Пусть узнают люди...

Близится час освобождения. Бои идут на подступах к городу. Все тревожнее становится в Мажейкяе. Мечутся по нему слухи, один другого противоречивее. Говорят, будто уже освобождена Рига, но говорят также, что никого здесь немцы не оставят — посадят на корабли и морем вывезут в Германию. Чему верить? Как поступить? Была бы Марта, все объяснила, решили бы главный вопрос вместе. Нет Марты. На Эмилии Ермолаевне вся ответственность.

Если скрыться на время, чтобы не нашли, не увезли? Котомку на плечи, внука на загорбок, мать за руку и в лес темной осенней ночью уходит Эмилия Ермолаевна. Набредает на заброшенный бункер. Решает:

— Вот здесь и будем жить — крыша над головой и место глухое. Сколько надо, столько и проживем, пока свои не придут.

Удачное место выбрала — стороной, не задев на этот раз семью, прошли бои. Можно возвращаться и в Мяжейкяй, но, как на грех, пошли дожди, раскисли дороги. Пришлось зайти на первый попавшийся по пути хутор.

— В доме места нет, — сказал хозяин, — а в сарае устраивайтесь.

В сарае так в сарае, несколько дней и в нем можно прожить.

Ночью разразилась гроза. Крестили небо молнии, грохотало небо. Жался к бабушке перепуганный Борька. Бил дождь в крышу. И сквозь его шум, между раскатами грома — пощелкивание автоматного затвора, хвастливый рассказ священника-баптиста — гостя хозяина:

— Свалили мы дерево на той дороге за поворотом. Машина остановилась, и вот тогда мы их гранатами да автоматами. Ни один не ушел...

Вот так же и Марту! Наши уже здесь, а они такое творят! Эмилия Ермолаевна задержалась на хуторе, разузнала, где живет божий служка и, вернувшись в Мажейкяй, сообщила о нем и его делах кому следует.

Не стрелять больше в наших бойцов ни ему, ни его банде. Ликвидировали банду!

В Мажейкяе радостные новгородцы штурмовали поезда, идущие на восток. Уехали домой семьи Раи Марковой, Нины Леонтьевой. Эмилия Ермолаевна осталась — был слух, что заключенные собирались бежать в ту ночь и кому-то удалось это сделать. Может, Марта спаслась и на этот раз? Надежда призрачная, но кто знает? А если погибла, пусть люди узнают об этом, об ее Марте и тысячах других, расстрелянных гитлеровцами в том лесочке.

Эмилия Ермолаевна просит вскрыть могилу. Ей отказывают:

— Бесполезно... прошло столько времени... и для вас это лишнее переживание.

— Я много горя испытала в жизни, перенесу и это.

— Но, поймите, земля уже замерзла, да и вряд ли что сохранилось сейчас...

— Там песок. Все должно сохраниться, и я не уеду, пока не удостоверюсь. В Москву буду писать, но своего добьюсь...

Добилась.

И еще одно кровавое злодеяние немецко-фашистских захватчиков на нашей земле стало известным людям.

— Вы сидите пока дома. Когда надо будет, мы за вами приедем, — сказали Эмилии Ермолаевне перед вскрытием могил.

— Хорошо, я подожду, — согласилась она.

Но усидеть не смогла. Едва услышала, что вскрыта могила дочери, схватила простыни и — на кладбище. Сначала только руку увидела и поняла, что это рука ее дочери. Узнала!

— Марта! Марта! Что же они с тобой наделали? Как изуродовали?! Люди! Разве ж можно так?..

О трагедии Мажейкяя, о кровавых злодеяниях фашистов узнал весь город.

О нем узнала Литва.

На месте массовых расстрелов советских людей было обнаружено свыше четырех тысяч трупов!