Эпилог
Отцвела в тайге золотая осень, отшелестела буйным листопадом, усыпав жухлою листвою чуть приметные тропинки.
Много перемен принесла эта осень в полк. Сбылась мечта майора Гриниша: он перебрался с острова на материк, на КП дивизии. Подполковник Поддубный, получив новое назначение по службе, передал полк майору Дроздову и уехал с Лилей на запад. Демобилизовались ефрейтор Баклуша и рядовой Челматкин - оба уехали в целинный край. Максим Гречка получил звание старшего техник-лейтенанта и занял должность техника звена. На высшую служебную ступень поднялся подполковник Асинов - занял в дивизии место уволенного в запас полковника Вознесенского.
А о Нине по-прежнему ничего не было известно.
После октябрьских праздников Григорий Байрачный наконец получил долгожданный отпуск и уехал с Биби к родителям на Полтавщину. Он торопился. Его жена готовилась стать матерью. Но молодые супруги просчитались, а может быть, далекая дорога нарушила сроки природы. Пришлось в Харькове сойти с поезда. Это случилось ночью, а наутро медсестра родильного дома поздравила лейтенанта с сыном.
Молодой отец, радостный и счастливый, в сотый раз перечитывал записку жены, бегал по магазинам, покупая все, что необходимо новорожденному и его матери. Он рассылал радостные телеграммы родным и знакомым, буквально каждый час наведывался в родильный дом.
Байрачный снял номер в гостинице и на следующее утро помчался по магазинам искать сыну коляску. Ему хотелось приобрести точно такую, как у капитана Маркова, - голубую, с козырьком и обитую внутри белой мягкой юфтью. К сожалению, таких колясок в магазинах не оказалось, и он продолжал поиски, без устали мотаясь с одного конца города в другой.
Однажды - миновал уже седьмой день - Байрачный пришел на вокзал, чтобы узнать расписание поездов, идущих на Полтаву. Было холодно, выпал первый снег, залы были битком набиты пассажирами. Проходя мимо буфета, он вдруг увидел девушку. Она стояла к нему спиной и выделялась среди других своим внешним видом. На ней была волчья доха с мохнатым капюшоном. За плечами висел старый брезентовый рюкзак. Эта необычная одежда и привлекла внимание Байрачного. Взяв стакан чаю, девушка примостилась в углу за столиком, сбила на затылок капюшон и вынула хлеб, завернутый в газету.
Байрачный обомлел: это была Нина.
Больно было смотреть на ее вид, на скудный ужин. Прихлебывая горячий чай, она осторожно ела хлеб, подставляя ладонь, чтобы не крошить зря... И вся она была такая удрученная, обездоленная... Глаза, прежде яркие, блестящие, потускнели.
Страшно взволнованный неожиданной встречей, Байрачный подошел к столику и тихо, чтобы не ошеломить девушку, сказал:
- Нина... Здравствуйте!
Нина вздрогнула, резко подняла голову. Страх, удивление, радость отразились в ее глазах. На губах застыла болезненная улыбка.
- Не узнаете?
Нина поспешно завернула остаток хлеба в газету и прикрыла пакетик рукавом.
- А капитан все время искал вас... Сотни писем...
- Прошу вас... - она остановила его движением руки, - выйдем отсюда! Я прошу...
"Хочет скрыться", - мелькнула мысль. Байрачный наклонился к Нине:
- Я вас не отпущу. Выслушайте меня... Антон, этот байбак, жив, поняли? Жив и здоров, черт бы его побрал! Телюков столкнулся с ним в тайге, - я расскажу вам, при каких обстоятельствах, - разговаривал с ним. Вы напрасно терзаете себя, напрасно скрываетесь... Идемте со мной, я вам расскажу обо всем подробно. Телюков в Москве. Я дам ему телеграмму. Завтра, а может быть, даже сегодня, если будет самолет, он прилетит сюда...
- Жив?.. Антон жив? - скорее простонала, чем спросила Нина.
- Жив.
Она смотрела на летчика широко открытыми глазами и верила и не верила ему, и вдруг упала головой на руки и горько заплакала.
- Идемте скорее. А то на нас уже поглядывают с любопытством.
- Идите. Я потом... мне стыдно рядом с вами... - всхлипывала девушка.
Но Байрачный был непреклонен.
- Идемте вместе. Если я вас выпущу, Телюков никогда не простит мне этого, вы понимаете или нет? - Он снова взял ее под руку. - Пошли!
Над городом сверкали вечерние огни. Сеялся, искрясь в электрическом свете, мелкий, реденький снежок. Сновали автомобили, торопились куда-то пешеходы, и среди этого городского водоворота Нина выглядела в своем наряде жалкой и беспомощной. Она чувствовала это и не раз пыталась выпростать свою руку, но Байрачный крепко держал ее. Увидя проезжавшее такси, он остановил его.
- Нет, нет! - запротестовала Нина. - Не нужно. Я ни за что не сяду...
- Что значит - не сяду? - напуская на себя строгость, сказал Байрачный. - А ну-ка, не будем спорить! Вы должны делать все, что я скажу... Нет, нет, не бойтесь, - заметив ее испуганный взгляд, улыбнулся Григорий. - Я ведь не Антон. Вы для меня священны, как жена моего командира, друга, учителя. Если уж мне выпало такое счастье найти вас... сами понимаете - могу ли я отпустить вас...
Нина, видя, что противиться бесполезно, сбросила рюкзак и покорно села в машину.
- Давно бы так. А теперь рассказывайте, где вы пропадали?
- Везде понемногу, - ответила Нина. - Без документов я ведь и на работу не могла устроиться.
Они приехали в гостиницу и поднялись в номер.
- Вам нужно помыться, привести себя в порядок, - сказал Байрачный, когда Нина сбросила свою доху. - Белье чистое есть? Да вы не стесняйтесь, говорите прямо. Я ведь не такой уж чужой вам человек.
- Есть, - сказала Нина и заплакала.
- Успокойтесь, Ниночка, лучше скажите, есть ли у вас туфли? Пока что вместо туфлей у вас на ногах, как любил говорить Телюков, одному аллаху известно что...
- Туфель нет. Были - продала. На билет. Хотела ехать домой. В родные края. Думала-думала и решила так: будь что будет. От судьбы все равно не уйдешь. Невмоготу жить под вечным страхом, прятаться, кочевать с места на место...
- Ну теперь вам уже нечего бояться. Нужно первым делом привести себя в приличный вид. Какой номер обуви носите?
- Тридцать седьмой. А что?
- Не будет мал? Разувайтесь... Я обведу карандашом ступню.
- Да нет, что вы!
- Нина...
- У меня денег не хватит.
- Деньги найдутся.
Нина сбросила свои истоптанные резиновые боты.
- Пока не закрылся магазин, я пойду куплю вам что-нибудь приличное. Сидите и ждите меня. Уж не взыщите - я запру вас на ключ.
- Ой, не нужно...
- Что - не нужно? Покупать туфли или запирать на ключ? Я все-таки сделаю и то и другое.
Байрачный ушел и через час вернулся с коробкой, в которой лежали красивые черные замшевые полуботинки, подбитые белым мехом.
- Примеряйте. Вот и чулки. Не удивляйтесь, что маленькие. Они безразмерные. Ну как, по ноге? Вот и хорошо! А теперь - в ванну! Я уже заказал.
- Спасибо вам, Гриша...
- Ну, ну, - прервал ее Байрачный. - Не стоит благодарностей. Я очень счастлив, что встретил вас...
Пока Нина мылась в ванне, Байрачный дал Телюкову телеграмму, в которой сообщал о вынужденной остановке в Харькове и о том, что встретил Нину. Просил немедленно прилететь. Потом позвонил в родильный дом, поговорил с Биби и вернулся в номер.
Нина вошла после ванны свежая, помолодевшая. Байрачный невольно вспомнил, какой увидел ее в первый раз в столовой он и Телюков. Тогда она тоже поразила их своей свежестью, стройностью, горделивой осанкой. Но узкая юбка уже не облегала, как прежде, крутых бедер - она висела на Нине как на вешалке. И руки огрубели... Бедняжка... Немало испытаний, видно, выпало на ее долю!
- Ниночка! Вы же просто очаровательны! - воскликнул Байрачный. - Какая жалость, что я женат... Кстати, почему вы не спрашиваете меня о Биби? Ведь она здесь, в Харькове... В родильном доме. Вы можете поздравить меня с сыном. В дороге застало нас...
- С сыном? - спросила Нина и впервые после встречи улыбнулась тепло и счастливо. - Поздравляю. Я обязательно навещу Биби. Она была так добра ко мне, так сердечно отнеслась тогда...
- А я уже имя дал сыну - Филипп. Имя это для меня очень дорого... Итак, у меня сын, сын! Понятно, Ниночка? А сейчас давайте поужинаем вместе. Биби просила поднять бокалы за здоровье новорожденного.
Нина встала и подошла к зеркалу.
В ресторане гремел джаз. Несколько пар танцевало. Все столики были заняты, и Байрачный с Ниной остановились в стороне, возле колонны, в ожидании, пока освободится место.
И вдруг она пошатнулась:
- Мне плохо... ой, я упаду! Голова...
- Что с вами, Нина?
- Нет, нет, уйдем отсюда. Я не могу... Прошу вас!
Байрачный взял Нину под руку, отвел в номер, помог ей лечь.
- Вызвать врача? - спросил он озабоченно и приложил ладонь к ее влажному холодному лбу.
- Не нужно, - ответила Нина тихо. - Уже лучше... Ах, как было бы хорошо, если б я умерла тогда... Вы дали телеграмму Филиппу?
- Дал.
- Он прилетит?
- Конечно.
Она отрицательно покачала головой и неожиданно резко поднялась.
- нет! - голос ее звучал жестко и сухо. - Он не любит и никогда не любил меня... А я, дурочка, вообразила... Просто он флиртовал с официанткой... Но я не игрушка...
Она приподнялась на кровати, сбросила туфли.
- Возьмите. Я... я... вернусь на рудники. Там девушки работают. И я буду работать. Пойду учиться... Теперь мне уже не страшно. Вместе со всеми... наравне...
Она стала натягивать боты.
- Не глупите, Нина! - сказал Байрачный как можно строже. - Успокойтесь, возьмите себя в руки. Я все равно не выпущу вас, пока не прилетит Телюков.
- А вы уверены в том, что он прилетит?
- Абсолютно.
- Нет. - сказала Нина, села на диван и задумалась тяжело. - Он не прилетит. Да и зачем я ему?.. Он на постоянное жительство в Москву переехал?
- Вероятно, да.
- Учится в академии?
- Да, учится.
- Он тогда все обещал меня устроить в школу... Какой он был милый... потом я пошла бы в институт... - она говорила мечтательно, беспорядочно размышляя вслух.
- Все будет так, как он сказал. Нина.
Нина покачала головой, сняла с вешалки свою доху, оделась, натянула капюшон, поправила на плечах лямки рюкзака.
- Пустите меня. Я не хочу, я не имею права становиться на его пути...
- Я никуда вас не пущу... Какую чепуху вы говорите!
- Пустите...
Они долго стояли, споря. Неизвестно, чем бы это все окончилось, но в дверь неожиданно постучали, и дежурный администратор вручил Байрачному телеграмму.
Нина читала и перечитывала телеграмму, и слезы градом катились по ее щекам. Скупые строчки телеграммы мелькали перед глазами. "Прилетаю утром. Ждите гостинице. Целую. Телюков".
- Ну вот и хорошо, - сказал Байрачный. - Ложитесь спокойно спать, а я пойду к приятелю. Есть здесь у меня один друг. У него и переночую.
Не было у Байрачного никаких знакомых в Харькове. Всю ночь напролет он просидел в вестибюле, ожидая приезда Телюкова и карауля Нину. Наконец входные двери распахнулись, и на пороге появился капитан Телюков в парадной форме, со счастливой, радостной улыбкой на чисто выбритом свежем лице.
- Филипп Кондратьевич! - воскликнул Байрачный.
- Гриша, друг мой!
Они крепко обнялись.
- Где она?
- В номере. А ключ у меня. Чтоб не сбежала. Уж больно переживает. Жаль ее до слез. Смотрите, вы уж тихонько. Нервы у нее в ужасном состоянии... Обидеть ничего не стоит. Что касается меня, то прошу поздравить с сыном Филиппом.
Телюков широко улыбнулся:
- Поздравляю, Гриша, от всего сердца поздравляю!
- Ну так как, Филипп Кондратьевич, скоро в космос?
- В космос? - рассеянно повторил Телюков.
- Ну да, в космос.
- Да кто его знает... Я там не один. Пока что - учимся. Вряд ли я буду первым и даже вторым. А все же полечу! Полечу, Гриша! Но об этом после. Сейчас я думаю только об одном... Веди меня к Нине.
Байрачный постучал. Дверь сразу отворилась. Нина уже не спала, да и спала ли она вообще этой ночью? Увидя Телюкова, она вздохнула легко и медленно пошла ему навстречу...