Наше место

Евреи не были истреблены ни фараонами, ни Римом, ни фанатиками инквизиции. Истребить евреев не в силах и Гитлер, хоть такого покушения на жизнь целого народа еще не знала история. Может ли теперь спокойно спать еврей на другом конце земного шара, в Австралии или в Чили?

Гитлер пригнал в Польшу и Белоруссию евреев из Парижа, из Амстердама, из Праги: профессоров, ювелиров, музыкантов, старух, грудных детей. Их там умерщвляют каждую субботу, их душат газами, пробуя последние достижения немецкой химии. Их убивают по ритуалу, под музыку оркестров, которые играют мелодии «Колнидре».

До конца опустошены области, временно занятые немцами в Советской России. Из евреев, которые не успели эвакуироваться оттуда и не ушли в партизаны, там больше никого не осталось: все они истреблены. Истреблены в Киеве, в Минске, в Гомеле, в Харькове, в Крыму и Прибалтийских республиках. Два года немецкая армия вела войну с безоружными женщинами, стариками и детьми. Теперь гитлеровцы похваляются тем, что они умертвили всех евреев до одного.

Но жив еврейский народ. Кровавому палачу Гитлеру невдомек, что народ убить невозможно.

Да, евреев стало меньше, чем их было, но каждый еврей — это теперь больше, чем был он ранее. Не рыданиями у Стены Плача ответили евреи за кровавую резню — оружием каждый еврей поклялся перед собой, перед своей совестью, перед тенями погибших: мы умрем, но мы уничтожим ненавистных палачей.

Евреи не из тех, кто готов очертя голову лезть в драку, они никогда не выставляют напоказ свои мускулы. Среди взрывов мрачных дьявольских сил они не перестали верить в победу человеческого разума. Они изощрялись в доводах, они оттачивали острие иронии, они освещали мрак своей мыслью. Они — народ книги. Но когда настали грозные дни, эти люди мысли и труда, люди, которых столетиями пытали в застенках гетто, оказались стойкими солдатами. Евреи не плачут, евреи не бравируют, евреи воюют.

Я не стану перечислять героев. Кровь не взвешивают, о подвигах не составляют статистических отчетов. Я лишь скажу, что евреи в рядах Красной Армии и Красного Флота делают то, что гражданин, боец, патриот обязан делать: они убивают насильников.

Евреи плавают на подводных лодках. В зимние метели евреи мчатся на лыжах. Евреи сражаются в танках, так, как если бы танк был их родным домом. Евреи, которые славились как искусные часовщики, оказались мастерами штыкового боя.

Кто теперь хнычет и визжит? Нахальные, трижды презренные немцы.

Разговаривая с пленными фрицами, я люблю им говорить: «Я еврей». Я люблю видеть при этом выражение звериного страха на тупом обличье «сверхчеловека».

Сталинград, Касторное, Дон, Тунис — все это начало. Война пойдет туда, откуда она появилась. Мы, евреи, помним наше право: быть среди судей, судить палачей стариков и детей. На камнях «Аллеи победителей» в Берлине мы высечем названия — Киев, Витебск, Керчь — названия городов, где немцы заживо похоронили тысячи и тысячи детей: пусть эти имена вопиют о мщении. Чтобы сон никогда не пришел к палачам и к детям палачей, чтобы они не знали спокойствия, чтобы они не нашли себе места на земле.

Евреи, где бы вы ни были, вставайте! Спешите! Мы сражаемся за честь, за право дышать. Мы сражаемся за большее: за тех, кто уже не может говорить, за честь мертвых, за евреев, убитых во Франции и в Польше, в Советском Союзе и во всем мире.

Придите — мы судьи справедливого народа. Мы можем уступить другим наше место на праздничном торжестве. Одно место мы не уступим: место среди обвинителей. Мы настоим, чтобы никто не отнял у нас права сказать: встаньте, палачи детей! Встаньте и выслушайте приговор! Его диктует наша совесть, его пишут пули наших солдат.