Возвращение в Нижний Новгород
Наступила осень... Волжская военная флотилия вернулась на свою базу, в Нижний Новгород. Город готовился к празднованию второй годовщины Великой Октябрьской революции.
Всегда деятельные и жизнерадостные, моряки флотилии сразу же включились в эту работу. Организовали комиссию по проведению праздника, написали в Москву письмо, в котором просили приехать в Нижний на праздники артистов оперы и балета. Моряки обещали поделиться с ними знаменитыми «карими глазками» и... баранками. Ведь в то время в городах было плохо с продовольствием, так как везде была разруха и в первую очередь надо было снабжать фронт.
А наши коки за дни плаванья по ледяной реке здорово наловчились изготовлять баранки из муки, которую мы перехватили у белых в селении Азякуль. Наши моряки решили удивить москвичей белыми баранками. Вспомнили они и о Родионе. В швальню — матросскую портняжную мастерскую — был дан заказ срочно изготовить для него настоящий флотский костюм. А то парень воевал, воевал, а одежонку всё носил с чужого плеча. Сапоги ему выдали новые, пожалуй, даже более фасонистые, чем те, которые он потерял, спасаясь от белых. Но бушлат был велик, а брюки такие широченные, что Родион спокойно мог залезть в одну штанину и носить её вместо юбки!
Ну и обрадовался Родион, когда перед самым праздником его вызвали в швальню и вручили новый, аккуратно сшитый костюм. Теперь Родион Кирсанов стал настоящим моряком и ничем не отличался от своих взрослых товарищей! На чёрной ленточке бескозырки блестели золотые буквы: «Волжская военная флотилия».
Гордо шагал он по улицам города, и казалось ему, что все городские мальчишки смотрят на него и завидуют. «Эх, жалко, Митьки нет! — подумал Родион. — Вот он порадовался бы, чай, вместе воевали!»
Незаметно дошёл он до главной улицы и хотел уж свернуть на неё, как вдруг вспомнил, что сегодня будет вечер самодеятельности и он сам выступает в матросском танце. «Хорошо, что вспомнил! — обрадовался Родион. — Ведь Василий, комендант, обещал научить меня ещё одному колену! Надо бежать домой!» Он оглянулся вокруг — мальчишек не было видно — и полным ходом припустил к большому каменному дому, где разместились моряки флотилии.
В доме было шумно и весело. На разные голоса ревели трубы, трещали барабаны и свистели флейты. Моряки готовились к выступлению.
Ой ты, яблочко!выводил кто-то модную песенку.
Родиона встретили криками и смехом:
— Ай да Родька! Ишь как вырядился! Форменный матрос с «Авроры»! Беги скорее в роту, комендант тебя искал.
— Хорошо, что пришёл, Родион! — обрадовался комендант, внимательно рассматривая мальчика. — Вот теперь у тебя вид подходящий, как и подобает боевому моряку! Я уж боялся, что ты не придёшь, а дело, парень, серьёзное. Это я насчёт пляски говорю. Чечётку ты мастер плясать, а вот подхода у тебя нет. Надо, чтобы ты понял, как выходить на сцену. Вот смотри! — Комендант, напевая «Яблочко», прошёлся по кругу, припадая то на одну, то на другую ногу.
«Ишь ты, как поёт! — усмехнулся Родион. — Словно кот мурлыкает, и усы котиные!»
— Вот видишь, — остановился комендант. — Будто ты на корабле! Волна ударит в борт, палуба накренится, и ты, значит, чтобы не упасть, должен маленько накрениться. Потом так же в другую сторону.
Слушай музыку и топай по кругу, словно тебя качает. Давай! «Ой ты, яблочко!..» — запел он. — Давай, давай, чего ждёшь! «Ой ты, яблочко...» — вновь повторил он. — Чего же ты, чертяка, кривишься, словно баба с квашнёй! — рассердился моряк. — Прямо держись, а ноги маленько поджимай! Начинай снова! «Ой ты, яблочко, куды котишься!...» — сиплым голосом тянул комендант. — Давай, давай, Родион, вроде получается! «Ой ты, яблочко...» — прохрипел он. — Уморил ты меня, окаянный. И «Яблочко», пропади оно пропадом, поперёк горла встало! Понял маленько, ну и хорошо!
— Спасибо, дядя Вася, всё понял! Спляшем, не сомневайся!
После торжественного заседания, посвящённого второй годовщине Великой Октябрьской революции, начался концерт.
Сначала выступали приезжие артисты из Москвы.
— Вот молодцы! — шепнул комиссар начальнику отряда. — Никто из них даже не поинтересовался, заплатят им или нет! Пообещали и приехали, вот это люди!
Родион, сидевший вместе с комендантом, во все глаза смотрел на артистов и восхищался.
— Здорово! — с восторгом шептал он, глядя, как балерина быстро-быстро крутилась и вдруг падала. А напарник -танцор подхватывал её почти у самого пола. — Василий! — шепнул он коменданту. — Я и не подумаю выступать после них, чего зря срамиться?! Это я говорю тебе по-товарищески! Как кончится представление, смотаюсь, и ты меня не ищи! Понятно?!
— Я тебе смотаюсь, чёртова салага! — злобно прошептал комендант. — Теперь поздно отказываться, выступишь, ничего с тобой не станется!
— А ежели у меня живот заболел, тогда что делать? Всё равно выступать?!
— Вот доктор всыплет тебе тройную порцию касторки, сразу всё пройдёт и болеть больше не захочешь!
— Зачем касторки?! — недовольно поморщился Родион. — И так пройдёт.
— То-то же! — пробормотал комендант. — Да ты не бойся, чучело! — уже другим тоном заговорил он. — Ведь у нас самодеятельность, понимаешь?! А это артисты учёные, и за свою работу они деньги получают.
— Как деньги? — удивился мальчик. — Ты же сам говорил, что они без денег согласились у нас выступать!
— Это, брат, случай особый! Они из уважения к нам приехали, потому что народ сознательный, понимают что к чему! Вот уничтожим всех беляков, дадут они нам постоянные билеты в театр. Приходи туда, когда захочешь. Но для этого надо нам и себя показать, чтобы поняли они, какие мы есть революционные балтийские моряки! Спляшем и споём как умеем, и никто нас не осудит. Понятно, разведчик?!
Родион мрачно молчал.
«Ну и дурень же я: согласился выступать. Легче бы в самую опасную разведку идти, под пулями и снарядами! Эва сколько народу сидит, и все они будут глазеть и смеяться. Во, скажут, какой плясун объявился! От горшка два вершка, а тоже, выступает!» От огорчения он даже носом шмыгнул.
— Ты чего сопишь? — тихо спросил комендант. — Неужто всё переживаешь? Зря это ты, Родька, вот увидишь: всё будет по-хорошему. Главное, не трусь!
Концерт московских артистов закончился, и начали выступать моряки. Их появление на сцене было встречено дружными аплодисментами.
Первым номером самодеятельной программы был матросский танец «Яблочко». Лихие моряки в белоснежных форменках, в брюках с широкими раструбами и с развевающимися на бескозырках ленточками бешено носились по сцене, с грохотом отбивая ногами шумную чечётку. Зрительный зал взорвался бурей аплодисментов. Потом оркестр заиграл тише, танцоры образовали широкий полукруг — и на сцену выскочил Родион. С руками, поднятыми кверху, словно поднимая парус, мальчик плавно обежал всю сцену.
Потом под музыку, балансируя и припадая то на одну, то на другую ногу, как бывает во время качки на корабле, он приблизился к рампе и здесь, стоя на месте, ударил чечётку...
Победно заревели трубы, и песня, с которой балтийские моряки шли в атаку на офицерские полки, заполнила весь зал театра и смешалась с бурей рукоплесканий. Рабочие моряки и красноармейцы стоя дружно хлопали в такт музыке.
Пора было кончать танец, и дирижёр уже несколько раз подавал своей палочкой сигналы Родиону, но тот и не смотрел на него.
Словно заведённый, он отбивал ногами частую дробь, медленно кружась по сцене.
— Как бы его, чёрта, остановить? — шепнул соседу комендант. — Совсем парень обезумел! Ни на кого даже не смотрит, кружится, словно тетерев на току!
— Обожди! — тихо ответил моряк. — Завод окончится, он и перестанет.
— Не знаешь ты нашего Родьку, он и без завода полдня пропляшет!
В это время сидевшая в первом ряду московская артистка поднялась, подбежала к рампе и бросила мальчику букет цветов. Родион отскочил в сторону, словно это была бомба! Случайно он взглянул на дирижёра и увидел, что тот корчит ему страшные рожи и что-то сигналит палочкой. «Надо сматываться! — решил мальчик. — А то ещё запустит палкой!»
Под гром аплодисментов, слегка подтанцовывая, он подбежал к морякам и спрятался за ними. Зрители хлопали, кричали, вызывая танцора, но Родион больше не показался. Незаметно он пробрался за кулисы и... удрал.
На другой день был военный парад и демонстрация трудящихся Нижнего Новгорода.
Революционным грозным шагом прошли перед трибунами моряки Волжской военной флотилии и бойцы морского десантного отряда. Чётко чеканя шаг, вступили на площадь красные курсанты. Они шли с винтовками наперевес, мягко поблёскивала синяя сталь штыков. За ними, грохоча по мостовой колёсами, пронеслись лихие тачанки с пулемётами...
Парад закончился, и площадь заполнили колонны нижегородцев. Впереди с большим Красным знаменем шли рабочие Красного Сормова. Над демонстрантами пролетело несколько самолётов. Радостно и весело прошёл праздник Великого Октября.
На следующий день, рано утром, к начальнику отряда пришёл комиссар.
— Что будем делать с Родионом? — спросил он. — Волга и Кама свободны, нас, наверное, перебросят в Сибирь. А мальчика брать с собой не следует — ему надо учиться. Вопрос, примут ли его сейчас в школу, ведь прошло более двух месяцев, как начались занятия. Может быть, вы поговорите с директором подшефной школы, ведь вы с ним знакомы?
— Есть такое дело, комиссар! Попробую его уговорить. А Родион как, не будет артачиться, говорили с ним?
— Здесь полный порядок. Вначале он расстроился, когда узнал о решении послать его в школу. Но я разъяснил, что воевать нам больше не с кем, а флоту нужны грамотные моряки. Скоро у нас будут корабли с такой автоматикой, что все матросы и командиры должны быть техниками или инженерами. Поэтому надо учиться и учиться.
Когда же я сказал ему, что придёт время — и мы, участники мировой революции, во главе международной эскадры пойдём громить капиталистов, у Родьки даже глаза загорелись. «Вот здорово будет! — воскликнул он. — Ради этого стоит поучиться!» Так что он согласен, теперь дело за вами.
Начальник отряда немедленно отправился в школу. «Надо обязательно настоять, чтобы его приняли, — думал он. — Мы уедем, а парень останется один. Устроим его в хорошей семье какого-нибудь нашего моряка, и всё будет в порядке». Директор школы внимательно выслушал командира, но принять Родиона отказался.
— Скоро окончится четверть, — сказал он, — и вашему парню никак не догнать класс. А заниматься с ним отдельно мы не сможем. Придётся отложить до осени, ничего не поделаешь. Так-то, товарищ командир.
— Хорошо, а если мы, с вашей помощью, найдём учителя, который занялся бы с ним, согласитесь его принять? Уроки мы, конечно, оплатим. Мы очень заинтересованы в судьбе этого парня. Мать его убили, отец воюет где-то на фронте, и мальчик совсем один. Вот слушайте... — И моряк коротко рассказал про боевые дела Родиона.
Директор с удивлением выслушал рассказ и решительно сказал:
— Присылайте завтра вашего парня, устроим!
Обрадованный вернулся начальник в штаб флотилии.
— Полный порядок, товарищ комиссар, — радостно объявил он. — Родиона принимают, и завтра велено ему явиться в школу!
— Вот и хорошо! Срочно созываем общее собрание моряков и провожаем парня. Хорошо, если командиры смогут ему что-нибудь подарить. Может быть, у кого-нибудь сохранился старый кортик. Нам он не нужен, а мальчику лестно будет его иметь. Это — кроме ценного подарка, которым награждает его командование. Итак, через час собрание.
Каменный дом. В нём до революции помещалось купеческое собрание. Здесь загулявшие купцы били бутылками с шампанским огромные зеркала, а потом платили за хулиганство колоссальные деньги. «Брильянтовые зеркала», — говорил начальник отряда...
Пронзительным свистом боцманских дудок и звуками горна, игравшего «Большой сбор», вдруг огласился весь дом.
Быстро, как по боевой тревоге, моряки заполнили большой зал клуба. Когда командиры и комиссары заняли свои места в президиуме, моряки увидели сидевшего среди начальства маленького разведчика Родиона Кирсанова.
Поднялся комиссар флотилии.
— Товарищи военные моряки! — сказал он. — Много раз мы собирались, провожая в последний путь наших доблестных товарищей, отдавших жизнь за дело революции. Сегодня у нас совсем другие, радостные проводы. Наш маленький отважный товарищ Родион Кирсанов уходит от нас, чтобы смело вступить на путь учения. Разрешите мне зачитать приказ командования.
«Пункт первый: за отличное выполнение ответственных заданий и безупречную дисциплину военному моряку Кирсанову Родиону объявляется благодарность, с вручением ценного подарка.
Пункт второй: военного моряка Кирсанова Родиона направить в среднюю школу, состоящую под шефством Волжской военной флотилии».
Товарищи военные моряки! Разрешите мне от всех вас и от себя лично пожелать Кирсанову успеха в учении, а после окончания школы совместного плавания по морям и океанам нашей свободной планеты!
Ура, товарищи!
Дружное «ура» и аплодисменты прокатились по залу.
— А теперь получай, разведчик, подарки, — сказал начальник отряда, передавая мальчику именные часы, морской бинокль с серебряной дощечкой, полученный командиром отряда за бои на Каме, и настоящий флотский кортик.
— Спасибо Советскому правительству и Волжской флотилии! — гаркнул Родион. — Кончу школу, ещё лучше буду воевать! — добавил он под дружный смех моряков.