От автора
В ЭТОЙ ДАВНЕЙ ИСТОРИИ МАЛО БЕСПРИСТРАСТНЫХ СВИДЕТЕЛЕЙ — ЕЩЕ МЕНЬШЕ ОБЪЕКТИВНЫХ СУДЕЙ. НО СЛЕЗЫ НЕ ВЫСОХЛИ...
ПО ВЕЧЕРАМ ЕЩЕ СКОРБЯТ СТАРУХИ МАТЕРИ НА ЗЕЛЕНЫХ БЕРЕГАХ ВОЛГИ, ТЕМЗЫ И МИССИСИПИ.
НО СНАЧАЛА МНЕ ХОЧЕТСЯ СКАЗАТЬ...
Мой отец начал жизнь матросом на балтийских эсминцах, а закончил ее комиссаром морской пехоты в руинах Сталинграда. От него я перенял любовь к флоту и юношескую тягу к стремительным кораблям. Сейчас мало кто знает, что с 1942 по 1945 год в нашем флоте существовало воинское звание — юнга. Оно присваивалось подросткам, которые освоили флотскую специальность, дали воинскую присягу и могли наравне со взрослыми нести самостоятельную вахту возле механизмов. К числу таких счастливцев принадлежал и я. Мне было 15 лет, когда я стал рулевым на эскадренном миноносце. Удивляться тут нечему: война — время большого доверия к юности.
Нам, юнгам, очень хотелось попасть в самую заваруху морской войны, и мне здорово повезло — я служил на Северном флоте. Наши эсминцы охотились sa подлодками противника. В составе союзных эскортов они конвоировали караваны с поставками по лендлизу, Не все еще в нашей стране отчетливо представляют, какой длинный и страшный путь проделала через океан простая банка свиной тушенки, пока ее где-нибудь в окопах под Курском не вскрыл штыком наш героический солдат...
О том, что все виденное было историей, я понял гораздо позже — к сожалению! Сумбурные восприятия флотской юности легли в основу моего первого романа (кстати, не совсем удачного), и я думал, что уже никогда не вернусь к этой теме вторично: меня надолго увлекла русская история. Помню, что в 1969 году я готовил к печати очередной исторический роман "Пером и шпагой" — роман о секретной дипломатии XVIII столетия, — и вдруг, в самый разгар работы! — меня властно заполонила тема каравана PQ-17, я отложил наше давнее и взялся за наше ближнее.
Это была как бы встреча с юностью...
В памяти возникли бензиновые пожары па танкерах; казалось, я снова вижу, как стонуще умирают транспорта, а на их палубах танки и паровозы, словно обезумев, расшибают грузовые контейнеры. С первых же слов я понял, что у меня получается реквием — вроде последнего "прости" всем тем, кто с палубы корабля шагнул прямо, в бездну.
В сокращенном варианте "Реквием" был спечатан сразу же после написания. Ленинградский журнал "Звезда" опубликовал его в майском номере за 1970 год, посвященный 25-летию Дня Победы. Я никак не ожидал, что больше всего откликов получу от читательниц. "Реквием каравану PQ-17" женщины почему-то восприняли гораздо острее, нежели читатели-мужчины. Здесь же позволю себе выразить глубокую благодарность всем, кто указал мне на недостатки и явные промахи, которые я постарался исправить, готовя книгу к отдельному изданию.
Естественно, в такой краткой вещи, как эта, немыслимо отразить всю полноту описываемых событий, и потому более подробную картину судьбы PQ-17 читателю следует искать в специальных работах.
По ночам в Атлантике, этой извечной колыбели флотов всего мира, жутко становилось иногда человеку...
Ты встречал мертвецов с пропавших кораблей, и волна несла их на своем ликующем гребне, а мертвецы не тонули, раздутые, как и бушлаты на них, насыщенные капкой и воздухом.
Ты слышал, как во мраке вдруг начинали работать дизеля, питая током опустошенные за день батареи подлодки, а вот и она сама — низкая длинная тень с бульбой рубки, которую заплескивает море.
Ты видел, как проносилась растворенная в ночи теплая громада крейсера, а куда он идет — об этом зачастую не ведали даже те люди, что несли вахту на его мостиках.
Ты невольно вбирал голову в плечи, когда из ночных туч, с воем поглощая пространство, падала тяжелая "каталина" на двух звенящих моторах, из фюзеляжа ее рушилось что-то похожее на бочку — это еще одна мина прибавилась в океане.
И чаще всего погибал человек в Атлантике самой худшей из всех смертей, которая зовется безвестной. Это не та общедоступная смерть, когда тебя подберут, накроют шинелью и уложат в братскую могилу. У этой смерти нет даже могилы...
Моряки предельно точны в своих докладах:
— Срок автономности вышел... в эфир на связь с базою не выходит... позывные — без ответа! Ну, значит, конец.