Сапер Рабинович

Предчувствую, что кто-то из читателей улыбнется: Рабинович — сапер? Ну, конечно, мы уже давно привыкли видеть Рабиновича только в анекдотах.

« — Рабинович, говорят, что вы большой интриган.

— Да! Но кто это ценит?»

«Отдел кадров завода.

— Ваша фамилия?

— Рабинович.

— Да?! А национальность?

— Русский.

— Ну, знаете, с такой фамилией мы лучше еврея возьмем».

А я недавно в одной газете прочитал, что среди Рабиновичей много героев и смельчаков, людей, храбро проявивших себя в боях с фашизмом в годы Великой Отечественной войны. Четыре генерала Рабиновича командовали дивизиями. Сотни офицеров были ротными и взводными командирами. Тысячи солдат...

Вот и мой герой — Самуил Рабинович — сапер самого переднего края войны.

Дело было на Миус-фронте. Немцы, укрепившись на этом рубеже, посчитали, что именно здесь они остановят наше наступление на Донбасс. Каждодневно они подтягивали сюда, к этой петлявой речке свежие силы. Даже из Европы, а точнее — из Франции, прибывали полки и батальоны. И назвали они этот свой рубеж Миус-фронтом.

Наши войска вплотную подошли к Миус-реке. Попробовали с ходу форсировать ее — не вышло. Пришлось окапываться, то есть занимать оборону. И естественно, возникла необходимость заняться основательно разведкой: чем же все-таки располагает противник?

— Нужны «языки»! — такую задачу поставил перед разведчиками командующий войсками 5-й ударной армии генерал-лейтенант Цветаев.

И пошла охота за «языками». Нелегкое это дело — силком взять в плен врага, а здесь задача усложнялась во сто крат: немец, которого надо скрутить, — за рекой.

Вот в чем сложность. Однако ж без промедления начались ночные поиски. Разведчики, тщательно подготовившись, отправлялись к противнику — на его передний край и даже в его ближайший тыл.

Такой рейд совершил и сапер ефрейтор Самуил Рабинович. Боец опытный, с самого первого дня на войне. Испытал немало передряг, невзгод, побывал в окружении, плутал с товарищами по лесам и болотам. И пуля вражья цепляла его дважды, но выдюжил. Силенкой порядочной обладал. До службы извозчиком был, кули здоровенные с мукой да с сахаром запросто на телегу забрасывал. И в саперном деле тоже силенка нужна. Самуил ухитрялся даже колючую проволоку голыми руками переламывать. Словом, силач, здоровяк.

— Семка, — частенько звали Рабиновича на помощь, — надо пушку из болотца вытащить — подсоби.

Сила Самуила, востребованная товарищами, была им солидной подмогой. А в ночном поиске, о котором рассказываю, сапер Рабинович особо проявил себя. Действуя в группе разграждения, сумел проложить через минное поле врага проход для товарищей из группы захвата и прикрытия.

«Язык» был взят бесшумно. Постарались разведчики из группы захвата. Однако у самой Миус-реки, где следовало переправляться на свой берег, немцы, обнаружив разведчиков, открыли огонь из автоматов и минометов. Тяжело ранило сержанта Смелкова, старшего группы захвата. Тут-то и понадобилась силенка Рабиновича.

— Не горюй, Серега, доставлю к докторам, — успокаивал Самуил пристроенного на своей спине друга. — Ты только крепче обхвати меня.

До реки донес. У берега не остановился, каждая минута дорога. Пошел вброд. А река с норовом: быстротечная да с завихрениями. Но Самуила ее «капризы» ничуть не смущали, он упрямо шел и шел, приговаривая: «Ничего, не такие кручи брали...» Шел до тех пор, пока вода подбородка не коснулась.

— Серега! — окликнул совсем умолкшего сержанта. — Ты как?

— Пока жив я, Семка... Тебе вот худо..

— Мне в самый раз... Купаюсь... Одно удовольствие... Ты только покрепче держись. Зараз поплывем. Потерпи... И Рабинович поплыл. Сначала «по-собачьи», потом размашисто. А трескотня автоматная, доносившаяся до него с левой стороны, не утихала. И мины доставали Миус. Самуил был озабочен лишь одним: скорее Серегу отдать врачам.

И вдруг огненной змеей сверкнула молния. Гром поглотил неприятельский огонь. Ливень щедро хлестанул по речной глади. В этот момент Самуил на четвереньках выполз на песчаный берег: к земле давила отяжелевшая от воды ноша.

— Нам бы машину, — глухо прошептал Сергей.

— Машину? — удивился Самуил. — Сюда, брат, автомобили носа не кажут.

— А ты, Семка, проголосуй, может, ктось остановится.

Рабинович понял: бредит Сергей. Потрогал его лоб — горит. Весь дрожит.

— Вперед! — скомандовал сам себе ефрейтор Рабинович и велел цепляться за него Сергею. Раненый с трудом ухватился за плечо товарища, но приподняться не смог.

— Э, браток, мы совсем отяжелели, — с досадой в голосе произнес Самуил. — Насквозь мокрые. Но идти надо.

— «Язык»-то где? — вдруг забеспокоился Сергей.

— Цел твой «язык», цел, — успокаивал Самуил друга, хотя сам толком не знал о целости немца.

— Это хорошо. Мы его накрепко скрутили... Вьюном ерзался. Обломали...

— Молоток ты, Серега, тебе командир орден определит.

— И тебе, Семка...

Самуил взвалил все-таки тяжеленного Сергея на себя и понес его. Молча понес: помнил любимое присловье отца Исера: «Сила молчит, слабость кричит». Шел медленно. В сапогах хлюпала вода. Пришлось остановить и вылить ее. Но и после этого легче не стало.

Сержант тихо стонал. А Самуил, хотя и натужно посапывал, упрямо шагал. Цель — спасти товарища — множила силы, помогала продвигаться вперед к Бобровке — деревне, где находился медпункт батальона.

Спина все же млела, и Самуилу порой казалось, что несет он не одного Серегу, а огромаднейший груз. Такое в его жизни уже бывало. На родине — белорусской Любаньщине. Вез однажды соль в многопудовых мешках. Мосток деревянный через приток реки Ореса рухнул. Провалилась телега с солью в воду. Часть мешков на дно покатилась и там их илом засосало. Несколько часов бился Самуил с той неказистой речкой, спасая телегу и соль. Еле-еле выволок добро на берег...

А нынче с Сергеем, тоже груз приличный, все-таки добрался до Бобровки, а там и до избы, в которой квартировала медицина. Живым принес сюда раненого сержанта Смелкова.

— Где же его так изувечило? — спросила полноватая сестрица.

— За Миусом, — ответил Самуил. — В разведке.

— А к нам как доставили? — поинтересовался врач.

— На своих двоих...

Удивился доктор и Рабиновичу велел снимать с себя мокрое обмундирование. Сестра же выдала ему чистую простыню, чтоб обернул голое тело и просушился, а врач, уложив раненого на широкий топчан, приступил к делу.

— Доктор, вы уж обязательно спасите моего друга. Очень прошу вас... А мне надо в роту отправляться.

— Жить будет... Обработаем — и в медсанбат... А вам, ефрейтор, спасибо! Вы его первый спаситель.

В роте обрадовались Рабиновичу. Уж подумали... Плохое, конечно, подумали. Но плохое — позади, а что впереди — ни один пророк не в силах предсказать. Рабиновича снова обмундировали и, как водится на войне да еще на самом переднем крае, — шагом марш в опасность, в пекло...