Во весь рост

Историк, изучая летопись этой страшной войны, в изумлении установит, что к третьему году боев Красная Армия достигла зрелости. Обычно армии на войне снашиваются. Можно ли сравнить фрицев 1943 года с кадровыми дивизиями германской армии, которые два года тому назад неслись к Пскову, к Смоленску, к Киеву?

Откуда эта возросшая сила Красной Армии? Разве не устали наши люди после двух лет жесточайших битв? Разве не понесли мы тяжелых потерь? Я ничего не хочу приукрашивать. Солдат на войне не стыдится ран, он гордо носит на груди ленточки. Мы знаем раны нашей страны и нашей армии. Но мы знаем также, что теперь мы сильнее немцев. Мы гоним их летом, хотя лето считалось немецким сезоном, хотя летом немцы могут полностью использовать свои козыри — танки и авиацию. Мы сильнее немцев не только потому, что поплошали фрицы. Мы сильнее немцев и потому, что вырос каждый командир, каждый боец Красной Армии. Наконец-то наши душевные качества — смелость, смекалка, стойкость — нашли выражение в военном искусстве. К отваге прибавилось мастерство. Самопожертвование сочетается с самообладанием. В чем разгадка этого феномена? Ведь наша армия — это народ на войне. Воюют не только военные специалисты, но землепашцы, столяры, агрономы, учителя. Тем не менее Красная Армия предстала и перед врагом, и перед друзьями во всей силе. Фриц, призванный весной 1943 года, — это бюргер, одетый в серо-зеленую форму. Фриц-ветеран, уцелевший с начала войны, — это неврастеник. Германия была сплошной казармой. Всё и все в ней дышали войной. Немцы двинулись в поход после длительной и методичной подготовки. Они совершенствовали свое военное искусство на легких кампаниях: в Бельгии, в Норвегии, в Греции. Из всех путей жизни они выбрали один — войну: она казалась им легчайшим. Когда они дошли до подлинно трудного, когда они узнали отпор Красной Армии, они потеряли вкус в войне. Мы были мирным народом. Мы не выбрали войну, войну нам навязали захватчики. Наше юношество жило иными мечтами. Да и чего греха таить, это юношество не было подготовлено к трудностям. Учение началось сразу с самого тяжелого: события нас бросили в воду без спасательного круга. Мы должны были учиться воевать в годы смертельной опасности. И вот перед нами подлинные солдаты. Конечно, после победы они вернутся к мирному труду, но сейчас они кажутся более солдатами, чем все кадровые солдаты мира, хотя недавно они держали в руке не автомат, но напильник, циркуль или перо. Леса, которые меня окружают, видели бои 1941 года. Эти немые соглядатаи могли бы многое рассказать. Поглядев на последние бои, они могли бы добавить: «Переменялись ролями».

Разведчику Сметанину двадцать лет. Родом он из Кировской области, до войны был кучером. Война принесла ему много горя: на фронте погибли отец и старший брат. Искусство разведчика далось Сметанину не сразу. С усмешкой зрелого мужа, вспоминающего слабости отрочества, он рассказывает о том, как ходил за первым «языком». Сметании не был рожден смельчаком, он стал смелым. Этот невысокий, узкоплечий юноша как-то притащил немецкого боксера. Он не хвастает, не позирует. Он признаётся, что порой, когда немцы бомбят, ему бывает страшно. Но в разведке ему не страшно. Почему? «У меня оружие — автомат, противотанковая граната...» Он полюбил свое дело: «Я все знаю вперед. Наши еще не знают, кто там, а я иду и гляжу...» На его груди ордена и медали, но еще ярче горят молодые глаза. В них я различаю вдохновение: разведка для Сметанина поэзия.

Шестеро разведчиков во главе с младшим лейтенантом Шишкиным шли лесом. Среди разведчиков был и Сметании. Они заметили на поляне немецкие танки. Танкисты сидели возле машин. Вспомним давние дни, когда рота убегала от одного танка... Шесть разведчиков подкрались к танкистам и открыли огонь из автоматов. Часть экипажей перебили. Другие немцы удрали. Двое бойцов умели управлять танком. Они погнали две машины в деревню. Остальные танки загнали в овраг, чтобы немцы не могли их вытащить. Так шестеро разведчиков захватили три танка «Т-4», один «Т-3» и самоходную пушку. Мне могут сказать, что это случайность, эпизод. Нет. Два года тому назад такая история была бы эпизодом, теперь это будни наступления. Я знаю, что есть Гудериан, имеются «тигры» и «фердинанды». Но шесть разведчиков, которые не испугались пяти танков, это не случайность, как не случайность Давид, поразивший из пращи Голиафа. Это мужество, которое стало искусством, содержание, которое нашло форму. Не случайность и дела бронебойщика Родионова. На него шли пятнадцать немецких танков. Родионов поджег четыре танка, остальные повернули назад. Можно сказать, что Родионов — герой. Можно сказать, что он — красноармеец, русский солдат 1943 года. Если Гитлер думал, что его выручит лето, танки, подсохшие дороги, он ошибся. Он ошибется еще не раз.

«Я их ненавижу» — такие слова о немцах мне приходилось часто слышать и прежде, но я не мог скрыть радости, услышав слова младшего лейтенанта Ионсяна: «Я их ненавижу и презираю». В первый день наступления Ионсян увидел в освобожденной деревне обугленный труп красноармейца, привязанный к дереву. За такое можно и возненавидеть, и воспрезирать. Ионсяну тридцать восемь лет. Он из Баку, был мирнейшим человеком. Лицо у него замкнутое, сосредоточенное, кажется, что он смотрит в себя. Ненависть и презрение Ионсян научился переводить на язык огня. С ним шли восемь бойцов. Что сделали эти девять автоматчиков? Встретив отряд немцев, они убили тридцать восемь фрицев. Они прошли в тыл врага. Там они перебили еще семьдесят гитлеровцев, а восемнадцать взяли живьем. Они захватили пять немецких орудий, большие склады с провиантом, с боеприпасами. «Я их презираю», — повторяет Ионсян. Он их презирает за все: и за то, что они пытают пленных, и за то, что они, кичась своей силой, разорили Европу, и за то, что сто двадцать шесть «непобедимых» фрицев оказались слабее девяти красноармейцев.

Ионсян — армянин. Здесь, на орловской земле, в сердце России сражаются сыновья всех советских народов. Во взводе Ионсяна отличился узбек Галар Игмарбердиев. Его окружили немцы: он перебил очередями и гранатами дюжину фрицев и вышел победителем. Казах Вахит Кулумбаев уложил пятнадцать немцев. Русский Сергей Кошев один напал на группу немцев, взял в плен немецкого офицера и двенадцать фрицев. Младший лейтенант еврей Наум Плавник командовал взводом, который взял укрепленное немцами село. Валялись тридцать трупов. Плавник уложил пятерых. Потом с четырьмя бойцами он прошел в тыл врага и выбил немцев из новых позиций. Немцы оставили труп офицера и двадцать солдат. В этом единстве советских людей на третий год войны — залог нашей победы. Германия, заселенная одними немцами, трещит: баварцы, вюртембержцы, баденцы, попав в плен, спешат заявить, что они не пруссаки. Утверждая исключительные права одного, и только одного, народа, гитлеровцы разъединили немецкий народ. Ценя национальное многообразие, мы создали советское единство, и вот армяне и узбеки сражаются за великую Россию.

Победа на войне — коллективное, соборное творчество. Лирическая поэма, картина, повесть зависят от таланта одного. Эпопеи, оратории, древние соборы, трагедии — созданы многими. Среди многих всегда имеется один — направляющий, режиссер событий, капитан корабля. Он есть в каждой части, в каждом подразделении. Его можно назвать мозгом, душой. Его можно назвать и проще — командиром. В нашем наступлении севернее Орла крупную роль играют бойцы стрелкового полка, которым командует майор Харченко. Это смуглый, статный южанин. У него усы гвардейца, а глаза человека, привыкшего заглядывать в сердца людей. Ему всего тридцать три года, но он немало повидал и пережил. Родом он из Сталинграда. Его старая мать, среди развалин героического города, в прошлую осень ждала сына и Россию. Семья майора скрывалась от немцев в станице. Всего месяц тому назад Харченко узнал, что его близкие спаслись. Он пережил все, что пережили сотни тысяч русских. В горькие дни октября 1941 года с оружием в руках он пробивался из немецкого окружения. За те дни майор Харченко расплачивается сейчас на орловской земле.

Он начал войну лейтенантом. До войны он был зоотехником в совхозе. Его жизнь не похожа на жизнь профессионалов рейхсвера, которые с детских лет жили клещами и обхватами. Но Харченко понял, что нужно уметь воевать, и он научился — на переднем крае. Я не хочу отрицать значения той военной науки, которую одолевают в мирное время. Но на войне люди учатся заново. Им приходится забыть многое из того, чему они научились до войны. Майор Харченко изучил стратегию врага в 1941–1942 годах. Он разобрал замыслы немцев, как разбирают часовой механизм. В августе 1942 года майор показал, что он умнее и хитрее врага. Его подразделения пошли вперед, заняли важные высоты, грозили путям противника. Но тогда у нас еще было мало таких командиров, тогда одно подразделение, выполнив задание, оказывалось выдвинутым вперед и вовремя не поддержанным соседями. Теперь рядом с майором Харченко сражаются столь же опытные командиры.

Кавалер ордена Суворова, майор прост глубокой, душевной простотой. Он любит своих бойцов, знает силу и слабость каждого. Он мне сказал прекрасные слова о самом существе военного искусства: «Когда идея командира понята бойцами — победа обеспечена». Это не только стратег, это и психолог. Он не только приказывает, он объясняет и вдохновляет.

Я видел генерал-майора Федюнькина с командирами, с бойцами за два часа до атаки. Он вводил людей в сложный лабиринт победы. Казалось, что он требует от подчиненных невозможного, но это невозможное вырисовывалось, становилось возможным и на следующий вечер попадало в оперативную сводку. Любой боец чувствовал себя связанным с генералом не только общей судьбой, но и общим замыслом.

Если представить себе пространство, которое освободила за две недели Красная Армия, если подсчитать потери врага, станет ясным, что наши успехи оплачены относительно малой ценой. Сила вооружения, мастерство командиров, ум и смелость бойцов спасли тысячи жизней. Немцы продолжают отчаянно сопротивляться. У Хотинца на маленьком участке фронта, где находятся бойцы майора Харченко, за один день немцы четыре раза переходили в контратаки и четыре раза отходили, оставляя на земле десятки и сотни мертвых, как море в часы отлива оставляет водоросли и щепки.

Наши продолжают продвигаться вперед. Прежде бойцы думали, что нельзя наступать без танков, без артиллерии. Теперь десяток бойцов овладевает деревней. Один гвардеец мне сказал: «Техника вещь хорошая, но одной техникой не возьмешь. Надо подумать, поглядеть, а потом действовать. Холодный ум и горячее сердце — это тоже оружие...» Здесь, на переднем крае, в эти шумные дни наступления видишь новых людей: Красная Армия предстает перед миром во весь свой рост.