Содержание
«Военная Литература»
Проза войны

19 марта 1942 года

Вот уже десятый день, как это село окружено огнем и дымом. В нем засели немцы, ушедшие из Юхнова. От села ничего не осталось. Немцы засели в блиндажах. Несколько раз наши бойцы доходили до передних блиндажей, очищали их. Немцы тотчас шли в контратаку. Не замолкают артиллерия, минометы. Кажется, за эту войну я не видел еще таких ожесточенных боев, и я не удивляюсь, когда молодой майор говорит мне: «Это маленький Верден», — я был у Вердена.

Еще стоят суровые морозы. Еще немецкие пленные, которых ведут в штаб, стонут: «Kalt. Kalt». Еще в полевой бинокль можно увидеть, как русские крестьянки с маленькими детьми под штыками немцев воздвигают ледяные валы — нагребают снег и обливают его водой. Но за последнюю неделю, может быть за две, война вступила в новую фазу. Направо, налево от этого участка повсюду замечено появление свежих немецких дивизий. Я разговаривал со многими пленными, взятыми на разных участках фронта, — все они были переправлены в Россию за последний месяц. С января по март немцы перебросили на наш фронт несколько десятков свежих дивизий. Это так называемые «весенние дивизии». Большинство из них во время последних боев понесли огромные потери. Установлено присутствие на нашем фронте тридцати восьми свежих «весенних дивизий».

Задолго до жаворонков появились в небе «юнкерсы» и «мессершмитты». Они упорно бомбят все дороги, стараясь создать пробки, заторы. Это им не удается. В летную погоду движение по фронтовым дорогам начинается с сумерками и кончается на рассвете. Наша авиация проявляет большую активность. В воздушных боях наши летчики обычно берут верх. Но бои жаркие — в небе, как и на земле. Немцы придерживали свою авиацию для весенних операций. Они были вынуждены выпустить ее в марте.

Особенность новой фазы войны — ее исключительная кровопролитность. Потери немцев на редкость велики. Но и наши потери чувствительны.

Трудно было бы нарисовать линию фронта — она оказалась бы непомерно извилистой и длинной. В ряде мест наши части прошли далеко вперед. Кое-где вокруг развалин небольшого городка или даже деревни идут отчаянные бои. Солдатам кажется, что судьба кампании зависит от того, в чьих руках окажутся несколько блиндажей. А в пятидесяти километрах налево или направо — тишина. Есть места, где люди спокойно переходят через фронт. В освобожденной зоне можно найти деревни, где немцев и не видали. А рядом — деревня, которая десять раз переходила из рук в руки.

Почему немцы подвезли свои резервы? Почему они идут в контратаки? Они боятся дальнейшего отхода. Они во что бы то ни стало хотят удержаться на занимаемых ими позициях. И все же каждый день то здесь, то там наши части продвигаются вперед. Это медленное и трудное продвижение. Его значение сейчас не в километрах пути, не в названиях селений, а в перемалывании живой силы противника. Инициатива по-прежнему в наших руках. Если бы завтра замолкли наши орудия, остановились бы наши бойцы, на всем фронте воцарилась бы тишина — враг сейчас хочет покоя. Он принужден быть активным — в этом наша воля, наша тактика.

Мы видим сейчас в развернутом виде операции всех видов оружия. Вот только танки, как звери, подверженные зимней спячке, не торопятся. Немцы пускают танки небольшими соединениями — по пяти или десяти танков.

Снега очень много. Холода держатся позднее обычного. Следует предполагать, что весна будет дружной и распутица сильной. Так что вряд ли мы скоро увидим на Западном и Северном фронтах большие танковые бои. Но пленные рассказывают о приготовлениях немцев к танковому наступлению.

Пленные стали словоохотливыми, хотя, согласно инструкции немецкого командования, они должны «прикидываться дурачками». Зима явно сказалась на психике немецких офицеров и солдат: эти люди, привыкшие к слепому повиновению, начали думать. Разгадка проста: жестокий артиллерийский обстрел неизменно пробуждает мысли в голове молодого гитлеровца, я скажу — первые мысли. Я видел вчера одного пленного. На его голове были краденые дамские рейтузы — повязался от мороза. Он не был уже стандартным немецким солдатом. Он сам признался, что не отдавал чести офицерам: неудобно было подносить руку к рейтузам, да и офицеры отворачивались. Эта мелочь имела последствия: солдат, не отдающий чести, задумался и многое понял — под рейтузами в голове гитлеровца родилась человеческая мысль.

Меня больше не удивляет смелость наших бойцов — мы видим каждый день подлинных героев. Но меня не перестает удивлять смекалка каждого отдельного бойца. Еще вчера он был земледельцем, не видел ничего, кроме родного села.

И вот один в разведке он всегда перехитрит противника. Он прикинется мертвым. Он подползет к блиндажу. Он пропустит мимо танк. А потом вскочит и прикончит врага, кинет в блиндаж гранаты, подорвет танк. В его поступках как бы сказываются все разветвления мозга, и это особенно ясно, когда напротив автомат, — как иначе назвать солдата гитлеровской армии?..

Ночью у радистов я слушаю радио. Москва передает спокойные, сдержанные слова: «Существенных изменений не произошло». Мы знаем, что скрыто за этими словами: редкие по упорству бои, горы немецких трупов, смерть многих из наших героев, длинные эшелоны с ранеными, не смолкающий всю ночь голос орудий.

Вот говорит Берлин. Он нам сообщает, что дивизия, в которой мы находимся, «уничтожена храбрыми вюртембержцами». Странно: мы не заметили, что наша дивизия уничтожена. А вюртембержцы?.. Я видел сегодня этих «храбрецов». Их вели в тыл. Один из них мне горячо доказывал: «У меня два дедушки рабочие и одна бабушка работала на фабрике. Я могу сказать их имена...» Он думал, что во всем свете люди интересуются одним — генеалогией.

Поворачиваю рычаг. Говорит дружеская станция. Она сообщает, что наши части заняли столько-то городов, и приводит названия. Я понимаю нетерпение зрителей. Но до чего, видно, не представляют там характера этих боев...

Сегодня на этом участке не занято ни одной деревни. Но сегодня на этом участке обнаружена еще одна немецкая дивизия, подвезенная из Франции. Если друзья издали не видят плотности немецкого фронта в России, может быть, они заметят поредение немецких гарнизонов на побережье Атлантики?

Впрочем, эти рассуждения выпадают из описания военного корреспондента. Что добавить? Что сейчас снова началась атака. Наши части дошли до развалин церкви. Вероятно, утром немцы будут атаковать. Бойцы говорят, что возле крайних домов они насчитали четыреста немецких трупов. Война продолжается.

Дальше