Павел Бажов

Впервые я встретился с Павлом Петровичем Бажовым в сорок первом, кажется, в сентябре, у озера Селигер, вблизи Осташкова. Здесь мы вели тяжелые оборонительные бои.

«Стоп! — скажет сведущий читатель. — Так ведь Бажов не был на фронте...» Верно, не был. Но зато «Малахитовая шкатулка» добралась до самого переднего края. И я ее там впервые и встретил. На позиции артбатареи. Вошел в землянку и увидел двух бойцов, склонившихся у лампы-гильзы над книгой.

— Что читаем?

— Чудо-книгу, — ответил один из читавших и протянул мне ее. — Полистайте, а мы покурим.

В моих руках оказалась «Малахитовая шкатулка». Я так приковался к ней, что и не заметил, как бойцы-читатели после перекура возвратились в землянку и, повалившись на нары, уснули. Только на рассвете, когда по команде «К бою!» пришлось выскакивать из землянки, я расстался с творением Бажова.

Тогда, в самом начале войны, не думал и не гадал, что когда-либо доведется встретиться с великим сказителем. [725] А ведь такое чудо сотворилось. Выжил на войне. Отслужил почти пять лет в германских краях и по воле высоких кадровых инстанций оказался на Урале, в самом Свердловске. И вот я — корреспондент газеты Уральского военного округа «Красный боец» — перешагнул порог дома-особняка, что на улице Чапаева, и стою лицом к лицу с самим Павлом Петровичем Бажовым.

Представился и, когда мы уселись в гостиной, я рассказал о встрече с «Малахитовой шкатулкой» у озера Селигер:

— Спасибо! Обрадовали... И сейчас рад потолковать с человеком военным.

Я было хотел сообщить Павлу Петровичу о цели визита, но он, видимо, сам хорошо понимал, зачем к нему пожаловал военный журналист, как-то просто, словно мы с ним давно ведем разговор, стал рассказывать о своих давнишних газетных делах. Вспомнил, как в восемнадцатом редактировал газету 29-й дивизии, как впервые печатал на страницах «Окопной правды» свои рассказы и даже фельетоны.

— Жалею, что в Великую Отечественную не довелось воевать. Староват был для фронта, но зато, как вы изволили сообщить, моя «Шкатулка» все-таки в окопах Отечественной побывала, — погладив окладистую седую бороду, с удовольствием сказал Павел Петрович.

— Но переписку, видимо, с фронтовиками вели? — спросил я, ибо целью моего посещения уральского сказителя был именно этот вопрос.

— Что было, то было, — сказал Павел Петрович и достал из ящика стола синюю, тесемками перевязанную, папку.

— Тут вся моя переписка. Письма с фронта. Читайте.

Я взял в руки лежавший сверху солдатский треугольник, на котором вместо адреса было написано: «Почтальон, вручи это письмо нашему земляку писателю Бажову».

— Вот здорово! — вырвалось у меня. [726]

— Почтальоны у нас дотошные, найдут кого хочешь, — произнес Павел Петрович. — Вот и мой дом нашли.

От имени бойцов-уральцев фронтовик А. Лозневой писал: «Убедительно просим Вас прислать нам Вашу «Малахитовую шкатулку». Не откажите в просьбе. Пришлите книгу. Мы с ней пойдем в Берлин».

— Уважил я земляков, послал книгу. И они, молодцы, сдержали слово. Представьте, дошли до Берлина с моей книгой. Даже в рейхстаге она побывала. Вот оно как! Эту весть принес в мой дом в сорок девятом году один из фронтовиков.

Много фронтовых писем было в синей папке Павла Петровича. Я все перечитал. В одном письме был подробный рассказ о танковом бое, в котором смертью храбрых погиб танкист Моисеев, а в его полевой сумке находилась «Малахитовая шкатулка». Ее насквозь прошил осколок снаряда. После того боя Павлу Петровичу командование части присвоило звание почетного танкиста-гвардейца... Еще одна встреча была с Павлом Петровичем. В его день рождения. Группа воинов-уральцев пришла поздравить писателя. Павел Петрович открыл дверь и, увидев солдат, обрадованно позвал жену: «Валентина Александровна, встречай-ко военную роту!» А «рота» состояла из пятерых: старший лейтенант Виноградов, сержанты Григорьев и Малых, ефрейторы Голубок и Сиромаха. Павел Петрович всех усадил, по-отцовски осмотрел каждого: ладно ли обмундированы — и доволен остался молодцеватым видом, как он выразился, военной делегации. Затем началась официальная часть. Встал сержант Малых. Поднялись остальные. Встал и Бажов: руки по швам и замер по стойке «смирно». Малых читал: «Ваша жизнь — светлая и простая жизнь человека, в которой нет ни одного пятнышка, — является для нас, молодых воинов, примером, достойным подражания».

Бажов обнял сержанта, пожал всем руки.

— Теперь, кажется, можно подать команду «Вольно!», — рассмеялся Павел Петрович. [727]

Все сели. И оттого, что Павел Петрович держался весьма просто, говорил спокойно, тихо, шутил, воины почувствовали себя так, словно они ведут разговор в семейном кругу с отцом. Гости спрашивали, а хозяин — человек большого ума, опираясь на свою долгую и богатую событиями жизнь, давал советы молодым людям, учил, как говорится, уму-разуму. Перво-наперво он преподал гостям урок скромности. Когда Павла Петровича спросили, как это ему удается так образно и интересно изображать былую жизнь уральских мастеровых, он ответил просто: «Все, что я сделал, — это труд народа. Я лишь просто пересказчик дум и сказов народа. Люди творят красоту, а я о ней только рассказываю».

Бойцов интересовало разное. Сержант Григорьев, сочинявший стихи, спросил про поэзию.

— В стихах-то я не мастер, — сказал Павел Петрович. — Но в одном убежден: писать их надо с душой, а не от нечего делать.

А взводный агитатор ефрейтор Голубок пожелал услышать совет о том, как лучше вести агитацию. Бажов заулыбался, пристальнее взглянул на солдата и, заметив на его гимнастерке знаки, спросил:

— А это что за награды?

— Знак «Отличный связист» и значок спортсмена-разрядника, — пояснил старший лейтенант Виноградов.

— Это хорошо, — похвалил ефрейтора писатель. — Выходит, что вы не только словом, но и делами своими агитируете. Так и надо толковать с бойцами — авторитетно!

Часа два побыли воины у Павла Петровича. Хлебосольная Валентина Александровна накрыла стол. Чаевничали и беседовали. Вкусными оказались пирожки с мясом да с грибами, варенье сладкое с ароматным чаем. Павел Петрович пожелал всем здоровья, верной службы, а напоследок, когда кто-то из гостей очень уж крепко пожал ему руку, сказал:

— Вот это сила. Так и оружие надо держать! [728]