На Запад!
На запад!.. На запад!.. Это — главное направление. Оно ведет к тому последнему рубежу, где кончается родная советская земля и начинается путь в Берлин — в это логово фашистского зверя. На запад! — и пусть под ударами советских войск содрогается ненавистный враг, чувствующий приближение своей неизбежной гибели. На запад!.. Это стало боевым кличем всех советских воинов, приказом Родины.
И здесь, на этом участке фронта, советские части, преодолевая сопротивление врага, неуклонно, шаг за шагом, двигались на запад. Вместе с ними в боевых порядках стрелковых частей двигалась и первая батарея под командованием капитана Кузнецова.
Позади уже три броска вперед, три огневые позиции. Вот и четвертая. Никто не спрашивал, который час, никто и не вспоминал о времени завтрака или обеда. Но об этом позаботились командиры: едва только батарея подготовилась к бою и пристреляла репер, как подкатил автомобиль с прицепленной походной кухней. Распространился вкусный запах пищи. Время было удобное, батарея огня не вела, и огневики, изрядно проголодавшиеся, дружно принялись за еду.
Все спешили, так как команда «Огонь!» могла в любой момент оторвать от котелков. И все же в эти короткие минуты не обошлось без маленьких происшествий и шуток. Отходя от кухни с полным котелком, Джумгалиев споткнулся обо что-то и невольно выплеснул на землю часть жирного, наваристого борща с мясом.
— Эх! — вскрикнул Джумгалиев. Он остановился и с сожалением посмотрел на землю. Это заметил Рожанский.
— Вот тебе и эх! — сказал он, не отрываясь от еды. — И смех и грех!... Чего смотришь? На этом месте новый борщ не вырастет.
— Не горюй, Юлдаш, иди сюда, — позвал его Стукалов. — Присоединяйся ко мне. Здесь на двоих хватит.
— А не хватит, — сказал Бакалов, — еще на кухне возьми. Ешь быстрей!..
Вскоре поступила команда начать огневой налет по уцелевшему опорному пункту противника, где гитлеровцам удалось зацепиться и организовать сопротивление. Огневики немедленно заняли свои места у орудий.
Короткий огневой налет, потом залп «катюш» — и советская артиллерия перенесла огонь дальше, а пехота с танками двинулась в атаку. Уцелевшие после огневого налета гитлеровцы большой толпой вышли вперед с поднятыми руками. Мимо них проносились наши танки, шли стрелки. Вскоре капитан Кузнецов по радио распорядился, чтобы батарея перемещалась на следующую огневую позицию, уже пятую по счету.
Батарея вышла на колонный путь, подготовленный саперами. В низине перед речкой солдатам пришлось слезать с машин, чтобы помочь саперам, так как участок пути был плохой, болотистый. По распоряжению лейтенанта Горохова огневики стали рубить ветви кустов и кидать их в размытые дождями глубокие колеи дороги. То же делали и саперы. И все же машины буксовали, продвигались с трудом, их приходилось подталкивать плечами. Лейтенант собрал все орудийные расчеты к тягачу первого орудия. После долгих усилий при помощи канатов еле-еле вытащили тягач и орудие на более сухое место. Потом взялись таким же способом вытаскивать второе, а затем третье и четвертое орудия.
К этому времени сюда подошли и другие батарей, а за ними следом грузовики с боеприпасами для танков и пехоты. Получилась «пробка». Каждое орудие портило дорогу еще больше и следующее за ним застревало еще основательнее. Сбились с ног и саперы, и орудийные расчеты, и шоферы, подвозившие боеприпасы. Время шло, и на дороге собиралось все больше машин. Дальнейший путь вовсе не был подготовлен: недавно только прошли саперы, очистившие маршрут от мин и обозначившие его вешками.
Когда огневики первой батареи вытащили из грязи последнюю машину, замыкавшую колонну, и двинулись вперед, они наткнулись на новое препятствие: мост через небольшую речку был взорван. Перед рекой и за ней дорога шла по невысокой насыпи; справа и слева было болото.
— Вот те и на! — огорченно проговорил Кокин, высовываясь из кабины.
— Проспект похуже, чем Дерибасовская{6}, — сказал Рожанский и сплюнул.
Кроме нескольких саперов, отыскивавших оставленные гитлеровцами мины, вокруг не было никого. Гитлеровцы почти всегда при отходе минируют даже самые небольшие переправы и подступы к ним. Поэтому саперы исследовали миноискателями и длинными щупами каждый метр. И не напрасно: вскоре по сторонам насыпи лежало уже около тридцати обезвреженных мин.
Освободив переправу от мин, саперы по пояс в воде перешли речку и двинулись дальше разминировать и обозначать вешками маршрут. А колонна батареи застряла перед разрушенным мостом.
Лейтенант Горохов приказал Пилипенко сбегать к командиру саперного подразделения, задержавшегося в перелеске, и просить его поскорее прислать на помощь саперов. Затем он развернул радиостанцию и связался с капитаном Кузнецовым. Тот торопил и требовал, чтобы батарея возможно скорее заняла новую огневую позицию. По координатам, которые капитан передал по закодированной карте, лейтенант понял, что двигаться до новой позиции придется еще добрых два километра.
«Если не можете продвинуться, развернитесь, где стоите», — требовал по радио капитан Кузнецов.
«Кругом болото, развернуться негде», — отвечал ему лейтенант Горохов.
«Тогда отойдите назад на километр, но развернитесь», — настаивал Кузнецов.
«Отойти невозможно, — снова ответил Горохов. — В затылок стоят другие батареи, дорога узкая, ни развернуться, ни разминуться с ними нельзя».
В голосе капитана Кузнецова зазвучало раздражение.
«Делайте, что хотите, но дайте огонь», — требовал он.
Солдаты топтались возле машин и негромко разговаривали, прикидывая, как тут быть. Попробовали пройти вдоль берега вправо и влево поискать брод. Но брода не оказалось: берега речки были низкие, болотистые.
Вскоре прибежал запыхавшийся лейтенант инженерных войск, за ним спешили человек двадцать саперов.
— И препятствие-то пустяковое: весь мост — метров восемь длиной, — сказал сапер Горохову, — а повозиться придется. Видите, они взорвали опору. Надо собрать разбросанные взрывом бревна, сделать новую опору, а потом и настил, хотя бы для колейного моста{7}.
— А скоро ли сделаете? — спросил старший лейтенант Николаев.
— Ох, нет, не скоро, — вздохнул лейтенант, вытирая запыленное лицо. — Настил-то быстро, а вот с опорой, хотя бы временной, придется повозиться не меньше двух часов.
— Это не годится! Долго!
— А что же поделаешь?
К беседе офицеров прислушивались солдаты. Они понимали, что задержка батарей может стоить крови нашей пехоте, поэтому каждый старался придумать какой-нибудь выход из положения. Но что можно было предложить, если даже сапер не видит иного выхода?
Рожанский, стоявший тут же, озирался по сторонам, словно отыскивая что-то. Вдруг он ударил себя по лбу, задорно подмигнул товарищам и подошел к Николаеву.
— Товарищ старший лейтенант, разрешите внести предложение.
— Слушаю вас, товарищ Рожанский, — разрешил Николаев. Он знал находчивость и сообразительность этого одессита.
— Я бы предложил так... Пусть саперы строят опору после того, как мы пройдем. Мы можем пройти на честном слове.
— Говорите короче и яснее!
— Слушаюсь. Надо сделать временный мост, без постоянной опоры.
— Как же это? — с удивлением спросил лейтенант инженерных войск. — По воздуху думаете орудия перенести?
— Зачем же по воздуху, — уверенно ответил Рожанский. — Видите, сколько гитлеровцы машин побросали? — и он указал рукой на множество брошенных грузовиков, стоявших по обочинам дороги. Как видно, гитлеровцы, торопясь уйти за речку, сталкивали с дороги на обочину каждую машину, с которой что-нибудь случилось, ну хотя бы заглох мотор.
Лейтенант поглядел на грузовики.
— Ну и что же? — опять спросил он.
— Так это же — готовая опора. Народу тут много, — Рожанский указал на бесконечную колонну машин, из которых уже вылезли солдаты; хвоста колонны не было видно, он терялся в перелеске.
— Зацепим канатами, потянем — гору сдвинем, а не то что гитлеровский грузовик. Сбросим несколько штук в речку — вот и опора. А за настилом ходить недалеко — вон сколько бревен взрывом раскидало!
Предложение Рожанского понравилось Николаеву.
— А ведь он дело говорит, — молодец, Рожанский, спасибо за предложение.
— Служу Советскому Союзу! — вытянувшись, отчеканил Рожанский. А лейтенант снял с себя пилотку, хлопнул ею по ладони левой руки и после короткого раздумья сказал:
— Н-да... У этого солдата голова работает... Попробуем!
— Тогда — за дело! — весело проговорил Николаев. — Итак, товарищ лейтенант, опору мы сделаем, а вы со своими людьми готовьте настил.
Минут через десять больше сотни солдат уже тащили к реке с помощью канатов четыре брошенных гитлеровцами грузовика. Еще через десяток минут грузовики были сброшены в реку. Перебравшись на другой берег, артиллеристы подтащили к нему поближе два грузовика, чтобы и там было на что опереть настил.
А саперы занимались своим делом: собирали разбросанные взрывом бревна и подготовляли из них настил для колейного моста, скрепляли бревна скобами, сращивали их в длину. К тому времени, когда артиллеристы «уложили» в речку четыре грузовика, саперы закончили настил. Теперь они стали скреплять его скобами с кузовами утопленных грузовиков.
Со стороны фронта к противоположному берегу речки подкатил запыленный мотоциклист. Увидев офицеров, мотоциклист сообщил, что он — лейтенант танковой части — прибыл, чтобы ускорить подачу танкам боеприпасов.
— Боезапас у нас почти кончился, пришлось остановиться, — проговорил он, оглядывая всех взволнованным, просящим взглядом. — Наши машины надо бы пустить первыми.
— Вот они — ваши машины, где-то в хвосте этой «пробки», — показал Николаев, который, как старший в звании, распоряжался на постройке переправы.
— Скоро для всех переправу сделаем, подойдут и ваши машины, — добавил лейтенант. — А до тех пор, сами видите...
Танкист, конечно, сразу же все понял.
Саперы работали дружно и быстро. Так же дружно им помогали артиллеристы: укладывали настилы, заколачивали скобы, закапывали в землю по обоим берегам речки концы бревен настила. Работа кипела, и колейный мост вскоре был готов.
Для пробы решили пропустить первый тягач, отцепив от него на всякий случай орудие. Все с волнением следили за этим пробным рейсом. Середина импровизированного моста несколько опустилась под тяжестью тягача, потому что грузовики сразу же осели глубже в дно речки. Но мост выдержал.
— Ура! — закричали солдаты. — Наша взяла!
Старший лейтенант Николаев облегченно вздохнул.
— Ну, что-ж, — сказал он, — теперь попробуем перетянуть орудие.
С помощью каната перетащили орудие и уже на том берегу сцепили его с тягачом.
— Может быть, теперь попытаемся пустить тягач вместе с орудием? — спросил Николаев лейтенанта. Тот секунду подумал и согласился.
Следующий тягач с прицепленным орудием въехал на «мост» и благополучно переправился на другой берег. Лишь середина моста осела еще глубже. Но когда проходили третье и четвертое орудия, мост почти перестал оседать: гитлеровские грузовики уже плотно «уселись» в грунт.
Орудийные расчеты заняли свои места в кузовах тягачей, и колонна двинулась. За первой батареей прошли и другие, а за ними — и машины с боеприпасами. Мост «системы Рожанского», как его сразу же прозвали солдаты, выдержал испытание.
Первая батарея вскоре без новых приключений прибыла на огневую позицию, где ее уже давно поджидал старший лейтенант Хоменко.
За время, пока огневики стояли у речки, а затем переправлялись и добирались сюда, события развивались своим чередом.
Хоменко уже успел побывать на новом наблюдательном пункте капитана Кузнецова, который расположился в развалинах дома среди населенного пункта, вернее, бывшего населенного пункта, потому что теперь от него остались одни развалины. Там он, Хоменко, и ознакомился с обстановкой.
Наша пехота с танками опять подошла к подготовленному гитлеровцами оборонительному рубежу. Часть этого рубежа уже успели захватить с хода танкисты, но гитлеровцы еще удерживали несколько опорных пунктов. Сейчас доразведывались цели, подтягивалась артиллерия, подвозились боеприпасы. Рассказывая об этом Николаеву, Хоменко предположил, что скоро начнется атака.
— Местность вокруг сильно минирована, — добавил Хоменко, — несколько наших стрелков и два танка подорвались на минах. Но саперы работают вовсю, чтобы подготовить проходы. А пока будьте очень осторожны.
«Устроив» батарею на новой огневой позиции, Хоменко со своей группой пошел на наблюдательный пункт капитана Кузнецова.