Защитники безымянных высот

Песня из кинофильма «Тишина» известна всем советским людям. Рассказывает она о действительных событиях. Авторы песни поэт М. Матусовский и композитор В. Баснер посвятили ее бессмертному подвигу горстки героев. Незнакомый поселок — это небольшая деревушка Рубежинка на западе Калужской области. А Безымянная высота — голая, открытая со всех сторон высотка с отметкой 224,1 — находится недалеко от деревни. Сражались здесь воины-сибиряки 718-го стрелкового полка 139-й стрелковой дивизии. Дата подвига — ночь с 13 на 14 сентября 1943 года.

Их было всего восемнадцать. Восемнадцать коммунистов: младший лейтенант Е. И. Порошин, старшие сержанты Д. А. Денисов и Р. Е. Закомолдин, сержанты Н. Ф. Даниленко, Б. Д. Кигель и К. Н. Власов, рядовые Н. И. Куликов, Г. А. Воробьев, Э. А. Липовицер, Д. А. Шляхов, Т. Н. Касабиев, П. А. Романов, Д. И. Ярута, П. Н. Панин, Н. И. Галенкин, А. А. Артамонов, Г. И. Лапин и парторг Е. И. Белоконов.

Они добровольно вызвались выполнить трудную задачу: проникнуть в тыл врага, занять выгодную позицию, а утром, уточнив обстановку, передать по радио данные и помочь наступлению частей дивизии. Задачу воины выполнили, но дорогой ценой.

Незаметно пробрались они в тыл к гитлеровцам, однако здесь были обнаружены врагом. Последняя их радиограмма гласила: «Принимаем бой». Всю ночь дрались смельчаки на высоте 224,1, названной Безымянной. В живых остались только двое, и те уцелели чудом — Г. И. Лапин и К. Н. Власов. Все остальные погибли.

* * *

Один из уцелевших — Герасим Ильич Лапин — подробно рассказывал потом об этом бое.

Родившийся на Орловщине, он в начале войны оказался в Новосибирске. Работал на эвакуированном заводе. Через некоторое время с пополнением сибиряков попал на передовую.

Прибыло их на Западный фронт свыше пятисот человек, все коммунисты и комсомольцы. Часть пополнения была направлена в 139-ю стрелковую дивизию, которой командовал полковник И. К. Кириллов. Лапина зачислили в полк подполковника Е. Салова.

С первого же боевого крещения сибиряки показали себя достойными воинами. Они храбро дрались с врагом, очищая от захватчиков земли Калужской области. Заняли несколько населенных пунктов. Днем и ночью пробивались они на запад, форсируя водные преграды, ломая упорное сопротивление противника.

Недалеко уже была река Десна, а за ней Рославль — крупный узел вражеской обороны. Гитлеровцы переправили через реку тяжелую артиллерию, заняли заранее подготовленные рубежи на этом берегу и готовились к упорному бою. Немецкие радиостанции с тревогой передавали: «В дивизию полковника Кириллова, штурмующую Рославль, прибыло крупное пополнение «русских медведей». Так они называли сибиряков, испытав не однажды силу их ударов.

На пути подразделений 718-го стрелкового полка встала высота 224,1, трижды опоясанная траншеями, насыщенная огневыми средствами. Она господствовала над местностью и являлась ключевой позицией перед Десной. На подступах к высоте разгорелся бой. Противник любой ценой пытался удержать эту важную позицию. Его пушки били прямой наводкой, десятки минометов и пулеметов вели непрерывный огонь. Четыре раза с бешеным воем бросались гитлеровцы в контратаку. Советские воины отбрасывали их обратно в траншеи. Как только захлебнулась последняя вражеская контратака, поднял своих бойцов коммунист старший сержант Даниил Денисов.

— Вперед! — крикнул он.

Воины бросились за ним. Огнем из автоматов и гранатами они выбили немцев из траншей и леска у самого подножия высоты. Но не успели даже перекурить, как враг снова пошел в контратаку. Три раза он пытался смять горстку советских бойцов и вернуть потерянный рубеж. Однако те не отступили ни на шаг.

— Что с бою взято, то свято! — сказал Дмитрий Ярута.

— Это точно! — ответил Денисов и послал его к ротному доложить обстановку.

— Да, — мечтательно проговорил парторг роты Емельян Белоконов, — кому- то сегодня салютует Москва. Возьмем мы город Рославль, и в нашу честь пушки палить будут.

— Конечно, возьмем! — заявил Денисов. Бойцы заулыбались, и у каждого на душе стало легче.

Вечером командир взвода младший лейтенант Евгений Порошин, вернувшись от командира полка подполковника Салова, сказал:

— Ну, товарищи сибиряки, нашу просьбу командование удовлетворило. Наша задача — под прикрытием огня пробраться в тыл врага, занять выгодное место для наблюдения и замаскироваться, а на рассвете уточнить расположение огневых позиций и живой силы, корректировать огонь нашей артиллерии и минометов, нарушить линию связи и дезорганизовать управление войсками противника, посеять панику в его рядах и захватить высоту. Задача ясна?

— Ясна, — дружно ответили воины.

— Тогда — пополнить боеприпасы! — скомандовал Порошин.

Из вещмешков выбросили все лишнее. Взяли по шесть-семь дисков к автоматам, по три пачки патронов и по пятнадцать-шестнадцать гранат.

Саперы сделали проходы через минное поле и проволочное заграждение.

И вот загремели сотни орудий и минометов. Это продолжалось несколько минут. На заранее подготовленном участке был образован своеобразный коридор, по которому и пошла группа добровольцев. Артиллеристы и минометчики сопровождали их огнем, перенося его все дальше и дальше, в глубь неприятельской обороны.

Враг молчал. Наши смельчаки прошли, не встретив сопротивления на первом рубеже, и углубились в тыл противника. Но здесь натолкнулись на второй эшелон немецкой обороны. Завязался бой.

Гитлеровцы вскоре поняли, что на высоту прорвалась небольшая группа советских бойцов. Убедившись в своем численном превосходстве, они решили отрезать ее, окружить и уничтожить. Фашистов было более двух батальонов. Они наседали со всех сторон.

— Будем биться до последнего патрона, до последнего вздоха! — сказал парторг Белоконов.

Все, как клятву, повторили его слова.

Дрались яростно, по-богатырски. Подпускали фашистов на близкое расстояние и били по ним в упор. Когда стало ясно, что долго так не продержаться, Порошин начал подавать ракетой сигналы, вызывая на себя огонь нашей артиллерии и минометов. Взрывы снарядов и мин сотрясали высоту.

Бой продолжался всю ночь. Г, И. Лапин в письме к автору этих строк так рассказывал о той ночи:

«Я не могу описать действия каждого. Был я рядовым солдатом и не мог видеть все поле боя. Да и некогда было. Мы разделились на пары: один ведет огонь, другой заряжает диски к автоматам, а потом — наоборот.

Помню, как оторвало руку Борису Давыдовичу Кигелю. Отказавшись от перевязки, он вел бой одной рукой. И только когда этот герой был смертельно ранен, его автомат замолк.

Помню, как был ранен в левую руку Николай Иванович Галенкин. Он бил по врагу одной правой рукой. Потом его ранило в живот. Он собрал все силы, поднялся и пошел на врага, ведя огонь. По нему стреляют из автоматов, а он идет и идет, наводя страх на фашистов. Лишь поравнявшись с их рядами, Галенкин упал замертво.

Разрывной пулей ранило в ногу Дмитрия Ильича Яруту. Сделав себе перевязку обмоткой, он продолжал стрелять. Заряжал диски, передавал их товарищам. Получив второе ранение, на этот раз смертельное, он сказал мне:

— Ильич, останешься в живых — возьми мой партбилет, — и скончался. Я с ним был на правом фланге. Так бились и все остальные.

Наконец нас осталось совсем мало: Николай Дани-ленко, Александр Артамонов, Константин Власов, я и еще кто-то. Расстреляв свои патроны и бросив последнюю гранату, я подполз к убитому Дмитрию Яруте, из его автомата убил еще нескольких гитлеровцев, находившихся в 6–7 метрах. Взял у Яруты партбилет, положил рядом со своим. В это время разорвался снаряд. Меня оглушило и отбросило.

Очнулся я под терновым кустом, в густой траве. Было уже светло. Кругом враг, слышна немецкая речь. Справа от куста — миномет, слева — пулемет. А впереди траншея, из которой гитлеровцы вели огонь. Бой шел сильный. К середине дня он стал затихать и вскоре совсем прекратился. Не имея патронов и гранат, я снял штык с винтовки и решил драться им, если на меня нападут. Но фашисты или не замечали меня, или считали убитым.

Так я пролежал весь день, а ночью выполз к своим. Доложил командиру роты обо всем. Он по телефону сообщил командиру полка. Утром наши подразделения пошли в наступление и овладели высотой. Я увидел тела своих боевых товарищей. Фашистские изверги издевались даже над мертвыми. У каждого в голове было по два-три пулевых отверстия, черепа проломлены прикладами. Казалось, они и мертвые сражались с врагом. Однако и битых фашистов больше сотни лежало на поле боя.

Похоронили мы своих товарищей в братской могиле с воинскими почестями. На могиле дали клятву мстить захватчикам до полного их разгрома. На памятнике написали: «За Родину!».

Так геройски дрались за Безымянную, высоту воины-коммунисты одного из подразделений нашей части».

Свое письмо Г. И. Лапин закончил словами из той же песни:

Все восемнадцать героев боя за высоту тогда же были награждены орденами Отечественной войны I степени. Из них шестнадцать — посмертно.

Бойцы 139-й стрелковой дивизии как знамя пронесли через всю войну память о своих боевых друзьях из группы Евгения Порошина. С возгласами «За порошинцев!» сражались они за Рославль и Могилев, Кенигсберг и Гданьск. И в Берлине, на почерневшей от огня и дыма стене рейхстага, кто- то размашисто написал: «За порошинцев».

Герасим Ильич Лапин после демобилизации из рядов Советской Армии трудился на шахтах. За долголетнюю и безупречную работу был награжден медалью «За трудовое отличие».

Любопытно сложилась судьба другого оставшегося в живых героя высоты Безымянной — Константина Николаевича Власова. Его тогда посчитали погибшим.

Как-то в начале 1965 года подполковник В. И. Плотников, воевавший позже в той же дивизии и многое сделавший для установления подробностей подвига героев боя, приехал к жене Власова и привез ей награду мужа. Разговор он начал издалека, чтобы не ранить сердце женщины: служил ли кто из ее близких в армии, писал ли что? Женщина ответила: служил муж, и пришла на него похоронная, но оказалось, что он жив.

— Да вы сами можете поговорить с ним. Он только что пришел с работы и лег отдыхать...

Так «воскрес» спустя 22 года еще один из славной группы порошинцев.

Что же случилось тогда с Власовым?

* * *

В ту ночь, когда у Власова кончились патроны и гранаты, он подполз к убитому Порошину и взял оставшиеся у него четыре гранаты. Три из них связал ремнем и хотел вывести из строя вражескую пулеметную точку. Но за ним увязались четыре гитлеровца. Тогда он метнул связку в них. Последнюю же гранату сберег для себя. И когда его окружили фашисты, он вытащил чеку. Однако взрыватель не сработал.

Власова взяли в плен. Пятьдесят дней находился он в лагере. При перевозке пленных организовал побег. С помощью спрятанного им ножа узники пропилили в вагоне отверстие, и пятьдесят военнопленных бежали в лес, Власов с группой товарищей присоединился к партизанскому отряду «Мститель», действовавшему в районе между Бобруйском, Минском и Слуцком. Пришел он к партизанам с партийным билетом, который сохранил даже в плену. В боях с фашистами был ранен. После войны вернулся домой в Новосибирск, поступил на металлургический завод.

* * *

В октябре 1966 года на месте подвига восемнадцати героев на высоте Безымянной был открыт памятник. На торжественный митинг по этому случаю собрались делегации из разных областей, родственники погибших, пионеры. Прибыли и участники боя — Г. И. Лапин и К. Н. Власов, а также бывший командир 139-й стрелковой дивизии генерал-майор И. К. Кириллов.

Памятник героям-сибирякам венчает скульптурная группа: два воина с автоматами, склонившие головы над прахом однополчан. А на постаменте высечены слова: «Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. На этой высоте 13 сентября 1943 года героически погибли воины-сибиряки 718-го стрелкового полка 139-й стрелковой дивизии. Помните их имена...». Далее идут фамилии погибших героев и слова из песни «На Безымянной высоте».

* * *

Три с лишним месяца отделяют от этого подвига другой, не менее легендарный подвиг, совершенный группой советских воинов недалеко от города Витебска.

Произошло это в декабре 1943 года. Части 158-й Лиозненской стрелковой дивизии под командованием генерал-майора И. С. Безуглого, ведя непрерывные наступательные бои, подошли к укрепленному рубежу гитлеровцев у автомагистрали Смоленск — Витебск. Фашисты упорно сопротивлялись, стремясь во что бы то ни стало удержать свой хваленый «Медвежий вал».

Утром 25 декабря подразделения 875-го стрелкового полка, которым командовал подполковник Т. Ф. Токарев, прорвали линию обороны врага у деревни Ковширы. Дальнейшему продвижению мешал опорный пункт, оборудованный гитлеровцами на высоте Безымянной. Взять высоту было приказано четвертой роте под командованием лейтенанта И. Е. Бесхлебного.

К тому времени полк сильно поредел в результате многодневных наступательных боев. В роте Бесхлебного осталось только двадцать семь человек. Но они горели решимостью выполнить приказ. Овладев высотой, рота целый день отбивала натиск гитлеровцев.

Трудно пришлось защитникам высоты. Вражеские контратаки следовали одна за другой. Подступы к высоте были завалены трупами солдат и офицеров противника. А новые цепи все лезли и лезли.

Один за другим падали сраженные воины, остальные дрались с удвоенной силой. Вот пал смертью храбрых пулеметчик Степан Пятибрат. Лейтенант Бесхлебный сам лег за пулемет и строчил из него до тех пор, пока разорвавшаяся рядом мина не оборвала его жизнь. Как богатыри дрались два приятеля — Николай Машенков и Григорий Мазур. Тяжело раненные, они поддерживали плечами друг друга, чтобы не упасть, и вели огонь. Из четырех рук у них целой была лишь одна, ею они бросали гранаты, пока не упали замертво. Руководивший боем после гибели командира парторг Павел Владимиров перебегал от одного пулемета к другому и бил по фашистам. Он дрался, пока не кончились патроны, а потом гранатой взорвал себя и окруживших его гитлеровцев.

Армейская газета «Сын Родины» писала в январе 1944 года об этом подвиге:

Приказом командира 84-го стрелкового корпуса от 26 февраля 1944 года все двадцать семь героев боя на Безымянной были награждены орденами Отечественной войны I степени.

Это еще одна страница славы советских воинов — защитников безымянных высот. А сколько их было, таких высот, на пути наступления нашей армии от Москвы, Сталинграда и Северного Кавказа до Берлина и Праги!

* * *

В послевоенные годы был открыт памятник еще на одной высоте — близ города Белая Калитва, на берегу Северного Донца. Здесь в январе 1943 года произошел жестокий бой. Группа воинов 112-й башкирской кавалерийской дивизии под командованием лейтенанта Анна-клыча Атаева захватила эту высоту стремительным броском, закрепив тем самым плацдарм на правом берегу реки. Фашисты так и не смогли сбить храбрецов с занятых позиций. Все тридцать советских воинов погибли, но не оставили высоту. Указом Президиума Верховного Совета СССР они были награждены орденами Отечественной войны I степени, а их командиру лейтенанту А. Атаеву посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Народ по праву назвал все эти высоты, на которых героически сражались с врагом советские воины, высотами бессмертия.