Почему они отступают?

В армейской газете «Панцерфауст» помещена статья, выразительно озаглавленная: «Почему мы отступаем?» Автор пытается успокоить растерявшихся фрицев:

«Уж давно вы спрашиваете: почему мы отступаем?.. Мы, как защитники европейской крепости, должны использовать преимущества операций на внутренней линии... Поэтому мы сокращаем фронт. Очень больно сдавать территорию, за которую пролито много крови, но сентиментальные соображения должны отойти на задний план по сравнению с требованиями войны... Мы выиграли, получив безопасные, укороченные коммуникации и сокращение линии фронта».

Вряд ли, прочитав это, фрицы успокоятся. Чего доброго, они вспомнят, как некто Эрнст Нагель писал в той же «Панцерфауст»:

«Кто видел наши крохотные огороды, поймет значение этих просторов, навсегда ставших немецкими! Сколько пшеницы, свеклы, льна, огурцов! Сколько плодоносной земли, душистых яблок, золотого меда! Эта земля нами завоевана, и она навеки останется нашей. В этом значение нашего похода на Восток. Возьми в руку пышный колос, немецкий солдат, и скажи: я выполнил мой долг, моя жизнь оправдана перед веками, ибо далеко от Германии зреет хлеб для грядущих поколений».

Теперь газета уверяет фрицев, что дело вовсе не в пышных колосьях, а в какой-то «европейской крепости». Фрицы, пожалуй, скажут: зачем было огород городить? Фрицы усомнятся: оправдана ли их жизнь и, главным образом, оправдана ли жизнь их фюрера?

Географические фантазии газеты должны немало озадачить читателей. Вдруг фриц посмотрит на карту и скажет: «Да ведь фронт не укоротился. Что за странные зигзаги — от Витебска до Ровно и от Ровно до Никополя!..»

Я представляю себе, как посмеются фрицы, находящиеся ныне в излучине Днепра, над заявлениями «Панцерфауст»: «Мы получили безопасные укороченные коммуникации». Если среди этих фрицев имеется один, наделенный чувством юмора, он, конечно, скажет: «Что и говорить, очаровательные коммуникации, почти как у фон Паулюса...»

Впрочем, немецкие солдаты уже перестали спрашивать, почему германская армия отступает. Фельдфебель Вернер Гейнце 19 декабря 1943 г. писал своей жене:

«Капитан приказал во что бы то ни стало держаться, а сам уехал. Да и что мы можем поделать? Пополнения нет. а русские наседают. Мы все спрашиваем себя — выберемся ли мы живыми?»

Вполне обоснованные опасения.