Глава 2

Лес наполнился танковым гулом. От раскатистого рокота моторов и звонкого шлепанья гусениц задрожали желтеющие клены, высокие сероствольные грабы, тонкие березки. Грузные машины, перепахивая глухой проселок, еле намеченный в лесу, двинулись в стороне от больших дорог. Началось «параллельное преследование» противника. Танки в нескольких местах прорывались вперед, прокладывая путь нашим войскам не давали врагу закрепиться для обороны.

До боя танки пробирались к намеченной цели колонной. Если не слышать рева их моторов и лязга гусениц, то издали кажется, будто они плывут в вечерней полумгле, как в кильватере корабли, слегка покачивая стволами орудий.

Командир бригады едет среди своих основных сил на маленькой автомашине. Он поминутно запрашивает по радио майора Никонова, как дела.

Василий Иванович Никонов ведет свой батальон впереди на несколько километров. На первом танке передового отряда он сидит на башне, свесив ноги в люк. Когда радист получает запрос комбрига и передает ему, Никонов, прямо не надевая шлема, прижимает ларингофон к горлу и отвечает:

— Все в порядке!

Он то и дело заставляет радиста связываться с разведкой. Три танка взвода разведки мчатся самыми первыми. К ночи они вышли на шоссе. Это — глаза бригады.

Ночь. Вся округа прикрыта плотным черным куполом. Как пробоины от автоматной очереди, зияют звезды. Потом и они заслоняются невидимыми в темноте облаками. Чуть светлеет дорога, и мелькают искры из выхлопных труб за кормою танка. От ревущего голоса мотора и стукотни гусениц танкист глух. Мчась вперед, он не услышит выстрелов засады, не услышит мотора вражеской самоходки, которая, может быть, уже поджидает его на каком-нибудь перекрестке.

В темные квадраты люков напряженно смотрят, переводя рычаги, водители. Волнуются командиры танков, по грудь высовываясь из башни. Наготове стреляющие у орудий, заряженных бронебойными снарядами. Башнеры приникли к смотровым щелям, пальцы застыли на выключателе поворотного механизма. Смотрят в ночь, охватившую танки, зоркие автоматчики.

Ветер режет усталые глаза. Но не закроешь их. Сердце отсчитывает миг за мигом. Который из них будет началом боя?

Вот-вот, где-нибудь справа, слева, впереди, а вдруг и сзади замерцает пламя выстрелов, и полетят снаряды неприятеля. Может, за поворотом караулят вражеские истребители танков? Нет. Спокойно. Дальше. Темная роща слева! Разверни пушку, башнер! Нет. Пока не надо. Сколько раз останавливалось сердце в предчувствии боя. Сколько раз напрягались мускулы, и рука сжималась на оружии.

Вперед. Танк мчится навстречу сражению. Врага еще нет. Он будет. Не сейчас, так через тысячу метров пути. Через сто. Через десять. Через метр...

Юрий зажег в башне свет и рассматривал на карте перекресток, к которому подходила разведка. Он не видел, как впереди замелькало пламя, и огненные трассы выстрелов перерезали мглу. Автоматчики спрыгнули и рассыпались по сторонам. На броне первого танка от вражеского снаряда поднялись раскаленные брызги. Танк запылал. Второй остановился. В небо взметнулись ракеты противника. Стало светло. По горящей машине полоснула пулеметная очередь.

Когда остановилась машина Юрия, он выглянул из люка и растерялся. Несколько ракет, зажженных в воздухе, летело на землю, и в их неровном свете казалось, что на танки слева падает лес, а поле справа опускается куда-то. Три танка выглядели маленькими и беспомощными на пустынной дороге. Первая машина горела тусклым факелом, и мысль о чьей-то смерти сковала мозг. Юрий посмотрел назад, огляделся по сторонам. При гаснущем свете ракеты увидел Николая, и на душе стало тверже. Тот стоял у обочины, разглядывая в бинокль перекресток впереди и деревушку, из которой летели снаряды.

— Дорога у них пристреляна, — закричал Николай. — Машины в сторону!

Юрий повторил команду. Две уцелевшие «тридцатьчетверки» бросились в несжатую пшеницу. Из горящей, оставшейся на дороге машины выпрыгнули двое. Обожженные танкисты катались по земле, сбивая с себя пламя. Николай послал к ним санитара.

— Залечь впереди, — закричал он своим автоматчикам. — Чтобы ни один немец на дорогу не вышел!

Затем он догнал Юрия и на ходу влез к нему в машину.

— Малков! Принимай команду на себя: старший лейтенант убит. Как в подожженной начнут рваться снаряды, проберемся вперед, к дороге. Вон, деревьями обсажена. Видишь?

— Давай! — согласился Юрий.

Противник прекратил стрельбу. Погасли ракеты. В подбитом и горящем танке заухало, затрещало. Неровное пламя то замирало, то снова вспыхивало с шипением. Две машины продвинулись до насыпи перекрестного шоссе.

Николай был возбужден, хотя старался не горячиться. Речь его стала отрывистой и властной. Он расставил автоматчиков впереди танков и послал старшину Черемных с двумя бойцами на перекресток:

— Сейчас немцы в разведку пойдут. Их там наши встретят у танка. Немцы побегут назад — надо перехватить, одного притащить живым.

— Есть.

Бойцы уползли. Юрий связывался по радио с комбатом. «Гроза» не откликалась. Он нервничал. Потом затаился в башне, замолк. Николай заглянул к нему в люк:

— Не отвечает?

— Нет. Что будем делать?

— Как, «что делать?» — Николай старался говорить беззаботно, но не смог скрыть досады. — Прежде всего доложить комбату.

— Не отвечает!

— А ты не очень спеши, не о-очень, — растягивал Николай слова. — Комбат спросит, какие силы у противника, а ты еще и не знаешь.

— Сейчас откроем огонь, они ответят, и засечем все их точки, — предложил Юрий.

— Куда будешь стрелять-то? Никого не видно.

— По деревне.

— Чепуха! Противника не уничтожишь, а сам рискуешь потерять свои машины.

— Что ж, зато задачу выполню.

— Разве это последняя задача? — Николай взял Юрия за плечо. — Нам с тобой еще придется брать этот перекресток.

— Товарищ лейтенант, — ординарец Николая вскарабкался на крыло. — Идут!

Слева по дороге к горящей машине шли немцы. Их было пятеро. Они пригибались. Расстояние меж их силуэтами и дымным факелом подбитой машины быстро уменьшалось. У горящего танка кто-то громко застонал. Немцы прибавили шагу и закричали, вскинув автоматы:

— Русс! Сдавайц!

В ответ опять жалобно охнули.

Тишина. Лейтенанты напряженно смотрели туда, ожидая, что будет дальше. Юрий тревожно взглянул на Николая и позавидовал его самообладанию. Тот почувствовал на себе взгляд, обернулся и тихо скомандовал башнеру:

— Разверни башню!

Шелест поворотного механизма не нарушил тишины. Ствол орудия уставился в сторону дороги. Немцы почти подошли к подбитой «тридцатьчетверке», и с двух-трех шагов из придорожной канавы по ним застрекотали автоматы, и брызнула длинная пулеметная очередь. Трое сразу повалились.

— Так их, за Сергея Осипова! — шепнул Николай, грозя кулаком. — Автоматчики! — он нетерпеливо вспрыгнул на башню и подался вперед.

Юрий схватил его за ногу, боясь, что Николай сейчас кинется к горящему танку.

А там два уцелевших немца побежали назад, делая частые зигзаги, и скрылись. Вслед им дробно щелкали выстрелы.

— Хватит! — шептал Николай, ударяя кулаком по своему колену. — Старшине одного оставьте.

У разбитого танка будто услышали команду — пальба прекратилась. В наступившем безмолвии с перекрестка донесся истошный крик, точно кого-то кололи ножом.

— Все в порядке. Молодец Черемных! — Николай спрыгнул на землю и побежал туда.

Через несколько минут показались автоматчики с пленным фельдфебелем. Старшина Черемных взял его за шиворот, а Николай вполголоса увещевал:

— Будешь руфэн — сразу капут.

Пленный таращил глаза на танки, на десантников. Он совсем опешил, когда к нему подошел Юрий и на правильном немецком языке строго спросил:

— Ваше имя? Фамилия? Какой части? Сколько вас в этой деревне?

Покорным шепотом фельдфебель рассказывал, что перекресток обороняют три самоходки и рота моторизованной пехоты, что им вот-вот должны подвезти боеприпасы и горючее. Юрий свободно, без запинки переводил.

Николай не знал немецкого языка и сейчас сердился на себя, что до сих пор не занимался им.

Когда Юрий выспросил у пленного все что возможно, наступило неловкое молчание. Юрий не знал, что делать. Выручил радист.

Он громко крикнул:

— «Гроза» отвечает!

— Докладывай, — бросился к нему Юрий. Тишина нарушилась жужжанием радиостанции и веселым голосом радиста в танке. Ветер, разбуженный коротким боем, прогулялся по полю, принес с собой запах гари и спелых хлебов и начал разгонять на небе тучи. Вверху далекой сигнальной ракетой блеснула звезда.

— Погудин!

— Да? — Николай влез к Юрию на машину.

— Майор сзади ведет бой. На него наскочили немецкие танки, которые нас, очевидно, нарочно пропустили. Нам приказано захватить деревню и удерживать до его прихода.

— Понятно, — протянул Николай и сразу заторопился. — Надо спешить: до утра не успеем — не возьмем. Петр Васильевич! Давай всех сюда!

— Есть! — шустрый ординарец бесшумно скрылся.

— Будем брать? — осторожно спросил Юрий. — Силы против нас большие. Ведь три самоходки у них и рота пехоты.

— Подумаем. Ты давай свой план, а я — свой. Вместе решим. Пришли автоматчики и обожженный экипаж с подбитой машины.

Башнер тащил пулеметные диски. Механик тяжело хромал, опираясь на лобовой пулемет, вынутый из танка.

— Крепко сунули мы им за нашего старшего лейтенанта. «Порядок в танковых войсках», — он так бы и сказал, — и механик щелкнул языком, как это делал командир разведки Осипов. — Они орут «сдавайся», а я нарочно охаю — ближе подзываю. Только двое ушли.

— Никто не ушел, — поправил старшина Черемных. — Один остался, да и тот здесь.

— Ого-го! Здорово, фриц! — обрадовался механик, увидав пленного.

— Тише! — попросил Юрий. — Нас услышат. Николай сел на башню и что-то рассказал Юрию, наклонясь к его уху. Потом уже громче спросил: «Ну, а ты как думаешь?» Юрий закивал головой и позвал остальных:

— Все ко мне!

Гвардейцы — члены экипажей и автоматчики — собрались меж двух танков. Юрий объявил переданное комбатом по радио задание и добавил, медленно подбирая нужные слова:

— Десант проникает в деревню и, пока ночь, поднимает там панику. Танки этим временем переваливают через дорогу, по оврагу обходят населенный пункт и атакуют с запада. К рассвету нам надо уничтожить... — и он перечислил силы противника.

В голосе Юрия появились нотки настоящего командира, отдающего приказ в боевой обстановке.

— Все понятно? — спросил он, довольный собой.

— Понятно.

— Куда нам — «безлошадникам»? Можно с автоматчиками в деревню идти? — спросил раненый танкист.

Юрий подумал и согласился.

Николай встал, разглядывая под лучом фонарика карту:

— С пулеметом заберетесь на крышу дома у перекрестка?

— Попробуем.

Юрий посмотрел на часы:

— Двадцать три пятьдесят. Экипажи, по местам. Погудин, сколько автоматчиков оставляешь у танков?

— По одному на машину, для охраны. И санитара. Хватит? Экипажи у тебя ведь в полном составе.

— Хорошо. Кто старшим идет в деревню?

— Я, конечно, — ответил Николай.

Юрию не хотелось оставаться без Николая, но он ничего не сказал.

Николай слез с танка, подошел к своим бойцам и стал объяснять вполголоса:

— Просачиваемся в деревню ползком. Слева, обойдя перекресток, идет группа гвардии старшины Черемных — его отделение и второе. Танкисты — с ними. Третье отделение — со мной. Каждый занимает скрытую позицию и ждет сигнала — автоматную очередь. По сигналу — начинать огонь, гранаты — по целям, которые выберет себе каждый сам. Старайтесь не жечь патроны зря. До сигнала — ни звука, работать только ножом. Пароль — «Солидол», отзыв — «Свердловск». Вопросы есть? Нет? Ну, Александр Тимофеевич! До скорой встречи!

Николай почувствовал, как у старшины Черемных, которого он обнял, колотится сердце. И, чтобы разрядить напряжение минуты, он громко сказал:

— Тьфу! Какая у тебя борода колючая. Завтра же побрейся.

Затем махнул Юрию рукой:

— Ну, до рассвета!

— Ты б остался, — попросил Юрий.

— Как это остаться? Что ты!

Николай не договорил, десантники скрылись, пригибаясь к земле. Впереди над деревней взлетела еще одна вражеская ракета и осветила безлюдное поле, пустые дороги, стройные ряды тополей по краям. Слабый ветер шевелил ветки над головой. Юрий лег под деревом у шоссе. Он поднял глаза к небу, в просветах меж туч блестело несколько звезд.

Юрий был подавлен смелостью и дерзостью Николая и его бойцов: «Как они свободно действуют!» И все в бою было совсем не так, как представлялось ему раньше.

Позади, в машинах танкисты переговаривались меж собой. До Юрия долетел приглушенный голос его механика Ситникова:

— Ничего. Еще все впереди. Это ж была, просто так, мелкая драчка.

Юрий понял: он ошибся, посчитав произошедшую стычку настоящим боем. «А как же придется действовать в более сложной обстановке?» Он почувствовал: в нем пока нет чего-то такого, что есть у Николая. Чего?

Что же надо офицеру еще, кроме отличного знания воинских уставов, знания машины, умения стрелять, командовать? Юрий подумал, будет ли в нем самом это «еще»? Но вскоре тревога вытеснила эти мысли. А вдруг они не смогут выполнить приказания комбата?