Площадь мужества
Эта долина среди сопок раньше была просто болотом. Болото примыкало к заливу, и крепкого посола морская вода, поднимаясь дважды в сутки почти на четыре метра, выплескивалась сюда, убивая жалкую растительность. Летом гиблые топи заставляли обходить болото стороной. Остальную часть года здесь командовали метели и без помех набивали долину снегом. Рыхлый снег был высок и не пускал сюда никого, кроме лыжников.
Но в год празднования полувекового юбилея Краснознамённого Северного флота приглашённые на торжества ветераны и гости увидели ровные аллеи среди сочной зелени газонов. Трава на них была самая обыкновенная, луговая, только здесь её не окашивают, не мнут, и трава разрослась удивительно. И ещё здесь шеренгами выстроились молодые рябинки. Деревца хотя не плодоносили, но оказались самыми стойкими к затяжной полярной зиме. Их весёлые живые изгороди чем-то напоминали южную акацию.
Сколько же потребовалось труда и любви к суровой, скудной земле, чтобы так преобразить болото? Мне вспомнилась строка из завещания русского адмирала Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена, первооткрывателя Антарктиды: «Кронштадт надо обсадить такими деревьями, которые цвели бы прежде, чем флот пойдёт в море, дабы на долю матроса досталась частица летнего древесного запаха». Вспомнилась потому, что в Североморске живут моряки и ходят отсюда в океанские плавания, такие же дальние, как и кругосветный рейс легендарных парусных шлюпов «Восток» и «Мирный». Заполярным морякам летний древесный запах ещё более важен, чем в давно обжитом Кронштадте.
Новый сквер Североморска окружён высотными домами на склонах сопок. Построенные на разных уровнях, дома словно поднимались на цыпочки, заглядывая окнами на залив. И боевые корабли на рейде и у причалов также смотрели на праздничный город круглыми стекляшками иллюминаторов. Устремлённость Североморска к воде напоминала Ленинград, а зелёный сквер, возникший на месте тундрового болота, выдерживал сравнение с Марсовым полем. Здесь, у студёной глади Кольского залива, застыла на вечной стоянке Краснознамённая подводная лодка К-21, знаменитая «Катюша», о которой написаны книги. Здесь, в разлоге между сопками, как бы выходит в атаку на бреющем полёте подлинный самолёт-торпедоносец военных лет. Только не крутятся пропеллеры двух его моторов и не сразу заметишь изящную железобетонную стелу, на которой вознесён самолёт «Ил-4».
А в центре сквера, на гребне огромной волны, оставляя за собой мощный «бурун» из железобетона, несётся в бессмертие небольшой катерок типа Д-3 с торпедами по краям палубы.
— Дедушка! Он из брони? Как танк?
— Просто деревянный, — почему-то смутился пожилой мичман с шевронами на рукавах кителя. — Дубовый остов, обшитый сосной...
— Разве из этого делают памятники? — удивился мальчик.
— Понимаешь, зато он настоящий. Из металла или из камня можно сделать что хочешь и очень похоже. А это тот самый, придуманный инженером Ермашом, из опытной серии, построенной в Ленинграде ещё до войны. Понимаешь, на нём, на деревянном, ходили в море во всякую погоду. Понимаешь, на нём, который не из брони, прорывались сквозь огненный град из снарядов и пуль...
Отставной мичман подвёл внука к гранитному постаменту с надписью, чеканенной в бронзе.
— Вот как воевали на деревянных... Читай!
«...325 раз выходили в море на выполнение боевых заданий....Было потоплено 78 кораблей и судов противника...»
Новый сквер назвали площадью Мужества. Мемориальный комплекс на ней открывали торжественно под артиллерийский салют, в пронзительном и тревожном огне красных факелов. Печатая шаг, маршировали почётный караул моряков с боевыми орденоносными флагами и флотский духовой оркестр.
Ветераны смотрели на катер, вознесённый над площадью Мужества, и я услышал ещё один разговор:
— Почему Двенадцатый? Разве он самый лучший? Пятнадцатый первым ворвался в Линахамари...
Памятник — это символ, и торпедный катер ТКА-12 по заслугам поставили на пьедестал. Мне же было понятно и сожаление тех, кому кажется особенно примечательным боевой путь ТКА-15 (114). В нём отчётливо видны боевые традиции всех североморских катерников. Но деревянный корпус Пятнадцатого разыскать не удалось. Хочется, чтобы памятником ему была вот эта книжка. Излагая хронику ТКА-15 и касаясь других торпедных катеров только в связи с общим участием в боях, я назвал книжку: «Катерники», потому что она посвящена всем ветеранам Печенгской бригады.