Мадонны военной поры

Вот я держу в руках снимок военной поры, на котором запечатлена снайперская девичья рота. Снимок натолкнул на мысль написать об этой уникальной роте. Долго искал заголовок к этому очерку, и вдруг из далекого уголка памяти всплыло: «Мадонны...» А вспомнилось вот что.

Был я знаком с известным скульптором Евгением Вучетичем. Во многих местах России и за ее пределами и поныне возвышаются памятники-монументы героям битв, созданные умом и руками Евгения Викторовича. Так вот, встретился я с ним как-то в момент его раздумий над памятником-ансамблем героям Сталинграда. Было это, если память мне не изменяет, в году шестьдесят четвертом. Завел он меня в свою мастерскую и показал с десяток рисунков, на которых были изображены женщины с мечом.

— Какая мадонна тебе нравится?

Я подержал в руках каждый лист ватмана. Вроде все хороши. Так и сказал Евгению Викторовичу.

— А ты много мадонн встречал на фронте? — снова был вопрос Вучетича.

— Ни одной! — выпалил я.

— Неужто ни одной?..

Честно признаюсь, не понял я Вучетича. Как может быть такое — мадонна и фронт? Мадонна может быть только Сикстинской, которую изобразил великий Рафаэль. Это ведь святая и необыкновенная женщина...

— Все верно, но рафаэлевская Мадонна была тоже простой смертной. Это талант художника придал ее красоте божественное величие. Мадонны, друг мой, вокруг нас. И на фронте их было немало. В госпитале, где я излечивался после ранения, за мной ухаживали мадонны в белоснежных колпаках... А ты говоришь, ни одной не встречал...

И тут-то я вспомнил про девичью снайперскую роту, которая была в моей родной 3-й ударной армии, сражавшейся на Калининском фронте, и рассказал о ней скульптору.

— Это же рота мадонн! — подняв руки к небу, произнес Евгений Викторович.

Вскоре, когда я доставил в его мастерскую из моего фронтового корреспондентского архива снимок этой роты, он внимательно вглядывался в каждое лицо и восхищенно шептал: «Ну мадонны... Ну красавицы...»

А в шестьдесят седьмом году, когда я приехал в Волгоград на открытие памятника-ансамбля на Мамаевом кургане, Вучетич, стоя у монумента «Родина-мать», почему-то именно шепотом у моего уха произнес: «Это и есть моя Мадонна...»

И с того времени, как и Евгений Викторович, женщин военной поры я тоже называю мадоннами.

Так вот, на снимке, который я держу, запечатлена рота мадонн. Рота смелых мадонн. Рота бесстрашных мадонн.

Но главное — рота красавиц. Я всех их знал. Знал снайперский счет каждой. Знал и писал о них в своей армейской газете.

Да, уникальная рота. Все девушки добровольно пришли на фронт. Кому-то из высокого начальства в Москве явилась в голову мысль призвать девушек в армию и создать из них роту снайперов. Почему именно девушек? Ясное дело, девичий глаз видит очень далеко и точно определяет, кого надо взять на мушку. Тысяча заявлений пришла со всех уголков страны: возьмите в роту! Шура Шляхова, между прочим, наша землячка-уралочка, например, писала: «Если не примете в школу снайперов, сама прибегу на фронт, украду у кого-либо винтовку и буду снайпером. Вот увидите — я отчаянная...»

Отдельный снимок Шуры Шляховой тоже хранится в моем фронтовом архиве. В сорок четвертом это было. Я пробрался по ходу сообщения на ее огневую позицию и спросил: «Как дела, Шура?». Она повернула лицо, улыбнулась и показала пять пальцев — значит, на пять идут у нее дела! Этот момент и запечатлел фотоаппарат.

А через месяц, в октябре, я снова свиделся с Шурой. Только то была трагическая встреча — Шура лежала в гробу. Погибла в бою мадонна. Хоронили мы ее на Привокзальной площади в латышском городке Добеле. Где же нынче покоится прах Шуры — не знаю.

Писал в Добеле — не ответили. Может, соберусь и съезжу туда, но как добыть визу, ведь та земля теперь заграница...

Уважали девушек-снайперов в нашей 3-й ударной. Уважали не только за обаяние, хотя и это весьма важно, женственность и на фронте не блекла, уважали и за дело.

Бывало, комдивы, когда надо было убрать назойливую огневую точку, с которой никто не мог справиться, или с немцем-снайпером покончить, упрашивали командарма (только он распоряжался ротой) прислать именно девушек, у которых и глаз зорок, и выучка на высоте.

А враг трепетал. В наши руки попала листовка: фашисты, ощутив на своей шкуре снайперские выстрелы русских девушек, умоляли их прекратить огонь и сдаваться им, немцам, а уж они устроят им райскую жизнь не на фронте, а в самом Берлине и в фешенебельных казино. Девушки хохотали и просили начальство по радио передать, чтоб немцы услышали: «А мы и без вашего приглашения придем в Берлин!». И между прочим, пришли. Ведь 3-я ударная была в числе войск, которые под командованием маршала Жукова первыми ворвались в германскую столицу. Там я тоже встретил наших снайпериц-мадонн 9 мая. Они щеголяли по Ундер-ден-Линден (Улица под липами) в начищенных до блеска сапожках и в отутюженных гимнастерках, при боевых орденах.