А в жизни, как в песне, именно так все и было. Короче говоря, нам, фронтовым корреспондентам, приходилось самим выбирать себе позицию в боевых порядках войск. Идет бой — ты туда, на передний край, чтобы самому видеть сражение. [765]

Вспоминаю родную армейскую газету «Фронтовик». Я уже кое-что рассказал о ней. Но сейчас чуточку полней поведаю. Итак, вспоминаю друзей — её боевых корреспондентов. Можно было бы рассказать о том, как они вместе с войсками первыми врывались в Невель и Великие Луки, как форсировали Даугаву и входили в Ригу, как пробирались по горящим улицам Варшавы... Но сегодня хочется вспомнить о последнем боевом рубеже моих друзей-газетчиков.

Мы на Одере, впереди Берлин. Наша редакция размещалась в небольшом городке Бад-Шенфлис. Помню, к нам прибыл член военного совета армии генерал-майор А. И. Литвинов. Обращаясь к корреспондентам, он сказал:

— Недалек тот день, когда начнем форсировать Одер. Сейчас войска учатся преодолевать водные преграды. Помогите им. Давайте вооружим их материалами об опыте форсирования крупных рек. А что если издать серию листовок на эту тему?

Задача была ясна. Генерал уехал, а редактор «Фронтовика» майор Балдаков, собрав нас всех, задал вопрос:

— Кому из вас доводилось участвовать и писать о форсировании рек?

— Я в Даугаве тонул, — улыбаясь, первым произнес майор Иванов.

Все у нас в редакции знали о том случае, когда во время форсирования Даугавы лодку, в которой находился вместе со стрелковым отделением корреспондент «Фронтовика» майор Иванов, опрокинуло взрывной волной. Но корреспондент не только сам выплыл, но и помог солдату-пулеметчику благополучно добраться до берега и закрепиться там. За тот подвиг майор Иванов был удостоен медали «За отвагу».

— Ну, а вы, капитан Савицкий, какие реки преодолевали?

— Были реки на моем пути, — тихо, как всегда, произнес Владимир Савицкий. [766]

И верно, не раз ему, боевому командиру, доводилось форсировать реки и озера под Старой Руссой, Невелём, Пустошкой. Тогда Савицкий не был корреспондентом, он командовал артбатареей. Имелся навык форсирования водных преград и у других наших корреспондентов. Короче говоря, редактор создал «группу пловцов» (так мы ее тогда окрестили) и поставил задачу — подготовить ряд статей и листовок об опыте преодоления крупных рек. Корреспонденты приступили к делу. У меня хранятся листовки тех дней, над которыми мы трудились. Это весьма интересные документы. В них сконцентрирован опыт форсирования нашими войсками водных преград. Бои шли весь февраль и март. Нашим войскам в районе Кюстрина удалось форсировать Одер и захватить плацдарм на его западном берегу.

— За листовки о форсировании рек спасибо, — позвонил генерал-майор Литвинов редактору. — Теперь организуйте выпуск листовок о людях. Пусть героев знают все.

Тогда в редакции родилась мысль выпускать, кроме «Фронтовика», листовки «Передай по цепи». И когда корреспондент отправлялся на передний край, чтобы написать репортаж или статью для газеты, редактор обязательно напоминал о листовках. Каждый из нас стремился отыскать такого героя, на которого можно было равнять всех воинов.

О рейхстаге мы основательно заговорили после 22 апреля, то есть после того дня, когда наши войска ворвались на окраины Берлина. Это и понятно, ведь Берлин теперь был не какой-то далекой мечтой, а явью. Вот мы уже идем по его улицам, занимаем квартал за кварталом, в общем, продвигаемся вперед по германской столице.

А там, где-то в центре, — рейхстаг. И есть приказ водрузить над ним Знамя Победы. У каждого — от солдата до командующего — на устах было это чужое слово — рейхстаг. Роты, батальоны, полки пробивались [767] вперед, к центру Берлина, и несли с собой красные знамена. Каждый имел свой алый флаг.

Ну, а чем жила наша редакция? Тем же, что и войска. Она приблизилась к Берлину, расположилась в нескольких километрах от него, а затем, когда передовые части продвинулись к центру города, редакция перебазировалась на его восточную окраину. Разместилась она в уцелевшем многокомнатном особняке. Тут же был большой гараж, в котором стояло несколько легковых «мерседесов». Чьи они? В данный момент — ничьи. Хозяин особняка и, естественно, машин драпанул на запад...

В нашем особняке было всегда безлюдно. Никто в те дни не сидел в редакции. Все отправлялись на берлинские улицы, к центру, туда, где шел бой. Часто корреспонденты, завладев быстрыми «мерседесами», проскакивали сквозь горящие кварталы к Шпрее, к рейхстагу.

Цель у всех нас была одна: ничего не прозевать, все значительное запечатлеть на страницах «Фронтовика», особенно штурм рейхстага и момент водружения Знамени Победы. В центре внимания редакции оказалась 150-я Идрицкая стрелковая дивизия, потому что она к 30 апреля форсировала Шпрее, овладела «домом Гиммлера» и почти вплотную подошла к рейхстагу. Именно ей и суждено было водрузить Знамя Победы. Редактор распорядился: майору Иванову, старшему лейтенанту Шмелеву, капитану Савицкому, капитану Кузнецову и некоторым другим корреспондентам постоянно быть в полках 150-й стрелковой. Там находиться, там и писать. Для связи с ними был выделен водитель полуторки ефрейтор Силкин.

Особую задачу выполнял фотокорреспондент старший лейтенант Гребнев. Он носился (да, именно носился, другого слова не придумаешь) по полкам дивизии и снимал, снимал, снимал... О Гребневе мой рассказ выше.

Корреспонденты «Фронтовика» в те победные дни 45-го оказались на высоте. В своих репортажах, статьях, корреспонденциях, [768] очерках они достоверно запечатлели славный подвиг воинов 3-й ударной. Сейчас, листая подшивку армейской газеты, явственно видишь бои в Берлине и в рейхстаге.

Я вспоминаю 3 мая. Мне тогда довелось встретиться (и не в первый раз!) с комбатом капитаном Неустроевым и его замполитом лейтенантом Берестом. Состоялась эта встреча в рейхстаге. Говорили мы о последнем бое, о солдатах-героях. А напоследок Берест вынул из своей полевой сумки пачку газет (это был «Фронтовик») и сказал:

— Спасибо корреспондентам. Вы хорошо о нас написали. Все правильно...

Я передал эти слова моим товарищам по редакции. Они были обрадованы. И еще нам было приятно от того, что «Фронтовик» в самый трудный час боя пробивался в рейхстаг и своим страстным воинским словом вдохновлял героев последнего рубежа войны на ратный подвиг. [769]