не учел — способностей нашей разведки. Я вам лишь намекну: не только у нас националпредатели имеются! Не только у ФСБ агентура есть. Однако об этом тоже немного позже расскажу. Сейчас колонна подъезжает, нам работать надо...

Колонна вышла из-за поворота. БТР, два АРСа, «Урал» — не «покемон»{19} под перевозку личного состава, а обычный, тентованный грузовик. Все как обычно. Машины сократили дистанцию и немного прибавили ходу. Все правильно они делают: тут, конечно, безопасно, но в двухстах метрах от места минирования дорога заворачивает в лес. Там на въезде по идее хорошее место для засады. Федералы «вертушки» не вызывают — здесь всегда спокойно ездили, без прикрытия с воздуха, но на всякий случай страхуются, хотят разогнаться и проскочить на повышенной скорости опасный участок.

В том месте, где мы залегли, они засады не ждут. Это нелогично и тактически неграмотно: делать засаду на открытой местности, если совсем рядом есть лес. А федералы тактику знают!

Вот наш боевой порядок. Мы в пятидесяти метрах от дороги, сзади — село. Трава туг специально выжжена федералами на сто метров, полоса безопасности называется. Спрятаться совершенно негде, все просматривается. Немцы так тоже делали, когда с русскими воевали. А мы ночью вырыли окопы и тщательно их замаскировали жженым дерном. Я рано утром специально с дороги смотрел, заставлял бойцов все поправлять как надо. Маскировка удалась на славу — саперы федералов ехали с ослиной скоростью, останавливались через каждые сто метров, чтобы грунт щупать, и ничего не заметили.

Я в центре, с прикрепленным к стенке окопа перископом разведчика. Перископ — нехитрое приспособление из полой пластиковой трубы и зеркал. Нехитрое, но очень полезное. Представляете, если на выжженной местности из земли будет башка вервольфа торчать? То-то федералы посмеются! Нет, не дадим мы им смеяться. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

В руках у меня пульты управления. Чтобы не перепутать, в левой — кнопка пуска передней закладки, в правой — задней. «ВСК» аккуратно прислонен к стенке окопа, на глушителе — целлофановый пакет, чтоб земля не попала. Снимать не обязательно перед стрельбой, для пули тоненький целлофан не помеха.

Справа и слева от меня, на одной линии, с интервалом в семь метров — по паре стрелков, с «мухами» на изготовку. До моей команды они не высовываются: пятьдесят метров от дороги — это совсем немного, при взрывах мощных зарядов обязательно прилетит куча железа.

На флангах — пулеметчики. Справа в двадцати метрах — Мовсар. Слева, в пятидесяти метрах, уступом назад в сто метров — Ваха. Такое расположение опасно и требует большого мастерства от левого пулеметчика: он может работать только по левому флангу колонны, потому что наша передняя линия наполовину оказывается у него в секторе. Но все мои бойцы — профи, и мы предварительно тренировались. Так что смотрите, как все получится.

БТР сопровождения, набирая скорость, приближается к передней метке. Это мои саперы на обочине бросили по два-три старых битых кирпича, напротив обоих закладок. Как будто кто-то обронил ненароком. Если БТР пропустит под днищем основную мину и не наедет на запасную, надо будет рвать переднюю закладку.

Десантник, что сидит рядом с торчащей из люка башкой водилы, тычет пальцем в кирпичи и что-то кричит соседу. Глазастый!

Я осторожно выношу левую руку с пультом над окопом и, прижав ее к земле, направляю в сторону закладки.

Сосед глазастого пожимает плечами и машет рукой — ерунда, мол. Обычно пустые пластиковые бутылки на деревья вешают, они это знают. Молодец!

БТР поравнялся с передними кирпичами.

Ту-дух!!! — звучит оглушительный взрыв. Я по инерции закрываю глаза и разеваю рот. В ушах звенит. Ловлю уехавшее в сторону зеркало перископа, освободившейся левой рукой поправляю трубу...

Вай, Аллах акбар!!! БТР перевернуло на обочину, он скрыт клубами черного дыма. Быстро перевожу перископ вправо, ловлю в сектор замыкающий «Урал». Машины продолжают движение, прошло три секунды с момента подрыва, никто еще не успел ничего сообразить. «Урал» уже заехал всей кабиной за заднюю метку... еще бы пару секунд — и опоздал!

Я жму на кнопку правого пульта.

Ту-дух!!! — над окопом свистят осколки, перископ куда-то улетает, что-то больно впивается в безымянный палец.

Осторожно высовываю голову... Аллах акбар! Кузов «Урала» порвало на части, машина объята пламенем. Из кузова на дорогу валятся горящие фигуры, вопят и бестолково мечутся прямо на дороге. Ях!{20} Выдергиваю из руки крупный корявый осколок — ерунда, кусок мяса оторвало, и командую во весь голос:

— Огонь!!!

Стрелки мои вскакивают на ноги, целятся и выпускают по колонне четыре «мухи». Получается немного вразнобой, но все попадают куда надо. Цели: подбитый БТР — для страховки, АРСы и горящий «Урал». Хлопки взрывов звучат как автоматная очередь, колонна озаряется вспышками, в разные стороны летят хлопья черной копоти.

— Гоу, гоу, гоу!!! — кричу я, как в американском боевике, и тотчас же припадаю к прицелу своего испытанного «ВСК».

Оставшиеся в живых федералы отползают к противоположной от нас обочине — там у них шум, крики, вопли о помощи. Короче, нормальный бардак, как при любом внезапном нападении.

— Гоу, гоу, гоу!!!

Мои бойцы покидают окопы и во всю прыть мчатся к селу. Им надо преодолеть на открытой местности двести с чем-то метров — там, дальше, глубокая балка в обход села. Это очень опасно: если у федералов кто-то в состоянии вести прицельный огонь, могут перещелкать, как щенят. Но такой марш-бросок входит в план, надо показать направление отхода и отвлечь от основного действующего лица. Основное лицо — это я. Моя задача сейчас — опознать генерала. А бегущим моджахедам и мне помогут пулеметчики. Давай, пулеметы!

Та-та-та!!! — слаженно включились в общую карусель боя пулеметчики. Мовсар долбит обочину за горящим «Уралом», Ваха методично обрабатывает подбитый БТР. Их основная задача — добить охрану генерала. Эти самые опасные. Остальные нам не страшны.

Я бегло шарю прицелом под машинами, оцениваю обстановку. Все продумано, местность ровная, как стол, окопы на одном уровне с дорогой, так что все, кто отполз на обочину, в моем секторе.

Довольно быстро нащупываю генерала. Я его фотки в трех ракурсах сутки напролет изучал, запомнил как родного. Сейчас он на себя мало похож, весь в копоти, но легко узнаваем. Кроме того, он старый, а два солдата рядом совсем молодые, запросто можно различить.

Генерал, оказывается, ехал в первом АРСе. Он, видимо, ранен, но не сильно, и даже пытается действовать — прижимает ИПП к окровавленной голове лежащего рядом солдата и орет что-то на левый фланг. Это на их левый. Наш, соответственно, — правый.

Отвлекаюсь на пять секунд: там, на их левом, непорядок. Кто-то там бестолково палит во все стороны, кто-то целенаправленно ползет в тыл, а один вообще успел оклематься и дал пару прицельных очередей в сторону Мовсара. Молодец, хороший воин. Контузия, ожоги — все побоку. Уважаю таких. На тебе, уважаемый!

Шлеп! — мой «ВСК» едва заметно толкает прикладом в плечо, уважаемый уткнулся носом в землю.

Шлеп! Шлеп! — успокоил ползуна и того, кто беспорядочно палил. На всякий случай.

Пулемет слева умолк. Ваха меняет коробку. Я ныряю в окоп — так задумано. Над головой сочно свистят пули: Мовсар покрыл простаивающий участок брата, сыпанул веером в ту сторону.

Та-та-та! — спустя пять секунд экономно гавкнул пулемет Вахи — я опять в строю, можете продолжать.

Я опять возникаю над окопом, ловлю в прицел генерала. Шайтан! Башку за колесо спрятал. Но это ничего — это не страшно.

Шлеп! Шлеп! — Я дырявлю тело генерала двумя выстрелами. Тело напрягается, затем обмякает, из-за колеса свешивается седая голова.

Шлеп! — голова трескается, как спелый арбуз.

Спи спокойно, хитрый генерал. Всех обманул, перехитрил... но Смерть не обманешь, она всегда возьмет свое. Подтверждаю — держался достойно. Перед лицом смерти не забился в угол, оказывал помощь солдату, умер, как подобает настоящему мужчине. Было бы у вас таки» побольше, война давно бы кончилась. Все, нам тут делать больше нечего.

— Пошли!!!

Я выскакиваю из окопа и во всю прыть мчусь к балке. Мовсар тоже покидает окоп и бежит за мной. Пулемет тяжелый, но Мовсар — здоровый бугай, быстро догоняет меня, хотя умудряется делать зигзаги и даже слегка качать на ходу маятник.

Та-та-та-та-та!!! — Вахин пулемет, как только мы выпали из его сектора, заработал длинным очередями, нашпиговывая колонну свинцом.

Я маятник не качаю — Мовсар старается напрасно, и так неслабо прикрывают.

Спустя полминуты мы сваливаемся в балку. Пулемет слева переходит на куцые очереди: Ваха покидает окоп и пятится назад. Ранее отступившие бойцы давно изготовились и теперь открывают огонь конвейером{21}, поливая колонну трассерами. Стреляют по машинам. Между колес шевелятся несколько федералов, мы могли бы добить, но у нас другой план. Это — свидетели. Они должны рассказать своим, откуда на них обрушилась беда.

— Вот он я! — Ваха тяжело плюхается в балку, на лице блуждает счастливая улыбка. Уходить последним с поля боя, прикрывая братьев, — это почет. Не важно, что самое главное сделал командир! Сегодня Вахин день, и каждый в отряде понимает это.

Ну вот — все в сборе. Теперь по балке пятьсот метров, в обход села. Там ждет группа прикрытия на двух джипах.

Все, самая главная часть операции позади. Хорошо поработали, все получилось как надо. Аллах акбар...

Глава 3.

Команда

«...СВОДКА {22} О СОСТОЯНИИ ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКИ В ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ НА 24 АВГУСТА 2002 ГОДА.

За истекшие сутки оперативная обстановка в республике существенных изменений не претерпела.

Проводились мероприятия, направленные на пресечение диверсионно-террористической деятельности организованных преступных групп и отдельных террористов. Одновременно с этим продолжалась работа по раскрытию преступлений уголовного характера.

Установлено, что уничтоженные 22 августа с. г. в Наурском районе при установке фугаса Азаров Айдарбек и Исаев Расул входили в банду Абдул-Малика (он же банд-главарь В. Смирнов) и причастны к убийству главы администрации ст. Калиновской Дунаева X. А.

За прошедшие сутки проведено 6 спецопераций — в Ножай-Юртовском, Грозненском, Гудермесском, Шалинском и Ачхой-Мартеновском районах. В результате спецопераций в различных районах республики уничтожены 28 боевиков, оказавших вооруженное сопротивление.

По сообщению жителей некоторых сел Ачхой-Мартановского района, занимающихся полевыми сельхозработами и выпасом скота, были получены данные о движении банды в сторону н. п. Бамут. В ходе разведывательно-поисковых мероприятий на южной окраине н. п. Бамут были заблокированы и уничтожены 25 боевиков. С целью удостоверения личности в селе был проверен 21 человек. После окончания проверочных мероприятий все переданы под роспись представителям органов местного самоуправления, задержанных нет. В ходе оперативно-поисковых мероприятий обнаружены и уничтожены методом подрыва 3 тайника с оружием, боеприпасами и взрывчатыми веществами.

Сотрудниками криминальной милиции оперативной группировки МВД РФ Октябрьского района г. Грозный задержаны участники НВФ «ДЖАМААТ», члены бандгруппы Баштарова М. И.( позывной — «СИДИК», убит при боестолкновении в марте т. г.); Арсукаев М. А., Ахмадов И. Ю., Жабаев А. Задержанные подозреваются в совершении ряда террористических актов на территории г. Грозный, среди них:

1. в сентябре 2001 г. в Октябрьском районе г. Грозный — подрыв на радиоуправляемом фугасе БТР-80, сопровождающий гуманитарный груз. В результате подрыва 10 сотрудников милиции получили ранения;

2. в октябре 2001 г. в г. Грозный — подрыв на радиоуправляемом фугасе автомашины «Урал» с сотрудниками ОМОНа УВД Омской области. В результате подрыва один сотрудник погиб, 3 сотрудника получили ранения различной степени тяжести. Проводятся дальнейшие мероприятия по проверке причастности задержанных к другим преступлениям, а также устанавливаются местонахождения и проводится задержание других членов бандгруппы.

В ходе расследования уголовного дела, возбужденного по факту убийства 26 июня т. г. главы администрации ст. Гребенской Шелковского района Шашмудинова Александра Нажмединовича, было установлено, что пули и гильзы, изъятые с места боестолкновения в ст. Шелковская в середине июля т. г. и с места убийства главы администрации, по заключению баллистической экспертизы, идентичны. Оружие и боеприпасы принадлежали убитому лидеру БГ Елгушиеву Тахиру Юнусовичу (кличка «Мамлюк»). Проводятся следственные действия по сбору дополнительных доказательств по причастности Елгушиева Т. Ю. к совершению данного преступления.

На территории республики проводилось несколько специальных операций и адресных проверок, обнаружено и уничтожено 5 тайников с оружием и боеприпасами.

В лесу на окраине с. Бачи-Юрт Курчалойского района обнаружен тайник, в котором находились: 10 гранат «Ф-1», ручной противотанковый гранатомет «РПГ-7В» и выстрел к нему. Боеприпасы уничтожены на месте.

На южной окраине с. Исай-Юрт Ножай-Юртовского района в заброшенном доме обнаружен тайник, в котором находились: 2 мины кал. 82 мм., 4 тротиловые шашки 200 гр., 3 гранаты «Ф-1». Боеприпасы уничтожены на месте путем подрыва.

У разрушенного завода «Красный молот» г. Грозный обнаружен схрон, в котором находились свыше 2 тысяч патронов к автомату.

По сообщению бывшего члена НВФ, явившегося с повинной в правоохранительные органы, в карьере с. Верхний Наур, в 300 м. от дороги Знаменское — Надтеречное, обнаружен тайник, в котором находились: 4 гранатомета «РПО-А», 24 выстрела гранатомета «РПГ — 7», пороховые заряды «РПГ-7» — 18 шт., 5 самодельных взрывных устройств, свыше 11 тысяч патронов, подствольный гранатомет, 45 гранат к подствольному гранатомету, свыше 100 детонаторов различной конструкции, снайперская винтовка в чехле, 4 автомата, 9 противотанковых мин, радиостанция, парик темно-русых волос, лист бумаги со схемой соединения радиодеталей, бухта промышленного детонирующего шнура длиной 46 м, 600 брикетов аммонала, запаянных в пластиковые пакеты, спецмаски, наручники. Проводятся мероприятия по задержанию лиц, оборудовавших схрон.

Перекрытие каналов финансирования НВФ:

Всего в ходе мероприятий по перекрытию канала финансирования бандформирований, а также в целях защиты экономики республики за истекшие сутки обнаружено и уничтожено путем подрыва и демонтажа 38 мини-заводов по незаконной переработке нефти, задержано 5 бензозаправщиков, изъято 14, 2 тонны ГСМ.

Задержана автомашина «КамАЗ-4310», водитель которой скрылся. В ходе осмотра автомашины установлено, что на ней незаконно перевозилось 8 тонн нефти. Проводятся ОРМ по установлению принадлежности автомашины и лица, осуществлявшего незаконную перевозку нефти.

В г. Грозный задержана автомашина «ЗИЛ-4331» под управлением гр-на 1968 г. р., прож. с. Курчалой, который незаконно перевозил 2 тонны нефти.

Сотрудниками РОВД Аргунского района задержана автомашина «Газель», водитель который незаконно перевозил 2 тонны дизельного топлива без соответствующих документов. По данному факту проводится дополнительная проверка.

Сотрудниками ОВД в ходе проведения ОПМ досмотрено 14 492 единицы автотранспорта, проверено 28 407 человек.

Помимо вышеперечисленного, в результате проведения плановых мероприятий по обнаружению тайников с оружием и боеприпасами за прошедшие сутки изъято: 5 автоматов, 8 гранатометов, «СВД», охотничье ружье, 6352 патрона, 25 гранат, 22 мины, 10, 2 кг ВВ, 84 выстрела к гранатомету, 15 снарядов, 9»СВУ», 18 запалов, 118 детонаторов.

Временный пресс-центр МВД РФ в Северо-Кавказском регионе. ..»

* * *

— Ну вот — ваши апартаменты. — Сопровождающий майор из штаба — стройный красавец с румянцем во всю щеку, прислонил рюкзак с канцпринадлежностями к воротному столбу и поспешно вышел через калитку. — Я пошел.

— Куда ты, майор? Пошли, присядем, потолкуем. У меня коньячок...

— Нет уж, спасибо. — Майор опасливо покосился на левый модуль, стены которого как-то странно потряхивало. — Я уже тут был. Хотел данные уточнить — кого куда по применению...

— И что?

— Что, что... Послали.

— Куда послали?

— Хм... куда! Известно куда. И сказали не возвращаться.

— Да ладно, не бери в голову! Я тут начальник, так что...

— Вот-вот! И начальствуйте на здоровье. — Майор ехидно хмыкнул. — А я пошел — у меня работа стоит. Если будет время, зайдите ко мне, как в штабе будете. По применению разберемся... Да, там у особистов{23} компьютер пылится — вам выделили. А у вас тут дизеля нет... Куда втыкать будете? Может, мы его себе...

— Дизель будет, — заверил Иванов. — Так что не сочтите за труд, пришлите. Втыкать — не проблема.

— Хорошо, пришлем. — Майор, похоже, слегка обиделся на такое жлобство. — Копии дел{24} и список подошлю после обеда. Наши-то В комплекте, а вот на смежников пока нету, ждем...

Земельный удел, определенный под «хозяйство» команды, располагался в юго-западной оконечности лагеря. Символический забор из палаточных кольев и выцветшей за лето двойной масксети ограждал небольшой участок, который полковнику контрразведки Иванову надлежало прямо сейчас, с ходу, принять под свое потрепанное крыло.

Вообще-то такого участка полковник не желал. Когда летел сюда, обещали, что команде выделят стационарное помещение в сорок второй дивизии, две комнаты в нормальном общежитии и кормить будут в офицерской столовой. Но, как всегда, обманули. В армии вообще любят обманывать: это такое наше военное хобби.

Участок выглядел брошенным. Обещанные новые палатки отсутствовали. Два обшарпанно-щелястых жилых модуля — небольшие сборно-щитовые домишки на две комнаты; распахнутый настежь пустой кунг от кашээмки; крохотный шиферный навес для дизеля, покосившийся шиферный же сортир; ржавая бочка на трех ногах — типа, душ; турник и полуобвалившаяся узкая траншея, заканчивавшаяся слабым подобием блиндажа.

Справа от ворот торчало транспортное средство: старенький «66-й» с лысыми покрышками и рваным тентом, в кузове которого угадывались какие-то ящики.

Под распахнутым задним боротом, на земле, валялась незачехленная телескопическая антенна.

А еще тут, рядышком, таилась здоровенная «неудобь» — бывалый взгляд сразу же выхватил ее наличие из окружающей обстановки. «Неудобь» была представлена батареей саушек{25} окопавшихся в тридцати метрах от места дислокации команды. Кто не в курсе, сообщаю: батареи при штабе объединенной группировки в профилактическом режиме работают исключительно по ночам, когда людям положено спать. И, если вы находитесь в радиусе трехсот метров от этого безобразия, возникает устойчивое ощущение, что вас накрыли огромным колоколом, по которому банда кузнецов-хулиганов со всей дури лупит своими неподъемными кувалдами.

Сейчас саушки молчали и выглядели вполне мирно. Но полковник контрразведки — человек донельзя бывалый, этим обстоятельством вовсе не утешился, а, напротив, непроизвольно скривил жуткую гримасу. Тридцать метров от батареи — это, я вам скажу...

— Ничего, перебьемся. — Иванов гримасу уничтожил, окинул унылым взором свои владения и насильственно подпустил в тон порцию казенного оптимизма. — Главное не в этом. Главное — люди!

Люди присутствовали. Заглянув в кузов, Иванов обнаружил два рыхлых тела в камуфляже с погонами прапорщиков. Тела смердели чесноком, сельдью и страшным перегаром и признаков жизни не подавали. При попытке нащупать пульс одно из тел вяло лягнуло ногой правый борт и отчетливо порекомендовало:

— И-нна!!!

— Это вы мне, полковнику?!

— Нна! — подтвердило тело, поворачиваясь на другой бок, и тотчас же захрапело фистулой.

Слегка расстроившись, Иванов бросил сумку с вещами возле машины и отправился исследовать территорию. Надо будет блиндаж подправить, дверь соорудить, с замком. И за такие выкрутасы — под арест!!! Распустились тут, понимаешь...

Жилые модули располагались к калитке задницей — двери были с обратной стороны. В том, что слева, происходило что-то нехорошее: тонкие стены сотрясались от ударов, раздавался топот — словно табун лошадей запустили.

Послушав с полминуты, житейски опытный полковник определился: дерутся. Но душераздирающих криков не слышно. Возможно, силы на исходе, не до криков. Значит, не на жизнь, а на смерть. Возможно, дело и до оружия дойдет — если крепко пьяные. А это совсем нехорошо: стенки тонкие, даже табельный пистолет прошьет навылет.

Обходя опасную зону со стороны правого модуля, полковник вспомнил инструктаж в округе и неприятно озаботился.

— Орлов тебе подобрали — закачаешься. Каждый мастер своего дела, профессионал с большой буквы. Но есть маленький нюанс. По рекомендации оттуда, — начальственный тык пальцем в потолок — да, именно оттуда рекомендации, — ...вот по этим самым рекомендациям... каждый из твоих орлов, помимо всего прочего, маленько того... ну, не совсем псих, а так себе... короче — человек-война, полный чеченский синдром. Не гонят к чертовой матери исключительно из-за высокого профессионализма. Командиры и начальники с огромным удовольствием от них избавились — никого упрашивать не пришлось. В общем, головорезы. Извини — это не наша затея...

На крылечке ходившего ходуном модуля сидела миниатюрная блондинка в камуфляже и кроссовках и сосредоточенно курила, пустым взором уставившись вдаль.

«Донтабак, — у Иванова на эти дрянные сигареты была устойчивая аллергия. А дамочка — ничего. Тридцати нет, симпатичная. Пальчики холеные, маникюр, стрижечка, опять же... И не пьяная вроде. Познакомиться бы, да обстановка того... не того».

— Дерутся?

— Угу.

— Давно?

— Да уж минут десять.

— Десять? Богатыри! Здоровьем бог не обидел. Нормальные люди давно бы уже выдохлись.

— Угу. — Дамочка стряхнула пепел Иванову на ботинок и задумчиво изрекла: — Вот так с ходу человечью натуру не исправить. Переделке не поддается. Чего уж там, миллионы лет бегали с дубинами... А тут, за три-четыре века... Не-а, никак. Как минимум еще тысячу лет цивилизации — тогда, пожалуй...

— Стрелять будут?

— Стрелять? Нет, не будут. Все трезвые.

— Ну, и на том спасибо... Из-за вас дерутся?

— Вроде бы нет — повод был вполне нейтральный. Но, несомненно, я сыграла роль провокационного фактора. Женщина в воинском коллективе... Каждый хочет показать себя самым сильным, умным, значимым...

— Ладно. — Иванов подал даме руку, приглашая встать. — Мне войти надо. А вы бы того... шли бы вы к себе, провокационный фактор. Вы со связи?

— Я отсюда. — Дамочка от руки отказалась, пружинисто встала и, щелкнув пятками кроссовок, представилась: — Капитан Васильева. Федеральная служба безопасности. Электроника, приборы, связь. По легенде — военврач. А вы наш командир?

— Ну ни фига себе! — Лицо Иванова вытянулось от удивления. Женщина в такой команде — полный нонсенс, Это кто же придумал такое?

— Я не хотела — направили, — поспешила сообщить дамочка. — Мне и в Моздоке было неплохо — командировочные те же, а боевых все равно не платят. Но вы не расстраивайтесь — я все умею.

— Черт... ну вы это... хотя бы удалитесь куда-нибудь. — Иванов растерянно огляделся — куда тут удалиться, совершенно непонятно. — Пока я тут разберусь... с этими.

— Да вы заходите, не стесняйтесь. — Дамочка вежливо уступила дорогу. — Они вполне управляемые. И, в общем, не дерутся, а так — силами меряются. Пойдемте, я вас представлю. Полковник...

— Иванов. — Иванов решительно распахнул дверь. — Не надо представлять. Побудьте здесь, я сам...

Внутри модуля царил полумрак: небольшие оконца из потресканного плекса давали скудное освещение. А еще тут, помимо полумрака, царил весьма специфический аромат, состоявший из смеси ядреного пота и анаши.

В ближнем правом углу были свалены вещмешки и дорожные сумки, на которых возлежал средних габаритов дремотный мужлан чуть за сорок — ровесник Иванова. Мужлан был бос, обрит наголо, одет в линялые штаны от «афганки» и табельную майку с прозеленью, даже не второй свежести. На левом плече бледненькая татушечка: оскалившийся тигр и надпись «ОКСА», на шее — грязная марлевая повязка.

Мужлан был занят сразу тремя делами — посасывал гигантскую «козью ногу» с шалой{26}, лузгал семечки из трехлитровой банки, мастерски сплевывая на сторону, и внимательно наблюдал за поединком.

Поединщики были представлены двумя крупными экземплярами, разница в возрасте и весе, соответственно, примерно десять лет и пятнадцать кило. Камуфляжные штаны, мокрые от пота табельные футболки, багровые физиономии. Что характерно, как и мужлан с шалой — оба босые. Слева от входа стояли в ровненькой шеренге три пары кроссовок — две сильно ношенные, одна совсем новенькая, рядом лежало оружие и «разгрузки» с боеприпасами, также в трех экземплярах.

Ратоборствующие топтались во втором отсеке, пыхтели как паровозы — устали порядком, и постоянно перемещались, мелькая то в межкомнатном дверном проеме, хронически лишенном двери, то в большущей неровной дыре слева. Это доставляло мужлану на вещмешках изрядное неудобство: чтобы быть в курсе, приходилось водить лысым черепом справа налево. Шея, видимо, не работала, двигался весь корпус, и оттого мужлан был здорово похож на китайского болванчика — у Иванова был такой в детстве, когда жил с родителями в Харбине.

— Ты кто? — покосившись на пришельца всем корпусом, поинтересовался мужлан.

— Петрович я, — ответил Иванов, с ходу подстраиваясь под обстановку. Ясный пень, тут буром переть и на горло брать — только делу вредить. Можно в дыню схлопотать, а то и увечье получить. Увечья Иванов не любил, у него на госпиталя, как и на «Донтабак», была устойчивая аллергия.

— Глебыч, — кивнул мужлан и протянул гостю самокрутку. — Ммм?

— Не курю. — Иванов изобразил благодарственный жест и ткнул пальцем в сторону драчунов: — Молодой хорошо держится. При такой разнице в весе...

— Это Гесс хорошо держится, — с ленивой растяжкой опроверг Глебыч. — Если б не опыт, пацан бы давно его уж утоптал — смотри, какой прыткий. А ты кто, Петрович?

— Человек я. Православный.

— Не, это понятно. А че пришел?

— Да так... командиром к вам направили. Вот, хожу, осматриваюсь.

— Гхм-кхм... — Глебыч аккуратно притушил самокрутку об стену, поставил банку на пол, встал и, застегнув верхнюю пуговицу на ширинке, рявкнул: — А ну, хорош скакать! Командир пришел!

Младший драчун понял команду буквально: тотчас развернулся и изобразил строевую стойку, прижав руки к бедрам.

— Оп! — Старший — опытный воин, воспользовавшись моментом, коварно лягнул соперника в пах.

Соперник, побледнев, скрючился и рухнул на колени, схватившись за промежность.

— Оп! — Опытный воин легонько добавил кулачищем по затылку, повергая соперника ниц, и наступил ногой на горло. — Пи...дец! Двухсотый.

— Хррр!!! — Молодой пустил пузыри и слабенько шлепнул ладонью по полу — сдаюсь, мол. Двухсотый, так двухсотый.

— Ладно, живи, — разрешил старший, убирая зловещую стопу с горла поверженного и протягивая ему руку. — Правило номер один: хороший враг — мертвый враг. Сражайся, пока не убедишься, что он труп. И ни на что не отвлекайся! Пусть небо обрушится на землю — отвлекаться нельзя, пока не убедишься, что твой враг отдал концы. Вставай, давай — че разлегся!

— Подполковник Васильев, — представился Глебыч. — Семен Глебович. Инженер.

— Родственник, что ли? — Иванов удивленно приподнял правую бровь и кивнул на дверь.

— С кем? А, с этой... Не, однофамильцы.

— Понял. — Иванов почесал затылок и с интересом уставился на инженера. Про Глебыча он был наслышан, это уникум в своем роде, но видел в первый раз. Вот, значит, ты какой, пятнистый олень...

— Майор Петрушин, — напомнил о себе победитель турнира, сделав два строевых шага к гостю и энергично стукнув себя подбородком в грудь — чуть шею не вывихнул. — Евгений Борисович. Можно просто — Женя. Седьмой отряд. Чемпион команды по эрбэ{27}. Салага не возражает?

— Гхрр... — Салага, шатаясь, поднялся с пола и томно кивнул — чемпион, так чемпион. — Кхе-кхе... Лейтенант Кочергин. Кхе-кхе... Сергей. ГРУ. Кхе...

— Очень приятно. — Иванов поочередно со всеми поручкался, чуть дольше положенного задержав взгляд на Петрушине — о подвигах этого типа он также был наслышан. Вот это порезвилось руководство! Не команда, а кунсткамера какая-то... — Гхм... Полковник Иванов. Сергей Петрович. Контрразведка округа. Эмм... Васильева!

На зов явилась задумчивая капитанша. Встала у двери, ручки сложила на груди, носик сморщила. Да, воняет тут у вас. Одно слово — варвары.

— Как звать?

— Лиза.

— Бедная?

— Есть такой грех. — Лиза со вдохом поправила прическу, шагнула к оконцу, легонько толкнула его — вывалилось, на фиг, вместе с рамой. Проветривание помещения называется. — Бедная Лиза, да... Была б богатая — разве торчала бы тут с вами?

— Ничего, у вас еще все впереди, — обнадежил Иванов. — Ну вот. Завтра к утру еще двое подтянутся — и команда в сборе. Так... Должна еще быть группа маттехобеспечения: два прапора и водила — сверчок{28}. Те, что в кузове лежат... это оно?

— Возможно, — опять врастяжку произнес Глебыч. — Но не факт.

— Не понял?

— Когда мы пришли, оно уже тут стояло, — объяснил Петрушин — победитель. — Оно лежало. Оно уже такое было.

— А сверчок?

— Не было, — утвердительно кивнул корпусом Глебыч. — Точнее — не видели. Лиза, водилу не видела?

— Не видела. — Лиза высунула носик в оконце и вздохнула полной грудью. — Но он был.

— Откуда данные? — прицепился Глебыч. — Ты ж не видела?

— Прапорщики пьяные, в кузове, машина заехала недавно. Она что — сама по себе заехала?

— Логично, — согласился Иванов. — Ладно, разберемся. Так... Так-так...

— Что будем делать, командир? — подсказал Петрушин.

— Жить будем, — оптимистично заявил Иванов. — Прежде всего приведем в порядок быт. Потом все остальное.

— С кем жить? — Петрушин недвусмысленно облизал Лизу призывным взором. — Где и как жить?

— Я, Глебыч и психолог — завтра с утра подтянется — в этом гадюшнике, — определился Иванов. — Товарищ Петрушин, представитель спецназа ГРУ и еще один разведчик — с утра подтянется — во втором гадюшнике...

— Я не представитель, — заскромничал побежденный лейтенант. — Я уже объяснял коллеге, что спецназ ГРУ — небольшая частичка ведомства. А я офицер аналитического отдела...

— Да я и говорю, вэвэшный спецназ — круче гэрэушного! — не в тему подбоченился Петрушин. — Били и будем бить...

— Короче! — слегка возвысил голос Иванов. — Мы теперь все в одной упряжке. Попрошу без этого... без всякого. Лиза у нас за связь отвечает — обустраивайтесь в кунге кашээмки. Дырчик{29} мы вам закажем. Вот, собственно...

— Прапора и контрактер? — напомнил Глебыч.

— Блиндаж. — Иванов мстительно прищурился. — Как проспятся, пусть обустраиваются. Предупреждаю всех: спиртное употреблять только по моей команде. Я не аскет, на горло наступать не стану, но прошу соблюдать некое подобие офицерской этики. И еще... Глебыч, я не курю.

— Нет проблем. — Глебыч ленивым щелчком шибанул «козью ногу» в оконце. — Вы не думайте, я не злоупотребляю. Так — балуюсь.

— Ну и славно. А зачем майора обидели?

— Крыса штабная. — Петрушин презрительно оттопырил нижнюю губу. — Писарчук. Чмо, короче.

— Ну и что — писарчук? Каждый труд достоин уважения. Нормальный парень, без чванства — вон, мешок помог нести...

— Да хам он. — Глебыч почесал нос. — Правильно обидели. Пусть спасибо скажет, что в дыню не выписали...

— В смысле — хам?

Инженер охотно пояснил суть штабного хамства. Оказывается, майор на вполне миролюбивый вопрос сидевшего без знаков различия Глебыча «Ты кто?» побагровел. вытянул руки по швам и рявкнул, что он офицер штаба объединенной группировки. И попросил не тыкать. Ну и послали, естественно. А! Еще Петрушин предложил пари, что уделает майора за четыре секунды — в спарринге, без обуви. То есть четыре секунды от команды «понеслась!!!» и до отправки вышепоименованного майора в полный нокаут. Но это же была шутка — понимать надо...

— Ну и хрен с ним, — подытожил Иванов. — А теперь за работу, братья... гхм... и сестрички...

Распределив соратников по участкам работы, Иванов потер руки и приготовился наблюдать, как эти асы ратного дела будут выглядеть в роли уборщиков. Согласитесь, момент весьма пикантный, не каждый день приходится видеть, как майор и подполковник машут веником!

Увы, чуда не произошло. Пока Лиза с лейтенантом ломали кусты для веников, Глебыч резко пропал — словно в воздухе растворился, а Петрушин сходил к «мазуте»{30} и привел пятерых чумазых солдат. Солдаты с удивительным для военного времени энтузиазмом принялись за работу и за час навели в расположении команды идеальный порядок.

— Мы теперь у вас каждый день будем убирать, — сообщил на прощание худосочный ефрейтор с цыпками на шее. — Вы только свистните! Мы ж понимаем — офицерам самим впадлу работать...

— Чудны дела твои, господи!!! — пробормотал пораженный контрразведчик. — Или я чего-то недопонял?

— Ничего чудного, — моментом сдала товарища законопослушная Лиза. — Женя прапоров ограбил, только-то и всего...

Оказывается, Петрушин провел ревизию в «66-м», присвоил часть личного имущества прапорщиков — все равно пьяные, им не надо — и выделил артиллеристам по пачке «Донтабака», три банки сгущенки, две тушенки и две буханки белого хлеба. При этом сказал, что каждый труд должен быть вознагражден, и обещал впредь поступать так же. Еще изъял семь бутылок нормальной водки (бесланская «Звезда Улугбека», не самопал), которую передал командиру на хранение. Солдатам водку давать не стал, в относительно мирных условиях проживания на базе это непедагогично.

Через некоторое время возник Глебыч, и не один, а с приятным дополнением. Никуда он не удирал, как грешным делом подумал Иванов, а вовсе даже наоборот — принял меры, чтобы избавить командира от составления заявки на тыловое имущество.

Дополнение было выражено в форме «Урала», груженного бытовыми прибамбасинами, и двух почти трезвых прапорщиков с плотницким инструментом. Прапорщики быстро и без суеты соорудили пищеблок — навес, печь, котел для воды, стол и лавки, — установили умывальник, подправили сортир и «душ», заделали дыру в командирском модуле, поменяли плекс в оконцах и оборудовали семь спальных мест. До блиндажа не снизошли.

— Эти и сами с руками, — последовал кивок в сторону тел, возлежавших в кузове «66-го». — Проспятся, сами себя обслужат...

Пока правильные прапора возились с обустройством, Глебыч установил два ТА-57{31} — Лизе и командиру, отмотал полсотни метров провода и самовольно врезался в центральный кабель, который проходил рядом с артиллеристами. Еще три аппарата были презентованы Лизе про запас — все равно списанные, не жалко.

— Глебыч, а почему — «Гесс»? — полюбопытствовал между делом праздный Иванов, тычком перста обозначив объект — Петрушина, который в этот момент совместно с побежденным лейтенантом навешивал на турник самодельную «грушу». — Обычно Жень обзывают иначе. «Джон», например?

— А вы посмотрите внимательно...

— В быту «выкать» не обязательно, — демократично заметил Иванов. — Разница в звезду, почти ровесники...

— Ладно, — кивнул Глебыч. — Смотри, Петрович: рыжий, конопатый, основательный... ну, и еще ряд нюансов. «Гесс» вообще сокращенный вариант. Официальная его «погремуха» — Гестапо! А в спецназе просто так прозвища не дают, это я тебе точно говорю...

С телефоном жить стало проще. Иванов быстренько обзвонил всех, кого положено, обнаружил кучу хороших знакомых, часть из которых сидели на хлебных местах, и решил ряд проблем. В результате завтра с утра обещали принять на продовольственном складе начальника ВХД (одно из тел в «66-м», конкретно которое — пока неясно), обещали принять заявки на связь, экипировку, ГСМ и вооружение, а также обнадежили туманной наводкой по дизелю. У связистов, мол, два резервных, договоритесь — один ваш.

— Договориться — не проблема, — деловито вник в командирские заботы Глебыч. — Их зампотыл — Игорь Кириллов, мой кореш. Надо три литра, ночь и день на реабилитацию. Ну, поспать потом. Три литра у нас есть.

— Ну и славно, — порадовался Иванов. — Забирай, и — вперед.

— Все, уже пошел...

По окончании бытоустройства Гестапо — Петрушин отпросился к своим, с ночевкой (все равно делать пока нечего), и утащил с собой лейтенанта. Типа, опыт перенимать. Иванов не возражал — тут как раз принесли пока что бесполезный компьютер и копии личных дел, надо было ознакомиться, составить заявки, поработать с документами и вообще немного поразмышлять в спокойной обстановке.

Кроме того, приятно порадовала возможность остаться наедине с Лизой. Прапора будут в отключке до утра — Глебыч компетентно сообщил, он в этом толк знает. А и очухаются, ночью саушки будут бухать, дверь на шпингалет и... Ужин с коньячком, правильное общение, ночь впереди...

Нет, это, конечно, маловероятно: с первого дня, с ходу, что называется... Но Иванов не с воза упал: еще не старый совсем, в самом соку, крепенький, вполне пригожий и по причине дикой начитанности очень интересный собеседник. А вдруг получится? Добротный командировочный интим — это, дорогие мои, для военного человека большая личная удача. Удобно, полезно и приятно во всех отношениях. И проблем в коллективе поменьше будет — если сразу определиться, кому конкретно дама оказывает благосклонность...

При ознакомлении с документами Иванова поджидал малый сюрприз. Дела войсковиков присутствовали в полном объеме, а на Лизу и гэрэушного лейтенанта — только тетрадные обложки и по листочку. Ф.И.О., дата рождения, звание и временная должность в команде. Хоть бы фотомордочки для приличия приклеили!

— Нехорошо, — озаботился Иванов и пешим порядком убыл в штаб, к особистам. Такие дела по телефону не решаются. — Тоже мне, шпионские страсти...

Особисты дело знали туго. Коллегу приняли как родного, моментом «навели мосты» и спустя полчаса подсобрали по закрытым каналам кое-какую информашку по интересующим объектам. Впрочем, и секрета особого никто из этого не делал, а копии личных дел лысыми оказались по старой доброй традиции: при откомандировании сотрудника — минимум информации навынос. Помимо всего прочего, и по войсковым товарищам дали небезынтересные дополнительные сведения, которые в личных делах хранить не принято. В общем, не зря сходил.

— Да уж, славные ребята... — подытожил Иванов, обстоятельно изучив данные на своих временных подчиненных. — И кто же это придумал — направить таких головорезов для оперативной работы? Я посмотрю, как они вам тут будут анализировать!

Впрочем, судите сами: вот краткие характеризующие данные на членов команды № 9, или, как официально она значится в приказе, «оперативно-аналитическая группа неспецифического применения»...

Семен Глебович Васильев. Сорок один год, холост. Подполковник, начальник инженерной службы ДШБр (десантно-штурмовая бригада). Профориентация — взрывотехника. Соавтор семи пособий по саперному делу. Во время прохождения службы в Афганистане был два месяца в плену. Каким-то образом ухитрился взорвать базу моджахедов, на которой содержался. Бежал, прихватив с собой двух оставшихся в живых контуженных охранников, месяц прятался в горах. Непонятно как выжил, ушел от всех облав, добрался до своих, в процессе путешествия обоих моджахедов... съел. После лечения в психбольнице вернулся в строй, живет в горячих точках, дома — проездом. Хобби: любит в пьяном виде, с завязанными глазами разминировать МВУ (минно-взрывные устройства) повышенной категории сложности. Известный шутник. Последняя шутка, ставшая достоянием широкой общественности: во время основательного застолья с двумя наикрутейшими спецами из Генерального штаба (один из них — как раз тот самый соавтор, который оформлял пособия), прибывшими проводить сборы с саперами, незаметно заминировал вышепоименованных спецов, предложил обезвредить взрывное устройство и дал на это дело две минуты...

Спецы не справились. Оба живы — вместо ВВ Глебыч использовал пластилин, отделались ожогами от слабеньких самопальных детонаторов. Вот такой затейник. Болезненно свободолюбив, не выносит хамов, отсюда постоянные конфликты с начальством. Терпят исключительно ввиду высочайшего профессионализма — другого такого во всей группировке нет.

Петрушин Евгений Борисович. Тридцать шесть лет, холост. Майор, зам по БСП (боевая и специальная подготовка) командира седьмого отряда спецназа ВВ. Профориентация — специальная тактика. Живет там же, где и Глебыч, дома — проездом. В первую чеченскую три недели был в плену, сидел практически в самой южной точке республики, высоко в горах. Не убили сразу только потому, что хотели обменять на известного полевого командира. Посидел три недели — надоело, вырезал всю охрану и удрал. Обозначил ложное направление движения, обманул погоню, забрался во двор хозяина района — одного из полевых командиров, укокошил охрану, самого командира взял в заложники, и, пользуясь им, как живым щитом, на его же джипе добрался до расположения наших. Командира сдавать не пожелал — застрелил на глазах бойцов блокпоста. Видимо, был не в настроении.

Хобби — пленных не брать. Вернее, брать, но до штаба не довозить. Есть информация, что лично любит пытать пленных и вообще слывет мастером допросов. Даже самые крутые горные орлы «раскалываются» на пятой минуте общения. Видимо, отсюда и прозвище. Обладает молниеносной реакцией, специалист практически по всем видам стрелкового и холодного оружия, бесстрашен, беспощаден к врагу и слабостям соратников. Персональный кровник девяти чеченских тейпов.

Имеет маленький пунктик: вызывать на дуэль плохо обращающихся с ним старших чинов. Понятное дело — на дуэль с этим головорезом согласится не каждый, да и закона такого нету! Но прецедент, как говорят, место имеет...

Воронцов Константин Иванович (отсутствует, завтра с утра подтянется). Тридцать пять лет, женат, двое детей. Майор, военный психолог. Кадровый военный, психологом стал, заочно окончив столичный пед. Единственный в войсках доктор наук, проходящий службу в действующей части.

Про психолога Иванов также был наслышан, поскольку в свое время злые люди сверху требовали взять его под особый контроль. И непременно отыскать в его деятельности что-нибудь антигосударственное. Допустим, публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя РФ. А в идеале — госизмену.

Взяли. Разобрались. Ни фига не отыскали. Доложили.

— Что, совсем ничего?

— Ничего. Ну, бывает, матерится по адресу властей предержащих. И в боевой обстановке, было дело, использовал труды вождей мирового пролетариата вместо пипифакса. Так ведь у нас все такие — матерят всех подряд и подтираются тем, что под руку подвернется. Что теперь — на всех дела заводить?

Наверху поругались, но отстали. Не тридцать седьмой на дворе. Пусть живет, вражина. Увольнять нельзя, человек известный, скандал может получиться.

Причиной столь пристального внимания большого начальства к заурядному майору стали его самовольные потуги на научном поприще. Тема кандидатской: «Влияние инфантилизма нации и деградации общества на боеспособность ВС (вооруженных сил)». Каким-то образом упорный вояка сумел доказать ученому совету РАН, что ввиду перечисленных в заглавии факторов качество нашего призывного контингента из года в год ухудшается в геометрической прогрессии. И на данный момент оно — того... короче, совсем поплохело. Из материала диссертации следовало, что 90 процентов призывников по своим психофизиологическим параметрам примерно соответствуют уровню двенадцатилетних подростков середины восьмидесятых... Нормально? И вот эти большие дети не способны не то что выполнять служебно-боевые задачи даже в мирное время, но и самостоятельно позаботиться о себе! Посему, если мы не собираемся тотчас же переходить на профессиональную армию, призывать на службу — с учетом указанных в заглавии факторов — нужно не ранее чем в двадцать пять лет.

Согласитесь — крамола полнейшая. Только со всех сторон аргументированная и подкрепленная фактами... Кандидата Воронцову присвоили, но с условием, что он никогда не будет по данному вопросу дебатировать в СМИ и вообще забудет о своей теме.

Спустя полгода после завершения первой чеченской Воронцов опять взялся за свое — выдвинул на докторскую новую тему с малопонятным для штатских и внешне вполне безобидным заглавием; «Профилактика БПТ при выполнении СБЗ в отрыве от ППД». Расшифруем: БПТ — боевая психическая травма, СБЗ — служебно-боевые задачи, ППД — вы в курсе, пункт постоянной дислокации.

При рассмотрении диссертации оказалось, что противный кандидат не желает униматься. Дескать, каждый из этих небоеспособных детей (см. тему № 1), впервые убив врага на поле боя, получив ранение либо пережив плен или гибель товарища, становится жертвой сильнейшего психотравмирующего события, И таким образом автоматически попадает в разряд психбольных с выраженной тенденцией к обострению. То есть становится социально опасным типом. Как лечить подобные заболевания, давно известно: нужно немедленно изъять больного из среды, которая породила психотравмирующее событие, создать благоприятные условия и методично заниматься вытеснением и замещением.

Получался полнейший нонсенс. Если взять за основу утверждение Воронцова, практически всех солдат и сержантов срочной службы, что находятся в районе выполнения СБЗ (а это восемьдесят процентов всего личного состава!), следует немедленно вывести из зоны боевых действий и поместить в стационарные психлечебницы! С одной стороны, конечно, верно: прежде чем лечить, надо изъять. Вопрос: а кто тогда воевать будет? Согласитесь, это уже не просто крамола — тут все гораздо серьезнее...

Доктора Воронцову дали. Теме тотчас же присвоили закрытый статус и взяли подписку о неразглашении. И попросили: ты, коллега, того... Ты вообще военный, или где? Если военный — то воюй себе, нечего тут народ смущать. И не ходи сюда больше. Мы тебя заочно будем любить, на расстоянии. А командованию порекомендовали принять меры.

Вот такой славный психолог. Среди своих имеет обусловленное профессией прозвище — Псих, или Доктор. Помимо диссертаций, есть еще отклонение: страшно не любит тупых начальников и подвергает их всяческой обструкции. Прекрасный аналитик, мастер психологического прогноза, спец по переговорам. В начале второй кампании был в плену: на переговорах взяли в заложники. Посидел пять дней, от нечего делать расколупал психотипы охранников и каким-то образом умудрился так их поссорить меж собой, что те вступили в боестолкновение с применением огнестрельного оружия. Проще говоря, друг друга перестреляли. Психолог, воспользовавшись суматохой, завладел оружием одного убитого стража и принял участие в ссоре — добил двоих раненых. И удрал, прихватив с собой других пленных. Короче, хороший солдат.

— Ну что ж — будем опираться и взаимодействовать, — слегка порадовался Иванов. — Не маньяк, не фанат — спасибо руководству. И вообще, на фоне остальных головорезов — единственное светлое пятнышко...

Следующий член: Василий Иванович Крюков (отсутствует, завтра с утра подтянется). 26 лет, холост. Капитан, врио начальника разведки энской бригады. На должность назначать стесняются: молодо выглядит, говорят, да и вообще... хулиганит маленько. Имеет репутацию отъявленного грубияна и задиры.

Потомственный сибиряк-охотник, мастер войсковой разведки, злые языки утверждают — мутант-де, ночью видит, нюх как у собаки, вместо гениталий — радар, типа, как у летучей мыши. Может бесшумно перемещаться по любой местности, сутками напролет лежать без движения, прикинувшись бревном, «читать» следы и так далее. Дерсу Узала, короче, — войскового разлива.

В жизненной концепции Крюкова отсутствует пункт, необходимый для успешного продвижения по службе. Вася не признает чинопочитания и относится к людям сугубо с позиции человечьего фактора. Если человек достойный, но всего лишь солдат, Вася будет пить с ним водку и поделится последней банкой тушенки. Если же это генерал, но хам и «чайник» в своей сфере, Вася запросто выскажет ему в лицо свое мнение или просто пошлет в задницу. В общем, тяжелый случай.

Если подходить к вопросу с официальной точки зрения, Вася — военный преступник и полный кандидат в группу «Н»{32} (склонен к суициду).

Вот один из фактов его военной биографии. В начале сею года загорелся Вася страстным желанием: «выпасти» базу неуловимого полевого командира Беслана Атаева. Беслан этот, гад вредный, отчего-то попадаться нашим никак не желал, а урону наносил — минимум за половину всего чеченского войска.

Разведчик долго соображал и додумался: а не пойти ли нам... в плен? Договорился с рембатовцами за ящик водки, те солдатика одного припрятали и в СОЧ{33} подали. А Вася переоделся в спецовку, поставил себе бланш под глаз, щеку разодрал, взял гранату «эргэдэшку» и залез недалеко в горы. Дождался, когда из села двое мирных «крестьян» с хурджинами, набитыми провиантом, куда-то в ущелье наладились, сел у тропы, рванул колечко гранаты и давай заливаться горючими слезами.

«Крестьяне» напоролись на Васю, с минуту подивились из кустов на большое человечье горе, прикинули: стрелять смысла нет, малыш и сам на тот свет собрался. Вылезли и давай уговаривать бедолагу — не торопись, дорогой, давай поболтаем маленько, вот тебе лепешка с сыром, подхарчись чуток...

Вася дрожащими руками вставил чеку обратно, мгновенно сожрал лепешку и, глотая слезы, поведал добрым крестьянам страшную историю про издевательства офицеров-крохоборов, что до копейки отбирают солдатскую зарплату, да нечеловечьи выходки злобных дембелей. Бьют — ладно, привыкшие мы ужо, но вот в последнее время совсем распоясались, дембеля звероподобные, гомоориентированные! С жиру бесятся, страусы похотливые, возжелали принудить душевно тонкого юношу к этому... как его? Ну, в общем, к немужиковскому образу жизни.

Короче — чем так жить, лучше взорваться к известной матери.

— Нэ нада гранат, — разрешили крестьяне. — Так хады, бэз гранат. Пашлы адын харощий мэст — всэ мудьжик там, никто нэ абижяит...

И привели найденыша на базу. Двое суток держали в зиндане, допрашивали с пристрастием, «пробивали» через агентуру. Проверили — точно, есть такой малый, в СОЧе числится. Сын тракториста и доярки, все совокупное имущество семьи вместе с домом оценивается в пятьсот у. е. То есть взять с него нечего.

Ну что с ним делать? Решили было прирезать, по обычаю, но сначала спросили: а чего умеешь, хлопец? А хлопец оказался мастером по ремонту арттехвооружения. Потомственный механик, блин, в тени трактора рожденный, среди железных деталей вскормленный. Ладно, живи пока, такому парню всегда дело найдется. А! Мы тебе предлагаем дават {34}.

Что?!! Кому давать?! Вы же обещали, что ничего такого не будет!

Да ну, успокойся, что ты все об этом? Ислам не желаете ли принять?

Ислам? А там, в исламе, случайно, того... в попу не балуются?

Нет, дорогой, можешь не волноваться, мы тут — не ваши дембеля там! Все чисто по-мужски, никаких приколов. Суровые воины, лучшая в мире религия — как-нибудь муллу поймаем в долине, он тебя просветит подробнее. Ну?

Да че там — можно. Только, того... шкурку обрезать — боязно. Стакан водки дадите?

Ха-ха — уморил! Это успеется, пока готовься. Живи, вникай, язык учи, служи общему делу. Вот тебе Коран с переводом, тренируйся. Но — по ночам. А в данный момент — вот тебе инструменты, и шагом марш, миномет ремонтировать!

И зажил Вася на вражьей базе. Но жил он там недолго. В первые же сутки разобрался с системой охраны, сделал вывод: просто так удрать не получится. Нормальные «духи» попались, хорошие солдаты. Тридцать процентов личного состава постоянно бодрствуют (всего на базе около сотни бойцов), на четырех точках по периметру дежурят снайперские пары, как стемнеет, включают ночную импортную оптику. База располагается так, что на километр вокруг все просматривается и сектор наблюдения каждого поста перекрывается двумя другими. В общем, чтобы затушить сразу три поста, к Васе в комплект нужно как минимум еще четверых хорошо обученных воинов.

Однако надо что-то делать — не чинить же, в самом деле, минометы «духам»! Сориентировался Вася на местности (перед сдачей в плен карту этого района наизусть вызубрил), «привязал» базу к системе координат и на вторую же ночь относительно свободного содержания проявил склонность к суициду. Кто не в курсе — в армии так самоубийство обзывают.

Дождавшись собачьей вахты{35}, прихватил наш хлопец молоток, вылез из своей норы — типа, до ветру, подкрался к северному посту и затаился.

Сидят двое в окопе, что на самой верхушке перевала, не спят. Один в прицел местность созерцает, другой по «Кенвуду»{36} радиоперехватом балуется. Перекличка у них в 00 каждого часа — еще раньше заприметил, так что времени навалом.

Скользнул Вася в окоп и с ходу произвел два снайперских удара молотком — только черепа хрустнули. Нашарил впотьмах обмундирование на остывающих трупиках, экипировался под завязку, с одного ботинки{37} снял — всего-то на размер больше.

Ну вот, жить можно. Осмотрелся разведчик через импортную оптику, оценил ситуацию. Сектора восточного и западного постов на треть врезаются в полосу наблюдения поста северного. Грамотный командир у «духов», все продумал. Пока расшлепаешь один пост, второй обязательно подымет тревогу.

Горько вздохнул Вася: да, жить, конечно, можно, но... недолго. До следующей радиопереклички.

— Тридцатый — «Крюку», — прорезался Вася, выставив частоту начальника артиллерии группировки. — Держи площадь...

И назвал координаты базы «по улитке» — с точностью до десятка метров.

— Давай изо всего, что есть, сосредоточенным, без пристрелки. Координаты — верняк.

— Да в рот вас по носу, дорогой друг, — вполне резонно отреагировал сонный артиллерист. — Ходют тут всякие...

Реакция глубоко оправданная: мало ли кто там шалит в эфире? О Васиной миссии знали лишь единицы, боялись утечки информации.

— Позвоните в разведку, возьмите подтверждение, — попросил Вася. — Только быстро! В любую секунду на частоту сядут — если уже не сидят. Я вас прошу, активнее двигайте локтями!

— Это точно ты? — Артиллерист никуда звонить не стал, но слегка засомневался — рация, разумеется, искажает голос, но интонация и стиль речи показались знакомыми. — Ну-ка, скажи еще что-нибудь!

— Шевелите булками! — разъяренно зашипел Вася. — Каждая секунда дорога! Не заставляйте меня думать, что артиллерия — это жопа группировки!

— Это ты! — обрадовался артиллерист. — Ага! Щас дадим — мало не покажется.

— Вот-вот, — заспешил Вася. — Бросайте меня, звоните на батареи. Дайте из всего, что есть, и долбите без передышки, пока не рассветет.

— Ты что — прямо на координатах?

— Ага.

— Ты что — самоубийца?! Давай, отходи — щас начнется! У тебя есть пять минут, чтобы добраться до ближайшего укрытия.

— Ага. Все, отхожу — удачи вам...

А отходить-то некуда, сами понимаете. Если до начала артналета сунешься вниз с перевала — снайпера в четыре смычка решето сделают. Обратно в лагерь — получим фарш без упаковки. Представьте себе, что тут будет твориться, когда начнут засаживать сразу с трех десятков орудий, с частотой 5–8 выстрелов в минуту!

Вася отложил рацию и автоматически, по привычке, начал считать. Нормативное время — пять минут. Обратный отсчет. Начинаем с трехсот и — вниз. Если до единицы ничего не придумали, принимаем православную позу упокоения (кто не в курсе — это лежа на спине, руки скрещены на груди, глаза закрыты, пульс отсутствует, температура тела равна температуре окружающей среды).

Посмотрел разведчик через оптику еще разок, ощупывая смятенным взором прилегающую местность. Ближайшая складка, способная реально защитить от разрыва гаубичного снаряда, — в трехстах метрах ниже поста, если по дороге рвануть из лагеря. Прямо сейчас ломиться нельзя, смотри выше. А когда засвистит, уже поздно. Услышал свист — считай, секунд через десять рванет. А тут нужна как минимум минута.

Прикинул Вася: и так плохо, и этак дело дрянь. Ситуация — полный тупик.

— Двести шестьдесят... Вот это жопа, так жопа, — скорбно прошептал Вася. — Последняя жопа уходящей зимы. Обидно-то как! Свои же и заколбасят!

И вдруг нащупал в трофейной «разгрузке» огрызок сигары, зажигалку и плоскую бутылку с хорошо пахнущим алкоголем.

— Двести сорок девять... Оп-па! Ну-ка, ну-ка... Зажигалка металлическая, массивная, на ощупь — как будто фирменная зипповская. Горцы любят баловать себя шикарными вещицами. Сидит себе на пастбище, пасет баранов, смолит гаванскую сигару по двадцать баксов за штуку и прикуривает от «Зиппы». Класс! И между делом прихлебывает с горла «Белую лошадь».

Курить и пить виски Вася не собирался — обстановка как-то не располагала, а между делом более подробно обыскал трупы. Снял с поясов боевые ножи, достал из нарукавных карманов курток два ИПП{38} и на десять секунд напряг лоб.

— Двести тридцать один... А почему бы и не попробовать? — решил разведчик спустя десять секунд. — Все равно помирать — хоть так, хоть этак.

Выбравшись из окопа, Вася прилип к камням и гюрзиным зигзагом зашуршал обратно в лагерь. Объект — джип Беслана Атаева, стоит у крайней землянки слева, в ста метрах от северного поста.

— Сто тридцать два... — добравшись до джипа, разведчик несколько секунд послушал сонные голоса — командиры в землянке общались. Вскрыл ножом заглушку бака, вымочил ИПП в бензине, распустил на всю длину, вставил конец бинта в горловину... Поджег и шустро пополз обратно.

Ту-дыт!!! — на счете «84» бак сочно лопнул и джип полыхнул ярким факелом.

— Ноги! — скомандовал себе Вася и, вскочив, во все лопатки рванул через северный пост. Снайпера на соседних постах могут отдыхать — такой факел вблизи секторов намертво «забивает» любую ночную оптику...

Вот такая история. Записана со слов Васи особистом бригады (запись сделана во время допроса в госпитале, после возвращения из плена). Остается добавить, что в тот раз миниатюрному разведчику досталось всего лишь семь осколков в мягкие ткани и обширная контузия. К моменту высадки десанта он сумел уйти от лагеря на полтора километра и затаился в леске.

— Семь — хорошее число. А жопа до свадьбы заживет...

Теперь пара слов о «смежниках». Информации немного, но характеризующие моменты присутствуют.

Загадочный гэрэушный лейтенант — Сергей Александрович Кочергин. Выглядит как минимум на двадцать пять. На самом деле имеет от роду неполных двадцать. Акселерат! Студент-заочник МГИМО. Из семьи, принадлежащей к высшему столичному свету. Холост, естественно.

Вопросы: зачем такого салагу дали в команду? В ГРУ что — ветераны кончились? Почему аттестовали на офицерское звание в таком возрасте, да еще до окончания вуза? И вообще, как мама с папой на войну отпустили? Пока непонятно.

Плюсы: свободно владеет чеченским, английским, арабским и фарси. Отменный рукопашник и стрелок. В совершенстве знает компьютер. В общем, полезный малый. Минусы: один так себе, а другой несколько настораживает. Так себе: избил двоих полковников своего ведомства, якобы оскорбивших его сослуживца. Настораживает: по оперативным данным — хладнокровный и расчетливый убийца. Имеет место какой-то расплывчатый московский эпизод с десятком трупов чеченской принадлежности. Эпизод прошлого года, нигде официально не значится, но информация присутствует. Будучи еще гражданским лицом, был в плену на базе Умаева-младшего (Итум-Калинский перевал). Организовал и возглавил побег (опять оперативные данные — фактов нет) полутора десятков пленных, в результате которого небольшой отряд Умаева был полностью уничтожен. Больше ничего по нему нет, но и так ясно: юный безбашенный головорез, потенциально опасен, с таким типом надо держать ухо востро.

И в завершение: Лиза. В завершение — не потому что дама, а ввиду исключительности положения. Согласитесь, когда в команде куча мужиков и всего одна дама, следует рассматривать ее как сотрудника с особым статусом. Угоди Иванов, допустим, к амазонкам, соответствующее отношение было бы и к нему.

— Ну нет, к амазонкам — это чересчур. — Иванов с сомнением покачал головой, ухмыльнувшись пришедшему на ум сравнению. — Вроде бы они одну сисю отрезали, чтоб из лука пулять не мешала. Это уже не очень хорошо. Это асимметрия. И с мужиками — того... после использования куда-то их девали... Гм... То-то у них там такие жирные аллигаторы ползали!

Елизавета Юрьевна Васильева. Уроженка Санкт-Петербурга. Капитан ФСБ. Двадцать шесть лет, вдова. Муж — полковник ФСБ, погиб при выполнении особого задания в конце первой чеченской. Детей нет.

Специалист по радиоэлектронике, устройствам видеоаудиовизуального контроля (читай — шпионской техники). Владеет английским, разговорным чеченским, сносно знает турецкий (и соответственно — азербайджанский). Серебряный призер северо-западного управления по стрельбе, мастер спорта по биатлону. Хобби — китайская философия, ушу, макраме.

По оперативной информации, в команду сослана за нанесение «тяжких телесных» непосредственному начальнику. Вроде бы этот непосредственный воспылал к Лизе дикой страстью и пытался в условиях командировки неправильно воспользоваться своим служебным положением. Такое частенько случается: вдали от семьи, на чужбине, дивчина симпатичная под боком, ходит туда-обратно, производит плавные движения бедрами, провоцирует своим присутствием...

Однако что-то там у них не заладилось. Задумчивая Лиза к начальственным поползновениям отнеслась без должного понимания и... прострелила непосредственному мошонку. Из табельного оружия. Трижды. И, как утверждает пострадавший, сделала это без какого-либо оттенка скандальности. Задумчиво улыбаясь и глядя вдаль туманным взором. Этакая тихая баловница!

— Не повезло мужику, — сделал вывод Иванов. — Не нашел правильного подхода к подчиненному. Не провел должной индивидуальной работы...

Вот вам команда. Легко прослеживаются объединяющие признаки. Все мужчины были в плену и удачно бежали, укокошив при этом некоторое количество супостатов. Все принадлежат к так называемой армейской либо ведомственной «отрицаловке», имеют большой неформальный авторитет в низовом звене как у себя в подразделениях, так и далеко за пределами оных.

Была ли в плену Лиза, пока неизвестно. Нет такой информации. Но то, как дамочка реагирует на обычные мужские проказы, однозначно свидетельствует: когда-то дивчину здорово обидели по данной части. Так обидели, что готова без колебания защищаться самыми изуверскими способами...

— Вот такая компашка... — изучив документы, сделал вывод Иванов. — А вообще задумка неплохая. Видимо, остались у них там мозги — не все на Запад утекли...

Высказывание сие относилось как к организаторам данной затеи, так и к самой затее в частности. То есть ребята не промах и голова у них местами правильно работает, зря злые языки говорят, что там одни теоретики-политологи сидят.

Где это — «там»? А вот! В обморок не падайте. Идея создания команды исходила из... аппарата президента. Какими соображениями при этом руководствовался аппарат, никто спрашивать не стал — постеснялись. Сами понимаете, у нас не принято интересоваться мотивами, когда приказ спускают с такой заоблачной выси. Сказано: выделить специалистов самой высокой квалификации — выделили.

Ведомственное начальство втихаря покрутило пальчиком у виска и тотчас же забыло. Согласитесь, какой толк от отдельно взятого специалиста среднего или нижнего звена, если в данном направлении давно и безуспешно трудится все ведомство? Вот если бы, скажем, создали межведомственную комиссию из замов в чинах не ниже генеральского и подчинили бы кому-нибудь самому большому! Такая комиссия могла бы решать любую проблему одним росчерком пера. Другой вопрос: за каким пожилым дюбелем, спрашивается, такая комиссия нужна? И так все работают в поте лица на едином поприще, взаимодействуют по мере сил и возможностей, выполняют какие-то там задачи и регулярно рапортуют наверх. Зачем же людей от дела отрывать?

В общем, начальство понять можно: самое мягкое, что напрашивается как определение в данном случае, — утопия и прожектерство. Так что спасибо, что не обматерили, а просто рукой махнули — резвитесь себе на здоровье, только под ногами не путайтесь.

А мудрый полковник Иванов, крепко поразмышляв на досуге, вник в ситуацию и верно уловил суть момента. Как там у нас команда обзывается? Оперативно-аналитическая группа неспецифического применения? Вот-вот... Полковник сам прошел путь от рядового до начальника оперативного отдела управления округа и прекрасно знал, что всеведущие и фантастически информированные генералы «опер. инфо» добывают отнюдь не своими руками, ушами и глазами. В добывании у нас испокон веку (что в армии, что в ведомствах — все едино) числятся рядовые, сержанты, лейтенанты и капитаны. Редко майоры и подполковники. Майоры, например, по большей части уже сидят на суммировании и анализе. Собрали в кучу, проанализировали, лишнее выкинули и передали далее, полковникам. Полковники скинулись, проанализировали, опять обрезали незначительные, на их взгляд, детали, что в строку не ложатся, и — генералу. То есть от первоисточника оперативных данных до верхнего уровня — огромная пропасть.

А если в аппарате пожелали получить от людей с широкими лампасами не парадный еженедельный рапорт, а реальную информацию, в мельчайших деталях отражающую подлинную суть ситуации в районе боевых действий? И не просто получить, но и кардинально влиять на ход событий посредством использования данной информации? Угадайте с трех раз, что им подадут? Даже и сомневаться не стану: угадали! Молодец, возьмите с полки булку с маком.

Думаю, не открою Америку, если скажу, что в каждом коллективе есть свои маленькие тайны, скрытые от начальника или командира — пусть даже самого умного, толкового и глубоко уважаемого подчиненными.

Комбат например, может не знать, что часовой третьего поста по охране городка части, образно выражаясь, накануне вступил в сговор с товарищем по службе. И вчера в половине первого ночи пропустил на территорию городка малолетнюю шлюшку Инночку. Инночка задаром оказала благосклонность троим солдатикам (стихийная благотворительность порой принимает и не такие причудливые формы!) и убыла восвояси.

Вот и весь секрет. Данный фактик, конечно, — мелочь, на состояние боеготовности не влияет, никому от этого хуже не стало, а может, даже и наоборот. От бушующей младой физиологии никуда не денешься, верно? Верно. Инночка потом еще несколько раз таким вот образом наведывается в часть, дарит{39} всем желающим свои ласки, и все идет вроде бы неплохо. «Барабаны» замполита в число счастливцев не входят, поскольку их давно «сосчитали», и потому информация остается в нижнем слое батальонного коллектива.

А потом этот маленький секрет превращается в большую пакость (реальный случай из практики Иванова, в бытность его особистом отдельной части). Через некоторое время полтора десятка любвеобильных хлопцев узнают, что Инночка наградила их сифилисом. Денег на кондомы у солдат нет, сами понимаете, а Инночка вроде бы такая лапочка и учится на первом курсе медучилища... Вот и не убереглись.

Далее — скупые строки оперативной сводки. В одну ненастную ночь бациллоносители отправляются к Инночке — разбираться (адрес известен). Порченная нимфа проживает в трущобах городской окраины, где обитает всякий сброд. Нимфу выволакивают в подъезд и начинают тривиально уничтожать физически. На шум выходят два уголовных авторитета, прибывшие на сходняк к местному смотрящему, живущему этажом ниже, и пытаются урезонить разбушевавшихся военных. Военные урезониваться не желают, отбирают у авторитетов оружие и наносят им тяжкие телесные повреждения. И быстро убывают в часть — побаловали, типа, и хватит.

Спустя полчаса на КПП части прибывают в изрядном количестве «пацаны» побитых авторитетов — при оружии и амбициях. Дежурный, получивший ультимативное требование — немедля выдать мерзавцев!!! — вызывает «ответственного». «Ответственный» вступает в дискуссию, но по причине сонного настроения берет неверный тон и тут же, не отходя от кассы, получает в дыню и подымает в ружье ГБР{40} совместно с караулом. Прибывшие элементы вступают в соприкосновение с супостатом, возникает перестрелка, в результате которой с обеих сторон есть убитые и раненые.

К утру часть в осаде. Местное УВД проводит операцию и с большим трудом «разруливает» ситуацию. Группу военных, виновных в происшествии, эвакуируют из городка на вертолете. Все командование снимают. А тутошний смотрящий на очередном сходняке накладывает на всех военнослужащих части крест.

Вот такая залепуха, дорогие мои. А все началось с маленького шаловливого секрета, о котором не знал комбат...

Группировка войск на Северном Кавказе состоит из великого множества подразделений и неких временных формирований, созданных для решения всевозможных задач. Если взять за основу, что в каждом подразделении существует хотя бы по одному маленькому секрету (наподобие вышеописанного), получается великое множество мелких секретов с тенденцией к непредсказуемому развитию. А если не по одному, а поболее? Представляете объем?!

А еще бывают мелкие секреты вовсе не венерического свойства. Ушли, например, мужики за водкой на рынок при полном прикиде, а по возвращении кто-то заметил, что у них в «разгрузках» гранат не хватает. Кто-то из своих, начальство об этом так и не узнает. Во что это может вылиться в дальнейшем, подумайте сами — по аналогии с невинными шалостями хрестоматийной Инночки...

— А ведь кто-то подсказал принцип, — утвердился в первоначальном мнении Иванов. — То ли там у них хороший психолог сидит, то ли тот, кто это придумал, сам служил некоторое время...

Принцип прост — скомплектовать команду из армейских и ведомственных разбойников. Сорвиголов, головорезов, так называемой «отрицаловки».

Мелкие секреты с крупной потенциальной перспективой большому начальству не доверяют, об этом мы с вами уже договорились. А кому доверяют? Да мало ли... Милым дамам, например. Дамы все понимают, на войне заменяют мать и подругу, перед ними каждый хочет казаться значимым и сильным.

Но дам тут немного, поэтому больше доверяют «своим в доску» парням, которые имеют авторитет не в связи со спущенным сверху циркуляром, а ввиду целого ряда личностных факторов. Доверяют не только потому, что они мистера своего дела и со всех сторон прикроют твою задницу в бою (а это, кстати, очень важный фактор!), но и железно не сдадут твои мелкие пакости начальству. Потому что плевать хотели на начальство с пожарной вышки. И помогут советом, как в случае чего отмазаться, — у самих в этом плане опыта хоть отбавляй!

Теперь соберем этих башибузуков в кучу, поставим им определенную задачу и... выведем из-под прямого руководства прежнего начальства. Вот вам нонсенс, от которого у генералов зачесались лбы! Команда оперативно подчиняется{41} специальному представителю президента по Южному федеральному округу, получает задачи непосредственно от него и больше ни перед кем отчитываться не обязана.

А чтобы военные начальники подозрительно не косились и дрыны в колеса не совали, в официозе обозначим направление ее деятельности вполне военно и созвучно текущему моменту. Например, так: «проведение оперативно-разведывательных мероприятий с целью выявления и ликвидации условий и предпосылок террористической деятельности НВФ в СКР».

Нормально? Ничего, пойдет. И, в общем-то, как раз в этом направлении команда и будет трудиться. Только с несколько иным акцентом. Отличным от официального.

— Хорошо придумали! — подвел итог Иванов. — Молодцы — стратеги, мать их так. Вот только — как оно на самом деле выйдет, черт его знает. Неспроста ведь в народе стишок ходит: «...Гладко было на бумаге, да забыли про овраги! А по ним — ходить...»

В свете полученной от коллег информации, ужин с прекрасной дамой заранее был обречен на отсутствие эротических перспектив. Между тем Лиза вела себя примерно. Рассеянно смотрела куда-то вдаль, раскованно и лениво болтала и проявляла к Иванову нейтральную приязнь. Можно даже сказать, вела себя как дома, совершенно без напряжения. Врага в сотрапезнике не ощущала.

«А может — сплетни? Может, врут все? Такая милая дивчина...»

И полковник, обескураженный такой трогательной беззаботностью, решил все-таки разведать обстановку на предмет осуществления первоначального плана.

— По коньячку? Замечательный кизлярский коньяк «Багратион» — ничем не хуже лучших французских...

— С удовольствием. — Лиза легко опрокинула пятьдесят грамм, поморщилась и заела кислым яблоком. — Спасибо.

— Замечательный коньяк, не правда ли? Люди делали для себя, это не то что на продажу...

— Совершенно посредственный коньяк, — с детской непосредственностью отозвалась Лиза и вдруг печально вздохнула. — Коньяк — это не всегда напиток. Это повод. Это предопределение. В тот раз тоже все с коньяка начиналось...

Что именно начиналось в тот раз, Иванов уточнять не стал. Но желание развивать командировочный роман вдруг разом пропало. Раз! И пропало. Вместе с вожделенным зудом в чреслах молодецких. И еще показалось, что барышня-чекистка с какой-то нездоровой опрятностью поправила кобуру с табельным оружием.

«Да ну вас в задницу, милая девушка!!! — решил про себя Иванов. — Я, конечно, парень не робкого десятка... Но не в такой степени».

После ужина полковник проверил прапоров — лежат, дышат, признаков протрезвления нет. Сделал несколько звонков, проинструктировал Лизу по поводу составления заявки на имущество связи, попросил не беспокоить и заперся в своем модуле.

— Приступим, пожалуй...

Запалив свечку, Иванов достал пачку мелованной бумаги с «шапкой» спецпредставителя президента по ЮФО, ручку со специальными химическими чернилами и каллиграфическим почерком вывел заглавие:

«План подготовки и проведения оперативной разработки «Оборотень»...

Глава 4.

Костя Воронцов

24 августа 2002 г., с Новые Матаги

— А тебе случайно погоны не жмут? Ты скажи прямо, ученый ты наш, — пережрали вчера с комендантом, ни хера не помню...

- Ну зачем вы так, Виктор Иваныч? Вам грубость не идет — вы же знаете. Я, между прочим, вчера сообщил вам свое мнение насчет чекистов. Так вы даже и слушать не...

— Да хер на тех чекистов! Фули ты мне чекистами тычешь?! Ты был старшим, мать твою докторскую, ты за все отвечаешь! Грубость мне не идет! Чекисты! Тебе, мать твою е, служить надое...

— Да надоело, блин! Пишите представление, пусть уволят к чертовой матери! Чем так служить...

— Гхм... Ты че хамишь? Завалил все дело, сиди теперь да молчи в кармашек! Уволят... Хамить вы все мастера! Вы бы так работали!

— Ну вот — ко всему прочему я еще и хам. Спасибо на добром слове...

Начальника своего я уважаю и многое ему прощаю, потому что он умница. Но сейчас этот умница несносен, поскольку у него дурное настроение. Нет, даже не дурное, а просто мерзкое. Чтобы понять причины, психологом быть не обязательно — все слишком очевидно. Мрачное туманное утро, предвещающее сырое кавказское деми-сезонье, начальник — человек немолодой, много испытавший, ревматизмом мается... Администрация навязала журналюг, боятся, что при обмене мы будем плохо обращаться с местными жителями; чекисты бродят около, загадочно ухмыляются; подчиненный — моральный урод, даже пару трупов доверить нельзя... Рычаги стимулирования отсутствуют: представление писать он не станет, потому как в войсках у нас хронический некомплект офицеров, работать некому и, чтобы уволиться, надо крепко постараться. Например, выкушать литр водочки, прихватить гирлянду надутых кондомов и голышом явиться на аудиенцию к командующему, распевая при этом гимн Соединенных Штатов (командующий — патриот, натофоб и блюститель нравов).

Начальник раскачивается с пятки на носок и печально смотрит вдаль. Мне по-человечески жаль его: все идет наперекосяк, выправить ситуацию он не в состоянии, а отменить обмен нельзя. В общем, приходится работать с тем, что есть.

— Да не переживайте, Виктор Иваныч, — справимся. И не в таких переделках бывали! Инфо собрали, рекогносцировку провели... Поехали помаленьку, Жукова я по дороге ознакомлю...

— Жуков в госпитале, — буркнул полковник. — Вчера из Аргуна возвращался — подстрелили. Так что болтать пойдешь один. Поехали...

Вот так новость! Жуков — мой коллега. Высокий, хрупкий, благообразный очкарик сугубо интеллигентного типа, с лицом католического священника, ангельскими глазами и безграничным терпением. Одним своим видом внушает любому ублюдку симпатию. Обычно мы работаем вместе, используя проверенный метод антиподов, и все у нас получается. Я — антипод Жукова. Коренастый, невысокий, с физиономией регулярного исполнителя смертных приговоров, во взгляде легко читается (так Жуков утверждает) истинное отношение к собеседнику. Собеседники у нас еще те, и, как правило, отношение истинное у меня к ним одно: мы тут, конечно, разговариваем, но... с гораздо большим удовольствием я высадил бы тебе очередь в живот, мерзкий ублюдок! А по возможности, если обстановка позволяет, предварительно допросил бы в режиме «Б», простенько манипулируя телефонным аппаратом и сильно подогретым шомполом...

Так что, предвкушаю, без Жукова мне с Турпалом придется попотеть.

— Вот это ты попал, Константин...

Выдвигались в следующем составе — с головы: Васин «бардачок»; «66-й» с трупом и двумя старейшинами из тейпа второго трупа, который захоронили; «УАЗ» с другими чекистами (еще трое пожаловали); «УАЗ» с журналистами; БТР моего начальника с живыми пленными и охраной; замыкающий БТР со спецназом сугубо журналистов охраны для. Итого шесть автоединиц.

— Не обмен, а сплошная жопа, — мрачно заметил Вася перед началом движения. — Куда, на хер, с такой кавалькадой?

Да, опять ты прав, Вася. Такая кавалькада Турпала вряд ли обрадует. Эти местные неформальные князьки такие капризные — ужас! Они и при нормальном течении дел найдут к чему придраться — каждый обмен — это куча проблем. А уж если ты чего не соблюл по договору — тогда держись!

Комендант Шалунов, свой парень, свел меня с начальником местного райотдела. Начальник, знающий Турпала с детских лет (начальник — местный, они тут все друг друга знают), особых тайн не раскрыл, но и того, что он рассказал, было достаточно, чтобы сделать некоторые предварительные выводы по характеру и психотипу нашего инициатора.

Турпал — младший брат Султана Абдулаева, известного полевого командира. Чем таким известного? Да своими зверствами в первую и вторую войну. Хитрый, умный, кровожадный — это братец. Так вот, Султан этот в первую РЧВ{42} выгнал Турпала из отряда и отправил пасти баранов. Доверительно вам сообщаю — это уникальный случай в чеченской истории, чтобы с родным братом — этак вот... За что выгнал? Вы не поверите. За жестокое обращение... с людьми! Про кяфиров{43} речь вообще не идет — они не люди. Турпал скверно обращался с подчиненными — истязал и унижал моджахедов своего взвода, а двоих вообще пристрелил без веской мотивации, за пустяки. Моджахеды жаловаться старшему брату не стали — воспитаны не так, но терпели недолго и в один прекрасный день попытались потихоньку отрезать придурковатому командиру головенку. Каким-то чудом Турпалу удалось спастись, но Султан испытывать судьбу не стал и поспешил избавиться от братишки.

Во время второй войны в отряд его не взяли, а сразу предупредили — сиди дома, занимайся хозяйством. Вот он и занимается — выше я сообщал, чем именно. Любимое развлечение: покупает у моджахедов неперспективных{44} пленных, долго и вдумчиво пытает и медленно умерщвляет холодным оружием. Вот такой славный парень...

На околице Новых Матагов нас поджидал благообразный улыбчивый дедок в новенькой белой «девятке».

— Сто пудов — краденая. Турпал подогнал, не иначе, — враждебно прищурился Вася. — Родственник, что ли? Шлепнуть старого пидараса сразу после обмена, чтоб неповадно было...

Видимо, на каком-то телепатическом плане ощущая вот эту Васину неприязнь, в комплекте к улыбчивому дедку прилагался хмурый глава местной администрации и пара его замов. Путешествовать с нами они не собирались, но, сославшись на приказ командующего о совместных мероприятиях, спросили фамилию моего начальника как старшего по обмену. И предупредили, что вверяют нам одного из очень уважаемых старейшин села, исчезновение которого может породить новый виток эскалации враждебности в отношениях между федеральным центром и гордым чеченским народом.

— Вы за кого нас принимаете?! — обиделся мой начальник. — Какое, на хер, исчезновение?! Вон, гляди: пятеро журналюг на хвосте, двое вообще — импортные.

— Обидеть не хотел. — Глава враждебно сверкнул антрацитовыми зрачками. — Просто предупредил. Идите с миром...

Сразу за селом «девятка» свернула влево и неспешно покатила по едва различимой в высокой траве колее.

Колонна построилась след в след, а Вася втянул голову в плечи и ежеминутно крестился: база «бардака» и БТР значительно шире вазовской, напороться на мину — как два пальца об асфальт!

Вскоре выскочили к Аргуну — неширокой мутноватой речушке. Пеший брод, с нашей стороны — полого и чахлые деревца на фоне высокой травы, с той — забранная в густой кустарник круча и местами валуны. Дедок высунулся из «девятки», развалил личико в белозубой ухмылке, что-то крикнул.

— Сусанин куев... — пробормотал Вася, ощупывая тревожным взором окрестности. — Куда ты завел нас — не видно ни зги!

— Идите вперед, не е...те мозги! — живо подхватил Васин сержант — Гоша Галушкин и немедля взял деда на прицел.

— Приехали! — Дед махнул рукой через брод. — Турпал зыдэс!

— Сволочи... — слегка расстроился Вася. — Нехорошо получилось!

— Один сюда идет! — сортирным голосом приказали с того берега — откуда-то из кустов левее самого большого валуна. — Без оружия! Говорить будем. Больше никто не идет! А то заложник убиват будем!

— Попали, — окончательно определился Вася, не сумев нашарить взглядом крикуна. — Вот это жопа, так жопа...

В двух словах объясняю тем, кто не в курсе, попадальную жопость ситуации: Турпал нас переиграл, а мы оказались к этому не готовы. Мы полагали, что тупой Турпал действует самостоятельно и с ним на обмене будут его крестьянские парни, которым до нормальных «духов» — как до... в общем, вы уже в курсе.

А тут чувствуется рука Султана — старшего братца, который, судя по всему, принял участие в организации мероприятия. То есть даже пара удодов, допустим, со снайперской винтовкой и гранатометом, хорошо спрятанных в кустах (уж если Вася не заметил!) противоположного берега на заранее подготовленных позициях, — это ощутимый перевес и контроль положения. А если не пара? Нет, разумеется, наши сейчас тоже рассредоточатся, но... будет видно, кто куда залег, да и бережок с нашей стороны в этом плане здорово подкачал. И вовсе не по злому умыслу либо разгильдяйству так получилось, не надо кривить пухлые губы в гнусной ухмылке! Вы же помните, накануне разведывательно-поисковый Вася катался по окрестностям — рекогносцировкой баловался. Только катался исключительно по дорогам, потому как инженерно-саперный взвод ему не дали. Тут вне дорог столько всякой дряни понатыкано — еще с первой войны, что даже местные на полусогнутых перемещаются. А Вася, напомню, не местный. А еще был расчет, что Турпал — не камикадзе и для обмена также будет пользоваться дорогами. Ну и вот — в результате мы имеем, что имеем...

— Чего ждем? — нервно крикнул мой начальник. — Воронцов — пошел! Мы тебя прикрываем!

— Пошел, пошел... А вот бы — наоборот. Пошли бы вы все... а я бы вас прикрыл! — Я отдал Васе автомат, снял «разгрузку» и перекрестился. — В случае чего — труп положить в кабинете моего начальника на все трое суток. Пусть нюхает и страдает душевно.

— Типун тебе! — буркнул Вася, принимая разгрузку. — НРС оставил?

НРС{45} — Васин подарок на мой день рождения. Подарки боевых братьев я ценю и стараюсь с ними не расставаться. Особенно с такими, что могут пригодиться в трудную минуту.

— Угу. Совсем уж без оружия — неприлично.

— А если найдут?

— Если до полного раздевания не дойдет — не найдут...

Не знаю, как там у профессиональных переговорщиков, да при больших захватах заложников мирового масштаба, — но у нас в этом плане проще. У нас, как правило, режим цейтнота и мелкие местные особенности. Поэтому посредника, который на виду у врага оставил свое оружие и снял «разгрузку», обычно просто поверхностно охлопывают и оглаживают. Вдруг от волнения забыл пистоль за пазухой или пару гранат? Кроме того, прошу помнить, нохчи — гордые горные орлы. То есть если они не собираются отрезать вам яйца, то за попу и промежность при обыске трогать не станут. Это проверено...

— Уверен?

— Угу...

— Ну, смотри. Удачи...

Перебравшись на другой берег, я вымочил ноги выше колен и почувствовал себя некомфортно — утро-то прохладное. Впрочем, о каком комфорте можно говорить, когда попа твоя обжимает шершавую рукоять взведенного стреляющего ножа?! А еще прибавьте к этому такой приятный факт, что в вас целятся незримые супостаты. Сидят себе в кустиках, целятся, а ты — как слепой котенок. Ты их не видишь и понятия не имеешь, чего они там давеча покурили и что вообще у них на уме...

— Стой! Нале-во! Пять шагов вперед. Руки на затылок! Стой спокойно...

Чьи-то неласковые руки скоренько обхлопали меня, мельком пробежались по бедрам... Нижнюю часть попки и промежности вниманием не удостоили. Спасибо, супостаты!

— Ремень вытащил. Штаны расстегнул. Быстро! Екнуло сердечко? Нет, это не то — не волнуйтесь.

Это норма. Боец без ремня и с расстегнутыми штанами — наполовину калека. Одна рука у него все время занята поддержкой штанов, и можно не опасаться, что он героически прыгнет на вас, чтобы задушить в рукопашной схватке. А лучше вообще пуговицы на ширинке обрезать и располовинить резинку трусов. При определенных обстоятельствах мы точно так же поступаем с «чехами». Только они почему-то на это здорово обижаются...

— Ремень на шею. Пуговицы оставляю — спасибо скажи. Повернись.

А вот и Турпал ибн как его маму. Спасибо за пуговицы. Высокий, стройный молодой человек с красивой бородой и породистым чувственным носом. Большие глаза, взгляд спокойный, дружелюбная улыбка... Холеные запястья аристократа, руки не дрожат. Указательный палец правой руки, как положено по МБ (мерам безопасности), вытянут вдоль спусковой скобы пистолета «ТТ». В левом ухе — наушник радиопередающего устройства, к горлу прижат ларингофон, явно импортный. Спецназ, блин, — кино, видимо, часто смотрит.

— Тебя как зовут?

— Костя.

— А меня — Турпал. Ну что, Костя, меняться будем?

— А то! Зачем приехали-то?

— Ну, молодец, Костя. Слушай меня, Костя...

По-русски говорит правильно, с небольшим акцентом. Настроен нормально. Психопатом не выглядит. Напротив — симпатичный такой тип. Только лобик подкачал. Узколобый тип, линия волосяного покрова чуть ли не над бровями начинается. И глаза пустые. В общем, просто глуповатый малый, но спокойный и вполне на вид миролюбивый. Начальник райотдела запулил мне дезу? Смысла не вижу — мы, конечно, враги по определению, но в настоящий момент вроде как в одной упряжке. Или я чего недоглядел?

— Посмотри туда...

Посмотрел. Две дамы и солдат в «уазике», «уазик» в пятнадцати метрах от места нашего стояния, на краю небольшой лужайки, двери раскрыты. С нашего берега машину не видно, кустарник заслоняет. Рядом с «уазиком» трое: двое с автоматами, один с «ПК», стволы нацелены на пленных. Выглядят хлопцы вполне военно — сразу видно, что у брата одолжил. Чуть позади — джип. За джипом торчат еще двое: какой-то мелкий тип в маске, судя по всему, подросток, и округлый рыхловатый мужлан в «гражданке» и тюбетейке, на вид вполне миролюбивый и добрый. Черноволосый, бородатый, чем-то даже на раввина похож. Но зачем-то внимательно меня рассматривает. Я бы даже сказал, с каким-то нездоровым интересом. И что это во мне такого? Деталь: мужлан без оружия. Странно...

Прапорщицы — женщины до тридцати, выглядят на все шестьдесят. Лохмотья обмундирования, опухшие лица, места живого нет. Я не закипаю, нет, — знаем мы, что такое плен, и не понаслышке. Пленная молодая женщина... это, братья мои, просто ужас. Даже и говорить не стоит, чего они там с ними вытворяли. То, что дожили до обмена, — просто чудо! Солдат — тощий пацаненок, тоже в лохмотьях, с потухшим взглядом зомби, правая рука на грязной перевязи.

— Тебе все понятно, Костя?

Мне все понятно, условия простые. Носилки есть? Пленные ходячие? Есть. Ходячие. Как-то недосуг было по ногам стрелять. Хорошо. Я стою здесь — гарант. Двое пленных берут один труп на носилках и тащат сюда. Потом возвращаются за вторым трупом на носилках.

Вместе с ними уходит одна женщина. Когда пленные со вторым трупом доходят до середины речки, уходит вторая женщина. Мы с Турпалом выходим из-за кустов и стоим рядышком, в секторах наших спецов и Турпаловых снайперов. Как только пленные с трупом ступают на их берег, уходит солдат. Мы стоим, из наших никто не перемещается. Турпаловы люди грузятся, начинают движение. В этот момент Турпал ныряет в кусты, а я возвращаюсь.

— Все понятно. Все толково придумал. И себя не обидел, и нас уважил. Только тут один маленький нюансик...

— Маленький — кто?

— Проблемка небольшая... Надо последовательность чуток подкорректировать.

— Не понял? Что тебе не нравится, Костя?

— Да нет, все нравится... Только тело — одно. Второго похоронили.

— Ты шутишь, Костя?

— Разве такими вещами шутят?

— А мы как договаривались? Два живых — на два живых. Два трупа — на один живой...

— Да мы и привезли — двоих! А в Шалунах Руслана Шарипова родственники забрали и похоронили. Выйди из кустов, глянь — вон старейшины его рода стоят. Они подтвердят...

— Нет, я не понял — че за дела, Костя? — Турпал на упоминание о старейшинах не отреагировал. — Мы как договаривались?

— Слушай, ну я же тебе говорю — тут старейшины...

— Да че мне старейшины? Я с вами договаривался, при чем здесь старейшины?!

— Погоди, брат. Ты послушай...

— Я тебе не брат, Костя. Волк собаке братом не может быть. Ты слова выбирай.

— О, господи... Ну, извини... Давай чисто по-человечьи... Мы тебе привезли два тела. Одного забрали люди, похоронили. Вон они стоят — ты выгляни, поговори с ними! Ты все равно бы отдал им тело. Считай, мы тебе время сэкономили. Помогли...

— Мне от вас помощь не нужна. Я сам себе помогаю.

— Хорошо, хорошо... Ну ты хоть со старейшинами...

— И со старейшинами я говорить не собираюсь. Кто они мне такие? Я с вами договаривался. А вы не выполнили условия. — Турпал перестал улыбаться, в пустых глазах появились какие-то нездоровые огоньки. — И что мы теперь будем делать?

Хороший вопрос. Главный мент Шалунов, похоже, был прав... А ты теперь думай, психолог хренов, как с этим маньяком прийти к консенсусу. Только быстро думай, времени в обрез. Вот засада! Почитать бы историю его болезни — коль скоро таковая (история, а не болезнь — болезнь налицо!) вообще существует в природе. Что же там у нас за психотравмирующий фактор родом из детства?...

— Давай что-нибудь придумаем, Турпал... Давай так: ты погоди маленько, мы прокатимся обратно в Шалуны. Скажем старейшинам, что ты отказываешься верить на слово и... заставил нас выкопать тело Руслана Шарипова...

Турпал склонил голову влево и напряженно замер, открыв рот. Создавалось впечатление, что в этот момент какой-то незримый абонент чего-то нашептывает ему в наушник. Я отметил, что мужлан в тюбетейке исчез — видимо, надоело любоваться панорамой — и залез в джип. Мне это не понравилось: показалось вдруг, что во всей этой неприличной ситуации присутствует некая роковая упорядоченность.

— Ты умный, да, Костя? Ты издеваешься надо мной?

Турпал выпрямил голову, нехорошо ухмыльнулся и презрительно посмотрел на меня сверху вниз. Да, наверно, я не очень импозантно выгляжу. Этакий огрызок — на голову короче стройного горного орла, штаны поддерживаю... И говорю всякие гадости. Ну, представим себе, что я дуб дубом в местных обычаях. И не соображаю, что чеченец, даже руками кяфиров осквернивший могилу соплеменника, автоматически становится кровником его рода...

— А что теперь делать, Турпал? Другого выхода я просто не вижу. Мы что, тебя обманули? Ну, давай теперь отменим все...

— Будем меняться. — Турпал как-то странно моргнул и неожиданно отвел взгляд. — Все, как договорились. Только убираем один пункт, добавляем двоих и сразу вместе стоим.

— Какой пункт? Каких двоих?

— Журналист и оператор из Си-эн-эн — пусть сюда идут. Пусть снимают. Даю слово — они в безопасности. Мы с тобой выходим на открытое место, стоим. Мои берут носилки, подходят к берегу. Баба ваша пошла. Мои доходят до середины — вторая пошла, и моторы заводим. Все остальное — как сразу сказал. Понятно?

— Гхм-кхм...

Да, помимо того, что я не импозантен, у меня, наверно, сейчас глупый вид. Журналисты — это неожиданность. Откуда Турпал знает, что именно CNN?. Вот это утечка, так утечка! Впрочем, это второй вопрос. Сейчас важнее другое.

— Насчет журналистов — не знаю. Начальнику скажу — если разрешит... Ну, ты понимаешь?

— Понимаю. Вы зачем их притащили вообще? Если притащили, пусть работают. Передай, пусть идут сюда, снимают, я за них отвечаю. Слово мужчины. Остальное — как я сразу сказал. Тебе понятно?

— Понятно.

— Ну, молодец. Давай — иди на середину речки, скажи условия. На пять метров до берега не подходи. Чтоб мы видели, что тебе ничего не передали. Журналисты приходят первыми, потом — обмен. Давай, пять минут тебе...

Пока я болтал с Турпалом, наши спецы рассредоточились. Ввиду открытости нашего берега выглядело это убого: все огневые позиции — как на ладони. Стволы пулеметов БТР слепо нацелены на кручу. Камеры операторов, притаившихся на заднем плане, ловят в фокус брод. Опытные журналюги полагают, что подарков не будет. Но сегодня все через зад, так что кому-то повезло. Обмен — хороший материал...

Вася со своими хлопцами отсутствовал. Это несколько обнадеживало. Хотелось верить, что боевой брат даже в такой дрянной ситуации сумеет сделать что-нибудь полезное.

— Ага! — оценил мой жалкий вид Иваныч, прибывший на бережок. — Решил закаляться?

— Ближе не пускает. У нас от силы три минуты.

— Ясно. Со старейшинами болтать отказался?

— Вы такой догадливый...

— Нехорошо. Очень нехорошо! Ну, давай последовательность...

Я изложил порядок обмена и вкратце поделился своими наблюдениями:

— Не нравится он мне. Моральный урод. Сам — никто, но кто-то им управляет, это сто пудов... Чую, на последнем этапе у нас будут проблемы.

— Ну уж нет, давай как-нибудь без этого. — Начальник сурово прищурился. — Нам кровью брызгать нельзя, зрители вон... Откуда он узнал о сиэнэнщиках?

— Понятия не имею. Вы разрешаете?

— А ты что думаешь?

— Думаю, небезопасно. Я сказал — урод. Мало ли... Вдруг мы подарим ему еще пару заложников?

— Резонно. Но он же требует... Гхм-кхм... Короче, пусть идут. Все равно шпионы, так их за ногу. А для нас дополнительная гарантия. Он хочет героем казаться. Значит, дурковать не будет. Но ты все равно постарайся, оближи его с ног до головы.

— Я постараюсь. Но вы на всякий случай будьте готовы.

— Всегда готовы. Да! Крюков просил передать тебе: сойка. То есть если будет — можешь положиться.

— Сойка? А, понятно. Сойка... Только, боюсь, не успеет. Времени мало.

— Да, времени мало. Надеюсь, и не понадобится... Ты уж постарайся. Оближи. Все — ни пуха.

— К черту...

«Шпионам» дважды предлагать не пришлось. Получив разрешение, рванули с низкого старта, на едином дыхании форсировали речку и раньше меня вломились в кусты. Обрадовались, козлики, — темка на ровном месте упала. Акулы, короче. Капиталистические.

Указав оператору место стояния — рядом с джипом на заднем плане, Турпал приосанился, огладил бороду и выступил наподобие депутата перед выборами. То есть, не моргнув глазом, наврал в камеру с три короба.

— Я — Турпал Абдулаев, военный амир{46} всего Шалинского района. Мой отряд — восемьсот солдат чеченского спецназа и отдельная специально-особая рота шахидов-смертников. Мы воюем с русскими оккупантами, которые пришли на нашу землю и убивают наших женщин и детей...

Говорил Турпал не совсем складно, но горячо и с артистизмом, примерно как отоспавшийся и обросший Салман Радуев на суде. По его словам выходило, что он пошел навстречу оккупантам и согласился обменять захваченных при спецоперации военных преступников на безвинных мирных жителей!

На обратном пути надо просветить журналюг: нормальных бойцов у «амира» нет вовсе. Те, что тут присутствуют, — явно люди брата. А у «амира» — три десятка вооруженных односельчан-дилетантов, балующихся под его предводительством перегонкой дрянного бензина и другими пакостями, о которых уже говорилось выше. И вообще, парень маленько с головой не дружит, так что вы там особо губенку не раскатывайте, фильтруйте базар...

В конце краткой вступительной речи у меня буквально челюсть отвисла: «амир», мать его так, крепко «приподнял» вашего покорного слугу, даже не спросивши разрешения!

— Это Костя. Делает вид, что просто переговорщик, что майором работает. Но моя разведка работает прекрасно, я все знаю! Это лучший спецназовец группировки оккупантов, полковник, дважды Герой России. Это ас, воюет двадцать лет, с ног до головы залит кровью чеченских моджахедов. Они, оккупанты, все боятся меня, поэтому, кроме него, никто не согласился идти со мной на переговоры. Вы его побольше снимайте, он тут самый главный...

Вот такой я ас, дорогие мои. Главный враг всей чеченской армии. Ну, тут все понятно. Бахвальство — неотъемлемая составляющая горского менталитета. Разве может такой эмир, как Турпал, иметь дело с каким-то занюханным доморощенным переговорщиком в чине майора? Подавай ему дважды Героя, полковника, и непременно — с ног до головы залитого!

— Все, я сказал. Вы можете передвинуться — чтоб видно было. Выходим, Костя...

Насчет журналистов Турпал, или кто там организовал обмен, хорошо придумал. Мы вышли из кустов, оператор — за нами, чтобы поймать в фокус брод, репортер потянулся за оператором... В общем, хороший фон для Турпала, если стрелять снизу, от нас, обязательно зацепишь иностранцев. Молодец.

Первый этап обмена проходил в пределах нормы.

Двое с трупом на носилках подошли к берегу и встали — Иваныч дальше не пускал. Подождали, когда первая женщина спустится с кручи, одновременно ступили в воду...

Тут с нашей стороны был допущен волюнтаризм. Женщина, хоть и старалась держаться, была очень слаба — на втором шаге поскользнулась, упала в воду и самостоятельно подняться уже не могла. Иваныч положил автомат на берег и рванул на помощь.

Турпал вмешиваться не счел нужным. Только хмыкнул и повернулся профилем к камере — вот, мол, какой я благородный и великодушный, горный орел, блин...

«Чехи» с носилками двигались с черепашьей скоростью: сутки неподвижного торчания в зиндане, да без жратвы, сил не прибавляют. Да и оскользнутся нельзя — в руках носилки с трупом соплеменника, которого Турпал наверняка захочет объявить шахидом. А над шахидом глумиться нельзя — это неприлично.

В результате вышло все по расчетам нашего славного «амира». «Чехи» с носилками — на середке, Иваныч с женщиной на нашем берегу. Вторая пошла. Иваныч опять метнулся через речку — помогать, таки оскользнулся, с разбегу бултыхнулся в ледяную воду и секунд десять барахтался, борясь с течением.

— Вообще у нас купальный сезон уже кончился! — весело пошутил Турпал. — Эти русские такие тупые — все не вовремя делают...

Купание Иваныча несколько сорвало наш график. Пока он со второй дамой добрался до середины реки, «чехи» с носилками уже практически закончили переправу.

— Отстаем, — мысленно озаботился я. — Вот не кстати-то...

Как только первый из пары таскателей ступил на берег, Турпал, опять склонивший голову влево и внимавший своему наушнику, заметно оживился. Перестал светить гордым профилем в камеру, развернулся, прихлопнул левой ладонью по бедру и скороговоркой скомандовал что-то по-чеченски.

Из кустов левее большого валуна, расположенного ниже нас метрах в десяти, вырос «дух». Да, «дух» — нормальный такой моджахед, еще один из людей старшего брата. Одним движением стряхнул с себя прилипшие куски дерна и пучки веток, взял свой «ВСК-94»{47} прикладом под мышку и, по-кошачьи прыгнув на тропу, пристроился к носилкам сзади слева.

— Это один из бойцов моего спецназа, — пояснил Турпал в камеру. — У меня все такие. Команда призраков. Русские не понимают, с чем они столкнулись! Мы повсюду! Каждый камень в этих горах в любой момент может ожить и уничтожить врага!

Я слегка встревожился. Нет, не сказочкой про призраков впечатлился — это я вообще пропустил мимо ушей. Если пренебречь тактическим аспектом, то сдача «амиром» своего «камня», сидевшего с классным стволом на хорошо замаскированной позиции, в данном случае продиктована здоровой целесообразностью. «Чехи» тащили носилки с трупом через брод, устали, и теперь им метров тридцать переть круто в гору. Само собой, темп уронят как минимум втрое. А тут, откуда ни возьмись, свежее плечо. Согласитесь, неплохое подспорье.

Только вот вопрос: и куда это так торопится наш веселый «амир»? И не жаль ему терять такую шикарную огневую точку?

— Пацан, — напомнил я.

— Помню. — Турпал этак по-свойски подмигнул мне. — Баба до берега дойдет, тогда — пацан. Как договаривались...

Трупоносы оказались чуть проворнее Иваныча со второй дамой. Когда «чехи» с носилками, исходя потом и хрипя от напряжения, вломились в верхние кусты, Иваныч еще мерил последние сажени брода, буквально волоча на себе утратившую способность передвигаться женщину.

— Уфф! — с заметным облегчением выдохнул Турпал. — Вот так, Костя!

— Не понял...

— Ты тупой, поэтому не понял. — Турпал надменно хмыкнул, кивнул журналистам и показал стволом «ТТ» на джип: — Давай, господа, — на первую позицию. Будем снимать финал.

В этот момент правее брода трижды, негромко этак, крикнула сойка.

Никто из присутствующих на сие явление природы внимания не обратил — в том числе и ваш покорный слуга. Ваш покорный лихорадочно шевелил мозгами, пытаясь спрогнозировать ситуацию на ближайшие три минуты и определить в ней свое место.

Журналисты дисциплинированно сдали назад — Турпал неотвязной тенью следовал за ними и спустя мгновение скрылся за линией кустов. Уплыл из сектора наших спецов раньше времени, гад!

Тут же, как по команде, заработали двигатели джипа и «УАЗа».

— Я не понял, Турпал, — че за дела?!

— Иди сюда, Костя, не бойся! — гостеприимно пригласил меня Турпал и, обернувшись к «УАЗу», отдал команду на чеченском. — Ну че ты там стоишь, дорогой? Пацана забирать не хочешь, да?

Один из троих конвоиров — здоровенный мужлан с пулеметом, выволок из «УАЗа» раненого солдата и потащил его к центру лужайки, где монументом торчал Турпал.

— Вот оно!!! — Сердечко мое скакнуло к горлу и, застряв там, принялось бешено пульсировать, заполняя сознание вязкой субстанцией паники.

Я, ребята, давно на этой войне и всякого повидал. Уверяю вас, если человека собираются отпустить на все четыре стороны, его таким вот образом не волокут...

— Ну что там у вас?

Ага, это Иваныч снизу орет. Передал спасенную даму бойцам, слегка перевел дух и теперь интересуется, почему мы не торопимся завершать последний этап.

— Скажи — все нормально! — Турпал рывком уронил солдата на колени, зашел к нему за спину и положил руку на костлявое плечо раненого. — Скажи — пять минут. Пацана заберешь и спустишься. Давай — скажи, и топай сюда, не стесняйся!

— Пять минут! — враз охрипшим голосом сдублировал я вниз и решительно попер в кусты. Действительно, чего стесняться? Это они — вне, а я-то как раз у всех в секторе. Что там шлепнут, что здесь — какая разница?

— Да что у вас там, мать вашу... Э! От Васи привет! — открытым текстом рявкнул мне в спину Иваныч. — Он тебя ждет, давай быстрее!

От Васи привет — очень вовремя. Сейчас только приветы... Черт, ну дубина, блин! Сойка же кричала! Трижды. Вася где-то рядом. Это уже лучше. Только облегчит ли это твое положение, дубина, — хрен его знает...

— Это военный преступник. — Турпал приставил ствол «ТТ» к затылку солдата, взвел курок и прищурился в камеру. — Он насиловал и убивал наших женщин. Мы действуем по договору: два живых — на два живых, два мертвых — один...

Импортный оператор неожиданно опустил камеру. Оба журналиста синхронно взбледнули личиками и растерянно переглянулись. Не готовы, видишь ли, оказались к такому крутому обороту.

— Ну что, что?! Что такое?! — обиделся «амир». — Материал вам нужен или нет?

— Может бит, ми этот... ми отпускай мальтшек, потом много снимай славный эмир Турпал? — коверкая слова от волнения, предложил репортер. — Женевский конвент сорок девьятый год предусматривает...

— Я вашу конвенцию рот ибал! — Турпал, мгновенно утратив любезность, кивнул на журналистов и прорычал что-то пулеметчику. — Жжит хотите — снимай все подряд. Еще раз камеру апустишь — расстрэл наместе. Ну?

Пулеметчик, зло дернув ртом, направил ствол на журналистов и положил прокуренный палец на спусковой крючок. Оператор упрашивать себя не заставил — вскинул камеру и для большей устойчивости присел на колено. Правильно, жить все хотят. А мальчишка-оккупант родственником никому из них не приходится. И вообще, если разобраться, является гражданином Империи Зла...

— Два живых — на два живых, — как ни в чем не бывало продолжил Турпал. — Два мертвых — на один живой. Так мы договорились. Оккупанты не выполнили. Привезли один мертвый. И мы отдаем им один мертвый... Я не прав, Костя?

— Отпусти мальчишку, возьми меня. — Я не узнавал своего голоса — он хрипло вещал как будто откуда-то со стороны. — И не ври, он не военный преступник, а просто тыловой водитель. А я — лучше. Я офицер, орденоносец, спецназовец...

— Ты на переговоры пришел. — Турпал отрицательно покачал головой. — Я тебя не возьму — скажут потом, что я слово не держу, А я слово всегда держу — как мы договаривались, так и...

— Я добровольно сдаюсь в плен!!! — выпалил я. — Журналисты подтвердят, что я — сам, добровольно. Слово ты не нарушишь. Отпусти мальчишку!

— Мне добровольно не надо. — Турпал с каким-то нездоровым интересом посмотрел на меня и загадочно хмыкнул. — «Добровольно»! Тоже мне, умник... А я вот что придумал... Я тебе предложение делаю, Костя.

— Я весь внимание! — Я напрягся: мне опять показалось, что все идет по какому-то жуткому сценарию, спланированному кем-то зловеще-умным — не чета дурачку Турпалу.

— Я тебе даю минуту, ты подумай... Возьмешь в рот — на камеру, я отпущу солдата. Или в жопу дашь. Без разницы. Нет — застрелю его. А?

— Ты... гхм-кхм... ты совсем сдурел, Турпал?!

— А что тебе не нравится, Костя?

Я отказывался верить своим ушам! Ну, ребята, такое никакой умник придумать не в состоянии. Это просто шизоид какой-то. Нет, понятно, что Турпал олигофрен, но не настолько же!

— Турпал... Ты вообще понял, что сейчас сказал?

— Я сказал. — Турпал очень серьезно похлопал себя пистолетом по ширинке. — Мой всегда готов. И это не шутка. Выбирай: в рот, в жопу или — смерть солдату. Думай, герой Костя, время пошло...

Сумасшедший «эмир» отдернул левый рукав своей камуфляжной куртки и уставился на циферблат золотого «Ролекса».

Вот такая мерзкая альтернатива, друзья мои.

Конвоиры плюс праздный снайпер из-под валуна стоят на расстоянии кинжального огня и ловят каждое мое движение. Я уже говорил, чьи они люди, это не крестьяне с «калашами» побаловать вышли.

Вася — любитель соек, со своими пацанами черт знает где и как сидит, и неясно, сумеет ли поддержать огоньком.

Ласковый олигофрен держит под прицелом пацана и, если я откажусь оказывать ему интимное обслуживание на камеру, через минуту нажмет на спусковой крючок.

Дать себя отыметь — смерти подобно. Репортаж получится — можно сразу всей армии стреляться. Вон, из джипа опять вылез давешний гражданский в тюбетейке — уставился на нас с превеликим любопытством. Зрелищ жаждет, скот...

Ну, как вам обстановочка? Нравится?

А теперь представьте себя на моем месте и за минуту придумайте правильный выход из ситуации...

— Время вышло, Костя. — Турпал сильнее вдавил ствол в тощий мальчишеский затылок, левой рукой прикрыл лицо и чуть отстранился. Солдат, который до сего момента выказывал полнейшее безразличие к своей судьбе и смотрел в землю мертвым взором, вдруг тихо всхлипнул и... перекрестился левой рукой.

— Я согласен, — замороженно выдавил я.

— Не понял? — Палец Турпала перестал выдавливать слабину спускового крючка. — Ты что-то сказал, Костя?

— Да, я сказал.

— Мне не послышалось?

— Хорош прикидываться — ты все слышал. Оставь пацана. И давай это... ну, сделаем это по-быстрому.

— Ты не шутишь, Костя?

— Нет.

— Маладэц, бляд! — Этот скотина вдруг чрезвычайно обрадовался: бросил солдата на произвол судьбы, подскочил ко мне и, ласково потрепав по плечу, горделиво обернулся к камере:

— Снимай! Все снимай! Хоть секунду упустишь — расстрэл!!! Смотри, что я буду делать с полковником спецназа, Героем России! Смотри, снимай! Вот так гордый чеченский народ — всю Россию... Ты как, Костя?

— В смысле — «как»?

— Э-э-э — какой недогадливый! Ты как хочешь, Костя, — в рот или в жопу?

— Хочу... хочу в жопу, — окончательно определился я. — Да, в жопу лучше. Гигиеничнее. Только вот... А вдруг у тебя не встанет, амир?

— У меня не встанет?! — Турпал презрительно хмыкнул. — У меня всегда готов! Давай — вставай раком, штаны снимай.

— Все, уже встаю... — Я развернулся кормой к озабоченному «амиру», нагнулся и, нырнув рукой в штаны, нащупал спусковой рычаг на рукоятке ножа.

Пук!!! — легкомысленно бзднул НРС, выплевывая из рукояти пулю.

— Оаааа!!! — отчаянно заорал Турпал, хватаясь левой рукой за пах и опрокидываясь навзничь. — Аааа!!!

Ту-дух!!! — «ТТ» «амира», со всего размаху грохнувшийся оземь, изрыгнул клок пламени: пулеметчика, встрявшего в секторе, рвануло вбок и понесло вправо.

Тр-р-р-р!!! — длиннющая очередь из потревоженного «ПК», моментом скосив журналистов, краешком вгрызлась в «УАЗ» и зацепила праздного снайпера.

Все это произошло буквально за две секунды, я даже распрямиться не успел — так и стоял раком. В следующие две секунды я, совершенно не раздумывая, повинуясь спинному мозгу, сделал сразу две вещи: прыгнул на спину солдату, валя его наземь, и, зажав в руке нож и теряя штаны, метнулся на карачках к врагу, который был ко мне ближе всех, — Турпалу ибн как его маму, заходившемуся на траве в болевом шоке.

А на полянке и около между тем началось настоящее веселье.

Пук-пук-пук!!! — задиристо возбухали откуда-то из дальних кустов «валы»{48} Васиного расчета, проштопывая поляну стежками свинцовых брызг.

Тр-р-р-р! — досадливо рокотали снизу пулеметы БТР, на ощупь выискивая среди валунов на круче невидимых снайперов и глубоко сожалея, что нельзя взять прицел повыше и наобум разровнять лужайку к известной матери.

В общем, там и без меня справятся — сейчас есть дело поважнее.

— Держи, амир! — Добравшись до Турпала, я коленом прижал к земле его руку с «ТТ» и с маху всадил клинок в сердце врага. И с минуту держал рукоять обеими руками, наваливаясь сверху всей массой, — тело подо мной не желало испускать дух мгновенно, оно дергалось и тряслось в диких конвульсиях. — Не повезло тебе, амир... Хреновый переговорщик попался...

Глава 5.

Абай Рустамов

КПП на въезде в Джохар{49}. Туманное, влажное утро — как всегда у нас в конце августа. Птички-невелички недостреленные, чудом уцелевшие, где-то поют. На душе тревожно.

Нас досматривает русский ОМОН. У нас специальный «рафик» с красной надписью «Баклаборатория», внутри там все как положено — приборы есть, стол, сидушки. Документы тоже в порядке, все подлинное. Но все равно, сами понимаете, прицепиться при желании можно к чему угодно.

— Сматры, дарагой! И зыдэс сматры. И зыдэс тож сматры...

Я прекрасно говорю по-русски. Лучше, чем на родном. Акцент сейчас специально делаю. Играю тупого водилу, простака, которого только что из аула взяли, посадили за баранку, и он шугается при виде каждого начальника. Умные и шибко грамотные всегда подозрительны, да и раздражение вызывают. Такой, если обидишь, может и пожаловаться. А тупого всегда легче обобрать. Вот и играю. Сильный акцент и тупая рожа всегда безотказно срабатывают, проверено десятки раз.

— Гидэ хочишь сматры! Полик падымат нада?

— Ладно, ладно, ясно с вами... О! Мясо. Ага...

Омоновец открыл цинковый бак, в котором хранятся два барана, зарезанные утром и разделанные на несколько частей. Аппетитное мясо, ничего не скажешь. Даже жалко такое отдавать. Сами бы съели с удовольствием. Но это специально, для отвода глаза. Это уловка такая, тоже проверенная.

— А что-то мясо у вас того... подозрительное. Нет, скажешь? Почему такое жирное? Вы че, вирус распространять везете? Бактериологическое оружие, типа? Документы есть на это мясо, а?

Все понятно. Мясо подозрительное, ха! Я мог бы убить тебя одним движением, голыми руками, жадный гяур. И перещелкать из твоего автомата остальных ментов-омоновцев, в том числе и снайпера на посту прикрытия — он плохо службу несет, вылез весь из-за баррикады. Моим бойцам даже и вмешиваться не пришлось бы.

Но я терплю, сегодня у меня особая задача. Я обеспечиваю личные мероприятия самого Хамзы и головой отвечаю за его безопасность. И не пикну, даже если меня ткнут мордой в землю и обыщут с ног до головы. Хотя положить мужчину на землю — тяжкое оскорбление. Пользуйся, гнусный гяур, случаем, ты даже представить себе не можешь, кого сейчас обираешь!

— Какой-такой вируз, дарагой?! Валла-билла, началник, никакой вируз нэт! Сабсэм харощи мясо, э! Вон, доктор едит, сам правиряит такой вещщ. Возьми нэмнога, кушай, сам сматры, какой харощи! Ну?

— Не нукай, не запряг. — Омоновец на предложение реагирует молниеносно — сразу хватает самую здоровую ляжку и тащит из бака. — Давай, проезжай. Скажи спасибо, добрый я сегодня...

Салам, читатель! Ты, наверно, узнал меня? Это опять я, неуловимый вервольф, ловкий разведчик Абай. Я сразу не представился, думаю, меня и так легко узнать можно. Салам тебе и машалла, если ты правоверный. Или даже не совсем правоверный, но не русский. Хотя уже говорил...

Четверо суток прошло после той филигранной операции, и теперь я в Джохаре со специальным, очень важным заданием. Я сопровождаю Хамзу, он справа сидит, на месте старшего машины. Сегодня я один отвечаю за его безопасность.

Обычно Хамза перемещается со своим личным телохранителем Новрузом, которого все, кто его знает, страшно уважают и побаиваются. Это вообще чудо, а не человек. Небольшого роста, худой, глаза глубоко посаженные. Мелкий такой турок, молчаливый и спокойный, как робот. Стреляет на шорох, голыми руками может убить целый взвод, опасность чует за километр, интуиция у него просто чудовищная. Но пять суток назад с ним произошла маленькая неприятность. За день до того, как мы порвали на части колонну федералов, Хамза ездил на небольшое мероприятие с людьми Султана Абдулаева, имел в этом мероприятии свой интерес. Один федерал его заинтересовал, об этом как-нибудь позже расскажу. И попали они там в переделку! Совершенно неожиданно, как говорят, на ровном месте споткнулись. Все моджахеды Султана стали шахидами. Мясорубка там была — словами не описать. А Хамзу спас Новруз, каким-то чудом сумел выскочить на джипе из кровавой метели, хотя получил три ранения. Ранения не тяжелые, но, пока добрались до базы, сильно истек кровью. Сейчас лежит, сил набирается.

Со мной Ваха и Мовсар — мои личные телохранители. Пулеметов сейчас у них нет, но они мастера на все руки, а под поликом у нас спрятано оружие и гранаты. Если что, мы такой вот блокпост и без оружия уничтожим, голыми руками. Я всегда предлагаю на постах поднять полик — как русские говорят, на рожон лезу, и это всегда проходит. Зачем поднимать, если горец сам предлагает? Опытные федералы, что стоят на блокпостах, знают, что мой народ не умеет врать. Чеченец, если врать приходится, сразу себя выдает: глаза прячет, краснеет, суетится. Потому что это противно его природе. Другое дело, те, которые в русских городах долго живут.

Как я, например. Из них такие артисты получаются — любо-дорого!

Отдав ляжку, мы едем дальше. Джохар, город моего детства, лежит в руинах. Дорога вся разворочена гусеницами танков и самоходок, повсюду воронки, бетонные блоки и сваренные рельсы — противотаранные ежи. Кругом развалины, мертвые остовы многоэтажек, кое-где сохранились чудом уцелевшие дома, в которых ютятся мои несчастные соплеменники.

Сердце обливается кровью при виде этой картины. Что может испытывать нормальный человек по отношению к тем, кто сделал такое с его домом? Да, мы абреки, бандиты и варвары, но представьте себя на нашем месте! Если бы русские разбомбили ваш Копенгаген или Лондон до древнегреческого ландшафта, поставили бы по перекресткам блокпосты, на которых каждого вашего мужчину клали бы лицом на землю и брали дань с каждой машины, и сказали бы: мы вот так вам помогаем, хотим, чтобы вы жили мирно, по нашей русской Конституции!

А перед этим, не забудьте, что русские два с половиной столетия назад вторглись на вашу землю и насильственно присоединили ее к своей территории. И два с половиной столетия вы непрерывно с ними воевали, потому что они безжалостно и жестоко заливали кровью любую вашу попытку к независимости. Вы как, стали бы их любить после этого? Ха! Думаю, если вы не мазохисты, то не стали бы. Вот и мы — тоже. У нас каждый ребенок, едва начав понимать себя в этом мире, наизусть знает каждую веху этой истории. И твердо знает, кто главный враг нашего народа.

Вот такие дела, уважаемый читатель. Поэтому основа наших отношений всегда будет вечной и постоянной: набеги, войны, работорговля и всяческий подрыв экономики огромной империи, некогда оккупировавшей наш гордый свободный народ. Только так, и никак иначе! Мы всегда будем жить по адатам, а их Конституцию в рот е...ли! И кто писал ее — тоже е...ли. И ручку, и бумагу, и стол, на котором ее писали! Это Конституция свиней и трусов, которые привыкли быть рабами и без этого не могут.

Знаете, у свиней бывают солитеры. Свинья вообще нечистое животное, поэтому мы ее не едим, кто ее ест, сам становится свиньей, как русские. Свинья тупая, она сама никогда не догадается, что у нее солитер, будет хрюкать себе и жрать что попало. Ей ветеринар нужен, чтобы убрать солитера. Так вот, мы, нохчи, — это большой солитер России, который будет вечно сосать ее больную плоть! Пока не придет ветеринар и не поможет ей навсегда избавиться от этого солитера. А если не придет, она скоро сдохнет от этого.

Ух, красиво сказал! Даже сам удивился.

Ладно, давайте по делу. А то я об этом могу часами говорить — сами знаете, у кого что болит, тот о том и говорит.

Итак, мы везем Хамзу. У него сегодня в Джохаре два мероприятия. Какие — узнаете позже, сейчас расскажу, кто он вообще такой и какие у нас с ним отношения.

Хамза — турецкий резидент. Большой человек, огромными деньгами ворочает, у нас здесь на него целый полк пашет. Хамза торчит на Кавказе с 91-го года, уже одиннадцать лет. Он страшно умный, настоящий стратег и полиглот. По-чеченски говорит, как настоящий нохчо. По-русски — как рязанский Ванька. Как родной знает аварский. Ему где-то слегка за сорок, он такой округлый, на вид очень добродушный и простой — такой деревенский увалень-простофиля. А еще он рыжий и голубоглазый. Русские его обычно не обыскивают и относятся к нему хорошо, потому что у него классная легенда и отличные документы.

По легенде Хамза — врач санэпидемнадзора. У нас с 93-го года часто бывают эпидемии и всякая зараза, так что такому врачу везде дело есть, всюду можно проехать, не вызывая подозрения. Кроме того, по паспорту он аварец и прописан в Махачкале, это вообще здорово выручает. Русские к дагам относятся нормально.

Несмотря на такую удобную легенду, Хамза не рискует и никогда не носит оружия. Общаясь с ним, я понял, что в случае чего он предпочтет умереть от руки случайных отморозков, чем раскрыться. Кремень, не человек. Я прекрасно понимаю, что кончика его родового кинжала не стою.

Основная база Хамзы — отряд Султана Абдулаева. Султан, конечно, имеет свой отдельный бизнес, как и все уважаемые люди, но в основном кушает из рук Хамзы. Я раньше тоже был в отряде Султана, заработал там вес, командовал людьми, и резидент взял меня к себе, только тщательно присмотревшись и поняв, что я этого стою. Теперь я — правая рука резидента. Шеф мой правильно строит свои отношения с людьми, своим подчиненным он не только платит деньги, но и обеспечивает надежный тыл и перспективы. Вот у меня, например, есть в Анталии собственный дом, в котором уже два года живет моя семья, и имеются неплохие счета в трех европейских банках. У меня и в Новых Матагах дом есть, но это так, временная база, там живет моя вторая жена, молодая горячая чеченка.

Но это так не у всех, а только у избранных, самых преданных и достойных. Я с Хамзой давно, работаю на него с середины 96-го года. И неоднократно доказал, что стою вложенных в меня денег и доверия. Сначала я был на побегушках, потом полгода учился в Анкаре, в разведывательно-диверсионном учебном центре, и только после этого мне стали поручать ответственные дела и посвящать в некоторые секреты. Рашид и Руслан — мои боевые братья, прилежно работают в том же направлении. Если будет на то воля Аллаха, в следующем году они также начнут строить свои дома в Анталии. Только чуть попроще, чем у меня, и в другом районе. Ха! Каждому — по заслугам, это очень правильный принцип. И вообще, каждый вервольф знает, что он может рассчитывать на достойную жизнь, если в поте лица будет заниматься ратным трудом. Мой пример убедителен. Кем я был и кем стал! Был никем, стал уважаемым человеком, при виде которого молодые моджахеды вскакивают, как солдаты при виде генерала. Султан давным-давно уже мне распоряжений не отдает и беседует, как с равным, понимает, что я совсем в другой сфере.

Хотя это не главное. Главное — крепкий, надежный тыл. Можно работать не покладая рук, потом поехать, отдохнуть, как человек, в безопасности, в окружении братьев-мусульман. Затем вернуться на многострадальную родину и вновь ринуться в бой, не жалея своей крови и самой жизни.

Уф, много правильных слов наговорил, вам, наверно, скучно стало. А! «Вервольф» — это Хамза придумал. Основная его задача здесь, у нас — это агентурная работа и идеологические диверсии. Мое подразделение как раз такими диверсиями и занимается. Конечная цель турков, как я понял, это выкинуть Россию с Кавказа и организовать там мусульманский имамат. В свою пользу, понятное дело, Иран здесь ни при чем. С нашими целями на данном этапе это не расходится, поэтому мы оказываем им всестороннюю помощь и поддержку. Пока оказываем, там, дальше, видно будет.

Что это за идеологические диверсии такие? Чуть позже узнаете. Начало одного такого мероприятия вы уже видели, когда мы порвали на куски русскую колонну у села националпредателей и ликвидировали хитрого генерала. Сегодня, если будет на то воля Аллаха, увидите продолжение. А вообще, если попросту объяснять, все это мы делаем для поддержания наших уважаемых соплеменников в тонусе. Простой народ в массе своей тупой и инертный, он в принципе устал от постоянной войны и хочет передышки. Поэтому многие готовы на перемирие. А это неправильно! Война должна быть непрерывной и беспощадной, чтобы вся мировая общественность и самые тупые русские наконец поняли: от этого народа толку все равно не будет, его можно либо уничтожить, либо отпустить из состава России навсегда! Вот такие дела, уважаемый читатель...

Без приключений проскочив по Маяковского три блокпоста, сразу за площадью Трех Дураков{50} сворачиваем направо и окольными путями пробираемся в Заводской район. Туда проще было ехать по Маяковского, никуда не сворачивая, но Хамза так не хочет. Опасается, как бы не подцепить «хвост». Я вежливо молчу и кручу баранку, как приказали. Откуда, спрашивается, здесь «хвост»? Мне кажется, Хамза перестраховывается. Машин в городе немного, и тачку с федералами мы бы за версту вычислили. С другой стороны, резидента можно донять: он делает большое дело, от него зависят десятки и сотни жизней отличных моджахедов, и тут нельзя допустить даже малейшей ошибки. Так что лучше немного перестраховаться, чем потом совсем без головы ходить! Ха! Это такой бодрый утренний юмор.

Осмотрев улицу, мы заезжаем во двор одного из хорошо сохранившихся домов. Тут нас уже ждут. Хозяин дома — старый хромой Казбек с сыновьями, приветствуют нас и зовут за стол. Но мы вежливо отказываемся, оставляем Ваху с Мовсаром во дворе, берем керосинку и спускаемся в подвал. Дела прежде всего.

В подвале сидит пленный федерал. Федерал прикован наручниками к чугунной штанге — сыновья Казбека спортсмены, — на голове у него мешок. Надо с ним по-быстрому разобраться и решить, что делать. Или отпустить сразу, или убить. Как Хамза скажет. Взяли его ночью, сейчас уже наверняка ищут.

Федерал — штабной майор, занимается учетом БЧС{51}. Шишка небольшая, но очень нужная и к тому же перспективная. Майор — генеральский зять, если все пойдет нормально, будет расти и не раз пригодится. Да и на генерала потом можно будет выйти через него. И вообще, кого попало Хамза не разрабатывает. У него все продумано на сто ходов вперед.

— Здравствуй, Игорь, — говорю я, применяя, как обычно, сильный акцент. — Как спалось на новом месте?

Хамза никогда не разговаривает сам во время вербовки. Голос легко запомнить. Даже потом, если тот, кого вербуем, станет агентом и хорошо увязнет, с резидентом лично он общаться не будет, только через посредника. Конспирация. Резидент встречается лично только с одним, самым главным агентом, которого бережет даже от меня. Я его в глаза ни разу не видел, только догадываюсь, что он большая шишка у федералов. В агентурной сети у нас все проходят под номерами, никаких кличек, позывных и «погремух». Все строго, чтобы нельзя было «привязаться» к конкретному агенту. Так вот, этот, самый главный, стоит под номером «один»...

— Вы за меня ни копейки не получите, — сипло говорит майор: спалось ему нормально, потому что опоили клофелином, другой вопрос, как у него самочувствие после такого пробуждения!

— Да ну!

— Точно говорю. Вы за меня одни неприятности получите. Или убивайте сразу, или отпускайте — тогда вам ничего не будет.

Наглый раб. На вид здоровый и крепкий. Наверно, думает, что он крутой мужик. Я бы с удовольствием позабавился с этой свиньей, но у Хамзы на этот счет другое мнение, а он здесь главный. Вообще зачастую вербовка бывает очень жесткой, человека нужно сначала превратить в раба, чтобы он насквозь пропотел от страха, вывозить по уши в его собственном говне... (Ха, я тут пишу, а Мовсар поправляет, говорит, «говно» — не литературно. Когда про «рот е...л» писал, он тоже поправлял, я просто внимания не обратил. Он грамотный, Мовсар, целых восемь классов закончил и три сезона помощником чабана работал! Среди моджахедов большая демократия, если боя нет и приказы выполнять не надо. Почему бы и не поучить командира, который пять лет в России прожил, имеет институтское образование, красный диплом и полгода спецподготовки в разведшколе?)

В общем, майора не надо топтать в грязь, сейчас другой случай.

— Зачем нам твои деньги, Игорь? — ласково говорю я. — Мы не хотим, чтобы нам что-то было, поэтому отвезем тебя на рынок и отпустим. И даже оружие вернем. На, полечись...

Я слегка приподнимаю мешок, открываю банку с пивом и подношу ее к пасти раба. Майор жадно пьет, запрокидывая башку, кадык на сильной шее скачет, как мячик. Когда он перестанет быть нужным Хамзе, я вырву рабу кадык и забью ему в глотку. Это я умею, тренировался.

— Спасибо, — благодарит майор, переводя дыхание. — Не дали помереть. Зачем тогда брали, если отпустить хотите?

— Будешь хорошо себя вести — будешь с деньгами, — обещаю я. — С хорошими деньгами. Тебе нужны деньги, Игорь?

— Деньги всем нужны, — в голосе майора появляется надежда. — Что вы хотите?

— Сводку по БЧС за группировку. Каждую неделю, в среду, со всеми подробностями, с расшифровкой условных обозначений... Согласен?

— Согласен. — Майор бодро кивает мешком. Думает, наверно, — ну, тупые вы, боевики! Ну тупые!

— Хорошо. — Я смотрю на Хамзу — тот кивает, давай дальше, делай вид, что все идет нормально. — Каждую среду будешь приходить на рынок в Старопромысловском. В правый боковой карман куртки положишь листки с отчетом. Во втором ряду на четвертом лотке будешь брать сигареты и смотреть в сторону, рассеянно так смотреть. Отчет у тебя вытащат. Лучше, если в плотный конверт положишь, удобнее будет. Запомнил?

— А что тут запоминать? Все ясно — среда, второй ряд, четвертый лоток. Сколько даете за один отчет? Деньги как передавать будете — в тот же карман положите?

А! Спохватился, свинья. Сообразил, что подозрительно легко согласился. Тупой тормоз, дебил. Посмотрим, как ты сейчас запоешь!

— Никак передавать не будем. Лично тебе — никаких денег.

— Не понял? — Майор от удивления даже хрюкнул. — Это как так? А кому тогда, если не мне?

— Бероеву за тачку заплатим и проценты отдадим. Протокол выкупим. Ремонт машины Хрякина сделаем. Так сделаем, что хозяин даже и не заметит... Так нормально будет?

Майор от удивления разинул пасть. Я специально мешок так оставил, чтобы посмотреть. Нормально получилось, как акула, которая в «Челюстях».

— О, господи... — пробормотал майор. — Так и знал, что подстава...

Этот майор, генеральский зять, любит бухать и налево погулять. Наверно, дочка генерала — крокодил, по расчету женился. Люди Хамзы в Москве еще раньше пасли майора, шеф хотел подъехать к генералу, разрабатывал окружение.

В общем, следили они и выследили, что майор втихаря гуляет с женой своего друга, тыловика, который сам — сын большого начальника. Смотрите, и дружит по расчету, свинья! Друг этот уехал в долгую командировку, к нам, тушенку воровать со склада, а майор давай вовсю жарить его жену! Жена эта, Алена, симпотная такая и на передок слаба.

А генеральская дочка даром что крокодил, но ревнивая, сучка, как гюрза весной. У них, русских, женщины в семье командуют, как в любой слабой, вырождающейся нации. И следит эта гюрза за каждым шагом своего мужа. А друг его, которого жену Алену он жарит, живет с ним в одном подъезде. Это им папа с тестем майора так сделали, чтобы дружить лучше было. Ну, неудобно маленько, жена может заметить. Так Алена выход нашла. Муж ее свою новенькую «99-ю» в гараже оставил, сказал — никому не трогать, а то пасть порву. Алена ключи взяла, машину берет и ездит к части, где майор служит. В рабочее время, почти каждый день, где-то после обеда, майор в тачке ее жарит, а как дежурит, они ночью на генеральскую дачу в Кунцево ездят. Побарахтаются, а к утру — обратно. И все шито-крыто.

В общем, медовый месяц у них был, так он ее жарил, аж шуба заворачивалась. Любить по-русски называется!

Люди Хамзы их пасли, пасли и поймали. Один раз они в три часа ночи возвращались с дачи обратно, а им подставили «шестисотый». Летели они под сто, торопились, майор был за рулем, пьяный. Наши мастерски так подставили, что всю бочину «мерса» — всмятку! Обе двери в лепешку, а «99-я» вообще вдребезги. Чудом майор со своей шлюхой живы остались.

Наши тут же ГИБДД вызвали, своего оценщика, освидетельствовали, майор пьяный, кругом виноват. Составили протокол (гаишники, сами понимаете, в доле, хотя и не при делах, втемную), оценили, выставили сумму: пять штук баксов, плюс моральный ущерб — три штуки, и протокол выкупить у гаишников — еще штуку.

Итого девять штук. Срок положили пять дней, потом каждый день десять процентов с суммы.

В общем, попал майор. Денег у него сроду никогда не было, всю нищенскую получку жена забирает, на пиво выдает по мелочи, живут они на генеральские подачки. Обратиться за помощью не к кому, жена узнает — развод, выгонят с теплого местечка. Друг узнает — вообще скандал! Может и застрелить под горячую руку или просто пакостить будет, он у них в авторитете, друг его.

Напросился майор в командировку, к нам. Думал, «боевые» заработает. А его в штаб засунули, побоялись, вдруг случится с ним что-нибудь, генерал потом всем жопу порвет на британский флаг. Ха! Это юмор такой, вы, европейцы, наверно, видели британский флаг.

Федералам давно уже «боевые» не платят за каждый день, только конкретно за участие в боевых действиях, строго. Вот он торчит тут месяц, боевые заплатили за девять дней: на усилении был где-то, типа, повоевал маленько. Время идет, проценты уже запредельно накапали, тачка друга вся всмятку, в гараже ждет, ремонт не на что делать. А сам друг через две недели домой, на побывку собирается! Вах!

В общем, полный тупик. И так просто все получилось. С нашей стороны надо было только понаблюдать немного да старый, задроченный «мерс» подставить в нужное время на нужном месте. Люди в своих бедах и удачах всегда сами виноваты, это только у русских идиотская присказка есть — судьба, мол. От судьбы, типа, не уйдешь, судьбу не обманешь. Никакой судьбы нет, это оправдание слабого за свои личные ошибки, рабская психология. Ты сам себя делаешь и направляешь куда хочешь, ты хозяин своей жизни. Был бы правильный зять у генерала, не женился бы его друг на бляди — искали бы мы другие «мосты»...

Хамзе надоело ждать, когда майор перестанет переживать и пасть разевать, он мне делает знак — заканчивай, мол.

— Ну что, Игорь, все? Мы обо всем договорились?

— Да, договорились. — Майор говорит очень тихо, что-то голос у него сел. — Вы все сразу сделаете? Мне побыстрее бы надо...

— В среду получим отчет, позвоним, чтобы машину Хрякина ремонтировали. Позвоним Бероеву, договоримся, чтобы проценты заморозил. Второй отчет — протокол заберем. А там посмотрим, поговорим, как долг гасить будем. Главное ведь, чтобы сначала с тачкой разобраться, процент остановить и протокол забрать. Правильно?

— Правильно, — грустно кивает мешком майор. — Вам только БЧС надо? Больше от меня ничего такого...

— Ничего такого, успокойся, — небрежно бросаю я. — Ну, может, потом, кое-какие данные, по мелочи... Да ты не бойся, нам ничего такого запредельного от тебя не надо. У нас и без тебя есть люди, повыше сидят. Нам пока что только БЧС надо.

— Ясно, — тяжело вздыхает майор. Не совсем дурак ведь, понимает: если коготок увяз, значит, вся жопа в говне будет! Но деваться ему некуда, в контрразведку он не побежит, это точно.

— Я тут в командировке, — мрачно замечает майор. — Не всегда тут буду, скоро уеду.

— Если раньше обратно не запросишься, еще пять месяцев, — отвечаю я. — У вас сейчас по полгода командировка. А ты не просись. Служи как положено, без «залетов». А потом, как долг погасим, мы подумаем о достойной оплате твоих услуг. Мы не жадные, нужных людей ценим.

— Я... я постараюсь. — Майор, кажется, не возражал бы, если бы его прямо сейчас пристрелили. — Но вы понимаете, какому риску я подвергаюсь...

— Ровно никакому, дорогой, — веско роняю я, успокаивая нашего нового агента. — Если сам не засветишься, с нашей стороны никаких приключений не будет. У нас все отлажено. Не один ты такой, целый полк вояк на нас работает, пока ничего — все целы, денежки получают вовремя. Ну все, Игорь, хватит болтать. Сейчас тебя отвезут на рынок. В среду — как договаривались...

Кушать мы не остаемся, зря Казбек старался, стол готовил. Отдаем ему оставшееся мясо, благодарим. Нам некогда, есть еще дело. Нам надо пробраться в городок прессы. Тут недалеко, но в самом логове врага, возле управления ФСБ и Дома правительства.

Мы не дрожим, давно отвыкли бояться. Из подвала сыновья Казбека выносят две коробки с гуманитарной помощью — сигареты, сок, банки с ветчиной, ставят в салон. Шлепаем на лобовое стекло последний козырь, без которого туда не проехать, — свежий «вездеход»{52}, и убываем.

С достоинством проезжаем через посты и КПП, торчащие тут на каждом углу... Нас не обыскивают. Смотрят настоящее, не «липовое» предписание на санитарный контроль, бегло осматривают салон, обращают внимание на гуманитарную помощь. Шутят почти везде:

— А может, у вас там взрывчатка?

— Конечно, дорогой! Возьми, попробуй эту взрывчатку...

Даем всем. Кому сигареты, кому сок, кому ветчину, особо жадным — все сразу. Пока доехали, почти все раздали.

Федералы — дебилы. Если у тебя хорошие документы и «вездеход», можно провезти тонну тротила и взорвать хоть УФСБ, хоть Дом правительства. А для нас документы — не проблема. У нас тут за деньги можно купить почти все, а за большие деньги — вообще все и всех! Дебилы. Как еще воюют с нами, непонятно...

Мы заезжаем на стоянку и остаемся. Хамза уходит. Здесь людно, постоянно кто-то подъезжает, кто-то отъезжает, ларьки работают, музыка играет. Пресса живет в удобных модулях, такой мирный уютный уголок. Шеф всегда выбирает для встреч со своей «связью № 1» такие места, где людно, страхуется, даже меня не желает посвящать в это дело.

Я не любопытный, но примерно вычислил, кто это. Вон, стоит «УАЗ» с военными номерами. В последний раз, когда Хамзу привозили на встречу с «1», тоже в городке прессы, этот «УАЗ» так же здесь стоял. Но это ничего не значит. «Связь №1» у нас катается на разных машинах. Например, пару раз, у «Азамата», я видел его служебную «Волгу». Как вычислил, что именно его? А все просто. По водителю! Водитель всегда один и тот же...

От нечего делать я пускаюсь в авантюру. Беру пустую канистру, две банки ветчины (сигарет не осталось) и иду между машинами. Подхожу к «УАЗу», который заприметил. За рулем сидит тот самый водила — молодой мужик, упитанный такой, крепкий, розовощекий, в новом «комке» и новых офицерских «берцах». Между сиденьями два автомата, на лобовом стекле, как положено, «вездеход», такой, как у нас.

— Бартер! Литр масла на ветчину. А то совсем пустой...

Федерал, прищурившись, смотрит на меня. Взгляд тяжелый. Я дружелюбный, весь из себя такой простой, улыбаюсь во весь рот. У меня замечательная улыбка, такая обаятельная, устоять невозможно. Водила недолго думает, кивает. Любит пожрать, свинья, скоро, гляди, морда треснет.

Пока наливает масло, небрежно киваю в сторону жилых модулей, прикидываюсь, что свой в доску и все здесь знаю.

— На интервью приехали?

— Что? А, нет — шефу посылку из Москвы передали...

Все, больше спрашивать нельзя — типа, кто твой шеф да откуда. Подозрительно будет, водила выглядит смышленым. Да и не надо оно мне, так просто подошел, из лихости. Хамза все знает, инициативу такого рода он не поощряет, сами понимаете. Беру масло, желаю розовой свинье удачи и возвращаюсь обратно.

— Что там? — интересуется любопытный Мовсар.

— Там свиноферма, — в тон отвечаю я. — Молочные поросята, откормленные такие!

— Ха! Спросить нельзя...

Через двадцать минут шеф возвращается. Все в норме, можно уезжать...

За километр до Шалунов нас остановил мой заместитель Рашид. Он специально в кустах сидел, в бинокль смотрел, нас ждал. Я лицом показал недовольство: важного человека везем, если дело не особо спешное, достанется тебе на орехи!

— Музаевы в город поехали, — опустив приветствие, поспешно доложил Рашид. — Сам, жена и младшие дети. Видимо, на рынок.

— Старших нет?

— Нет. Я сказал — сам, жена, дочка и младший сын.

Я сразу подумал: какая удача! Наконец-то Аллах обратил к нам свой милостивый взор! Жители села, у которого мы порвали колонну федералов, три дня сидели взаперти, нос не высовывали. Сразу после нашей операции у них провели «зачистку», но того эффекта, которого мы ждали, не получилось. Никого там не убили и кровно не обидели. Накануне операции мой лучший боец, Руслан, торчал в этом селе две недели, у дальнего родственника жил, по хозяйству помогал, разведку вел. Через два дома от родственника Руслана живет глава администрации села. Истинный правоверный, собак{53} не держит. Руслан как-то ночью залез к нему во двор и подложил небольшой праздничный набор. Ха! Это тоже юмор. Набор был такой: противотанковая мина со взрывателем, пятьдесят метров ДШ и четыре двухсотграммовые шашки. Представляете, «зачистка», а у главы администрации такое находят! Вах!

Но Рустик, глупый гризли, перестарался. Он спецназовец, обученный, натасканный, тайник сделал по всем правилам маскировки, чтобы было похоже — настоящий сапер здесь устроился. А федералы-дебилы не нашли его! Не иначе, шайтан вмешался.

В общем, не выполнили мы вторичную задачу. После «зачистки» село маленько набычилось на федералов, но до настоящего конфликта дело не дошло. Тут понимать надо, это не лично наша вина: в таком деле, когда ожидаешь чего-то от других людей и от тебя мало что зависит, всегда может случиться какой-то перелет или недолет.

Так вот, на всякий случай, как у нас принято, три дня сельчане выжидали, никуда не вылезали из домов. Боялись, федералы будут мстить за своих убитых. Мы, кстати, по той же причине сидели в своем районе, в их район не катались по делам. У федералов так всегда: три дня зверствуют, потом похоронят убитых (у них через три дня хоронят, дебильная вера!) и успокоятся. Дебилы, да!

Музаевы — очень хорошая кандидатура. Просто класс! Когда разведчик Руслан по моему приказу составлял список наиболее перспективных националпредателей, я сразу внимание на эту семейку обратил. Отец заведует птицефермой, пятеро старших сыновей в авторитете у федералов, один шестерит в Джохаре, в администрации, один агроном, трое вообще в ОМОНе, у одного из основных националпредателей — проклятого Мирзы!

Да, это настоящая удача. Только мы с утра поставили наблюдательный пост, и тут такая рыба клюнула!

— Молодец, хорошо, — похвалил я Рашида. — Так... Когда проехали?

— Два часа назад.

— Так... Значит, скоро надо ждать. Так... Шакалы нужны. Машина федеральная нужна. Надо быстро...

— Уже отправил за ними. Сказал, чтобы машину пригнали, — хитро сверкнул глазами Рашид. — Сразу как Музаевы проехали, так и отправил.

Аи, шустрый парень! Соображает, в ситуацию врубается с ходу. Если на то будет воля Аллаха и я стану шахидом, вервольфами будет командовать именно он, а не Руслан, Мовсар или Ваха. Они отличные бойцы, но Рашид умнее. Тактику знает хорошо, на несколько ходов вперед все может рассчитать. А для командира это главное.

— Молодец, Рашид. Где вы сидите?

Рашид назвал место — неподалеку от выезда из Гудермеса.

— Хорошо, возвращайся. Мы скоро подъедем, ждите...

Мы отвезли Хамзу домой, экипировались по обстановке, взяли джип и помчались к месту засады. Заметьте, мы с утра ничего не ели и сейчас не стали, некогда. Я и мои бойцы можем несколько дней подряд обходиться без пищи, если операция идет, и при этом сохраняем ясность мысли и страшную силу стальных мышц. Как настоящие волки, цари природы.

Для таких случаев экипировка у нас простая. Засаленные потрепанные «комки» с «конем»{54}, шапки с дырками (маски), обычные «АКС-74», пара жезлов полосатых, мешок с «подарком». Знаете уже, что за подарки мы раздаем, не буду повторяться. Только я взял свой старый испытанный «ВСК», он у меня счастливый, удачу мне приносит. И удобно, чтобы лишнего шума не создавать.

Такие мероприятия мы называем «спектаклями». Для «спектаклей» у нас не только здесь, на основной базе, все есть, но и в разных местах хранятся несколько комплектов, чтобы не мотаться далеко, если вдруг потребуется срочно, а так все под рукой.

Краем объехали Гудермес, выбрали удобное место, спрятали джип в посадках, замаскировали и пешком потопали назад с полкилометра, рядом с трассой, пригибаясь и прячась за кустами. Удостоверения у нас есть, настоящие, но светиться лишний раз перед операцией не стоит. Поймите правильно, мы ничего не боимся и готовы в любой момент стать шахидами во благо великого джихада. Но осторожность хранит воина, это не трусость. Если хочешь принести врагу больше урон, береги себя, не умирай раньше времени из-за своей глупости и бесшабашности!

На группу Рашида напоролись внезапно, хорошо они замаскировались. Он и два бойца недалеко от дороги, в ста метрах. А один разведчик чуть дальше сидит, как раз напротив КПП, все видит и докладывает вовремя по рации, каждые двадцать минут меняя частоту.

Да, пару слов скажу о месте, которое выбрали для засады. Тут дорожная развязка, чуть дальше, к Гудермесу, стоит РОП федералов. Все круто, народу много, две бээмпэшки, четыре бэтээра, две зушки{55} — не сунешься. А в двухстах метрах от РОП, ближе к нам, стоит КПП. Там федеральный ОМОН.

Знаете почему омоновцев вместе с солдатами не ставят? Ха, никогда не догадаетесь! В ваших странах такого никогда бы не случилось. Омоновцы много пьянствуют, постоянно с солдатами дерутся, и даже перестрелки у них бывают. Вот и не ставят, вроде бы рядом, но отдельно.

Кто едет через Гудермес, их сначала солдаты тормозят, но не всех, а избирательно, кто покажется подозрительным. А на КПП уже всех подряд останавливают. Омоновцы — звери, обирают всех подряд, на всех дань накладывают. Поэтому их у нас ненавидят больше, чем солдат. Солдат может в плену выжить, омоновцу сразу режут горло.

Такое расположение нам на руку. Наших национал-предателей два раза притормозят, к моменту нашей встречи отец Музаев как раз будет очень сердитый, легко заведется и пойдет на конфликт.

А за КПП, в трехстах метрах, — небольшой поворот. За ним с КПП ничего не видно. Тут мы и встанем. Конечно, так близко — очень рискованно. Но мы всегда так делаем, и всегда это работает. Рядом — значит, никаких подозрений — это же, по сути, самоубийственная акция! На самом деле ничего такого, все продумано. Разведчик сидит, если что, предупредит вовремя. Кроме того, у нас у всех есть удостоверения местной милиции, предписание на проведение оперативной проверки и «ориентировки». Удостоверения настоящие, как и предписание: у нас везде свои люди! Если что — ищем боевиков, проверяем подозрительных людей. Вот фото, вот приметы. Но вообще до этого дело никогда не доходило, все у нас получалось чисто...

Вскоре подъехали шакалы на тентованном «ЗИЛ-131», прапор и старший лейтенант, тыловики. Как обычно, слегка пьяные. Я вообще этих свиней трезвыми ни разу не видел. Что поделаешь, нация алкоголиков и дегенератов, моральные уроды — вот с кем мы воюем.

— Прывет, Коля, прывет, Саня! Как дила, как жжизн?

Я этим свиньям тоже акцент демонстрирую, чтобы верили, что мы простые чабаны. Они думают, что мы дикая банда с 15-го молсовхоза, промышляем, как и все, «самоварами» да мелкими грабежами.

Вербовали их два месяца назад, легко и без крови. Напоили, подсунули молоденькую жеро{56} одного чабана (на мине подорвался, индюк, неправильно поставил, ишак!), лезгинку. Они ее вдвоем оприходовали, радовались, хрюкали от удовольствия. Как проспались — ни оружия, ни документов, ни машины. Жеро плачет, причитает, говорит, что изнасиловали и теперь она руки на себя наложит. Грозные «родственники» рядом стоят, кинжалами потрясают, мести хотят. Вах!

Пока они спали, мы их данные через своих людей «пробили», адреса узнали. Припугнули, сказали — кровная месть за надругательство над чеченской девственницей (!), но сначала кастрируем. Они на коленях ползали, пощады просили, обещали братьями стать, старлей согласился с ходу жениться на «девственнице»!

Мы смилостивились. Вернули все, сказали — иногда помогать будете, станете нашими братьями, если беременная девственница станет, тогда жениться. Если нет — никто не узнает, тайна будет. Они немного побледнели — это как, помогать? Успокойтесь, взрывать никого не надо, предавать — тоже. Мы немного разбойники, своих же жирных гусаков иногда трясем, которые на базар, с базара едут, деньги, шмотки забираем, никого не убиваем, просто немного пугаем. А зачем мы вам нужны, вы что, сами не догадываетесь? Объяснили им. Шакалы успокоились, это можно, говорят, это нетрудно. Отпустили их, на прощанье, мимоходом так, небрежно, сообщили адреса их семей и сказали: задницей вилять будете, позвоним — всех вырежут.

Ничего, помогают. Даже во вкус вошли, нравится им это. Им ничего делать не надо, только горланить да долю с добычи получать. Их доля — двадцать процентов, хоть деньгами, хоть товаром.

Таких шакалов у нас — несколько групп. Они временные, работают от силы месяца три, не больше. Потом мы их убираем, слишком много знают, становятся опасными. Начинают соображать и думать, что мы не просто дикая банда. Набираем мы их исключительно из тыловиков. Простого пехотного прапора или офицера брать нет смысла, сплошь и рядом это упертые дебилы, живут на нищенскую получку и верят в патриотизм. Кроме того, простые пехотные сидят в подразделении, ездят в колонне и самостоятельно практически не передвигаются. А тыловики часто разъезжают, вопреки всем запретам командования, самостоятельно, разные дела решают. И у них у всех есть коммерческая жилка. То есть за «бабки» маму родную продадут. Вербовать их — одно удовольствие. Особенно, когда знаешь, что ты попользуешься этой свиньей, она похрюкает во благо джихада, а ты потом ее прирежешь. Хорошо!

— Сигодня будим тристи адын гусак, оч-чинь багатый, жжирный такой, своличь! — Я инструктирую шакалов, как будем работать, выдаю им шапочки-маски, по две банки немецкого пива, приказываю поставить «ЗИЛ» на правой обочине и поднять капот, на всякий случай. — Жды пока, атдихай, пива пэй...

Время идет, «ЗИЛ» на обочине, шакалы скучают, мы в кустах сидим, ждем. Одного разведчика отправили на пятьсот метров по дороге от Гудермеса, пусть сидит, предупредит, если вдруг опасность. Не думайте, что дорога пустая, так только в кино бывает. Мимо ездят люди и федералы. Люди чаще, федералы совсем редко. Час ждем, одна колонна прошла, на Гудермес, и оттуда три лихих грузовика, без прикрытия. Видно, тоже тыловики, раздолбаи.

Через час с небольшим разведчик от КПП доложил:

— Едут.

Мы натянули шапочки, вышли из кустов, встали рядом с машиной. Шакалы тоже шапочки надели, Саня жезл взял.

— Смотры, Саня, нэ падвиди!

— Все как в швейцарском банке! — Это он так пошутил. — Не впервой!

Из-за поворота выползла белая «шестерка», за ней «таблетка»{57} Музаевых. Подпустили, остановили. «Шестерку» сразу отпустили. Там двое мужчин из тейпа Борзой, у обоих есть удостоверения местной милиции. Спросили — что за дела? Операция, ответил Саня. «Духов» ищем. Они уехали.

— Куда? Стоять! Досмотр! — рявкнул Саня-шакал, когда «таблетка» тоже захотела трогаться с места. — А ну, все наружу! Документы достали!

Из «таблетки» заставили всех выйти, раскрыли задние двери, полезли досматривать.

— Слушай командир, что за дела? — возмутился Булат — отец семейства. — Только что два раза останавливали! Сколько можно, э?!

— Рот закрой, скотина! — грозно хрюкнул Саня-шакал — так было задумано. — А ну, отошли все к «ЗИЛу»! На обочину, я сказал, живо!

— Зачем так разговариваешь, командир?! — вскипел старый гордый Булат. — Ты знаешь, кто мои сыновья?!

Саня грубо отобрал у него паспорт, рывком из рук выхватил и начал крыть его матом. Семейство Булата — жена, младший сын, пацан двенадцати лет, и дочка, девчонка лет тринадцати, стоят, кулаки сжимают, лица от гнева пылают.

Я на дочку засмотрелся. Ух, красавица! Хрупкая, стройная, уже округлая везде, где надо, у нас женщины рано взрослеют, личико игрушечное, как у святой Марьям, губки пунцовые, яркие! Ух! Послал Аллах моджахеду лакомый кусочек!

— Оп-па! — хрюкнул Коля-шакал из салона «таблетки». — Эт-та чо такое, а?! Не, вы гляньте!

Это Рашид незаметно «подарок» подложил в какой-то мешок: двадцать метров ДШ, четыре шашки, два детонатора и с полкило селитры врассыпуху, в пакете.

— Это не наше! — Старый Булат побагровел весь, лицо налилось кровью, сейчас лопнет. — У нас никогда такого не было! Это кто-то подложил, клянусь Аллахом!

— А ну, руки за голову! — рявкнул Коля-шакал. — Руки за голову, встали мордой к борту, не шевелиться! Живо! Кто дернется — стреляем без предупреждения!

— Оп-па! — Это опять Саня-шакал захрюкал, все по сценарию, как положено, добрался до страницы в паспорте, где прописка, и захрюкал. — Да они из Хелчу Ме! Это же там нашу колонну уничтожили! Да это же боевики!

— Какие боевики! — вскинулся Булат. — Ты знаешь, кто у меня сыновья...

— Рот закрой, сука!!! — взревел Коля-шакал, тыча стволом в лицо отца семейства. — Духи е...ные, мы вас щас тут всех замочим, и без сортира! А ну, в кузов, суки! Бегом, падлы! Бегом, я сказал!!!

Вы теперь поняли, зачем нам шакалы? Если не поняли, я объясняю. Самое главное в наших «спектаклях» — это достоверность. Если ее нет, копейка цена такому спектаклю, и затевать его не стоит. Потертые «комки» с «конем» и прочие прибамбасы — это, конечно, хорошо, но вот голос... Я вам скажу по секрету, подавляющее большинство чеченцев говорят не так, как русские. Даже если в России живет, очень умный и акцента нет, все равно у него в речи есть это... ну, что-то типа особого такого прононса. По-моему, так это называется. Будто кашу горячую в рот взял и на русский язык обиделся. Таких, типа Хазбулатова и Султыгова, у нас единицы. Поэтому ты хоть десять масок надень, но, если произносишь не отдельные маты, а фразу хотя бы из трех слов, другой чеченец сразу тебя выкупит. Сразу догадается, что ты нохчо! Тогда, сами понимаете, весь спектакль насмарку.

Вот только для этого шакалы и нужны. Они буром прут, переговариваются, беседу ведут, а мои бойцы только отдельный мат выкрикивают, гвалт создают. Молодец я, правда? Это я сам придумал, с шакалами, Хамза только одобрил.

Ладно, про шакалов сказал, вернемся обратно, к нашим националпредателям. Тут у нас такое творится, ужас!

Короче, стали запихивать в кузов эту семейку, они упираются, не хотят, пришлось им маленько прикладами надавать. Пацан, когда отца ударили в спину прикладом, бросился на Саню-шакала, как горный дэв. Тот его со всей дури ударил в лицо, губы в кровь разбил, себе кулак раскровенил. Добавили ему еще немного, забился в угол, зверем смотрит. Классный боец выйдет!

Тем временем мои отогнали «таблетку» за «ЗИЛ», чтобы издалека в глаза не бросалась, а Коля-шакал пару слов сказал людям, что проезжали на водовозе: люди остановились, спросили, что у вас тут творится. Коля сказал — спецоперация, поймали «духов», везем в отдел. Показал «подарок», для достоверности, и скомандовал, проезжайте, нечего вам тут делать. Те покачали головами и уехали, а один внимательно на номера «ЗИЛа» посмотрел, запомнил. Ну и хорошо.

Когда семейку загнали в кузов, я, Ваха, Мовсар и Саня-шакал забрались туда к ним.

— Обыскать! — рявкнул Саня-шакал. — Живо! А ну, сволочи, раздевайтесь догола! Смотрите внимательно, у них в жопах могут баксы быть, в трубочку свернутые! Давай, давай!

Те, понятное дело, и не подумали раздеваться, это же такое оскорбление! Я потянулся к дочке и сорвал с ее головы платок. Что тут началось!

Они все трое, разом, на меня бросились. Там тесно, в кузове, получилась маленькая куча-мала. Ваха сразу долбанул пацана прикладом по башке, а когда он упал на пол, наступил ему ногой на шею, прижал плотно, чтоб не дергался. Жена Булата выставила скрюченные пальцы, хотела вцепиться мне в лицо и разинула рот, чтобы заорать изо всех сил. Булат, даром что пожилой, рывком вытянул из сапога острый нож и направил его в мою сторону.

— Осторожно! — Мовсар ловко оттолкнул Булата с женой к правому борту, я вскинул свой бесшумный «ВСК» и прошил их длинной очередью, присев на колено и приподняв ствол вверх. Это чтобы не задеть своих, которые возле «таблетки».

Тела Булата и его жены сползли по брезентовому борту и глухо шмякнулись на доски кузова. В кузове едко запахло кровью и порохом. Благословенный запах для моджахеда! Жена Булата ногой дрожала, не хотела сразу умирать, хотя раны у нее были смертельные. Извините, соплеменники, но такова цена предательства.

— Ар-ррр!!! — зарычал пацан, обхватывая ногу Вахи «замком» и пытаясь освободиться.

Тр-тр! — я двумя выстрелами прострелил пацану левую руку (правая ему скоро пригодится) и кивнул Вахе, чтобы нажал сильнее. Левая рука пацана безжизненно обвисла, Ваха нажал сильнее, мальчишка захрипел, и глаза его полезли из орбит. Я опять кивнул — смотри, Ваха не перестарайся! Ваха немного отпустил.

— Ты че, совсем е...нулся? — севшим голосом прохрипел Саня-шакал. — Ты че творишь?!

— Аа-а-а!!! — тонко завизжала девчонка — опомнилась, красавица, поняла, что случилось, у нее шок был! — А-а-а...

Бац! — я влепил ей мощную затрещину, легкая красавица отлетела назад, сильно ударилась головой о задний борт, упала на колени и принялась стонать. Больно, сладкая моя, я знаю! А будет еще больнее...

— Запроси, как там, на КПП, — шепнул я Рашиду, высунувшись из кузова.

— Нормально, — доложил разведчик. — Ничего не слышно.

— Стой спокойно, держись мужиком, — прошипел я на ухо оторопевшему шакалу. — Я тебе потом все объясню!

И нагнулся к девчонке, присел возле нее.

Вот он, момент, о котором мечтает каждый моджахед!

Я расстегнул свои штаны, задрал девчонке юбку, снял с нее туфли и рывком стянул колготки. Бедра ее были молочно-белые, такие... такие... Ух!

— Ар-ррр!!! — бессильно зарычал пацан, рванувшись под ногой Вахи. Ваха надавил чуть сильнее, пацан выгнулся и обреченно застонал.

Я порвал на девчонке панталончики, увидел лобок, обрамленный нежным пухом, и тоже застонал. Так страшно возбудился, что сердце чуть из груди не выпрыгнуло! Девчонка поняла, что с ней собираются делать, замычала, помотала головой — боль от удара еще не прошла, и, поджав колени к животу, попыталась перевернуться на бок.

Я навалился всем телом сверху, растолкал коленями ее бедра в стороны, ощутил обжигающее прикосновение ее пушистого лобка и... О, это невозможно описать. Я вошел в нее с рычанием, как раскаленный кинжал в кусок застывшего в погребе свежего масла!

— Ты че же это творишь, скотина? — прошептал Саня-шакал. — Это же полный беспредел...

О, я не слушал его, я не обращал на него внимания. Я мощно дергал задницей, подвывая от восторга, мне было там очень тесно, и казалось, что я каждый раз всаживаю тупой толстый нож в живую плоть. Иногда я наклонялся вперед, припечатывая всей массой свою красавицу к доскам, чтобы впиться жадным поцелуем в ее безмолвные губы.

Когда я кончал, это было как извержение вулкана.

Шатаясь, я встал, посмотрел — весь пах у меня был в крови. Я вытерся разорванными панталончиками девчонки, застегнул штаны и, наступив на спину рыдавшего в бессильной злобе пацана, кивнул Вахе — давай.

Ваха быстро расстегнул штаны и набросился на девчонку. Он шумно сопел и тоже подвывал, девчонка молчала, голова ее билась о доски кузова. Кажется, она потеряла сознание. Я кивнул Мовсару, чтобы прижал пацана, а сам занялся уничтожением улик. Выпнул окровавленные панталоны из кузова, пошаркал ногой, выбрасывая гильзы, и показал Рашиду знаком — затопчи все это добро. Этой машиной, возможно, скоро будет прокуратура заниматься. Затем шепнул на ухо Мовсару:

— Шакалов будем кончать. Как отъедем немного и остановимся для расчета — тихо уберешь обоих...

Мовсар кивнул и, раздувая ноздри, продолжал смотреть, как дергается волосатая задница Вахи. Сейчас Ваха управится, потом его очередь.

Я смотрел на все это безобразие, смотрел, как бьется под ногой Мовсара в рыданиях поверженный пацан, и в отравленную душу мою, корявую душу моджахеда, заползала непрошеная светлая печаль.

Счастье, что я родился в тейпе воинов. Горе тейпу, который хочет мира с кяфирами! Горе...

Нация должна воевать до последнего человека за свою независимость, иначе быть не может, иначе она просто превратится в нацию рабов. Как русские.

Если тейп ослаб духом, вот такими методами приходится воодушевлять его на борьбу. Сегодня пятеро братьев, сыновья Булата, станут кровниками федералов и организуют свой отряд. А с ними из села уйдут как минимум еще пара десятков мужчин. Завтра эта изнасилованная девчонка наденет пояс шахида и придет на этот КПП. Пацан, не дожидаясь, когда заживет левая рука, продаст свой мотоцикл, купит автомат и под руководством старшего брата пойдет в засаду.

Простите меня, соплеменники, но иначе вас не расшевелить. Добро пожаловать в Великий Джихад, дорогие мои. Эта война будет вечной...

Глава 6.

Команда

«...СВОДКА О СОСТОЯНИИ ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКИ В ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ НА 29 АВГУСТА 2002 ГОДА...

Обстановка в зоне ответственности ОГВ(С) — контролируемая, но сложная, характеризующаяся повышенной криминальной составляющей. Действия подразделений федеральных сил — особенно в районах проведения спецопераций — вынуждают боевиков постоянно перемещаться с целью выхода из-под ударов. Часть бандгрупп скрывается в замаскированных базовых лагерях, расположенных в горно-лесистых районах республики. По оперативным данным, не исключена возможность проведения боевиками крупномасштабной акции в Урус-Мартановском районе.

Для поддержания напряженности в республике боевики и их пособники продолжают попытки оказания давления на представителей местной власти и чеченской милиции, под угрозой расправы над родственниками склоняя их к оказанию помощи НВФ. Так, в н. п. Пригородное Грозненского р-на у своего дома бандитами был убит следователь местного управления внутренних дел подполковник милиции С. Акаев. Это уже пятый с начала недели случай убийства боевиками представителей местного самоуправления и чеченских правоохранительных органов.

Лидеры незаконных вооруженных формирований по-прежнему делают ставку на провокации и террористические акты, направленные на компрометацию действий федеральных структур. С целью дискредитации деятельности федеральных сил и правоохранительных органов бандиты при совершении преступлений против мирного населения используют форму и символику как местных, так и федеральных силовых структур. Установлено, что переодетые в форму сотрудников дорожно-постовой службы ГИБДД УВД по ЧР и военнослужащих федеральных сил бандиты многократно предпринимали попытки досмотра личного автомобильного транспорта с целью грабежа автовладельцев. Также установлено, что в Октябрьском и Заводском р-нах Грозного действует устойчивая бонд-группа, т. н. «Бригада 15-го молсовхоза», участники которой, выдавая себя за военнослужащих федеральных войск и сотрудников МВД, совершают вооруженные нападения на мирных жителей. Компетентными органами ведется поиск «оборотней».

Со стороны боевиков продолжаются попытки «раскачать» ситуацию в Чеченской Республике, главным образом через имитацию большей степени активности (пропаганда, дискредитация ФС), чем реализуется в виде ДТА. Среди мирного населения распространяются слухи о планируемых НВФ массовых диверсиях. При этом преследуется цель — дестабилизировать обстановку в крупных населенных пунктах республики, вызвать массовый отход жителей в горные районы Чечни, спровоцировать на этой основе выражение протеста как минимум против «бездеятельности» федеральных сил. Отслеживание хода ряда митингов, в том числе возле комплекса правительственных учреждений в Грозном, указывает, что участники действа предпочитают подольше постоять с плакатами и фотографиями, нежели быть принятыми, в частности, главой администрации Чечни.

В н. п. Гордали, Галайты, Замай-Юрт (Ножай-Юртовский р-н) имеет хождение информация о планируемых покушениях на сотрудников властных структур, а в н. п. Хочи-Ара и Ишхой-Хутор бандиты распространяют листовки «Государственного комитета обороны ЧРИ» с угрозами в адрес мирных жителей, сотрудничающих с властями.

Фиксируемые спецслужбами ФС действия боевиков носят в определенной мере отвлекающий характер и могут быть связаны с планами «расчистки» коридоров выхода из Панкисского ущелья в глубь Чечни. Не исключено использование боевиками территории Шатойского района для переброски этих бандгрупп.

Ликвидацией полевого командира Асламбека Абдулхаджиева, участника захвата больницы в г. Буденновске, завершилась одна из спецопераций ФС в н. п. Шали. Информация о месте нахождения бандитского главаря поступила от мирного населения.

Одновременно отмечается отход рядовых боевиков от экстремизма в идейном смысле и их переход к более выгодному и безопасному «обычному» криминалу, связанному как с традиционной нефтеконтрабандой и торговлей людьми, так и с набирающим силу наркотранзитом. Практически никто из задерживаемых боевиков низового звена не приводит фактов вовлеченности местных бандгрупп в громкие ДТА, зато большинство оказывается замешанными в нефте — и наркоконтрабанде и торговле заложниками. Таким образом, налицо разрыв: большинство бандглаварей называют себя идейными «борцами за свободу Ичкерии». В то же время практически все их подчинение — заурядные бандиты и контрабандисты с нескрываемой аполитичностью.

Со стороны боевиков продолжается проведение мероприятий по наблюдению за передвижением подразделений, войсковых колонн и расположением частей федеральных сил, о чем свидетельствует нападение на колонну ФС у села Мелчу Хе 25 августа с. г. В этом же районе совершена диверсия на железной дороге. Локомотив грузового поезда Гудермес — Хасавюрт был поврежден в результате взрыва фугаса. По счастливой случайности удалось избежать человеческих жертв.

Наряду с обстрелами, минированием, диверсиями и терроризмом бандиты делают ставку на продолжение воспитания поколения «детей войны». С этой целью в с.н. п. Гудермес члены ваххабитского «джамаата» угрожают физической расправой жителям, дети которых 1 сентября пойдут в школы.

Сотрудниками оперативной группировки МВД России Ачхой-Мартановского района по оперативной информации, предоставленной жителями республики, в ходе специальных мероприятий в н. п. Аршты Ачхой-Мартановского района освобожден находившийся в качестве заложника Ушаков Виктор, 48-летний житель Коркинского района Челябинской области, который в августе 1993 года был похищен неизвестными лицами на территории Республики Ингушетии, куда приехал на заработки. Проводятся мероприятия по установлению и задержанию лиц, совершивших похищение, а также по установлению местонахождения и освобождению других заложников... подведены первые итоги совместных оперативно-следственных действий ФСБ, МВД и Минобороны по факту обнаружения 22 августа с. г. в н. п. Старый Ачхой Ачхой-Мартановского района четырех захоронений с человеческими костными останками.

Места захоронений на местности были показаны свидетелем, бывшим заложником Росляковым Виктором Николаевичем, 1954 года рождения. О массовых убийствах и захоронениях военнослужащих и гражданских лиц первичная информация была получена органами ФСБ и от ряда других свидетелей. В частности, установлено, что банд-группами, подконтрольными Аслану Масхадову и Шамилю Басаеву, в н. п. Старый Ачхой Ачхой-Мартановского района был оборудован концентрационный лагерь. В него доставлялись и содержались граждане, которых бандиты брали в заложники с целью получения в последующем за них выкупа, использования их в качестве рабов, а также для пыток и зверских убийств с целью устрашения представителей российских органов власти, военнослужащих федеральных сил и родственников заложников.

По показаниям оставшихся в живых свидетелей, за время нахождения в н. п. Старый Ачхой практически все заложники подвергались постоянным пыткам и избиениям. Значительная часть граждан и военнослужащих федеральных сил была замучена и зверски убита, после чего захоронена в близлежащих местах. Для этого бандиты сформировали из числа заложников т. н. похоронную команду.

В процессе осмотра мест захоронений и различных вещественных доказательств, найденных в них, следствие считает, что обнаружены останки примерно 70–90 военнослужащих и гражданских лиц.

Следует особо отметить тот факт, что идентификация останков затруднена ввиду того, что ни в одном из захоронений не обнаружено черепов. С учетом имеющихся достоверных данных известно, что бандиты отрубали и отрезали головы у заложников, насаживали их на колья и с целью устрашения выставляли на всеобщее обозрение.

Более точное количество захороненных в могилах будет определяться в процессе проведения специальных экспертиз костных останков. Также будет производиться розыск в указанном селе и в окрестностях других мест массовых захоронений граждан, замученных нелюдями из бандформирований А. Масхадова и Ш. Басаева.

В настоящее время прокуратурой ведется доследст-венная проверка и решается вопрос о возбуждении уголовного дела по ч. 2, ст. 105 УК РФ (убийство двух и более лиц).

В ходе реализации оперативной информации по установлению местонахождения и задержанию участников НВФ на южной окраине с. Ялхой-Мохк Ножай-Юртовского района обнаружена группа около пяти человек, вооруженных автоматическим оружием, которые при задержании оказали вооруженное сопротивление. В результате боестолкновения уничтожен один участник НВФ, остальным удалось скрыться в лесном массиве. Потерь среди личного состава нет. Проводятся мероприятия по установлению личности убитого, установлению и задержанию остальных участников НВФ.

На юго-восточной окраине с. Курчалой, в ходе проведения мероприятий по установлению и задержанию участников НВФ, сотрудниками оперативной группировки МВД России при выходе из лесного массива была обнаружена группа численностью до десяти человек, вооруженная автоматическим оружием, которые при задержании оказали вооруженное сопротивление. В районе русла р. Хумык по боевикам был открыт огонь. В результате боестолкновения уничтожено пять участников НВФ, остальные скрылись в лесном массиве. Среди личного состава потерь нет. На месте боестолкновения обнаружены и изъяты: 3 автомата, 6 гранат, 522 патрона, гранатомет. Проводятся мероприятия по установлению личности убитых и установлению и задержанию остальных участников НВФ.

Продолжается работа по уничтожению тайников с оружием и боеприпасами. В Наурском районе, в ходе проведения розыскных мероприятий, недалеко от кладбища ст. Мекенская в яме обнаружен тайник, в котором находились: 10 гранат с запалами, 4 тротиловые шашки по 200 г, 2 тротиловые шашки по 400 г, 7 выстрелов к подствольному гранатомету, самодельное взрывное устройство. Содержимое тайника уничтожено на месте путем подрыва. Проводятся мероприятия по установлению и задержанию лиц, оборудовавших тайник.

В Курчалойском районе при проведении мероприятий в с. Исай-Юрт обнаружен тайник, в котором находились: 12 выстрелов к подствольному гранатомету, 15 тротиловых шашек по 200 грамм, 1 кг пластита. В тайнике была установлена растяжка «РГД-5». Боеприпасы уничтожены на месте путем подрыва. Проводятся мероприятия по установлению и задержанию лиц, оборудовавших схрон.

В Ножай-Юртовском районе, в ходе проведения розыскных мероприятий, на юго-восточной окраине с. Ишхой-Хутор, в заброшенном доме обнаружен тайник, в котором находились: 6 гранат, 18 выстрелов к подствольному гранатомету, 15 тротиловых шашек по 200 г, 1 кг пластита. Боеприпасы уничтожены на месте путем подрыва. Проводятся мероприятия по установлению и задержанию лиц, оборудовавших тайник.

В Урус-Мартановскогм районе, на южной окраине с. Гехи-Чу, обнаружен тайник, в котором находились: 6 минометных мин, 2 ручных гранатомета, 4 тротиловые шашки по 100 г, 4 гранаты, электродетонатор, мина «МОН-50». Боеприпасы уничтожены на месте путем подрыва. Проводятся мероприятия по установлению и задержанию лиц, оборудовавших тайник.

За истекшие сутки обнаружено и уничтожено путем демонтажа 26 мини-заводов по незаконной переработке нефти.

Помимо вышеперечисленного, в результате личного досмотра транспорта и граждан за сутки изъято: 7 автоматов, пистолет, 5 гранатометов, 3 охотничьих ружья, 1614 патронов, 63 гранаты, 61 выстрел к гранатомету, 8 снарядов, 15 мин, 15»СВУ», 3 детонатора, 2, 2 кг пластита, 9, 8 кг тротила. По каждому факту изъятия возбуждено уголовное дело.

Временный пресс-центр МВД РФ в Северо-Кавказском регионе... »

* * *

Моздок — провинциальный захолустный городишко, после разбитого Грозного казался столицей континента. А выездная резиденция спецпредставителя президента по ЮФО представлялась чем-то типа сказочного дворца пресловутого персидского принца. Хотя сказочного тут было всего ничего: фойе-гостиная, спальня, кабинет, санузел. По площади не больше обычной трехкомнатной квартиры. Но представьте себе, после раздолбанных вагончиков, вечной пыли и круговой панорамы из траншей, палаток, хронически небритых и немытых физий — ковровые дорожки на полу, милая, слегка одутловатая секретарша в гостиной, цветочки в вазах, бархатные шторки на окнах, интеллигентное лицо за столом напротив. На столе холодное немецкое пиво, орешки, сухарики с семгой. И самое главное — мертвая тишина за окном! Никакой тебе стрельбы, уханья саушек, лязганья гусениц и отборного военного мата. Лепота, блин!

— ...Главный резидент — мы сами.

— ???

— Система, государство. Мы платим армии и органам жалкие гроши. Живут они, без преувеличения, как распоследние бомжи, их семьи влачат жалкое существование. Идеи давно нет, война эта, которую мы своим именем обозвать стесняемся, явно неправедная, капиталы там воюют, а не народные интересы... Кроме того, мы этих нищих защитников постоянно подставляем, бросаем на произвол судьбы, фактически предаем... Поэтому неудивительно, что вояки за пару сотен баксов готовы продать военную тайну, а менты наши вовсю работают на мощные криминальные структуры... Поэтому следует униженно склонить голову и согласиться: да, главный резидент — мы сами. Вы ведь именно так думаете, да?

— Гхм-кхм... Ну, я не знаю...

— Да ладно вам, Сергей Петрович! «Не знаю»! Вы ведь очень умный человек, мыслите нестандартно. Вас именно за эти качества и выбрали для данной миссии по результатам закрытого исследования среднего управленческого звена. Вы, наверное, один на всю контрразведку такой — Шерлок Холмс... Так что давайте сразу договоримся, мы с вами — без всяких там экивоков. Только начистоту. Только правду. А иначе какой смысл вообще? Не важно, если вы считаете, что я дерьмо, не задумываясь говорите: «Ты дерьмо, Витя, и воняет от тебя за версту!» Понимаете? Если вы так считаете, скажите мне прямо, начистоту! Понимаете?

— Понимаю.

— Вот! Ну, давайте, скажите мне, скажите!

— Не буду, — решительно отказался Иванов.

— Почему? — обиженно вскинул брови спецпредставитель. — Почему, почему?

— Оснований пока нет. — Иванов не стал кривить душой: от спецпредставителя пахло хорошим французским одеколоном, и вообще, чем-то он контрразведчику неуловимо нравился. На дерьмо, в общем, совсем не похож.

— Ну и ладно, — быстро успокоился представитель. — Но впредь, смотрите, если что, сразу, без обиняков: «Ты дерьмо, Витя, и все тут!» Можете не сомневаться, на вашей карьере это никак не отразится. И знаете почему?

— Почему же?

— Потому что это мы от вас зависим, а не наоборот. Именно так! Вы, такой умный Шерлок Холмс, можете в любой момент послать всех нас в задницу и при этом ничего не потеряете. Вы всегда себе теплое местечко найдете, с руками оторвут! А нам сложнее. У нас, увы, особого выбора нет. Такие, как вы и ваш Воронцов, у нас пачками по коридорам не шарахаются. А все больше дегенераты, тупые солдафоны и хитрожопые подхалимы с одной извилиной и шершавым языком. Вы согласны?

— Насчет дегенератов с языком — не знаю... А на счет себя согласен. Я вообще и сам считал себя неслабым аналитиком, а после ваших слов, думаю, буду ходить и надуваться как минимум неделю...

— Вот! Вот — уже лучше! Уже консенсус. Мы от вас зависим — и точка. Впрочем, почему «мы»? Я, конкретно я, от вас завишу. Эмм... Зависаю. Нет, все-таки, завишу. В зависимости, в общем. Ваш успех — мой триумф. Ваша неудача — мое фиаско, я не справился с делом, которое сам и затеял, всех взбаламутил, на уши поставил... в нашей системе такое не прощают. А вам в принципе как с гуся вода, вы просто вернетесь в свой кабинет и займетесь обычным делом... Ну так что?

— Что — «что»?

— Главный резидент — мы?

— Гхм...

Иванов призадумался ровно на восемнадцать секунд. Спецпредставитель по ЮФО приятно удивил его еще в первую встречу, когда ставил задачу. Во-первых, молод. Всего тридцать с небольшим, а уж так высоко забрался. Крепко сидит в обойме, судя по отзывам, далеко пойдет.

Во-вторых, страшный хулиган и циник. Никакого чинопочитания, людей оценивает только по деловым качествам, генералитет и высшее чиновное сословие считает ярмом на шее прогресса, пережитком застоя. Мыслит настолько вольно, что военного человека, воспитанного в лучших традициях зрелого социализма, в оторопь бросает!

В-третьих, конкретен до безобразия. У нас ведь в армии как привыкли? «...За истекший период проведена всеобъемлющая и полномасштабная работа по искоренению и стабилизации, выработаны методики усовершенствования, расширения и активизации...» Или так, более приземленно: «...в ходе боестолкновения с бандформированием численностью около сорока человек около десятка боевиков были уничтожены, остальные рассеяны, со стороны ФС потери незначительные. На месте боестолкновения было обнаружено огромное количество гильз, два отстреленных футляра от "РПГ-26", два автомата и два трупа боевиков. Также были обнаружены многочисленные следы крови, окровавленные бинты и множественные следы волочения тел по траве, что позволяет с уверенностью сказать: остальных убитых боевики вынесли с поля боя...»

А тут — никаких общих рассуждений, дайте голые цифры, факты и логическое обоснование всех последующих шагов. «...Около десятка — это сколько конкретно? Бинты можете затискать себе в любое место — по вашему выбору, гильзы, следы крови и волочения — туда же. Два трупа, значит, так и скажите: два боевика убили, чего вы там все время сочиняете? А что такое "рассеяны", ну-ка, поясните предметно? Убиты, пропущены через мясорубку и рассеяны по полям в виде удобрений? Нет? Ах, вот как! Рассеяны, значит, просто разбежались во все стороны, кто куда! Так на кой хер нам ваше "рассеяны"? Они в любой момент соберутся обратно, как только уберутся из опасной зоны. Вы это "рассеяны" впредь вообще не употребляйте, скажите просто: напоролись на бандгруппу, с перепугу палить начали, укокошили двоих, остальных упустили. Упустили ввиду личной недотепистости командиров и слабой обученности бойцов...»

Это вот так он — с генералами. Иванов был свидетелем, когда в первый раз познакомились, удивился страшно! Разве можно, этак вот, безо всякого пиетета? Генералы тоже были ошеломлены, багровели и крякали огорченно: так с ними, видимо, давненько никто не общался! А еще обидно было, какой-то сопляк, по сути, штатский вроде бы...

В общем, нестандартный пацан, к такому надо еще приноровиться.

— Ваше «гхм» — это такой деликатный знак согласия?

— Да что там «деликатный»? Безусловно, я так думаю. Тут и говорить не о чем, и так все понятно.

— Вот видите! Вот... А теперь — к фактам. Мы с вами можем систему в одночасье переделать? Не можем, это факт. Она громоздкая, инертная и движется. Как разогнавшийся допотопный локомотив, на котором машинист умер от сердечного приступа. Чтобы переделать, надо сначала каким-то образом попасть на состав, добраться до локомотива, разобраться в управлении, нажать нужные рычаги, остановить... Подождать, пока топка остынет, демонтировать и только потом приниматься за реконструкцию. На это уйдет бездна времени, пота и крови. Вы согласны?

— Согласен.

— Вот. Хорошо, что мы мыслим в унисон. Времени уйдет — бездна. А там... — последовал тычок большим пальцем в потолок. — Там желают... Впрочем, почему «там»? Будем конкретны. Хозяин хочет видеть конкретный результат в самое ближайшее время. То есть главного, наизлейшего, резидента оставим в покое, пусть себе живет пока... хи-хи... А займемся мелочью пузатой. Которая больше всех гадит... Вы зачем на часы смотрите? Куда-то спешите?

— Хочу до вечернего борта в Прохладный успеть, на базар, — конкретно, начистоту ответил Иванов — не без умысла, вообще говоря. — Коньяк взять, пива и кое-что из жратвы. У нас там все втридорога...

— О! — озаботился представитель. — Предметно! Базар — это да, это... Не понял! Что значит «из жратвы»? Что, наш механизм стимуляции не работает?!

Иванов посмотрел вверх, пару раз моргнул и опять задумался: как бы теперь объяснить, чтобы без особых последствий и в то же время с пользой для дела? Как этому цивильному умнику растолковать суть армейской специфики?

Конкретный парень Витя, когда знакомился, сразу обозначил свое мнение по данному вопросу: человек — это такая животная, которую надо конкретно заинтересовать, чтобы чего-то от нее добиться. За просто так никто работать не будет, это социалистическая утопия, а мы реалисты. Значит, будем стимулировать.

Стимулы бывают отрицательные и положительные. Первые Витя сразу отринул, не ввиду душевной мягкости, а сугубо из соображений целесообразности. «Не будешь работать — замочим» в данном случае не проходит по двум статья. Во-первых, угроза нереальная, так что и послать могут. Во-вторых, это общеизвестный факт: отрицательный стимул (если только это не яростная борьба за жизнь перед лицом неизбежной гибели) изначально предполагает прочное отсутствие творческого подхода к решению задач. Значит, что? Остается только положительное стимулирование.

Механизм положительного стимулирования выработали быстро, на лету, что называется, но... в разумных пределах, ограниченных ведомственной спецификой. Членам команды обещали:

— выдать «подъемное пособие», как при нормальном переводе к другому месту службы;

— закрывать по тридцать{58} суток «боевых» за месяц(!);

— по итогам работы команды выплатить премию в размере от десяти до сорока должностных окладов и окладов по в/зв;

— выдать каждому по три полных укладки{59}, на выбор;

— на неделю вперед выдавать на каждого двойную спецназовскую «Норму № 9» (сухпай);

— обеспечить всех комплектами связи «Кенвуд», по окончании выполнения задач комплекты списать и оставить в личном пользовании членов;

— в случае особых успехов деятельности команды обеспечить каждого члена жилплощадью по месту проживания семьи (либо в населенном пункте, где располагается ППД их частей).

Для самого Иванова был предусмотрен отдельный стимул: трехкомнатная квартира в Москве и генеральская должность в Центральном управлении. Даже намекнули, кого конкретно из ныне здравствующих генералов подвинут.

Вот. Вроде бы неслабо, но пока что все в проекте. Для тех, кто не в курсе, поясняю: выбить что-либо у тыловиков и финансистов для какого-то там временного подразделения и в обычном порядке — проблема. А если сверх нормы и нестандарт — ну очень большая проблема! Тыловики, хитрые товарищи, упорно игнорируют такие вот временные единицы, надеются, что они скоро самопроизвольно рассосутся или всех поубивают и никому ничего давать не нужно будет. И держатся при этом, как герои панфиловцы. Типа, ни шагу назад, отступать некуда, позади — склад и касса...

— Сергей Петрович?

— Ммм?

— Что вы мычите? Я жду конкретного ответа: механизьма работает или как?

— Гхм... Механизьма, видимо, работает, но... пока что со скрипом и большими задержками. Однако мы к такому положению вещей привыкшие, и само по себе это ничего не...

— Ага! — Представитель воинственно нахмурился и молниеносно обнажил золотой «Паркер». — Саботаж? Так я и думал! А ну, кому там служить надоело?!

— Если желаете вконец осложнить мне существование, извольте, я дам вам фамилии основных негодяев, — смиренно потупился Иванов.

— Не понял? — «Паркер» хищно завис над листком качественной финской бумаги и с сомнением качнул пером справа налево. — Что там за дела такие?!

— Вы ворветесь, как бегемот в ювелирный бутик, шашкой помашете, а потом уедете обратно. А мне с ними жить. Мне же потом ни одной пуговицы не выдадут ни на одном армейском складе! У них же корпоративная спайка, это мафия! Вы человек конкретный, ответьте объективно: а что там у нас насчет борьбы с мафией?

— Мафия бессмертна. — Витя заметно погрустнел — сразу все схватывает, влёт, даже пары секунд для анализа не нужно! Вот что значит — государственный муж... — Насчет борьбы — ничего у нас там... И что же теперь делать? Я же понимаю, нет конкретного стимула — нет работы. Эмм... Обходные пути имеем?

— Безусловно. — Иванов этак по-свойски подмигнул. — Дайте команду, пусть вам все сюда доставят. Лично вам. А потом дайте команду, пусть спецгрузом — в Ханкалу, на мое имя. А мы заберем.

— Из Ханкалы — сюда?

— Ага.

— А отсюда — в Ханкалу?!

— Гхм-кхм... Вы удивительно тонко вникаете в суть...

— Да ладно вам прикалываться! Гхм... Ай-я-яй... — И без того румяные щеки представителя стали багровыми. — Вот дела... Черт-те что, какой-то онанизм получается... Туда-сюда, обратно, о боже, как приятно... По-другому никак?

— Ну, разве что вы лично удостоите нас своим визитом и на месте...

— Ну уж фигушки! — Витя с поразительной ловкостью соорудил кукиш и ткнул им в окно. Дескать, неконкретно Иванову, а так, в качестве наглядного пособия, для общего пользования. — Уж лучше вы к нам! В принципе лично для меня — никаких проблем, вертолеты казенные, солдаты бесплатные, пусть возят, грузят... Заметано! Договорились.

— И на будущее: паек каждую декаду — таким же макаром. — Иванов опять подмигнул. — Ммм?

— Да куда от вас денешься! — «Паркер» представителя таки нашел себе дело, стремительно черканул пару строк на хорошей бумаге. — Вот. Забудьте об этой проблеме. Считайте, она уже решена. Так... По организационным у нас все?

— Считаю, что видеться раз в пять дней нецелесообразно, — воспользовавшись ситуацией, слегка обнаглел Иванов. — Личного «борта» у меня нету, так что Ханкала — Моздок — Ханкала — как раз минус один рабочий день. Нам оно надо?

— Но мне нужно держать руку на пульсе... Хотя, разумеется, терять время в ситуации, когда каждый день на счету... А как лучше?

— А раз в декаду. Приурочим к отправке пайка. Как раз и сопровожу, чтобы не поперли чего по дороге.

— Резонно. А если вдруг что-то срочное? Вы же понимаете, мы не можем пересылать нашу тему по шифрованной связи...

— А у вас «GSM»? — Вконец оборзевший Иванов бесстыдно кивнул на два мобильника, торчащие в подставке на столе.

— А у вас?

— У меня — дубль пусто. Мне вообще не по деньгам. Да и не надо. До сего момента как-то не нуждался...

— Ну вы гусь, Петрович! — Представитель восхищенно покачал головой — оценил лихость собеседника. — Нате. Пользуйтесь. У меня тут оборудована компактная станция спутниковой связи, так что добьет из любого угла. Если оправдаете доверие, подарю совсем. Это стоит того.

Один из мобильников перекочевал в нагрудный карман Иванова и тотчас же обиженно запиликал, словно сетуя на свою незавидную судьбу.

— Сутки не отвечайте, я перезвоню всем своим, скажу, чтобы забыли этот номер. Нате вам запасную карту. Общаться только по делу, следующую карту покупаете сами. Договорились?

— Спасибо, с вами приятно работать.

— Не подлизывайтесь. Вы не представляете, какой я сатрап! Впрочем, будет повод, увидите... Да, кстати, я хоть и сатрап, но польза от меня имеется. Вот у вас там Лиза Васильева есть... Так вот, комплект спецтехники, к которому она придана, вам подбирали лично по моему указанию. Так что все, что у вас есть хорошего, — этим вы обязаны лично мне. Цените, без моего вмешательства вам «жучка» паршивого не выдали бы!

— Спасибо, ценим.

— Спасибо, за «спасибо»... Итак, по организационным у нас все?

— Теперь — да.

— Очень хорошо. Давайте к делу, а то вам еще в Прохладный надо. Итак, вернемся к нашим баранам. Если будет позволительно этак вот — о резидентуре...

В целом, у Иванова сложилось о Вите хорошее впечатление. Нормальный парень, целеустремленный, пробивной, гибкий, без вельможного чванства... В общем, такие как раз и двигают историю. В какую сторону они ее двигают — это уже другой вопрос. Это мы потом узнаем, когда через двадцать лет рассекретят ряд документов. Но до этого еще дожить надо, а вот сейчас, сию минуту, представитель Иванову нравился. Подлечить один пунктик — вообще цены бы ему не было! Пунктиком Вити была резидентная сеть иноразведок на Кавказе.

— Наша задача — выявить и уничтожить... — Вот так примерно была обозначена цель создания команды. — Потому что от них исходит основная угроза, они наносят основной ущерб. Это они там все время баламутят...

Выдвигая идею создания команды, Витя руководствовался простым практическим соображением: есть резидент — значит, есть и сеть. Сам по себе, без сети, резидент как нуль без палочки. А в числе агентов обязательно должны быть завербованные военные либо сотрудники спецслужб. Вот с них и надо начинать, что называется, изнутри...

Иванов — потомственный контрразведчик с солидным стажем оперативной работы, в сторону иностранных резидентов дышал ровно. Он считал так: безусловно, Кавказ всегда был и остается местом средоточия конфликтных интересов ряда стран. Допустим, Турции, Ирана, Арабских Эмиратов и вездесуще-загребущей Великобритании. Естественно, они ворон не ловят, и присутствие их разведок здесь даже не обязательно доказывать, можно воспринимать это как аксиому. И, понятное дело, уж коль скоро они тут присутствуют, то обязательно каким-то образом функционируют во вред Российской империи. Хотя бы для того, чтобы оправдать свое присутствие, показать хозяевам свою нужность.

Другой вопрос: степень вредности и приносимого ущерба. Иванов, не понаслышке знакомый со многими крупными делами последних лет, мог бы с цифрами в руках в два счета доказать продвинутому представителю, что наибольший вред мы наносим себе сами. Тут все просто и старо как мир. Люди, получающие нищенское жалованье, хотят жить лучше и морально готовы на служебные преступления ради денег. Как показывает практика, происходит это на примитивно-бытовом уровне и зачастую без участия всяких там вредоносных разведок. Военные продают оружие, боеприпасы и сослуживцев в рабство обычным местечковым бандитам, а не каким-то хитромудрым резидентам. Тем же бандитам, только, может быть, рангом повыше, старшие чины за хорошие бабки «сливают» нужную информашку. Всей этой дрянью с переменным успехом и занимаются контрразведка и ФСБ, и пока что ни одного резидента не выловили. Всплывают иногда мелкие рыбешки, под видом журналистов, всяких там хуйлотрастовцев и так далее.

Вывод же прост: кормить нормально надо, они и не будут гадить.

Представитель, однако, обозначил свою компетентность в этой части проблемы: да, хи-хи... мы сами — главный резидент, но... Но тут же дал понять, что цель создания команды родилась не спонтанно, тут присутствует стройная система и резидентов ловить мы все же будем!

Вот так. Иванов, человек мыслящий и дальновидный, ничего доказывать не стал, поскольку почти сразу сформировал для себя основную мотивацию представителя. Скромненькие ушки этой мотивации едва заметно торчали из-за внушительных габаритов официального обоснования намечаемого мероприятия и с первого взгляда, разумеется, видны не были. Но человеку пожившему и местами неглупому нетрудно было сделать вывод.

Конкретный парень Витя, попросту говоря, хотел на данной миссии конкретно «приподняться». Замшелый неповоротливый монстр (ФСБ со своей ведомственной составляющей — военной контрразведкой) напрягается сутками напролет, тратит огромные средства и людские ресурсы в деле борьбы с мировым шпионажем... Итоги, сами знаете, — практически нулевые. А тут — раз! Свалился откуда-то младой красавец, весь из себя такой продвинутый и продуманный, предложил нестандартный подход к проблеме и при минимальных затратах выдал на-гора результат. Надо ли напоминать, что в нынешней президентской команде каждый член оценивается по конкретным результатам своей деятельности? Не надо, это и так всем известно. Известно также, откуда обычно приходят члены этой команды.

Витя исключением не был: такие люди на виду, шила в мешке не утаишь. Будучи человеком в меру компетентным по вопросу дня, он не стал искать каких-то нетривиальных возможностей заявить о себе, а попросту копнул в знакомой сфере и напоролся на перспективную, с его точки зрения, разработку. В случае успеха эта разработка сулила весьма неплохие политические дивиденды. Да что там «неплохие», давайте оперировать понятиями представителя, конкретно: фантастические дивиденды! В случае неудачи риск был минимальным, поскольку присутствовала спасительная ссылка на все ту же ФСБ: да, я пытался, но... Сами понимаете, если такая махина не справляется, то что вы от меня хотите, какого-то бывшего майора с какой-то паршивой маленькой командой военных разбойников...

— Слабого, глухого и слепого побьет каждый. Преступно быть слабым! Пора показать, что у нас есть глаза и уши и... крепкие острые зубы. В числе прочих аспектов, наша основная задача — показать ворогам, что мы не щи лаптем хлебаем, ездить на своей шее не дадим и способны оказать достойный отпор их проискам!

«...А вот это совсем неконкретно, это на тебя не похоже — такие пошло общие, избитые фразы, — с некоторым огорчением подумал про себя Иванов. — «Сказал бы конкретно, наша задача — обоснованно подтвердить лозунг Хозяина: «...никакие мы не оккупанты и об имперских амбициях понятия не имеем! Мы вообще воюем не с чеченским народом, а с международной экспансией, мощной, хорошо организованной и богато проплаченной!!!» Мы изобличим резидентную сеть, а Хозяин за это нас крепко полюбит. Точнее, конкретно тебя он полюбит, мы-то тут сбоку припека. И попрешь ты тогда наверх — полным ходом! Глядишь, скоро совбезом командовать будешь...»

— В общем, по основным аспектам мы определились, — сказал в завершение представитель. — Да, времени прошло немного, но, поскольку ощутимого результата пока что нет... Думаю, следует проявлять в этом вопросе некоторую гибкость, не зацикливаться на направлении, не бить лбом в стену.

— Не понял? — Иванов не поспевал за быстротой мысли своего оперативного начальника.

— Ну, пусть наши люди пока работают в том же направлении, а вы тем временем ищите подходы с другой стороны. Какие проблемы? Не получится отыскать нити у нас — зайдем с тыла!

— Но позвольте! — Иванов был откровенно поражен таким легковесным подходом к делу. — Ваш принцип комплектования команды основан на чем? На неординарных качествах ее членов, предоставляющих им доступ к неформальной, так сказать, низовой информации внутри среды... Разве не так?

— Да, он основан, — гордо тряхнул головой Витя. — И что с того?

— Гхм... Но для работы, как вы выразились, «в тылу» нужны совсем другие люди! Наши разбойники в данном случае совершенно неуместны. Нужна глубокая, хорошо проработанная агентура, опытные оперативники...

— Оперативники! Аперетивники — хи-хи... Ну и много они наработали, ваши оперативники? Назовите мне хоть одну успешную операцию за последние десять лет? Молчите? Правильно, нет такой операции. Мой принцип верен по всем статьям. Мы отобрали действительно неординарных личностей, годных для работы на всех направлениях. И напрасно вы так о своих людях. Я вам намекну — есть такой старый неформальный принцип: «Чтобы поймать одного разбойника, нужен другой разбойник». Видока помните? Вот-вот, это оно самое. В общем, поезжайте и потихоньку заходите с тыла. И помните: я умею быть благодарным...

* * *

...Распорядок команды № 9 был примерно таков: в восьми до двенадцати — боевое слаживание, обед, затем — борьба со шпионами до упора. Хихикать не обязательно, это только выглядит так весело, на самом же деле все было очень серьезно, а местами даже сурово и драматично.

На необходимости боевого слаживания настаивал гестаповец Петрушин. Точнее, не настаивал, а выдвинул требование в ультимативной форме.

— Каждый член группы должен с полунамека, почти интуитивно понимать маневр другого члена. Вся группа должна работать в унисон, как единый организм. В общем, пока не буду уверен, что товарищ сзади меня чувствует и не прострелит ненароком мою шершавую задницу, работать не буду.

— Организм — это да, это верно, — поддержал коллегу разведчик Вася Крюков. — Организм ведь не весь одинаковый. Бывают такие организмы, у которых, помимо рук, ног и головы, еще кое-какая часть есть!

— Вообще-то нас собрали до кучи, чтобы мы поработали головой, — возразил Иванов, объективно признававший, что парни правы, но не желавший зря тратить время. — И, может быть, за все время функционирования команды нам даже стрелять ни разу не придется.

— О! Видите — «может быть»! — сразу прицепился внимательный Петрушин. — «Может быть», ага... Не верю я, чтобы в таком деле обошлось без боестолкновений и жестких акций. И вообще, трудно работать головой, если ее тебе прострелит неправильно понявший тебя соратник...

— Который окажется именно той частью организма, которая называется жопа, — подхватил Вася Крюков. — Правильно, лучше немного позаниматься, чем потом ходить с ног до головы в дерьме. С утра время есть, лучше сейчас поменьше поспать, чем потом всегда спать вечным сном. В нашем деле ведь как: окапывайся как следует, иначе тебя закопают...

Ну что тут возразишь на такие веские доводы? Пришлось скрепя сердце согласиться и потратить некоторое время, чтобы выбить команде статус единицы «боевого применения»{60}. Потому что заниматься боевым слаживанием в тепличных условиях лагеря Петрушин считал позором.

С утра команда завтракала, садилась в полном составе на Васин «бардак» и покидала базу. «Бардак» совместно с водителем Вася самовольно прикрепил к команде на все время своего в ней пребывания. А когда Иванов поинтересовался, как он решил данный вопрос с командованием, ответ был таков: никак. Перетопчется командование, «бардак» этот давно списан, типа, взорван, и документы с фотками лежат у зампотеха.

— Еще на этом чме я не ездил, — вот так Вася выразился по поводу табельного «66-го», даденного команде под транспортные нужды. — Еще я «броник» на дверку не вешал!

— Правильно, без брони нам — никак, — согласился Петрушин. — Эти уроды вообще что думали, когда такой транспорт нам пристегнули?! Но, по-моему, слово «чмо» не склоняется...

На первое занятие Лиза накрасила губы и выволокла из кунга свою неподъемную дорожную суму. Джентльменски ориентированный лейтенант Серега тотчас бросился помогать, а психолог Костя поинтересовался:

— Даме с нами скучно? Дама нас покидает?

— Задачу не ставили, — флегматично пожала плечиками дама. — Взяла на всякий случай все, что может пригодиться при проведении полевой операции...

Иванов попросил огласить весь список: и что же, по мнению дамы, может пригодиться? Лиза огласила. Соратники присвистнули и почесали затылки: с таким комфортом им еще работать не доводилось.

— Надо все это получше спрятать, — решил Иванов. — Это нам вообще вряд ли пригодится, а поломать — бегом.

— Возьми камеру, снимем тренировку, потом разберем, — посоветовал психолог.

— И этот тепловизор английский возьми, — попросил Петрушин. — И направленный микрофон. Посмотрим, как эта их хрень работает в наших условиях.

— А остальное — под замок. — Это Иванов, залезая на броню и протягивая руку Лизе, скомандовал остававшимся на «хозяйстве» братьям Подгузным (те самые прапора, что наконец-то протрезвели). — Если хоть один проводок пропадет — расстреляю!

— Оп-па! — воскликнул Петрушин. — Вы тоже едете?

— Что ж я, хуже Лизы? — хмыкнул Иванов. — Если вдруг действительно придется работать не только головой... не хочу быть некой нехорошей частью организма.

— Это была шутка, — потупился Вася Крюков. — Это не про вас.

— Так... Как власть делить будем? — озаботился Петрушин.

— Никак. — Иванов пожал плечами — великодержавные амбиции в список его недостатков не входили. — Стратегия и общее руководство — мое, тактика — твое. Выражаясь понятиями Васи: еще я отделением не командовал!

— Годится! — облегченно вздохнул Петрушин. — Поехали, отдохнем как следует!

Понятие «отдых» в мировоззрении спецназовца было извращено до основания. Обычный комбинированный разведрейд (прокатились немного, в пешем порядке обследовали участок, опять прокатились...) по пригородным районам Грозного... это, я вам скажу, такой релакс — закачаешься!

При таком славном отдыхе в любой момент можно запросто угодить под огонь своих. Естественная реакция каждого военного наблюдателя с оптикой, обнаружившего какие-то левые телодвижения в зоне ответственности своего подразделения: с ходу дать координаты на батарею. Или, ежели нет координат (карта безнадежно испорчена либо проблема с головой — квадрат сосчитать не можем), — дать что-нибудь попроще. Типа, очередь из АГС или зушки.

Однако, даже если наблюдатели вас проспят, не расстраивайтесь, и без них можно напороться на кучу неприятностей летального свойства. Например, на решающих свои проблемы «духов», которые мирно готовятся к ночным акциям. Или на аналогичный рейд нормального спецназа, который за правило хорошего тона держит валить со всех стволов без предупреждения, а потом обследовать трупы на предмет определения принадлежности. Не говоря уже о реальном шансе на каждом двадцать втором шаге поймать растяжку, табельные ПМН-ПОМЗ-ОЗМ-МОН либо какие-нибудь коварные самоделки. Развалины эти не минирует только ленивый — как с той, так и с другой стороны.

— Психопатия по клиническому типу, — компетентно заметил по этому поводу Костя Воронцов. — Мои соболезнования, Евгений: тебя воспитывали злые и коварные товарищи. Они тебя жестоко обманули насчет отдыха, отдыхать надо немножко по-другому...

С элементами боевого порядка определились в ходе первого же занятия. Получился он почти как в американской «Дельте», хотя вышло это ненароком, без злого умысла. Группа «А»: самые шустрые и кровожадные — Петрушин, Вася Крюков и лейтенант Серега. Группа «В»: ленивые старперы — Глебыч и Иванов. И группа «С» — снайперская пара, дипломированный псих Костя и задумчивая Лиза. Вернее, наоборот — Лиза и Костя.

В ранг снайпера Лизу посвятили коллегиально: дали пострелять из Васиного «вала», оценили на пять баллов и посвятили.

— Так будет правильно, — пояснил засомневавшемуся было Иванову Петрушин. — Ну и что — спецтехника? Ее шпионские прибамбасины нам когда еще пригодятся! А хороший «ствол» может понадобиться в любую минуту...

Однако хороший «ствол» новообращенной снайперше так и не дали: отвечающее требованиям обстановки бесшумное оружие было только у лихой троицы, остальные пробавлялись табельным. Увы, программа обеспечения команды достойной экипировкой пока что буксовала. Надо было продумать, как поделикатнее нажать на жирных тыловиков сверху, чтобы и делу не повредить, и результат получить...

При отработке слаживания действовали просто и без затей. По порядку перемещения первой следовала группа «А», вслед за ней — прикрытие (группа «В») и совсем на отшибе — снайперская пара. Насчет обнаружить МВУ (минно-взрывное устройство) хлопцы из троицы и сами были не промах, а если требовалось обезвредить что-то особо вредное либо возникала нужда в экспертной оценке степени опасности устройства, приглашали Глебыча. Впрочем, к услугам мастера прибегали редко, в основном попадались рутинные растяжки, рабоче-крестьянские самоделки и «лягухи», которые старательно обходили стороной, помечая лоскутами.

Группа «С» вообще простаивала. Костя с Лизой торчали поодаль, вели наблюдение в бинокли и заумно беседовали на философские темы. Психолога определили стрелком прикрытия к даме вовсе не из-за хилости либо крайней непригодности — насчет пробежаться по пустошам и пострелять исподтишка некурящий крепыш запросто дал бы фору старперам из второго эшелона.

Тут, сами понимаете, все дело было в личности дамы. Иванов предупредил всю честную компанию: девчонка в принципе нормальная, умненькая и личиком пригожа, но иногда того... балует, в общем. На досуге имеет обыкновение отстреливать мошонки наиболее ретивым ухажерам. Тут с пониманием надо отнестись, у каждого свои слабости. Так что, хлопцы, делайте выводы...

Компания выводы сделала. К Лизе относились дружелюбно, но подчеркнуто «однополо» и с некоторой опаской, а наедине с ней вообще старались не оставаться! А Косте сказали:

— Ты у нас первый псих на деревне, вот и давай... проводи с личным составом реабилитационную работу...

Если с тренировками и прочими организационными штрихами проблем не возникло, то по основному направлению деятельности поначалу наметились некоторые нюансы.

— Не понял? Нас что, собрали, чтобы мы за своими сексотили? Вы. вообще за кого нас держите, полковник?!

Вот так выступил на первом же рабочем совещании гестаповец Петрушин, когда Иванов довел до них цели и задачи команды.

— Ну-у-у, Сергей Петрович! Еще я на своих не стучал! Еще я барабаном не работал!!! — немедленно поддержал боевого брата самобытный Вася Крюков.

Логическое обоснование первостепенной важности и актуальности задачи успеха не имело. Предатели, шпионы, вражеские происки? Резидентура? У нас что — тридцать седьмой на дворе? Или, может быть, мы на стратегическом объекте, утечка информации с которого мгновенно спровоцирует ядерную войну?! Нет, мы понимаем, менять боеприпасы на хавчик и водяру — нехорошо. Никто не спорит. Уроды они, уроды... А то что офицерские семьи с голодухи пухнут, ходят в тряпье и ютятся в сырых общагах, впятером на девяти метрах... это хорошо?!

— Гхм-кхм... — Глебыч укоризненно покачал головой. — Мин не вижу. Если устанавливать или обезвреживать ничего не надо, на фига меня взяли?

Лиза с лейтенантом Серегой синхронно смотрели вдаль, но каждый по-своему. Лизе было абсолютно по тулумбасу, кого выслеживать, вязать и исполнять. Тонкие пальчики ее привычно ласкали кобуру табельного оружия, на губах блуждала загадочная улыбка. Предатели и резидентура — это хорошо. Поймать, допросить, расстрелять, дать соседским солдатикам сигарет и сгущенки, чтобы закопали...

А в задумчивом взоре лейтенанта сквозило горькое разочарование. Лейтенант пришел воевать, в чистых зеркалах души его легко читалась тоска по лихим операциям, жажда крови и желание видеть множество теплых трупов определенной национальности. Выявлять предателей ему явно не хотелось. Зачем, спрашивается, собрали в кучу таких головорезов, если предстоит заниматься рутинными задачами особого отдела?

Такой подход к проблеме Иванова здорово огорчил. Разве можно при таком отношении к делу рассчитывать на творческую работу?

— Мотивация недостаточная, — подсказал психолог Костя. — Последовательность обоснования построена неверно. Налицо глобализация, цепочка «отдельные факты — тенденция» не прослеживается. Надо конкретно, с фактами в руках: Иванов неплохой парень, но вот он скурвился и сделал то-то, вследствие чего произошло то-то... Иванов — это не вы, это собирательно. Но желательно показать конкретный ущерб, чтобы высветить значимость...

Иванов общей информацией располагал, но конкретикой не владел, за время пребывания в тылу немного отстал от жизни. Поэтому правоту психолога сразу признал и не стал начальственно вставать на дыбы (с такими типами это все равно без толку!).

— Ладно. Понял, перехожу на прием. Не разбегайтесь, подождите меня. Попейте пока чайку, я быстро...

...и прямым ходом отправился в отдел. За фактами.

Однако быстро не получилось. Иванов не совсем верно выбрал время для визита и напоролся на своего прежнего сослуживца и начальника — Вахромеева, который в настоящий момент состоял в должности начальника контрразведки объединенной группировки. Вахромеев заглянул в отдел с проверкой и как раз устраивал разнос так же не вовремя прибывшим с докладами полковым особистам.

— Что вы мне Смерш упоминаете? «Полномочия», «авторитет», «возможности»! Да во времена Смерша вас бы расстреляли за преступно халатную бездеятельность! Враг мимо вас даже не проползает — пешком ходит, ухмыляется! Вы куда там смотрите?! Да у вас боеприпасы вагонами продают, людьми торгуют, вовсю сотрудничают с бандитами!!!

Полгода назад его перевели в центральное управление на вышестоящую должность, где он неплохо окопался и прилежно пер в гору. Имелась подтвержденная информация, что по возвращении из командировки товарищ; получит первую большую звезду на беспросветном погоне.

— А-а-а, Петрович! Вот радость-то! Живите, бездельники, друга встретил! Пошли ко мне, вспомним былое. Я тебя коньяками поить буду и балыком кормить — недавно из Кизляра приехал...

К кизлярскому коньяку Иванов отнесся индифферентно, самому недавно презентовали канистру. А странным радушием прежнего начальника был немало удивлен. «Друга встретил»! Откуда что берется? Особыми друзьями они никогда не были — так, приятельствовали под долгу службы, все-таки в одном кабинете три года сидели. Вахромеев всегда с некоторым напряжением относился к коллеге, а когда тот стал подчиненным, вообще стал откровенно его недолюбливать. И в принципе было за что. Судите сами, каков подчиненный: вольнодумец, до странности либерален с младшими по званию и должности, в то же время никогда не гнется под вышестоящих и в любой момент, что называется, с полоборота, готов вступить в начальством в конфликт на предмет защиты чести и личного достоинства — невзирая на последствия. И все время намекает, что вот лично он умница, а кто-то — наоборот... И не прощает вельможных глупостей! Ну как такого любить?

«Пообтесался, что ли, на новом месте? — задумался Иванов. — Или... или ему от меня что-то надо?»

Второе оказалось вернее. За коньяком, вроде бы между делом, ненавязчиво этак, Вахромеев пытался вникнуть в цели и задачи странной штатной единицы, доверенной в командование бывшему подчиненному. Иванов про себя ухмыльнулся и, руководствуясь профессиональной осторожностью, «колоться» не спешил.

— Решили опробовать адресную, точечную работу по конкретным объектам, — доверительно подмигнув гостеприимному коллеге, Иванов выдал первое, что пришло в голову. — Вот сейчас конкретно по банде Абдулаева трудимся. Отрабатываем связи, интересы, направления... в общем, скоро накроем. Короче, кирдык этому Абдулаеву...

Про Абдулаева Иванов вспомнил в связи с недавним разговором с психологом Костей, который оправдывался по поводу инцидента при обмене. К слову сказать, психолог оказался таким же маньяком, как и остальные члены команды: чуть ли не на ровном месте спровоцировал бойню, в которой завалили двух иножурналистов! Инцидентом занимается не только военная прокуратура, но и УФСБ, и все там плохо. После того печального обмена в относительно спокойном районе шагу без стрельбы не ступишь: «духи» как с цепи сорвались! Есть информация, что это Султан Абдулаев начал мстить за брата и когда остановится — одному Аллаху известно.

Единственно, что спасает затейливого психолога, — уцелевшая видеозапись, сделанная перед смертью сиэнэнщками. Запись доказывает, что убили их не наши спецы, а злобный пулеметчик чеченов. Впрочем, та же запись показывает, что инициатором конфликта является именно психолог. Не стал развивать дискуссию, выкручиваться, смягчать ситуацию: сразу перевел конфликт в непозволительный формат «или — или»...

В общем, про Абдулаева наобум брякнул, в соответствии с текущим моментом. Мог бы с таким же успехом упомянуть какого-нибудь Албасова, Хасиева, Салимова и так далее, претендентов — пруд пруди. Однако Вахромеев вдруг передернулся, как будто ощутил прикосновение особого опасного ядовитого пресмыкающегося, нахмурился, надул губы и солидно кивнул:

— Да, я в курсе... Я в принципе имею информацию... Я предполагал — так, по направлению... Этот Абдулаев — сволочь та еще. Давно пора его за жабры взять...

«Тупица, — резюмировал про себя Иванов. — Каким ты был, таким остался. Тебя на базар, семечками торговать. К агентурной работе на километр подпускать нельзя...»

* * *

Тепло распрощавшись с нелюбимым коллегой, Иванов взял в отделе анализ по происшествиям и вернулся к команде.

— Ну, держите, недоверчивые вы мои...

Анализ был хорош со всех сторон: мастера делали, Растерзанные колонны, попавшие в засаду разнокалиберные федеральные чины, сбитые нашими же «стрелами» и «иглами» вертушки (одна вообще с генералом и четырьмя полковниками из главка!), провокации, сорванные «зачистки» и так далее. Даты, потери, цифры. Разбросанные по истекшему периоду 2002-го «залепухи» выглядели вполне сносно, но... собранные в кучу и сведенные к одному знаменателю, производили неизгладимое впечатление. Особисты рассматривали только те происшествия, которые, по их мнению, стали возможными исключительно ввиду явного «слива» информации либо конкретных фактов продажи тех же самых «игл» и «стрел».

Один недостаток был у этого мастерского отчета: сквозило в нем этакое тоскливое «караул!» — все мы знаем, контролируем, но, увы, за руку поймать не можем...

— Нас с вами не интересуют нищие офицеры, меняющие боеприпасы, как вы выразились, на «хавчик и водяру», — закруглился Иванов. — Нам плевать на солдат и омоновцев, по мелочи обирающих местных на различных КПП. Этим пусть занимается военная прокуратура, им за это жалованье платят. Наши «объекты» первой очереди — регулярные агенты, торгующие важной информацией и получающие хорошие деньги за кровь своих боевых братьев. А также деловые люди в погонах, которые продают что-то действительно ценное. Например, те же «иглы» и «стрелы». Или взрывчатку. Грубо говоря, шпионы и торгаши. Господин Петрушин, скажи мне, пожалуйста... из твоих боевых братьев кто-нибудь попадает в эти две категории?

— При чем здесь мои боевые братья? — Петрушин смутился — отвел взгляд, достал без надобности запасной нож с гравитационным лезвием и принялся колупать скамейку. — Гхм... Просто как-то неожиданно... Как-то странно...

— Надо подумать, — насупился Вася Крюков. — Лучше семь раз подумать, чем потом вызывать санитарный борт...

— Чего тут думать, — ухмыльнулся психолог Костя. — Трясти надо.

— В смысле? — Сосредоточенное лицо Васи Крюкова приняло несколько глуповатое выражение. — Кого трясти? Уже инфо есть?

— Анекдот такой. — Психолог ухмыльнулся еще гнуснее. — Про плодоносящее дерево и трех дебилов.

— Сам дурак, — Вася обиженно шмыгнул носом и пожаловался Иванову: — У него мания — всех считает сумасшедшими. В смысле, всех, которые на войне. И относится соответственно...

— С этим согласилась квалификационная комиссия Академии наук, — пожал плечами психолог. — Значит, это не просто мнение отдельно взятого психа Кости Воронцова, а нечто...

— Вы мне скажите определенно, работать будете или нет? — пресек неуместные дебаты Иванов. — А потом можете дискутировать хоть до посинения. Мне доложить, что команда справиться с задачей не в состоянии? Или мы ради интереса попробуем хоть что-нибудь сделать?

— Попробовать-то можно. — Петрушин снайперским ударом пригвоздил к скамейке муху, посягнувшую на пятно от сгущенки (совещание проходило в столовой), и стал задумчиво отрывать у агонизирующего насекомого лапы. — Был бы толк с этого — вот вопрос...

— Это сильно, — похвалил Вася Крюков. — Цель микроскопическая, быстро движется, попасть ножом очень трудно. Это как снарядом из гаубицы — точно в жопу качающему «маятник» «духу»... Или это случайно?

— Не-а, не случайно. — Петрушин оторвал последнее крыло, стряхнул тушку на землю и молниеносным ударом пригвоздил к лавке вторую муху. — С другой стороны — нас выбрали, можно сказать, самых достойных, рассчитывают... Получается, Родина оказала нам доверие?

— Фу, какая гадость, — поморщилась Лиза. — Господа, вы ведете себя как дети. Убейте быстрее это животное, не мучьте его! И извольте ответить прямо: выработать собираетесь или где?

— Собираемся. — Петрушин добил муху и вытер нож о штаны. — По крайней мере, попробуем. Что из этого получится — ума не приложу...

— Не справитесь — значит, просто разойдемся по местам. Значит, непосильная задача, неправильно выбрали людей. — Иванов облегченно вздохнул и тут же озаботился: — Я не кажусь вам слишком рыхлым?

— В каком плане? — Глебыч заинтересованно вскинул правую бровь, ощупал фигуру командира придирчивым взглядом и как-то странно цыкнул зубом.

— В начальственном, — пояснил Иванов, слегка поежившись. — Не настаиваю, не давлю, не проявляю командирскую волю...

— Применительно к данному контингенту педагогическая методика выбрана верно, — успокоил психолог Костя. — Давить на таких типов — только зря нервы портить. Обозначили высоту, и пусть себе прыгают. Чисто из самолюбия в лепешку расшибутся, но сделают. Это я по себе сужу...

— Ну, тогда начинаем работать. — Иванов достал блокнот с задачами и призадумался. — Так... Первым делом — легенда. Легенда, легенда... Гхм-кхм...

— Легенда о динозавре! — воспользовавшись паузой, оживился Петрушин.

— Которого завалили прямым попаданием из гаубицы, — подхватил Вася Крюков и, покосившись на Лизу, негромко добавил: — Возможно, прямо в жопу. Очень много мяса...

— А еще есть легенда о Тиле Уленшпигеле, — внезапно прорезался молчаливый лейтенант Серега. — Но грустная.

— Вот, владеет обстановкой! — похвалил Вася. — Это че за конь? И почему — грустная?

— Это, видимо, фламандец.

— Оп-па! Это че за тейп? Первый раз слышу.

Психолог беззастенчиво хмыкнул, Петрушин корпоративно покраснел, переживая за коллегу, а Лиза с большой заинтересованностью посмотрела на Васю — как будто австралопитека живого увидела.

— Эмм... это, видимо, бельгиец. — Лейтенант невозмутимо почесал затылок. — Шарль де Костер — бельгиец, Фландрия у нас была изначально бельгийской, пока Филипп Красивый не приватизировал... А грустная, потому что этого Уленшпигеля инквизиторы поймали и долго пытали...

— Дрянь легенда, — посуровел Вася. — Нам такую не надо.

— Игривое у вас настроение, как я погляжу, — заметил Иванов. — Легенда такая: мы работаем по банде Абдулаева... Что такое, Константин?

Костя при упоминании об Абдулаеве болезненно поморщился. Не будем вдаваться в причины столь негативной реакции, вы в курсе.

— Может, кого-нибудь другого выберем? Их у нас навалом, только в официальном списке под сотню...

— Поздно, Константин. — Иванов сочувствующе покачал головой. — Извини, моя вина. С главным контрразведчиком общался, ляпнул первое, что в голову пришло... Теперь всем надо дуть в одну сторону, иначе разночтение получится. Легенда простенькая, а нам другой и не надо. Фамилия известная, фигура колоритная, сомнений ни у кого не возникнет. Так что, добры молодцы, слушайте список первоочередных задач...

Предосторожность оказалась не лишней. В тот же день, как будто сговорились, разные начальники под невинными предлогами зазвали к себе временно откомандированных подчиненных и вроде бы ненароком интересовались, чем это таким команда собирается развлечься в ближайшее время. Лейтенанту Сереге пришлось посетить полк связи, в расположении которого скромно заседали гэрэушные коллеги. Васю Крюкова пригласил начальник штаба, Глебыча — зам по тылу (Глебыч после этого вернулся очень пьяный), Костю — зам по личному составу. Лизу с Петрушиным никто приглашать не стал. Видимо, чекисты имели свою точку зрения на факт создания команды, а с грубым Петрушиным никто из «больших» не пожелал общаться.

Кроме того, Костю вызывал к себе военный прокурор, но это было в пределах нормы: после рокового обмена психолога с другом Васей прокурорские таскали к себе чуть ли не каждый день, а пару раз вызывали для «бесед» в УФСБ.

В целом такая нездоровая «пробивная» активность группировочного начальства Иванова не беспокоила. Люди желают знать, чем занимается странное временное формирование, и хотят быть уверены, что вреда от него не будет. Абдулаев, как и следовало ожидать, оказался хорошей легендой. Судя по отзывам опрошенных членов, внешне общее мнение выглядело так: а-а-а, Абдулаев! Понятно, понятно... Значит, все дураки, никак вычислить и ликвиднуть не могут, а эта сборная моментом покажет результат?! Ну-ну... Ну, пусть себе копаются помаленьку, лишь бы под ногами не путались...

Между тем упершиеся было поначалу члены довольно быстро втянулись в работу и принялись вовсю страдать шпиономанией. С обеда до глубокой ночи мотались по частям и подразделениям, разъезжали с колоннами и отдельными несанкционированными «лихачами», с кем-то там встречались, общались, различными способами добывали информацию. Как и следовало ожидать, общаться просто членам очень скоро надоело, и в ход пошла Лизина гарнитура: микрофоны, «маяки», радиозакладки и так далее.

Иванов, анализировавший собранную информацию, с интересом следил за членами, но радоваться пока не спешил. Нечему было радоваться. В основном мелкие пакости, на которые даже военная прокуратура сквозь пальцы смотрела, да ряд намеков на нечто более серьезное. Кроме намеков, пока — ничего. То ли Иванов прав, считая, что резидентная сеть — досужий вымысел резвого представителя, то ли резидент — мастер и виртуозно подбирает агентов...

* * *

...По прибытии из Моздока Иванова ожидал сюрприз. Знаете, наверное, как бывает в некоторых учреждениях: стоит начальству куда-нибудь отлучиться, как младшие чины тотчас же начинают проявлять инициативу и находят себе на пятую точку приключения.

В этом случае получилось примерно так же. Команда проводила старшего и отправилась по распорядку на боевое слаживание.

И сразу же, едва добрались до окраины Заводского района и замаскировали БРДМ для стоянки, напоролись на нехороших типов. Вернее сказать, Лиза их обнаружила, баловалась с тепловизором и засекла.

— Ребята! Какая славная погода! И вон в тех развалинах пять точечек ползают!

Ребята приняли к сведению и ломанулись проверять. Подкрались по всем правилам военного искусства, обнаружили, оценили обстановку...

В общем-то, ничего там особенного не было: два наших прапора привезли троим местным товарищам с десяток противотанковых мин и ящик тротиловых шашек. Прапора приехали на «ЗИЛе», а товарищи имели «УАЗ», «стволы» и вполне ратный вид.

Наши славные парни ничего другого не придумали, как тотчас же, «не отходя от кассы», начать операцию. Имелась надежда, что товарищи оценят преимущество невидимого врага и сдадутся без боя.

Товарищи оказались удивительно проворными, но обстановку оценили неправильно, схватились за «стволы» и пожелали умереть как солдаты. А прапоров взяли в плен.

Пленных допрашивал Петрушин, и был он немножко не в настроении из-за того, что не удалось взять «духов» живьем. В результате один из пленных умер от сердечного приступа, а второй сошел с ума. Наглухо, без перспективы к ремиссии. Так психолог определил. В ходе допроса ничего путного установить не удалось: прапора знали только троих свежепочивших и торговали лично с ними.

— Они так жалобно кричали, — задумчиво рассматривая ухоженные коготки, поведала Иванову законопослушная Лиза. — И плакали, как албанские дети. Я пожалела их и предложила пристрелить. Но Женя — бессердечный, черствый человек...

— Молодцы, — бесстрастно похвалил Иванов. — «Духов» завалили. Прапоров угробили. Результат — ноль. Вы так славно умеете обрубать концы...

— Ситуация так сложилась, — пожал плечами психолог. — Не продумали. Если бы догадались взять один из Лизиных «маяков», можно было бы как-то там скомбинировать...

— Да, запросто, — подхватил Вася Крюков. — Я бы в два счета пришпандорил маяк к их «УАЗу». Там проползти-то всего ничего было. Потом можно было бы элементарно пропасти этих индюков издали...

Петрушин чувствовал себя виноватым. Оправдываться он не стал, но внешне был искренне печален.

Иванов разнос не устраивал — не его стиль, но сурово поинтересовался:

— Мистер Петрушин... а как там поживает ваша шершавая задница?

— Гхм! — Петрушин подозрительно уставился на командира и зачем-то ощупал свою правую ягодицу. — А что вам до моей задницы?

— Она по-прежнему опасается случайного выстрела со стороны соратников?

— А, это... — Петрушин тяжело вздохнул. — Злопамятный вы, полковник... Нормально поживает. В принципе бойцы толковые, не зря же отбирали... Просто надо было проверить, убедиться...

— Убедился?

— Без вопросов.

— Ну и славно. Тогда с завтрашнего дня прекращаем боевое слаживание.

— Ага... Это из-за этой «залепухи»?

— Да ну, при чем здесь это... Просто есть кое-какие соображения. Вы пока продолжайте в прежнем режиме, я день-другой поразмышляю и... в общем, времени у нас не будет на баловство. Скоро начнем работать...

— Так... А сейчас, стало быть, мы дурака валяем, да? И куда это мы начнем работать?

— В смысле — когда?

— Нет, в смысле — куда. В какую сторону?

— Вы трудитесь, не берите в голову. Только я вас очень прошу — без особого фанатизма! Незачем зря привлекать внимание. Как буду готов — доведу...

Взяв в отделе милицейские сводки и уточненный анализ происшествий за истекший период года, Иванов, руководствуясь пожеланием представителя «зайти с другой стороны», принялся работать с данными. Поработав некоторое время, полковник вник в ситуацию и тематически закручинился:

— Ну прям какой-то ежик получается... Что ни игла, то тема, что ни тема, то как минимум пару месяцев разработки...

На самом деле опечаленный полковник, конечно, слегка преувеличил: у ежа тысячи игл — и все одинаковые. Бумажная обстановка, представленная в сводках и анализах, была больше похожа на клубок шерстяных ниток, который по недосмотру хозяйки угодил в лапы праздному коту-шалопаю. Отовсюду торчат разной величины концы, каждый из которых может равновероятно оказаться как просто порванным фрагментом, так и основной нитью, ведущей к сердцевине. А ты сиди и гадай, который правильный. Ошибешься — потратишь массу времени и сил, разматывая совершенно ненужный фрагмент, который никуда не ведет.

— А подать сюда психолога, — решил полковник, наметив-таки для себя один из кончиков, самый здоровенный и многообещающий. — У него голова большая, пусть тоже попотеет...

— А я дилетант в таких вопросах, — сразу начал «отмазываться» ленивый психолог. — Вы мне пару военных шизоидов дайте, в мозгах поколупаться, или пьяную роту уговорить не штурмовать продсклад! Это — да, это мое. А в этих ваших шпионских хитростях я ни в зуб ногой.

— Я мнение уже составил. — Иванов и бровью не повел, давно понял, что за фрукт этот умник. — Мне нужен свежий взгляд со стороны, чтобы либо подтвердить его, либо опровергнуть. И не просто взгляд какого-нибудь проходимца, а... мнение нестандартно мыслящего человека, наделенного чудовищным интеллектом.

— Эка вы хитро подъехали! — Психолог скептически хмыкнул, но при этом приятно порозовел. — Эксплуатируете старую прописную истину: доброе слово и дебилу приятно. Хорошо, давайте, я посмотрю... Один вопрос: куда мы идем?

— Так... Товарищ Гестапо уже задавал подобный вопрос. — Полковник озадаченно помял подбородок. — Вы что, сговорились?

— Боже упаси! Никогда не лез ни в какие коалиции... Но вопрос правильный. Ответ будет?

— Да, в общем, никуда мы не идем. — Иванов пожал плечами. — Так, смотрим, оцениваем обстановку...

— Так не пойдет, — решительно помотал головой психолог. — В таком случае мы уподобляемся пресловутой Кэрролловской Алисе.

—  «Алиса в стране чудес»? — заинтересовался Иванов. — Знаком. Но не помню, чтобы она там оценивала оперативную обстановку.

— Она, как и мы, хотела найти выход, — пояснил психолог. — В связи с этим привожу в первозданном виде фрагмент разговора с котом:

«... — Вы не будете столь любезны сказать, какой дорогой мне следует выйти отсюда?

— Это в значительной мере зависит от того, куда вы хотите прийти, — ответил кот.

— Мне безразлично куда, — сказала Алиса.

— Тогда нет разницы, какой дорогой ты пойдешь, — сказал кот...»

— Занятно, — одобрил Иванов. — Век живи, век учись! А вроде бы сказка...

— Так куда мы идем? — напомнил психолог. — Надеюсь, здесь все не так сложно, как в ситуации с пресловутым приятелем Винни-Пуха?

— И что там за ситуация? Черт... А, вспомнил: «куда идем мы с Пятачком — большой-большой секрет...». Константин, ты не прав!

— В смысле?

— Я пригласил тебя оказать помощь, а ты развлекаешься словоблудием. Не хочешь, так и скажи сразу!

— Мне нужно знать направление, — настырно уперся психолог. — Давайте определимся сразу, иначе нет смысла тратить время на анализ. Что мы хотим конкретно?

Иванов вспомнил представителя Витю и поморщился:

— Лично я хочу домой... А вот насчет тебя... Если тебя погонят из войск, я знаю местечко, где ты пригодишься. Там как раз все такие...

— И все-таки?

— Резидент. Резидентная сеть. Найти и обезвредить. Нет, лучше так: найти и уничтожить. В общем-то, это и так понятно, к чему вопросы?

— Мы уверены, что оно есть? Если да, то как оно выглядит? Каковы характерные черты?

— Мы не уверены, — Иванов поневоле втягивался в дискуссию, — но предполагаем — есть. Как выглядит, понятия не имеем. Возможно, с бородой...

— ...и наличием отсутствия крайней плоти! Хм... Хотя это вовсе и не обязательно... Ясно. Мы предполагаем, что объект в природе существует, но не знаем, есть ли он в данный момент времени в ареале нашего функционирования. Так... Какие исходные данные нам нужны? У нас есть суммарный эмпирический актив?

— А по-русски?

— Если мы не знаем, как объект выглядит, но желаем его обнаружить, нам нужна информация о характерных особенностях его жизнедеятельности. Проще... Проще — следы. Зверолов в первый раз поймал волка, осмотрел его лапы, сопоставил со следами... Теперь другого волка ему поймать проще, он знает, как выглядят его следы, и не спутает их, допустим, со следами зайца. Если зверолов поймал много волков, он знает не только их следы, но и повадки, уловки, характерные особенности... Вот вам эмпирический актив. Сумма знаний, основанных на опыте. У нас есть такая сумма?

— Костя, я знаю, что ты жутко умный, — угрюмо заметил Иванов. — Но толку от тебя пока — ноль. Ты прекрасно знаешь, что ни одного резидента у нас тут не ловили и, как следствие, не уничтожили ни одной резидентной сети.

— Значит, мы — первопроходимцы?

— Мы — не пойми кто! Тут такое ведомство могучее трудится — впустую... А мы — группка дилетантов, собранная упорством одного пробивного, но не шибко дальновидного парня, который всерьез надеется на успех, уповая на нестандартный подход к проблеме...

— Нормально надеется, — пожал плечами психолог. — Прописная истина: если ты делаешь то, что делал всегда, ты получишь то, что всегда получал. Если хочешь получить другой результат, сделай что-то другое. Мы знаем основную цель объекта?

— Да что там — цель! Цель проста — навредить как можно больше.

— Не факт. Остальные тоже вовсю вредят, минируют, стреляют, засады делают... Что, вся Чечня — резидентная сеть? Вон, мы за пять дней выявили кучу наших уродцев, что торгуют всяким военным хламьем с местными. Эти — тоже сеть? Сформулируйте, как вы себе видите объект?

— Да как вижу... Обычный, ничем не примечательный с виду человечек. С хорошо выправленными документами. Живет в чеченском селе, под многослойной, хорошо продуманной легендой. Неплохо ему там, в селе, чувствует он себя вполне комфортно. Знает языки. Психологию. Пашет на него целый отряд местных товарищей — за деньги, разумеется. Отчасти — за идею. Идея, сам знаешь: свободная Чечня, оккупанты — вон. Более конкретно работают на него несколько местных, отобранных из общего числа по ряду критериев — примерно как нас отбирали. Очень может быть, прошли эти отобранные спецподготовку в каком-нибудь особом учреждении закрытого типа. При возникновении опасности перемещаются в другие села, имеют перевалочные базы. Лично сам он ни в чем не участвует, стоит себе в сторонке, наблюдает за процессом, умело и вовремя отдает распоряжения, регулирует события...

— В сторонке, значит?.. — Психолог вдруг призадумался. — В сторонке... Так... Как он может выглядеть? Хотя бы гипотетически?

— Хм... На шпиона он не похож, если ты об этом. Черную шляпу, очки и кожаный плащ он точно не носит. Резидент, если таковой существует, должен полностью сливаться со средой. Совершенно ничем не выделяться на фоне окружающих. Незапоминающийся такой тип. Не внушающий опасений, располагающий к себе, какой-нибудь приятный толстячок в выцветшей тюбетейке... Ну, это азы...

— В тюбетейке?!

— Ну, это к слову пришлось. В общем — неотъемлемая часть среды.

— Так... — Психолог нахмурился и продолжал сосредоточенно размышлять. — Так-так... И чем конкретно этот резидент занимается?

— Резидент без сети — ноль. Правильно мыслит представитель, должна быть сеть. Если попросту, не вдаваясь в подробности... Готовит вербовки, контролирует агентов, занимается финансированием. Агенты работают. Кто-то «сливает» информацию, кто-то так или иначе задействован в акциях... Что нам это дает?

— Неприметный, говорите... — буркнул психолог, отсутствующим взором уставившись на карту республики, разложенную на столе. Похоже, не на шутку чем-то озаботился. — Не внушающий... Что нам дает... Что дает... Нет, видимо, ничего не дает...

— То-то и оно! Мы занимаемся словоблудием, я сразу сказал... Ты данные смотреть будешь?

— Данные... Данные... Гхм... Вы откуда думаете начинать?

— Тут и думать нечего — с расстрела колонны генерала Супонева у Хелчу Ме. Налицо не просто «слив» информации, а этакое махровое предательство. Тщательно спланированная и успешно проведенная акция. Оценка «отлично».

— Там уже и без нас работают. И ФСБ, и прокуратура, и всех командированных ментов подключили. Даже коллеги нашего серьезного лейтенанта там замечены были...

— Пусть себе работают. А мы им мешать не станем. — Иванов этак свойски подмигнул собеседнику. — У нас свои методы, несколько отличные...

— Начинать надо с обмена, — не совсем корректно перебил командира психолог, внезапно выныривая из задумчивого состояния. — Это я вам точно говорю!

— С какого такого... А-а-а! С вашего провалившегося обмена! — Иванов осуждающе покачал головой. — Костя, ну ты же умник у нас, светлая голова! Зачем же уподобляться? У каждого бывают неудачи. Жизнь вообще — это полоса взлетов и падений! Забудь ты про эту неурядицу, никто не ставит под сомнения твои профессиональные качества...

— Это вовсе не неурядица, — уверенно возразил психолог. — Просто я раньше думал не в ту сторону, как-то не обратил внимания на ряд деталей... У меня объявление, Сергей Петрович.

— Ну, началось!

— У меня есть для вас две новости...

— Ну, давай с плохой. Давай, выкладывай, да делом займемся!

— С плохой, так с плохой... Вот вы нас инструктировали — всем «впаривать», что мы разрабатываем отряд Абдулаева.

— И что с того?

— Вы совершили страшную ошибку, Сергей Петрович, — в голос психолога вкрался зловещий трагизм. — Нет, вы, конечно, не виноваты, но так уж получилось...

— Костя, я очень терпелив, но... — щеки Иванова стали наливаться нездоровым багрянцем, — ...я, кажется, начинаю понимать, за что тебя так не любит начальство!

— ...Так уж получилось, что вы указали направление, на котором команде действительно предстоит крепко потрудиться, — игнорируя начальственное недовольство, завершил психолог. — И хорошая новость. Мне кажется, я видел этого вашего резидента. И теперь мы знаем, откуда начинать...

Глава 7.

Костя Воронцов

2 сентября 2002 г., Ханкала — Хелчу Ме

Иванов мне понравился с первого предъявления. Озабоченных просьба не беспокоиться, понравился он мне исключительно как личность. Таких начальников в войсках осталось мало, можно составить своеобразную Красную книгу и отрядить к каждому караул, чтобы берегли и лелеяли с утра до вечера. А его здоровый скептицизм в отношении моей бредовой идеи вполне объясним и легко укладывается в обычные рамки нормальной логики.

Представьте себе, что вы волей случая оказались в орбите деятельности маньяка, озабоченного поисками некоего загадочного существа. Допустим, чешуйчатого Пидзокрыла, шестиглавого Семикуя либо просто хрестоматийного волосатика — Бигфута. Существование данного объекта в природе никем не доказано, имеется лишь предположение, что он есть, а сами вы, как нормальный мыслящий индивид, на этот счет здорово сомневаетесь. Но маньяк — большой человек, вы от него некоторым образом зависите, кроме того, он обещал вам немалые блага, если вы все бросите и займетесь поисками вышеупомянутого объекта. И вот вы начинаете, чисто риторически, рассуждать на эту тему со своим подчиненным, лукаво посмеиваясь и всячески давая понять, что рассчитывать на успех в этом деле может только сумасшедший. Надо лишь обозначить кипучую деятельность, показать фактологически обоснованный результат, чтобы можно было потом отчитаться перед маньяком — вот, мол, работали, но... А подчиненный, скотина этакая, задумчиво ковыряясь в носу и изучая дырку на своем правом носке, глубокомысленно заявляет: да видел я его, этого вашего Бигфута! С утра пробегал тут, нечесаный, клыками лязгал...

Ну и как вы отнесетесь к такому заявлению? А к самому подчиненному?!

Версию свою я обосновал исключительно интуитивными проблесками и личным видением ситуации. Явных фактов, однозначно указующих на ее правильность, должен признаться, не было.

Во время того тупого обмена, сами понимаете, мне недосуг было обращать внимание на детали обстановки — я маленько занят был. А потом, спустя некоторое время, все проанализировал и обнаружил кое-что. А именно: несколько нестыковок и одну совершенно лишнюю деталь.

Выражаю нестыковки в вопросительной форме:

— Зачем чекисты поперлись на обмен?

— Зачем боевики Султана Абдулаева поперлись на обмен?

— Почему понадобилось выезжать с трупами заранее и ночевать в комендатуре?

— Труп сперли специально или где?

— Откуда Турпал узнал о сиэнэнщиках? Выражаю лишнюю деталь в форме гипотезы:

— Тот гражданский кругляш, в тюбетейке... В тюбетейке! Можете расчленить меня двуручной пилой, но на обмене он был совершенно лишним. Как инородное тело. Привезли его на джипе и спасали в первую очередь! На месте происшествия остались лежать все, кроме него и его мелкого водителя...

Вот такие соображения. Как видите, (имеет место набор деталей и ничем не подтвержденная гипотеза. Отчетливо прослеживаемая логическая цепочка отсутствует ввиду нехватки ряда звеньев и невозможности ответить на некоторые вопросы. Иванов, как опытный аналитик, сразу указал мне на данный факт и прямо сказал, что я не оправдал его чаяний.

— Нет, я понимаю, конечно, что ты личность творческая, с нестандартным мышлением., но рассчитывал на более трезвый и осмысленный подход к данной ситуации...

Насчет чекистов он слегка призадумался и обещал на днях разобраться с этой их странной заинтересованностью в обмене. А по поводу наших близлежащих перспектив определился однозначно:

— Все, что ты тут рассказал, конечно, интересно, мы примем это к сведению, но... Начнем, как я сказал, с самого вопиющего факта: расстрела колонны у Хелчу Ме. Завтра с утра и покатим...

И покатили. Но не с утра и не завтра. Завтра было первое сентября, и с утра нам позвонили из штаба:

— Вам посылка из Моздока. Контейнер на летном поле, борт ушел, а караула нет. Распоряжения не было. Если не хотите, чтобы расхитили все подряд, быстренько хватайте грузовик и забирайте.

—  «Бардаком» увезем?

— Нет, контейнер солидный. Да у вас же грузовик есть! Давайте, шевелитесь...

Вася Крюков прыгнул на броню и рванул на поле — охранять. Наш штатный водитель-контрактник Григорий Гвоздь по роковому стечению обстоятельств сидел на гауптвахте: его в жутко пьяном виде отловил комендант и влепил десять суток. Веселые ростовчане братья Подгузные — земляки Глебыча (это наши славные прапора), стали заводить «66-й», но вот так с ходу у них ничего не вышло. При ближайшем рассмотрении оказалось, что отсутствует карбюратор, прерыватель-распределитель, аккумулятор и компрессионные кольца. Мелочь вроде бы, но машина из-за этого почему-то не работает.

— Гришка — сволочь, пропил, не иначе, — витиевато выругавшись, заключил старший брат — Федор. — Вечерком сходим на кичу, выпишем ему хороших п...дюлей. Чтоб знал, ракал каличный, как таскать народное добро!

— До вечера далеко, а машина нужна сейчас, — мудро заметил Глебыч. — Так... У моих транспорт освободится только после обеда. Есть предложение навести мосты с соседями...

Для «наведения мостов» с артиллеристами и укомплектования нашего авто потребовалось что-то около полутора часов и двух литров непаленой водки. Примерно столько же времени ушло на доставку контейнера и разгрузку. Кроме того, Иванов вспомнил, что сегодня День знаний, везде усиление по поводу ожидаемых терактов, лишняя публика на трассах шарахается... В общем, никуда мы не поехали.

В посылке было все, что обещали, и даже сверх того. Четыре «вала», семь «ПСС»(6П28){61}, полцентнера патронов СП-5 и полпуда — СП-4, плюс одна «СВУ-АС»2 с оптикой и лазерным целеуказателем, приборы ночного видения, тройной комплект укладок с обмундированием, двести норм сухпая, семь комплектов связи «Кенвуд», той же фирмы стационарная станция с бензоагрегатом и десятком запасных аккумуляторов и ряд других удовольствий, про которые даже и разговора не было.

— Этот Витя, видимо, полагает, что мы будем шпионов штабелями валить, — озадаченно высказался Иванов. — Тут одного хотя бы найти...

Остаток дня осваивали посылку и громко радовались удачному попаданию под такую конкретную «крышу». Наш оперативный начальник всех страшно удивил, проявив невоенную пробивную способность. Иванов мимоходом обронил: «Обещал, мол, помочь», — и никто на это не обратил внимание. Потому что у нас — вы в курсе, обещанного ждут так долго, что зачастую не дожидаются вовсе. А тут — нате вам! Позавчера обещал, сегодня получили. Ну, это вообще конкретно — запредельно — нереально. Я такого за все время своей военной карьеры не видел.

* * *

Покатили утром второго сентября, в половине седьмого утра, не дожидаясь разрешения «колонистов» на выезд. Лизу оставили на «хозяйстве» — пристреливать винтовку и руководить ростовскими братьями.

— Спецтехника нам сегодня не понадобится, — успокоил накуксившуюся было даму Иванов. — Сегодня — рутинная работа на местности, никаких трюков...

До места добрались без осложнений, но в половине девятого. Тридцать пять километров, которые должны были проскочить минут за пятьдесят, преодолели за два часа. И не Васин «бардачок» тому виной, железяка мчала с похвальной резвостью, невзирая на всевозможные «буедобины и колдораки». Просто на всем пути следования было понатыкано постов и КПП — немерено, приходилось перед каждым заблаговременно сбавлять скорость до минимума, затем тормозить и опознаваться. Как-то не хотелось давать повод какому-нибудь рязанскому пареньку, наводчику БМП Федору Удодову, для последующего написания объяснительной по факту рокового выстрела из 30-мм пушки 2А42. Я, мол, ночь не спал, а тут оно прет, пылит, на частоте радиоопознавания преступно молчит — не довели, видимо, ну я и...

— Выберите позиции, — скомандовал Иванов по прибытии. — Наблюдать, обеспечить прикрытие. Глебыч, пошли, прогуляемся...

Глебыч взял щуп, нерусский металлообнаружитель, купленный за свои кровные (без этих двух предметов он даже в туалет не ходит!), и они с полковником отправились обследовать окрестности.

Насчет позиций — это актуально. Местечко здесь глуховатое и тактически невыгодное: ближайший РОП — аж под Гудермесом, ровное, как стол, открытое пространство, совсем рядом посадки начинаются, село метрах в четырехстах от дороги... В общем, сиди и крути башкой на триста шестьдесят градусов в предвкушении молодецких забав каких-нибудь приблудных снайперов. Приблудных — это потому что село «мирное». В смысле, поддерживает с федеральными силами некое подобие нейтралитета, взаимовыгодное для обеих сторон. Только это и обнадеживает — при других обстоятельствах нашу прогулку можно было бы смело считать весьма рискованной и непродуманной затеей.

— Как-то здесь того... — настороженно озираясь и хищно раздувая ноздри, изрек Вася Крюков. — Не того...

— Согласен, — кивнул Петрушин, задумчиво глядя на посадки. — Самое удобное место для засады — там, в двухстах метрах отсюда. Тут ровно, сообрази водилы побыстрее, могли бы и разъехаться...

— Да я не про то, — хмуро буркнул Вася. — Как-то здесь вообще... неправильно все...

В данном случае я был с Васей солидарен. Что-то мне здесь не нравилось. Только вот что именно — пока не понял. Но вовсе не просто сам факт нашего нахождения на месте, где неделю назад ловкие «духи» угробили колонну. Случалось бывать в местах и похуже, не впервой. Верно, что-то тут такое было...

— Первыми убьют полковника и Глебыча, — глубокомысленно заметил лейтенант Серега. — А мы будем мстить до последнего патрона. Спецназ акбар, короче.

— Сам дурак, — немедленно отреагировал Вася. — Мы сюда не за тем приехали.

— Откуда такие мрачные мысли, Серый? — Я с неодобрением посмотрел на лейтенанта. — Вы у нас втроем взвода стоите! Гляди внимательно по сторонам, и никого не убьют...

Как и следовало ожидать, прямыми и косвенными уликами место происшествия утыкано не было. Все-таки неделя прошла, а тут не тропинка какая — примыкающая к федеральной трассе широкая дорога, хоть и раздолбанная вдрызг. Помимо двух наполовину засыпанных воронок, ничего не напоминало о трагедии: сожженную технику утащили рембатовцы, окопы рядим с дорогой заровняли еще в тот же день. Чего вообще Иванов тут собирался найти спустя столько времени, ума не приложу!

— Есть контакт! — Минут через десять наша сладкая парочка вернулась к «бардаку» — Иванов, счастливо улыбаясь, показал нам пакет с гильзами, осколками и еще каким-то хламьем. — А ну, Саня, подай лопату...

Васин водитель — ефрейтор Саня Жук, отцепил от брони лопату и передал полковнику.

— Маразм, — буркнул Петрушин, наблюдая, как Глебыч с Ивановым раскапывают присыпанные накануне «духовские» окопы. — Больше заняться нечем, что ли?

— Наверно, мы тупые и чего-то не понимаем, — поддержал Вася, обозревая местность в бинокль и щурясь, как кот, — солнечно было, небо ясное, все подряд лужи и даже листва на деревьях активно давали блики. — Наверно — дедукция, блин...

— А может, полковник что-то знает, а нам не говорит? — предположил лейтенант Серега. — Если это не так, я начинаю в нем разочаровываться...

Замечания, сообщу вам, были вполне уместны. Прокуратура и ФСБ тут ковырялись накануне, все, что можно, собрали, в том числе и полцентнера гильз с осколками. Те, что Иванов с Глебычем нашли, просто были втоптаны в землю. Ну и зачем, спрашивается, полковнику, лишнее железо и мусор? Это ведь только в кино бывает так, что тупые полицейские плохо осматривают место происшествия, а умненький ремба придет и обязательно отковыряет там нечто сногсшибательное! Типа, групповое фото банды (главарь обведен красным фломастером) и на обратной стороне адреса проживания. Если даже предположить, что Иванов собирается проводить дополнительную экспертизу и определит типы оружия нападавших, — какая нам от этого польза? Нет, полковник, конечно, умница, но вот в данном случае... точно — маразм!

— К нам гости, — флегматично буркнул Петрушин. — А ну, взяли...

Гости были не к нам. И, наверно, не гости вообще. Из села неспешно выкатила белая «Нива» и, не доехав до нас двести метров, свернула в сторону посадок. Петрушин с Васей взяли ее на прицел, лейтенант Серега шустро юркнул за пулеметы и повел башней вслед за удаляющейся машиной.

— Плотно отзавтракавший «дух» убывает в базовый лагерь, — скороговоркой пробормотал Вася. — И никто не желает его укокошить?

— Отличная мишень, — глухо пробубнил из недр «бардака» лейтенант. — Одна очередь — куча железа. А?

— Полковник?! — возвысил голос Петрушин.

— Да прекратите вы, фанаты! — отмахнулся Иванов. — Село мирное, мало ли кто тут катается!

«Нива» скрылась за поворотом. Лейтенант выполз на броню, ничего не сказал, но посмотрел на всех осуждающе.

— Понимаешь, Серый... принцип «стрелять — потом смотреть» хорош далеко не во всех случаях. — Я счел нужным слегка реабилитировать опечаленного юношу. — А мы здесь просто информацию собираем. А «Нива», вообще говоря, не летела сломя голову. Никуда она не спешит, едет спокойно.

— Село замерло, — возразил лейтенант. — Затаилось. Наблюдает за нами. Спустя пятнадцать минут с момента нашего прибытия стало ясно, что мы не случайно встали, а адресно... и поехала «Нива». Не думаю, что просто за молоком. Думаю, что водитель не спешит специально, не хочет привлекать внимания. Можно было хотя бы остановить и проверить. Посмотреть в глаза...

— Медленно угасающие глаза, — добавил Вася. — Конвульсическая дрожь конечностей...

— Конвульсивная, — подправил Петрушин. — Но ход ваших мыслей, коллега, мне нравится...

Село затаилось... Вот оно! Наблюдательный лейтенант озвучил некую несуразность обстановки, которая чисто интуитивно не понравилась Васе Крюкову сразу по прибытии на место.

— Затаилось, говоришь... — Я взял у Васи бинокль и всмотрелся в панораму села. — Замерло?..

Обычно «мирные» села встречают появление федералов некоторым скоплением оживленной публики. Детвора на заборах виснет, старики в кучу собираются, дамы любопытствующие из-за калиток выглядывают... Все однообразно прикладывают к бровям ладонь и придирчиво высматривают: куда это кяфиры направляются? Зачем приперлись? Чего вообще делать собираются?

А тут было пусто. То есть ну совершенно ни одной головы! Ни на улицах, ни над заборами, ни в проемах калиток. Создавалось такое впечатление, что село вымерло...

Я решил провериться: Вася у нас как старый чувствительный барометр со сломанной и неладно склеенной пьяным дедом шкалой. Стрелка начинает колебаться при малейшем намеке на перепад, только не всегда понятно, каково истинное значение отклонения.

— Вася, вот как мы приехали, ты осмотрелся и сразу высказался... тебе не понравилось отсутствие публики?

— Да, оно мне не понравилось. — Вася забрал обратно свой бинокль и опять принялся сосредоточенно изучать окрестности села. — И село, и отсутствие...

— Надеюсь, мы туда не поедем. — Петрушин кивнул в сторону села. — Надеюсь, что...

— Мы закончили! — жизнерадостно сообщил Иванов, завершив обследование окопов. — Теперь прокатимся в село, пообщаемся с главой администрации.

— Плохая идея, полковник. — Петрушин неодобрительно покрутил головой. — Тут люди сомневаются...

— Хватит сомневаться, люди! — отмахнулся Иванов. — Село мирное, никаких проблем... Мы вообще, работать приехали, или где? Заводи! Сейчас отыщем главу, быстро переболтаем, и — на базу...

* * *

Искать главу не пришлось. Едва мы свернули в сторону села, как от околицы нам навстречу резко стартовала еще одна белая «Нива».

— Парк «нивского» периода, — отметил Вася. — Любят они «Нивы», мать их за ногу!

— Назад, назад! — Выскочивший из «Нивы» местный — пожилой седобородый крепыш в высокой папахе, замахал руками. — Уходи!

— Ни хера себе — кавказское гостеприимство! — Иванов спрыгнул с брони и протянул седобородому руку. — Полковник Иванов. С кем имею?

— Глава администрации Шарип Мадугов. — Седобородый руку полковника в упор не замечал, выглядел не приветливо, а местами и вовсе враждебно. — Ты зачем здесь? Ты зачем к нам идешь?

— Потому что мы вас любим, — буркнул Петрушин. — И хотим. И чего такой надутый?

— Уходи! Быстро уходи! — Из-за работающего двигателя «бардака» главе приходилось напрягать голос, и выглядело это так, словно он ругался на нас. — Нельзя тебе здесь!

— Мотор! — поморщившись, скомандовал Иванов.

Саня Жук послушно заглушил двигатель. Воцарилась тишина.

— Плохая идея, — не одобрил Петрушин. — Надо быть готовым в любой момент...

— Помолчите, дайте пообщаться! — Иванов принял главу под ручку и деликатно повлек его прочь от «бардака» — подальше от неприветливых подчиненных. — У меня к вам пара вопросов, уважаемый...

— Где твой «вертушка»? Три-четыре беэмпе? Рота солдат — Глава непримиримо выдернул локоть и отстранился от Иванова. — Зачем один пришел, так мало солдат брал? Говорить не буду с тобой! Уходи, быстро! Нельзя тебе здесь!

— Сотрудничать со следствием не желает. — Петрушин с урчанием потер ладони. — Чует печень, без допроса не обойтись!

— Что вообще случилось? — Иванов выглядел весьма озадаченным. — Зачем нам «вертушки»? Почему нам нельзя в село?

— Жить хочешь — быстро уходи. — Глава махнул рукой в ту сторону, откуда мы приехали. — Быстро, быстро!

— Вот заладил! — Иванов посмотрел на меня, словно ожидая поддержки. — Ну и как нам теперь?

— Мы вот что сделаем. — Я спрыгнул с брони и присоединился к мило беседующим товарищам. — Мы сейчас посадим уважаемого главу на броню... загоним броню в его двор и попросим гостеприимства! Местные люди очень гостеприимные. Нам спешить некуда, мы будем долго сидеть за столом и даже можем остаться ночевать!

— Не понял? — Глава от растерянности разинул рот. — Как сказал?

— Будут шашлыки! — поддержал идею Вася. — И гулянка — всю ночь. Девчонки красивые есть?

— Я не шучу. — Я уставился на главу, давя его жестким взглядом. — Мы люди простые, мы так и сделаем. Или есть вариант... Быстро ответь на вопросы командира, и мы уедем. Ну?

Глава беспомощно огляделся, словно ища глазами того, кто даст совет. Советчики отсутствовали, на улицах никого не было, село затаилось в предвкушении какой-то гнусности.

— Ладно, я скажу, — сдался глава. — Только потом сразу уходи, надо быстро...

Короткая история, рассказанная Шарипом Мадуговым, нас не потрясла (привыкшие мы ужо!), но неприятно удивила и озадачила. Тут недавно на колонну напали — рядом. Потом была «зачистка»...

— При «зачистке» никто не пострадал, — ввернул Иванов. — Я в курсе, у вас даже никого не забрали...

Это так, это верно. Прокуратура приезжала, был ОМОН, рота солдат на БМП, две пары «вертушек»... Всех подряд допрашивали, ничего не нашли, все говорили — это не наши, приблудные... Но потом, спустя три дня, федералы остановили на трассе, недалеко от Гудермеса, семью Музаевых и отомстили за смерть своего генерала! Главу семейства с женой убили, дочку изнасиловали, младшего сына ранили...

— Стоп! Стоп, стоп... — Иванов почесал затылок. — Не было этого в сводке! Это что — не подавали? В милицию не заявляли?

— Какой такой «сводка»? — Глава посмотрел на полковника, как на ребенка-дауна. — Какой милиция?! Сын есть — пять штук, все мужчина! Такой позор — только кровь! Много кровь...

В общем, никто никуда не заявлял. Музаевых привезли односельчане — поехали в Гудермес, на рынок, по дороге увидели знакомую «таблетку» на обочине, посмотрели, а там... В семье Музаевых, помимо раненого мальчишки, есть еще пять братьев. Все воевали в первую войну, отличные бойцы. Старший — Саламбек, бывший капитан десантных войск, собрал из сельчан отряд и увел в горы...

Насчет гор, понятное дело, глава слегка загнул — до гор отсюда топать и топать. А вот тут, под боком, начинается лесок, который тянется в одну сторону до Дагестана, а в другую — аж до самого Ведено...

Итак, Саламбек сейчас тренирует отряд где-то в суровых заснеженных горах... но в любой момент может оказаться неподалеку отсюда, где-нибудь в лесу. Пока они ничего такого не делали, готовятся к возмездию, будут творить «стращщный вещи, оч-чень стращщный!!!». В отряде тридцать два мужчины, все воевали в первую войну, причем двенадцать человек — настоящие мастера ратного дела. Вооружения у них полно, «всякий хитрый штуки» есть, два брата Музаевых до недавнего времени служили в республиканском ОМОНе, натаскали...

— Так это еще разбираться надо, что там за «федералы»! — возмутился полковник. — Надо расследование проводить...

— У нас свой «расследование». — Глава кивнул в сторону леса и нервно погладил бороду. — Туда поехал один, разведчик, предупредить Саламбека... Он, может быть, в горах, может быть, рядом...

— Вездесущий, как любой нормальный дух, — вставил я. — Прав был лейтенант, надо было остановить ту «Ниву»...

— Зачем такой, один совсем пришел?! — сурово зыркнув в мою сторону, воскликнул глава. — Где твой «вертушка», рота беэмпе? Когда «зачистка» был, потом никто село не ходил, мимо только большой колонна ходит, пока Саламбек не нападаит поэтому, готовит отряд...

— Попали, — флегматично изрек Петрушин, глянув на часы. — Мирное село, да, полковник?

— Так... — Иванов поднял вверх палец. — Ну-ка, на минутку все примолкли — дайте принять решение...

Все примолкли, а Иванов сурово задумался. Седобородый глава администрации тревожно смотрел в сторону леса и от напряжения шевелил губами.

Я с интересом рассматривал нашего собеседника, втуне слегка ему сочувствуя. Нет, не подумайте плохого, не воспылал я ни с того ни с сего страстной любовью к отважным горцам: просто любой человек, угодивший по воле Судьбы в такую событийную «вилку», заслуживает соболезнования.

Село стоит в хорошем месте, рядом федеральная трасса и железная дорога, неподалеку Гудермес. Нет ни одной развалины, добротные дома, капитальные заборы, свежевыкрашенный газопровод, величественно возвышается купол мечети, центральная улица... заасфальтирована! То есть жили они тут неплохо благодаря своему мирному статусу. Школа у них работает — Иванов, пока ехали, рассказывал, клуб есть, птицеферма...

В общем, привык глава к хорошей жизни. И очень ценил такое положение дел, как и любой нормальный человек, — особенно на фоне всеобщей разрухи, нищеты и военного беспредела. Согласитесь, контраст — это большое дело! Когда жильцы взорванного рядом с вами дома лязгают зубами от холода у костра и кутаются в обугленное тряпье, а вы смотрите на них через кисейную занавесочку из окна вашей уютной теплой квартиры, посасывая после плотного ужина зубочистку и бережно протирая от пыли старый фикус...

Но вот нашлись некие отморозки, которые расстреляли федеральную колонну у мирного села. Разумеется — чужие, местные на такое не пойдут, и вообще, здорово все это похоже на подставу. Федералы реагировали соответственно, но особо никого при «зачистке» не обидели. Однако чуть позже свершилось «возмездие» — кто-то надругался над семьей уважаемого человека... Интересно — кто? Я немножко в курсе событий и в военных возмездиях самую малость разбираюсь. Омоновцев в той колонне не было, солдаты практически не пострадали, завалили там генерала и его свиту до последнего человека. А у нас обычно мстят адресно, если вам расскажут сказку про единую войсковую кровную месть, не верьте этому! Если убьют какого-нибудь незнакомого мне майора Писюкова из Урюпинска, я сурово стисну зубы и некоторое время буду смотреть на всех чеченцев подозрительно — но не более того. А вот ежели рассчитают Васю Крюкова (тьфу три раза!), тогда да — тогда в лобастой башке моей возникнут некие черные мысли весьма конкретного характера... И что же это получается, друзья генерала побаловали?

Но в любом случае мы имеем нехороший факт: пятеро сыновей убитого Музаева ушли в кровники и подняли практически всех боеспособных мужчин села. Немудрено — после этакого зверства... Новый отряд в тридцать «стволов», готовый в любой момент пуститься во все тяжкие, — это большая проблема. Это вам не артель «самоварищиков» виновно убиенного Турпала ибн как его маму свет Абдулаевича! Особенно если учесть, что командир этого отряда — бывший офицер-десантник, имеющий солидный боевой опыт, прослуживший более года в местном ОМОНе и знающий все тонкости и нюансы организации боевой деятельности федеральных сил.

Надо ли объяснять, какая участь ожидает село, выделившее такой отряд, который в скором времени начнет активно воевать с федералами? Думаю, не стоит. Однако, если все пойдет по проверенному сценарию, будут и здесь руины и множество трупов. И на каждом КПП любой боец, обнаружив в паспорте штампик с пропиской в Хелчу Ме, будет тыкать жителей лицом в грязь, раздевать до исподнего (а то и далее), всячески унижать и тащить на «фильтр»...

Шарип Мадугов — умный пожилой человек, явно тосковал в предчувствии губительных перемен. Все его родственники, судя по всему, пребывали в добром здравии, и крови он не желал. С другой стороны, он прекрасно понимал, чем все это закончится, и пойти против сельчан не мог — иначе сам стал бы их врагом, пособником кяфиров, оскорбивших честь представителей его гордого народа. Однако, как и следовало ожидать, он всячески старался отдалить момент начала кровавой драмы. И при этом, по мере возможности, не «потерять лицо».

Поэтому он и гнал нас прочь. Если Саламбек пока тренируется и не нападет на большие колонны, то скушать на завтрак небольшой расчет одинокого «бардака» — за милую душу! Так вот, если это случится, то пусть это случится как можно дальше от села. Тогда можно будет еще как-то разрулить ситуацию с федералами, доказать, что это очередная провокация и село тут ни при чем...

— В общем, мы уезжаем, — определился Иванов спустя минуту.

— Давай, давай! — Мадугов облегченно вздохнул. — Быстро надо! Успеваешь, нормально!

— Мудрое решение. — Петрушин саркастически хмыкнул и кивнул в сторону леса. — Однако теперь нам обратно уже не стоит. Думаю, мы маленько опоздали...

— Согласен. — Иванов обратил свой взор к Васе Крюкову. — Как насчет определиться с запасным маршрутом?

— Обижаете, Сергей Петрович! Давно уже все сосчитал и разобрался. — Вася жестом фокусника развернул планшет с пятиверсткой и обозначил обкусанным ногтем три виртуальные линии: — По центральной улице вниз, затем через мосток. Вот здесь — поворот, под дюкер, там речушка, глубина, об эту пору, примерно метр с небольшим. «Бардак» пройдет, а если кто увяжется следом меньше «КамАЗа» — свечи зальют. А «КамАЗ» не пройдет, трубы низко лежат. Потом втопим до «железки» по пустоши — там никто не ходит, поэтому вряд ли минировали... И отсюда вот — полчаса до Гудермеса. Жень, так?

— Насчет дюкера... — усомнился Петрушин.

— В прошлом году, аккурат в это время, с ОМОНом там ездил, — пояснил Вася. — «Самовары» искали. Антенну с «бардака» об трубы сломали — резинка лопнула.

— Годится, — оценил диспозицию Петрушин. — Только попросим Глебыча посмотреть мост и дюкер, и всех делов.

— Ну и славно. — Иванов приветливо улыбнулся нетерпеливо переминавшемуся с ноги на ногу Мадугову. — Напоследок — пара вопросов. Нам бы хотелось по-быстрому, по пути, так сказать, пообщаться с кем-нибудь из...

— Все, вопрос кончился! — замахал руками тот. — Твой солдат умный, правильно сказал! Дорога обратно нет, вниз надо! Уходи, быстро!

— Не обидно? — встрял я, на лету ухватив мысль полковника.

— Что? — непонимающе встрепенулся глава. — Какой «обидно»?

— Терять все это не обидно? — Я кивнул в сторону села. — Жили как люди. Какие-то свиньи вас подставили. Потом какие-то свиньи устроили провокацию с Музаевыми. А может быть, и не какие-то, а конкретно те же самые...

— Зачем так сказал? — Мадугов грозно нахмурился и сузил глаза. — Какой «свинья»? Какой «провокация»?

— А ты ведь понятия не имеешь, кто мы такие! А мы, между прочим, уже на след вышли! Вот тебя прокуратура допрашивала... — Я уставился на аксакала, стараясь взять под контроль его взгляд. — Почему не сказал, что накануне расстрела колонны в село приходил чужой? Он что, сын тебе? Он тебе добро сделал? Жил тут с вами, ел ваш хлеб, между делом разведку вел, как бы вам половчее мерзость соорудить... Отвечай!!!

— Оп-па! — обрадованно воскликнул Петрушин, вытягивая из-под лодыжки свой боевой нож. — Так-так! Ну-ка, ну-ка...

— Гхм... — Иванов с удивлением посмотрел на меня — не понял, откуда что берется. — Однако...

А глава вдруг покраснел и отвел взгляд.

— Уходи, — сказал он тихо. — Уходи, хватит, да... Про чужого, сами понимаете, я от фонаря ляпнул.

Это не более чем версия, основанная исключительно на догадках. Если колонну расстреляли чужие, значит, наверняка заблаговременно засылали разведчика. Село небольшое, каждый человек на виду, не приметить чужого просто не могли. Но молчать будут, как Сергей Лазо на допросе, даже в теплой перспективе паровозной топки! Потому что колонну изничтожили соплеменники или даже если наймиты, то все равно братья по вере, а в колонне ехали гяуры-оккупанты. Другой вопрос — если верно обыграть уязвленное самолюбие аксакала и нажать на нужные струнки махровой горской души...

— И если у вас при «зачистке» ничего не нашли — это ничего не значит, — совсем распоясался я. — Просто плохо искали! Но мы-то знаем... Надо же! Над ними глумятся как хотят, а они...

— Только задницу подставляют да кряхтят податливо, — не преминул ввернуть Вася Крюков. — Терпели вые вы наши! А я предлагаю все же заехать к нему на двор! И кое-где кое-что посмотреть...

— Не надо смотреть... Я уже сам нашел, — глуховато буркнул глава, не поднимая глаз. — Сам не знал, да!

— Куда дел? — деловито поинтересовался я, совершенно даже не предполагая, о чем, собственно, идет речь!

— Саламбеку отдал. Он тоже не понял...

— Тротил, ДШ, взрыватели? — проснулся Глебыч.

— Щашька — четыре, мина на танк, шьнур — много...

— Ну и ладно — нам оно уже не пригодится. — Я великодушно махнул рукой. — Теперь мы поедем, а по пути заглянем к тому, у кого жил этот разведчик... Покажи, где дом!

— Не надо, — покачал головой аксакал. — Не надо никуда заходить! Не надо говорить! Я скажу, просто никому не говори... Это Руслан Балаев был. К родственнику приехал, помогал маленько, жил... Он из Старых Матагов. Тот день, как генерал убивал, раньше сутки уезжал... Ну все, уходи!

— О! — Иванов озарился победной улыбкой и окатил меня нежным взором — голова, блин! — Руслан Балаев... так мы и думали!

— А все же оттуда ниточка! — вредно отметился я на предмет своей версии. — Нью-Матаги рядышком там — через речку. Улавливаете?

— Да погоди ты, — отмахнулся Иванов. — А теперь покажите нам, любезный, дом Музаевых, мы быстренько...

— Дом вон. — Глава ткнул пальцем в девятый по счету добротный дом с правой стороны (село — одна длинная стрит, пересекаемая двумя небольшими улочками), за высоченным кирпичным забором. — Двер стучи, старуха выйдет, спроси. Туда сам не ходи — убьет!

— Так ты же сказал, что все в горы ушли? — невозмутимо напомнил я. — Кто убьет-то? Там кто сейчас?

— Там один мужчина — Умар, младший сын, двенадцать лет, — скороговоркой зачастил аксакал. — Очень сердитый, очень, — сам как думаешь, э? Но очень раненный, сильно больной. Два старуха ест еще, родстынник это, больше никто нет.

— А дочь?

— Доч — нет. — Мадугов помрачнел. — Доч — все, нет! Совсем нет! Его Саламбек отряд забрал, нет его...

— Ну, поскакали. — Иванов протянул аксакалу руку — тот привычно уклонился и даже отступил назад. — Спасибо за помощь, не будем более вам надоедать...

* * *

Проехав вниз по центральной улице метров триста, мы притормозили возле указанного главой администрации подворья. Между прочим, за те десять минут, что мы болтали с аксакалом, никто из жителей так и не появился. Кое-где лениво брехали собаки, но, в общем, было тихо. Я бы даже сказал так: стояла зловещая тишина, усугубленная полуденным зноем — солнце как раз вскарабкалось к зениту и вовсю слепило сверху, забивая панораму щедрыми бликами оцинкованных крыш.

— Хорошо живут, буржуины проклятые, — отметил Вася. — В нашей деревне вообще железных нет. Три-четыре самых крутых под шифером, остальные — дранка...

На мой вопрос «чего конкретно мы хотим от Умара?» Иванов ответить не смог или не пожелал.

— Да так... Зададим несколько вопросов, посмотрим... Может, скажет что-нибудь хорошее.

В последнем я здорово усомнился. Судите сами, что хорошего может сказать оккупантам раненый пацан, на глазах которого вот такие же уроды убили отца с матерью и зверски надругались над сестрой?

— Вы представьте себя на его месте! Что бы вы сказали, заявись к вам после такого вот... такие вот!

— Я бы сказал так: «Руки за голову! Лицом к стене!», — живо подключился впечатлительный Вася Крюков. — Или так: «Раком, гады! Раком, башкой в стену!»

— А я бы сказал так: «Умри, мразь!» И выпустил бы в гостей весь магазин, — мечтательно улыбнулся лейтенант Сере га, спрыгивая с брони и направляясь к калитке. — Давайте, я первый — я по-чеченски разумею.

За забором злобно залаяла хрипатая собака, судя по голосу, здоровенная и охочая до оккупационных ляжек. Серега стал тарабанить в калитку — собака тотчас же переместилась вплотную к забору и принялась скрести по калитке когтями, захлебываясь от ярости. Открывать никто не торопился. Петрушин встал на башню, пытаясь заглянуть во двор сверху — не тут-то было! Весь двор был забран сверху шифером. Да, неплохо устроились!

— Есть другой вариант, — предложил я. — С пацаном общаться не будем — ну его в баню, с его психической травмой. Я вам как специалист говорю, это будет не общение, а сплошное мучение. Было бы у нас времени побольше — тогда да, можно было бы. А так — без толку... А давайте натравим Серегу на бабок, пусть он с ними погутарит, сходит на женячью половину и возьмет фото этой несчастной Зейнаб.

— Зачем нам ее фото? — пожал плечами Иванов. — Сказали же — в отряд ее забрали... Ты что, ее в розыск собираешься подавать? Она пострадавшая, не более...

— Фото надо не нам, а на КПП под Гудермесом, — терпеливо пояснил я. — Зейнаб — потенциальная шахидка. Вернее, просто смертница, если брать в расчет, что настоящим шахидом может быть только мужчина. Ну, так что?

— У нас есть уникальный шанс пообщаться с единственным свидетелем происшествия, — уперся Иванов. — Времени это займет буквально пять минут. Встали мы нормально, подступы просматриваются великолепно. Если что, рванем вниз и удерем, какие проблемы? А вдруг он скажет что-нибудь важное? Что-нибудь такое... что сразу решит массу проблем? Вася, мы как стоим?

— Нормально стоим. — Вася утвердительно кивнул. — Обзор на пятерочку, улица широкая, если кто-то попытается объехать справа или слева, заметим.

— Ну и отлично, — Иванов ободряюще хлопнул меня по плечу. — Не дрейфь, психолог, где наша не пропадала! Пошли общаться. Старушек под ручки возьмем, сразу стрелять не станет. Да и раненый он... Серый, хорош стучать, голос подай!

Серега стал выкрикивать что-то по-чеченски, из серии «Эх, Настасья...». Ответом был лишь бешеный лай собаки. Да, похоже, гостеприимство в тутошних местах давненько сошло на нет. Климат, что ли, испортился...

— Заходим? — уточнил Петрушин, любовно оглаживая топорщившиеся в кармашках «разгрузки» гранаты.

— Заходим, но без гранат, — предупредил Иванов. — Что за дурная привычка — чуть что, сразу за гранаты хвататься! И вообще, я вас попрошу — понежнее...

— Встали, — скомандовал Петрушин. — Полковник, уйдите с линии калитки. И вообще, отстаньте с Костей — пойдете за нами с интервалом в семь секунд.

Вася с Серегой, оттеснив нас на задний план, растопырились с обеих сторон от калитки, взяли «валы» на изготовку.

— Бойся! — буркнул Петрушин, мощным ударом ноги вываливая калитку и тотчас же отпрыгивая в сторону.

— Ав-вввв!!! — из проема вылетел здоровенный мохнатый «кавказец», заходившийся в припадке боевой ярости.

Пу-бук! — плюнул свинцом «вал» Васи Крюкова, снося череп несчастному животному. Асфальт перед калиткой перестал быть чисто выметенным и утратил свою первоначальную свежесть.

— По-по-по! — пробормотал Петрушин, в полуприседе вваливаясь во двор и поводя во все стороны стволом. Вася с Серегой серыми тенями скользнули за ним.

— Нехорошо получилось — с собачкой, — огорченно заметил Иванов. — Как-то некорректно. Ну, пошли и мы, Константин...

Глебыч остался крутить башкой на триста шестьдесят и руководить Саней Жуком, а мы с Ивановым поспешили присоединиться к лихой троице.

— Иии-ааа!!! — резанул по ушам истошный женский визг. — Ааа-иии-ооуу!!!

Да, во дворе стартовало обычное вокальное действо из серии «Женщины Кавказа в борьбе против имперских захватчиков». Две крючконосые старушенции, одетые во все черное, истерично вопя, вцепились в первых под руку подвернувшихся. А именно — в Петрушина и Серегу. И принялись таскать их во все стороны, оглашая окрестности душераздирающими воплями. Нормальная реакция, мы к такому приему привыкшие.

— Так... — Слегка подрастерявшийся Иванов замер посреди двора. — Так...

— Да хоть так, хоть этак. — Я тепло улыбнулся — обстановка вполне приемлемая, работать можно. Бывало и так, что сразу под сотню дам, да с детишками, и все — в экстазе, а у тебя лишь взвод солдат и пытающийся перекричать всех полковник из комендатуры... — Вы там что-то говорили насчет «старушек под ручки взять»? Вот и взяли — только не мы их... Объекты разобраны, нас трое свободных. Пошлите в дом?

— Да, пожалуй... — Иванов, прокашлявшись, объявил: — Уважаемые гражданки! Мы — представители федеральных сил! Мы поговорим со свидетелем и быстро уйдем. Прекратите сейчас же!

— Иии-аааа!!! Ааа-иииии!!! Вай, вай, вай!!!

— Да плюньте вы, Жека с лейтенантом разберутся. — Я взял Иванова под локоток и повлек к крылечку. — Вася — давай с нами!

— Женщин не бить! — стоически распорядился влекомый мною полковник. — Только локализовать и удерживать! Сергей — попытайся поговорить на их языке!

— Сочувствую я Сергею, — гнусно хмыкнул я. — Вася, командуй.

— Я первый. — Вася осторожно толкнул входную дверь. — Полковник — левый сектор. Костя — правый. Пошли...

Глава администрации не соврал. За мужчину в многострадальном доме Музаевых остался двенадцатилетний раненый Умар, более мы никого не обнаружили. Мальчишка лежал на кровати, в просторной комнате, окно которой было наглухо занавешено тяжелыми бархатными шторами, и «очень сердитым» вовсе не казался. Перебинтованная левая рука, распухшая, как бревно, покоилась поверх толстого ватного одеяла. В комнате было душно, остро пахло какими-то сладковатыми травами и разлагающейся плотью.

— Пока болтаем, сходи на женскую, поищи фото, — предложил я Васе Крюкову. — Мы недолго.

— А как она выглядит? — резонно уточнил Вася.

— Как тринадцатилетняя девчушка. — Я обозначил руками некий загадочный округлый контур. — Ты же прекрасно знаешь, что я ее не видел!

— А если не подписано?

— Тащи все, что найдешь — покажем мальчишке. Шевели булками, мы через пару минут уйдем.

— Ладно. Вы тут осторожнее. Мало ли, что раненый...

Вася, с обычным для него подозрительным видом покосившись на мальчишку, гордо удалился. Отдернув шторы, я распахнул форточку. Окно выходило в тыл усадьбы, и это радовало: свежий сквознячок, ворвавшийся в комнату, лишь едва усугублялся приглушенным эхом Дамского вокала. Иванов присел у кровати на табурет и, прочистив горло, елейным голоском поинтересовался:

— Ну, как у нас дела?

Эх, заботливый ты наш! Мог бы и не спрашивать, и так все понятно...

Раненый выглядел скверно. Едва тронутые юношеским пушком щеки обметало лихорадочным румянцем, сухие губы покрыты запекшейся кровавой коркой, неестественно блестящие глаза неподвижно смотрят куда-то сквозь нас. Мы, судя по всему, в его больном восприятии выглядим сейчас неким галлюцинаторным бредом. Этакие зелененькие энцефалопоиды, пришельцы с какого-нибудь астероида Дрюпизедун. В общем, знакомая клиническая картина.

— Аллах акбар! — хрипло прошептал раненый и, по-прежнему глядя сквозь нас, растянул запекшиеся губы в мучительной гримасе.

— Да мы в курсе. Аллах — он всегда акбар... А вообще у парня жар, — компетентно сообщил я, приложив ладонь к пылающему лбу раненого. — Состояние, близкое к бредовому. Плюс наложение агрессивной моторики, обусловленной отторжением объектов общения как явных антиподов...

— Костя! — Полковник укоризненно повел бровями.

— Короче, к нормальной беседе не годен. Неадекватен. Заинтересовывать бесполезно, допрашивать в жесткой форме бессмысленно. Надо бы его госпитализировать — в таких скотских условиях даже пустяковое ранение может обернуться трагедией. Лекари-знахари, блин!

— Плохая идея, как сказал бы господин Петрушин, — возразил полковник. — Джихад Саламбека — пока что безадресное мероприятие. А если мы увезем его брата... Глава администрации нас запомнил, бортовой «бардака» — тоже...

— Можете не продолжать, и так все ясно. Но у парня в любой момент может начаться гангрена.

— А это уже их проблемы, — в уголках рта полковника обозначились жесткие складки. — Они сами с головой, пусть думают... Вот что, хлопец. У меня к тебе пара вопросов насчет того происшествия...

— Аллах акбар, — повторил Умар, переведя взгляд на дверь. — Шакалы!

— Вот, на стене висела, — в комнату ворвался запыхавшийся Вася с фотопортретом юной чеченской леди. — А ну, пацан, глянь. Она?

— Первый — Второму! — хором зазвучал в наших «Кенвудах» плохо поставленный голос Глебыча. — От леса к селу едут два «КамАЗа»! Будут с минуты на минуту. Если рвануть прямо щас, всяко-разно успеваем. Первый — Второму!!!

— Ну вот и поговорили... — Полковник суетливо привскочил с табурета и ответил Глебычу: — Понял тебя, понял, Второй! Выходим!

— Ну, так она или нет? — заторопился Вася, тыча портрет под нос раненому.

— Зейнаб. — Мальчишка кивнул и вдруг, горько ухмыльнувшись, отчетливо продекламировал: — Массо а гулбеллачарна тьхера!

— Надо будет запомнить. — Вася сунул портрет в планшетку. — Массо — это да...

В этот момент Умар вытащил из-под одеяла правую руку, в которой оказалось некое подобие самсунговской «лентяйки», и горящим взором уставился на потолок.

Мы втроем синхронно подняли глаза и замерли, как вкопанные.

— Ой! — тихо выдохнул Вася, втягивая голову в плечи. К потолочному перекрытию были прикручены проволокой две «МОН-100»{62}, закрашенные белой краской. Располагались они прямо над входной дверью, на удалении метра полтора друг от друга, и сочленены были тонкими проводками. Из запального гнезда одной из мин торчала белая пластмассовая головка и приветливо подмигивала нам бледно-зеленым светодиодом.

Мы с Ивановым ойкнуть и втянуть не успели — у нас реакция похуже, чем у Васи, — а просто превратились в статуи и разинули рты.

— Первый — Второму! — встревоженно заголосил в наших нагрудных карманах Глебыч. — Вы че там застряли? Давайте быстрее, у нас от силы три минуты!

Пульт в руке Умара пискнул. Большой палец лег на круглую красную кнопку...

Для любителей попрыгать, скажу сразу, — без вариантов. Комната большая, до двери надо сделать несколько шагов, а массивный оконный переплет выглядел серьезным испытанием даже для титанового лба Петрушина.

Палец на кнопке замер — мальчишка на секунду усомнился в правильности своих намерений...

Ой, как хорошо! Это уже шанс, можно побарахтаться! Если сразу не нажал, значит...

Да, парень пережил страшное потрясение и готов умереть вместе с существами, напоминающими тех, кто на его глазах бесчеловечно надругался над самыми близкими ему людьми... Но ему чего-то не хватает для полной идентификации нас с его обидчиками...

— Бойся! — рявкнул в наших карманах Петрушин. — Во дворе, под крышей — две «монки»! Сразу не заметили, они закрашены. Провода куда-то идут, Глебыч говорит, разбираться некогда. Мы на улице. Бегом на выход — и осторожнее там!

Час от часу не легче. Этот Саламбек — маньяк какой-то! Вот это попали... Почему-то в такие моменты в голову лезет всякая дрянь. Вот и сейчас вместо мудрых слов, которые могли хоть как-то повлиять на ситуацию, в моем черепе вдруг скандально завопил виртуальный Вася Крюков:

«Вот это жопа, так жопа!!! Уроды, надо было внимательнее верх осматривать!!!»

— Маска... — прошептал Умар, шаря по нашим фигурам лихорадочным взором. — Маска одел... Щщапка на голова, ну, маска... Быстро!

Ага, все правильно! Сейчас мы выглядим как люди, к тому же люди беспомощные — мы в его власти, замерли, как статуи, и повинуемся. Умар хочет, чтобы мы были похожи на его обидчиков (те наверняка были в масках!), стали безликими монстрами, задвигались, создавая угрозу для него — у каждого ведь оружие...

— Маска одел! Одел, я сказал!!!

...А мы не дадим повода — мы опытные, в курсе, что почем... Не верьте, если вам скажут, что все чечены — готовые смертники. Большинство из них — нормальные люди, с присущими всем нам эмоциями. И, чтобы переступить последнюю черту, такому вот мальчишке, не обладающему опытом кровопролития, нужно попасть в соответствующее состояние. Если я прав, сейчас он начнет заводить себя...

— Бараны... — Отчаявшись получить от нас повод, мальчишка стиснул зубы, обращая лицо в гневную маску. — Щакалы! Щщакалы!!! Ух-х-ххх...

— Жаль, — поймав паузу на вдохе, вставил я. — Мы помрем, а твои обидчики будут гулять и радоваться. Твои обидчики будут жить...

Горящий взор Умара на мгновение притух и сосредоточился на мне. Давай, малыш! Вцепившись взглядом в эти неестественно блестящие глаза, я уловил в них некое подобие заинтересованности и страшно напряг не желающие работать извилины.

— Хороший воин — мудрый воин, — ровным, тягучим голосом заговорил я. — Стать шахидом, конечно, почетно... А шакалы, которые надругались над твоей семьей, будут продолжать свое дело. А мы, между прочим, как раз их и ищем. И уже вышли на след... Мы вышли на след... На след... Вышли... Нажимать на кнопку не обязательно. Можно не нажимать. Можно расслабиться... Ты слышал, там твой брат едет. Поэтому ты в полной безопасности. Ты полностью контролируешь ситуацию. Брат, если захочет, всех нас возьмет и так, у него людей много... Брат рядом... Надо быть живым воином, если хочешь отомстить своим обидчикам, надо жить! Воин должен жить. Живой воин... Не живой ничего не сможет сделать. Он бесполезен для кровной мести...

— Еще минута — и мы трупы, — сообщили рации до странности спокойным голосом Петрушина. — Если у вас проблемы, намекните как-нибудь...

Я очень медленно поднял руку и выключил рацию. Вася с полковником последовали моему примеру. Намекнули.

— Скажи еще, шакал, — ловя взглядом каждое наше движение, прошептал мальчишка. — Скажи!

— Колонну возле вас подкараулили... — тщательно подбирая слова, продолжил я. — Шарипу Мадугову, вашему аксакалу, взрывчатку подложили. Это были чужие люди, не ваши. Это не ваши... »Зачистка» была, никого не обидели. То есть не получилось у них поссорить вас с нами. Мы пока в мире... После этого они на вас напали. Вас ведь не на КПП остановили, а за поворотом. Наверняка были в масках...

— Это был русский, — по пунцовой щеке мальчишки поползла слезинка. — Такой, как ты...

— Я не знаю, были это ваши или наши... — Тут нельзя было пережимать, следовало подчеркнуть искренность намерений. — А может быть, и те и другие вместе — такое в последнее время часто бывает. Но факт, что своего они добились. Новые кровники, новый отряд... Ты не думал, почему именно на вас напали? Ведь многие другие сельчане тоже выезжали. А на вас напали, потому что знают — пять сыновей, все хорошие воины. Отличные воины! Если кто и сможет организовать отряд, так это только бывший офицер Саламбек. Господи, какие вы простые! Неужели сами не могли догадаться?

— Щакал... — неуверенно пробормотал Умар. — Ты один умный, да?

— Мы не шакалы, Умар. — Я чуть прибавил твердости — следовало поскорее выводить себя из разряда ничтожеств и становиться с собеседником на одну линию, время поджимало. — Мы мужчины и воины, как и твой брат Саламбек. Да, мы воюем, но не с детьми и женщинами — это недостойно настоящих мужчин! Мы воюем честно и хотим, чтобы все это быстрее кончилось. А сейчас мы ищем этих шакалов, которые подставили ваше село и напали на твою семью. И уже вышли на их след. Ты понимаешь значение слова «подставили»?

— Я не баран... — Палец на красной кнопке засомневался и сполз на корпус. — Спина ко мне повернис. Все повернис! Оружие на пол, сам лажис давай. Давай, давай!

Так, уже полегче! Сейчас надо быстро закрепить успех, пока еще есть время...

— Твой брат не станет с нами разговаривать, — печально возразил я. — Он просто убьет нас. А мы — единственная ваша надежда. Дай нам уйти, Умар. Если мы умрем, вы никогда не узнаете, кто же на самом деле...

— Я сказал — спина! — В голосе Умара вновь возникло напряжение, палец вернулся на красную кнопку. — Я сказал — на пол оружие!

— Хорошо, мы сделаем все, как ты скажешь. — Я повернулся спиной к кровати и аккуратно положил оружие на пол — Иванов с Васей повторили мой маневр. — Только я тебя прошу — выключи пульт. Не дай бог, нажмешь ненароком...

— Тэпэр сам лажис!

— Сначала — пульт. — Выравнивание позиций уже было бессмысленным — мы явно проигрывали, это я так, по инерции. — Будь мужчиной, делай все как обещал. Мы ляжем, но ты выключи пульт.

— Я мужчина! Сказал — сдэлал. Лажис!

Мы легли, только Вася расположился чуть хитрее остальных, боком к кровати, головой к окну. Пульт опять пискнул — в этот раз более приятно для слуха. Или просто так показалось. «Мужчина» ничего такого не обещал, но в горячке противостояния просто не обратил на это внимания. А вообще, сейчас это не имело никакого значения. Мы, ребята, попали по самое не горюй!

— Пульт дезактивирован! — голосом саперного робота продекламировал Вася. — Можно!

«К чему это он?» — не успел я удивиться странной фразе разведчика, как вдруг...

Дзинь тресь-трах!!! — окно брызнуло во все стороны блескучим снопом осколков и фрагментов порушенной рамы, и хулигански плюнуло в комнату неким бугристым клубом камуфляжного окраса.

Я рефлекторно втянул голову в плечи и краем глаза отметил: клуб пушечным ядром просвистел над кроватью и рухнул в угол.

И оказалось, что это Женя Петрушин. А в руках у него... Угадайте с трех раз — что? В руках у него был пульт!!!

— Это сильно, — уважительно сказал Вася Крюков, поднимаясь с пола и беря свой «вал». — Окно высоко, значит, старт с плеч товарища, неустойчиво, без разбега совсем. Пульт маленький, выхватить в полете очень сложно. Это... это как в прыжке натянуть призер на дряблый член... Или на бегу. В общем, это сильно... Или это случайно?

— Не-а, не случайно. Просто тренироваться побольше надо, — окровавленный Петрушин выдернул из щеки особо крупный осколок, сунул пульт в карман и распорядился. — Серый — «ствол»!

— Щакалы! — Лицо обезоруженного Умара исказила плаксивая гримаса. — Щщака-а-аллы-ы!!!

Над порушенным окном возникла рука с «валом». Забрав оружие, Петрушин буркнул:

— Все, уматываем. У нас там все очень сложно... ...и, кивнув на мальчишку, деловито добавил:

— Пристрелить гаденыша?

— Вел себя как мужчина, пусть живет, — покачал головой Иванов. — И насколько у нас там сложно?

— Все убьет!!! — взрыднул Умар, размазывая слезы здоровой рукой. — Саламбек башка ррэзат будит!!!

— Сложно до упора. — Петрушин хмыкнул. — На въезде в село присели четверо гранатометчиков, их мы видели. «КамАЗы» пошли в обход, сейчас заблокируют основной выезд. Остальная публика разделилась на две части и перебежками перемещается по окраинам к выездам из переулков. Наверняка тоже есть гранатометы. Так что можно занимать круговую оборону — две минуты уже ничего не решают...

— Ты хочешь сказать, что мы в капкане?

— Он хочет сказать, что мы в жопе, — конкретизировал Вася Крюков. — Да, Жека?

— Жень, возьми пацана. — Меня вдруг озарила идея. — Ты у нас самый здоровый...

— Бессмысленно, — нахмурился Иванов. — Если брат заминировал дом, прекрасно зная, что Умар тоже может погибнуть...

— Доверьтесь мне, Петрович. — Я постарался придать своему голосу уверенности, хотя сам здорово сомневался в правильности своей бредовой идеи. — Я по дороге поясню... Женя, получается, въезд свободен?

— Ага, свободен. — Петрушин легко взвалил на плечо слабо упирающегося мальчишку и направился к выходу. — Добро пожаловать под залп из четырех гранатометов!

— Шакалы!!! Бараны!!! — Наш худосочный пленник извивался как червяк и норовил лягнуть кого-нибудь ногой. — Все башка ррэзат будит! Все!!!

— Не ори, будь мужчиной, — на ходу бросил я. — К вечеру у тебя начнется гангрена, и ты сдохнешь, как собака. Твои кровники будут на радостях пить вино и жрать чепилгаш. А мы тебя в нормальный госпиталь положим, там тебя прооперируют и через неделю отпустят. Мсти тогда сколько влезет...

* * *

Спустя пару минут наш «бардак» уже потихоньку набирал скорость, неохотно разгоняясь вверх по улице. Мы все притаились под броней, ощетинившись стволами через бойницы, а камикадзе Петрушин сидел наверху, прямо на башне, крепко прижав к себе раненого мальчишку, и тихо матерился.

— Как сейчас влупят по нам с четырех стволов! — горячо дыша мне в ухо, крикнул полковник, пересиливая рев двигателя. — Гляди, Костя, если ты ошибся в расчетах, гореть тебе в аду!

— Вместе с вами, полковник, — пробормотал я. — Вместе с вами...

Расчет мой был прост, но пребывал несколько в стороне от железной военной логики и основывался по большей части на зыбких житейских аргументах. Да, Саламбек заминировал дом, заранее предполагая, что в случае вторжения его младший брат погибнет вместе с врагами. Случись это — он поплакал бы на могилке, объявил брата шахидом и поклялся бы отомстить грязным свиньям, вторгшимся в его дом. Здесь все верно...

Но! Одно дело, когда твой брат погиб при вторжении захватчиков... и совсем другое — собственноручно убить его. Смотреть через прицел на беспомощного мальчишку, выдавливать слабину спускового крючка и думать, думать, решать сложнейшую дилемму...

Кроме того, в засадной группе Саламбека могло и не быть. Ведь они наверняка успели пообщаться с главой администрации и ждали, что мы рванем вниз по улице. Так вот, если Саламбек не сидит в засаде и среди четырех гранатометчиков нет типа с явной патологией... вряд ли у кого из них подымется рука стрелять по «бардаку», на котором едет брат их командира! Тем более что им придется действовать в режиме жесткого цейтнота и на ходу принимать столь суровое и ответственное решение.

И если я недаром ем свой хлеб и кое-что соображаю в особенностях человечьих душ, скорее всего хлопцы растерянно опустят свои грозные «стволы»...

— Последний дом! — Саня Жук прибавил газу и автоматически зажмурился. — Ну, спаси господи...

Беспрепятственно проскочив околицу, «бардак» наш вырулил на дорогу и припустил на всех парах прочь от враждебного села.

— Все! — заорал сверху Петрушин. — Спецназ акбар, хлопцы — аривидерчи!

Я высунул голову в люк: позади нас, на дороге, топтались четверо мужиков, что-то злобно орали и потрясали бесполезными теперь гранатометами. Вид у чеченских воинов был скорбно-озадаченный и отчасти подопущенный.

Во мне вдруг как будто рассыпался какой-то стержень, душа обмякла и возжелала восторженного щенячьего воя и диких криков вперемешку со слезами радости. Унимая неожиданный порыв, я нагнулся к также желавшему выглянуть наружу лейтенанту Сереге и спросил первое, что в голову пришло:

— Серый, что такое по-чеченски «Массо а гулбеллачарна тера»? Или «тхера»?

— Ну, это смотря в каком контексте. — Лейтенант, не успевший отойти от ситуации, напряженно наморщил лоб. — Это откуда?

— Это Умар сказал, когда активировал пульт.

— Хм... Вообще это тост. Довольно своеобразный юмор у этих чеченских малышей...

— Тост?!

— Да, тост. По-русски звучит примерно так: «За всех — собравшихся»...

Глава 8.

Абай Рустамов

Салам тебе, уважаемый читатель! Это опять я, неутомимый вервольф Абай. Пусть не оскудеют твои пастбища, пусть бараны твои не болеют, а враги сдохнут от черной зависти. Сразу переходим к делу, некогда тут пустые разговоры болтать.

Я сейчас опять в Джохаре, сижу в «рафике», неподалеку от кафе «Азамат», что на Маяковского, рядом с Театральной площадью. Сегодня шестое сентября, пятница, святой день для правоверных. Рядом мои боевые братья, верные телохранители, Мовсар и Ваха, за рулем — Рашид, моя правая рука. У нас намечается ответственная операция. Я смотрю в окно машины и молча думаю. Никто не говорит, все смотрят на меня и ждут.

Ты думаешь, отчего это бесстрашный абрек такой печальный и суровый? Я не печальный, я просто сильно озабочен. Проблемы у меня.

Началось все во вторник. Утром рано Хамза позвонил мне, попросил приехать. Я быстро подъехал, тут рядом. Да, скажу, где это «тут», — в Шалунах. У Хамзы в равнинной части три явочные квартиры: в Гудермесе, Шалунах и Урус-Мартане, в случае чего он переезжает куда надо. А если совсем опасно — несколько раз такое бывало, — он утекает за «границу», в Хасавюрт, Назрань или Владикавказ, там у него тоже базы. Но большую часть времени Хамза проводит в Шалунах, по крайней мере, в последние полгода.

Итак, приехал я, спрашиваю: что, срочная работа? Он улыбается, говорит: нет, работы нет, просто надо прогуляться в Джохар, спросить у одноногого Ибрагима: не передали для Хамзы продукты?

Я посмотрел на него: не шутит ли? У него целый взвод в шестерках, за продуктами есть кому сбегать! Нет, не шутит, повторил: хочу, чтобы лично ты съездил.

— И что, если передали?

— Надо забрать и привезти.

— Хм... ну хорошо, сделаем. Продукты, так продукты.

— И по дороге смотри, береги себя. — Хамза подмигнул мне. — Езжай один, никого больше не бери. И вообще, езжай так, чтобы тебя не досматривали на постах. Продукты мне нужны в целости и сохранности. Ты меня понял?

— Понял. Что, такие ценные продукты?

Вот конспиратор! Сразу бы сказал, что ценный груз доставить надо, никому другому поручить нельзя. А то — продукты! Сколько он меня знает, мог и сразу прямо сказать. Однако не хочет говорить — не надо. Он деньги платит, я работаю, никаких проблем.

— Шутки шутками, но... ты сам их не ешь. — Хамза стал серьезным. — И другим не давай. Там мои любимые продукты, я не хочу, чтобы они пропали.

Я чуть рот от удивления не разинул. Биологическое оружие, что ли? Или яды? Мы такими вещами раньше никогда не занимались, это же масштабные диверсии с большими жертвами, в том числе и среди наших! А у нас основной курс — идеологическая война.

— Не волнуйся, травить никого мы не будем. — Хамза хмыкнул, видимо, кое-что прочел в моих глазах. — По крайней мере — в ближайшее время. Я тебе говорю — это просто продукты, ничего более...

— Да понял я, понял. Доставлю в лучшем виде. Навалил я в багажник своей белой «Нивы» твердых груш — вроде бы продавать, на базар — и отправился. К полудню добрался, без приключений, половину груш на постах раздал.

Кафе «Азамат», которым командует одноногий Ибрагим, располагается в самом логове врага. Рядом база ОМОНа и штаб бригады внутренних войск с целым батальоном. Федералы — постоянные клиенты, вечно в кафе торчит целая рота офицеров, ментов и прочих свиней, которые любят вкусно пожрать. С одной стороны, опасно, с другой — так даже лучше, там никогда никого не ищут, «зачисток» нет.

Особая «фишка» в том, что Ибрагим — хоть и натуральный чабан — отлично воевал в первую войну, на которой и потерял ногу. Головы резал — аж шум стоял. А позывной у него был «Азамат». Улавливаете юмор?! А еще Ибрагим, извините за выражение, ссыт федералам в чай. Не могу, говорит, удержаться, душа просит, и все тут! Смотрю, говорит, как они чай пьют, и на сердце легче становится. Я как-то над ним прикололся, говорю: не пробовал в люля-кебаб срать? Если понемногу, допустим, на три кило фарша разок сходить по-большому, будет нормально, совсем незаметно. Он так серьезно на меня посмотрел, в глазах что-то мелькнуло, и говорит: хорошо, я подумаю над этим вопросом! Зачем раньше не сказал? Я пока в люля собачатину добавляю, на два кило баранины — кило собачатины...

Вот такой бесстрашный воин. На двери кафе вывеска: «Деликатесы для настоящих мужчин». Только с тех пор я у него ничего не ем. Ну его, с его специальными деликатесами!

В общем, приехал я, зашел с кухни, поздоровался. Ибрагим меня усадил в отдельном кабинете — для своих, вход с кухни, хотел кормить. Я отказался, сами понимаете. Спешу, говорю, некогда. Да ты не волнуйся, говорит, я тебя нормальной едой буду кормить! Нет, спасибо, в самом деле спешу... Продукты Другу не передавали? Да, передавали. Вот, забери. И дает мне обычный хурджин, крепко завязанный тесемкой.

Забрал я хурджин и отправился обратно. Когда уезжал, заметил на стоянке, среди скопления техники, знакомый «УАЗ». Тот самый, помните, который видел в городке прессы. Ага! Неспроста это, думаю. Ну, ладно, это уже не наше дело. Немного отъехал, встал в спокойном месте, развязал хурджин, стал смотреть. Я вообще не любопытный, но тут интересно стало. Что за продукты такие особые? Ну, посмотрел, ничего там такого. Килограмма три халвы, одним куском, две килограммовые плашки шербета, орехи, все упаковано в целлофановые пакеты, да три коробки конфет. Пожал я плечами и дальше поехал.

Миновал поворот на Чечен-Аул, вскоре повернул налево, на Шалуны, и все думал — а что бы это могло быть? Если действительно просто продукты, то зачем понадобилось везти такие продукты из Джохара? Все это можно купить в Шалунах, там такого добра навалом. Это что, прикол такой, да?

Перед поворотом на Новые Матаги встал опять, решил снова посмотреть — более подробно. Может, чего-то не заметил?

Продукты вообще не фонтан. Халва не первой свежести, почернела сверху, липкая. Покрутил во все стороны, смотрю, на одном боку кусок немного выпирает. Я аккуратно поддел ножом, этот кусок взял и отвалился. Смотрю, в углублении лежит маленькая кассета для видеокамеры, завернутая в целлофан. Ну вот, теперь понятно, для чего продукты тащить из Джохара. Опять шпионские штучки!

Шербет осмотрел, обратно положил. «Дубовый» шербет, нетронутые плашки, если там что-то прятать, сразу видно было бы. А вот одна из коробок с конфетами привлекла мое внимание. Там, на боку, упаковка была по-вдоль разрезана и аккуратно заклеена прозрачным скотчем. Я скотч оторвал, потихоньку упаковку снял, коробку раскрыл. А там, под пластиковой формочкой, в которой конфеты лежат, — плотный пакет для фотобумаги. Внутри что-то есть. Пакет заклеен. Надо в стационарных условиях возиться, с паром, чтобы открыть.

Ну ладно, секрет, так секрет. Ставлю все обратно, собираюсь дальше ехать, а тут оказия: скотч плохой, обратно не клеится, отваливается местами. Что делать? Решил заехать домой, там у меня скотч есть.

Дома залепил коробку, потом немного подумал и не удержался — все-таки, хоть я и не любопытный, интересно стало. Взял и посмотрел кассету на своем суперовском «Кэноне».

Вах, дорогой читатель! Знаешь, что было на той кассете? Ни за что не поверишь. Там — обмен, на который Хамза с Турпалом Абдулаевым ездил. И все заснято! Только до того момента, пока тот федерал раком не встал, — в нормальном ракурсе, а потом, после выстрелов, камера упала и на объектив кровь брызнула. Оператора убили. Но Турпал как раз в ракурс камеры попал — он тоже упал на четвереньки. И момент, когда федерал его ножом в сердце ударил, очень отчетливо виден. Вот это да!

Я призадумался. Ни для кого не секрет, что Султан не любил младшего брата. Брат у него с придурью, ненормальный немножко. Султан его, за его дурацкие приколы, частенько бивал под горячую руку, что у нас вообще большая редкость в отношениях между самыми близкими родственниками. А Турпал, наоборот, любил брата всей душой, был предан ему, как собака (а может, просто сильно боялся), и единственного его почитал — к остальным он относился, как к баранам.

Когда случилось то несчастье, на обмене, Султан спросил Хамзу, как такое могло получиться. Хамза ответил, что Турпал вышел из-под контроля и уже под самый конец спровоцировал конфликт, из-за которого все и получилось. Султан принял слова резидента как должное, поскольку прекрасно знал, на что способен его брат. И даже не переживал по этому поводу. Просто, как полагается мужчине, когда у него убивают брата, поклялся: «Я отомщу». Но когда Абдулаевы тело Турпала получили и мыли его, посмотрели — у него одно ножевое ранение в сердце и... извините за такие подробности, член совсем отстрелен.

Вот тут Султан так разъярился — не описать. Тут ведь уже не важно, как ты относился к человеку, а важно, что твоего брата зарезали, как барана, и кастрировали его! Представляете, какое страшное оскорбление для Султана? Он торжественно поклялся теперь всем федералам не просто горло резать, но и члены. Но кто конкретно виноват, непонятно было, потому что федералы камеру с места происшествия забрали, а у Султана к этим людям «мостов» не было — слишком высоко. Султан обратился к Хамзе — помоги. У тебя куча агентов, найди мне этих людей, которые причастны, я должен казнить их своей рукой. Хамза сказал — без вопросов, что могу, сделаю.

Теперь получается, что у Хамзы есть такие «мосты». На то он и резидент, и не зря, выходит, у «Азамата» знакомый «УАЗ» маячил. Федерал, который сначала так зверски «опустил» Турпала, а потом зарезал его, — видимо, и есть тот тип, на которого Хамза ездил посмотреть. Интересно, как он теперь поступит? Если убийца Турпала по-прежнему интересует Хамзу, то резидент вряд ли будет делиться с Султаном такими новостями, даже если и обещал помочь. Потому что, если Султан эту кассету посмотрит, — хана тому интересному федику!

У меня дома куча всякой классной аппаратуры и офигенный импортный UPS есть, чтобы от дизеля можно было питание подключать. Я, недолго думая, вставил кассетку в адаптер и откатал две копии. Конкретно еще ничего не решил, но подумал — обязательно пригодится. Конверт трогать не стал — времени не было на возню. Кассеты спрятал в тайник, все уложил обратно и повез Хамзе.

Хамза очень сдержанный человек и никогда не проявляет эмоции. У него добродушное выражение лица, мудрый, очень спокойный взгляд и обаятельная улыбка для всех подряд. Никогда не поймешь, доволен он или собирается тебя прямо сейчас зарезать. Кремень, не человек! Профессиональная школа. Я пытаюсь этому у него учиться, но пока что не совсем получается — бывает, с эмоциями не справляюсь.

Хамза у меня посылку забрал, пошел в другую комнату и минут десять отсутствовал. Потом вышел, улыбнулся, сказал:

— Все хорошо, спасибо. Не смею больше задерживать...

Так я и не определил: вправду он доволен или все-таки заметил, что я поковырялся? Человек-загадка, одно слово. Когда я стану таким, как он, то буду тоже ворочать огромными деньгами и всеми подряд командовать...

На следующее утро, очень рано, опять Хамза звонит:

— Подъедь быстренько, обговорим детали сегодняшнего мероприятия.

Я глаза продрал, с сожалением погладил крутое бедро своей молодой жены — хотел с утра, как обычно, исполнить мужское дело. Но некогда — быстренько сказали, у Хамзы слова просто так с уст не срываются. Быстро сполоснулся и помчался.

Еду и думаю: чего там обсуждать? И так все продумано, добавить нечего. Мероприятие — это взять у генеральского зятя отчет по БЧС. Среда, время назначено. Заниматься этим будут сыновья хромого Казбека, они этого федерала брали, в лицо его знают. Всего-то делов — вытащить конверт у свиньи, который не станет кричать, даже если заметит в своем кармане чужую руку! А на контроль, на всякий случай, я еще вчера, после обеда, отправил туда умного Рашида. Он доехал нормально, вечером звонил.

В общем, еду, просыпаюсь помаленьку и думаю: опять какие-то заморочки. И точно, угадал.

Приехал, поздоровался. Хамза, как всегда, свежий, бодрый, улыбается. Положил на стол три фото, говорит:

— Возьми, это тебе...

Я глянул — а там тот интересный федик, который Турпала укокошил! Сразу узнал. Но виду не подал, я же его знать не должен!

— Кто такой?

— Запомни этого человека, — сказал Хамза. — Покажи своим людям, пусть тоже запомнят. Потом фотографии сожги. Нельзя допустить, чтобы у тебя их нашли.

— Хорошо. — Я спрятал фотки в карман. — Что дальше?

— Это майор Воронцов, — объяснил Хамза. — В пятницу, с утра, его вызовут на допрос в УФСБ. Туда он поедет на утренней колонне. Допрос будет от силы минут сорок. Потом этот майор будет слоняться возле УФСБ, ждать какую-нибудь проходящую колонну, что бы вернуться обратно. Он может ожидать и полчаса, и два часа, и три — как повезет... Тебе понятно?

— Ты знаешь, Хамза, я ничего не боюсь... — я старался осторожно подбирать слова — идею сразу понял, но это же просто фантастическое нахальство! — ...но утащить человека из самого логова, от УФСБ...

— Ты торопишься с выводами. — Хамза погладил бороду и укоризненно посмотрел на меня. — Не надо от УФСБ. Поезжай в Грозный, встреться с Двадцать третьим. Скажи ему, что от него требуется небольшая услуга...

«Двадцать третий» — это генеральский зять. Я говорил, у нас все агенты имеют номер, для удобства и конспирации.

— ...Пускай в пятницу, с утра, возьмет штабную машину и едет в город. Повод я ему предоставлю — ему завтра посылку привезут, из Москвы. Все в том же городке прессы, ты знаешь, у нас там свой человек. Возьмет посылку, и пусть возвращается, проедет мимо УФСБ. Теперь понял?

Вот это завернул! Не голова — дом советов!

— А если он его не знает? Слушай, это может выглядеть подозрительно...

— Этого майора все знают, — уверенно сказал Хамза. — Он у них один такой, на все войска. Знаменитость. В общем, все будет выглядеть естественно, скажет — я на базу, могу подбросить.

— Ну, понятно. Дальше что?

— Дальше пусть заедут в «Азамат». Там всяко-разно по пути. Скажет, покушаем немного, я угощаю. Радость у меня, хорошие вести из дому, жена сына родила... Ибрагим в курсе. Он их посадит в кабинете для своих, на кухне. Начнут кушать, а минут через пять Двадцать третий пусть выйдет — скажет, в туалет.

— И все?

— И все. На этом его миссия заканчивается. Пусть сразу уезжает. А для водителя, между делом, скажет: этот майор своих друзей встретил, там большая пьянка намечается, а мне некогда... Все понятно?

— Понятно. Но этот Двадцать третий не дурак. Сообразит ведь, что к чему.

— Ну и шайтан ему в хурджин. — Хамза подмигнул мне. — Пусть соображает. Скажешь ему, что за эту пустяковую услугу мы разом решим все его проблемы. Больше отчетов нам не надо, и вообще, мы забудем о его существовании. Пусть живет как хочет. Тебе понятно?

Ну, голова! Проблемы-то мы решим, это конечно, но после такой «пустяковой» услуги этот генеральский зять так прочно сядет на наш крючок, что и дышать сможет только по команде!

— Я все понял. Только... Ну, допустим, что он все же не согласится? Что тогда?

— Тогда я сбрею бороду. — Хамза весело рассмеялся и обернулся к зеркалу. Видимо, представил, какой он будет без бороды. — Он не может не согласиться. Кто такой для него этот Воронцов? А для него это очень хороший выход из его катастрофического положения. Так, по крайней мере, он будет думать.

— Ну, хорошо. Я поеду, встречусь с ним...

Встреча прошла нормально. Генеральский зять был хмур, встревоженно озирался и потел от страха, как свинья. Когда я сделал ему предложение, он сморщился и замер на минуту — думал, лопнет от напряжения, сволочь. Я привел ему все аргументы Хамзы, и он вынужден был согласиться. Правильно, куда он денется!

Вернувшись, я поехал докладывать резиденту, и он накормил меня шикарным ужином. Времени было много, спешить некуда, мы беседовали: Хамза объяснял свой план по изъятию и транспортировке интересного майора. План был придуман толково, я не возражал — этот человек не зря ест свой хлеб.

— Повезешь его через Ведено. Между Ведено и Харачоем тебя встретят братья Мамадаевы. Им его передашь.

— Хорошо, будет сделано...

Так, это уже интересно. Почему бы этого федика не спрятать где-нибудь у нас? У нас тут можно спрятать целую армию, никто не найдет. Почти каждая семья имеет своих рабов, о «зачистках» всегда предупреждают заранее, этих рабов, если нет хороших бункеров под домами, вывозят в надежные места неподалеку от сел... в общем, к чему тащить пленника чуть ли не в Дагестан?!

— И еще, один маленький вопрос. — Хамза прищелкнул пальцами, чтобы я сосредоточился. — Султан не должен ничего знать об этом мероприятии и об этом человеке. Договорились?

Я кивнул, но промолчал, деликатно давая понять, что мне не совсем понятно, почему так должно быть. Я не спрашиваю, но если ты меня уважаешь, объясни!

— Недавно федералы создали специальную команду... — Хамза сразу понял мое молчание. — Там одни профессионалы, очень толковые люди. Воронцов состоит в этой команде, поэтому он мне нужен...

Я продолжал молчать.

— ... Знаешь, чем занимается эта команда? — Хамза сделал многозначительную паузу. — Она работает исключительно по Султану Абдулаеву. Понимаешь, что это значит?

Ага, уже теплее. Вот почему его это так интересует!

— У нас здесь много влиятельных людей. Но специальную команду создали исключительно в честь Султана. И мне это сильно не нравится. Султан — мой оплот, моя база. И я не буду спокойно себя чувствовать, пока не разберусь в этом деле. Поэтому прошу — пока я не скажу, что разобрался, пусть это будет секретом.

— Хорошо. — Я наконец подал голос. — Султан не будет знать об этом. Этого майора мы потом обменяем?

— Потом он будет работать на меня. — Хамза опять подмигнул мне. — Это уникальный человек. Я говорил, он у них один такой — сотни лучших их голов стоит. Если мне удастся его завербовать, это будет большой удачей... Кстати, как там у нас Руслан поживает? Домой когда собирается?

Руслан Бадаев у нас специалист по разведке. После акции у Хелчу Ме он безвылазно торчит в базовом лагере Султана, пополнение обучает. Все мы выходцы из отряда Султана, когда надо, всегда оказываем ему услуги.

— Нормально поживает. Домой пока не собирается. Думаю, не стоит его от дела отрывать. И так народу больше чем нужно.

— Ну, смотри сам. Ты организуешь мероприятие, сам думай, как тебе лучше людьми распорядиться. Ладно, поезжай домой, отдохни как следует...

* * *

Приехал я домой, но отдыхать не стал, а пошел во двор — думать.

Хамза не хочет давать информацию Султану. Это, конечно, его дело, у нас по этому поводу даже есть пословица — «Мужчина не мужчина, если у него нет трех тайн даже от родного брата». Султан резиденту не брат, тайна всего одна, а этот майор, выходит, для него важнее, чем помощь своему верному другу в совершении самого святого — кровной мести. Ладно, пусть так и будет.

С другой стороны, одолели меня две мысли. Первая такая: у Хамзы, оказывается, особые понятия о верности и дружбе. Султан для него гораздо важнее, чем я. Я, конечно, большой человек в его системе, основной исполнитель... Но если я вдруг стану шахидом, на мое место легко найти другого. А Султан для резидента — основной партнер. И если он так поступает с ним... В общем, в случае чего, думаю, со мной он может поступить так же или даже хуже.

Вторая мысль: а что, если мне сейчас сыграть свою игру? Хамза дает мне хорошую работу и перспективы. Если я нигде не оступлюсь и не настанет момент, когда ему придется меня сдать, то меня ждет спокойная сытая старость в Анталии. Султан — очень уважаемый и влиятельный у нас человек, имеет большую силу. Он жесткий и своенравный, но в то же время очень надежный и с памятью у него все в порядке: никогда не забудет, если ты поступил с ним плохо, и вечно помнит добро. Если ты поссорился с Султаном, значит, поссорился со всей Чечней. Если ты близкий друг Султана, значит, тебя везде будут принимать с почетом и с тобой будут иметь дело самые уважаемые люди нашего народа.

Если я сейчас «сдамся» Султану, я могу очень крепко приподняться. Если не сдамся, шанс будет упущен. Аварцы Мамадаевы заберут интересного майора, и тогда уже ничего нельзя будет сделать. С другой стороны, если Султану вдруг откажет обычная предусмотрительность и он рискнет конфликтовать с Хамзой... Даже страшно подумать, что тогда будет со мной. Я попаду, как зернышко между двух жерновов.

Вот я ходил и думал: как бы мне сразу на два стула сесть? И с Хамзой продолжать работать, и с Султаном сблизиться? Ходил, ходил и наконец придумал.

Взял я кассету и, несмотря на позднее время, отправился к Султану — если вы не в курсе, этот непобедимый эмир живет в том же селе, что и я. Вернее, я живу в том же селе, так правильнее будет, по чину.

Султан второй день был дома, это легко определить по наблюдателям. Тут все продумано, когда Султан в селе, на трех его концах сидят по паре аксакалов, в нарды играют — круглые сутки. А когда его нету, они дома сидят, бичом не выгонишь. И конечно, на подступах сидят обычные бойцы, посты наблюдения.

После того, как отдали тело брата, Султан пять дней не появлялся в селе: мстил. Весь наш район на ушах стоял, федералы из стойла не вылезали. Шел слух, что мою операцию он сделал (это про генерала), — там как раз в масть все легло, на второй день после того обмена. Я не опровергал, сами понимаете, это же секретная операция. Думаю, пусть себе. Так вот, пять дней его не было, лично головы резал, а на последней вылазке его легко ранили в плечо. Сидит сейчас дома, лечится.

Султан принял меня холодно. Во-первых, время позднее, он не совсем здоров. Во-вторых, наверняка подумал, что я пришел намеки бросать насчет той лихой операции у Хелчу Ме. Он прекрасно знает, что это моя работа, но не опровергает, когда молва приписывает ему это дело. Видимо, подумал, что я хочу что-то просить за это.

Я не стал тянуть, сразу заявил:

— Я тебе раскрою один секрет, только ты должен дать слово, что не скажешь Хамзе.

У Султана сразу настроение переменилось, заинтересовался он. Но слово давать не торопился, уточнил:

— Насчет чего этот секрет?

— Насчет твоего брата.

Султан нахмурился, с минуту думал.

— Ладно, — говорит. — Даю слово.

Это уже лучше. Султан, если слово дал, умрет, но выполнит. Настоящий мужчина, таких мало.

Прокрутил я ему кассету. Он в лице переменился. Еще два раза смотрел, с того момента, как камера упала. Я фото показал. И рассказал, что Хамза собирается делать.

— Вот как получается. — Султан был глубоко опечален. — Значит, этот свинья ему так нужен, что он не захотел мне помочь? Значит, он работает со мной, а за моей спиной свои дела делает?

Я молчал, меня пока не спрашивали. А Султан задумался — лоб морщинами покрылся.

— Ты настоящий друг, — сказал Султан, закончив думать. — Ты мог промолчать. И я бы никогда об этом не узнал. Он, видимо, хочет этого свинью в Дагестан увезти. Очень жаль, что приходится ссориться с Хамзой Но другого выхода нет. Я должен лично, своей рукой, покарать этого гяура.

— Не надо ссориться, — сказал я. — Мы все сделаем по-умному...

И я обрисовал ему свой план. Я федералу в обувь радиомаяк вставлю. Передам аварцам. А потом, по маяку, вычислю, куда они его повезут. И дня через три, когда Хамза вволю пообщается с этим майором, я устрою нападение. Под видом спецназа федералов. Сами знаете, это моя специализация! И майор исчезнет. Кого-нибудь из охраны оставлю в живых, чтобы мог Хамзе подтвердить — да, это были федералы, налетели, освободили.

В общем, мы сразу два дела сделаем. Султан совершит праведную месть, и с Хамзой все будет как прежде.

— Какой ты молодец! — восхитился Султан. — Не голова — совет старейшин! Все правильно... Только маяк не надо. Это слишком сложно. Вдруг Хамза прибором проверит потом? Вдруг Мамадаевы обувь снимут у него? Мы проще сделаем. Я там, через каждые полкилометра, рассажу своих бойцов. Мы запросто проследим, куда они его повезут.

— Как скажешь. — Я смиренно склонил голову, как и подобает, когда говорит старший. — Ты здесь главный.

— Если все выйдет, как ты придумал... — Султан чуть помедлил, прежде чем сказал это, — ... ты будешь моим братом. Вместо Турпала. Я сказал. А теперь иди, мне надо подумать...

Вот такая история, уважаемый читатель. Теперь сижу я, кручу в руках коробку со шприцами (Хамза дал, мгновенное снотворное) и мрачно размышляю.

Быть братом Султану — это очень много. У нас такие слова просто так не говорят. С другой стороны, терзает меня сомнение. Кто поручится, что у Султана хватит терпения ждать три дня? Слишком велик соблазн. Он знает, кто его кровник. Знает, где этот кровник будет находиться. И если в Джохаре будут какие-то сложности, то на пустынной дороге между Ведено и Харачоем... Кто там сможет помешать грозному Султану? Вот ты, уважаемый читатель, если ты настоящий мужчина, имеешь отряд отличных моджахедов и знаешь, куда везут твоего кровника, ты будешь ждать три дня? Не знаю, не знаю...

Глава 9.

Команда

«...СВОДКА О СОСТОЯНИИ ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКИ В ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ НА 5 СЕНТЯБРЯ 2002 ГОДА...

Обстановка в зоне ответственности ОГВ(С) коренных изменений не претерпела. Федеральными силами в различных районах республики проводились мероприятия, направленные на пресечение террористической деятельности организованных преступных групп и отдельных террористов, выявление планов экстремистских сил, пресечение их реализации.

Негативное влияние на развитие ситуации в Чеченской республике оказывает деятельность боевиков, направленная на подготовку ряда ЦТ А, в том числе с откровенным провоцированном протестных действий населения. Со стороны боевиков по-прежнему проводятся мероприятия по наблюдению за передвижением подразделений и расположением частей федеральных сил — особенно при проведении ими разведывательно-розыскных мероприятий. Продолжаются беспокоящие обстрелы частей и объектов федеральных сил, минирование маршрутов движения войсковых колонн, распускание слухов и попытки давления на представителей местных органов самоуправления и милиции.

Не прекращаются попытки боевиков дестабилизировать обстановку в столице республики — г. Грозном. Продолжается проведение террористических актов против сотрудников различных органов власти. Так, в Заводском районе Грозного убит судебный пристав Управления Министерства юстиции РФ по Чеченской республике Шерани Ахмадов.

Нестабильной остается ситуация в Урус-Мартановском р-не. В ближайшее время со стороны боевиков и их пособников возможна организация различных провокационных действий.

Пропагандистская работа боевиков сопровождается вербовкой в банды новых членов. Боевики продолжают попытки компрометации деятельности представителей федеральных властных структур. Установлено, что в Грозном и Гудермесе действуют бандитские группы, которые под видом военнослужащих совершают разбойные нападения на мирных жителей.

Лидеры незаконных вооруженных формирований, по-прежнему ориентируются на минирование маршрутов движения войсковых колонн и устройство засад. Так, в Заводском и Старопромысловском р-нах г. Грозного вблизи дороги обнаружены тайники со взрывчатыми веществами, оружием и боеприпасами. В Шатойском районе по-прежнему сохраняется вероятность проведения диверсионно-террористических актов в отношении подразделений федеральных сил. При этом не исключено использование бандитами автомобиля, начиненного взрывчаткой.

За прошедшие сутки инженерно-саперными подразделениями ОГВ(С) обнаружено и обезврежено три фугаса. При этом отмечается низкий уровень подготовки членов незаконных вооруженных формирований, занимающихся изготовлением и установкой самодельных взрывных устройств. Так, на участке дороги Шали — Агишты при установке произошел самоподрыв фугаса. Устанавливавший его бандит погиб на месте. Та же участь постигла двух боевиков, пытавшихся заминировать участок дороги между н. п. Шали и Курчалой. На участке автодороги Аргун — Майртуп — при установке фугаса и подключения электропитания подорвался один боевик. На участке автодороги Грозный — Чишки в момент установки радиоуправляемой мины на боевой взвод произошел самоподрыв.

В результате спецоперации в н. п.Шали уничтожен известный бандглаварь Абдулхаджиев Асламбек по кличке «Большой Асламбек», считавшийся т. н. помощником Ш.Басаева. В настоящее время поступают данные о том, что устранение этой фигуры в значительной мере дезорганизовало схему поступления и распределения между банд-группами финансовых средств, предназначенных для оплаты террористической деятельности.

В связи с этим, бандглавари предпринимают попытки обманным путем и ложными обещаниями больших гонораров заманить в банды и привлечь к совершению терактов подростков 12–15 лет, которые в силу своего возраста не способны в полной мере оценить возможные последствия участия в преступлениях НВФ. В последнее время зафиксирован целый ряд таких случаев. В частности, отмечено появление вербовщиков в н. п. Мескер-Юрт Шалинского района, в н. п. Давыденко Сунженского района, в н. п. Катыр-Юрт Ачхой-Мартановского района.

В результате поисково-боевых мероприятий, проводившихся подразделениями федеральных сил в г. Аргун, уничтожен один боевик, оказавший вооруженное сопротивление. Жителями он был опознан как Цацаев Исмаил Ибрагимович, участник бандгруппы Р.Хатаева. Установлено, что И.Цацаев являлся активным членом НВФ, т. н. «командиром пятерки» (группы из 5–6 боевиков), специалистом по минно-взрывному делу, прошедшим обучение под руководством арабов-наемников.

При проведении оперативных мероприятий в окрестностях н. п. Агишты от населения получены данные о маршрутах передвижения боевиков. Выставленным подразделением федеральных сил заслоном в ходе короткого боестолкновения были уничтожены три боевика.

Артиллерия федеральных сил нанесла удар по скоплению боевиков, находившихся в 10 км восточнее от н. п. Автуры Шалинского р-на. В результате огневого поражения 5 боевиков уничтожены на месте, количество раненых уточняется. В настоящее время правоохранительные органы совместно с подразделениями военной комендатуры проводят оперативно-розыскные мероприятия.

Сотрудниками ОБОП, уголовного розыска оперативной группировки МВД России совместно с сотрудниками ФСБ и ОМОН в ходе оперативно-розыскных мероприятий в с. Кулары Урус-Мартановского района задержаны 4 участника НВФ, входящие в бандгруппу Изутди Исаева. В доме одного из подозреваемых обнаружены и изъяты элементы радиоуправляемого взрывного устройства на базе радиостанции. Установлено, что другие задержанные участвовали в совершении ряда террористических актов.

Сотрудниками оперативной группировки МВД России совместно с милицией Старопромысловского района в ходе проведения розыскных мероприятий задержан участник НВФ гражданин 1947 г.р., проживающий в г. Грозный, который по месту жительства осуществлял радиообмен с участниками НВФ (изъято самодельное радиопередающее устройство).

Проводятся мероприятия по установлению причастности задержанного к другим ранее совершенным преступлениям и отработке его связей.

На территории республики проводилось несколько специальных операций и адресных проверок, обнаружены несколько тайников с оружием и боеприпасами:

В 5 км от с. Братское Надтеречного района на границе с Республикой Ингушетия обнаружен тайник, в котором находились: 4 кг тротила, 3 гранаты «Ф-1», магазины «АК-74» — 8шт., патроны кал. 5, 45мм — 200шт., 2комплекта камуфлированной формы. Установлено, что тайник принадлежал ранее задержанному участнику НВФ Битиеву Аслану Шамхановичу.

Сотрудниками ОМОНа при УВД МВД по ЧР в ходе проведения розыскных мероприятий в Ленинском районе г. Грозный, в разрушенном доме обнаружен тайник, в котором хранились: автомат, ружье «винчестер», патроны кал. 7, 62мм — 310 шт., кал. 12 мм — 28 шт., гранатомет, электродетонатор — 2 шт., подсумок армейский, телефонный провод 100 м, камуфлированная форма, маска, прибор — измеритель сопротивления.

Сотрудниками милиции Курчалойского района в ходе проведения розыскных мероприятий, совместно с военнослужащими и сотрудниками ФСБ района, севернее с. Майртуп в овраге обнаружен тайник, в котором находились 9 противотанковых ракет системы «ФАГОТ» и «МЕТИС». Проводятся мероприятия по установлению и задержанию лиц, причастных к оборудованию тайника.

Сотрудниками уголовного розыска оперативной группировки МВД России совместно с милицией Курчалойского района, при проверке информации, поступившей от местных жителей, о возможном местонахождении участников НВФ в с. Курчалой, задержаны участники НВФ 1987 г. р. и 1983 г. р. При задержании у них обнаружены и изъяты: два автомата, 16 магазинов с 515 патронами, пистолет «ПМ», радиостанция «Аполло» и зарядное устройство к ней, камуфлированные костюмы — 2 комплекта, разгрузка, топографические карты — 27 шт., зарядное устройство и 2 радиостанции «Моторолла». Проводятся мероприятия по установлению причастности задержанных к другим ранее совершенным преступлениям.

Сотрудниками ОМОНа МВД РФ, в ходе проведения розыскных мероприятий в Ножай-Юртовском районе, в лесу обнаружен тайник, в котором находились: 45 выстрелов к подствольному гранатомету, 3 ручные гранаты, 18 снарядов кал. 30 мм. Боезапас уничтожен на месте.

Предотвращен 1 теракт. На въезде в с. Джалка Гудермесского района обнаружено и обезврежено радиоуправляемое самодельное взрывное устройство, состоящее из 1, 6 кг тротила и радиостанции.

Перекрытие каналов финансирования НВФ:

Всего в ходе мероприятий по перекрытию каналов финансирования бандформирований, а также в целях защиты экономики республики выявлено и демонтировано 72 мини-установки кустарного производства по переработке нефти.

Помимо вышеперечисленного, в результате личного досмотра транспорта и граждан за сутки изъято: 2 автомата, 13 гранатометов, 2 охотничьих ружья, 16 012 патронов, 206 гранат, 1042 выстрела к гранатомету, 9 снарядов, 3 мины, 4 самодельных взрывных устройства, свыше 2 кг тротила.

Временный пресс-центр МВД РФ в Северо-Кавказском регионе »

* * *

...КПП горел синим пламенем. Но это, разумеется, образно, на самом деле пламя было едва различимо, все вокруг утонуло в клубах черного дыма. С неба медленно сыпались жирные хлопья копоти, щедро чадил искореженный взрывом бензовоз, повсюду валялись фрагменты будки и шлагбаума, воняло паленым.

— Это жопа, — огорченно пробормотал Вася Крюков. — Прогулялись, называется...

Вокруг эпицентра недавнего взрыва, как это часто бывает в подобных случаях, царила бестолковая суета. Стоял отборный мат, наблюдалась какая-то левая беготня, кого-то тащили на носилках, несколько человек лежали без движения, и непонятно было, совсем умерли или только собираются. Пятеро бойцов с растерянным видом вырывали друг у друга единственный огнетушитель, какой-то пятнистый здоровяк пытался командовать, раздавая сочные затрещины. Подъехавшее от соседнего РОПа химотделение тянуло дырявые рукава, желая организовать пожаротушение, кто-то отчаянно орал в рацию, требуя, чтобы немедля прислали санитарный борт. А кого-то вообще собирались сей момент оскорблять физически, потому что этот «кто-то», неправильно оценив серьезность ситуации, вякнул, что надо в первую очередь вызывать прокуратуру и ФСБ...

— Опоздали, — флегматично буркнул Петрушин. — Хотя следовало ожидать.

— Этот Саламбек — натуральный маньяк, — заметил Костя. — Видимо, ее где-то рядом держали Видимо, обиделся и брякнул сюда...

— Победы не будет, — глубокомысленно изрек лейтенант Серега. — Это война на полное истребление.

— Давно? — поинтересовался Иванов у закопченного омоновца с забинтованной головой, сидевшего у обочины на оторванном колесе, которое почему-то не горело.

— Да в порядке я, в порядке!!! — Омоновец, судя по всему, в настоящий момент испытывал проблемы со слухом. — В башне звенит, а так — ничего, жить можно!!!

Иванов слез с брони и стал орать в ухо очевидцу, пытаясь хоть что-то выяснить.

Выяснение давалось с трудом — боец особой адекватностью не отличался и нервозно щелкал предохранителем автомата, желая, видимо, прямо сейчас в кого-то стрелять. Спросить кого-нибудь еще не представлялось возможным, все вокруг были страшно заняты и общаться не хотели.

Тем не менее от глухого омоновца удалось с грехом пополам получить фрагментированную информацию, из которой в принципе довольно полно вырисовывалась картина происшествия.

Вроде бы подъехала какая-то «Нива», а в ней был дед и девчонка. Дед сказал, что внучка останется встречать колонну с гуманитарной помощью, которая подъедет минут через десять, — дорогу покажет, высадил девчонку и укатил. Насчет гуманитарной помощи все закономерно обрадовались — будет чем поживиться, и никто почему-то не обратил внимание на несуразность: почему дед не остался сам, а назначил на роль гида девчонку? Девчонка торчала у шлагбаума, а Данилка, самый молодой боец, даже пытался с ней заигрывать. Однако через десять минут вместо гуманитарки приперлась наша тыловая колонна, в которой было три грузовых и один бензовоз. Девчонка что-то крикнула, бросилась к бензовозу, буквально прилипла к заднему колесу, и тут прогремел взрыв...

Вот и все. Жертвы? Да хрен его знает. Девчонку развеяло в пыль, двое в бензовозе и двое в том грузовике, что сзади ехал, — однозначно. Данилку на части разорвало и, видимо, насовсем зацепило еще пару бойцов, что у шлагбаума стояли. Пост прикрытия, кажется, тоже сровняло. Остальные, кто был на КПП, если и живы, то прилетело им неслабо. Сам же глухой пострадал меньше всех потому, что в тот момент отлучился в сортир. Повезло, одним словом.

— Она? — Вася предъявил фото, которое позаимствовал в усадьбе Музаевых.

— О! Она, тварюга! — Омоновец исказил черты закопченного лица и сказал глупость: — Че — в розыске? Уже где-то подрывалась?

Глупость списали на нештатную ситуацию и поехали на базу. Юному пленнику требовалась хирургическая помощь, кроме того, в данный момент здесь ничего путного не сделаешь — это только завтра, когда все несколько поуспокоится...

На следующий день, с самого ранья... Нет, ежели вы полагаете, что команда, едва позавтракав, с воплями да гиканьем ломанулась пеленать Руслана Балаева, вы немножко ошибаетесь.

Чтобы пеленать, надо иметь кое-какие незначительные мелочи: адрес установить, фото найти, собрать хотя бы минимум информации. Например, выяснить, жив ли объект вообще и бывает ли по этому адресу. А в идеале, «пробить» постоянные маршруты и регулярно посещаемые точки.

Напомню, Старые Матаги — это через речку от Новых Матагов. А Нью — Матаги — это не совсем Замоскворечье, там проживает тейп большого эмира Султана Абдулаева. В обоих населенных пунктах масса родственных семей, так уж сложилось, и все друг друга знают. Стоит заявиться в милицию соседних Шалунов и задать пару вопросов — через час этого искомого Балаева проинформируют, что им интересовались федералы. И, очень может быть, передадут ваше фото и личные данные! Вот так, весело, с шутками и прибаутками, у нас осуществляется ОРД (оперативно-розыскная деятельность) в ЧР (поняли где?).

Уповать на то, что Балаев пребывает во всероссийском розыске, особенно не стоило. Поэтому не имело смысла обращаться в наше МВД. Кроме того, при том уровне утечки информации, который наблюдался в последнее время, такая попытка могла быть эквивалентна обращению в местную милицию.

Поэтому Иванов бережно отложил в сторону жирный «конец», полученный от главы администрации Хелчу Ме, сурово заявил: «Не дам портить, он у нас один-единственный!» — и пообещал за пару суток что-нибудь придумать. А команда, отчленив от своего монолитного тела группу сострадания, отправилась в Гудермес заниматься рутиной.

* * *

В группу сострадания вошли коварный Костя и чеченоговорящая Лиза. Проводив товарищей, они дополнительно употребили кофе со сгущем и неспешно отправились в госпиталь, навестить юного мстителя.

Операцию ему сделали еще вчера, сразу по поступлении. Случай сложный — обе пули попали в кость, раздробление и множественные костные осколки — но наши великие военные хирурги, как всегда, сотворили чудо и спасли парню руку.

— Славно, — цинично пошутила Лиза. — Двумя руками управляться с автоматом не в пример удобнее, чем одной.

Умар был очень слаб и нуждался в полном покое. Однако Костя, традиционно состоявший в крепкой дружбе со всем врачебным корпусом группировки, без особых проблем организовал свидание.

— Передай своему вояке талисман, — опухший хирург, намеревавшийся после ночного дежурства убыть на заслуженный отдых, протянул Косте пластиковый пакетик с двумя деформированными пулями. — Спецназ расстарался?

— В смысле?

—  «СП-5», — компетентно пояснил многоопытный хирург. — Пехота такими штуками не балует.

— Да, видимо, спецназ... — Костя рассеянно сунул пакетик в карман — нужно было сосредоточиться, найти правильные слова для доверительной беседы.

— Ну-ну... — хмуро буркнул хирург. — Баловники, мать их так...

Хирурга можно было понять. Во-первых, он не в курсе. Во-вторых, как и все врачи, является закоренелым пацифистом. И в поступающих раненых видит лишь пациентов. Наличие либо отсутствие крайней плоти, равно как и принадлежность к какой-либо из воюющих сторон, его совершенно не волнует. А этот пациент, стоивший врачу нескольких часов титанического труда, был совсем мальчишкой и, кроме сострадания, иных чувств не вызывал.

— Ну, пошли, — обратился Костя к Лизе. — На всякий случай вспоминай все ласковое и доброе из чеченского. Если будет неадекватен, придется повозиться...

* * *

До злополучного КПП (вернее, того, что от него осталось) Иванов с компанией добрались без приключений. С учетом вчерашних событий это было даже странно, но факт — ни одна ветка в придорожных кустиках не шелохнулась. Может, погода влияет? В отличие от вчерашнего дня с утра было облачно, по горизонту ползла жирной ленивой змеей череда дождевых туч.

— Вне графика, никаких маршрутных листов, не оповещая никого вообще, — утвердился в первоначальном мнении Иванов. — Особенно — высокое начальство. Тогда поживем чуть подольше...

В дороге приятно порадовал психолог: передал по рации координаты места, где было совершено нападение на Музаевых, и сообщил ряд существенных деталей. Выходит, не зря сгущенку трескает, нашел-таки подход к юному мстителю!

На КПП ничего полезного узнать не удалось. Впрочем, и бесполезного тоже. Там все мрачно занимались восстановительными работами и горели жаждой убийства. Намекнули, что неплохо было бы застрелить парочку контрразведчиков, что шарахаются без дела и задают дурные вопросы людям, которые и без того в трауре.

Побеседовали с военными на соседском РОПе — насчет подрыва, произошедшего 29 августа. Про подрыв Иванов узнал из сводки, но заинтересовал его этот факт лишь вчера, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Больно уж красноречивая связь вырисовывается: где-то после полудня нападают на Музаевых, а чуть позже, в километре от места, которое указал психолог (ближе к Хелчу Ме), наезжает на мину «ЗИЛ» и гибнут два тыловика. Согласитесь, как минимум — занимательно!

По подрыву удалось раздобыть лишь самые общие сведения, и то благодаря Васе Крюкову. Капитан, командовавший РОПом, оказался Васиным хорошим знакомым. В противном случае просто разговаривать бы не стали — как бывает в таких случаях: «...свяжитесь с нашим руководством, пусть дадут нам команду отвечать на ваши вопросы...» А еще лучше — проезжайте, пока не началось...

Сведения были такие: проскочили тыловики из комендатуры, на «ЗИЛе», а через час с небольшим шарахнул взрыв. Поднялись по тревоге, поехали смотреть. Километрах в полутора отсюда — готово! Передок в лохмотья, колесо снесло, два трупа. Вот и все.

— Эти тыловики на КПП задержались?

— Нет, проскочили без остановки. Тут их все знают, и машину их тоже...

— Угу... А подорвались, значит, отсюда в километре?

— Ну, чуть больше. Может, полтора. Где-то около этого. Рядом, в общем.

— И подрыв произошел через час после того, как они проехали?

— Ну вам же сказали! Через час с небольшим...

— Чует сердце — с нашей грядки морковка, — тихонько поделился Иванов с членами. — Все в цвет...

Члены согласились. Костя передал — был там «ЗИЛ». Конкретнее — «ЗИЛ-131», чеченские пацаны в грузовой технике федералов разбираются, потому как частенько рвать приходится! И подорвался тоже «ЗИЛ». Не исключено, конечно, что это роковое совпадение. Мало ли «ЗИЛов» тут катается? Но, скажите на милость, почему этот «ЗИЛ» до места подрыва добирался час с небольшим? Полтора километра, при скорости тридцать км в час — три минуты! И чего он делал на указанном участке дороги остальное время?

— Мне надо посмотреть место подрыва, — встрепенулся обычно равнодушный Глебыч. — Если там что не так, я сразу увижу.

— Так и поехали! — воодушевленно подхватил Вася Крюков. — Все равно за поворот поедем, место происшествия осматривать. Километром больше, километром меньше...

— За поворотом — это рядом, — намекнул Иванов. — Стрельни, рота прибежит. А подрыв — ближе к Хелчу Ме. Нам вчерашних приключений мало?

— А мы быстро, — вступился за соратников Петрушин. — Тем более знаем — село уже не мирное, будем валить все, что движется...

* * *

«Место происшествия» — сугубо гипотетическая указка, полученная от психолога. Увы, большого желтого щита с надписью «Локализация надругательства над семьей Музаевых» там не было. Поэтому сразу за поворотом Глебыч с миноискателем и щупом наперевес отправился бродить, Иванов неслышной тенью шествовал за ним, ступая след в след, а остальные члены мрачно лицезрели окрестности через бинокли.

Минут через десять брожения Иванов издал победный клич — обнаружил в кустах намертво затоптанные женские панталоны.

— Грязь, кровь... и, возможно, семя надругателей, — полковник аккуратно упаковал находку в пластиковый пакет и, возбужденно раздувая ноздри, обратился к Глебычу: — А слабо затоптанные гильзы поискать?

— А нам, кабанам, все равно. — Глебыч прибавил чувствительность на металлодетекторе. — Хоть иголку...

Гильз обнаружили с десяток, и все от...

—  «СП-5». — Иванов запечатал второй пакет и сладко потянулся. — Опять — «СП-5»! Мы рядом. Мы близко. Мы дышим вам в затылок.

— Мы дышим и трогаем вашу попу, — уконкретил хулиганский Вася. — И вот-вот засадим по самое не балуйся!

— Ну, это уже садизм, — не одобрил Петрушин. — Разве можно этак вот — членом, в живого человека... Нет, чтобы просто башку снести! Помчались к подрыву, глянем, да на базу. Уже жрать охота...

Место подрыва обнаружили с ходу — издалека бросалась в глаза обугленная воронка, которую никто не удосужился засыпать. Характерная деталь: воронка располагалась даже не на обочине, а метрах в трех от дорожного полотна, среди изломанных обугленных же кустиков.

— Только я вас прошу, полковник, — побыстрее, — попросил Петрушин, распределяя позиции прикрытия. — Что-то тут неуютно...

— Это на дебила сказка. — Глебыч даже обиделся, до того все ему показалось элементарным и очевидным. — Поставили «тээмку»{63}, нацелились, толкнули, укрылись за противоположной обочиной. «ЗИЛ» покатился, правым колесом наехал на мину. Все. Водила, кстати, запросто мог выжить. Надо бы проверить, от чего они умерли...

— Думаешь, не сами напоролись? — уточнил Иванов.

—  «Сами»! — проворчал Глебыч. — Гляди, везде ровно, а тут участок — от дороги к кустикам уклон, градусов пятнадцать, не меньше. А с противоположной стороны — небольшая вымоина, кювет получается, как раз укрыться от взрыва. Специально выбрали местечко. Наши мастера хреновы так «убитую» технику списывали, когда нечем тягать было. Под уклон мину, катнули — и привет. Акт, фото в трех ракурсах, совместное застолье — и нет единицы, отъездилась.

— А если все же предположить, что случайно напоролись? — Иванов, как всегда, до конца боролся за чистоту версии — Нельзя же исключать вариант, что это роковая случайность, верно? Ехали парни, ехали, и...

— И за каким же хером они сюда заехали, эти е...нутые парни?! — Глебыч посмотрел на полковника, как на полного идиота. — И на хера «духам» «тээмку» в трех метрах от дороги ставить, в кустах, где сроду ни одно колесо не ступало? В этих кустах «монку» или «лягуху» присобачить — и то на дурика.

— Значит — нет?

— Нет, Петрович. Танковую мину, которой положено по уставу лежать на танкоопасном направлении, «духи» вот уже лет десять ставят на дорогу — это аксиома. На худой конец, если с запасом порядок, — на обочину рядом, для страховки или если на дороге лужа, выбоина, которую будут объезжать.

— Отвечаешь?

— Да чтоб я сдох!

Иванов почесал затылок. Все сходилось к одному, но возникали два вопроса.

С того подрыва было двое «двухсотых». Умар сказал Косте, что остановили их как минимум семь человек, машина была одна, «ЗИЛ-131». Вопрос № 1: если машина на месте и это действительно та самая «группа надругательства»... то куда делись остальные?

Вопрос № 2: как сказал бы Костя Воронцов — а что там насчет мотивации? Каким вообще боком относятся эти тыловики к расстрелянной свите генерала, по сути, чужого им человека? За кого, спрашивается, мстили?

— Ладно, разберемся. У нас «мосты» в местной комендатуре есть?

— Надо на хари глянуть. — Глебыч озабоченно поскреб небритый подбородок. — Может, кого узнаем. Не знаю, какой у них там график замены, но ежели не поменялись, я с их зампотылом хорошо сидел. Месяц назад один вопрос разруливали...

— Ну и славно, — заключил Иванов. — Поехали обратно, заскочим по пути в комендатуру..

* * *

Приятель Глебыча оказался на месте. Был он жирен и нетрезв, назвался Федором и с ходу пригласил всю компанию отведать водочки по случаю траура. Однако все не пошли: популярный Вася прямо у КПП напоролся на очередного приятеля. Они обхлопались, обменялись мнениями и пошли смотреть «реальный спортзал», сработанный в котельной энтузиазмом командира взвода и умелыми руками бойцов. С Васей ушел лейтенант Серега. Спортивно озабоченный Петрушин тоже хотел к ним присоединиться, но ему вежливо намекнули:

— А вас, Петрушин, мы просим остаться... — нехорошо, дескать, пригласили всех, а пойдут лишь двое. Неуважение. А надо наладить контакт — тут может некая инфо обломиться...

Вообще надо признать, что застолье не удалось с самого начала.

Во-первых, накануне какой-то военный негодяй обронил в столовой гранату, и теперь там делали ремонт. Поэтому жирный Федор повел гостей к себе.

В «апартаментах» Федора — комнатухе три на четыре, был жуткий гадюшник. Две двухъярусные кровати с прожженными матрацами, повсюду валяются вещи и разнообразные коробки с провиантом, посреди — импровизированный стол из двух табуретов, заставленный объедками и пустыми бутылками, пол не мыли, видимо, с первой чеченской. Окно наглухо задраено светомаскировкой, проветривали, судя по всему, тогда же, когда мыли пол, и такой запах стоял... Как бы это поинтеллигентнее? В общем, смердело там, как в вольере для служебных собак, в котором накануне крепко напугали пожилого гиббона.

Во-вторых, Петрушин невзлюбил жирного тыловика с первого взгляда, чего в принципе и следовало ожидать.

Федор смахнул объедки в какую-то коробку, стремительно сервировал «стол» и принялся разливать водку по кружкам.

— Ты поменьше лей, нам еще на базу возвращаться, — буркнул Петрушин, хмуро озирая помещение. Никак не мог взять в толк, почему офицеры комендатуры, в отличие от своих окопных братьев живущие чуть ли не в цивилизованных условиях, так скверно к себе относятся.

— А вы все за рулем? — иронически хмыкнул жирный Федор.

— А мы все наблюдаем по ходу движения. — Петрушин неприязненно скривился. — И хотим еще немного пожить.

— Понятно... Спецназ у нас никогда пить не умел, — опять хмыкнул Федор, верно определив профориентацию нелюбезного гостя. — И знаете почему? Хи-хи... У них руки под кружку не заточены. Держать неудобно! Гы-гы-гы...

Согласитесь, шутка совсем плоская и в данный момент неуместная. Этакий дубовый тыловой юмор.

Петрушин хрустнул костяшками пальцев и открыл было рот — но наткнулся на просительный взгляд Иванова и остался в статичном положении. Во взоре его явственно читалось желание дать волю рукам. А местами и ногам.

— Наверно, это очень ценная инфо, — стиснув зубы, пробормотал Петрушин, избегая смотреть на Федора.

— Ну, светлая память нашим товарищам... — Федор встал, манерно оттопырил палец и высоко поднял свой сосуд, — ... павшим... эмм... кхе-кхе... павшим на поле брани смертью героев.

Гости тоже встали и молча выпили. Петрушин сморщился так, словно ему в трусы сунули облитого жидким азотом ежа. То ли водка — дрянь, то ли не понравилось, что раньше «третьего» поминать стали, то ли вообще сомневается насчет геройской смерти на поле брани.

— Присаживайтесь, закусывайте. — Федор уронил зад на кровать и с ходу схватил самый толстый кусок баночной ветчины. — Не стесняйтесь, у нас этого добра — хоть жопой ешь.

— Тот-то гляжу, ваши бойцы такие худющие — натуральные дистрофаны, — с готовностью поддержал разговор Петрушин. — А у самого, гляди, — вот-вот харя...

— А мы ж не просто так заскочили! — поспешил вступить Глебыч, украдкой наступая на кроссовку коллеги — уймись, мы тут по делу! — Надо кое-какие вопросы решить...

— Какие вопросы? — Чистый лоб Федора посетило некое подобие озабоченной морщинки. — Знаешь, у нас сейчас трудный период, проблемы с доставкой...

— Да не, ничего не надо! — успокоил Глебыч. — Просто разузнать кое-что хотели. Информацией разжиться.

— А, это! — Федор облегченно вздохнул. — Ну, это — всегда пожалуйста...

В последующие двадцать минут выяснилось, что тыловик поступает, как все его собратья по профилю: обещает легко, а выполнять не торопится. На все деликатные вопросы следовали такие же деликатные ответы, а суть дела оставалась невыясненной. Получается, зря заехали, всего пользы-то — пожрали как следует на халяву да водки выпили. Гибкий Иванов решил изменить тактику и прямо спросил:

— У них «завязки» с местными были? Какие-нибудь дела совместно крутили?

На прямой вопрос пьяный Федор отреагировал неадекватно: отвечать не пожелал вообще, а развлек гостей припадком словоблудия.

— Вот ведь как бывает, братья мои! Жили ребята, не тужили, девушек любили, дарили цветы... Смеялись, мечтали о будущем, радовались жизни, и вдруг... Судьба!

Федор развел руки и похлопал по верхним койкам:

— Вот здесь они спали, здесь. Отдыхали после трудов праведных. Вот здесь они сидели вечерами, выпивали помаленьку, как мы с вами сейчас! Думали, дышали, строили планы на будущее...

Федор вдруг порывисто покинул свое место и принялся мерить шагами пятачок возле двери.

— Вот здесь они ходили. Как я сейчас. Разговаривали, делились впечатлениями...

«Боевая психическая травма, — вспомнил Костину теорию Иванов. — Пожалуй, в этом что-то есть...»

Блуждающий взгляд Федора наткнулся на ржавую пудовую гирю, пылившуюся в углу.

— Во! Вот эту гирю Санька жал. Встанет утром, зарычит — и давай... Вот здесь он стоял...

— Пошли, в сортир сходим, — предложил отзывчивый Петрушин. — Заодно покажешь, где он срал...

Федор скорбно поджал губы и втянул голову в плечи.

— А память? Память какая-нибудь осталась? — выправил ситуацию Иванов. — Вещи, какие-нибудь, безделушки...

— Все отправили, — помотал головой Федор. — С телами отправили. С сопровождающим. Ничего, ничего не осталось! Вот здесь они...

— А фото? — намекнул Иванов, имея в виду маниакальное пристрастие всех военных сниматься в самой неподходящей обстановке. — Фотографии ведь наверняка остались? Это же память...

— Память? Память... Да-да, конечно! — Федор неуклюже метнулся к спальному месту, выдернул из-под кровати необъятный баул и принялся в нем копаться. — Память... Щас, щас... Вот!

Взору гостей была явлена видеокамера «Canon» и несколько кассет к ней.

— Так-так... Ага, вот. — Федор водрузил камеру на табурет, между водкой и ветчиной, и ткнул жирным пальцем в миниатюрный экран. — Вот они, вот...

Иванов озабоченно наморщил лоб. Экранчик демонстрировал тривиальную пьянку. Та же комнатуха, два табурета — стол, багровые хари, каждая норовит втиснуться в объектив и произнести спич. По записи вопросов не было, обычное дело, нормальный военный быт...

Полковника камера заинтересовала. В команде две точно такие же камеры, но — из Лизиного комплекта, «гуманитарная помощь». Если бы не спецмиссия, не видать бы им таких камер как своей ложбинки меж ягодиц. Больно уж дорогая игрушка, даже для такого бывалого мародера, как жирный Федор. Просто неприлично дорогая!

— Здесь купил? — ткнув пальцем в камеру, поинтересовался Иванов. — Хорошая вещь, наверно, дорого стоит...

— Вещь? А, вещь... Нет, с дому привез. Друзья подарили, на День защитника Отечества. Во, глядите, Саня-покойник, речь толкает. Вернее, не покойник — живой пока... Эх ты, судьба!

— А после того раза, как мы с тобой сидели, домой не ездил? — встрял в тему Глебыч, попав в унисон с сомнениями командира. — В отпуск или на побывку...

— Домой? Нет, не ездил. У меня еще в июне отпуск был... Во-во, гляди, Колька лезет, тост говорит...

— А в прошлый раз у тебя ее не было, — бесхитростно заметил Глебыч, доставая из кармана плотный пакет для фотобумаги. — Ты нас тогда «мыльницей» щелкал, вот фотки...

— Так-так... — Иванов сурово прищурился. — Извини, друг, но, может, пояснишь насчет камеры? Домой не ездил, здесь не покупал...

— Да вам-то какое дело! — отмахнулся Федор. — Вы у меня в гостях или...

Что там «или», так никто узнать и не успел. Петрушин, сидевший напротив хозяина и чутко внимавший разговору, вдруг прыгнул! Бросился грузным тигром, сметая табуреты, повалил Федора на пол и прижал сверху всей своей немалой массой.

— Ну, попал ты, падла... — Сдавив жирное горло своей железной клешней, спецназовец жестом фокусника извлек боевой нож, и, приставив острие к глазу поверженного, рявкнул: — Колись, гнида!!!

— И-и-и-иии!!! — тоненько завыл, захрипел Федор. — Ребяты-ы-ы-ыхрр!!!

— Вообще-то вот именно так вопрос не стоял. — Иванов конфузливо прочистил горло и от щекотливой ситуации даже покраснел. — Мы вообще-то в гостях... Гхм... И суть методики я, безусловно, не одобряю. Но в целом...

— Где камеру взял, блядь такая?! — В глазах Петрушина плескалось торжество долгожданной свободы волеизъявления. — Если купил — у кого и на какие шиши?! Если нет — чья?! Колись тварь, а то глаза лишу!!!

— Кхе-кхе... Да Сашкина камера, Сашкина!!! — пьяно взвизгнул Федор, пуская пузыри. — Кхе-кхе... Горло больно... Вещи отправлял — вытащил. Ему уже не надо...

— Во как! — Глебыч шумно вздохнул и налил себе еще водки. — У боевого брата попер. Нехорошо!

— Крыса... — Петрушин встал с Федора и брезгливо отер ладони о штаны. — Что будем с ним делать? Замочим или просто обоссым?

— Еще руки марать... — Иванов достал из кармана очередной пластиковый пакет и выгреб из баула все кассеты. — Изымаю. Посмотрим, потом отдадим. Камеру чтоб вернул родственникам погибшего. Смотри — проверю. Извини, что так получилось. Вообще хотели по-доброму, никто не ожидал... Ну, пошли, нечего нам тут...

* * *

В дороге у Иванова созрела идея, которой он по прибытии немедля поделился с Костей. Психолог идею в целом одобрил, но сказал, что осуществить ее удастся только завтра.

— Пусть отдохнет, восстановится немного. Кроме того, мне нужно отсмотреть материал и составить для себя выборку наиболее часто употребляемых выражений, дабы вне контекста...

— Короче, Склифосовский, что тебе надо для этого?

— Всего-то — видеомагнитофон.

Иванов насчет видеомагнитофона засомневался. Это же надо людей беспокоить, кого-то досуга лишать, выпрашивать... Но психолог уперся:

— Желаете экспериментировать — изыщите. И адаптер для вот этих мелких кассет.

— Пошли к моим, — предложил лейтенант Серега. — У них все есть. Только они обыщут при входе и детекторами проверят. У нас чужих просто так не пускают...

— Спасибо, не стоит, — вежливо отказался Костя. — Вдруг они нам кассеты размагнитят? И потом, командир сказал — минимум инфо навынос. Я ничего не путаю, Сергей Петрович?

Иванов чертыхнулся и засел за телефоны. Видаки были практически в любом подразделении, но делиться почему-то никто не спешил. Вот именно сегодня — ну никак! Позарез самим нужен. Завтра — тоже. Послезавтра — посмотрим... Да, кстати, у вас линия? Нет, мы на отшибе, но у нас дизель. Ну, это вообще! Вы с вашим дрянным дизелем моментом крякнете видак! Да у нас стабилизатор, компьютер, вон, работает запросто... Ну уж нет. Приходите к нам, пользуйтесь...

Выручили Петрушин и Вася. Вникнув в суть проблемы, синхронно скривили физиономии в пренебрежительной гримасе и исчезли, аки горные призраки. И в течение часа каждый припер видак, адаптер, шнуры и, что совсем не заказывали, кучу кассет с дрянными боевиками и порнухой.

— С отдачей можно не торопиться, — довольно жмурясь, заявил Вася. — Подождут, не маленькие. А мы побалуемся на досуге.

— А мой вообще можно не отдавать, — скромно заметил Петрушин, слизывая кровь со свежессаженных костяшек пальцев рук. — Что за безобразие, не пойму? Пацаны в горах и на заставах загибаются, пыль в окопах глотают, а эти тут жируют... Люди вообще работать приехали или кино смотреть?

— Два — это совсем зашибись, — сказал Костя. — Сделаю выборку нужного материала, проще будет...

* * *

На следующее утро группа сострадания, усиленная Ивановым и видеомагнитофоном, вновь нанесла визит юному мстителю.

Мститель оказался удивительно жизнестойким: всего за сутки настолько похорошел, что готов был дежурно ненавидеть и презирать всех попавших в поле зрения оккупантов.

— Щщакалы!!! — процедил он сквозь зубы, едва завидев группу сострадания. — Собаки!!! Саламбек башка ррэзат будит!!!

— Какой живучий мальчик, — томно похвалила Лиза. — Через неделю, судя по всему, уже автомат держать сможет.

— Наш хирург, между прочим, тебе руку спас, — заметил Костя. — По всем раскладам, ампутировать надо было. Ваши хреновы лекари никуда не годятся...

— Щщакалы! Все умират будит!!!

— Я говорил уже, мы вышли на след, — сообщил Костя, устанавливая видеомагнитофон. — Сейчас мы тебе прокрутим запись. А ты скажешь, нет ли здесь знакомых тебе личностей. Может, узнаешь...

— Бараны!!! — внес разнообразие юный мститель. — Бараны!!! Они маска был. Какой такой запис, баран? Кому узнат, дурак?!

— Смотреть не надо, — не реагируя на оскорбления, пояснил Костя. — Наоборот, закрой глаза и слушай. Представь себе, как все было в тот день, обстановку...

— Бараны! — не так уверенно буркнул Умар. — Зачэм сэрдцэ трэвожишь? Все — убиват!!!

— Я понимаю, это тяжело, — сочувственно вздохнул Костя. — Но если хочешь помочь нам найти своих обидчиков, придется потерпеть. Не смотри на экран, это будет отвлекать. Закрой глаза, сосредоточься, слушай. Ну, поехали...

Далеко ехать не пришлось. На первой же реплике ныне покойного Сани «Давай, давай — двинь речь!» Умар всем телом развернулся к телевизору, напрягся и впился взглядом в экран.

— Собака!!! Это он, он! Так гаварыл: «Давай, давай»! Адэжда снимат заставлял...

— Не торопись, еще слушай, — Костя прокрутил запись и включил фрагмент, в который краем попала реплика прапорщика Коли, отправлявшего посыльного солдата за кем-то из долго отсутствующих собутыльников.

— Этот тоже был! — уверенно воскликнул Умар. — Машина кузов загонял! «Бегом, я сказал!» — так кричал!

— Мы бараны? — уточнил Костя, останавливая запись.

— Саламбек дом продават... — заторопился Умар, нездорово сверкая глазами. — Все баран продават. Все оружье продават! Тебе все деньги дават. Отдай нам этот щакалы!

— Если бы они были живы... я бы подумал над твоим предложением, — очень серьезно сказал Костя. — Отдыхай, не напрягайся. А нам нужно найти реального организатора этой дрянной провокации...

* * *

- Эксперимент удался, — подвел итог визита Иванов. — Но что нам это дает? Имеем двух соучастников. Оба мертвы. Имеем инфо: покойный Саша владел камерой, приобретенной явно не на трудовые доходы. Имеем ряд вещественных доказательств... Которые еще нужно идентифицировать. Вот и все. По нашему основному вопросу не продвинулись ни на шаг... Кстати, насчет соучастников. Ты с тутошним патологоанатомом знаком?

— А как же, — оживился Костя. — Михалыч. Занимательный дядечка. Большой любитель выпить, философ и собиратель железа.

— Железа?

— Ну, пули, осколки... Мания у него — коллекционирует.

— Понятно... Навестим? Раз уж пришли...

— А смысл? Водки у нас нет.

— Смысл есть, — подмигнул Иванов, вытаскивая из кармана плоскую бутылку, наполненную кизлярским халявным коньяком. — Тут Глебыч некую идейку подкинул мимоходом...

— Ну, вы запасливый, полковник, — удивился Костя. — Тогда пошли, попробуем пообщаться. Хотя, полагаю, с утра это будет несколько проблематично...

Патологоанатом Михалыч был утренне хмур и неприветлив. Гостей принял неприязненно, но к коньяку отнесся душевно.

— Ага! — Опустошив в девять ровных бульков трехсотграммовую бутылку, Михалыч блаженно зажмурился, оплавил зажигалкой кусок сахара, похрумкал, пожевал губами и разрешил: — Ну, рассказывайте.

— Вот эти два трупа... — начал было Иванов.

— Голубчик, у меня ежедневно — десятки трупов. — Михалыч водрузил на нос очки и потянул к себе журнал учета. — Давай конкретнее.

Иванов быстренько обрисовал, какие именно трупы его интересуют.

— Смотрел, — кивнул Михалыч. — Справки писал. Нормальные трупы, чистенькие.

— В смысле — «чистенькие»?

— В смысле — без разворотов, отрывов и грязи, — пояснил Михалыч. — Восстановительный туалет делать не пришлось. Помыли, одели в новые «комки» и отправили. Хорошенькие такие «двухсотые»...

— Меня интересует, от чего они умерли. — Иванов едва заметно поморщился — его несколько покоробило такое утилитарное отношение врача к покойникам.

— Отчего... Хм! Отчего и все остальные. От войны. — Михалыч усмехнулся и покачал головой. — «От чего»! Когда машина наезжает на мину, люди в кабине умирают.

— Не обязательно, — возразил Костя. — Это как попадет. Бывает, что и выживают.

— Бывает, бывает, — послушно закивал Михалыч. — Всякое бывает, голубчик... Но не в этот раз. В этот раз — увы...

— Ну, понятно... — Иванов почесал затылок. — Видимо, зря побеспокоили...

— Нет, не зря, — Михалыч плутовато подмигнул. — Раз уж интересуетесь, намекну: у обоих были сломаны шейные позвонки. Причем весьма характерно...

— Это что значит? — насторожился Иванов. — Это что — аномалия?

— Нет, отчего же, такое случается. — Михалыч пожал плечами. — Сильный удар, черепом об кабину... Гхм... Бывает, в общем. Но вот у этих... У этих совершенно однообразные поломы. Один в один. Вот этого — уж извините, при подрыве двоих на одной мине не бывает. Разное месторасположение, разное воздействие...

— Вывод? — Иванов принял позу охотничьей собаки, обнаружившей дичь.

— Вывод — кто-то свернул хлопчикам головенки, а потом взорвал. — Михалыч зевнул. — Но это — из области моих личных заключений.

— А ты прокурорским об этом сказал?

— А они спрашивали? — Михалыч развел руками — мол, на нет и суда нет. — Все просто. Подрыв, два трупа. Картина предельно ясна. Кому надо копаться? Они и так в бумаге по уши, каждый день десятки дел заводят...

— Да, дела... — Иванов спохватился: — А справки? Что в справках написал?

— Как положено по классификатору. Обширное кровоизлияние, множественные переломы, проникающие осколочные ранения.

- Причина?

— Причина — минно-взрывное ранение. Утешил?

— Угу. Утешил... Спасибо за помощь.

— Коньячок у тебя хороший, — похвалил Михалыч. — Не то что наш трудовой ректификат.

— Кизлярский, люди для себя делали... — Иванов вдруг хлопнул себя по лбу: — Вспомнил! Еще пара вопросов...

— А это уже другая бутылка, — подмигнул Михалыч. — Информация — такая штука...

— Я потом занесу, у меня еще есть, — пообещал Иванов. — Пол-литра — нет проблем... А вот меня еще один труп интересует. Что скажешь по поводу генерала?

— Генерал... — Михалыч заметно поскучнел. — Извини, голубчик, — не попал. Генерала скоблили эксперты чекистов. Меня и близко не подпустили. Тебя ведь железо интересует?

— В смысле — пули? Ну да, пули меня интересуют...

— Ну так вот, нету у меня генеральского железа. — Михалыч покосился на стоявший в углу ящик из-под выстрелов «ПГ-7ВМ». — Всякого хватает, а вот генеральского... А! Свита тебя не интересует?

— Свита?

— Ну, десантура, что в охране у генерала была. — Михалыч горько усмехнулся. — Они же вместе были, умерли рядом, на равных... Но то ж — простые рабочие войны, серая кость. Это тебе не генеральское мясо. Я их ковырял, как обычно.

— Свита... Пожалуй. — Иванов поскреб подбородок. — А что — не выкинул?

— А я ничего не выкидываю. — Михалыч посунулся к ящику, открыл крышку и принялся шуршать пакетами, бормоча себе под нос: — Урус-Мартан... Аргун... Лермонтов... Ага, вот — Хелчу Ме. Вот, извольте видеть...

На оцинкованный стол с глухим стуком брякнулся пластиковый пакет с искореженными пулями и осколками. Внутри пакета виднелся клочок бумаги с датой и названием населенного пункта.

— Так ты и вправду... все железо, что из тел достаешь... — У Иванова внезапно сел голос. — Но зачем?!

— У меня с первой чеченской шесть пудов — дома, — вполне серьезно сообщил Михалыч. — В Афгане я был еще молод, не догадался... А на первой чеченской посетила мысль... В общем, хочу потом артефакт сделать. Закажу мастеру, чтобы отлил из всего этого огромную винтовочную пулю с гравировкой. Представляете, какой это раритет будет? В мире ни у кого такого нет. Я буду единственный обладатель...

— Ну ты просто маньяк, Михалыч... — Иванов взял пакет, повертел его в разные стороны. — Просто маньяк... Так. 7, 62 — пулеметные... И — «СП-5». Изуродованные до неузнаваемости. Опять — «СП-5»!

— Поэт. — Михалыч опять зевнул. — Я — маньяк, ты — поэт. Константин, вон, утверждает, что все мы тут — психи... Заберешь?

— Если не жалко.

— Ну, это будет стоить...

— Литр коньяка, — твердо пообещал Иванов. — Последнее отдам — слово офицера.

— Ну, забирай. — Михалыч с философским спокойствием кивнул. — Я еще наковыряю. Война эта будет долгой. Так что пуля получится безразмерной...

* * *

После обеда Костя с Лизой присели на первую попавшуюся колонну и прогулялись в грозненский университет. «Пробивали» линию, предложенную Ивановым в части, касающейся идентификации заманчивого парня Руслана Балаева. В университете, как и следовало ожидать, визитеров приняли холодно. Ничего конкретного они там не «пробили», но получили еще один хвостик, для проверки которого следовало прогуляться в Моздок.

— Ну, это — завтра, послезавтра, — махнул рукой полковник. — Сам слетаю, посмотрю...

Ближе к вечеру, когда уже стало смеркаться и всей кучей сели чинно пить чай под навесом, команду посетило нештатное военное явление. Явление было представлено в виде штабного красавца-майора, пьяного вдрызг. Впрочем, состояние явления никого не удивило: это скорее норма, исходя из суровых условий обстановки и времени суток. А нештатным было то, что майор пришел сам, в коротенькой куртке и панамке (х/б для районов с жарким климатом), непринужденно прогулялся по расположению команды, как будто любовался окрестностями...

— Смотрите, ребята — турист! — удивилась Лиза. ...и с ходу прицепился к Петрушину!

— Эй, Гестапо! Выходи на смертный бой!!! — Майор, покачиваясь, как матрос на палубе, изобразил боевую стойку и безапелляционно ткнул пальцем в сторону спецназовца. — Давай, дубина! Посмотрим, из чего тебя сделали!!!

— Ну, блин, повело пацана! — Глебыч озадаченно поскреб щетинистый подбородок. — Видать, крепко у вас там штормит...

— Заметьте — сам захотел! — радостно щурясь и растирая запястья, заметил Петрушин. — Ты самоубийца или просто мазохист?

— Это какая-то аномалия, — покачал головой Иванов. — В прошлый раз я его силком не смог затащить...

— Комон, Гестапо, комон!!! — куражливо крикнул майор и, обрывая пуговицы, содрал с себя легкомысленную куртку. — Идущие на смерть приветствуют тебя, сволочь!

— Ну, держись, красавчик! — Петрушин вылез из-за стола и направился к агрессору. — Все видели — сам пришел!

— Самоубийца, мазохист, аномалия... — Костя вдруг заинтересовался прибывшим объектом. — Как раз мой профиль! Так-так... Жека, не бей его сильно. Этот тип явно чем-то...

Бац!!! — Петрушин шутя нырнул под неуклюжий размашистый свинг, произведенный в превентивном порядке штабным агрессором, и от всей души влепил оппоненту смачную оплеуху.

— Бу-у-ууу! — Майор мешковато плюхнулся на задницу, пустил пузыри и замотал головой, желая обрести ясность панорамы.

— ...сильно расстроен, — завершил свою мысль Костя. — Так расстроен, что это напрочь выбило его из колеи. Так что есть смысл вернуть объекту божеский вид и плотно пообщаться.

— Вставай, турист! — Петрушин выглядел разочарованно — майор явно был не в состоянии самостоятельно подняться. — Ты сражаться пришел или на жопе сидеть?

— Бу-у-ууу!

— Дисквалифицирован за употребление допинга, — высказал осуждение Вася. — Сражаться надо на трезвяк — это любому идиоту понятно...

— Ребята, приведите его в чувство, — попросил Костя. — Чует сердце — ему есть что сказать.

— Обоссать урода... — Петрушин взялся за ширинку и с сомнением обернулся к компании. — Если Лиза отвернется...

— Хорошая идея. — Лиза с готовностью отвернулась. — Едкий запах, сходный с нашатырем...

— Это наш, — напомнил Иванов. — Пусть штабной, тепличный, но — наш. Дрянь идея. Вы, господин Петрушин, ведете себя, как расшалившийся пацан...

— Да шутка же! — Петрушин ухватил сидящего агрессора за руку и отволок к «душу». — Серега, помоги — искупаем урода.

Погода второй день стояла облачная, вода в бочке была едва ли не ледяной, вдобавок Лиза притащила коробку нашатыря, развела одну ампулу в кружке один к пяти... в общем, «урод» довольно быстро пришел в себя и запросил пощады.

— Говори, зачем пришел. — Петрушин налил в стакан воды и взял вторую ампулу нашатыря. — Иначе придется еще хлебнуть...

— Мне к п-п-п... плквнику! — лязгая зубами, пробормотал посиневший майор. — К-к-к... кон... ффф...

— Конфиденциальная информация, понятно, — кивнул Костя. — Зачем же к Петрушину полез?

— Думал — может, у-у... уфф! Убьет сразу, чтоб не мучиться. И никаких проблем...

— Надо же, как все непросто. — Иванов заинтригованно поднял бровь и осмотрелся. — А вообще лишних нет. Можешь говорить, все равно я им потом передам.

— Ладно. — Майор натянул свою куртку, страшным усилием воли унял дрожь и ткнул пальцем в Костю: — Это он.

— Ну вот... — Иванов недовольно поморщился. — Видимо, нашатыря было мало...

— Было много! — воскликнул майор, с отвращением дернув ртом. — Было... Это он. Это его они заказали...

Глава 10.

Костя Воронцов

4–6 сентября 2002 г., Грозный — Моздок — Грозный

— Что теперь со мной будет?

- Как обычно.

— В смысле?

— Измена Родине — расстрел.

— ???!!!

— Да ты не бойся, больно не будет. Исполним быстро и аккуратно. Один выстрел — мгновенная смерть...

— Шутка. — Иванов ободряюще похлопал «агента» по плечу. — Это господин Петрушин так шутит, привыкай... Ну что, Константин? Какие будут соображения?

Я неопределенно пожал плечами. После неожиданной исповеди генеральского зятя соображений не было вообще. В настоящий момент всю мою тупую голову занимала одна-единственная досадливая мысль: и чего же ты, друг ситный, такой популярный среди местного населения?! Ну прям как Вася Крюков в войсках!

Между нами, я, конечно хотел бы обрести известность и общественное признание... но в другом качестве и у себя на родине. А тут — увольте! Есть куда более достойные кандидатуры. Женя Петрушин, например. Персональный кровник девяти чеченских тейпов, мастер на все руки и ноги... Это вот о таком типаже, наверно, мечтал Турпал ибн как его маму, когда позировал перед импортной камерой...

— Со мной что будет? — опять заканючил мокрый зять.

— Отчет передал?

— Да, передал. Но...

— Подлинный?

— Так я же и хотел сказать — нет! Липовый отчет! Полдня сидел, цифры перебивал...

— А если проверят?

— Проверят? Как-то не подумал... Но теперь уже поздно...

— Правильно, теперь — все... Почему сразу в контрразведку не пошел?

— Думал, им только отчеты нужны. А тут — вон... — Зять мотнул подбородком в мою сторону и притих, боясь поднять взгляд на сурового полковника.

— Что с тобой будет... Угу... Ну, ежели ты полагал, что мы тут выстроимся в очередь и начнем наперебой с благоговением целовать тебя в задницу...

Вася Крюков уронил кружку с чаем, открыл рот и уставился на старшего товарища. Видимо, впечатлился большой образностью оборота.

— ...то ты здорово ошибался. Это твое личное дерьмо, сам виноват. Стало быть, и разгребаться тоже должен сам. Ты же нас не приглашал в машину своего друга, когда имел там жену своего друга?

— Да я понимаю, правильно все... Но я...

— Но ты пришел вовремя и не скурвился, — подхватил полковник. — Значит, молодец. Поэтому мы, молодец, по мере сил войдем в твое положение... Значит, основные пункты — машина и протокол, правильно я понял?

— Машина — да. И протокол... машина совсем новая была. Муха не сидела. Две недели, как пригнал из салона... А разбил так, что хоть сейчас на свалку...

— Все понял, помолчи...

Тут Иванов выудил из кармана мобильник, набрал номер и принялся бродить вокруг «душа», с кем-то мило беседуя. Продрогший «агент» прилежно сопровождал гуляющего полковника взглядом, но речь, судя по всему, шла о дополнительной экспертизе «железа» и каком-то вообще левом анализе ДНК. Да, по нынешним тяжелым временам — дорогое удовольствие... Но надо ведь, надо... Да, безусловно, дело стоит того. Иначе бы и не беспокоил...

Беседа длилась минут десять. И лишь на последнем, тридцатисекундном, отрезке Иванов, словно спохватившись, повернулся к нашему визитеру:

— Адрес! Номер!

— Чей, мой?

— Да на фиг нам твой! Гаража, где битая тачка стоит! Номер — протокола гаишного. И число. Помнишь, нет?

Зять назвал адрес, номер и число. Полковник продублировал цифры в трубку, дал несколько коротких комментариев, гнусно ухмыльнулся на прощанье и отключился.

— Ну вот, основной вопрос решен. Можешь забыть про протокол и эту долбанутую тачку.

— Спасибо вам, — растроганно пробормотал зять. — Спасибо за все... Ваши шефы что... загонят туда новую тачку? Там надо посмотреть, из битой переложить кое-что, подделать, чтобы похоже было...

— Нереально, — помотал головой полковник. — Человек две недели ездил на машине. Подгонял ее под себя. Сразу заметит, что не она.

— И что теперь?

— Теперь ничего, — Иванов делано зевнул. — Я сказал — забудь об этой тачке.

— Но я могу хотя бы узнать...

— Можешь. — Иванов широко улыбнулся. — Имеешь право. Наши шефы просто взорвут этот гараж. Вместе с тачкой...

— ???

— Но сделают это очень тихо и аккуратно. Ночью. Тривиальный акт случайного хулиганства.

— Вот черт... — Зять скривил симпатичное личико в отчаянной гримасе. — Но это же... это же натуральное варварство!

— Варварство — это иметь жену друга в машине друга, — перефразировала Иванова Лиза, трогая, по обыкновению, кобуру табельного оружия и зачем-то внимательно рассматривая мокрые штаны генеральского зятя. — В тот самый момент, когда твой друг не щадит живота своего в командировке по защите Родины!

— Ну что ж... Раз по-другому никак... — Зять выглядел несчастным. — И что мне теперь делать?

— Переодеться. — Петрушин барственно плеснул ручкой, выставив вперед колено, обтянутое новым «комком». — Я тебе дам свои штаны. Не, не эти. А старые. Но — сухие.

— Да, нехорошо гулять в таком виде. — Лиза двусмысленно хихикнула. — Люди разные, могут вообразить себе что-нибудь неприличное...

— Сейчас ты надеваешь штаны, топаешь к себе и ведешь себя как обычно, — уточнил Иванов. — Завтра — как обычно. Послезавтра... послезавтра сделаешь все, как тебе сказал связной. С нами больше не контактируешь. Кстати, ты связного в лицо запомнил?

— И в лицо, и по голосу. — Зять пожал плечами. — В тот раз, когда я в подвале сидел, он тоже был... Ну, это он вербовал...

— Так-так... — Иванов насторожился. — А может, это и не связной вовсе, а, ребята? Может...

— У меня сложилось впечатление, что это именно связной, — уверенно заявил зять.

— Почему? — прицепился Иванов. — На чем основывается это твое впечатление? Это домыслы или есть конкретные факты?

— Факты... Тогда в подвале... — Зять наморщил лоб, припоминая детали. — В общем, он говорил с паузами. С такими характерными паузами... Как будто прислушивался. Или проверялся. То ли сказал, что надо... И он был не один. Спускались, судя по шагам, как минимум трое.

— О! Он был рядом. — Я встрепенулся, уловив некую знакомую аналогию. — Знаете, на том обмене ведь тоже так было... Некто. Незаметный. Молчаливый. Неуловимый... В тюбетейке!

— Не знаю, — не стал фантазировать зять. — На голове плотный мешок был, ничего не видел.

— Да был он там, был! — Я от нетерпения прищелкнул пальцами. — Сергей Петрович, вы что — не видите связи?

— Вот угораздило меня тогда ляпнуть про тюбетейку! — Иванов, как всегда, отмахнулся от моих домыслов. — Однако жаль... Жаль, что просто связной. Ну, ничего. Разберемся. Все, дорогой ты наш, — дуй.

— Никому — ничего? — проявил догадливость генеральский зять. — Полное радиомолчание?

— Ты заметил, я об этом даже и напоминать не стал. — Полковник погрозил зятю пальцем и вполне серьезно подмигнул: — Жить хочешь — молчи, как рыба. У нас тут все течет, так что... Удачи тебе, хлопец...

* * *

Проводив нежданного визитера, мы развернули на столе детальную схему Грозного (из Васиных запасов) и присели обдумать ситуацию. Петрушина с Васей, собиравшихся было опять слинять «до своих», попросили остаться: нужно было разработать план мероприятия, подготовка к которому должна начаться завтра с утра, с первыми лучами солнца...

По инициатору всей этой свистопляски у полковника сомнений не было.

— Давай рассмотрим вопрос с сугубо практической позиции. Кому ты еще нужен, помимо Султана Абдулаева? Правильно, никому... Нет-нет, про этого своего призрака в тюбетейке даже и не напоминай. Не до шуток сейчас. Кстати, Султан — вполне подходящая кандидатура для контакта с нашим гипотетическим основным «оборотнем», и резидента не надо. Фигура колоритная, работает с большими деньгами, такой может и какого-нибудь высокопоставленного завербовать. Итак, с одним исходным звеном определились: инициатор — Султан Абдулаев...

По поводу источника информации Иванов слегка пригорюнился:

— Надо же! «Течет» с самого верха... Про то, что именно ты исполнил Турпала, знает весьма ограниченный круг лиц. Себя и членов команды я сразу исключаю: мы все на виду друг у друга. Кто же у нас остается? Дело ведет лично прокурор — полковник Молодцов. Плотно курирует начальник УФСБ. Все мероприятия по организации осуществляет начальник контрразведки и начальник штаба. Ну, естественно, командующий в курсе... В общем — одни шишки. Очень щекотливый вопрос, очень... Тебя кто допрашивает в прокуратуре?

— Да сам Молодцов и допрашивает. — Я припомнил детали последнего допроса. — Да! Был там один типчик, помощник ВП (военного прокурора), некто Жилкин. Он, кстати, опечатанную камеру из сейфа доставал по распоряжению прокурора — чекистам передавал ее.

— А в УФСБ?

— А я там всего два раза был. И вообще, там не допрашивали, беседовали без протокола... Но тоже — в первый раз с самим начальником, во второй, когда более детально, с первым замом. Но их, в общем, только журналисты интересовали...

— Вася?

— Да, у меня на допросе этот Жилкин тоже был. — Вася озабоченно почесал череп. — Этот мерзкий предатель мне сразу не понравился!

— Не торопитесь с выводами. Боюсь, все не так просто, как кажется...

Иванов сосредоточенно уставился в помеченный крестом «Азамат» и забарабанил пальцами по столу. За время нашего непродолжительного знакомства я успел понять, что полковник не любит кратчайших расстояний между объектами и очень осторожно относится к простым и очевидным на первый взгляд версиям. В самом деле, на фоне начальников, первых замов и прочих шишек некто Жилкин — очень удобная фигура. Вряд ли тут все так просто...

— Ладно, я завтра займусь этим, — определился полковник. — Теперь — к самому мероприятию. Давай те послушаем практиков.

Тут сразу возникли дебаты. Практики — они ведь только в деле молчаливые и деловитые. А в процессе подготовки — такие словоблуды, просто ужас!

— Да это самоубийцы, — резюмировал Петрушин, кратко обрисовав свое видение ситуации. — Или полные психи. Одно из двух.

Это он по поводу места, избранного ворогами для моей экстракции. Действительно, «Азамат», мягко говоря, не самое лучшее место для подобного мероприятия. Завсегдатаи — федералы, кругом войска... только щелкни предохранителем, в три секунды дуршлаг сделают!

— А кто сказал, что будет экстракция? — прищурился Вася. — А если проще: пуля в голову из бесшумного ствола?

— Да, пуля от патрона «СП-5», — лейтенант Серега загадочно блеснул глазами. — Михалыч потом подарит полковнику пакетик с бумажкой внутри...

— Еще лучше — горло перерезать, — продолжал развивать Вася. — Вообще тихо! Только: «бульк-бульк». И вполне в местном духе...

— Взрыв, — встрял Глебыч. — Лучше всего — взрыв.

— Взрыв?! — в один голос переспросили Петрушин, Вася и лейтенант.

— Ага, взрыв, — кивнул Глебыч. — Много жертв. Много шума. Хороший теракт. Готовить не обязательно: грузовик с тротилом вогнал в кухню, и всех делов.

— И духанщику Ибрагиму — хана, — мрачно заметил Петрушин. — И всем его людям, кто будет там в тот момент. Нет, это маловероятно.

— Нет, отчего же? Взрыв — хорошая идея, — поддержал Глебыча Иванов. — Ибрагима и его людей можно эвакуировать за три минуты до. Потом, правда, им однозначно придется подаваться в абреки... Ибрагима и его людей попросту можно игнорировать. Пусть себе умрут вместе с федералами. Сами знаете, такое здесь не редкость... Все зависит от того, в каких отношениях Султан с этим Ибрагимом и насколько Ибрагим для него важен... А в принципе идея очень даже недурна. Султан этим терактом убивает сразу двух зайцев. Гробит кучу федералов и валит своего кровника. Красиво, лихо, нагло — крутой джигит. Всеобщее признание, почет и уважение. И иноспонсоры, глядишь, подкинут чего-нибудь... А теперь давайте послушаем специалиста. Костя, что там у нас по психаспектам?

— Спасибо, друзья. Вы такие отзывчивые! — Я был тронут откровенностью, с которой коллеги обсуждали мою судьбу. — Порадовали... Взрыв, нож, пуля... Все версии в принципе самодостаточные и имеют право на существование. Но я полагаю, что экстракция все же состоится.

— Обоснуй, — потребовал Иванов. — Только, пожалуйста, — без всяких там тюбетеек!

— Пожалуйста. — Я выудил из папки Иванова чистый лист, взял карандаш, начертил в правом верхнем углу круг и написал внутри: «Султан». А для достоверности изобразил под надписью маленького человечка — круг большой был, махнул от души. — Первое: учтите специфику наших «семейных» отношений с Султаном. Если это действительно его связной...

— Давай без «если», — поморщился Иванов. — Я же просил — без тюбетейки!

— Без головного убора, — пробормотал Вася, пристраиваясь рядом, и, пыхтя от усердия, принялся пририсовать человечку бороду и уши огрызком химического карандаша. — Это же нарушение формы одежды...

— Хорошо, — я не стал возражать — время рассудит, кто из нас прав, — допускаем, что он владеет всей информацией. Допускаем, что он — организатор. Что он хочет?

— Он хочет грохнуть Костю. — Вася с бородой и ушами справился быстро и теперь пририсовывал человечку огромный фаллос, для выразительности слюнявя карандаш и прикрывая художество ладошкой — чтобы Лиза не видела. Фаллос получился несоразмерным и синим, как выражается Иванов — полнейшая аномалия. — Грохнуть, и все. Это же коню понятно!

— Не просто грохнуть. А кастрировать и перерезать глотку, — со знанием дела подсказал Петрушин. — Грохнуть — это слишком просто. Возить никуда не надо, посади снайпера рядом с чекистским домом или возле прокуратуры — и всех делов!

— Согласен. — Я отнял у Васи лист, быстро заштриховал фаллос, пририсовал аномальному человечку треугольник и вписал в него слово «сам». — Учтите также, что Султан во что бы то ни стало захочет сделать это собственноручно. Да, разумеется, он большой человек, командир и запросто может натравить на меня своих псов... Но это — его личное дело. И он, поддерживая реноме настоящего мужчины, должен сделать это сам, своими руками. Возражения есть?

— Давай дальше. — Иванов от нетерпения задрыгал ногой. — Пока возражений нет.

— Дальше... — Я изобразил домик и дорогу. Дорога вела через весь лист к некоему подобию горы, у подножия которой я нарисовал холмик с мусульманским полумесяцем. — Дальше — больше. Султан в «Азамат» не полезет.

— Ты вот эти художественные изыски оставь для своих пациентов — Иванов постучал согнутым пальцем по моим каракулям. — Ты прямо скажи, что имеешь!

— Люди Султана украдут Костю, — высказался лейтенант Серега, едва глянув на мой шедевр — Вывезут на кладбище, где похоронен дебил-Турпал Турпал-дебил... А там, на могилке братца, Султан свершит обряд. В полном объеме. А в «Азамат» Султан не полезет, потому что он не самоубийца.

— Ну, быть вам генералом, лейтенант, — похвалил я сообразительного коллегу. — Пять баллов. И вообще, вся эта затея сама по себе предполагает единственный вариант — похищение. В противном случае, как утверждают практики, можно было бы завалить прямо возле УФСБ...

— Или раздавить в лепешку там же, грузовиком, начиненным тротилом, — напомнил о себе Глебыч. — Дешево и сердито. И везти никуда не надо.

— Ладно, посмотрим — Иванов, похоже, не до конца принял мою стройную версию. Видимо, не понравилась ее простота и доступное психологическое обоснование. — У нас еще сутки, так что... А завтра надо будет найти там местечко поудобнее и визуально исследовать каждую пядь подступов к «Азамату». Ну, понятное дело, так, чтобы не «засветиться» да не спугнуть.

— Обижаете, полковник! — приосанился Вася. — Кому «засветиться»? Куда «спугнуть»? Все организуем в лучшем виде. Если хоть какие-то намеки на подготовку будут — вычислим влет...

* * *

Следующий день был посвящен организационным мероприятиям.

Иванов наладился шататься по «верхам», каким-то одному лишь ему ведомым способом распространять некую хитрую «дезу». Якобы в случае успеха «деза» должна была выявить, кто из больших людей является нашим потенциальным клиентом.

Глебыч, Петрушин, Вася и лейтенант отправились к «Азамату» на предмет оценки обстановки, проведения рекогносцировки, и вообще, всесторонней разведки. Только способы организации вышепоименованных мероприятий у них были несколько разные. Петрушин, Вася и лейтенант должны были замаскировать «бардак» в удобном месте и в буквальном смысле на брюхе исследовать подступы к кафе, не попавшись при этом никому на глаза (в первую очередь — нашим же воякам!).

А Глебычу выделили энную сумму из оперативных расходов, с вечера он созвонился с двумя своими приятелями и пригласил их крепенько «погудеть». Расшифровываю: нашему мастеру саперного дела не обязательно издавать протяжные трубные звуки, он должен просто весь день торчать в «Азамате» и добросовестно пьянствовать! А между делом изучать обстановку и типов, которые там мелькают.

— Да, это правильно! — Сами понимаете, задание Глебычу очень понравилось. — Очень тонкий подход к организации такого серьезного мероприятия...

А нас с Лизой первым же утренним бортом зарядили в Моздок.

Сразу хочу отметить: я самого начала был принципиально против этого вояжа. Почему? Да я вообще по натуре такой, терпеть не могу распоряжений, в которых нет явной целесообразности и пользы для дела. Или приказы из серии «пойди туда, незнамо куда, принеси то, не знаю что...». Более того, скажу вам по секрету, я такие распоряжения и приказы частенько просто-напросто саботирую!

В Моздоке у нас было два дела. Первое: передать представителю материал, собранный Ивановым, для последующей отправки на независимые экспертизы по «железу» и ДНК. Второе: попытаться найти классного руководителя Руслана Балаева.

Дабы у вас не было повода заподозрить меня в предвзятости, представляю материал (по мере поступления):

— гильзы, пули, окровавленный осколок из окопа (Хелчу Ме);

— гильзы, грязные окровавленные трусы опороченной девы (КПП у Гудера);

— пули, подаренные коллекционером Михалычем (павшая свита генерала);

— пули, извлеченные из руки юного мстителя Умара (вспомнил перед самым отъездом — одевался и нащупал в кармане).

Я с Ивановым по данному вопросу дискутировал, но напомню еще раз: зачем???!!! За каким обвисшим журфиксом?! Что конкретно нам дают идентификация пуль, гильз и экспертиза ДНК? Можно подумать, что у нас в блиндаже сидит банда негодяев, которые с замиранием сердца ожидают, когда же их ткнут носом в результаты экспертиз!

— Клочья шерсти и сломанный коготь Бисикантного Пумпердоза, — не утерпев, заявил я на прощание.

— Это кто такой? — заинтересовался полковник.

— Это типа Писюкатого Бумпердяя. Или просто — снежный человек, — очень серьезно пояснил я. — Никто его не видел, но подозревают, что в природе он существует. Надеются со временем отловить. Вот уже лет двести надеются...

— Ты вези, вези эти клочья. — Полковник криво ухмыльнулся. — Не забывай, остроумный ты наш, нам периодически надо показывать, что мы тут не только паек кушаем, но и маленько делом занимаемся...

Теперь что касается классного руковода Руслана Балаева. Иванов по своим каналам добыл откуда-то домашний адрес нашего интересанта и вообще совершенно секретную информашку: славный парень Рустик, тейп которого ютится в Старых Матагах, в свое время учился в грозненской школе № 4. По этому поводу мы с Лизой посетили тутошний университет (гороно просто не отыскали, и, подозреваю, он как таковой в местной природе отсутствует).

Теория Иванова такова: ежели нам удастся отыскать классного руководителя Руслана, то наше дело в шляпе. То есть у него (или у нее), у руководителя классного то бишь, обязательно должен сохраниться фотоальбом с выпусками разных годов! Просто, правда?

Мое мнение таково: учителей как класс тут извели в 95-м — 96-м годах, а альбомами с переменным успехом обогревались то наши солдаты, то бойцы непримиримого чеченского сопротивления, так называемые «духи».

В универе нам дали весьма ценную информацию: в 94-м — 95-м годах несколько групп русских учителей эвакуировали в Моздок, Ставрополь и Краснодар.

— Начнем с Моздока, а там посмотрим, — оптимистично заявил Иванов.

— Ага. А в Моздоке, если я правильно понял, наблюдается концентрация основного контингента выживших грозненских учителей?

— Да нет, сомневающийся вы наш... Просто Моздок ближе и борты туда регулярно летают. Удобно. И представитель там, с транспортом поможет...

Представитель Витя, подпавший под разлагающее влияние гостеприимного Кавказа, с ходу накормил нас шикарным завтраком. О делах ничего не спрашивал, только пялился на Лизу и о чем-то томно размышлял. Я Витю понимаю, секретарша у него — полумымра, а Луиза у нас очень даже ничего. Особенно если не знаешь, за что сослали! Хотя по идее Витя должен бы знать, подбор в команду осуществляли с его легкой руки.

— Война, разруха, грязь, кровь, варварство... Хрупкие женские плечи... — задумчиво пробормотал Витя, глядя в окно. — Вам бы в Большой, в вечернем платье... Или в «Прагу». Ужин при свечах...

— Доводилось ужинать в Албании, Косове, Баку, Джульфе... — с такой же задумчивостью ответствовала Лиза, нежно поглаживая кобуру. — Большой не люблю. А платье... Платье — неудобно. Куда там оружие цеплять?

— Да уж... — Витя скорбно покачал головой. — О времена, о нравы...

Витя в очередной раз проявил незаурядную оперативность: пока мы завтракали, в комитете по делам беженцев подготовили списки всех учителей, прибывших в Моздок в 94-м — 96-м годах. После приема пищи нам выделили два «УАЗа» с местными водителями, мы с Лизой поделили контингент и разъехались по адресам, договорившись встретиться на аэродроме в 18.00.

В Моздоке было зарегистрировано около трех десятков учителей-беженцев. В первом же адресе, куда я решил прокатиться, мне сообщили:

— Да, была такая, но... переехала. Вот по такому-то адресу.

А это на другом конце города, на окраине. Прибыв в указанное место, я получил свежую информацию:

— Была, снимала квартиру, переехала туда-то...

— Ну, понял. — Я воспринял это как должное, расстраиваться не стал и попросил водителя: — А в Прохладный мы можем съездить?

— Да хоть во Владик! До 18.00 время ваше, катайтесь куда душа пожелает.

— Ну и славно. Поехали в Прохладный. Отоваримся и шашлыков покушаем...

Я понятия не имею, живут ли в Прохладном учителя-беженцы, но что там точно есть — это хороший базар с весьма приличными ценами (в два раза меньше грозненских). Поэтому я решил использовать отведенное мне время с максимальной пользой. Все равно шанс найти нужного Иванову человека практически равен нулю, особенно с учетом постоянной миграции контингента, так что...

Однако намерениям моим не суждено было осуществиться. Едва мы выехали за окраину Моздока, как меня нащупала по рации вредная Луиза.

— Четвертый — Шестому!

— Ну, блин... Наверное — Шестой? Шестая у нас вроде бы дама, не так ли?

— Возможно. Короче, подъезжай к медобщежитию на военной базе. Я тут кое-что нашла. До связи...

— Давай на базу! — с горечью воскликнул я, адресуясь к водиле. — Увы, увы, не поесть нам вкусных шашлыков! Не попить холодного бочкового пивка...

— Да ну, какие проблемы? — пожал плечами водила. — У нас и без Прохладного есть где порезвиться. Двадцать минут до базы, пятнадцать — оттуда до «Дарьяла». А там — и шашлычки, и пивко, и вообще, все что хочешь. И компания приличная — одни военные. И не сильно пьяные, там полковники гуляют...

— Ладно, уболтал. Разворачивай...

В медицинской общаге Лиза расположилась как дома. К моменту моего приезда она приняла душ в общей душевой, высушила волосы допотопным хозяйкиным феном еще советского производства и теперь гоняла чаи с симпатичной бабусей, которая ютилась в комнатухе два на три метра. Хозяйка комнаты в настоящий момент была пенсионеркой, а в недавнем прошлом являлась... только не падайте в обморок!

— Знакомьтесь. Евдокия Васильевна Курочкина. Бывший классный руководитель Руслана Балаева...

Но это еще не все! На подоконнике покоились пять толстенных фотоальбомов. Шестой Евдокия Васильевна держала на коленях и поглаживала его примерно с такой же нежностью, как Лиза свою кобуру.

— Ну ты везучая, Луиза, — просто застрелись!

— Не надо, — Лиза сдвинула кобуру за спину и налила мне чаю. — Зачем стреляться, все пока так славно получается... Евдокия Васильевна, это Костя. Он немножко с придурью, но в целом человек хороший. Расскажите ему, о чем мы с вами только что разговаривали...

— Как же, я их всех помню... — В глазах старой учительницы мелькнула светлая грусть. — Хороший мальчик был. Прилежный, вежливый... Они, сельские, не чета нашим городским. Тогда было престижно сыновей в город учиться посылать. Так и говорили: «...в городе учится!» Вот они, неразлучная троица: Руслан Бадаев, Абай Рустамов, Рашид Агаев. Соседи: Руслан из Старых Матагов, а Рашид и Абай — из Новых. Жили втроем у родственников Рустамова, как братья были. Все трое — отличники, светлые такие мальчики... Вот, 10-й «А», выпуск восемьдесят девятого года. Руслан всегда такой тихий был, скромный, — заводилой-то у них был Абай Рустамов, развитой такой мальчишка... Вечно придумывал всякие шалости...

Тут учительница пустилась в пространные воспоминания о проделках юных отличников в прекрасное советское время. Сами понимаете, нас приятели Руслана совершенно не интересовали (вообще имелось желание выдрать страницу с фотомордочкой Балаева и немедля бежать!), но мы тактично внимали долгому повествованию — в принципе время позволяло. Между делом, вскользь, выяснилось, что семья учительницы погибла при штурме Грозного в январе 95-го. В квартиру угодил артиллерийский снаряд, сама Евдокия Васильевна была тяжело ранена...

Концовку нашей приятной беседы слегка подпортила Лиза. Полезла в карман и щелкнула переключателем. Оказывается, она все писала на диктофон. Вот дурная чекистская привычка!

— Понятно... — У Евдокии Васильевны задрожали губы, по щеке поползла слезинка. — Вы же не просто так пришли... Он что — боевик? Он в розыске, да?

— Он просто пропал, — тактично сообщил я. — И мы пытаемся его найти.

— Да ладно, не надо меня обманывать. — Евдокия Васильевна смахнула слезинку и сырым голосом посетовала: — Вот ведь как судьба распорядилась... Такой тихий, скромный мальчик... Их заводила — Абай — такой шалопут был... Так ведь в Москву поступил! Говорят, на инженера учился. Сейчас, поди, в каком-нибудь чистеньком офисе сидит, людьми руководит. А этот — такой домашний, такой вежливый...

— Если не возражаете, мы переснимем. — Лиза достала из сумочки цифровую камеру. — Нам для дела...

— Да забирайте, чего уж там! — Евдокия Васильевна вдруг с непонятным ожесточением выдрала альбомный лист с классом Руслана и швырнула его Лизе на колени. — Проклятая война! Забирайте и уходите! Сейчас же! Видеть вас не хочу...

— Это что — тоже боевая психическая травма? — задумчиво спросила Лиза по дороге в «Дарьял» (мы решили-таки отобедать с пивом, сретушировать неприятный осадок).

— Это, Лизонька, просто горе. Большое человеческое горе... Дама всю жизнь занималась святым делом. Учила детей доброму и вечному. У нее был дом, семья... Теперь у нее нет дома и семьи. Ее соплеменники позволили ей существовать в общаге, с общим туалетом и кухней. А дети, которых она учила доброму и вечному, частично мертвы, частично воюют против ее соплеменников. При таком раскладе трудно ожидать от человека адекватного отношения к жизни...

* * *

Иванов — вот ведь странный тип! — от счастья прыгать не стал. И вообще, выглядел он нерадостно, присутствовал в светлом облике руководителя нашей банды некий налет угрюмости.

— Так вот ты какой, пятнистый олень. — Полковник щелкнул ногтем по фотографии Руслана Балаева и обратил свой взор к лейтенанту Сереге: — Мы можем состарить эту личность лет этак на десять-двенадцать?

— Если будет цифровой снимок — без проблем. Схожу к своим, поработаю.

— Лиза?

— Сейчас. — Лиза достала из сумочки цифровую камеру.

— Ну и славно. Займитесь этим. Один комплект сделайте с бородой. Вдруг он не англичанин и не имеет привычки бриться каждый день... Костя, присаживайся, ознакомлю с обстановкой...

Пока мы развлекались в Моздоке, наши парни проделали титаническую работу. Лихая троица исследовала каждый квадратный метр на подступах к «Азамату», а Глебыч совместно с двумя приятелями употребил восемь бутылок водки, на всякий случай заснял всех посетителей портативным фотоаппаратом из Лизиного инвентаря и пару раз под благовидным предлогом заглянул на кухню. В настоящий момент мастер саперного дела спал мертвым сном — привезли его совсем готового.

— Вот тут, через дорогу — развалины. — Иванов показал на схеме. — Точнее, там кругом полно развалин, но вот эти — конкретно развалины гастронома. Место удобное и не вызывает подозрений — на задах, в створе между базой ОМОНа и штабом бригады ВВ. В 12.30 туда заехал «рафик» санэпидемнадзора. Через минуту вышли двое, в белых халатах, пересекли улицу и вошли в «Азамат» с заднего двора. Со стороны кухни. Сигнал Глебычу давать не стали — тут мы маленько промахнулись, не додумались отдельно гарнитуру вывести, а так, из кармана, могли вызвать нездоровый интерес собутыльников. Впрочем, эти люди в белых халатах были в «Азамате» буквально три минуты, после чего вернулись в развалины. Были ли там еще люди и что делали, установить не удалось — все получилось неожиданно, могли спугнуть...

— Люди в белых халатах, — задумчиво протянул я на мотив известной песни. — Интересная задумка...

— Да ничего интересного. — Иванов скривился. — Когда им надо, они и не такие фокусы выкидывают... Так вот, сразу после возвращения этих двоих «рафик» выехал из развалин и убыл по разбитому вдрызг скверу, что примыкает к главной дороге и пролегает между базой ОМОНа и штабом бригады ВВ. Когда уехал этот «рафик», наши хлопцы скрупулезно обследовали этот бывший гастроном...

— И что?!

— И ничего. Совершенно ничего не обнаружили. Полагаю, они просто отрабатывали эвакуацию по времени.

— И все?

— Все... Все просто. Это единственный возможный вариант. То есть тащить тебя будут через дорогу в развалины. Задний двор, акации вокруг... Им надо всего лишь поймать момент, когда на дороге никого не будет. И тридцать секунд — перетащить тебя туда. Особого труда это не составит, в промежутке между 10.00 и 15.00 та дорога практически пустынна — там с утра, в обед и под вечер колонны ходят. Все остальные отдельные автоединицы катаются по параллельной улице, на которую выходит парадная парковка «Азамата». Или еще проще: подгонят машину к заднему двору и погрузят.

— Значит, часовые по охране штаба бригады — ноль внимания на этот «рафик»? — слегка надувшись, уточнил я — согласитесь, когда про тебя говорят «погрузят» и «тащить», это не особенно приятно. — И в этом гастрономе мы совершенно ничего не нашли?

— Ну, не то чтобы уж совсем ничего. — Иванов внимательно посмотрел на меня и хмыкнул. — Совместными усилиями штаба бригады и базы ОМОНа там оборудована гигантская помойка. Свинарник жуткий, все свои отбросы туда валят. И санэпидемнадзор в данном случае весьма уместен — лучшее прикрытие... Да ты не дуйся, Константин. Мы тебя любим. И если что-то говорим не совсем корректное, так это в рабочем порядке.

— Спасибо за ласку, — поблагодарил я. — Порядок действий отрабатывать будем?

— Будем отдыхать. — Иванов нешуточно зевнул и потянулся. — Все уже отработали без тебя. Позиции подготовили, гарнитуру тебе сделали — закачаешься. Лизу завтра с утра оттренируем, пока ты катаешься, у нас будет вагон времени. А твоя задача — сидеть с микрофоном в ширинке, смотреть в оба и вовремя нажать на тон. Давай, ужинать да на боковую — завтра у нас трудный день. Да — отдай свои штаны Лизе.

— Это еще зачем?

— Отдай, надо для дела. Хочу подстраховаться на всякий случай. Она через полчаса тебе их вернет, надень пока запасные...

* * *

Эту ночь я спал скверно. То ли оттого, что саушки, против обыкновения, не работали, то ли еще почему... Я вообще не новичок на предмет рискнуть жизнью и к возможному летальному исходу отношусь философски. Бывало, скажут: завтра едешь на обмен, а клиент у нас — полный шизоид (типа Турпала ибн как его маму). Ты подготовься, а то ведь и рассчитать может... И ничего — облился ледяной водицей, принял сто грамм для успокоения и дрыхну без задних ног.

Разумеется, на любом мероприятии, где приходится уговаривать вооруженного типа с девиантным поведением, тебя могут запросто лишить жизни. Но к любому девиантному можно найти свой подход, и ты обладаешь необходимым опытом, чтобы сделать это наилучшим образом. Более того, у тебя преимущество: тебя не убивать позвали, а общаться. А ты мастер спорта по общению, в то время как твой оппонент как максимум — перворазрядник (в моей практике, по крайней мере, всегда было именно так — мастера у них на такие мероприятия не ходят, они более важными делами занимаются). Это как игра в карты, в которой ты, как опытный шулер, более-менее знаешь практически все расклады соперника и можешь предугадать его следующий ход.

А тут все было иначе. Мне не нужно никого уговаривать, просчитывать в режиме цейтнота психотип оппонента, нащупывать его слабые стороны и так далее... Тут за меня уже все решили. Никаких тебе девиаций, нормальные люди с холодным рассудком имеют конкретную цель: либо похитить меня, либо по-быстрому рассчитать на месте. В общем, я в такой ситуации ранее не бывал. И потому чувствовал себя как минимум не в своей тарелке...

— Его опухшее лицо взволнованно трепетало, — отметил за завтраком припухший от сладкого сна Вася Крюков. — Ему не хотелось умирать. Он хотел... Гм... О! Он отчаянно надеялся дожить до получения «боевых» и купить много всего вкусного.

— Какая длинная и нетипичная для сельского мужлана фраза, — меланхолично пробурчал я. — В зеркало посмотри. Это еще разобраться надо, у кого опухшее!

— Ты че, в натуре переживаешь? — удивился Вася. — Да ну, брось! Мы там удавим всех на три счета — пальцем никто шевельнуть не успеет.

— Удавить — это хорошо, — приятно зажмурился лейтенант Серега. — Это лучше, чем просто пуля. Конвульсии... Нет ничего лучше для воина, чем вид страдающего врага.

— Я лично застрелю всех, кто посмеет к тебе прикоснуться, — торжественно пообещала Лиза. — Там, говорят, дистанция меньше двухсот метров. С такого расстояния я запросто продырявлю мошонку бегущему мужчине.

Тут все примолкли и украдкой переглянулись. Не поняли, шутит дама или где. А дама невозмутимо болтала ногой и сосала сгущ из банки с двумя дырками.

— Ладно, шутники, — разрядил обстановку Иванов. — Допивайте чай, убирайте со стола, будем инструктаж проводить. А то Косте скоро выдвигаться надо...

Инструктаж был недолгим и состоял из трех пунктов: позиции — время — вооружение, взаимодействие и цель.

Первый пункт:

— В 10.00 Лиза с бойцом прикрытия — полковником Ивановым — садятся на пятый этаж разрушенного дома, отстоящего от кафе на двести, от гастрономической помойки — на сто восемьдесят метров.

— В 11.30 Петрушин, Вася и лейтенант Серега, в самом задро... пардон, в затрапезном виде, заходят в «Азамат» и занимают ближний к кухонному окну раздачи столик. Народу там много в любое время, но все стараются занять места на террасе, на худой конец подальше от кухни — уж больно там жарко, да и подавальщики толкаются.

— Глебыч в это же время заходит на КПП штаба бригады ВВ и начинает с ходу дружить с их «ответственным». На предмет? Да так, на всякий пожарный. Дабы, ежели вдруг суматоха какая приключится, упредить: палить не надо, это мы тут шуткуем. А то накроют Лизу с полковником сосредоточенным сразу из двух пулеметов, вот обидно-то будет!

— Ваш покорный слуга — вне времени. В сопровождении генеральского зятя захожу в «Азамат» и позволяю препроводить себя в почетный кабинет на кухне (интересно, а там не жарко?). В правом нагрудном кармане имею радиомикрофон, прослушиваемый полковником, в ухе — крохотный наушник дуплексного устройства связи, адаптированного к частоте наших «Кенвудов» (опыт вчерашней неудачи с Глебычем). В нужный момент даю длинный тональный вызов — гарнитура в левом нагрудном кармане. Все продумано, пока правая ручонка будет нащупывать пистолет, левую прижал к груди — и все в курсе, что началось.

Вооружение: у всех, кроме Лизы и полковника, — штатные «АК-74М», для всеобщего обозрения, и «ПСС» — для дела. Наличие «валов» у простых смертных может вызвать нездоровое любопытство, а отсутствие обычных «АК» резко бросается в глаза. Это что за военный, в Грозном и без оружия?! Лиза и полковник вооружены «валами» с оптикой. Полковник неплохо стреляет, случись вдруг что — пригодится.

Тут же мне всучили вышеупомянутый микрофон и заставили удалиться за пределы расположения команды — настроились. Все работало прекрасно, спасибо Лизе и конкретному Вите.

Второй пункт — коротко, но емко:

— Радиостанции — на минимум. Полное радиомолчание. Никаких телодвижений до Костиного сигнала.

Не дай бог спугнете раньше времени — обижусь на всю жизнь...

Третий пункт:

— Теперь хочу напомнить о главном... — Иванов выдержал длинную паузу, чтобы все присутствующие прониклись важностью момента. — Надо постараться, ребятки. Надо все сделать тихо, быстро и изящно. Военных там — куча. Подымем шум и не сумеем нейтрализовать супостатов на кухне — такая мясорубка получится, что ни один представитель не отмажет! И потом, прошу помнить, зачем вообще мы все это затеваем, рискуя жизнью нашего товарища... Нам нужна нить к высокому информатору. Не побоюсь высокопарной фразы — к главному на сегодняшний момент предателю. Поэтому надо взять хотя бы одного из этих «белых халатов» живьем. Иначе — все насмарку, зря работали... Вопросы?

— Сделаем. — Петрушин хрустнул костяшками пальцев и погладил рукоять своего боевого ножа. — Постараемся вообще обойтись без стрельбы. Руки-ноги на то и дадены...

— Ну и славно. — Иванов хлопнул меня по плечу: — Колонна пойдет через пятнадцать минут. Удачи.

* * *

В УФСБ, как я уже говорил, меня не допрашивали под протокол. Со мной «беседовали». Полковник Мохов (это первый зам) так и говорил:

— Нуте-с, доктор Воронцов, приступим к беседе... Хотя от привычного допроса эти беседы отличались лишь подчеркнутым дружелюбием, отменной вежливостью и наличием отсутствия бумаги на столе. Однако не сомневаюсь, что оное отсутствие с лихвой компенсировалось кучей микрофонов, понатыканных во все возможные щели Чекистов хлебом не корми — дай чего-нибудь записать да послушать. Вон, наша Луиза, к примеру, шагу без диктофона не ступит.

Так вот, к милым этим беседам я относился едва ли не с большей ответственностью, чем к допросам в прокуратуре. И в первые два визита был предельно собран, насторожен и весьма взвешенно отвечал на каждый поставленный вопрос.

А сегодня я был рассеян и до того погружен в свои мысли, что порой отвечал невпопад. Так что ежели господин Мохов имел умысел меня на чем-то поймать, то наверняка преуспел в своих коварных намерениях.

Общались мы немногим более часа. Из-за своей великой задумчивости и подчеркнутой демократичности собеседника (большого, прошу помнить, человека по тутошним меркам!) я к концу беседы ненароком распоясался и спросил:

— Могу я задать вам два вопроса... возможно, касающихся закрытой информации?

— О как! — Мохов погладил свой гладко выбритый череп. — Интересно... Ну что ж — пользуйтесь случаем. Правда, не ручаюсь, что буду отвечать...

— Зачем на обмен ездили?

— На какой обмен? Кто ездил?

— Ну-у-у, господин полковник, что ж вы... Мы с вами битый час об этом обмене беседовали! Зачем ваши оперативники ездили на обмен?

— Вы, наверно, прекрасно понимаете, что я не обязан отвечать на ваш вопрос?

— Понимаю. Но меня этот вопрос давно мучает. И, между прочим, по большому счету это из-за безалаберности ваших людей все так скверно получилось.

— Ну, это еще как посмотреть... Хорошо, я скажу вам, чтобы вы не мучились. Мы получили оперативную информацию, что на этот рядовой обмен Султан Абдулаев выделяет группу своих лучших бойцов. И, возможно, пожалует сам. Сами понимаете, нас это обстоятельство чрезвычайно заинтриговало. С чего бы это грозному Султану принимать такое трепетное участие в местечковых делишках придурковатого братца, которого он терпит лишь в силу факта кровного родства? Разумного обоснования этой информации мы не нашли, поэтому решили поприсутствовать и на месте разобраться в ситуации...

«Как интересно получается! — подумал я. — Получили оперативную информацию...» Откуда бы? Значит, в отряде Султана сидит «крот» чекистов? Товарищ во всероссийском розыске, один из самых жестоких и активных полевых командиров, наносит нам колоссальный ущерб... Следуя законам нормальной логики, по наводке этого «крота» давно должны были уничтожить и самого Султана, и всю его банду. А Султан гуляет себе и в ус не дует. Ну и как после всего этого прикажете относиться к товарищам чекистам?!

— Ну что, вы удовлетворены?

— Да. Спасибо за откровенность.

— Второй вопрос?

— Второй... Скажите, а вот по поводу моего вызова на беседу... Гхм...

— Вас оторвали от дел? — Мохов барственно скривился. — Не подумайте, что я страдаю вельможным хамством. Я в принципе и сам мог к вам приехать... Гхм... Но, понимаете, у меня очень плотный рабочий график...

— Да нет, что вы! Я вовсе не об этом. А вот меня интересует... когда вы приняли решение и кому отдали распоряжение о моем вызове?

— Так... — Мохов посмотрел на меня как-то по-новому и озадаченно покачал головой. — Что — утечка?

— Да нет, в общем... Так, мысли кое-какие...

— А вы не желаете поделиться со мной своими замечательными мыслями?

— Да ну, никакие они не замечательные... Я сам еще пока не определился. Не думаю, что это что-то существенное... В общем, не хотите говорить — воля ваша...

— Нет, отчего же? — Мохов пожал плечами и полистал ежедневник. — Никакой закрытой информации тут нет. Просто странно... Вот — в понедельник планировал общение на неделю, вам выкроил «окно» в пятницу, сегодня то есть... распоряжение отдал майору Гуляеву. Вот, «Гуляев — контроль». Гуляев, как обычно, позвонил Павлу Андреевичу (это наш начальник контрразведки). Вот и все... Вы точно не желаете поделиться со мной своими мыслями? Я бы с удовольствием потратил на это пятнадцать минут. Больше не могу, в двенадцать совещание у главы, надо поприсутствовать. Итак?

— Нет-нет, не хочу занимать ваше время изложением досужих вымыслов... Я пока не сформулировал проблему, время терпит, так что... Может быть, позже.

— Ну, дело ваше. Не смею настаивать. Сформулируете — звоните, мои телефоны у вас есть. — Мохов вдруг этак свойски подмигнул мне: — Если утечка — никаких проблем. В данном случае все источники налицо: я — Гуляев — Пал Андреич. Круг узкий. Мгновенно вычислим.

— Да ну, что вы! — Я даже зарделся от смущения. — Не обращайте внимания — это глупости все. Об этом я даже и не думал!

— А зря. Думать, доктор, иногда полезно. Ну, хорошо. Приятно было пообщаться с таким образованным человеком. И — не смею более задерживать...

* * *

Вид у генеральского зятя был такой, словно это его, а не меня собирались похитить или лишить жизни. Всю дорогу, пока ехали к «Азамату», он шумно вздыхал и, похлопывая по картонной коробке, уныло басил:

— Вот. Посылка. Из дому прислали...

Меня так и подмывало сказать товарищу, чтобы держался более непринужденно. Но в присутствии водителя я постеснялся это сделать. Кроме того, имелись вполне закономерные опасения, что ловкие ребята приделали посылке «уши». Так и не дождавшись перемен в поведении «агента», я не утерпел и крепко хлопнул его по плечу.

— Ммм?! — Майор обернулся ко мне и разинул было рот.

— Погода хорошая!!! — Я скорчил страхолюдную рожу, взмахнул руками и постучал себя в грудь кулаком, наподобие брачующегося бабуина. Дескать, веселее, корень, а то всю малину обгадишь!

— А! — Зять понял — приосанился, прочистил горло и заявил: — Да, погода... Да! Тепло. Вот, посылка из дома. Щас сожрем все зараз. И никаких проблем...

Водила покосился на меня в зеркало и покачал головой. Но без особого осуждения. Ленивый взор упитанного солдата свидетельствовал: ничего, я тут всякого насмотрелся. И не таких возить доводилось...

Народу на террасе «Азамата» было — не протолкнись.

— Вижу тебя, — возник в моем наушнике бодрый Иванов. — Все на местах, все нормально. Все молчим, ждем...

Внутри кафе, несмотря на распахнутые настежь окна, было душно, сизо, дымно и вонюче. Стоял характерный гвалт, усугубленный мощными низами: с обеих сторон от кухни, в углах, торчали стоваттные колонки. Диффузоры динамиков надсадно рвал Миша Круг, ностальгически напоминая командированному контингенту о тверской барышне из хорошей семьи, у которой прожорливый участковый употребил за чаем полторта за один присест. Вот же сволочь!

«Ай-я-яй! — тихо опечалился я, морщась с непривычки от табачно-алкогольного морока. — Шумно-то как... Если вдруг что-то не срастется — без глушителя пристрелят, никто и не почешется...»

В зале людей было поменьше, но практически все столики оказались заняты, кроме одного, у самой кухонной двери.

С противоположной стороны двери, у раздачи, заседала наша лихая троица. Зять, как увидел их, от удивления разинул рот и замер на месте.

— Ну и что нам теперь — у двери садиться? — пересиливая Круга, крикнул я, упреждая возможные инсинуации.

Зять пасть захлопнул, но продолжал пялиться на троицу. Его можно было понять: позавчера он видел парней после вечернего душа, бритых и в новых «комках». А в настоящий момент хлопчики были облачены в рваные, засаленные донельзя технические комбезы, которые и самый чмошный солдат-первогодок надеть постеснялся бы, с ног до головы перемазаны в мазуте и обуты в стоптанные кирзовые сапоги с неровно обрезанными голенищами. Как их в таком виде сюда вообще пустили, ума не приложу! Видать, целый час у соседей в утильсырье ковырялись, прикид выбирали...

— Пошли на улицу, подождем — может, место освободится! — Я опять хлопнул зятя по плечу — неча глазеть, ты их вообще в первый раз видишь!

— Зачэм на улицу? — Кухонная дверь распахнулась, в проеме возник облаченный в поварской халат мужлан на протезе, отдуваясь и вытирая передником потное чело. Хозяин заведения — Ибрагим. Личность, известная во всех подряд кругах. — Для хароший чэлаэк мэст всигда ест! Пащли, пасажю самы харощий мэст...

Проходя по кухне, я скоренько впитал обстановку: ранее бывать не доводилось, следовало сориентироваться. Просторное помещение, жарко как в бане, два окна под решетками, окно раздачи, плиты, жаровни, четыре двери: входная, в зал, в кладовку — открыта, видны стеллажи, коробки, безразмерный холодильник (трупик запросто можно спрятать). И, наконец, дверь в «кабинет» — напротив кладовки.

В кабинете оказалось неожиданно прохладно. Небольшое зарешеченное окно распахнуто, шторку треплет ветерок... Стол, четыре плетеных стула, сервант, в углу раковина, медный кувшин для омовений.

Хозяин прикрыл массивную дверь — стало тихо, как в погребе...

— Вижу «рафик», — пискнул в ухе Иванов. — Заезжает в развалины гастронома. Внимание...

«Еще не поздно удрать... — мелькнула предательская мысль — что-то мне вдруг стало тут неуютно. — Или спровоцировать Ибрагима на драку и раньше времени устроить шум...»

— Как сидэт будим? — Ибрагим достал из передника замусоленный блокнот и огрызок карандаша. — Обэд проста? Или сабсэм гулят многа, лей-пей, тудым-сюдым?!

— Вот — посылка, — завел некстати майор, нервно похлопав по пресловутой коробке. — У нас с собой... нам немного выпить, ну, пива, что ли...

— Зачэм пасилка? — сверкнул зрачками Ибрагим. — Пасилка Ханкала вези, пад крават пастав! Мужчина кафэ пришел, должен ест шашлык, люля, зелень-мелень, водка-пиво...

— Давай — закуски, пивка, по шашлычку для начала... — перехватил я инициативу. — Ну и водочки, естественно, — граммулек триста для начала. Только смотри — чтоб не паленая!

— Абижаишь! — рявкнул Ибрагим, пряча блокнот в передник. — Все будит ништяк! Сиди, пацан быстра притащит...

И удалился, прикрыв за собой дверь.

— Так... — начал было майор. — Ну и что...

— Ничего, покушаем как следует, немного выпьем... — Я опять скорчил рожу, показал на посылку и на свои уши. — И — до дому.

— А посылка?

— Слушай, ты эту свою посылку... — «затискай себе в задницу» — вот так бы я хотел сказать, но пересилил себя и продолжил по сюжету: — ...открывай (Свою посылку, посмотрим, что там прислали...

Не успел зять раскрыть коробку — примчался пацан с подносом. Быстренько сгрузил на стол запотевший графинчик, тарелки с закусью и ретировался, пообещав:

— Шашлык — пят минут...

— Оперативно, — похвалил я, осматривая тарелки с балыком, зеленью и мясной нарезкой. — Неплохо тут у Ибрагима...

Пацану было что-то около шестнадцати. По здешним меркам — вполне зрелый мужчина, способный не только из автомата стрелять, но и при случае поставить табельную мину на трассе. Для похищения, однако, больно хилый, не успел еще мясом обрасти.

— Вот. — Зять (вот уж действительно — генеральский зять!) поковырялся в коробке и растерянно пожал плечами. — Гхм... Люблю сладости. Типа, с чаем...

В посылке были шербет, халва и конфеты. И пять банок ветчины, точно такой же, как из гуманитарной помощи. Наверное, для веса. Тут они схалтурили. Могли бы и получше что-нибудь придумать. А ну как я захочу поинтересоваться содержимым?

— Давай, что ли, по маленькой. — Зять взял графин. И разлил по рюмкам водку.

— Давай. — Я постучал пальцем по часам и показал на дверь. Чего тянуть? Как говорится, перед смертью не надышишься.

— Ага. — Зять понятливо кивнул. — Поехали... Зять опрокинул рюмку, а я свою подвинул к нему: мне сейчас чистые рефлексы понадобятся. Зять опять кивнул, молча употребил мою долю и встал из-за стола:

— Ты посиди, я сейчас... Пойду отолью... И вышел. С коробкой. Ну не урод ли?

— Слышу, — ожил в моем ухе бодрый Иванов. — Ты один. Держись. В любой момент может начаться. Внимание — всем готовность номер один...

* * *

Майор ушел, и мне вдруг стало страшно. С ним как-то спокойнее было. Он такой здоровенький, высокий, под стать Петрушину. Кроме того, с его уходом автоматически включился отсчет времени, работающий против меня.

Я погладил левый нагрудный карман, проверяя, как лежит гарнитура. Затем сунул правую руку под куртку, расстегнул «оперативку» и попробовал, как будет выниматься пистоль. Вынимался он нормально и хорошо ложился в ладонь, только рукоятка с непривычки казалась толстой. Мы, простые смертные, как-то все больше с обычным табельным, «ПСС» для нас в диковинку. Надо будет, как Иванов сообщит о начале движения, достать пистолет и держать в руке, прикрыв... Чем тут прикрыть? А нечем. Салфетки маленькие. Значит, просто опустить руку под стол. Я не такой тренированный, как Петрушин и Вася, когда адреналин в кровь шарахнет, ручонки вразнос пойдут, могу замешкаться. А так — только пальчиком поведи, патрон в стволе, все готово к бою...

— Друг уехал, — сообщил Иванов. — А наши клиенты что-то не шевелятся. Ждут чего-то, что ли? Костя, подай голос.

— Что-то шашлык не несут, — буркнул я, поглаживая левый нагрудный карман. — Обещали через пять минут...

— Хорошо, слышу, держись, — ободрил Иванов. — Пока все тихо...

А тут и шашлык поспел. Две здоровенные порции на шампурах, обсыпанные зеленью, с пылу с жару, жир еще шкворчит...

Этого повара я в кухне не видел — наверное, во дворе, у мангала колдовал. Коренастый молодой мужик, примерно моей комплекции... Странно, но лицо его мне показалось смутно знакомым. И где же я мог видеть этого типа?

Повар поставил поднос с шампурами на стол, вытер руки о белоснежный(!) передник и достал из кармана... двухграммовый шприц.

— Ширнуться не желаешь, братишка? — По-русски он говорил чисто, без акцента. — Товар — высший сорт.

— Ну нет уж, спасибо. — Я невольно хмыкнул — вот сервис тут у них! Все предусмотрено. Наверняка и пару слегка помытых девчат можно заказать, если есть желание... — Я что — на наркошу похож?

— Да ладно, чего там! — Повар обогнул стол, приближаясь ко мне и приветливо улыбаясь. — Это недорого! Шприц одноразовый, стерильно...

Меня вдруг как током ударило. От повара исходил... отчетливый аромат помойки!

— Стоять! — охрипшим враз голосом просипел я, левой рукой нажимая на нагрудный карман, а правой...

А правой не получилось — промазал! Не рассчитал маленько, левой прижал отворот куртки. Урод, что и говорить — руки не под это заточены...

— Спокойно, братишка... — повар железной клешней сцапал мою правую руку и зубами ловко снял колпачок с иглы.

— Что?! — рявкнул в ухе Иванов. — Что там у тебя?! Резко толкнувшись ногами, я качнулся назад и вместе со стулом рухнул на пол.

Повар — проворный малый — тотчас же оказался верхом на мне. Да так ловко сел, гад, навалившись всей массой на грудь, — я не то что шевельнуться, дышать нормально не мог! Его руку со шприцем я каким-то чудом успел перехватить и теперь с трудом удерживал — игла блестела у самого моего лица, неумолимо приближаясь к щеке.

«А здоров, сволочь, — пережмет ведь!» — мелькнула отчаянная мысль.

— Помогите! — тоненько закряхтел я, задыхаясь и чувствуя себя страшно беспомощным и совсем одиноким на этом свете. — Да помогите же...

— Р-р-р! — тихо зарычал повар, рывком преодолевая сопротивление и вгоняя иглу мне в щеку.

Бац! — раздался глухой удар, повар отлетел в угол и с разбегу забодал лбом стену.

— Уф-ффф! — Я жадно глотнул воздуха — сразу полегчало. В расплывающейся панораме возникла физиономия Петрушина с горящими глазами голодного ягуара.

— Да что там у вас?! — жалобно крикнул в ухе Иванов. — Подайте голос хоть кто-нибудь!

— У нас — порядок, — буркнул моему карману Петрушин. — А вот у вас...

— Мм-м-мууу... — Повар застонал и, ухватившись руками за голову, лег на бок, поджав колени к груди.

— Коровка, — сказала голова Васи Крюкова, заглядывая в дверной проем. За Васиными ногами, в створе распахнутой двери кладовки, я рассмотрел чье-то бездыханное тело. — Муу-у-у! У коровки четыре сиськи. Надо проверить — сколько у этого... Жека, раций нет. Оружия — тоже. Странно, да? Только ножи. Вот.

Вася показал два охотничьих ножа с костяными ручками.

— Перестарались, значит, — флегматично сказал Петрушин. — Ты как?

— Щеку проколол, гад, — слезно пожаловался я, выдергивая из щеки шприц — поршень был в крайнем заднем положении, «повар» не успел стравить содержимое.

— Одноразовый вроде. До свадьбы заживет. — Петрушин достал из кармана обрезок стропы и нагнулся к повару — вязать.

— Ал!!! — «Повар» вдруг резиново изогнулся, мощным ударом двух ног долбанул Петрушина в грудь и со спины выпрыгнул в стойку!

— Ох! — Петрушин рухнул на пол, крепко стукнувшись затылком о край стола, и на пару секунд замер без движения.

— Что там у вас? — заголосил в моем ухе Иванов. — Доложите обстановку!

— Р-р-р!!! — «Повар» пушечным ядром рванул к выходу, размазав по косяку легкого Васю, влетел в кладовку и захлопнул за собой дверь.

— Бегом... — болезненно морщась и мотая головой, Петрушин на получетвереньках вяло просунулся в кухню. — Бегом!!!

— Я его полоснул... — виновато отчитался Вася, вставая с пола и ощупывая спину. — Я его полоснул — вон, кровь!

— Кого там полоснули? — надрывался Иванов. — Да скажет мне кто-нибудь, что там у вас происходит?!

Бум! Бум! — лейтенант Серега, видимо, страховавший вход, метнулся к кладовке, подергал ручку и принялся бухать в дверь плечом.

— Пусти... — Петрушин встал бочком, отступил на шаг и мощно лягнул дверь ногой.

Ржаво каркнули сорванные петли — дверь с шумом обрушилась внутрь.

Я покинул кабинет, мельком осмотрелся и приблизился к кладовке. Ребята — точно, перестарались. На полу в кухне лежали двое здоровенных бородачей. У одного еще дергались ноги, в то время как второй, с неестественно вывернутой шеей, был недвижим. Крови не было, чисто сработали. Ибрагим и давешний пацан скрючились под столом, дисциплинированно возложив руки на затылок. Окно раздачи было закрыто, через щель поверху доносился тоскливый голос Миши Круга, жаловавшегося на женскую вероломность. В общем, вполне рабочая обстановка — никакого шума, никого лишнего...

В дальнем углу кладовки, рядом со сдвинутым в сторону стеллажом, зиял распахнутый люк. Крышка была обильно измазана свежей кровью.

— Я сказал — полоснул! — радостно взвизгнул Вася. — Если мышцу глубоко порезал — далеко не уйдет!

— Ну, сука... — Петрушин заученным движением рванул из нагрудного кармана гранату и просунул палец в кольцо.

— Живым!!! — напомнил я. — У него оружия нет...

— Ой, бля-а-а! — тоскливо протянул Петрушин, убирая гранату обратно и вынимая нож. — Лейтенант — за мной. Вася с Костей — на улицу! Бегом!

И нырнул в люк.

— Плохо — без фонаря. — Лейтенант, перекрестившись, последовал за старшим товарищем. — Кабы знать...

— У гостей два «двухсотых», один ушел через подземный ход, — торопливо доложил я своему правому карману. — У нас все целы. Держите «рафик», мы пошли.

И мы с Васей, обнажив «стволы», стремглав ломанулись на задний двор.

— Откуда они там взялись?! — страшно удивился Иванов. — Движения не было! Какой такой ход, блин?!

Проскочив через двор, мы с Васей выбежали на улицу через распахнутые ворота и встали. В дальнейшем участвовать не было смысла: вряд ли пули из наших пукалок на таком расстоянии поразят людей в «рафике».

«Рафик» в этот момент уже мчался по скверу, неумолимо набирая скорость. Еще десять секунд — и привет «белым халатам».

— Шлеп! Шлеп! — из соседней пятиэтажки донеслись два едва различимых шлепка. Стекло машины со стороны водителя треснуло, «рафик» резко сбавил ход, проехал еще пару десятков метров и встал.

— Молодец, Лиза, — похвалил Вася. — Уважаю. Пошли, посмотрим...

Из развалин вылезли Петрушин с лейтенантом и трусцой припустили к вставшему «рафику». Вид у них был обескураженный и малость опомоенный — какие-то отходы с них свисали. От пятиэтажки к месту происшествия бежали Лиза с полковником.

— Куда залупить?! — моторно заорал из пулеметного гнезда на крыше штаба бригады вэвэшный боец — то ли Глебыч предупредил, то ли сам догадался. — Трассером шмальните — куда там залупить?!

— Да сиди ты, мы сами тут! — Петрушин, взяв пистолет на изготовку, заглянул в кабину. — Ну-у-у...

Водитель был мертв. Голова с размозженной макушкой свешивалась на баранку, оплывая густой темной кровью. Больше в машине никого не было.

— Ну что тут, что?! — Иванов, переводя дыхание, с ходу поинтересовался: — Живым кого взяли?

— Похоже, что нет, — взял я на себя общую ответственность. — Понимаете, там так получилось...

— Черт! Как же так, а? — Полковник кивнул в сторону бывшего гастронома. — Там что — подземные коммуникации? Как же вы смотрели, а?

— Никаких там коммуникаций. — Петрушин отвел взгляд — чувствовал себя виноватым. — Там прямой узкий ход — только одному протиснуться. Один выход в кладовке, второй — в развалинах гастронома. Там в самом углу, под слоем дерьма... Люк очень плотно подогнан, не видно...

— Допрыгался, повар куев. — Вася, поддев голову мертвого водителя ножом, запрокинул ее назад. — Оп-па! Ни хера себе...

Это был вовсе не повар. Лицо, конечно, залито кровью, но черты вполне различимы и... Странно, лицо это также показалось мне смутно знакомым... Но с «поваром» — никакого сходства!

— Ребята — а это... это не он, — пробормотал я.

— Какой — «не он»? — с горечью воскликнул Иванов. — Всех завалили, а теперь — не он?!

— Точно, не он. — Петрушин, изменившись в лице, воровато оглянулся по сторонам, присел на колено и зачем-то заглянул под днище «рафика». — Ой, бля-я-я... Он сто пудов выскочил, там кровищи — лужа! Да он просто физически не мог никуда больше деться!!!

Увы, это утверждение, каким бы оно ни было логически обоснованным, оставалось всего лишь пустыми словами. «Повар» исчез. Как сквозь землю провалился...

Глава 11.

Абай Рустамов

Салам, читатель! Слушай, давай я про твой скот, здоровье и родных потом спрошу, ладно? Хочу побыстрее рассказать про свои приключения, пока впечатления свежие.

Скажу сразу: это ошибка резидента, моей вины тут нет. Он агента неправильно просчитал. Думал, что этот зять генеральский намертво сел на крючок и никуда не денется. А он взял и соскочил...

Этот мелкий гаденыш, что в дверях кабинета стоял, успел полоснуть меня ножом по правой руке. Ловкий, шайтан! Я как молния летел, а он все равно успел. Нож острый, рана глубокая получилась. Я в горячке не обратил внимания, надо было жизнь спасать.

Проскочил я по канализации, вылез в старом гастрономе, люк захлопнул. Хотел упасть в «рафик» и — ходу. Нормальное желание, любой на моем месте так бы сделал, правильно?

Но в последний момент меня будто кто-то под руку толкнул: сделай по-другому!

— Быстро уезжай! — приказал я Рашиду — он на стреме сидел, в «рафике» нас ждал. — Мы попали в засаду!

— А ты? — Рашид с пол-оборота завел мотор, но замешкался — не хотел меня бросать.

— Мне надо кое-что сделать. Встречаемся у Казбека. Давай бегом!

— Ладно. Удачи тебе...

Рашид захлопнул дверь и выехал из развалин. А я зажмурился и полез в огромную кучу отходов. Ввинчивался, как шуруп, стиснув зубы и не обращая внимания на страшную вонь. Вот где пригодилась спецподготовка, полученная в разведцентре! Ни один нормальный человек такого сделать не в состоянии. Гниющая картофельная шелуха и осклизлые куски чего-то мерзкого лезли мне за шиворот, консервные банки резали лицо — я в тот момент отключился и об этом совсем не думал.

У меня цель была: закопаться поглубже и выжить.

Закопался. Несколько секунд лежал, стараясь унять бешеные скачки сердца. Дышать было трудно — плотный слой вонючих отходов давил на лицо и грудь, казалось, вот-вот задохнусь. Ну, думаю — больше минуты мне тут не продержаться!

Скрипнул люк в углу. Послышался разъяренный голос:

— Шевелись, лейтенант! Бегом, бегом...

Кто-то по мне пробежался — чуть грудь не сломал, тяжелый, гад!

— Вон они! — раздалось уже вне развалин.

Я вынырнул из кучи, хватая ртом воздух, посмотрел — никого нет. Вовремя, а то бы задохнулся! Не мешкая, я нырнул в люк и побежал по проходу обратно в «Азамат».

Почему я в тот момент принял такое решение — отправить Рашида и остаться самому? Не знаю, не могу объяснить. Как будто кто-то мной руководил сверху. Я только подумал тогда: это не простые вояки. Это ГРУ, «Альфа» или «Вымпел». Они сами все хотели тихо сделать, видимо, думали, что мы вооружены и устроим им бойню, если вмешаются другие федики. А мы — без оружия!

Выскочил я на кухню — смотрю, точно рассчитал, нет лишних. Ваха и Мовсар стали шахидами, это понятно сразу, можно даже пульс не щупать. Ибрагим и его сын Ислам смотрят на меня, рты разинули. Не успели очухаться еще, с того момента, как все это началось, прошло не более пяти минут. У Ибрагима щека опухла, вокруг глаза синяк наливается. Наверно, пытался сопротивляться, храбрый воин! Куда там — таким сопротивляться...

— У тебя кровь, — спокойным голосом сказал Ибрагим. — На пол капает.

— Да, я знаю. — Я оглянулся на кладовку. — Сейчас уйду, ты не беспокойся.

— А я не беспокоюсь. — Ибрагим сорвал с вешалки полотенце и располосовал его ножом. — Ну-ка...

Он быстро снял с меня вонючую поварскую куртку, обмахнул шелуху и отходы, сноровисто перевязал руку — старый вояка!

— Извини, промедола нет. Терпи, брат.

— Терплю, — кивнул я. — Мне надо идти. Они в любой момент могут вернуться.

— Ибрагим! — Тут в раздачу постучали — это племянник его, Лечи. — Еще два заказа!

— Сейчас, — крикнул Ибрагим. — Минуту подожди...

Он вручил Исламу ключи от машины, вытащил из кладовки большую коробку и снял свой поварской халат.

— Возьмите, тащите на выход. На стоянке мой «пирожок» — как раз собирался Лечи отправить за зеленью. Халат надень, чтобы не заметили, что рука перевязана.

— Хоп! — Я надел халат, подхватил коробку — она была пустая, Ислам за другой конец взялся. — Прости, что так получилось. Не рассчитали маленько. Может, давай, все вместе уйдем? Приму тебя, как брата, ни в чем нужды знать не будешь...

Перед Ибрагимом мы были крепко виноваты. После этого случая его в такой оборот возьмут — мало не покажется! А все из-за нашей ошибки.

— Давай, быстро уходи, времени нет. — Ибрагим гордо вскинул голову. — Обо мне не думай. Я выкручусь, не в первый раз! Прощай...

Вот так сказал. Настоящий мужчина. У нас много таких, нас никогда не сломить!

Мы с Исламом без помех прошли через зал, на нас никто не обратил внимания. Подумаешь, коробку повара тащат...

На КПП возле штаба бригады нас не тормознули — «пирожок» Ибрагима все знают. А потом Ислам свернул в переулок, и мы покатили к Заводскому району...

Вот и все, на этом мои приключения закончились. Только горький осадок остался. Получается, как ни крути, прикрылся я Рашидом. Послал боевого брата на верную смерть. Это я уже потом, когда остыл маленько, сообразил: если они готовились, обязательно рассадили снайперов на соседних домах. Значит, если бы мы поехали вместе, оба стали бы шахидами. Но кто-то сверху подсказал мне: останься. Значит, это угодно Аллаху? И я остался, чтобы отомстить за своих боевых братьев. Иншалла...

— Я скорблю вместе с тобой. Они были воистину солдатами Аллаха. И как никто другой заслуживают высокого звания шахида...

Вот так сказал Хамза.

— Лучше бы я сам этим занялся. «Филигранная работа»! Я бы стер с лица земли этот «Азамат», но добился бы своего. Я бы этого ублюдка оттуда на аркане приволок. Нет, я, конечно, тебе сочувствую... но извини — ты пока не оправдал моих надежд...

Вот так сказал Султан.

А в целом я чувствовал себя так, словно бы и не вылезал из этой помойки в старом гастрономе. Я потерял лучших своих людей. Рашид вообще был дорог мне, как брат. Мы в одном классе учились, росли вместе. Я впервые потерпел такую серьезную неудачу и почти что потерял лицо перед таким уважаемым человеком, как Султан. Его ведь не интересует; почему все сорвалось, он понятия не имеет, что у нас агент «поплыл». Такие вещи непосвященным знать не положено. Он просто видит результат. Абай обещал, что все будет нормально, — и не сдержал своего слова. Что тут еще добавить?

Родственники шахидов смотрели на меня, как на предателя. Да, на войне солдаты гибнут, к этому все привыкли... Но почему так получилось, что все погибли, а ты один остался в живых? Не объяснишь же каждому, что ты помечен Аллахом и это его волей ты спасен от смерти!

Кроме того, рука меня донимала. Спасибо еще, этот мелкий гад хорошо порезал мышцу, вдоль волокна. Наш хирург в Шалунах обработал мне рану, наложил швы, подвесил руку на повязку и сказал: покой нужен. Иначе долго заживать будет. Если хочешь, чтобы быстро зажило, вообще сиди дома и неделю лежи, никуда не ходи.

Теперь я двигался, как наполовину парализованный, и это страшно меня раздражало. Потому что я привык полагаться на свое тренированное тело, привык быть в постоянной готовности в любой момент включить его на полную мощность. А как теперь ползать, бегать, хватать? Это тоже было для меня неожиданным и неприятным новшеством.

В общем, все было плохо...

* * *

Хамза меня не тревожил четыре дня. Так и сказал:

— Отдыхай, набирайся сил, скоро будет работа... Одиннадцатого сентября резидент приехал ко мне собственной персоной. Честь оказал. Новруз — его личный телохранитель, уже за рулем был, хотя прошло всего две недели с момента его ранения. Как на волке, все на нем заживало. Я увидел Новруза и немножко приободрился: а, ерунда, с кем не бывает! На то у нас и работа такая, суровая и опасная. Вервольфы мы, одно слово.

Хамза вошел в дом. Новруз выставил на крыше пост наблюдения и остался во дворе. Вот человек, даже у меня дома никому не доверяет!

— Есть новости, — после обычных приветствий сказал Хамза. — Помнишь, за два дня до акции я тебя спрашивал, как поживает наш Руслан?

Я насторожился. Не хватало еще, чтобы Хамза где-то раздобыл информацию, что Рустик в чем-то таком неприличном замешан! Это же вообще — катастрофа!

— Да ты не переживай, все нормально. — Резидент заметил мое волнение. — Новости другого плана...

Оказывается, еще в тот день, когда мы обсуждали акцию в «Азамате», Хамза получил информацию... что Русланом интересуются люди из этой специальной команды. Поэтому он и спросил меня, ненароком вроде бы, как там наш парень поживает.

Хамза это дело так не оставил. Проверил, и оказалось, что команда второго сентября ездила в Хелчу Ме. Ну и отчаянные эти федики! Совсем безголовые. Хамза сделал вывод: значит, они там пообщались с кем-то и установили, что до разгрома генеральской колонны Руслан там был. Другого объяснения их интересу просто не было.

Тогда резидент подумал: эти люди хитрые и опытные, через местную милицию вряд ли будут «пробивать» Руслана. И позавчера послал пятерых разведчиков к Старым Матагам, поставив задачу: выявить удобные для наблюдения места и взять их под контроль.

Разведчики сутки вели наблюдение. Установили три нормальных для наблюдения места, и что бы вы думали? Вчера вечером в посадках со стороны Чили-Юрта (на той окраине как раз дом Руслана) засекли наблюдателей-федералов!

— Их квалификация достаточно высока, — пояснил Хамза. — Как минимум — войсковая разведка. Оборудовали в посадках, выше села, схрон. С километр там... Так не видно, а в бинокль наблюдай сколько хочешь. За сутки ни разу не высунулись, никак не проявили себя. А когда уже смеркаться стало, один пополз к реке за водой. Вот и засекли. Ночью наблюдали за ними с прибором. Огня они не жгут, но как совсем стемнело, осмелели, вышли размяться. Двое их. У них обычный НСПУ — несколько раз заметили едва видный зеленый отсвет. Если в бинокль специально не наблюдали бы, ни за что бы не обратили внимания — далеко. Вот такие дела, друг мой...

Да, вот это были новости так новости! Трое лучших моих людей убиты, за домом еще одного установили наблюдение... На моей родной земле меня обкладывали, как волка, и я ничего не мог сделать!

— Так вот, я и говорю, — продолжал гнуть свое Хамза. — Наш парень пока что домой не собирается... А надо бы встретиться с ним и посоветовать... Пусть съездит домой, навестит родных... А?

— Извини, Хамза, у меня сейчас трудный период, — мрачно сказал я. — Шуток твоих я не понимаю.

— Я не шучу, — Хамза сделал серьезное лицо. — Я говорю, что надо сделать.

— Я не понял... — Я даже растерялся от такого неожиданного оборота. — Ты что, хочешь сдать Рустика федералам?!

— Я хочу одним ходом решить все наши проблемы. Но у тебя и в самом деле трудный период. — Хамза сочувственно покачал головой. — Ты перестал быстро соображать и схватывать на лету. Ну, слушай...

И резидент терпеливо объяснил мне то, чего я сам увидеть не сумел. Он разложил по полочкам проваленную акцию в «Азамате» и сделал вывод:

— Эта команда пытается вести свою игру. Они скрывают информацию от своих, из всего делают секрет и действуют на свой страх и риск, не привлекая вспомогательные силы. Я думаю, что и впредь они должны действовать точно так же. Иначе говоря, автономно и без поддержки. То есть они как бы вне закона.

— Может быть, мы просто чего-то не знаем? — Я не совсем понял, куда гнет Хамза. — Мало ли каких секретных формирований у федералов? Почему «вне закона»?

— Вспомни обмен, на котором убили Турпала. Рядовая акция, а сколько там людей было? То есть почти официальное мероприятие с полным войсковым обеспечением. А теперь припомни детали акции в «Азамате».

— Там были специалисты, — уверенно заявил я. — Причем высокого класса. Иначе это они бы остались там лежать, а мы все вместе уехали бы!

— Не спорю, специалисты. Но главное, что их там было очень немного, — мягко поправил меня Хамза. — И действовали они так, словно опасались привлечь внимание остальных федералов. Я бы даже сказал, как вор, который ворует у своих же! Что скажешь?

— Согласен. — Я кивнул — возразить было нечего, правильно он подметил. — Ну, и что нам с этого?

— Вот тебе самая главная особенность этой команды. Я сопоставил всю информацию из своих источников, то, что известно об их деятельности, и последнюю акцию, которую мы имели возможность наблюдать, так сказать, изнутри, с поля боя... Команда эта пытается работать в максимально закрытом режиме. Взаимодействие, сбор информации, силовое обеспечение акций или просто прикрытие при проведении любых мероприятий — это неизбежное привлечение посторонних людей, частичное раскрытие своих замыслов, возможная утечка информации. Поэтому они все делают сами. Ну, не совсем все, кое-что мы о них знаем — потому что они в безвоздушном пространстве существовать не могут, поневоле приходится пересекаться с некоторыми нужными людьми... Гхм... Так вот, в этом, разумеется, их большое преимущество, их сила... и в этом же их слабость. Закон единства и борьбы противоположностей.

— А проще, Хамза? — Я, конечно, высшее образование имею, но мне показалось, что резидент слишком все усложняет! — Что мы с этого имеем?

— Мы их всех имеем. — Хамза весело подмигнул мне. — Я сказал, они будут действовать на свой страх и риск, без поддержки. Вспомни обмен, где Турпала убили...

— Ты уже говорил. Я помню.

— Теперь вспомни генерала, которого мы профессионально «вывели». Генерал тоже захотел всех обмануть, действовал вопреки правилам, на свой страх и риск... Но не учел возможности утечки информации. Теперь получается такая же история. Что они хотят? Ты знаешь, я все больше думаю, что их главная задача — вовсе не Султан. Они, конечно, в «Азамате» здорово все сделали, но немножко недоработали. Думаю, их основной задачей был захват живого пленного, который привел бы их к моему основному информатору, а в конечном итоге и ко мне. И они будут продолжать работать в этом же на правлении.

— Ты думаешь, эта команда создана конкретно под тебя?

— Под нас, — поправил меня Хамза. — Ты же со мной — значит, и ты попадаешь в орбиту их деятельности... Так вот, мы дадим им возможность проявить себя. Мы просто подставим им Руслана. Если я не ошибаюсь, то они должны проглотить этот крючок и попытаются взять его живьем. А мы решим все свои проблемы: возьмем наконец этого хитрого Воронцова, а остальных уничтожим. Лишних людей у них нет, поэтому, думаю, они должны задействовать всех членов команды. В том числе и Воронцова.

— А если ты ошибаешься? — Я не стал напоминать резиденту о его обещании сбрить бороду, но вопрос все-таки поставил — от этого слишком многое зависело!

— Тогда я просто заплачу людям Султана за прогулку. — Хамза небрежно махнул рукой. — А Руслан немножко потреплет себе нервы и вернется обратно, тренировать крестьян.

— Значит, мы будем привлекать людей Султана?

— Для этой работы к тебе в комплект нужны как минимум еще двое хороших снайперов. — Хамза пожал плечами. — Ты ранен. Значит — еще один. Нужна группа блокирования. Моих разведчиков не хватит.

— Хорошо. — Я все еще сомневался в правильности решения резидента, но перечить не посмел. — Я съезжу к Султану, поговорю. Когда мы начнем действовать?

— Если ты готов к путешествию, мы поедем вместе. — Хамза опять подмигнул мне. — Хочу лично пообщаться с Султаном. Давно его не видел, все по телефону да через записки... Надо посмотреть, чем он дышит, как вообще чувствует себя...

— Это... гхм... это небезопасно, — мне с большим трудом удалось унять волнение и взять себя в руки. — Сейчас такой период...

—  «Такой» период тут всегда. — Хамза был непреклонен. — Собирайся, поедем, навестим Султана...

Делать было нечего — я собрался, и отправились в путь. Базовый лагерь Султана в пятнадцати километрах от Новых Матагов, направление указывать не буду, это военная тайна.

Думаю, вам понятно мое беспокойство насчет прогулки Хамзы в лагерь Султана. В последнее время он через меня все дела с Султаном решал, а тут вдруг...

Хамза отличный психолог и обладает просто дьявольской проницательностью. Я опасался, что, сведя нас с Султаном вместе, он посмотрит на нас, послушает и догадается, что я «слил» информацию о Воронцове и вообще, что мы в сговоре. Вдруг у Султана не хватит ума вести себя, как подобает в таких случаях?

Оказалось, я плохо подумал о нашем славном эмире. Он вел себя очень достойно, никаких намеков не давал, только высказал свою озабоченность, как бы повторяя мои слова:

— Зачем тебе так рисковать? Федералы сейчас активизировались. Если Абай пока не может сам вести машину, у нас для связи есть спутниковые аппараты и гонцов хватает...

— Аппараты, ты прекрасно знаешь, легко прослушать, по ним многого не скажешь, — парировал Хамза. — А если уже «сидят» на твоем номере, то и ракету навести нетрудно — это не пару слов сказать, разговор долгий... Гонцов могут отловить, да и не доверишь им всего. А Абай у нас один такой. Так что, пока он без руки, приходится самому...

Мы позвали Руслана, пообщались, поели шашлык — Султан приказал зарезать барана из «ходячего» запаса. Решили все вопросы, обо всем договорились. Естественно, Хамза не стал рассказывать, что это за группа, просто обрисовал все в общих чертах.

А в конце Султан вдруг возьми, да и скажи:

— Думаю, Абай не сможет возглавить операцию. Он ранен, недавно потерял своих лучших людей, еще не успокоился... Давай, я тебе дам другого командира.

Так мне обидно стало! Я чуть было не крикнул: это не моя вина, я все сделал правильно! Еле сдержался. А Султан в мою сторону даже и не смотрит, как будто меня тут нет.

— Это очень ответственная операция, — не раздумывая, отказался Хамза. — Я не могу поручить ее никому другому. Кроме того, извини, конечно, Султан... но у тебя нет такого командира, как Абай. Спасибо, рад был повидаться...

Только не думайте, что я эту последнюю фразу от себя добавил, чтобы показать свою значимость. Резидент так и сказал, слово в слово. И мне стало немного легче. Все-таки не последний я человек в Чечне, имею некоторый вес...

* * *

К вечеру прибыли люди Султана: трое снайперов, группа блокирования в количестве двух отделений по шесть человек и заслон — восемь человек. Я послал двоих, они пригнали отару овец и развели здоровенный костер, как раз между Старыми Матагами и тем местом, где федики поставили пост. Теперь через НСПУ в этом секторе они ничего не разглядят, старая хитрость, опробованная много раз.

Как стемнело, мы взяли приборы ночного видения и отправились на рекогносцировку. Те места я знаю как свои пять пальцев, вырос тут, мы ребятишками все здесь излазили. Руслана мы утром привезем по дороге из Тыгой, покажем всем, ненавязчиво так, день он побудет, а потом вечером, пока светло еще, тем же путем увезем обратно. Если они не дураки (а они не дураки — мы уже убедились), то брать его из дому вряд ли станут. Шумно это и хлопотно — тут надо проводить полномасштабную войсковую операцию. А самое удобное: устроить засаду неподалеку от села, по дороге на Тыгой. Там, в полукилометре от поворота, есть очень удобное место.

Я снабдил людей провиантом, поставил задачу, дал радиостанции для связи, приказав соблюдать полное радиомолчание и только слушать. Затем показал всем фото Воронцова, дал полчаса, чтобы запомнили, и озадачил: всех валить, кроме этого. Вот этого ни в коем случае не убивать! Кто убьет — штраф два годовых оклада. Оклада конкретно у них нет, так что два года будут воевать бесплатно. Это самый классный стимул. Полчаса они любовались на его рожу, затем я фото отобрал — нельзя, чтобы у кого-то его нашли. Потом развел всех по местам, приказал приступить к оборудованию позиций и пожелал удачи и много терпения. Им придется сутки сидеть, не высовываться, в пакет ходить по нужде.

Диспозиция у нас получилась замечательная. На трех точках снайпера с «В-94»{64}, полностью контролируют дорогу на Тыгой и подступы к селу. Справа и слева от предполагаемого места засады — два отделения группы блокирования, по шесть человек. В каждой группе — два «ПК», четыре «АК-74М» с четырехкратными оптическими прицелами «ПСО-1», у всех — «мухи». В километре позади наблюдателей федералов — заслон, две группы по четыре «ствола», в каждой — пулемет, «АК» и «мухи». То есть назад им ходу нет. И вообще ходу нет никуда — обложили со всех сторон. В принципе и одних снайперов хватило бы: если каждый сделает по два точных выстрела, группе блокирования и заслону делать будет нечего. Я был уверен на тысячу процентов: если эта команда супер-пупер сюда заявится и станет действовать, как предугадал Хамза... В общем, при любом раскладе их тут положат за десять секунд, каждому достанется со всех углов по килограмму железа...

С утра привезли Руслана. «Ниву» оставили у двора, он вышел, долго обнимался с отцом, который специально показался из калитки. Потом Руслан поздоровался со всеми родственниками, всем оказал уважение, вернулся домой и периодически появлялся во дворе.

В общем, показали. Я в это время, пользуясь тем, что внимание наблюдателей было сосредоточено на Руслане, с двумя самыми шустрыми бойцами (но не такими, как Ваха и Мовсар, — таких у меня, наверно, уже никогда не будет!) занял свой НП в километре от села, вооружился двенадцатикратным биноклем и начал не спеша настраивать переносную станцию обнаружения «Кенвуд». Если они крутые, у них обязательно будут «Кенвуды», и я запросто могу нащупать их частоты.

Оставалось только дождаться, когда же наши специалисты из этой хитрой команды проявят активность...

Глава 12.

Команда

«...СВОДКА О СОСТОЯНИИ ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКИ В ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ НА 9 СЕНТЯБРЯ 2002 ГОДА...

Обстановка в зоне ответственности ОГВ(С) — подконтрольная. Деятельность федеральных сил по-прежнему направлена на выявление планов экстремистских сил, пресечение их реализации.

Негативное влияние на развитие ситуации в Чеченской Республике оказывают попытки боевиков организовать комплекс мероприятий, направленных на подготовку диверсионно-террористических актов. Ведется наблюдение за федеральными силами — особенно при проведении ими разведывательно-розыскных мероприятий. Пропагандистская работа боевиков сопровождается вербовочной. Действия НВФ свидетельствуют об определенной задаче — дискредитировать действия и личный состав федеральных сил.

Боевики продолжают попытки поиска путей легализации в населенных пунктах республики. Это связано с деятельностью федеральных сил, направленной на лишение членов незаконных вооруженных формирований оборудованных баз для продолжения террористической деятельности в осенне-зимний период.

Не прекращается вербовка среди местной молодежи в целях пополнения рядов НВФ. Втягивая подростков в противоправную бандитскую деятельность, боевики на первом этапе поручают им задания, в которых якобы молодежь должна показать свою смелость и дерзость. Зачастую эти поручения включают в себя обстрел из автомата либо подствольного гранатомета места дислокации какого-либо воинского подразделения. Зачастую данные «уроки смелости» заканчиваются для подростков и их родителей плачевным результатом. Так, за прошедшие двое суток в Веденском районе в ночное время отмечены два мучая обстрелов из автоматического оружия пунктов дислокации подразделений федеральных сил. В обоих случаях по нападавшим открывался ответный огонь, в результате на одном и другом месте происшествия были обнаружены трупы молодых людей в возрасте 15–18 лет, рядом с которыми находились автоматы.

Опознаны четыре тела из семи найденных несколько дней назад в северной части Грозненского (сельского) района, сообщил представитель Регионального оперативного штаба по проведению контртеррористической операции полковник Илья Шабалкин. Три из них, братья Казриевы и Бицалов, были похищены в с. Красностепновское в период с 5 по 15 мая этого года неизвестными вооруженными людьми в масках. Он также отметил, что все они причастны к нелегальному обороту нефти и нефтепродуктов. Полковник И. Шабалкин также напомнил, что тела были захоронены на глубине 1, 5 метра, что, по его мнению, говорит о том, что захоронение проводилось лицами, знающими местные обычаи и ислам.

Правоохранительные органы располагают оперативной информацией о причастности к данному преступлению бандгруппы так называемого полевого командира Али Пайзулаева, которая после уничтожения известных главарей Ислама Чалаева и Халида Сидаева участвует в переделе сфер влияния в криминальном нефтебизнесе.

По словам И. Шабалкина, бандгруппа Пайзулаева маскируется под военнослужащих федеральных сил, члены группы передвигаются на легковых автомобилях, одетые в форму российских солдат. Чтобы не выдавать себя, во время совершения тех или иных преступлений они не разговаривают между собой. Правоохранительные органы Чечни подозревают банду Пайзулаева в поджоге здания АО Грознефтегаз и центра социального обслуживания в Грозном, похищении двух рабочих-энергетиков Николаенко (освобожден в результате спецоперации) и Пикалева (место содержания неизвестно) из Краснодара и совершении серии диверсионно — террористических актов.

Инженерно-саперными подразделениями ОГВ(С) проверено около 380 км дорог, обеспечено передвижение более 15 войсковых колонн с различными грузами. За прошедшие сутки обнаружено и уничтожено 9 фугасов.

За прошедшие сутки в районе н. п. Агишты Веденского р-на и н. п. Ушкалой Итум-Калинского р-на вновь произошли несколько боестолкновений с бандитскими группами. Потери боевиков уточняются.

Во время выдвижения на спецоперацию подразделением федеральных сил на участке автодороги между н. п. Шалажи и Гехи была замечена группа из 4 боевиков, только что закончившая установку фугаса на обочине дороги. При попытке оказания вооруженного сопротивления в ходе скоротечного боя боевики были уничтожены.

Ранним утром в 1 км северо-восточнее н. п. Гансолчу подразделением федеральных сил, проводившим разведывательно-поисковые мероприятия, обнаружены два боевика, которые при попытке задержания оказали вооруженное сопротивление и были уничтожены.

В горно-лесистой местности в окрестностях н. п. Бешиль-Ирзу Ножай-Юртовского района в результате проведения разведывательно-поисковых мероприятий при оказании вооруженного сопротивления уничтожены два бандита. Личности устанавливаются.

В н. п. Урус-Мартан при проведении специальной операции подразделениями федеральных сил при попытке оказания вооруженного сопротивления уничтожены три боевика. Один из них опознан как Абдулкадыров Магомед (радиопозывной «Первый»), являвшийся активным членом бандгруппы Б. Халилова. Установлено, что Абдулкадыров был причастен к ряду терактов, совершенных на территории Урус-Мартановского района.

В лесном массиве, прилегающем к н. п. Пригородное Грозненского района, в северной и южной его частях подразделениями федеральных сил при оказании вооруженного сопротивления уничтожено соответственно один и четыре боевика.

В окрестностях н. п. Курчалой одним из подразделений федеральных сил, находившимся в дозоре, был замечен боевик, крадущийся в туманной утренней дымке. При попытке задержания бандит начал отстреливаться из автомата. В результате при оказании вооруженного сопротивления был уничтожен.

В результате доразведки места боя и проведенного затем артиллерийского обстрела в лесном массиве южнее н. п. Нижний Герзель Гудермесского района обнаружены трупы 10 боевиков, а также их оружие и большое количество боеприпасов.

В целом, за истекшие двое суток проведены 13 спецопераций — в Шалинском, Гудермесском, Ножай-Юртовском и Шелковском районах, а также в н. п. Ачхой-Мартен.

Действия подразделений ОГВ(С) проходят в тесном взаимодействии с представителями МВД республики и местными жителями, стремящимися к мирной жизни. Обнаружение и уничтожение бандитских тайников с вооружением, боеприпасами, продовольствием и амуницией стали нормой повседневной деятельности военнослужащих ФС. В среднем за сутки изымается более 10 единиц стрелкового оружия, несколько тысяч патронов, большое количество взрывчатых веществ и средств взрывания. Так, в результате проведения специальной операции с помощью местного населения военнослужащими разведывательных подразделений ОГВ(С) в одном из лесных массивов у н. п. Бешил-Ирзой Ножай-Юртовского района обнаружена и уничтожена крупная база боевиков, состоящая из нескольких блиндажей, на 10 человек каждый, и 12 палаток. Также расположение бандитов было оборудовано местами для практических занятий и проведения инструктажей. При тщательном осмотре блиндажей были обнаружены: мина «МОН-50», кумулятивный заряд, 800 г тротила, 50 кг аммиачной селитры и три мешка гвоздей, используемых бандитами в качестве поражающих элементов самодельных взрывных устройств.

В результате перепроверки информации, полученной от задержанного боевика, в Заводском районе г. Грозного обнаружен тайник, из которого изъято: 18 артиллерийских снарядов калибром 152 мм, 10 мин калибром 120 мм, 8 ручных противотанковых гранатометов марки «РПГ-18», 2 шт. марки «РПГ-22», один огнемет марки «шмель», 10 кг взрывчатого вещества (пластит). Лица, причастные к закладке тайника, установлены, ведется их розыск.

Там же, в Заводском районе, в результате перепроверки информации, полученной от местных жителей, в заброшенном доме, жильцы которого еще 2 года назад выехали на жительство в Ингушетию, обнаружен тайник, из которого изъято 2 автомата «АК» и боеприпасы к ним. Лица, причастные к закладке тайника, установлены, ведется их розыск.

В ходе проверки информации от местных жителей в доме у гражданина 1973 г. р. в с. Комсомольское обнаружены и изъяты: граната «Ф-7» без запала, пистолет кустарного производства, 58 патронов, кожаная кобура для пистолета, 33 пакета с порошком красного и желтого цвета (предположительно — взрывчатое вещество фосфор), 18 коробков с радиодеталями, 3 видеокассеты, катушка с полевым проводом — 250 метров. Владелец данного арсенала задержан, возбуждено уголовное дело, устанавливается причастность его к НВФ и другим ранее совершенным преступлениям.

Там же, в с. Комсомольское, в заброшенных домах при проведении спецоперации обнаружены 2 тайника, из которых изъяты: 1280 патронов, пулеметная лента, 18 ручных гранатометов, порох — 0, 5 кг, патронташ с 20 гильзами 16-го кал.

В г. Грозный в ходе проведения розыскных мероприятий в п. Калинина под фундаментом разрушенного гаража обнаружен тайник, в котором находились: фляга емкостью 40 литров с порохом массой — 3 кг, 2 кг тротила, 55 гранат, 5 выстрелов к подствольнику, 2 взрывателя различных систем, 12 запалов к минам, химические реактивы, радиодетали для изготовления радиоуправляемых дистанционных ВУ, 3 мины. Мины уничтожены на месте путем подрыва.

В ходе проведения контртеррористических мероприятий в г. Аргун в подвальном помещении средней школы обнаружен и изъят тайник, в котором находились: 14 магазинов к автомату, 1270 патронов, 8 выстрелов к подствольнику, форма военного образца, самодельное взрывное устройство.

В Ножай-Юртовском районе, на западной окраине с. Мескеты, в лесном массиве недалеко от нефтяной вышки обнаружен тайник, в котором находились 195 снарядов калибра 30 мм.

Предотвращение террористических актов и пресечение незаконного оборота оружия:

Предотвращено 4 теракта. В н. п. Ачхой-Мартан у моста через р. Фортанга сводным подразделением федеральных сил и чеченской милиции было обнаружено радиоуправляемое самодельное взрывное устройство (СВУ) на основе артиллерийского снаряда калибра 152 мм, которое было обезврежено.

В г. Аргун подразделениями федеральных сил во взаимодействии с местным РОВД проведена спецоперация, в ходе которой обнаружен тайник с 2 фугасами, изготовленными из снарядов калибром 152 мм, 2 самодельными взрывными устройствами на базе пластита с огнепроводным шнуром, электродетонаторами, а также средствами радиосвязи и военным обмундированием.

В н. п. Мескер-Юрт Шалинского района на центральном рынке было обнаружено и обезврежено самодельное взрывное устройство, управляемое по радио.

В н. п. Урус-Мартан Урус-Мартановского района на берегу р. Мартан было обнаружено самодельное взрывное устройство (4 кг ВВ), управляемое по проводам. Разминировано и уничтожено.

За истекшие сутки обнаружено и уничтожено путем демонтажа 26 мини-заводов по незаконной переработке нефти, задержано четыре бензозаправщика, изъято 49 000 кг нефтепродуктов.

Помимо вышеперечисленного, при проведении различных мероприятий за сутки изъято: 1 автомат, 2 пистолета, 2 гранатомета, 7 охотничьих ружей, 6167 патронов, 23 гранаты, 25 выстрелов к гранатомету, 202 снаряда, 3 мины, 85 СВУ, 4 запала, детонатор, 0, 4 кг пластита, 2, 2 кг тротила.

Временный пресс-центр МВД РФ в Северо-Кавказском регионе... »

* * *

С места происшествия наши славные ребята тривиально удрали, бросив развитие событий на произвол судьбы. И прихватили с собой Ибрагима. То ли в качестве пленника, то ли вообще как заложника — поди, пойми их!

Нельзя, однако, сказать, что это был жест отчаяния либо обычное стремление преступника как можно быстрее покинуть район совершения злодеяния.

— ...Скорее данную модель поведения можно рассматривать как проявление здоровой целесообразности, стартовой компонентой которого (проявления) воленс-ноленс явилась непредвзятая и потому искренняя реплика лидера социометрической группы, содержащая объективную, емкую и образную характеристику весьма сложной ситуации...

Вот так сказал вечером того же дня Костя, разбирая действия команды в критические минуты.

— Да, компонента — это точно, — согласился Вася. — Это была конкретная жопа! Куда ни сунь — везде воняет...

А просто получилось так, что лидер — Иванов — на месте происшествия растерялся и слезно воскликнул:

— Нельзя нам сейчас сдаваться! Ну никак нельзя... Мы уже так близко! Если прокуратура сунет сюда нос — считай, крах всему делу.

— Сдаваться — последнее дело, — горячо поддержал проштрафившийся Петрушин. — Какая прокуратура? Надо валить отсюда, пока шум не поднялся! Вася, лейтенант — «рафиком» займитесь. Бегом!

Иванов открыл было рот, но махнул рукой и отдался течению обстоятельств. Чувствовал он себя сейчас примерно как офисный сиделец, забредший на самый верх телебашни в Останкине и по недоразумению угодивший в пьяную компанию хулиганов-парашютистов. Хулиганы силком надели офисному парашют, с гиканьем и бравурными воплями скинули с башни и посоветовали побыстрее дергать за кольцо — тут невысоко, можно ведь и не раскрыться! Хорошо, хоть показали, где это кольцо находится...

«Рафик» быстренько перегнали на задний двор, труп водилы занесли. Лиза под шумок успела сфотографировать убитых — на всякий случай. Вызвали с улицы, с «парадной» стороны, двоюродного брата Ибрагима — он там у мангала торчал, зазывая новых посетителей аппетитным видом шашлыков. Костя взял двоюродного за плечико, показал на трупы и произнес спич в местном духе:

— Они хотели убить меня. Но я оказался сильнее. Ибрагим все это дело затеял, но я добрый, я дарю ему жизнь. Ты, конечно, можешь открыть дверь, выскочить в зал и заорать благим матом, но... подумай, что для вас лучше. Короче, будешь вести себя правильно — к вечеру Ибрагима отпустим. Смотри, не дуркуй...

Глебыча оставили «разруливать» ситуацию с ответственным по бригаде и очевидцем-пулеметчиком, Ибрагима тихонько вывели, подогнали к заднему двору свой «66-й» и укатили.

— Двенадцать минут, — отметил Петрушин общее время всего происшествия, начиная с Костиного сигнала бедствия. — Если замешкаются, кто-нибудь может из зала в кухню полезть, разбираться, чего заказ не несут.

— Они нас не знают. — Лиза индифферентно пожала плечиками и потащила из кармана сигарету. — Номера машины вряд ли запомнили, тут таких — куча. Если повезут мальчика и того мужчину по подразделениям, делать опознание, — это до Нового года как минимум!

— Ты нас знаешь? — Петрушин похлопал ладонью по мешку, который накинули на голову Ибрагима.

— Всэ — сдохнэт! — стоически сообщил пленный. — Всэм башка рэззать будим!

— Да мы в курсе, — флегматично заметил лейтенант Серега. — Бедная наша башка... Но дама права: даже если они поведут себя нетрадиционно, найти нас — целая проблема...

* * *

Сразу по прибытии на базу Иванов (он в кабине ехал) спросил у Кости:

— Что ты имел в виду, когда посоветовал брату Ибрагима «вести себя правильно»?

Полковник выглядел озабоченным. Видимо, всю дорогу мучился, бедолага, страдал...

— Трупы — в холодильник, — пояснил Костя, рассеянно наблюдая, как Петрушин с лейтенантом волокут Ибрагима в блиндаж. — Кровь замыть. Экстренно сообщить родственникам убиенных, что полку шахидов прибыло. Это чтобы до заката успели схоронить, а то неприлично получится. Ну и... молчать, как рыба об лед.

— А почему ты считаешь, что для них это правильно? — засомневался полковник. — А может, для них «правильно» — ударить во все колокола, поднять на ноги общественность, привлечь всех доброжелателей Ибрагима... Почему они должны пользоваться именно твоим вариантом «правильного поведения»?

— Но это же очевидно! — Костя даже удивился: такой большой, умный, шестидесятый размер фуражки — а не схватывает на лету очевидные вещи. — После такого происшествия никакие доброжелатели не помогут. Если все сорвалось, значит, спецслужбы «пасли» и разрабатывали... Всех заберут, будут таскать по инстанциям, допрашивать, возможно, пытать. Кафе закроют, семейный бизнес умрет. Если дело пойдет совсем плохо, Ибрагима, как основного пособника, могут посадить. А так — к вечеру вернется, и все пойдет по-старому. В их тейпе никто не пострадал, кровных претензий лично к нам они не имеют. Тут все нормально. А вот родственники убиенных...

— А что — родственники? У нас ежедневно более десятка убитых боевиков. Списывают на военную операцию. Сердца наполняются ненавистью, объявляют общий джихад, адресно искать виновных никто не пытается... Ты думаешь, у нас в этом плане могут возникнуть проблемы?

— Думаю, запросто могут! — Костя широко улыбнулся и даже зажмурился от удовольствия. — Ух, как они могут!

— С чего это вдруг? — Полковник вдруг понизил тон почти до шепота и воровато оглянулся по сторонам. — А ну, давай — делись...

— Да чего тут делиться? Вы и сами все знаете. Да, Ибрагима наверняка использовали втемную. Что может Ибрагим? Передать чего-нибудь гонцу — место людное, часто посещаемое; усадить нужных людей в кабинет и подать знак... То есть он почти наверняка не в курсе всех деталей. Но Султан-то в курсе! И, если посчитает нужным, сдаст наши приблизительные координаты родственникам убиенных. Есть такая-то команда, в которой трудится товарищ Воронцов, сидит эта команда в Ханкале, больше ничего не знаю... А это, согласитесь, уже адресно — фамилия и расположение. То есть если раньше интерес проявляли только ко мне, то теперь будут охотиться за всей командой.

— И чему же ты рад? — кисло удивился Иванов. — В этом есть какая-то, как ты говоришь, здоровая целесообразность?

— Нету, — признался Костя, продолжая улыбаться. — Но представьте себе... Представьте, вы — в дерьме...

— Нет, я, конечно, терпеливый, но не до такой же степени! — возмутился Иванов.

— Да это же образно, Сергей Петрович, образно! Это метафора. Вы же интеллигентный человек, умница, вам ли не понимать такие вещи... Представьте — вы в дерьме, один, тоскуете, скучно вам... И вдруг к вам туда, в дерьмо, подсаживают целую команду этаких глыб и матерых человечищ, славных боевых товарищей... А?

Сразу ведь веселее, согласитесь! Вы уже не один в дерьме, вас там — компания! И сразу на душе как-то светлее...

— Это боевая психическая травма, — покачал головой Иванов. — Тебя бы в профилакторий — на пару месяцев...

Вскоре прибыл Глебыч и с ходу очертил общие контуры решения проблем со свидетелями:

— Никаких проблем. Никого не видели, ничего не знают. А на случай, если прокуратура все же влезет, — какой-то левый снайпер с крыши стрелял, рассмотреть не удалось, с места происшествия скрылся. Обычная разборка нефтяной мафии. Нормально?

— И во что нам это станет? — Иванов радоваться не стал, деловито достал блокнот и приготовился записывать.

— Ящик водки — непаленой... — Глебыч принялся загибать пальцы, — ...укладка «Снега», НРС — один штук, сапоги резиновые, плащ-накидка.

— Эка его разобрало... Сапоги-то зачем?

— Зима скоро... Не дадим?

— Да куда деться-то! Это все?

— Десять банок сгущенки, два сухпая, два блока «Петра».

— Почему два блока?

— С пулеметчиком еще один боец был.

— Ясно. Все даем, грузи, вези. Вот деньги, купишь два блока «Петра». Давай, займись — нам с гостем поболтать надо...

По поводу методики допроса пленного возникла неизбежная дискуссия.

— Пытать. — Петрушин плотоядно облизнулся. — Полчаса — расскажет все, что знает.

— Да, пытать — это хорошо, — поддакнул лейтенант Серега. — Нет лучшего метода добычи информации, чем запредельные страдания хомо прямоходящего.

— Не уверен, — застеснялся Иванов. — Есть сомнения...

— Какие сомнения?! — обиделся Петрушин. — Гарантирую — расскажет все, что знает, и даже больше!

— Вот то-то и оно, — вздохнул Иванов. — Я не в эффективности сомневаюсь, а в объективности результата. Наврет с три короба, разбирайся потом, где что...

— Пока Жека будет готовиться, накидайте вопросник, — со знанием дела посоветовал лейтенант. — Несколько вопросов-провокаторов на фактор лжи. Тогда будет понятно, где оно врет. А мы поправим...

— Нам от него только информация нужна? — уточнил Костя.

— Да вот как раз наоборот. — Иванов был задумчив — все еще сомневался. — Может оказаться так, что информации у него — мизер. А нам надо, чтобы он в первую очередь сдал «связь» с нашей стороны. Если знает только в лицо и другими данными не располагает — надо, чтобы он нам его втихаря показал. Вот...

— А вы уверены, что эта «связь» есть? — прицепился въедливый Костя.

— Не уверен, — признался Иванов. — Это только мои предположения. Это просто мне хочется, чтобы так было... Однако очень может быть, что Ибрагим просто выполняет просьбы Султана и ничего такого ценного не знает. То есть используют его втемную, как это часто случается.

— Ну, тогда вообще нет смысла его допрашивать. — Костя пожал плечами. — Если все обстоит именно так, мы заранее знаем, что он скажет: пришел человек от Султана, показал фото, сказал — посадить в кабинет, потом дать знать...

— Ну уж дудки! — возмутился Петрушин. — На фига вообще привезли, спрашивается? А вдруг он что-то знает? Ведь не простим потом себе! Полковник?

— Да, в словах господина Петрушина есть рациональное зерно, — задумчиво кивнул Иванов. — Духанщик Ибрагим... Как он на этого... зятя смотрел?

— Узнал сразу, — сказал Костя. — Никаких сомнений.

— Угу... Если сразу узнал, значит, зятя ему показывали. Возможно, и твое фото тоже показывали — на всякий случай. Кроме того, нельзя не признать, что Ибрагим — очень удобная фигура для всяких шпионских делишек. В его кафе можно «забивать стрелки», не привлекая внимания, передавать через него сообщения, какие-то предметы экипировки и так далее... Значит, есть основания предполагать, что Ибрагим — одно из основных связующих звеньев между сторонами. В общем, если я не ошибаюсь на его счет и нам удастся его разговорить... мы могли бы одним махом решить все наши проблемы.

— Ладно, мы попробуем. — Костя потер ладони в предвкушении непростой работы и азартно блеснул глазами. — Работаем по старой методике антиподов, делая акцент на возможности разумной альтернативы. Жека, твоя задача — морально подготовить его к принятию консенсуса, но к острой фазе пока не приступать. Я спущусь минут через пятнадцать, а пока продумаю вопросы. Просьба — оставить амбиции, внимательно слушать, реагировать адекватно. Вот... Однако, если у меня ничего не выйдет... Извините, Сергей Петрович, — придется подарить нашего гостя господину Петрушину. Со всеми потрохами.

— И это будет правильно, — одобрил Вася. — Тогда он расколется напополам. До самой жопы!

— Пошли, старший брат, — я буду тебе ассистировать. — Лейтенант принялся закатывать рукава. — Не дадим ворогу обмануть наши чаяния...

Едва Петрушин с лейтенантом удалились в блиндаж,

Лиза, как отличница на уроке природоведения, подняла руку и елейным голоском доложила:

— У меня есть сообщение.

— Мы вас слушаем, барышня, — рассеянно кивнул Иванов. — Сообщайте.

— Позвольте взглянуть на страничку из фотоальбома, которую мы с Костей привезли из Моздока.

— А сообщение?

— Сначала — взглянуть.

— Лиза, ну что за блажь? — Полковник вытащил из кармана «состаренные» репродукции фото Руслана Балаева. — Смотри на здоровье, это лучше, ближе к действительности...

— Мне не нужен Балаев, — покачала головой Лиза. — Мне нужна страничка альбома. И я хочу, чтобы Костя тоже посмотрел...

— Может, мне дадут сосредоточиться?! — возмутился Костя. — Думаешь, это вот так запросто: посадить на «понятия» такого прожженного каторжника, как Ибрагим, и убедить его сотрудничать?

— Это важно, — неожиданно уперлась Лиза. — И, может быть, это поможет тебе в разговоре с Ибрагимом.

— Ладно, пошли, — сдался полковник. — Костя, окажем даме уважение, раз уж так настаивает...

В своем модуле полковник открыл неподъемный стальной ящик, в котором он хранил документы, и достал страницу альбома с выпуском Руслана Балаева.

— Думаю, я не ошибаюсь. — Лиза извлекла из нагрудного кармашка карандаш для подводки глаз и обвела фото Рашида Агаева. — Я фотографировала мертвые тела этих нехороших людей. И запомнила... Вот этот — водитель «рафика». Костя, посмотри.

— Это может быть просто сходство, — недовольно поморщился Иванов. — Этому фото уже тринадцать лет!

Тут семнадцатилетний пацан... Откуда вообще такая уверенность?

— Он совсем не изменился. — Лиза постукала по фото аккуратно обрезанным коготком. — Это он. Костя, помнишь, что говорила учительница? Троица. Руслан Балаев, Рашид Агаев и этот, их заводила, — как его...

— Абай Рустамов! — Костя выхватил у Лизы карандаш и обвел фото Абая. — Лиза, ты гений!

— Отдай карандаш. Я им глаза подвожу...

— Не понял? — Иванов не на шутку разволновался. — Я что-то упустил? Я чего-то не увидел?

— Вы не видели «повара»! — воскликнул Костя. — А я-то думаю, откуда мне знакома эта рожа?

— Повара? — Лиза удивленно вскинула бровки.

— Пока вы там в развалинах сидели, меня пытался лично уколоть Абай Рустамов, — пояснил Костя. — Заводила хренов... Который выступал в роли повара. Вот так.

— Занятно. — Иванов нервно дернул волосинку из носа и болезненно скривился. — Черт! То что эти двое привязаны к Балаеву, это, без сомнения... мгм... но что это нам дает? Черт, мне надо подумать... Посидеть...

— Что это нам дает, понятия не имею. — Костя панибратски подмигнул полковнику — имел право. — Правильно вы сказали, это вам думать. А вот что сейчас сказать Ибрагиму, я уже придумал. И потому позвольте вас пригласить на маленький урок общения. Простенький такой, непритязательный... но эффективный. Не думайте, что это самолюбование: если не получится — можете пристрелить меня на месте.

— Лучше ты мне свои «боевые» за полмесяца отдашь, — деловито предложил Вася. — Пристрелить все равно нельзя, а так — хоть какая-то польза.

— Заметано, — согласился Костя. — Только поклянись, что не будешь влезать в разговор и ломать линию беседы.

— Мне теперь что — и слова не сказать? — возмутился Вася.

— Прекратите, — пресек болтовню полковник. — Прямо детский сад какой-то! Пошли, посмотрим, что нам имеет предложить доктор Воронцов...

* * *

Лиза участвовать отказалась — не женское это дело. И правильно, в общем-то, сделала: спустившись в блиндаж, Иванов с Костей сразу установили, что здесь идет сугубо мужской разговор, причем в сугубо мужской атмосфере.

Обстановка блиндажа вполне соответствовала характеру мероприятия. В тусклом свете солярной лампы зловеще поблескивали разложенные на столе предметы: основной и вспомогательный ножи Петрушина, плоскогубцы, запасной щуп Глебыча, ножовка по металлу, ручная граната «РГД-5», три освобожденные от упаковки лезвия для безопасной бритвы, шило и автоматный шомпол. Еще на столе были предметы, которые не поблескивали: пакет с красным перцем, открытый телефонный аппарат «ТА-57» с проводами и шмат сала из запасов хозяйственных ростовчан братьев Подгузных.

Связанный стропой Ибрагим сидел на топчане, привалившись спиной к стене, и налитыми кровью глазами следил за каждым движением Петрушина. Штаны пленного были спущены до щиколоток, и оттого он выглядел как-то несерьезно. Петрушин держал в руках два провода, присоединенные к клеммам аппарата, и сидел рядом с Ибрагимом.

— ...Вот — бедро, — хорошо поставленным голосом учителя биологии продолжал Петрушин, лишь едва покосившись на вошедших. — Это бедро. Волосатое. Но это без разницы. Волосы не являются диэлектриком. Прикладываем оголенные концы проводов к бедру. Заводи!

Лейтенант с готовностью крутанул ручку аппарата.

— А-а-а!!! — взревел Ибрагим, дернувшись всем телом. — Шайтан!!! Всэ — ррэзат!!!

— И чего это он? — Петрушин с ласковой усмешкой посмотрел на пленника, взял концы проводов в ладонь и приказал: — Давай.

Лейтенант крутанул. Петрушин лишь едва поморщился.

— Это не ток, — наставительно пояснил он. — Это вполне терпимо. Но это если просто к коже. А вот это — член...

Тут главный садист команды взял шомпол и беспардонно ткнул Ибрагима в промежность.

— А-а-а!!! — заорал Ибрагим. — Шьтаны на мэста пастав, я сказал!!! Убиват будим всэ, шьтаны пастав!!!

— Можно заткнуть пасть вот этим, — сообщил лейтенант, взяв нож и потыкав в шмат сала. — Забить в рот кусок побольше, дышать будет через нос. И заодно снимок сделать: Ибрагим без штанов, но с салом. Друзья и родственники будут довольны.

Ибрагим умолк, ненавидяще уставился на лейтенанта и сделал характерное движение челюстью.

— Если надумаешь плеваться — точно заткнем рот салом, — быстро предупредил многоопытный лейтенант. — И не думай, что таким образом ты спровоцируешь нас на убийство — мы тебя долго будем на части распускать...

— Так вот — это член, — продолжал Петрушин. — Без крайней плоти. Но это без разницы — шляпа в наличии. Если проколоть шилом два отверстия в шляпе члена и вставить туда провода... Вот это будет совсем другой эффект. Это вариант номер один. Недостатки: маленький контур, быстрое привыкание. После примерно десятого разряда пациент привыкает к боли. Приходится переходить к другой процедуре: делать надрезы на теле и посыпать перцем. Вариант номер два немного получше: один провод — в шляпу, второй... эмм...

— Второй — в жопу, — подсказал Вася. — В самую гузку. И давайте сделаем это прямо сейчас, чтобы раскололся побыстрее, — а то уже жрать охота!

Костя толкнул разведчика локтем в бок и украдкой показал кулак.

— Слушай — скажи, что хочишь?! — злобно рыкнул Ибрагим. — Зачэм сразу шьтаны снял, э? Давай дагавариватса, да — что хочишь?

— А вот это — яйца. — Петрушин опять ткнул Ибрагима в промежность своей импровизированной указкой.

— Пагавары, своличь!!! — Ибрагим с надеждой обернулся к вошедшим. — Скажи — пуст гаварыт будит! Куда шомпал пихаит? Сабсэм башка нэ работаит?!

— Это — яйца. Волосатые. Но это без... нет, это наоборот — зашибись. Берем плоскогубцы...

— Позвольте вас сменить, коллега, — вмешался Костя.

— А с удовольствием. — Петрушин встал с топчана и протянул Косте плоскогубцы. — Держите, коллега. Хорошие плоскогубцы. Можно даже из носа волосья выдирать, не то что...

— Нет, мы по-другому. — Костя положил плоскогубцы на стол, взял нож и избавил пленника от пут. — Оденься, Ибрагим, нехорошо мужчине — без штанов.

Ибрагим торопливо натянул штаны, заправился и покосился на стол. Петрушин, хмыкнув, забрал свои ножи, убрал их в ножны, упрятал гранату в «разгрузку» и, сложив руки на груди, встал к пленнику левым боком.

Взор Ибрагима угас. Куда тут — против такой кодлы...

Костя оседлал табурет и указал на топчан:

— Садись, Ибрагим, говорить будем. Будем?

— Абизатилна, дарагой! — Ибрагим бочком присел на топчан, неловко подогнув протез, руки сунул меж колен, во взор подпустил дикое дружелюбие. — Гаварыт — запраста! Сразу надо было гаварыт, зачэм шьтаны снимал?

— Да это так, просто дурная привычка, ты не обращай внимания... У нас есть два варианта развития событий. Первый — хороший: ты добровольно-полюбовно выкладываешь информацию, которая нам нужна, и мы сразу же отвозим тебя обратно...

— Да все, что хочишь, дарагой! — пламенно сверкнул глазами Ибрагим, пристукнув для убедительности протезом. — Все, что я знаю, ты будишь знат! Что хочишь?

— Второй вариант, — продолжал Костя. — Второй — нехороший. Если ты не пожелаешь делиться информацией, тобой будут заниматься вот эти товарищи (кивок в сторону Петрушина). Тогда ты все равно скажешь, что нам нужно, но... обратно тебя мы уже не отвезем.

— Зачэм так сказал?! — Ибрагим вполне сносно изобразил искреннюю обиду. — Ищо нэ спрасил ничто, а сразу сказал!

— Потому что, после того, что они с тобой сделают, ты перестанешь быть мужчиной. — Реплика пленника осталась без внимания. — И мы автоматически становимся кровниками твоего тейпа.

— Вообще мне без разницы, — флегматично почесал задницу Петрушин. — Тейпом больше, тейпом меньше...

— То есть придется тебя потихоньку удавить и вывезти куда-нибудь на свалку, — завершил преамбулу Костя. — Итак, ты готов?

— Давай, давай! — подбодрил Ибрагим. — Все, что знаю, ты будишь знат — я сказал!

— Ну и молодец, — похвалил Костя. — Я думаю, ты будешь искренним. Потому что это в первую очередь в твоих же интересах. И знаешь почему?

— Слушай, скажи, что хочишь? — Ибрагим вымучил задушевную улыбку. — Твой, мой интэрэс — какой разница? Пачиму ищак за хвост тянишь?

— Разница есть. — Костя ответно улыбнулся — но без особой задушевности. — Я так подробно объясняю, чтобы у нас с тобой не получилось непонимания... Нам никто из ваших не нужен. Это важно, запомни это. Нам нужен наш человек, с которым ты иногда контактируешь...

Иванов за спиной Кости нервно вздохнул. Хитрый психолог не стал развивать самостоятельную версию, а взял за основу его предположение. В случае неудачи он имеет право кивнуть командиру: а это вообще ваша задумка! Что вы от меня хотите?

— Какой чилаэк тэбэ нужьн? — Ибрагим подался вперед, всем своим видом показывая, что готов сотрудничать. — Я очинь многа ваш чилаэк встричаюс — кажьдый день, оччинь! Всэх сдам, запраста, гавары, какой нужьн!

— В общем, нам нужен наш стукач, — добавил конкретики Костя. — Который через тебя передает информацию нужным людям. И не абы какой, а самый высокий... Давай начнем с конца. Нас конкретно интересует наш человек, с которым ты встречался незадолго до неудачного похищения. Что скажешь?

— Ситукач — такой нэт, — покачал головой Ибрагим. — Какой «сливаит»? Такой сабсэм нэт! Кушат, сидэт, пиво-водка, лей-пей, мясо дастават нэдорого — такой многа ходит...

— Что-то руки зачесались. — Петрушин демонстративно почесал кулак. — Может, вы пойдете чайку попить, а мы тут продолжим?

Иванов многозначительно прокашлялся. Показалось вдруг полковнику, что психолог занимается бесцельным трепом. Полковник опытный, не одну сотню битых и ломаных товарищей допросил в свое время. За несколько минут созерцания определил: этот — матерый, непримиримый, на какие-то общечеловеческие посулы его не возьмешь. А пытка — весьма эффективный и весьма необъективный способ беседы, особенно если сформулировать конкретно вопрос нельзя, а есть лишь направление, в котором нужно работать. Он лично общался с «оборотнем» или только организовывал встречи между сторонами? Ответа не было. А это очень важно, от этого зависит правильная постановка вопроса. Потому что, как уже говорилось, человек под пыткой может наболтать кучу лишнего, поди потом разберись... В общем, надо было выйти и поговорить с психологом, определиться по ряду ключевых проблем...

— Ибрагим, мы не садисты. — Костя на соратников — ноль внимания, на «непонятливость» пленника — тоже, продолжал гнуть свою линию. — Но запытаем тебя до смерти, чтобы добыть эту информацию. Потому что этот стукач, если оперировать вашими категория ми, — наш кровник. Он — прямая угроза нашим жизням... Кстати, о птичках: Абая сильно порезали?

Ибрагим разинул рот, уставился на психолога и на некоторое время впал в ступор. Петрушин с лейтенантом недоуменно переглянулись — в беседе появился какой-то новый, ранее не оговоренный элемент.

— Ибрагим, рот закрой. Я не просто так спросил, от делать нечего, это в первую очередь касается лично тебя. Вы сегодня расстались вполне по-дружески, да? Он тебя звал с собой, обещал укрыть в горах, обеспечить всем необходимым...

— Шайтан... — потерянно прошептал Ибрагим, опустив голову. — Нэ знаю никакой Абай...

— Так вот, расстались вы по-дружески. — Костя ободряюще кивнул Петрушину, который возмущенно округлял глаза и пожимал плечами, — все по плану, потом объясню... — Но это ведь ничего не значит. Сам Абай ранен и некоторое время рукой действовать не сможет. Лучшие ребята Абая — в том числе и Рашид, убиты... Но это вовсе не значит, что у него кончились люди, правильно? Думаю, чтобы покарать предателя, пара метких стрелков у него всегда найдется.

— Кто — предател? — Ибрагим поднял взгляд и с тревогой уставился на собеседника.

— Абай думает, что их сдал тот тип, который меня привел в «Азамат». — Костя задумчиво уставился на пламя лампы, не удостоив собеседника взглядом. — А мы того типа сейчас арестуем, наденем наручники, под конвоем прогоним через всю базу и спустим в зиндан. Напишем подробные рапорта о нападении группы Абая Рустамова, с указанием всех имен и фамилий. Рапорта сдадим в три инстанции — на всякий случай. А тебя тоже проведем по лагерю, но не под конвоем, а так, чтобы все увидели, кого ведем... С почетом отвезем обратно и обнимем на прощание... Ну, и как ты думаешь, какие выводы сделает наш большой человек, который работает на вас?

Повисло тягостное молчание. Полковник сзади бил в нетерпении ножкой, Петрушин принялся чесать затылок, а Ибрагим... Ибрагим выглядел так, словно его прямо сейчас собирались насмерть закормить салом.

— Если у тебя плохо с памятью, я еще раз напомню, — дожал ситуацию Костя. — Нам не нужен никто из ваших, мы сами в состоянии добыть такую информацию. Ты никого не предашь, сдав нам нашего же стукача. Да об этом никто и не узнает. Если ты заметил, мы действуем несколько... неофициально. Не будет никакого расследования. Этот стукач в тот же день умрет. Понимаешь — несчастный случай...

— Я его имя нэ знаю. — Ибрагим тяжко вздохнул и покачал головой. — Толка лицо видел. Он приходит, кушаит, пьет, сидит проста. Или приходит, сидит на кухня кабинет, где ты был, другой заходыт, с ним гаварыт. Или гаварыт, на, передай другу пасилка. Мой пацан едит, передаст другой чэлаэк. Тот — другой чэлаэк передаст. Или другой чэлаэк — разный всякий, приезжаит, забираит... Вот так...

— Опиши его. Как он выглядит, в чем ходит, на чем ездит, кто с ним бывает?

— Мужжик, мой возраст. — Ибрагим развел руками. — Такой. Круглый, да... Бываит с ним разный — такой, как он, да... Инагда щтатский мащина, инагда — военный, разный номера, нэ помню, многа всякий. Волосы мала — башка как калена, как это... лисина или плещ, что ли, называитса...

Полковник испустил едва слышимый стон. Вася — простая душа, не удержавшись, оценил информацию:

— Ну ни куя себе...

— Держи. — Костя, как ни в чем не бывало, достал из кармана свой «Кенвуд» и протянул Ибрагиму. — Твой позывной — «Шашлык». Запомнил?

— Шащлык. — Ибрагим взял станцию, повертел, рассматривая. — Шьто делат?

— Ничего не делать. — Костя пожал плечами. — Как только этот стукач появится, выйдешь на меня — частоту я тебе дам, и скажешь: «Шашлык готов, можно приезжать». По твоей тематике, безопасно, никто ничего не заподозрит. Мы подъедем незаметно, рисоваться возле «Азамата» не станем, пройдем через задний двор. Все понял?

— Понял. — Ибрагим сунул станцию за пазуху — Петрушин, негодяй, при обыске оторвал ему все карманы куртки. — Никому нэ гаварыт?

— Почему? — Костя усмехнулся. — Можешь всему Грозному рассказать, твое дело. Как часто этот круглый у тебя бывает?

— Раз нэдэля — точна бываит. Кагда тры дня, кагда пят...

— В общем, так, — Костя встал с табурета и потянулся, — мы тебя не сдадим — резону нет. Ты, самое главное, сам себя не сдай. Напомню — это дело нашей личной безопасности, от этого зависят наши жизни. Поэтому, если в течение десяти дней от тебя не будет никаких известий... извини, но мы вынуждены будем сделать то, о чем я тебя проинформировал. То есть сделать тебя кругом предателем. Все — сейчас тебя замаскируют в кузове, отвезут обратно и тайком высадят где-нибудь в развалинах. Удачи...

* * *

Глебыч ночевать не приехал. Рация его не отвечала: то ли выключил, негодяй, то ли промазал мимо Грозного и укатил куда-то за пределы зоны уверенного приема. Искать сапера было не на чем — он убыл на Васином «бардаке», а «66-й», на котором отвозили милого Костиному сердцу Ибрагишу, на обратном пути в очередной раз сдох — бээмпэшкой доволокли. Штатный водитель-контрактник Григорий Гвоздь все еще сидел на гауптвахте, а мастера на все руки братья Подгузные деловито доложили, что поршневая полегла в полном составе и поменять можно будет только завтра с утра. Сегодня все, от кого это зависит, уже пьяные.

Иванов немного понервничал, но в конечном итоге Глебыч проявил себя как дисциплинированный военный, отчасти знакомый с чувством ответственности. Как только стемнело, с коммутатора позвонили:

— Подполковник Васильев сегодня прибыть не сможет. Просил передать, что ввиду сложной оперативной обстановки вынужден остаться в бригаде для оказания помощи в организации инженерно-саперных мероприятий. Завтра с утра, как колонны пойдут — приедет...

— Разминирование в ночное время — это очень сложно, — заметил Вася Крюков. — Равно как и минирование. Это... это... блин, даже и не знаю, с чем сравнить!

— Это как Глебыч, — помог товарищу Петрушин. — Аналогов нету.

— Вот же балбес! — облегченно вздохнул Иванов. — Мог бы и пораньше прорезаться...

Иванов, хапнувший сегодня чрезмерную дозу впечатлений, долго не мог заснуть, хотя за ужином, на уровне со всеми, принял для профилактики двести пятьдесят. Сначала просто ворочался, затем запалил лампу, трижды прослушал беседу с Ибрагимом (Костя на Лизин диктофон записал), потом долго возился с бумагами, что-то бубня под нос, и в завершение, растолкав Костю, едва ли не насильно принудил его к совместному анализу своих нездоровых подозрений.

— Ребятам пока не говори, это еще обработать надо... Но лучшей кандидатуры, чем Вахромеев, на роль «оборотня» я не вижу.

— Вы шутите, полковник? — прохрипел сонный Костя. — Начальник контрразведки, и...

— Я тебе сейчас все доведу, потом будешь делать выводы. — Иванов протянул Косте кружку с приготовленным на спиртовке кофе. — Извини, что в такой час... но в другое время мы все в сборе, а делиться этим с остальными я пока что не готов...

Тут же были изложены все факты, свидетельствующие в пользу этой неприятной версии. Основной упор — на то, что начальник контрразведки владел всей информацией, которая за истекший месяц каким-то загадочным образом утекла «налево». Итак, в хронологическом порядке:

— Подбитый в начале прошлого месяца «борт» с генералом и четырьмя полковниками из Москвы. Нет, это понятно, что у нас частенько по «вертушкам» лупят. Но тут вышло так, что восемнадцать пар пропустили беспрепятственно, а именно в генеральский «борт» залупили. Перед вылетом генерал разговаривал с Вахромеевым по телефону... Не странное ли совпадение?

Восемь крупных войсковых операций по ликвидации бандгрупп, из которых (операций, а не групп) каким-то странным образом провалились шесть, несмотря на жесточайший режим секретности.

Тот идиотский выезд с трупами в Шалуны, накануне обмена.

Участие в обмене иножурналистов.

Визит Кости в УФСБ. Последним звеном, получившим информацию, был Вахромеев. Он лично позвонил Иванову и предупредил: в пятницу отправь своего парня с колонной... именно так и сказал — с колонной, хотя знает, что у команды есть две свои транспортные единицы.

На мое сообщение о том, что команда потихоньку трудится в сторону Султана, отреагировал излишне суетливо. Это я уже потом вспомнил, сначала просто не обратил внимания.

И завершающий штрих. Жирный такой, размашистый... Вахромеев — круглый, плешивый... В отличие от обычных офицеров, часто с риском для себя, перемещается на различных автомобилях, в том числе и гражданских, — работа у него такая. Я хорошо знаю этого типа, работал с ним вместе не один год. У него большие проблемы в семейном плане, сын — картежник, младой повеса, частенько влезает в долги, дочь платно учится в Москве на юридическом, жена дорого болеет... В общем, постоянно присутствует острая нехватка денежных средств.

Ну и как тебе все это?

— Нормально.

— Что значит — «нормально»? Давай, поспорь, попробуй меня разубедить...

— Зачем?

— Затем, что очень большая ответственность. А посоветоваться не с кем, никого посвящать нельзя. Доложить некому. Переложить ответственность на плечи начальника — никак. Я не могу идти к представителю только лишь с одними предположениями, ему конкретика нужна. В общем, я впервые в такой ситуации... Ну как?

— Гхм... — Костя хлебнул кофе, поморщился — горький, и тупо уставился на пламя лампы. Шевелить мозгами не хотелось — время для дискуссии полковник выбрал, прямо скажем, ну очень неудачное!

— Ну... Гхм... представьте себе, что вы его не знаете. Никогда ранее не встречались...

— Кого не знаю — представителя?

— Да нет же! Вахромеева.

— Зачем? Я все равно его знаю.

— Вот. Вот в том-то и дело. Знаете анекдот — пьяный — часы — фонарь — мент?

— Ну... при чем здесь анекдот?

— Не знаете?

— Ну давай, давай!

— Ну, идет мент, видит — очень пьяный мужчина под фонарем ползает и что-то бормочет. Он его спрашивает — в чем дело? А пьяный говорит — часы потерял. Мент нагнулся, тоже стал искать. Все осмотрел — нету часов. Он спрашивает пьяного — а ты точно здесь потерял свои часы? А пьяный говорит — потерял точно не здесь, а в паре кварталов отсюда. Мент рассердился, говорит — а что ж ты, гад, здесь-то ползаешь? А мужик ему — там темно, а тут удобнее искать, фонарь, блин, светло...

— Константин!!!

— Это не словоблудие, а так, в порядке дискуссии... — Костя зевнул и поставил кофе на стол. — Крепкий — сердце остановится... Вы идете по пути наименьшего сопротивления. Опираетесь на факты, которые вам хорошо известны. В дебри углубляться не желаете. Иными словами, ищете не там, где потеряли, а там, где вам удобнее. Где лучше видно.

— Согласен, — признал полковник. — Но я не виноват, что так совпало: по всем параметрам на роль «оборотня» подходит человек, которого я хорошо знаю. А звонок генерала?

— Звонок... Генерала, который на «вертушке» или у Хелчу Ме?

— Костя, не зли меня!

— Хорошо... Звонок... Вахромеев был лично знаком с генералом?

— Да с кем он только не знаком! Он у нас страшно коммуникабельный и всем до зарезу нужный. По работе — труп, зато в части заведения приятельских отношений... Поэтому и растет как на дрожжах. И генералов кучу знает, и с чекистами плотно дружит — например, со всеми замами УФСБ и с администрацией... Впрочем, работа такая. Я, например, тоже со многими знаком и регулярно обмениваюсь информацией со смежниками.

— Хорошо... Звонок... Ну, это просто. Генерал летел в Чечню, позвонил, чтобы уточнить обстановку. Наверняка он и командующему звонил. Командующего не подозреваете? Тоже волос немного. У нас практически все большие военные испытывают проблемы с волосами. Начальник штаба вам не нравится в роли «оборотня»?

Начальник УФСБ, замы его? Вон, Мохов, мой «приятель», — совсем лысый...

— Это слишком заметные, видные фигуры. — Иванов махнул рукой — глупости, мол! — А наш Вахромеев на их фоне — этакая серенькая мышь. Имеет доступ ко всей информации, и в то же время никто его не видит, постоянно он где-то катается, решает какие-то проблемы...

— Как тот неуловимый Джо, — подхватил Костя. — Никто не ловит, потому что никому не нужен... А давайте сейчас будем спать, а потом подождем, когда Ибрагим пальчиком ткнет? Тогда все сразу станет ясно.

— А если не ткнет? Если «оборотень» что-то почуял и больше в «Азамат» не явится?

— С чего бы это вдруг?

— Да мало ли... Вдруг Султан умнее, чем мы думаем? Вдруг он не ограничится тем, что спишет сегодняшнюю неудачу на «опалившегося» генеральского зятя, а начнет подозревать Ибрагима? Кстати, получится вполне по тому сценарию, который ты сегодня сочинил для нашего пленника...

— А что там ваша «деза»? — напомнил Костя.

—  «Деза»... Такие вещи с пол пинка не получаются. Это целая оперативная разработка. Нужно время, чтобы запущенная информация прошла через всех фигурантов и заработала.

— Понятно... Теперь вы в своей версии не уверены?

— Да, я, наверно, зря тебя разбудил. Теперь не уверен. Она для меня удобна, как ты верно заметил, но не более того. Лысых и плешивых у нас — море, имеющих доступ к информации — не море, но тоже хватает... И знаешь, я бы очень хотел, чтобы я ошибался. Жаль Вахромеева, понимаешь — просто по-человечески жаль. Но еще больше я бы хотел отловить «оборотня». В общем, я сейчас терзаюсь. Такого у меня никогда не было, как-то все проще всегда было...

— Да ладно вам, не терзайтесь. — Костя опять полез под одеяло. — Ибрагим должен сработать, напрасно вы тревожитесь. Ну а не получится — отловим Балаева, Абаева... то есть Рустамова Абая, Султана зачморим...

— Ха! Запиши это, завтра посмеемся все вместе!

— Короче, это не последний вариант. Вы бы ложились спать, поздно уже...

* * *

С утра Лиза убыла в Моздок. Повезла представителю для отправки на анализ ДНК фрагмент Васиного комбеза. Для сопровождения к даме никого не приставили: в любой момент мог прорезаться Ибрагим, каждый человек был на счету.

За что кусок дрянного технического комбеза удостоился такой великой чести? За то, что кровью был пропитан. Приехали, стали шмотье в кучу кидать (сжечь хотели), тут Вася и заметил — липкое что-то... Проверились все целы. Не считая шишки на шее Петрушина и пары синяков на Васиной спине, вообще никакого ущерба от операции!

Быстренько восстановили детали: на кухню Вася заходил последним, раздачу закрывал, бородатых мужланов ломали Петрушин с лейтенантом. Поломали чисто, без крови. Убитого вод илу волокли на плащ-палатке, не запачкались. Пришли к выводу: кровь может принадлежать только «повару» — Абаю, которого Вася ненароком полоснул трофейным ножом.

— Эх и дурень же я! — горько воскликнул Иванов, вырезая из комбеза кровавый кус. — Пока там топтались, можно было у всех троих кровь взять! Вот это я упустил, так упустил...

— Да не переживайте, полковник, — успокоил Петрушин. — Мы еще их три штабеля навалим...

Приказав членам команды чистить «стволы» и пребывать в готовности № 1, Иванов засел сочинять варианты красивого захвата «оборотня». Члены с недоумением пожали плечами: оружие и так обслуживали регулярно, каждый прекрасно знает, что от этого зачастую зависит его жизнь. А «оборотня» что — будем валить со всех «стволов»?

— Да просто нервничает, не знает, чем нас занять, — пояснил Костя. — Не каждый день приходится брать такую персону...

День прошел в напряженном ожидании. Прибыла Лиза, доложила об успешном выполнении задания. Ибрагим молчал...

— Да я и не надеялся, что именно сегодня все случится, — зачем-то сказал за ужином Иванов — словно оправдывался. — Он же умный. После акции должно пройти некоторое время, вряд ли он там появится в ближайшие три дня...

Второй день также был безрезультатным. Первичный мандраж прошел, все успокоились, стали думать о делах насущных. Иванов, как нормальный трезвомыслящий оперативник, решил не застревать на единственном варианте — пусть и перспективном до невозможности.

— Бери братьев, поезжайте к Старым Матагам, — вот такая задача была поставлена Васе после обеда. — «Бардак» оставьте в пяти километрах, замаскируйте, крадитесь к селу. Надо найти наиболее удобное место для наблюдения за домом Руслана Балаева. С сегодняшнего дня выставляем постоянный пост — нечего ждать милостей от судьбы...

Только не надо думать, что привлечь братьев к операции полковник решился от полной безысходности либо ввиду временного помрачения рассудка. Люди, подбиравшие команду, все учли: веселые ростовчане Подгузные не всегда были тыловиками. Срочную они служили в разведвзводе ДШБР (кстати, той же самой, где Глебыч трудится) и в свое время полтора года отторчали в Афгане. То есть обучены были не только пайки масла курковать и тушенку со склада тырить.

Вася прогулялся в целом без проблем. К селу выдвинулись скрытно, оставив «бардак» у Матагино-Гойтинского канала, на маршруте отследили два поста наблюдения на подступах к Новым Матагам — люди Султана, не иначе. Для наблюдения выбрал идеальное место, рядом присмотрел две запасные позиции, братьев усадил, велел ночью тихонько окопаться, слиться с ландшафтом и вести себя наподобие свежих трупов. То есть даже не вонять.

А на обратом пути — выдвигался уже глубоко впотьмах — свои же на блокпосту чуть не разнесли вдребезги из башенных орудий. В суете не озаботился насчет радиоопознавания, думал, пораньше приедет.

— Нехорошо по темноте кататься. Сплошная жопа. А братьев максимум через двое суток надо поменять. Наблюдать в таком режиме нетрудно, но очень муторно. Это же надо пластом лежать, чтобы ни одна ветка не шелохнулась. Короче, долго не выдержат.

— Поменяем, — согласился полковник. — Если завтра-послезавтра ничего не решится, будем каждые сутки выставлять по новой паре...

И тут же составил график. Пары подобрал, исходя из требований обстановки, примерно равнозначные, по принципу «специалист» — «силовик». Получилось так: Глебыч — лейтенант; Костя — Вася; Лиза — Петрушин.

— Доклад по обстановке — каждые два часа. В экстренных случаях и при появлении объекта — немедленный доклад. При обнаружении гражданским населением — самостоятельно выдвигаться в Шалуны. Скрытно, тихо, безотлагательно. Ни с кем не вступая в контакт. Думаю, вброд через речку и пятнадцать кэмэ пешим порядком каждый из вас выдержит...

Вопрос о том, как действовать наблюдателям в случае внезапного обнаружения их «духами» Султана, не обсуждался. Все прекрасно понимали, что в этой ситуации пара будет почти наверняка обречена. Пока пройдет сигнал «пост — Иванов — Шалуны», пока из Шалунов подмога выдвинется...

Петрушин по поводу именно такого разбиения на пары страшно переживал. Впал в глубокую задумчивость, аппетит утратил, отвечал невпопад... Терзаться в одиночестве наш Терминатор был не приспособлен — при первом же удобном случае он уединился с Костей, поделился сомнениями и потребовал консультации.

— Вот это попал я... И как же мне теперь быть, брат?

— Ваши страдания мне непонятны, Евгений, — прикинулся Костя. — Вам в пару дали лучшего стрелка команды. Толкового товарища, который имеет боевой опыт, сохраняет ясность мысли в любой критической ситуации...

— Ты чего прикидываешься?! Я к нему с самым сокровенным, а он...

— Все, уже перестал. — Костя сделал серьезное лицо. — Давай обсудим это. Расскажи мне свои ощущения. Как ты все это видишь?

— Как вижу... — Петрушин мучительно покраснел. — Лежим мы в окопе, бок о бок... Гхм...

— Плечо в плечо, — подсказал Костя. — Бедро в бедро...

— Ну да, бедро... Гхм... Днем — ладно, днем надо уши торчком держать, крутить башкой на триста шестьдесят, кругом опасность... А ночью? Ночью тихо, все спят, если ты днем не засветился, никто тебя не потревожит... Гхм... Ну вот, лежим мы ночью, бедро в бедро, несколько часов... Гхм-кхм...

— Это понятно. — Костя испытующе уставился на товарища. — Скажи, она тебе нравится или это просто неразборчивый, практически безадресный голод по женской плоти?

— Она мне нравится, — застенчиво признался Петрушин. — Но я ее боюсь. А голод... да, голод тоже присутствует. В последний раз — две недели назад с толстой связисткой... Раком, не снимая штанов, только ширинку расстегнул... Жопа большая, дряблая, как тесто...

— Ну, подробности можно опустить, это к теме не имеет никакого отношения. — Костя приложил указательный палец ко лбу Петрушина. — Сосредоточься здесь. Расслабься... Что ты чувствуешь?

— Сейчас?

— Нет — в окопе, ночью. Ну?

— Чувствую... Чувствую... — Петрушин свел глаза в кучу и перестал моргать — сосредоточился. — Чувствую рядом молодую симпатичную бабу. Нет — женщину... Угу... Чувствую, что мы одни и никто не мешает... Чувствую... Чувствую, что все во мне горит и я вот-вот лопну... Короче — мрак!

— А она?

— Она? — Петрушин пожал плечами. — А я откуда знаю? Что-то, наверно, чувствует... Но я знаю, что, если я к ней полезу, она может мне яйца отстрелить!

— Вот, в этом вся суть! — Костя отвел палец в сторону. — Сюда смотри. Ты почему только о себе думаешь? Не замыкайся только на себе, вас в этом действе двое. И от каждого зависит в равной степени, как будут развиваться события... Вот она. Живой человек, молодая женщина, со всеми присущими женщине эмоциями... Представь, что она чувствует в этот момент?

— Не могу... — Петрушин заморгал и отвел взгляд. — Не представляю. Ну не специалист я по этому делу!

— Лиза когда-то, судя по всему, перенесла тяжелую психическую травму, как-то связанную с сексуальной агрессией, — подсказал Костя. — С твоей стороны не должно быть никакой настойчивости, тем паче — агрессии, это сразу напомнит ей обстоятельства того травмирующего события. Отвори свою душу, распахни сердце, облей ледяной водой свои жаркие помыслы... Перестань думать о ненасытном огне, переполняющем твои чресла, затуши его до времени. Вообще забудь о себе! Сосредоточься на Лизиных ощущениях, слушай их, впитывай, дыши с ней в одно дыхание, слейся с ней в одну сущность, растворись в ней...

— Вот это ты сказанул! — восхитился Петрушин. — Это же какую башку иметь надо, чтобы такое на ходу выдумать!

— В общем, прислушайся к ней, — вывел резюме Костя. — Раскройся. Если захочет, пусть первый шаг сделает сама. А не захочет — извини, тебе не повезло...

* * *

Девятого сентября в 13.35 на связь вышел Ибрагим.

— Шащлык, шашлык, шащлык... Шашлык приехал! Свэджи, харощи, можна забират! Ты мэнэ понял?

— Понял, — флегматично ответил Петрушин, у которого, единственного из всей команды, рация оказалась в кармане — остальные держали на рабочих местах. — Щас подъеду, заберу.

— Быстра нада, — заторопился Ибрагим. — Он толка сел, абэд будит. Минут сорок — час. Успеишь?

— Запросто, — пообещал подоспевший Иванов. — Ты где будешь?

— Я «пиражок» сяду, канэц стаянка, — сообщил Ибрагим. — Сичас абслужу, уважжьение сделаю и сяду сразу. Сразу нэ захады, абъедь пазады, встань далеко, тиха пищком захады стаянка. Давай...

Лизу оставили на «хозяйстве» — стрелять, бог даст, ни в кого не придется. Попрыгали на броню и помчались сломя голову.

Иванов на ходу, перекрикивая рев мотора, ставил задачу. Полковник заметно нервничал, как, впрочем, и все остальные члены команды. Этого момента все ждали с нетерпением и в глубине души сильно сомневались, что он вообще наступит.

— Если ничего не выйдет, шибко страдать не станем, — вот так заявил накануне Иванов, доводя график наблюдения за «резиденцией» Руслана Балаева. — Это не единственный вариант...

Но вот этот момент наступил, и, как всегда это бывает, — совершенно неожиданно! Не верилось, что все получается как задумали...

«Бардак» оставили на блокпосту, в двух кварталах от кафе. Лейтенант Серега показал омоновцам свою «ксиву», с таинственным видом сообщил, что надо-де кое-что тут аккуратно проверить, и просил не разглашать. Омоновцы не стали уточнять, что именно не разглашать, но обещали — не будут.

Миновав несколько разрушенных дворов, через сквер просочились в тыл «Азамата» — помахали пулеметчикам в «гнезде» на крыше бригады, свои, мол.

— Если что, трассером шмальните — куда там надо залупить! — послышался из «гнезда» знакомый голос. — Всегда рады!

— Они их что, не меняют? — удивился Иванов. — Так и живут на крыше?

— Карлсоны, — хмыкнул Вася. — Самые лучшие в мире пулеметчики вэвэшной бригады. С пропеллером. Мужчины в рассвете сил.

— Они их меняют, — пояснил Петрушин. — Просто попали на ту же смену. Совпадение.

— Ох, не люблю я такие совпадения, — пессимистично буркнул Костя. — Время примерно то же, трагедия разыгрывается там же... А в тот раз, если помните, у нас тут и в это же время получилась натуральная залепуха...

— Сплюнь три раза! — потребовал Иванов. — Два раза снаряд в одну воронку не попадает. А нам сейчас, как никогда, нужно везение...

На террасе «Азамата», как всегда в обеденное время, было людно. Внешний двор окаймляли густые кусты акаций, и наши парни, двигавшиеся по параллельной улице, неожиданно получили возможность ощутить себя в шкуре «духов». Вот, сидят вояки, числом под роту, не меньше, все — далеко не рядовые... и даже не подозревают, что за ними наблюдают из-за кустов несколько пар зорких глаз! Если аккуратно снять пулеметчиков на крыше штаба бригады, можно провести сюда целый взвод местных товарищей и запросто организовать этакий маленький убойный цех...

— Ох ты, боже мой... — очень тихо сказал Иванов. — Вот он, красавец...

В дальнем углу террасы, в «генеральском» закутке на три столика, сидели начальник контрразведки группировки Вахромеев и... зам начальника УФСБ Мохов. Сидели за одним столом, кушали шашлык и общались. Мохов что-то рассказывал, перекрикивая грустно вещавшего про печальный рояль Мишу Круга, и заразительно смеялся. Вахромеев был угрюм и сосредоточенно жевал.

— Мне сейчас дурно станет, — с чувством прошептал Иванов. — Неужели ВСЕ?! Неужели мы его вывели?

— А красавцев, кстати, — двое, — заметил Костя. — Оба круглые, оба без волос, и оба имеют доступ к информации.

— Но плешивый — только один, — веско заметил Иванов. — Мохов просто бреется наголо. Хлопцы — будьте здесь, мы с Костей пошли к Ибрагиму...

«Пирожок» хозяина «Азамата» нашли не сразу, он просто затерялся среди скопища как попало припаркованной военной техники.

— Вылезай, шашлык! — Иванов постучал по крыше «пирожка» и с опаской покосился на двух бойцов, которые с матюгами копались в моторе стоявшего через одну машину «ЗИЛа». — Пришло время расставить все точки... Ой... Костя... Костя!!!

А Костя и так уже замер как вкопанный, наклонившись к открытому окну с водительской стороны.

Со стороны могло показаться, что Ибрагим спит, уронив голову на баранку. Но, увы, разбудить его уже не могла даже самая страшная канонада этой войны. Потому что под левым ухом хозяина «Азамата» торчала рукоять десантного ножа, загнанного в плоть почти на всю длину лезвия...

Глава 13.

Костя Воронцов

12 сентября 2002 г., с. Старые Матаги

Утро туманное
Утро седое
Нивы печальные, снегом покрытые

У жены была пластинка Елены Веровой. Древняя такая пластинка, вся зацарапанная. Было время, мы частенько слушали ее на табельном проигрывателе «Рапсодия», который мне выдали для мордухвоса (морально-духовного воспитания солдат).

Солдат воспитывать было бесполезно, они бегали в самоволку, пили водку, без контрацепции дружили с девчатами и смертным боем лупили узбеков с базара, которые имели наглость посягать на их вотчину — общагу педучилища. Я получал выговора за отвратный полиморсос (политико-моральное состояние), но проигрыватель в роту так и не отдал — дома он был нужнее, поскольку за неимением средств моя семья в тот период не имела никакой другой развлекательной техники. Видимо, я был плохим офицером, потому что сомнительный лозунг «Прежде думай о Родине, а потом о себе!» мне всегда нравился гораздо меньше, чем проверенное «...своя рубашка ближе к телу...».

В лозунге не было конкретики. Надо было указать, о чьей именно родине следует думать. Вдруг имелась в виду родина Джорджа Вашингтона или товарища Лумумбы? А про рубашку все понятно, она — своя...

В общем, утро двенадцатого сентября было как в том красивом романсе. Кругом туман, нивы эти самые, частично минированные всеми кому не лень. Только без снега. Какой тут снег, сентябрь на дворе...

Мы с Васей поменяли Глебыча с лейтенантом Серегой вчера, как только стало темнеть. Выдвигались по одному лишь Васе известным тропкам, в сумерках я тут потерялся бы в два счета. Вася уложил меня на позицию, проводил предыдущую пару к «бардаку» и неслышно вернулся — как призрак возник из мрака. Я, хоть и крутил головой во все стороны и слушал во все уши, таки не заметил его приближения. Лежу, бояться устал уже — с час прошло, не меньше, заскучал... Вдруг сзади:

— Гхм...

Подпрыгнул от неожиданности, обернулся, смотрю — сидит на краю окопа, ногой болтает. Я от такой дрянной шутки на мгновение даже дар речи утратил.

— Не заметил?

— Ну ты... Ты просто моральный урод, Василий! Разве можно так людей пугать?

— Значит, пока годен еще. Не потерял квалификацию...

Страшный человек наш Васятка. Если мальчугана вышибут из армии за скверное поведение и начнет он от безысходности промышлять на гражданке тем, к чему привык за последние десять лет... Можно лишь горячо посочувствовать цивильным ребятам, на которых он будет охотиться. Тут ни секьюрити не помогут, ни самые передовые системы охраны...

В подобном мероприятии я участвовал впервые. В рейды ходить и в засадах сидеть доводилось, но это были войсковые операции с кучей народу, отработанным взаимодействием и соответствующим обеспечением. А вот так, вдали от подразделения, без прикрытия, вдвоем на вражьей территории, — не приходилось. Чувствовал я себя подлодкой в автономном плаванье. Всплывешь не там, где надо, — моментом засекут, и экстренное погружение не поможет, забросают глубинными бомбами!

— Ты ночью бодрствуешь, я — днем, — поделил смены Вася. — Хорошей охоты...

И полез в спальник, устраиваться на ночлег.

— Это почему так? — возмутился я. — Я в этом деле чайник, а ночь — самое опасное время!

— Самое опасное время — день. Если днем не засветился, ночь — самое зашибись время, — возразил Вася. — Никто тебя не заметит ночью. А ты, чайник, блин, все равно заснуть не сможешь. Вот и бодрствуй. Только НСПУ не тронь.

— Я, между прочим, не первый год в армии, — слегка обиделся я. — Меня этим вашим НСПУ еще в училище пользоваться научили. Чтобы не было зеленого отсвета, надо сначала прижать к глазу, потому включать...

— Не хочешь, чтобы засекли, — не тронь. — Вася был непреклонен. — Все время об этом думать не будешь. Сосредоточишься на обстановке, отвлечешься — и на тебе, зелень на щеке. В принципе и так видно, если как следует приглядеться, и приборов не надо.

— Это, может, тебе видно! Ты посмотри, темень кругом, как у негра где!

— Хм... Ну ты сказанул — у негра. Бывало и понегрее, это еще не та темень! А не видно — слушай лучше. Уши в порядке?

— В порядке.

— Ну и зашибись. Хорошей охоты...

И в самом деле — не заснул я. Было мне, братцы, зябко, жутко и морочно. Ночь холодная, сырая, до костей пробирает — Вася-то в спальнике, ему хорошо... Не видать ни фига, темень — хоть глаз выколи. Ночные птицы зловеще кричат, где-то совсем вдалеке какие-то дикие животные воют — злобно так, душераздирающе... В селе огоньки вспыхивают, перемещаются, загадочно, многообещающе... По какому поводу, спрашивается, вспыхивают, чего перемещаются?! Не по нашу ли душу? Кругом какие-то шорохи, шуршанье, все казалось мне, что ползет кто-то прямо к нам... В общем, как волосы дыбом встали в самом начале смены, так до самого утра и торчали.

А Вася, гаденыш, свернулся калачиком в спальнике и уже спустя пять минут этак уютно засопел. Он у нас не храпит, но, когда погружается в фазу глубокого сна, начинает тихонько сопеть, как обожравшийся хомяк. Я несколько раз, как совсем муторно на душе становилось, тихонько толкал его.

— Отвали! — бормотал бесшабашный разведчик сонным голосом. — Дай поспать, не мешай...

Под утро, часов в пять, Вася самостоятельно проснулся и скомандовал:

— Собирайся потихоньку, переезжаем.

— Куда? Зачем?

— Надо. Рядом тут.

— Не вижу смысла. Тут все отлично оборудовано, замаскировано, обжито... Пришли мы незаметно, никто нас не засек. Чего тебе еще надо?

— Мы — незаметно, — согласился Вася, продолжая сворачивать спальник. — Но до нас тут сидели другие. Как они себя вели здесь, мы не знаем. И вообще, нельзя так долго торчать на одном месте. Это... это просто неприлично! Надо уважать врага. Давай, собирайся, надо до свету успеть...

Я не стал спорить — Вася разведчик, ему виднее. Собрались мы, увязали вещмешки, сняли масксеть и поползли. «Переехали» метров на двести влево и чуть ниже — Вася заранее позицию приглядел. С полчаса поработали лопатками, там небольшая котловина была, но требовалось чуть дооборудовать. Натянули сеть, срезали несколько веток в кустах — бойницы проделали для лучшего обзора.

— Я отползу, как светать начнет — посмотрю, — сказал Вася, выбираясь из нашего убежища. — Ты не скучай тут.

Через полчаса начало светать. Вася приполз, опять по-армянски, сзади.

— Я тебя заметил, — мстительно сообщил я. — Шуршал.

— А я и не прятался. — Вася ухмыльнулся. — Пока туман, не видно ничего. Нормально замаскировались. Жить можно...

Мы не спеша позавтракали сухпаем, и Вася предложил мне укладываться спать. Теперь его смена. Я в спальник влез, но заснуть так и не смог. Ночные страхи остались позади, но теперь казалось мне, что мы тут как на ладони и все нас видят.

Вася был спокоен, как будто дома, на тахте лежал и телевизор смотрел. Достал бинокль, приспособил самопальную бленду из голенища кирзового сапога и принялся этак с ленцой наблюдать за окрестностями. Интересно, почему наши спецы все делают сами? Сколько с ними вожусь, все — сами. Стволы тряпьем мотают, на форму дополнительные лоскуты и лохмотья пришивают, чтобы на пузе ползать было сподручнее и на кочку походить издалека; зеркала какие-то мастырят, чтобы из-за угла глядеть; бленды из сапога убитого товарища режут и так далее... Видимо, те, кто выпускает экипировку для них, сами никогда в рейды не ходили. А додуматься, чтобы сделать как надо, — ума не хватает. Уроды, одним словом...

* * *

Первая встреча — последняя встреча...

Опять грустный романс в голове кто-то включил. Навязчивая какая ассоциация...

Рустика Балаева мы до сего момента живьем ни разу не видели. А ситуация, между тем, может так сложиться, что эта наша встреча (если только она вообще состоится) окажется для него последней. Мало ли как в жизни бывает? Мы окажемся не очень аккуратными — у нас, кстати, имеется такая тенденция, как показывает практика! А Руслан может оказаться чересчур прытким. Будет очень обидно. Хотелось бы, чтобы все получилось немножко иначе. Хватит нам залепух. Это наш единственный реальный и «тихий» вариант. Есть, конечно, еще Абай Рустамов, но там все гораздо сложнее. Абай из Новых Матагов, а там частенько бывает большой эмир Султан. То есть вокруг села наверняка полно наблюдателей, и совсем не праздных. Чтобы брать Абая, придется проводить полномасштабную войсковую операцию. А это, следуя логике Иванова, страшная утечка информации и почти стопроцентный крах всего нашего дела.

Так что Руслан для нас — тот самый последний, доступный и удобный вариант. Терять его никак нельзя...

...Тогда, на стоянке «Азамата», у Иванова был такой вид, словно это не одноногого абрека приговорили, а родного брата полковника. В глазах его плескался океан большого личного горя. Мне стало жаль начальника, и я счел нужным подбодрить его:

— Не переживайте вы так, Петрович. Сами говорили, это не последний наш вариант. У нас еще Руслан есть, на худой конец — проблемный Абай...

— Господи, обидно-то как... — Губы полковника предательски задрожали. — До развязки — рукой подать. Буквально перед самым финишем конец обрезали...

Моей рации на месте происшествия не оказалось. Заходить в «Азамат» и спрашивать родню Ибрагима про рацию мы по понятным причинам не стали. Надо было как можно быстрее исчезнуть, чтобы не угодить в фигуранты по такому сомнительному и скользкому делу. Достаточно было и того, что солдаты, копавшиеся в моторе «ЗИЛа», видели нас рядом с «пирожком».

Петрушин — простой парень, как только мы удалились от «Азамата» на безопасное расстояние, предложил свой вариант дальнейшего развития событий:

— Берем обоих «круглых». Тащим к себе, в блиндаж. Допрашиваем как обычных «духов». Через полчаса будем точно знать, кто «оборотень», а кто просто обедать приходил. Гарантирую...

Полковник дико вытаращился на инициатора, схватился за голову и скорбно застонал.

— А если никто из них не является «оборотнем»? Придется тогда нам после того допроса всем уходить в горы, — мудро заметил лейтенант Серега. — Потому что на нас начнут охотиться совокупно ФСБ всей страны и вся контрразведка вооруженных сил. Наши физиономии будут висеть на каждом столбе...

— Ты снял? — несколько придя в себя, спросил Иванов лейтенанта.

— А то. — Серега тряхнул упакованной в небьющийся футляр Лизиной камерой. — И их, и вообще всех, кто на террасе сидел. Две плавные панорамы и несколько крупных планов.

— Ну, и на том спасибо, — подытожил Иванов. — Поехали домой, засмотрим. Может, там еще какие-нибудь круглые и безволосые прорежутся...

* * *

...Вскоре туман начал рассеиваться. Постепенно прорезалась панорама окрестностей, стали хорошо видны река, подступы к селу... В половине девятого Вася уставился в одну точку, как-то по особенному крякнул, затем без всяких видимых причин вдруг нахмурился и почесал затылок.

— Что там? — забеспокоился я. — Ты что-то увидел?

— Да ты спи, спи, — буркнул Вася. — Я разберусь, не бери в голову...

Какой тут «спи»! Я вылез из спальника и занял свою позицию для наблюдения.

— Ты чего нахмурился? По какому поводу затылок чешешь?

— Чешется, и все. — Вася делано зевнул. — Ничего особенного. Так, показалось...

Я Васиному чутью доверяю. Он у нас, как уже говорилось выше, наподобие барометра. Но с неладно склеенной шкалой. Научиться бы безошибочно читать показания этого барометра...

— Ну-ка, дай сюда! — Я забрал у напарника бинокль и долго осматривал окрестности. Каждый кустик прощупал, каждую кочку. Все было спокойно, никаких подозрительных движений. Но просто так, на ровном месте, наш «барометр» хмуриться не будет. И стало мне вдруг в нашем комфортабельном окопе неуютно...

Примерно в девять в село со стороны Тыгой заехала белая «Нива».

— Ух, еб... — Вася с некоторых пор терпеть не может «Нивы». — Поеду в отпуск, все брошу — взорву этот долбанутый «ВАЗ» и все его филиалы!

— Тротила не хватит. — Я покачал головой. — Ты на «ВАЗе» был?

— Не был. И что?

— Это гигант. Надо эшелон тротила и... взвод Глебычей. Ты это можешь достать?

— Глебыч у нас один такой, — вздохнул Вася. — Ладно, пусть живут...

«Нива» проехала по центральной (и единственной) улице и встала... у дома Руслана Балаева.

— А ну, отдай стекла, — заинтересовался Вася.

— Да погоди ты! — Я навел бинокль на машину и замер, затаил дыхание...

— Это мой личный бинокль, — продолжал канючить Вася. — Не имеешь права!

Из машины вышел Руслан... Я опознал его с первой же секунды. Он мало изменился, манипуляции с фото были совершенно излишними. Вот оно!!! Сердце мое подпрыгнуло и пустилось вскачь, как олимпийский барьерный бегун при хлопке стартового пистолета.

— Вася... Вася!!!

— Руслан? — неожиданно спокойно уточнил Вася.

— Угу... — Я сглотнул подступивший к горлу комок. — Во... Гхм... Вот оно!!!

Руслан обнялся с каким-то пожилым аксакалом, вышедшим из калитки, и принялся что-то весело рассказывать, размахивая руками.

— Ну не жадись, дай взглянуть, — вежливо напомнил о себе Вася. — Тут триста метров. Опознал — и ладно, дальше можно и так смотреть... Дай, а?

— На. — Я отдал бинокль и продолжал наблюдать за сценой встречи. Из соседних дворов вышли какие-то люди, подтянулись к усадьбе Балаевых — все желали лично заключить народного героя в объятия. — Ты куда смотришь, оболтус?!

Вася, лишь мельком уделив внимание прибывшей высокой персоне, зачем-то шарил биноклем по окрестностям. И очень озабоченно морщил лоб...

— Вася — что?!

— Я тебя один интересный вещь спрошу, только ты не обижайся... Все идет по плану?

Тон разведчика не предвещал ничего хорошего. Я рывком погасил в себе эйфорию и начал рационально сомневаться.

— Ну, что молчишь? Как думаешь, у нас все в порядке?

— Думаю... Думаю — нет, — определился я в своих сомнениях. — Это что за демонстрация такая? Ему по идее следовало бы проскочить по улице и юркнуть во двор, не выходя из машины... Ты знаешь, создается впечатление, что нам его намеренно показывают...

— Ты знаешь, создается впечатление... что нас давным-давно «выпасли». — Вася кивнул влево, в сторону северной оконечности села. — Прибытие объекта — удобный момент. Наблюдатели сосредоточились на нем, выпали из обстановки на какое-то время... Короче: видел перемещение. Трое двигались. Нагло, почти в рост, но быстро. И давеча засек движение еще в трех местах. Думал — показалось...

— Что ты хочешь сказать?! — Сердечко мое оказалось хреновым бегуном — запнулось на полушаге и ухнуло куда-то в желудок. — Ты хочешь сказать...

— Короче, они нас обложили, — торопливо доложил Вася. — И теперь надо очень быстро сваливать.

Я дрожащей рукой потащил из кармана рацию Иванова (моя утрачена, полковник презентовал на смену свою).

— Не-а, — покачал головой Вася, — хреновая идея, как говорит брат Петрушин.

— Доложить... — сипло всхлипнул я. — Хоть что-то...

— Если пасут давно, значит, сто пудов на частоте сидят — мы каждые два часа на связь выходим, — пояснил Вася. — А пока наши доберутся...

— Но мы должны хотя бы предупредить, что попали!

— Предупредим, — согласился Вася. — Но они пока думают, что мы ничего не заметили. Так что давай придумаем, как убраться за речку. Не надо сдавать себя раньше времени...

Руслан зашел во двор. Распахнулись ворота, «Нива» тоже заехала. Улица постепенно опустела. Все правильно — показали нам его. Ворота есть, зачем без надобности из машины выходить перед домом?

— Ну что, Васятка... — Я принялся лихорадочно напрягать извилины — нужно было как можно быстрее принимать решение. — Давай оперировать фактами... Если бы хотели просто завалить нас, могли бы запросто сделать это ночью, когда мы переезжали. Или во время смены, в сумерках... Логично?

— Логично. Если на тех трех точках, что я подозреваю, хотя бы по одному снайперу, сняли бы за секунду, пока переползали. Дальше?

— И показывать Руслана нам не было бы смысла... Дальше... Если не завалили, значит, чего-то хотят. Чего хотят? Думаю, они ожидают от нас очередных шагов, подчиняющихся нормальной логике охотников...

— Давай короче, — поторопил Вася. — И быстрее. Надо думать, согласен, но — очень быстро!

— В общем, мы по идее должны сообщить своим, что прибыл объект, — закруглился я. — Из Шалунов прибывает команда и...

— И устраивает засаду. — Вася ткнул пальцем в сторону дороги на Тыгой. — Вон там. Очень удобное место. А выше «вон там», метрах в ста пятидесяти, я давеча и засек движение. Думал — показалось... В общем, на нашу засаду там уже сидит их засада.

— Может, попробуем втихаря уползти? — с надеждой спросил я.

— Нереально, — покачал головой Вася.

— Почему? Кусты высокие, тут кругом заросли...

— Кусты высокие, — снисходительно кивнул Вася. — Но они шевелятся. Я движение как засек? Людей не видел, кусты шевелились. Слегка так. А ветра совсем нет.

— Но хотя бы попробовать мы можем?

— Надо уважать врага, — скорбно поджал губы Вася. — Даже если мы и доползем незаметно до дороги, в чем я сильно сомневаюсь, дальше придется — бегом. Метров триста. А потом речку форсировать. Снимут всяко-разно, без вариантов.

— Угу... Так-так... Что мы имеем?

— Быстрее, — напомнил Вася. — Если сидят на частоте, то уже начинают беспокоиться, почему мы не докладываем о прибытии объекта.

— Если мы сообщаем то, что от нас ждут, — «Руслан приехал»... Тем самым заманиваем всю команду в ловушку. Если открытым текстом — «попали!», значит, вполне вероятно, нас тотчас же начнут активно стирать с лица земли. Вариантов убраться незамеченными у нас нет. Вывод один...

— Короче — жопа? — уточнил Вася, глядя в сторону.

— Короче — нет. — Я сложил вместе оба наших спальника и принялся делать тугую скатку. — Собирайся.

— Куда?!

— Мы идем в гости к Рустику Балаеву.

— Ты... Ты шутишь? — У Васи в буквальном смысле отвисла челюсть. Все зубы видно — хорошие такие зубки, как на стоматологическом рекламном плакате.

— Вася, сейчас не время для шуток, так что закрой рот. Подержи вещмешок, спальники упакуем.

— Зачем?! — Вася отказывался что-либо понимать, идея моя, судя по всему, показалась ему совершенно дикой.

— Надо, Вася, надо... Да держи мешок, неудобно же!

— На хера нам спальники? — Вася распустил горловину мешка и принялся помогать мне. — Если мы идем умирать, пошли налегке. Мешок от пули не спасет!

— Мы в гости идем. — Я с помощью Васи упихал спальники и плотно увязал горловину мешка — получился солидный такой тючок. — Они ждут от нас все, что угодно, только не это. Мешок потащим вдвоем, за лямки возьмем, как будто там что-то тяжелое. Это для дополнительного озадачивания. Мало того, что прутся сами к черту на рога, так еще и тянут что-то непонятное...

— Думаешь, не будут стрелять?

— Думаю, не будут. По крайней мере, пока мы ведем себя столь странным образом... Они как минимум попытаются выяснить причину такого нашего поведения.

— А если не попытаются? Как встанем, сразу — шарах!

— Попытаются, друг мой, попытаются... Человек по природе своей весьма любопытная животная. Если они не уничтожили нас до сих пор, значит, потерпят еще немного. Или я ни хрена не соображаю в людской психологии. Тогда меня за это — точно надо рассчитать на месте.

— А меня за что? — Вася горько усмехнулся. — Зато, что с тобой рядом?

— Да, вот за это самое. Все, Вася, оттягивать больше нельзя. Помни — мешок очень тяжелый, тащим мы его с трудом.

— Что, уже идем?

— А чего ждать? Да, я тебя очень прошу: оружие сразу повесь за спину и ни в коем случае не хватайся за него. По крайней мере, пока стрелять не начали. Помни, ты — беззаботный гуляка. Это еще плюс к нашему странному поведению. Ты все понял?

— Я понял, но оружие...

— Вася, верь мне. Ну, поехали...

Глава 14.

Команда

«....СВОДКА О СОСТОЯНИИ ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКИ В ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ НА 11 СЕНТЯБРЯ 2002 ГОДА...

...В целом за истекшие сутки обстановка в республике существенных изменений не претерпела.

Федеральными силами в различных районах республики проводились мероприятия, направленные на пресечение террористической деятельности организованных преступных групп и отдельных террористов.

Складывающаяся в республике оперативная и криминогенная обстановка подтверждает то, что активные действия федеральных сил и органов местной милиции достаточно эффективно пресекают противоправную деятельность экстремистов, бандитские вылазки и подготовку к совершению террористических актов.

Данные обстоятельства, а также отсутствие централизованного финансирования террористической деятельности заставляют членов НВФ становиться на путь разбоя и грабежа мирных чеченских граждан, а также отбирать деньги у своих братьев-бандитов.

В этой связи наиболее показательный случай произошел недавно в окрестностях н. п. Старые Атаги. Так, в ночь с 3 на 4 сентября с. г. участниками бандгруппы Исы Садаева, стремящегося занять должность т. н. эмира местного джамаата, с целью ограбления совершено вооруженное нападение на курьеров НВФ, доставлявших деньги, переданные Шамилем Басаевым для Зелимхана Ахмадова и его банды на продолжение террористической деятельности в Урус-Мартановском районе Чечни. В результате нападения один из курьеров скончался от полученных ранений, другой находится в тяжелом состоянии. Деньги, оружие и средства связи курьеров перекочевали к Исе Садаеву.

Как известно, это не первый случай нападения стихийной банды И. Садаева на своих организованных «собратьев». Как сообщалось ранее, 29 августа с. г. при проведении разведывательно-поисковых мероприятий на участке местности между н. п. Гойты и Чечен-Аул подразделением федеральных сил были обнаружены останки фрагментов человеческих тел, военного обмундирования, а также большое количество разбросанных боеприпасов. После проведения необходимых оперативных мероприятий и экспертиз было установлено, что в связи с закулисной борьбой за место эмира джамаата н. п. Старые Атаги боевиками И. Садаева были заминированы тропы, активно используемые членами бандформирования 3. Ахмадова при переходе со стороны н. п. Урус-Мартана в сторону н. п. Чечен-Аул. На одной из установленных мин и подорвалась группа бандитов из Урус-Мартановского джамаата.

Несмотря на то что причастность И. Садаева к данным фактам очевидна и активно обсуждается среди местных жителей, ему все же пока удается вводить в заблуждение главарей НВФ и в то же время избегать кровной мести. Интересен тот факт, что т. н. «главный эмир» джамаата с. Новые Атаги — Султан Абдулаев, имеющий большой «вес» среди полевых командиров, дистанцировался от всей этой мышиной возни в своих «владениях» и занял позицию стороннего наблюдателя. Таким образом, в очередной раз разрушен миф о «единстве» т. н. «непримиримого сопротивления» чеченских боевиков.

Боевики продолжают предпринимать целенаправленные попытки провокационного характера, целью которых является вызов у местного населения недовольства действиями военных. Так, в центральной части н. п. Ведено Веденского района бандитами из-за жилых домов произведен обстрел БТРа, проезжавшего мимо. В ответ военнослужащие открыли огонь из стрелкового оружия в сторону, откуда раздавались выстрелы. Спустя два часа у военной комендатуры Веденского района состоялся митинг жителей районного центра, протестующих против «произвола» федеральных сил.

В целом за истекшие сутки проведено 10 спецопераций — в Шалинском, Гудермесском, Ножай-Юртовском, Ачхой-Мартановском, Грозненском, Наурском и Шелковском районах. В ходе оперативно-поисковых мероприятий обнаружены и уничтожены методом подрыва 8 тайников с оружием, боеприпасами и взрывчатыми веществами.

В ходе проводимой в н. п. Мескеты Ножай-Юртовского района спецоперации подразделениями федеральных сил на окраине села обнаружены оборудованные боевиками позиции для проведения засад и наблюдений за действиями федеральных сил. В результате осмотра позиций найдены противотанковый гранатомет «РПГ-26» и большое количество патронов к автомату «АК».

В соседнем селе Галайты Ножай-Юртовского района на территории заброшенного домовладения подразделениями федеральных сил обнаружен тайник, в котором находилась противотанковая мина и два артиллерийских снаряда калибром 152 мм. В обоих случаях идет розыск лиц, причастных к оборудованию позиций и закладке тайника.

Предотвращен 1 теракт. В результате проведения мероприятий по обнаружению тайников с оружием и боеприпасами изъяты 3 единицы стрелкового оружия, 1 гранатомет, 23 гранаты, 2, 6 кг ВВ, около 8000 патронов к стрелковому оружию.

В окрестностях Дышне-Ведено Веденского р-на в ходе разведывательно-поисковых мероприятий была обнаружена банда, действующая в этом районе и занимающаяся организацией ДТА в отношении федеральных сил и местных органов власти. В ходе боестолкновения подразделения ФС среди военнослужащих потерь нет. Количество убитых и раненых бандитов уточняется.

На участке железной дороги Джалка — Гудермес боевиками огнем из стрелкового оружия и подстволъных гранатометов был обстрелян спецпоезд «Байкал». Штатным вооружением поезда при поддержке боевых вертолетов огневые точки бандитов были уничтожены. Потери боевиков уточняются.

Военнослужащими военной комендатуры Курчалойского района совместно с представителями МВД во время проведения адресных мероприятий в н. п. Курчалой при оказании вооруженного сопротивления был уничтожен член НВФ Умаров Умар 1982 г. р. У боевика обнаружено 2 автомата «АК-74» и 350 патронов.

При проведении оперативно-розыскных мероприятий в Ножай-Юртовском р-не обнаружен тайник, в котором находилось 210 30-мм артиллерийских снарядов, 2 самодельных взрывных устройства, граната и 43 кг наркотического вещества — конопли.

Помимо вышеперечисленного, подразделениями федеральных сил обнаружено, уничтожено или изъято: 6 ед. стрелкового оружия, 5 охотничьих ружей, 4, 5 тысячи патронов различных калибров, 19 гранат, 4 самодельных взрывных устройства и 5 килограммов наркотических веществ.

Временный пресс-центр МВД РФ в Северо-Кавказском регионе... »

* * *

...День клонился к вечеру, делать было нечего. Смену отправили, братья-ростовчане убыли с провиантом и пивом на «кичу» — проведать каторжанина Григория. Лиза с Петрушиным от скуки включили дизель и сели в «столовой» с полуведерным чайником. Гоняли чаи, чинно смотрели видак — на свежем воздухе, безопасно и полезно.

Иванов по форме № 2 (штаны — голый торс) сидел в своем обшарпанном модуле, в виду выставленного окна бездумно смотрел на Лизу с Петрушиным и что-то черкал на бумаге. Начеркав, так же бездумно читал, пожимал плечами, комкал исписанные листки и бросал их в корзину. Надо потом сжечь — секретно.

Полковник жестоко страдал. С утра звонил представитель Витя, интересовался ситуацией по делу и бросал непрозрачные намеки по поводу низкой эффективности. В конце разговора потребовал показать хоть какой-то результат.

— А то я уже начинаю думать, что ошибся в вас, дорогой Сергей Петрович...

Ситуация была — оторви да брось. Ибрагим мертв, ребятишки Абая — аналогично, сам Абай благополучно ушел, подозрения по поводу Вахромеева так и остались висеть в воздухе, удастся ли заполучить товарища Балаева — совершенно непонятно... В общем — по нулям.

Весь день Иванов мучительно рожал красивую и стратегически тонкую комбинацию. Нужно было придумать нечто такое, что оправдало бы все просчеты и с лихвой окупило упования представителя.

Роды были тяжелыми. Иванов выписывал круги вокруг неказистой фигуры Вахромеева и никак не мог подойти на нужную дистанцию — чтобы взять гада за жабры и одновременно не спугнуть раньше времени. В данном случае он уже не имел права на ошибку, требовалось сработать настолько филигранно, чтобы данный эпизод вошел во все учебники по оперативному искусству!

— ...Дутый герой. И чего там смотреть?

— Трюки неплохие. Дерется он неслабо. Давай трюки посмотрим, а остальное я промотаю...

Иванов на минуту отвлекся на Лизу с Петрушиным. Коллеги обсуждали очередность просмотра фильмов. Лиза притащила от связисток «Унесенные ветром» и «Скарлетт». «Унесенные» подходили к концу, теперь Петрушин требовал воткнуть в свою очередь «Захват-2» со Стивеном Сигалом, а Лиза желала сразу перейти на дальнейшие приключения беспринципной ирландки.

— Идите к нам, Сергей Петрович! — позвала Лиза. — Вам же оттуда плохо видно!

— Эх, мне бы ваши проблемы! — жалобно простонал Иванов. — Вот же везет людям...

В этот момент беспринципная ирландка томно выдала что-то типа: « ...если много думать, так и голова разболеться может! Подумаю-ка я об этом завтра...»

— И это правильно! — воскликнул вдруг Иванов, надевая футболку — неприлично по форме № 2 в люди выходить. — Подумаю завтра — хватит голову ломать. А сегодня надо расслабиться!

Как расслабиться военному человеку в отрыве от ППД? Первый вариант — водки выпить. Второй — много водки. Третий — употребить столько, чтобы себя не помнить. Проверено — как рукой снимает все головные боли. По крайней мере, до следующего утра.

— У меня по графику сегодня — упиться вдрызг, — объявил полковник, выходя в люди с двумя бутылками водки. — Господин Петрушин — извольте поприсутствовать.

— У вас по графику сегодня — аналитическая работа, — с некоторым удивлением заметил Петрушин. — Вы с утра доводили...

— Это было с утра, а теперь вечер. — Иванов откупорил бутылку и разлил по кружкам первую порцию. — Ну что — поехали?

— Со мной вы далеко не уедете. — Петрушин с сомнением взял кружку и понюхал. — Вы же в курсе, я не злоупотребляю.

— Ничего, коллега, — Иванов поднял свой сосуд. — Я с тобой разгонюсь, а там Глебыч подтянется. Поехали...

Однако до Глебыча было еще не скоро — только начало смеркаться, смена будет часа через два. Петрушин употребил с начальником три по пятьдесят и позорно сошел с дистанции. Иванов посидел немного, тупо пялясь в мерцающий экран, взял вторую бутылку и отправился к особистам.

Особисты не подкачали — словно чувствуя сердечную печаль коллеги, уже полчаса сидели в своем вагончике и отмечали чей-то день рождения. Иванов не стал уточнять, чей именно, но неприятно озаботился присутствием главного контрразведчика — Вахромеева.

Вахромеев демократично заседал во главе богато накрытого стола и работал сегодня этаким общедоступным душкой — шутил, смеялся, морду лица имел непринужденно-панибратскую. Умеет ведь, гад, когда надо...

— Сволочь, — со злобой подумал Иванов, узрев главного шпиона в окружении честной особистской братии. — Шпион... Позор нашего клана!

— Петрович!!! — радостно заорал «шпион». — Вот кстати-то! Давай сюда, ко мне. А ну — штрафную...

Петрович без эмоций махнул штрафную — граммов сто пятьдесят, не меньше, и присел рядышком с предателем — кто-то потеснился. Посидел минут десять, закусил не глядя...

И тут вдруг освобожденное алкоголем сознание выдало ту самую красивую комбинацию! Филигранную, со всех сторон обеспеченную — просто загляденье!

— В отделе есть кто? — слегка заплетающимся языком поинтересовался в пространство Иванов, избегая смотреть на шпиона.

— Валера Федоров дежурит, — сообщил Вахромеев. — А что хотел?

— Мне позвонить...

— Вон, в тамбуре аппарат — звони, — предложил Вахромеев. — Зачем ноги бить...

— Мне по делу, — покачал головой Иванов. Расчет был безошибочным — этика контрразведчика предписывает не интересоваться без надобности делами коллеги. Дела разные бывают. Если можно, сам расскажет. А есть ведь и такие дела, что интересоваться — себе дороже!

— Ну, раз так — давай. Мы тебя ждем, не задерживайся...

Отдел был в двух шагах. Иванов мог бы и от себя позвонить, но в отделе была прямая линия с УФСБ, минуя коммутатор. А в таком деле чем меньше лишних ушей — тем лучше...

— Сиди, сиди, — успокоил Иванов вскочившего при его появлении капитана. — Что ты прям как не родной? Я недолго — шефам отзвонюсь...

— Дежурный по управлению майор Гуляев, — скороговоркой выпалила трубка.

— Полковник контрразведки Иванов. Мы знакомы?

— Я про вас знаю, — компетентно сообщил Гуляев. — Но лично не встречались. Что вы хотели?

— Хотел пообщаться с Олегом Викторовичем (начальник УФСБ). По рабочему вопросу.

— Позвоните завтра в приемную, вам назначат, — дежурно ответствовал Гуляев.

— Мне нужно прямо сейчас, — нескромно заявил Иванов. — Я же сказал — по рабочему. Мне нужно срочно доложить...

— Но его сейчас нет в управлении, — нехотя выдал военную тайну Гуляев. — Будет только завтра.

— Хорошо, дайте мне его координаты, — не отставал Иванов. — Дело срочное, он просил доложить как закончу...

— Координаты не даем, — отрезал Гуляев. — Если дело срочное, доложите ответственному.

— Хорошо, давай ответственного, — не раздумывая, согласился Иванов. — Кто у нас ответственный?

— Андрей Федорович. Подождите минутку, я уточню, будет ли он с вами разговаривать...

«Барство какое-то! — недовольно подумал Иванов. — Изволит ли барин снизойти... Андрей Федорович... Черт — так это же Мохов!»

Первый зам — Мохов — сидел тогда с Вахромеевым на террасе у «Азамата»... Значит, у них приятельские отношения! Ну и как с ним такой вопрос решать?

Однако уже было поздно сдавать назад — что называется, назвался груздем...

«Ладно, это не так страшно, — успокоил себя Иванов. — Существует такое понятие, как служебная этика. Если возникает вопрос такого характера, все приятельские отношения — в сторону. Тут, как говорится, каждый за себя...»

— Я слушаю, — возник в трубке уверенный голос. — Если не ошибаюсь — Сергей Петрович?

— Он самый. — Иванов постарался внутренне собраться. — Вечер добрый, Андрей Федорович. Мне бы к вам подъехать...

— Завтра до полудня я буду на месте, — сообщил Мохов. — У меня плотный рабочий график, но для вас — так и быть, выделю пятнадцать минут. Что-то срочное?

— Настолько срочное, что завтра может оказаться поздно. — Иванов покосился на дежурного по отделу. — Речь идет о нашем общем знакомом.

— Выражайтесь яснее! Кого вы имеете в виду?

— Вы обедали вместе, в «Азамате»...

— Вы имеете в виду Вахромеева? — В тоне Мохова явственно послышалась неприязнь. — Что у вас с голосом, Сергей Петрович? Вы пьяны, что ли?

— Я... знаете, это не имеет значения. — Иванов несколько сконфузился — да, с голосом, вернее, с языком, нехорошо получилось. — Это очень, очень важно. Я могу к вам подъехать?

— Можете, — после трехсекундной паузы разрешил Мохов. — Только предупреждаю — я состою с Павлом Андреевичем в дружеских отношениях. Если это какие-то ваши мелочные ведомственные дрязги, вы не просто зря потратите время, но и рискуете попасть в неловкое положение. Потому что я не могу обещать вам, что не стану посвящать его в суть вопроса...

Вот ведь какой корпоративно-порядочный барин!

— Это не мелочные и не ведомственные, — поспешил заверить Иванов. — Речь идет о деле государственной важности.

— Хорошо, я жду вас. И продумайте вопрос собственной безопасности: уже темнеет, обратно вы будете возвращаться ночью. Не хочу, чтобы мне потом ставили в вину, что сотрудник в неурочное время по моей милости попал в неприятность...

— Есть такое дело, — с облегчением выдохнул Иванов, подмигнув дежурному и набирая коммутатор. — Барышня — дайте мне команду номер девять...

Заполучив на провод Лизу, Иванов распорядился: немедля свистнуть кого-нибудь из соседских солдат, одарить сгущем либо сигаретами — пусть слетают на гауптвахту, кликнут братьев.

— Я в отделе, через десять минут буду. Пусть заводят машину и ждут — они мне оба нужны...

Спустя двадцать минут полковник в сопровождении сильно пахнувших пивом ростовчан Подгузных убыл на «66-м» за пределы базы, рыкнув на КПП упершемуся было дежурному, чтобы протер глаза и посмотрел список единиц боевого применения. Не хотел выпускать, салага, — после восемнадцати не положено, мол...

До УФСБ добрались не скоро: перед каждым постом приходилось останавливаться и выясняться. Рации у полковника не было, а если честно, и частоту радиоопознавания он просто не знал — их меняют каждый день.

В фойе Иванова идентифицировали по документам, доложили наверх — прибыл, мол, и разрешили подняться.

— Третий этаж, вторая дверь справа...

Мохов восседал в рабочем кресле, положив разутые ноги на стол, потреблял фисташки из пакета и смотрел видео. Шел какой-то захватывающий боевик — ловкий мачо как раз взялся не на шутку за очень нехороших подонков.

При появлении посетителя высокий вельможа ноги со стола снял, но шагом навстречу не удостоил. Вяло подал руку из-за стола, кивнул на стул... И показательно сморщил носик, барчук хренов.

— Вы все же с запахом, Сергей Петрович! Так и думал... Что — оперативное подчинение представителю располагает к безнаказанности?

— Да я не пьян, Андрей Федорович, — конфузясь, начал оправдываться Иванов — в машине вроде не сильно воняло, а как взлетел на третий этаж, сразу отдушка пошла. — Употребил маленько — для оперативной необходимости, а так... понимаете, дело настолько важное и щекотливое, что...

— Держите. — Мохов протянул посетителю пластинку мятной жвачки и набулькал в стакан минералки. — Пожуйте, водички попейте, успокойтесь, придите в себя. Не надо так сразу, нахрапом... Может, кофейку?

— Нет, спасибо, в самом деле — я в порядке... В общем, дело обстоит так...

В этот момент на столе зама зазвонил телефон.

— У меня посетитель! — буркнул Мохов, нажимая кнопку громкой связи и кривя холеное лицо в досадливой гримасе. — Что там еще?

— С «Задания» женщина звонит, — доложил динамик голосом майора Гуляева. — Просит срочно соединить с полковником Ивановым. Что ответить?

— Ну-у-у, Сергей Петрович, — Мохов отпустил кнопку и едва ли не враждебно нахмурился. — Мало, вваливаетесь ко мне в нетрезвом виде, так вам на мой номер еще и бабы звонят? Вы что себе позволяете?

— Да я никому... — вскинулся Иванов в припадке собственной дикой виноватости. — Да я... Это какое-то недоразумение!

— Возьмите трубку. — Мохов кивнул на телефоны, стоявшие на отдельном столике, и выдал правой щекой кривую ухмылку. — Я не сноб, не чинуша... Я ведь прежде всего мужчина, понимаю... У вас есть две минуты на то, чтобы объясниться со своей дамой. Но, думаю, позже мы отдельно обсудим ваше поведение... Берите, берите!

— Который?

— Вон, черный.

— Слушаю, — враз охрипшим от ярости голосом прошипел Иванов — ух, я вас щас, с вашими шуточками!

— Это я, — елейным голоском сообщила Лиза. — Если вы по громкой, возьмите трубку. У меня для вас...

— Вы понимаете, куда вы звоните, Васильева?! — рявкнул Иванов и тут же извиняющимся тоном довел до Мохова: — Это Васильева — ваша подчиненная, между прочим...

— Сейчас она ваша подчиненная. — Мохов бросил в рот очередную фисташку и с холодным презрением отвернулся к телевизору. — Решайте, решайте — но побыстрее, у меня, помимо вас, дел хватает...

— Вы трубку взяли? — настойчиво напомнила Лиза.

— Взял, взял! Что! Ты! Хочешь!!!

— Мы тут с Женей кино смотрели...

— О, боже... Васильева!!! — У Иванов от возмущения перехватило горло — потянулся к стакану с минералкой.

— Так вот, там Стивен Сигал с ножиком ловко так дрался, — невозмутимо продолжала Лиза. — И я вспомнила вдруг... Наш Андрей Федорович — Мохов то бишь... несмотря на свой круглый вид — отменный рукопашник. На соревнованиях всегда призовые места брал. И прекрасно владеет ножом...

Иванов едва не поперхнулся минералкой. С трудом сглотнул, поставил стакан на стол...

— Так... Продолжай.

— Ну, я Жене об этом сказала, — тоном невинной девушки продолжала Лиза. — Он с минуту сидел, как мешком пришибленный, потом вскочил и побежал в отдел...

— Так...

— Потом вернулся, экипировался и сказал, что они с Вахромеевым срочно выезжают к вам...

— Так... Что еще он сказал?

— Вахромеев ему сказал — когда они обедали в «Азамате», к ним подошел Ибрагим. Они поговорили минуты две... Потом Андрей Федорович отлучился — сказал, что в туалет...

— Так... — Иванов вдруг почувствовал, что начал обильно потеть — как-то сразу, без разбега...

— А когда вернулся, у него руки дрожали...

Иванов осторожно перевел взгляд на руки Мохова.

Наши руки не для скуки... Вот же дурень! Вахромеев в рукопашке, как и в оперативной работе, — полный ноль. Муху с хлопушкой убить не сможет...

Руки Мохова немножко не соответствовали его округлому облику. Этакие жилистые, цепкие грабки, ребра ладоней припухшие, как у всех каратистов...

— Вы меня слушаете? Мы связались с Глебычем — они как раз возвращаются, уже где-то возле города. Они сейчас к вам туда тоже подтянутся. Вы можете с ними по рации... Ах да, у вас же рации нет — Косте отдали. Нехорошо, полковник, — связь всегда с собой надо носить...

— Спасибо, Лиза, — чужим голосом сказал Иванов, аккуратно возвращая трубку на рычаги.

— Ну что — все? Разобрались со своей озабоченной женщиной?

Мохов развернулся в кресле к Иванову и с барственной насмешкой склонил голову.

— Разобрались. — Иванов снял с плеча «вал», передернул затвор и, шагнув за стол, сильно пнул ногой в подлокотник кресла.

— Вы совсем очумели, Иванов?! — Мохов уехал с креслом в угол и от неожиданности вцепился в подлокотники. — Вы...

— Сидеть, — очень тихо сказал Иванов, направляя ствол в живот первого зама. — Дернешься — стреляю без предупреждения.

— Да ты в своем уме, Иванов? — Мохов громко икнул и внезапно побледнел. — Ты... Ты...

— Именем Закона Российской Федерации вы арестованы. — Голос Иванова вибрировал от переполнявшей его жажды убийства. — За шпионаж и измену Родине. Вы имеете право на... Да ни хера вы не имеете! И держи, падаль, свои крепкие ручки так, чтобы я их видел...

Глава 15.

Костя Воронцов

12 сентября 2002 г., с. Старые Матаги — хрен его знает где, где-то в горах....

В тот момент мне казалось, что на нас вышло поглазеть все село. Представьте себе двух военных придурков, невесть откуда вылезших средь бела дня, без какого-либо прикрытия... Гуляют себе этак беззаботно по вражьему селу и вдобавок волокут что-то такое непонятное...

— Веселее, Вася! — Я втягивал голову в плечи, ежесекундно ожидая выстрела, и стоически игнорировал десятки пристальных взглядов — почти у каждой второй калитки торчали деды, дети, дамы чеченские. — Мы тут гуляем мал-мал, не делай такое серьезное лицо! Ты же чеченский озорной гуляка, улыбайся! Рассказывай что-нибудь, ручкой помахивай...

— Больше всего сейчас хочется упасть и заползти в канаву, — пожаловался Вася, кривя личико в вымученной страдальческой улыбке и помахивая свободной рукой. — Затылком чую, смотрят на меня сквозь прицел! Пешком, в полный рост, в снайперских секторах... Ну, это вообще жопа...

— Салам, аксакал! — Мы добрались до первого переулка и прошли мимо первого деда, сидящего у калитки.

Дед крякнул, покачал головой и ничего не сказал. Наверно, так и не понял, в чем тут прикол.

Немного отпустило: все-таки среди строений, если с первого выстрела не снимут, есть где укрыться.

— А ты обратил внимание, Вася, — в нас не стреляют?

— Не, не обратил... Но точно — не стреляют. Если мы еще дотопаем до калитки Руслана...

Мы таки дотопали. Бросили мешок наземь, показательно потрясли кистями рук — тяжела ты, блин, ноша непонятная! Я вежливо постучал в калитку и шепотом предупредил:

— Вася, я очень прошу — не хватайся сразу за «ствол»! Веди себя как можно беспечнее. «Ствол» — только по моей команде...

— Понял, — кивнул Вася, в скрюченных пальцах рук которого легко угадывалась тоска по оружейному металлу. — Понял...

Калитка распахнулась — возник тот самый аксакал, который первым обнимал прибывшего Руслана. Видимо, отец.

— Маршалла ду хьога! — Я с чувством выдал на-гора весь свой запас. — Вогха стаг могушалла муха ю хьян?

— Дукха вехийла хье, — несколько озадаченно пробормотал аксакал. — Нохчо ву? Хье мичах вехаш ву?

— Мы к Руслану. — На этом мой запас и кончился. — От Абая.

— От Абая?!

В тоне аксакала сквозило недоумение. Типа — такие босяки, вовсе не нохчо, и от Абая?

— Да, от Абая. — Я очень дружелюбно улыбнулся, махнул рукой куда-то за околицу и ткнул пальцем в наш многозначительный мешок. — Он сейчас очень занят, подойти не может. Вот, просил передать...

— Щто это? — Мешок, как и следовало ожидать, аксакала заинтриговал.

— Он сказал — Рустик знает, — фамильярно подмигнул я. — Вы позволите зайти или нам тут подождать?

— Захады. — Аксакал посторонился, пропуская нас во двор, и закрыл калитку.

Вот так все просто, дорогие мои. Уфф! Мы на месте. Живы, здоровы, с оружием и вне снайперских секторов. Просторный двор усадьбы Балаевых, как водится, почти на две трети площади перекрыт шифером.

«Нива» с раскрытой правой дверцей стояла у самых ворот. Под навесом две женщины копошились у стола. Мальчишка лет десяти разжигал мангал. Собак не было. Аксакал громко позвал:

— Руслан!

...и направился к скамейке под навесом.

Мы положили мешок рядом с «Нивой» и потихоньку двинулись к крыльцу.

Из-за угла дома вышел Руслан — в тельнике, обрезках резиновых сапог на босу ногу, на ходу вытирая лицо полотенцем.

— Вася! — тихо скомандовал я, положив руку на цевье оружия.

Руслан увидел меня, вздрогнул и замер на месте. Не ожидал!

— Салам, Рустик, салам, родной! — Вася распахнул объятия и бросился к нашему фигуранту. — Как я рад тебя видеть!

Левой рукой Вася обнял Руслана за шею, а правую прижал к его животу. В этой правой была зажата граната «Ф-1». Без кольца. Кольцо было надето на торчащий в неприличном американском символе средний палец. Когда успел — черт его знает, ну прям факир, мать его так! И встал так ловко — спиной ко всем, гранату видел только я.

— Держи колечко, родной мой, — задушевно предложил Вася, медленно увлекая Руслана к «Ниве». — Держи и улыбайся. Это наше с тобой дело, твоих родных совершенно не касается...

Руслан взял предложенное колечко и с окаменевшим лицом продолжал двигаться в танце с Васей, приближаясь к «Ниве».

Трое под навесом все бросили, развернулись к нам, уставились с любопытством. Аксакал тоже оторвал зад от скамейки, вытянул шею. Пока никто не понял, что происходит.

— Руслан, мы ничего против тебя и твоей семьи не имеем, — тихонько сообщил я, шагнув к милой парочке. — Но мы хотим уйти отсюда живыми. Если ты сейчас поедешь с нами, никто не пострадает. Мы выедем за село и сразу тебя отпустим. Я тебя прошу — веди себя смирно, или мы умрем все вместе...

Аксакал что-то спросил — в голосе его слышалось недоумение.

Руслан, обернувшись, ответил — довольно спокойно, типа, нормально все. Аксакал сел обратно, но продолжал глазеть. Надо учить чеченский — пригодится...

— Вася, перестань его обнимать, это уже становится неприличным, — прошептал я, открывая правую дверь «Нивы» и откидывая сиденье. — Он умный, никуда не денется. Он знает, каков радиус поражения, и отдает себе отчет, что его родные не успеют укрыться от гранаты. Кроме того, он уверен, что мы не ограничились гранатой и у нас для него есть сюрприз... Я прав, Руслан?

Руслан безмолвно кивнул. В глазах его плясали огоньки растерянности, приправленные солидной порцией гнева. Ух, как бы он нас сокрушил, будь его воля!

Аксакал опять что-то спросил. Вася сунул руку с гранатой за пазуху и перестал обнимать Руслана. Руслан обернулся ко мне и с дрожью в голосе поинтересовался:

— Что в мешке?

Ух, какие мы любопытные! Тут сейчас сына со двора сведут, как краденого жеребца, а нас все балабас интересует!

— В мешке тряпки, одна штучка и два кило всякой дряни, — невозмутимо соврал я, доставая из кармана рацию и многозначительно взвешивая ее в руке. — Кило пластита, кило подшипников и радиовзрыватель. Жму на кнопку — и привет семье. Если мы благополучно уедем за село, я дезактивирую станцию и отдам ее тебе. Ты едешь с нами?

— Еду. — Взгляд Руслана померк, гнев закономерно перетек в тупое отчаяние. — Конечно, еду... Что сказать отцу?

— Скажи, что это оборудование, для дела. Трогать нельзя ни в коем случае. Ты сейчас вернешься, все спрячешь сам.

Руслан ответил отцу — тот кивнул, больше вопросов задавать не стал. Для дела, так для дела. Сын занят почетным, нужным и важным делом, спрашивать лишнее не пристало.

— Как сядем? — адресовался я к Васе.

— Я за руль. Ты сзади. Руслан — рядом со мной. Стекла тонированные, если будут стрелять наобум, обязательно в него попадут. Давай, садимся...

Мы уселись по Васиному расчету — я продолжал держать рацию на виду, демонстрируя готовность в любой момент осуществить свой дьявольский план. Руслан передал Васе ключи, стравил стекло со своей стороны и коротко отдал распоряжение. Пацан из-под навеса метнулся, распахнул ворота. Вася забрал заветное колечко, вставил чеку в гранату, завел двигатель, немного погазовал и плавно выехал со двора. Через пятнадцать метров он притормозил, поднял стекло со стороны пленника и достал из кармана обрезок репшнура.

— Извини, брат, — придется тебя связать. Ты у нас опытный, мало ли... Ну-ка, ручки за спину!

— Неудобно — за спину, — давя в себе ненависть, пробормотал Руслан. — Резко тормозить будешь — как держаться?

— Я не буду — резко, — пообещал Вася. — Мы по едем плавно и спокойно. Руки, я сказал!

Спеленав Руслана, мы покатили дальше. На улице было спокойно, никто не обращал на нас внимания. Сердечко мое притаилось в груди, желая радостно помчаться вскачь, но пока что сомневаясь — осталось тут всего ничего, выехать за село, но...

За село мы выехали, но не так далеко, как хотелось бы. Едва миновали околицу, в бардачке зашипела рация и начала тревожно задавать вопросы по-чеченски... голосом Абая!

— Надо было обыскать тачку. — Вася раскрыл «бардачок» — там лежал «Кенвуд», точно такой же, как и у нас. — Ну и что теперь?

— Старый знакомый! — Я потянулся вперед, взял рацию и преувеличенно бодро воскликнул: — Салам, Абай! Это Костя Воронцов. Мы тут с Рустиком прогуляться решили. Так вы того... не дуркуйте, дайте нам спокойно проехать. А то у нас тут гранат немерено, да и бомбочка с сюрпризом имеется...

— Стой! — удивительно ровным голосом скомандовал Абай — вот выдержка у парня! — Мы не знаем, точно Руслан у вас или вы брешете. Не получим подтверждения — огонь на поражение. Стой, я сказал!

— Вот же бляха-муха... — Вася остановил машину. — Мы тут — как в тире! Дай ему, пусть скажет.

— Держи. — Я нажал манипулятор и поднес рацию к лицу Руслана. — Подтверди.

Руслан быстро затараторил по-чеченски. Судя по тону, ничего он там не злоумышлял — просто транслировал ситуацию. Я отпустил манипулятор, ожидая ответа Абая. Тот думал несколько секунд, затем выдал что-то на родном — тем же ровным тоном. Поди, пойми, что сказал! Нет, надо, надо учить язык! Этак и опростоволоситься недолго...

Руслан выслушал ответ, кивнул и тихо произнес:

— Иншалла...

Вот это я понял — это мы в курсе. Тон нашего пленника мне отчего-то вдруг не понравился.

— Что он сказал?

— Езжайте спокойно! — ответил Абай за Руслана. — Если с ним что-то случится — я вас на части порежу. Если до Тыгой вы его не отпустите — то же самое. Все, Костя — увидимся....

— Да не обязательно, — буркнул я, укладывая станцию на место. — Как-нибудь и так обойдусь... Все, Вася, поехали...

Когда мы отъехали от места остановки метров на триста, Руслан покосился на спидометр, покачал головой и с убитым видом посоветовал:

— Надо быстрее.

— Дорога плохая. — Вася подозрительно покосился на пленника. — Ты хочешь что-то сказать?

— Он нас не выпустит. — Руслан опять покачал головой и обернулся ко мне. — Ты ему важнее, чем я. Он сказал мне — будь готов. Руки развяжите...

— Да, все бросили и пошли развязывать ему руки! — Вася тотчас же прибавил газу и бодро заявил: — Не ссы, прорвемся!

И, в общем, был он почти прав — мы миновали то самое удобное для засады место и приближались к повороту налево. Сейчас за поворот — и вжарим по прямой до самого Тыгой!

— Держись, — скомандовал Вася, на приличной скорости вгоняя «Ниву» в петлю поворота. — Сейчас...

Чп-пок!!! — снаружи что-то громко лопнуло. «Нива» резко осела на ступицу правого переднего колеса, и ее понесло вбок. Как в замедленной съемке, я увидел через тонированное стекло надвигающиеся кусты правой обочины, почему-то уходившие вверх — неведомая сила неудержимо тащила машину боком, ветки толстели на глазах...

Бултых!!! — увы, недолго это таскание продолжалось — мы достигли края обочины, машина окончательно накренилась... Мир вокруг померк и начал кувыркаться, больно бия по башке проминающимся потолком «Нивы» и противно хрустя осыпающимися стеклами...

— Давай!!! — услышал я как будто откуда-то со стороны. — Ну давай, ты же тяжелый, гад! Не вытянуть мне...

Я помотал головой — панорама постепенно обретала ясность, но приходить в статичное положение пока что не желала. Она на боку была, эта вредоносная панорама!

«Нива» лежала на боку, я торчал в салоне, а Вася снаружи пытался вытянуть меня через разбитое заднее окно. Руслан, скрючившись, уткнулся головой в переднюю покореженную стойку и признаков жизни не подавал. Голова его была вся в крови, связанные за спиной руки немо обвиняли нас в преднамеренном убийстве.

— Давай же!

Я с грехом пополам вылез, помотал головой, окончательно приходя в себя и прислушиваясь к своим ощущениям. Ощущения были — конец света. Башка гудела, как соборный колокол в день поминовения, локти отдавали в мозг острой болью, мучительно тянуло правое предплечье... Каждый позвонок, казалось, жил отдельной жизнью... Но я был цел! Так же, впрочем, как и изрезанный в кровь Вася.

Откуда-то сзади топали, были слышны возбужденные голоса.

— Ходу, — Вася нырнул в гущу кустов. — Давай за мной...

Проломившись по кустам метров двести, мы выскочили к небольшой полянке перед необъятной лесополосой.

— Ну все — хрен они нас возьмут! — азартно процедил Вася. — Тут всяко-разно уйдем... Давай бегом, доклад — и погнали!

— Первый — Четвертому! — тихонько рявкнул я в рацию. — Ответьте быстро!

— Второй на приеме, — тотчас же прорезался самый оперативный в мире Петрушин, почему-то на фоне рокота вертолетных винтов. — Что там у вас?

— У нас — жопа, — ненормативно доложил я. — Выпасли. Преследуют. Подымайте все, что есть, и давайте к нам!

— Координаты? — недрогнувшим голосом запросил Петрушин.

— Не могу — сидят на частоте! Направление: Старые Матаги — Тыгой. От дорожной развилки с северной оконечности и — до упора. Все, до связи!

— Удачи, — буркнул Петрушин. — Подымаем...

— Пошли, пошли, пошли!!! — поторопил Вася. — Некогда тут!

Метнувшись через полянку, мы на секунду замерли перед удобной тропинкой. Тропинка ныряла в неглубокий овражек, окаймлявший лесополосу по периметру, и убегала в чащу.

— А вот тут — не стоит. — Вася принял вправо, метров на семь, и лег ничком. — Тут удобно — только дурак не заминирует. Давай за мной...

И щучкой нырнул в канаву, продираясь через кусты и сползая по склону на брюхе, как пятнистая ящерица. Я посунулся было за ним, но...

— Стой!!! — придушенно всхлипнул Вася. — Ну-ка, глянь, что там у меня?

Я спустился на дно овражка, осторожно отгибая ветки кустарника... Черт! Вот это угораздило, так угораздило!

Васина спина находилась аккурат под двумя параллельными стальными проволоками, отстоявшими друг от друга примерно на полметра. Вернее, даже не спина вообще, а затылок и верхняя часть задницы. Проволоки уходили в кусты и, приподнятые Васиным худосочным телом, натянуты были, как струны — едва ли не гудели от напряжения. С первого взгляда было ясно: одно неосторожное движение, и...

Спасла разведчика его миниатюрность и гибкость: я, например, протаранил бы обе эти гадские проволоки с ходу! Только вот спасла ли?

— Растяжки? — траурным голосом уточнил Вася.

— Похоже. — Я нервно обернулся на шум приближающихся голосов и склонился к Васиной лодыжке — взять боевой нож. — Щас, щас, я быстро — обрежу...

— Не тронь! — зашипел Вася. — Ты ж не Глебыч! Натянутую растяжку на весу обрезать, без кусачек... Если «лягуха»{65} — оба ляжем! Иди по проволоке, до конца, посмотри — что там. Не подходи близко. Давай!

В этот момент сзади, совсем близко, раздался треск веток. Метров пятьдесят, не дальше. Какой тут «иди»!

— Вася, лежи тихо, — чужим голосом распорядился я. — Повезет — наши найдут.

И принялся выбираться из овражка обратно, откуда пришел.

— Куда?! — Вася, боясь шевельнуть шеей, напряженно косил в мою сторону. — Ты сдурел? Давай в чащу, уматывай!

— Я им нужен живой, — буркнул я, не оборачиваясь. — Пока нужен... А тебя они не пощадят. Я их оттяну на себя. Что бы я ни кричал, ни в коем случае не отвечай. Лежи, будто умер. Все — удачи...

Пробежав по полянке вдоль овражка метров тридцать (на большее не осмелился — задницей чувствовал, не успеваю!), я рухнул навзничь и подтянул под себя ногу. Руки картинно раскинул, развернул морду лица в сторону чащи и принялся с надрывом звать:

— Брат, куда ты?! Не бросай, брат! Нога!!!

— Стой, бляд!!! — тотчас же заорали сзади. — Лажис! Лажис, стрилят буду, на фуй!!!

— Брат!!! Не бросай!!! Куда ты, брат!!!

— Лажжис!!! Рука на галава!!! Да уже и так лежу, куда еще!

— А-а-а-а!!! — заорал я, вскидывая «вал» и выпуская очередь поверх кустов. — Врете, гады, не возьмете!!!

Получилось неубедительно — «вал» у нас только пукает, впечатляющим грохотом очереди я своих преследователей не позабавил.

— Эй, Костя, не дури! — раздался откуда-то из кустов голос Абая — совсем близко. — Ты нам живой нужен, стрелять не будем.

— Всех убью! — плаксиво крикнул я, направляя ствол в сторону вражьих кустов. — Выходи, гад!

— Да не достанешь — мы тут лежим все! — весело крикнул Абай. — Брось «ствол», сдавайся! С тебя волосинка не упадет, я отвечаю!

Я повел стволом на голос, решая невыносимую дилемму. Дать прицельную очередь и разом обнулить все проблемы? Так ведь прав он, если хорошо лежат, не достану. Ветки толстые... Если достану — влупят из всех «стволов», сделают из меня дуршлаг и пойдут искать по округе. Очень скоро наткнутся на Васю... А сдамся почетно — один хрен, жить буду ровно до приезда к Султану... Эх ты, как все грустно!

— Выходи, договариваться будем, — крикнул я. — Стрелять не буду!

— Ну ты и дуралей, Костя! — из кустов смело вышагнул Абай и направился ко мне — правая рука на перевези, улыбается во весь рот. — О чем договариваться, ты подумай? Друг твой тебя бросил, ты один, нас здесь — батальон... да если бы хотели просто убить тебя, давно бы уже сделали это!

— Ты меня все равно Султану сдашь, — буркнул я, отбрасывая «вал» и доставая из «оперативки» пистолет. — Так что мне один конец...

Я взвел курок и приставил пистолет к виску.

— При чем здесь Султан? — Абай воровато оглянулся на «свои» кусты. — Я тебе сказал — с твоей башки ни одна волосина не упадет, я отвечаю. Ты про Султана лучше молчи, если жить хочешь...

Интересное кино! Я убрал пистолет от виска и направил его на Абая. А кому тогда я нужен, если не Султану? Кто весь этот сыр-бор организовал?

— Брось пистолет, у тебя нет выбора. — Абай украдкой покосился влево. — Иначе придется с тобой поступить совсем нехорошо...

Я тоже посмотрел влево — и что там?

Справа-сзади раздался шорох — из оврага метнулась какая-то тень. Я и шевельнуться не успел — кто-то обрушился на меня сверху, накрывая всей массой. Обманули, сволочи! Пока зубы заговаривал, кто-то ловкий просочился в овраг и подкрался, как тать в нощи!

— Ну вот и хорошо, — пробурчал Абай, доставая из кармана двухграммовый шприц. — Ты не волнуйся, все нормально будет...

У меня отняли пистолет, быстро связали и заголили правое предплечье. Между тем из кустов выползла вся бандитская рать — человек двадцать, не меньше, и выстроились на полянке в шеренгу. Какой-то здоровенный бородач обратился к Абаю, ткнув пальцем в сторону тропинки, в семи метрах от которой, в овражке, лежал минно-удрученный Вася.

Абай помотал головой, что-то ответил, шприцем прочертив виртуальную линию у самой земли. Я уловил знакомое слово «Рашид» и сделал вывод: не надо соваться туда, там, типа, Рашид, прах его миру, или наоборот, все подряд заминировал.

Бородач кивнул и дал гортанную команду. Хлопцы вскинули «стволы» и принялись поливать чащу длинными очередями. Это называется профилактический прострел. Если беглец ушел недалеко, есть маленький шанец зацепить его. Я втянул голову в плечи: удачи тебе, Вася...

— Сиди спокойно, это всего лишь снотворное. — Абай присел на колено рядом со мной и снял зубами колпачок с иглы.

— Если ты заразишь меня СПИДом, будешь моим кровником! — пригрозил я.

Тут я сморозил очевидную глупость — шприц явно был одноразовый, только из упаковки. Просто так сболтнул, от страха и напряжения...

— А тебе это уже без разницы, — совершенно серьезно буркнул Абай, вгоняя иглу в мою руку. — Спи спокойно, дорогой друг...

* * *

Очнулся я в какой-то хижине с каменными стенами и беленым потолком. В хижине было чисто, интерьер — топчан, на котором я возлежал, стол, два табурета. Занавешенное марлей оконце отбрасывало на деревянный стол неровный световой квадрат розоватого оттенка — видимо, день клонился к вечеру. Тишина здесь была — застрелись...

Я шевельнулся, обретая чувство ощущения окружающей действительности... Что ж, действительность в последнее время нас не балует. В голове туман, во рту пересохло, все тело болит, будто только что из бетономешалки вынули... Вдобавок ко всему на руках у меня какие-то нерусские хромированные наручники — просто так, булавкой, не откроешь. Да и где та булавка... А где я? На зиндан, в которых обычно держат пленных, не похоже...

— Люди!!! — сипло крикнул я. — Люди!!!

Дверь скрипнула, возник бородатый крепкий мужлан примерно моего возраста. Взгляд у мужлана был отсутствующий, а линия волосяного покрова практически прилипла к бровям.

— Просто хотел спросить... — пробормотал я, сжавшись в комок, и уже жалея, что подал голос.

Мужлан с довольным видом кивнул и молча вышел. Минуты через две дверь опять скрипнула, и вошел... Только не надо думать, что у меня от укола Абая начались глюки! Это был он — тот самый добродушный кругляш в тюбетейке, которого я заприметил на обмене! И самое интересное — сейчас он опять был в тюбетейке и похожем халате, может быть, том же самом...

Кругляш извлек из кармана какой-то прибор и принялся меня им оглаживать.

«Хрен вы угадали, дядя! — не без злорадства подумал я. — Оно пассивное. Оно не детектируется...»

Перед операцией в «Азамате» Лиза по просьбе Иванова зарядила меня так называемым пассивным «маяком». А именно — вшила в гульфик штанов! Там небольшая такая пластинка, похожая на пуговицу, я про нее и забыл — так ловко сидит... Иванов таки опасался, что ловкие ребята смогут нас перехитрить и умыкнут вашего покорного слугу, вот и принял меры...

Я в этих делах слабенько разбираюсь, но знаю, что функционирует эта штуковина по принципу отражателя.

То есть лежит себе тихо, а когда в ее направлении посылают сигнал определенной частоты, отражает этот сигнал на приемник. Хитро, правда?

Тут я вспомнил, что говорила Лиза по поводу характеристик сей диковины, и злорадство мое мгновенно улетучилось. Увы, спутник тут не при делах, поэтому радиус действия «маяка» — всего полтора километра. Так что, если меня увезли куда-то в горы, можно смело затискать этот «маяк» себе в любое место...

— Как вы себя чувствуете? — без какого-либо акцента поинтересовался кругляш, закончив процедуру сканирования и усаживаясь на табурет рядом с топчаном.

— Спасибо, чувствую, — сообщил я и с ходу решил провентилировать мучающий меня вопрос: — Мы в лагере Султана?

— Не волнуйтесь, господин доктор, Султану я вас не отдам. — Кругляш осведомленно улыбнулся. — Вы здесь в полной безопасности.

— Вы кто? — Согласитесь, вопрос вполне уместный. Не стоит прежде времени радоваться, что спасся от когтей горного орла Султана, — надо выяснить, что это еще за тип...

— Я — турецкий резидент, — безапелляционно заявил кругляш. — Зовите меня Хамза.

Наверное, в тот момент у меня было чрезвычайно глупое выражение лица... Показалось вдруг мне, что я попал в сумасшедший дом, директором которого, судя по всему, был шпионски озабоченный представитель Витя.

— Вас что-то смущает? — заботливо спросил кругляш.

— Нет, но... Разве такие вещи говорят первому встречному? Я почему-то думал...

— Вы не первый встречный, — успокоил меня кругляш. — Я за вами давно охочусь, изучил вдоль и поперек, привык уже, как к родному... Я читал обе ваши диссертации, едва ли не наизусть их помню.

— Мгхм... Эмм... Вторая диссертация имеет закрытый статус... — Я мучительно пытался сообразить, как же себя правильно вести в этой дикой ситуации. — Вы не могли... Гхм...

— Да это не проблема. — Кругляш небрежно плеснул ручкой. — Для нас не существует такого понятия, как «закрытый статус». Вас смущает моя искренность?

— Да, меня смущает... Меня вообще многое смущает...

— Мы будем с вами работать вместе, — простецки заявил кругляш. — Мне просто нет смысла скрывать от вас свое положение.

— Угу... Значит — работать... А моего согласия, значит...

— Не спросили, — кивнул кругляш. — От вас здесь ничего не зависит. У вас очень ограниченный выбор, господин доктор. Или — или.

— Если мне придется на камеру расстреливать кого-то из своих, я предпочту смерть, — торопливо сообщил я. — Не думайте, что я такой ценой...

— Да ну, бог с вами! — Кругляш рассыпался в дробном смешке и замахал на меня пухлыми лапками. — Вы за кого нас принимаете? Резать горло на камеру — это не ваш уровень, господин доктор.

— А смерть? Самоубийство, например...

— Да перестаньте, господин доктор. — Кругляш укоризненно покачал головой. — Вас давно изучили, просчитали с ног до головы, протестировали со всех сторон... Вы умный человек. Один на миллион. Вы сейчас влачите жалкое существование, потому что ваше тупое руководство не умеет обращаться с такими кадрами. Вам дадут прекрасное денежное содержание, создадут великолепные условия... и знаете, что самое главное?

— Что главное? — эхом подхватил я.

— Вы сюда, в эту страну, в ближайшие десять лет не попадете, — Кругляш доверительно подмигнул мне и ткнул пальчиком за окно. — Ваша светлая голова нужна нам там. В академических условиях.

— И сколько мне дадут? — Вопрос, сами понимаете, был праздным — но необходимо было поддерживать беседу, чтобы высосать из собеседника как можно больше информации.

— Вы сколько сейчас получаете? — прищурился кругляш.

— Если без командировочных, в пункте постоянной дислокации... Ну, около шести тысяч.

— Долларов?

— Шутите?!

— Это ваше правительство шутит, — Кругляш хмыкнул. — Двести баксов в месяц за такую работу — это не просто издевательство, господин доктор. Это... Это нечто более серьезное. Знаете, почему нам в России легко работать?

— Догадываюсь... Так сколько?

— Для начала — как минимум десять тысяч долларов в неделю, — вполне серьезно заявил кругляш. — Но, разумеется, это лишь примерная стартовая ставка, все будет зависеть от вашей производительности... И знаете что самое главное?

— Вы уже говорили — я не попаду в эту страну.

— Нет, это главное по другому вопросу. А по части оплаты труда и ваших возможных угрызений совести... Вам не придется никого предавать, выдавать какие-либо секреты... Да вы, впрочем, и не знаете ничего из этой сферы. Вам не нужно будет рисковать жизнью, совершать диверсии, теракты — я сказал, это не ваш уровень. Ваша задача — работать головой. То есть мы нанимаем для своих целей ваш нестандартный ум, только и всего.

— А вы не ошиблись? — планомерно усомнился я. — Мне кажется, голова моя не такая уж и светлая, как вы себе вообразили. И вы зря собираетесь платить мне такие деньги.

— Это почему же?

— Я не физик-ядерщик, не член команды президента и даже не старший офицер ГРУ. Что может делать у вас обычный войсковой психолог? У вас своих мало?

— У нас своих хватает, — заверил мой собеседник. — Дипломированных, с европейским образованием... Но таких, как вы, — с таким уникальным опытом, богатой практикой и гигантским стажем пребывания в зоне военных конфликтов, у нас нет вообще. А по поводу специализации... Вы кино вообще смотрите?

— Иногда. При чем здесь кино?

— Если вы заметили, самых хитроумных и изощренных маньяков ловят отнюдь не крутые агенты... — Кругляш этак свойски подмигнул мне. — А психологи-очкарики. И когда требуется срочно разрешить какой-то кризис, грозящий катастрофой мирового масштаба, приглашают специалиста с могучим аналитическим мышлением, способного просчитать и предвосхитить очередной шаг людей, которые держат палец на ядреной кнопке...

— Юмор — это хорошо, — похвалил я. — Но это немножко не по адресу. Это скорее прерогатива психиатров...

— Не вижу существенной разницы, — небрежно плеснул ручкой мой собеседник.

— Разница все же есть, — уперся я. — Психолог — личность, коллектив, характер, тенденции и так далее. Психиатр — врач, его профиль — патологии и профилактика...

— В общем, на первом этапе вы будете заниматься психоанализом, только не в общепринятой трактовке этого вопроса — не для клиента, а в пользу организации. — Мой собеседник легковесно ушел от ненужных деталей и взамен одарил меня малой дозой конкретики. — Вы будете разрабатывать агентов, которые трудятся либо будут трудиться в России. Перспективы, степень полезности, прогноз возможных отклонений, вероятность провала, двурушничества и так далее... Почему именно военный психолог? Вы знаете среду изнутри. В перспективе вы будете разрабатывать высших военных чиновников. Вам проще, чем кому-либо другому, будет «обсчитать» любого военного вельможу, найти его уязвимые места и спрогнозировать поведение в той Или иной ситуации. Ну а вообще, по большому счету, — нам нужна ваша уникальная голова. Как и любая развитая страна, мы охотимся за «мозгами». Мы дадим вам возможность развиваться, заниматься научной работой — нас очень заинтересовали ваши диссертации, я не зря упомянул, что тщательно ознакомился с ними...

— И какая же вам польза от моих диссертаций?!

— Польза огромная, — заверил меня кругляш. — Вы даже представить себе не можете... Цивилизованная Европа видит чеченскую проблему несколько в ином ракурсе, чем вы, россияне. Если, допустим, вы напишете диссертацию об исключительной неисправимости разбойной чеченской нации, с закономерным выводом: бороться бесполезно, нужно либо уничтожить, либо отпустить на все четыре стороны...

— Вы... Гхм-кхм... вы вообще понимаете, о чем говорите?! — От такого неожиданного оборота я на мгновение даже дара речи лишился. — Это же...

— Это вы пока не понимаете. — Глаза моего собеседника внезапно стали колючими. — Но это — вопрос времени. И давайте закончим эту тему. А в завершение хочу напомнить, что при всем богатстве выбора особой альтернативы для вас не существует...

— Значит, от меня ничего не зависит?

— Совершенно, — подтвердил кругляш. — Вы — жертва обстоятельств. Вы будете здесь недолго. Послезавтра, с утра, прибудут мои люди, и я переправлю вас через границу. И будем работать...

У меня даже не было сил возмутиться. Какой-то легкомысленный на вид толстячок в тюбетейке натравил на меня целую свору своих псов, обложил с ног до головы, отловил и теперь считает, что дело в шляпе. «...Не нужно вашего согласия. От вас ничего не зависит...» Ну ни хрена себе! А как же загадочная русская душа, когда назло всем — лбом об стену?!

— Меня потащат по горным тропам?

— Вы страшный пессимист, доктор! Зачем все время думать о трудностях? Расслабьтесь, они позади. Вы прокатитесь на удобной машине — правда, с завязанными глазами. Затем полетите в комфортабельном самолете, обычным рейсом, с обычного гражданского аэродрома.

— А если я там начну кричать и всячески привлекать к себе внимание?

— Перестаньте, доктор, это вам не идет. Ничего вы там не начнете, я все предусмотрел.

— Вот черт! Похоже, меня вообще исключили из событийного контекста, нанизанного на мою же персону...

— Да не расстраивайтесь — это все временно... — Кругляш посмотрел на часы и вежливо спросил: — Вам что-нибудь нужно? Вы скажите, я отдам распоряжение...

— Пару вопросов...

— Да, пожалуйста.

— Вы тогда, на обмене были...

— Был, не вижу смысла скрывать это.

— Насчет однополой любви на камеру...

— Это не моя идея! — Кругляш застенчиво улыбнулся и помахал ручками — открестился от такого непотребства.

— А в чем была ваша идея? Вы, насколько я понял, там были главный?

— Моя идея была проста: вынудить вас добровольно сдаться в плен, — признался мой собеседник. — Это, кстати, зная вас даже заочно, было совсем нетрудно.

— Но я же предлагал!

— Я в курсе. — Кругляш с непритворной грустью вздохнул. — Человеческий фактор, понимаете? Некий неуравновешенный молодой человек вышел из-под контроля, и все пошло прахом. В противном случае вся эта история закончилась бы в тот же день, и совершенно бескровно. Я, видите ли, не люблю крови...

— Ясно... Еще вопрос. Вахромеев меня сдал, да? — Сейчас мне это вряд ли было нужно, но спросить все же хотелось.

— Кто такой Вахромеев? — Лицо кругляша было непроницаемым — ни один мускул не дрогнул.

— Да ну, не прикидывайтесь! Вахромеев — ваш агент?

— Вы будете знать только меня, — невозмутимо сообщил мой собеседник. — Контактировать только со мной. У меня много агентов. Но вам они совершенно без надобности. Что еще?

— Вы уже хотите меня покинуть?

— Да, скоро темнеет. Вам здесь дадут все необходимое — я распорядился. Мы еще минут десять пообщаемся, и я отправлюсь — я собираюсь ночевать в постели, к которой привык. У вас есть возражения?

Ух, какой ты вежливый! А если и есть, что тогда?

— Я уже знаю одного вашего агента, — не без злорадства сообщил я, начиная плести свою обычную сеть с рабочим названием «раздоры в стане врага — лучший бальзам на сердце хитрого воина». — Это Абай Рустамов. Славный воин, отменный оперативник...

— Ну, это неизбежно, — пожал плечами кругляш. — Ваша команда работала по нему, вы контактировали... Но больше — не будете. Так что это не имеет значения.

— Имеет, — возразил я.

— Объяснитесь. — Кругляш опять посмотрел на часы.

— Объясняюсь. Имею основания подозревать Абая Рустамова в двурушничестве...

— Ну-у-у, доктор, это вовсе не смешно. — Кругляш изобразил учтивую улыбку. — Если вы психолог и светлая голова, это вовсе не значит, что остальные — профаны по этой части. Вы сейчас пытаетесь сыграть в старую как мир игру: внести разлад в стан врага. Я заверяю: вам это не удастся. Кроме того, я просто не вижу целесообразности в данном образе действий. Вы Абая больше никогда не увидите. Зачем вам это?

— Вот вы меня все доктором величаете, — посетовал я. — А считаете таким глупым? Верно — мне нет резона вас ссорить с Абаем, вбивать клин между вами... Я ведь просто о своей безопасности беспокоюсь.

— Объяснитесь? — бесстрастно потребовал кругляш.

— Объясняюсь. Я не просто так насчет Вахромеева спросил. Я вам сообщу один факт и задам три вопроса по теме. Два практических, один сугубо риторический.

Факт: Руслан знает, что у меня есть основания опасаться встречи с Султаном. Сегодня утром, когда меня поймали, он непреднамеренно показал это своим поведением. Если вас заинтересует это, я объясню подробнее.

Вопросы. Первый: есть ли у вас копия записи обмена, на котором я в порядке самообороны — подчеркиваю, именно в таком порядке! — убил неуравновешенного Турпала Абдулаева — брата Султана? Второй: имел ли Абай хотя бы временный доступ к этой пленке? И третий — риторический... Если предположить, что Абай все же имел доступ к пленке и смотрел ее... Почему бы ему не сделать копию и не подарить ее втихаря от вас Султану?

Кругляш смерил меня пристальным взглядом, отвернулся к окну и забарабанил пальцами по столешнице. Резонно было ожидать контрвопроса из серии «а смысл?». Но вопрос такого плана не последовал. Мой собеседник оказался гораздо мудрее, чем я ожидал.

— Ну что ж... Мне надо подумать над этим.

Кругляш стукнул пальцем в окно (тотчас же возникла давешняя бородатая харя) и отдал длинное распоряжение на... по-моему, на каком-то дагестанском наречии — но точно не на чеченском. Харя кивнула и исчезла. Кругляш расстегнул две верхние пуговицы на халате, сел поудобнее и достал из кармана костяные четки.

— Вы что, уже не торопитесь?

— Я остаюсь ночевать. Сейчас нам приготовят ужин, потом мы будем пить чай и подробно побеседуем. С вами интересно, я не ошибся в вас.

— Вот даже как... — Я был озадачен — для такого основательного человека, каковым должен быть, по моему мнению, резидент, этот тип слишком легко менял свои планы. — Ну, вы хозяин, вам, разумеется, виднее...

— Я остаюсь в целях вашей безопасности, — все так же бесстрастно сообщил резидент. — Если ваши подозрения относительно Абая верны, следует ожидать, что сегодня или завтра ночью Султан придет за вашей головой. А ваша голова — это моя собственность, я не собираюсь так запросто ее отдавать.

— Интересное умозаключение...

— Если вы имеете в виду голову, то это не умозаключение, доктор, а просто констатация факта. Я располагаю временем и вполне могу позволить себе провести праздно две ночи и день, чтобы не потерять в одночасье результат столь долгой и напряженной работы... Впрочем, для вас это не имеет значения. Для вас имеет значение другое: если я останусь здесь, Султан не осмелится осуществить свои намерения...

Глава 16.

Команда. Подведение итогов...

«...СВОДКА О СОСТОЯНИИ ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКИ В ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ НА 12 СЕНТЯБРЯ 2002 ГОДА...»

Увы, уважаемый читатель, остались вы совсем без информации: какой-то военный негодяй использовал сводку не по назначению. Просто удивительно, как низко пали нравы — бумага-то плотная, шершавая... Из трех листков остался один, с последним абзацем вверху:

«...за сутки изъято: пистолет, 2 охотничьих ружья, обрез, 1761 патрон, 19 гранат, 32 выстрела к гранатомету, 43 снаряда, 5 мин, 12 запалов, 10 детонаторов, 0, 1 кг пластита, 5, 8 тротила.

Временный пресс-центр МВД РФ в Северо-Кавказском регионе... »

Под абзацем — каракули химическим карандашом, знакомый всем почерк Васи Крюкова:

«...Если взять Россию за единый организм, то каждая ее область — это как бы часть тела. Москва — голова и одновременно член (оттуда приезжают большие сердитые люди и всех имеют). Питер — глаза и уши. Средняя полоса — туловище. Сибирь — ноги, Кубань и Ставрополье — руки. А Чечня, значит, — ...»

Далее — ровным почерком лейтенанта Сереги:

«...Пространно. Надо проще. Это война будет вечной...»

Ниже нарисован корявый человечек с непропорционально огромным фаллосом, заштрихованным кубиками, наподобие гранаты «Ф-1» и опять Васины каракули:

«...Проще — так проще. Короче, оперативная обстановка — полная ж...»

Вот такие моральные уроды. Иванов захочет посмотреть сводку, увидит это непотребство и будет очень недоволен...

* * *

С Моховым все получилось на удивление гладко. Иванов, собравшись с мыслями, передумал камикадзить (первоначальная идея была такова: взять Мохова как заложника и прорываться с боем к выходу), левой рукой натыкал номер представителя и кратко доложил обстановку. Представитель в подробности вдаваться не стал, только переспросил:

— Вы уверены?

— На двести процентов.

— Хорошо. Но вы отвечаете за это, и не только своей карьерой — вы, надеюсь, понимаете... Ждите, я сейчас свяжусь с начальником...

Начальник УФСБ позвонил минут через десять — сказал, что сейчас подъедет, и попросил Иванова не наделать глупостей. Иванов обещал — не будет. По крайней мере, постарается.

Минут еще через десять подтянулся Вахромеев — его без доклада пустили, свой в доску парень.

— Я здесь, Петрович. Петрушин внизу, сам понимаешь, без разрешения не пустят, а обострять не стоит...

— Наручники взял?

— Наручники? Нет, наручники...

— Ну и пень ты, Паша! Ты вроде как на задержание приехал?

— Да я так... — Вахромеев сконфуженно прокашлялся. — Я думал — ситуацию разрулить, или что там...

— Надо наручники. Связал бы, да боюсь подходить — он у нас рукопашник. Мы с тобой вряд ли справимся. Петрушина бы сюда...

— Это страшное недоразумение, коллеги, — трагическим шепотом сообщил развернутый лицом в угол Мохов. — Это ужасная ошибка...

— Захлопни вафельницу, коллега, — у Иванова от напряжения сводило скулы и палец на спусковом крючке. — Говорить будешь в блиндаже, когда тебя Петрушин на топчане распнет. Два пнет, три пнет — и не только пнет. Вот тогда все и расскажешь, падла...

Прибывший начальник по отношению к своему первому заму держался отстраненно. Вошел в кабинет, подал руку Иванову и Вахромееву, в угол даже не посмотрел.

— Поделитесь вашими планами, Сергей Петрович.

— Конвоирую на базу, — коротко доложил Иванов. — Содержу до утра. Утром будет спецборт Моздок — Ханкала — Моздок. Оттуда его в столицу этапируют.

— Следственные действия?

— Мы оперативники, — поправил начальника Иванов. — «Вывели» и задержали. Следственные действия будут в столице.

— Хорошо, хорошо... Что нужно от меня?

На лице начальника была написана растерянность и великая забота о своем собственном положении. Иванов, опытный кадр, прекрасно понимал, что команда поневоле подложила хорошему человеку жуткую свинью. Это же какой громкий скандал! Если первый зам — действительно шпион, начальника как минимум попрут из кресла. Как минимум...

— Ничего не надо, Олег Викторович, — с сочувствием произнес Иванов. — Если нетрудно, дайте команду, пусть сюда подымется майор Петрушин. Надо связать...

— Я прошу вас об одолжении. — Начальник даже покраснел — до того неловко себя чувствовал, у какого-то там начальника отдела одолжения просить! — Я вас прошу... Пока ведь ничего не доказано, верно? Я имею в виду, в судебном порядке. Он пока ведь только подозреваемый, верно? Даже обвинения пока нет... Я вас прошу — давайте чинно спустимся вниз, не надо вязать. Чинно сядем в машины и разъедемся. Негоже людям смотреть на это... на это... Ну, в общем, раньше времени...

— Хорошо, Олег Викторович, — согласился Иванов. — Но я должен вас уведомить... Внизу трое моих людей. Если он поведет себя неправильно, стрелять будем без предупреждения.

— Я думаю, он понимает... — Начальник хотел было сказать, что именно такое понимает его первый зам, но махнул рукой и болезненно скривился. — Ладно, чего там... Пойдемте.

* * *

От «следственных действий» Иванов все же не удержался. Ночь была длинная, не спалось... Связанного шпиона поместили в блиндаж, Петрушин разложил на столе аксессуары и предложил публике занимать удобные места (Вахромеев неотлучной тенью сопровождал Иванова — переживал за свою шкуру, друг предателя!).

— Что за маскарад вы тут устроили? — Мохов старался держаться с достоинством, но физиология выдавала — он элементарно потел, хотя вечер был довольно прохладным. — Вы собираетесь показать мне, что...

— Мы не собираемся показывать, — буркнул Иванов. — Мы просто будем. Потому что нам нужна информация. А из столицы, боюсь, с нами просто не пожелают делиться. Начинай, Евгений.

Петрушин, гнусно ухмыляясь, рывком содрал с Мохова штаны.

— Прекратите! — взвизгнул предатель. — Что вы себе...

Бац! — Петрушин влепил пленнику смачную оплеуху и буднично посоветовал:

— Закрой пасть. Еще раз заорешь — противогаз натяну и бачок закупорю.

— Это безумие какое-то... — хрипло прошептал Мохов, с ужасом наблюдая за манипуляциями главного садиста команды. — Этого просто не может быть...

Петрушин между тем взял шило, телефонные провода и присел рядом на топчан.

— Это член, господа, — хорошо поставленным голосом учителя биологии начал он. — Берем шило...

Увы, как следует «отдохнуть» Петрушину в этот раз не удалось. Мохов — вот никто бы не подумал! — на боль оказался удивительно слабым и буквально сразу же стал давать показания.

— Если мне хоть раз покажется, что ты соврал, мы оставим вас наедине с Петрушиным и пойдем спать, — предупредил на всякий случай Иванов, не успевший составить вопросник. — Итак, приступим...

...В числе всего прочего Мохов сообщил о том, что резидент знает об интересе команды в отношении Руслана Балаева...

— Прости, Петрович! — своевременно взрыднул Вахромеев. — Прости засранца!

— За что?

— Это я ему ваш интерес по Балаеву сдал. — Вахромеев едва не рухнул на колени перед коллегой. — Ты справки через наших наводил, они мне доложили... А я ему сболтнул — он спрашивал, чем там сейчас наша команда страдает...

— Ну, спасибо, удружил, коллега. А как же корпоративная этика?

— Да разве ж я знал?! У меня и в мыслях не было...

...и сдал три «явки» в Веденском районе, рядом с границей Дагестана. Пока плотно не сел на крючок, встречались там. «Явки» — это, конечно, громко, возили его туда с завязанными глазами, страхуясь. Но примерные места на карте показал — грамотный человек, в топографии соображает...

— Ну что ж, я доволен, — резюмировал Иванов, выключая диктофон. — Можно будет устроить там долговременные засады, авось выйдем на нашего парня...

А что касается Балаева — и хрен с ним. Нам он теперь вроде бы и не нужен особо. Завтра с утра проводим товарища и поедем, снимем пост. Теперь он туда долго не заявится...

* * *

Спецборт прибыл в девять часов утра — представитель, видимо, еще затемно всех там растормошил. Провожали высокую персону всей капеллой — отказаться от участия в таком неординарном мероприятии никто почему-то не пожелал.

За пойманным предателем прилетел... лично представитель Витя!

— Вот гусь! — удивился Иванов. — Нет, вы посмотрите на него!

Представитель был облачен в новый камуфляж, имел на плече автомат, а за спиной — пару операторов с камерами. Бегло поздоровавшись, Витя притянул к себе бледного, как смерть, Мохова и обернулся к камерам.

— В настоящий момент я, спецпредставитель президента по ЮФО, провожу задержание государственного преступника, пойманного в результате многоходовой сложной оперативной игры, разработанной лично мною на основе...

Вот такой наш представитель. Веселый и находчивый.

— Ну и хрен с ним, — махнул рукой Иванов, провожая взглядом набирающий высоту «спецборт». — Каждому — свое. А мы сейчас поедем, позавтракаем как следует и...

В этот момент в нагрудном кармане Петрушина возник срывающийся от волнения голос Кости Воронцова:

— Первый — Четвертому! Ответьте быстро!..

* * *

Васю нашли ближе к полудню. И то — спасибо подключенному к розыскным мероприятиям разведбату, где он ранее служил. Разведчики посовещались у северной оконечности села (точка отсчета, указанная Костей при докладе), разбились на несколько групп и осторожно пустились по «направлениям наиболее вероятного ухода от преследования». Костя наверняка бы одобрил привлечение разведчиков, сказал бы что-нибудь типа: «...сходный образ мышления и родственная профессиональная ориентация предполагают наиболее верное определение вектора усилий искомого субъекта...»

От долгого лежания в статичном положении Вася одеревенел и не то что самостоятельно двигаться — говорить нормально не мог. А еще он схлопотал пулю в левое предплечье — прилетела, дура, рикошетом, под большим углом. Спасибо, хорошо встала, закупорила рану — иначе бы кровью изошел.

— Кыш-шш... — зашипел Вася на разведчиков, бросившихся было снимать растяжки. — Глеб...бышш! Глеб...шшш!

Подождали Глебыча — он где-то там сзади плелся. Глебыч снял растяжки за минуту — были там обычные «Ф-1» без каких-либо затей.

— Что там? — охрипшим от мучений голосом спросил освобожденный Вася, выдув в три глотка пол фляжки воды.

— Там все очень сложно, — не стал разочаровывать товарища сапер — показав разведчикам за спиной кулак. — Авиабомба, пружина на обратной стяжке. Перерезали бы — и хана!

— Ну вот, я про то и говорю, — сразу успокоился Вася. — А Костю к Султану не повезут...

— Откуда информация? — уточнил Иванов.

— Абай сказал.

— Тебе лично сказал?!

— Косте сказал. Но тихо, чтобы другие не слышали. Типа, не хотел разглашать... Там рядом было, я слышал...

Иванов информацию принял к сведению, но решил наотмашь рискнуть и провериться — благо, под рукой были специалисты. Васю эвакуировали на его родном «бардаке» — руку штопать, а сами выдвинулись к Новым Матагам. Без подготовки, с ходу, ворвались в село, проскочили по улице к усадьбе Султана Абдулаева.

— Это не «зачистка», отцы, — дружелюбно улыбаясь, пояснил Иванов высыпавшим на улицу возмущенным аксакалам. — Просто к Султану в гости приехали...

Аксакалы синхронно разинули рты и на минуту впали в ступор. Федералы — к Султану в гости?! Это даже не наглость, а нечто совсем из ряда вон...

Как ни странно, обошлось совсем без крови — если и были в селе «духи», то никак себя не проявили. Отец Султана, оторопевший от такой неслыханной дерзости, развел руками и сообщил:

— Нэт иго. Сабсэм нэт. Гидэ-то гуляит. Ищы, если хочишь...

— Значит, Абай Косте все правильно сказал, — сделал вывод Иванов. — И если Мохов не соврал, можно будет... Впрочем, давайте, хлопцы, сначала уберемся отсюда по-быстрому, пока не началось...

* * *

Второй раз за неполные сутки Иванов требовал у представителя особых полномочий.

— Поймите правильно, я вовсе не наглый... Просто это — единственный выход...

— Это личный оперативный резерв командующего, — проявил знание обстановки Витя. — Нужно веское обоснование... Вы отвечаете?

Иванов просил передать ему на сутки в полное подчинение седьмой отряд спецназа «Росич» — самое боеспособное подразделение группировки, состоявшее сплошь из мастеров военного дела, имевших уникальный боевой опыт. А чего конкретно он собирается с этим отрядом натворить, сообщать отказывался — не телефонный разговор.

— Я отвечаю. Я вам главного предателя поймал?

— Ну, с этим еще работать надо, доводить до ума...

— Хорошо. Вам резидент нужен?

— Вот даже как?! Хм... Но почему именно седьмой отряд? Там у вас всяких хватает...

— Петрушин — заместитель командира этого отряда. Отпадают проблемы с организацией взаимодействия и управлением. Да и Костя у них частенько работал, они все его знают.

— Обоснование, вообще говоря, слабенькое, — заметил Витя. — Но если уж пошла такая пьянка... Ждите — я сейчас свяжусь с вашим командующим...

* * *

В Веденский район выдвинулись тотчас же по получении «добра» — чтобы соответствующим образом экипировать и поднять весь отряд на «броню», понадобилось всего двадцать минут. Действовали без прикрытия с воздуха, в таком деле авиация — сильный демаскирующий фактор.

Ночевали на «броне», затемно разделились на три рейдовые группы, «набили» по карте маршруты и быстренько отработали взаимодействие. С рассветом принялись за дело.

— С богом, хлопцы, — буркнул Иванов. — Удачи всем...

Первая и вторая группы, возглавляемые, соответственно, подполковником Семиным и майором Петрушиным, выдвигались с обеих сторон от речки Харач в сторону дагестанской границы, имея в створе дистанцию около полутора километров. Такая дистанция обеспечивала эффективное наблюдение за местностью (по семьсот метров каждому разведдозору) и при необходимости быстрое воссоединение и огневую поддержку — группы двигались пешим порядком.

Иванов с третьей группой — самой немногочисленной, присел на «броню» и поехал неспешно кататься по окрестным дорогам, уложив на колени Лизин прибор. Шанс обнаружить маяк, вообще говоря, был незначительный (радиус действия всего полтора километра), но, за неимением лучшего, пренебрегать им не стоило...

В половине десятого на экране приемного устройства вспыхнула бледная красная точка. Точка располагалась у левой грани экрана и показывала максимальное удаление до объекта.

— Стой... — От неожиданности голос Иванов выдал «петуха». — Нет — налево! Черт! Или — «стой»?-

— Налево — хребет Заргубиль, дороги нет. Надо искать тропы, — резонно сообщил Глебыч и негромко скомандовал в рацию: — Внимание по колонне — стой!!! Спешиться, занять позиции, противник — слева...

* * *

Примерно за десять минут до того момента, когда группа Иванова спешилась, дозор первой рейдовой группы обнаружила дневку «духов». Горные орлы, числом до двух десятков, расположились в лощине, метрах в восьмистах по маршруту движения группы, и мирно отдыхали. Двое наблюдателей, лежавшие на склоне задницей к спецназовцам, пялились в бинокли...

— И куда они там пялятся? — Семин забрался повыше и посмотрел. — А, вон оно что...

...пялились на небольшое стойбище, расположенное в километре от них, у подножия хребта, рядом с узкой горной дорогой, ведущей в сторону Дагестана.

— Гесс, подтягивайся сюда, работенка обломилась, — сообщил Петрушину Семин. — Переходим на два три семь...

И тотчас же поменял частоту.

— Я не говорю, чтобы не шуметь, — скомандовал Семин своим бойцам. — Даже кожей не шуршать! И дышать через раз. Слушай расчет...

* * *

По двум обнаруженным тропам группа Иванова вскарабкалась на хребет и заняла позиции. Стойбище было — как на ладони. Что особенно радовало, точка на экране сместилась практически к центру и по проекции как раз приходилась на один из трех прилепившихся друг к другу домиков. То есть до цели было примерно семьсот метров. В бинокль можно было рассмотреть четырех человек с оружием, сидящих под навесом у дымящегося мангала. Кости среди них не было.

— Психолога вы все знаете, — проинструктировал полковник снайперов. — Я вас прошу...

— Знаем, — заверил фактический командир группы — молодой капитан со шрамом на лбу. — Не заденем, можете не сомневаться. Остальных — на снос?

— Остальных — да... Да, вот еще что. Если вдруг будет там мелькать этакий круглый, толстенький, с бородой... — Иванов дал бойцам примерное описание резидента — со слов Мохова. — Прошу пощадить. Нам он нужен живым. Ну, все вроде...

— Джип? — Глебыч кивнул на торчавший у домиков джип. — Надо бы гранатометом, да далековато...

— Снайперы возьмут джип, не проблема, — со знанием дела заметил капитан. — Я сейчас задачи распределю, все будет тип-топ. Как начнут снайперы работать, остальные на брюхе сползают вниз. Семьсот метров — через четыре минуты все будем там. Если в домах есть еще цели...

— Снайперы через наши головы будут работать? — усомнился Иванов.

— Высота — двадцать метров, снайперы — асы. — Капитан сомнениям полковника не внял. — Мы все — в мертвой зоне. Снайперы одновременно — наше лучшее прикрытие, прицельной стрельбы с той стороны не будет. Так что риск минимальный. Народу там с гулькин нос, сами справимся, рейдовые группы можно не ждать.

— Нет, давайте все же снесемся с товарищами, определимся по обстановке, — уперся полковник, вынимая позаимствованную у Лизы рацию (свою Косте отдал, вы помните). — Нельзя нам ошибаться, Родина не простит...

— Сноситесь. — Капитан пожал плечами и протянул Иванову листок в целлофановом пакете. — Держите — вот запасные частоты. Крутите ручку, ищите — они каждые десять минут меняют...

* * *

Петрушин со своим войском подтянулся к первой группе минут через пятнадцать. Бойцы быстро и без суеты заняли позиции, распределили цели и теперь ждали команды «на снос».

— Хорошо сидим, — оценил ситуацию Семин. — Прям подарок. Я уже и не помню, когда у нас в последний раз такое было.

— Давай рации отключим, — предложил Петрушин. — А то Петрович сейчас прорежется...

— Что — зануда?

— Да не, мужик — во! Но привычка у него дурная — подавай ему их живыми...

— Первый, Второй — Большому, — едва слышно прошелестели рации спецназовских командиров (громкость — на минимум). — Ну где вы там, я замучился вас искать!

— Помяни черта к ночи... — Петрушин достал рацию. — На приеме Второй.

— У меня новости, — сообщил Иванов. — Кое-что нашел, собираюсь слегка развлечься. Вы ко мне можете по-быстрому подтянуться?

— Не можем, — с сожалением ответил Петрушин. — Тоже кое-что нашли и тоже хотим отдохнуть как следует. Как понял?

— Отдохнуть? — В голосе Иванова слышалась слабенькая заинтересованность — видимо, то, что он нашел, было важнее. — Отдохнуть — это хорошо. Тогда давайте отдыхать вместе.

— Годится, — с энтузиазмом откликнулся Петрушин. — Скажите, как сидите, — чтобы не пересеклись ненароком. Только без координат. Как понял?

— Понял — без координат. Как горный орел — на вершине Кавказа... Гхм... И вижу три симпатичных домика.

— Домики где?

— Прямо передо мной. Метров семьсот.

— Ага. А солнце?

— Солнце... А! Солнце — в правый висок.

— Хорошо. Мы не пересекаемся, сидим почти параллельно. Вы только влево не палите. Сколько на ваших?

— Девять пятьдесят две двадцать секунд. Пока говорил, три прошло...

— Годится. Вы готовы?

— Как пионеры!

— Годится. Начинаем отдыхать в девять пятьдесят пять. До связи...

* * *

Четверых под навесом и джип снесли на два счета. Пять снайперов отработали по разу — и всех делов. Впрочем, насчет джипа не совсем понятно было — совсем снесли или самую малость. Если тела организованно рухнули наземь, то импортный красавчик только дернулся чуток.

В тот же миг слева, примерно в полукилометре, с каким-то нездоровым грохотом и пулеметным стукотком начали «отдыхать» рейдовые группы номер один и два.

— Поехали! — скомандовал Иванов, устремляясь на заднице вниз по склону. — Покажем им кузькину маму...

Увы, просмотр не состоялся. Некому было показывать эту самую маму. Четыре трупа на рассвете, и никакого движения в секторе. Снайперы — дикие невоспитанные вандалы, не обнаружив более целей на поле боя, азартно дырявили ни в чем не повинный джип.

— Константин! — заорал Иванов, плюхаясь на брюхо в тридцати метрах от домишек. — Это мы!

— Я здесь! — раздался голос Воронцова из окна крайнего правого домика. — Здесь чисто, просьба — заходить не как Петрушин!

— То есть? — Иванов поднялся и трусцой припустил к крайнему домику — бойцы ломанулись проверять другие два.

— То есть без гранат...

В домике Иванова и подтянувшихся следом Глебыча с лейтенантом Серегой ожидала весьма трогательная сцена. На топчане рядышком сидели Костя и некий упитанный круглый мужчинка, с бородой и... в тюбетейке.

— О боже... — Иванов даже перекрестился. — Это...

— Это оно самое, по-моему, — проявил сообразительность Серега. — И в тюбетейке!

— Я — резидент, — поспешно пояснил мужчинка, вытягивая вперед окольцованные хромированными наручниками запястья. — Меня нецелесообразно просто так убивать, я очень ценная фигура...

— Свидетельствую — сам сдался. — Костя пожал плечами. — Как началось, снял с меня наручники и надел себе. Очень умный человек, зовут — Хамза.

— Большой — Второму, — раздался в кармане Иванова голос Петрушина.

— Так вот ты какой, пятнистый олень... — Иванов, продолжая с неприличной пристальностью рассматривать ценную фигуру, вполуха прислушался — на дворе стояла погребальная тишина, ничего там слева уже не гремело и не стукало. — В тюбетейке...

— Большой — Второму!

Иванов, не спуская глаз с резидента, достал рацию.

— На приеме.

— У меня две новости, — убитым голосом доложил Петрушин.

— Давай с хорошей, — разрешил Иванов.

— Ну, мы управились тут. По нулям. Это — хорошая.

— А плохая?

— Пошли смотреть... Гхм... Смотрим — Султан. Готовый... Ну, он же табличку на грудь не вешал... Как понял, Большой?

— Да-а-а, товарищ Петрушин, — протянул Иванов. — Да уж...

— Да кто ж знал-то? Какого хрена вообще он тут делает?

— Интересный вопрос. — «Ценная фигура» неожиданно улыбнулся в бороду — согласитесь, для пленника жест несколько необычный. — Я не ошибся в вас, доктор...

— Это он о чем? — Иванов удивленно поднял левую бровь.

— Да, потом расскажу, — махнул рукой Костя. — Сейчас не это главное. Я вам сейчас такое скажу — упадете!

Иванов, Глебыч и лейтенант Серега в ожидании замерли — падать приготовились.

— Это не Вахромеев! — торжественно объявил Костя. — Вахромеев не имел доступа к записи обмена. Это кто-то из чекистов...

Иванов, лейтенант и Глебыч переглянулись и синхронно хмыкнули.

— Что такое? — насторожился Костя.

— Все нормально. — Иванов достал платок и отер вспотевший лоб. — Это очень, очень ценная информация. И самое главное — очень своевременная...

Глава 17.

Костя Воронцов

17 сентября 2002 г., Хелчу Ме

— Только не говори, что это — жопа!

- А я и не говорю. — Вася отнял от глаз бинокль и болезненно поморщился, поправляя перевязь на раненой руке. — Нормально все. Но если у тебя не получится — мясорубка тут будет... Короче, полная жопа!

Я напомню — мы с Васей не антропологи и уж тем более — не проктологи-энтузиасты.

Мы — господа Офицеры Российской Империи. Его Величества Народа верные псы.

Помните, с чего вся эта дрянная история начиналась? Мы к переговорам готовились. И сейчас у нас тоже переговоры. На животрепещущую тему «возвращение блудного сына Саламбека в потрепанное лоно Чечено-Российской дружбы».

Диспозиция такова: вон там, на дороге, в трехстах метрах отсюда, «КамАЗ» стоит, рядом Саламбек топчется. Адын, сабсэм адын! А бойцы его рассредоточились в кустах, на заранее подготовленных позициях, с гранатометами и всем остальным припасом.

Нас тоже немало: три БМП со спецназом да плюс вся наша банда приперлась — даже раненый Вася не утерпел.

Но Вася прав — если вдруг у меня не получится, тут будет нехорошо! А уж как мне будет там нехорошо...

Только я почему-то настроен оптимистично. Это моя стихия, я тут — вы в курсе, немного ориентируюсь.

Накануне мы отправили домой выздоравливающего юного мстителя — Умара Музаева, и вручили ему прощальный подарок: популярную брошюру об экспертизе ДНК. И наказали, чтобы обязательно дал братцу почитать. Без этого, сказали, на переговоры не придем. Братец обещал — почитает.

Брошюру Иванов из Моздока припер, вместе с прибывшими из Москвы результатами этой самой экспертизы. Результаты сейчас у меня, и я собираюсь их предъявить Саламбеку.

И что-то подсказывает мне, что после этого предъявления на Абая Рустамова и его оставшихся в живых людей начнет активно охотиться как минимум пол-Чечни.

Больно уж результаты нехорошие: кровь с осколка, кровь с Васиной куртки, семя на девичьих панталонах...

— Ну все, Костя, — пошел! Мы прикрываем...

Это Иванов командует. Время — Саламбек нервничает, оттягивать больше нельзя.

Все, ребята, — пошел я. Пожелайте мне удачи...