Много лет спустя

Мы бродили знойными улочками мирного Павлограда, городка на реке Волчьей, заходили в памятные места, подолгу стояли у мемориальных досок, установленных на стенах неказистых хатенок, и странное волнение охватывало меня, словно сама история шагала рядом...

Мой друг и советчик Константин Васильевич Рябой, гвардии подполковник в отставке, загорелый, моложавый, не потерявший военной выправки, рассказывал о местах и событиях, уточнял факты. Бывший начальник штаба и один из руководителей подпольной антифашистской организации и вооруженного восстания в Павлограде, он хорошо помнит минувшее.

Много раз я бывал в Павлограде. Заполнялись страницы записных книжек, а все казалось мало, каждая деталь шла к делу, в будущее повествование о людях, не покорившихся врагу, людях, многих из которых я встречал теперь: знаменитая тетя Саша — Александра Давыдовна Новикова, под чьей кроватью прятали подпольщики грозную для оккупантов радиостанцию; секретарь подпольного горкома партии Андрей Павлович Караванченко, несколько пополневший за последние годы.

Нескончаемы витые и перевитые улочки тихого Павлограда, как нескончаемы рассказы о днях борьбы против захватчиков, о тех, кто вел эту борьбу. Их имена не преданы забвению. Память о местном поэте-подпольщике Миколе Шуте живет не только в Павлограде, но и на всей Украине.

Могила полковника Петра Онуфриевича Кравченко всегда усыпана цветами. Боевой командир, он, попав в окружение, не сложил оружия, а, используя свой опыт и знания, приобретенные в академии и под Гвадалахарой, сумел создать боевую группу подпольщиков, а потом возглавил отряды восставших 13–16 февраля 1943 года...

Не короток, увы, список тех, кто не дожил до радостного Дня Победы, тех, с кем ох как надо бы перемолвиться собирателю истории. Нет Николая Ивановича Сташкова, расстрелянного гитлеровцами секретаря подпольного обкома партии, которому посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Нет и Степана Силовича Приберд, члена подпольного горкома, погибшего уже в конце войны в Карпатах при выполнении специального задания. Нет и заместителя директора завода Михаила Тимофеевича Шубина, расстрелянного фашистами в октябре 1941 года; погиб в бою под Мелитополем старшина Иосиф Бойко; расстрелян фашистами младший лейтенант Кузнецов; убит под Ковелем активный подпольщик и командир боевой группы лейтенант Маслов; геройски погибли в неравном бою с оккупантами на маслозаводе капитан Нестеренко и лейтенант Носач; пала смертью храбрых бесстрашная разведчица, не раз переходившая линию фронта, Ольга Куликова; зверски замучена Тася Зимина.

Память об ушедших соратниках хранят живые участники событий: бывший лейтенант Сидоров, служивший по заданию подполья в полиции, майор запаса Николай Беляшов, майор Черный, врач Мария Рак, Мария Лубянская — смелая связная, Иван Яковлевич Осьмиченко, хозяин явочной квартиры, Иван Тихонович Белый, Константин Васильевич Беляев, Клара Адольфовна Таблер-Новикова...

Ничего не забыть, ничего не упустить. Те участники героического павлоградского подполья, с которыми довелось встретиться, понимали, как дороги крупицы воспоминаний о пережитом. Всех их искренне благодарю за помощь в работе.

Я снова сидел в Государственном архиве за подшивками газет, за папками с преподлыми документами городской управы, воссоздавшими гнетущую атмосферу оккупации. Нужны были неповторимые подробности, точные приметы того времени.

Помог процесс бывшего начальника павлоградской полиции Вивтанца, шестнадцать лет скрывавшегося от возмездия за свои кровавые деяния. Он лично расстреливал подпольщиков — участников восстания. Перед судом прошли десятки свидетелей, воскресивших события. На меня хлынул поток новых подробностей...

Еще один процесс в Павлограде. Полицай Маловик, утаив прошлое, работал долгие годы в Эстонии на сланцевых рудниках. Его отлично помнят павлоградцы...

Озверевшие гитлеровцы и их пособники залили улицы кровью, обрекли на смерть мужское население города, осмелившегося восстать против фашистского рабства. Тысячи расстрелянных патриотов полегли в братские могилы в том году. Большие и малые рицы с легкостью разряжали свои автоматы в ни в чем не повинных людей.

Неслыханное кощунство над памятью миллионов — попытка иных «ревнителей справедливости» за давностью избавить от заслуженной кары военных преступников разных званий и рангов. Нет таких «сроков давности», которые бы могли заглушить голоса погибших, вопиющие о справедливом возмездии, притупить бдительность живых.

Нет прощения убийцам, им не уйти от ответа за пролитую кровь!

… Я садился за стол, за машинку, считая, что уже можно начинать. Страница ложилась за страницей, но снова звал меня на свои улицы героический и многострадальный город, с которым уже накрепко связана моя судьба. Снова бывший армейский разведчик К. В. Рябой заботливо допытывался:

— Все ясно? Вот схема... — Он разворачивал любовно выполненную им карту боевых действий групп подпольщиков в памятные дни февраля сорок третьего года. — Понимаю, не летопись пишете — роман, но все-таки для точности...

Да, это не летопись, не строго документальное отражение событий прошлого. Факты переплетены с домыслом. Поэтому иначе названы и город, и населенные пункты; имена участников исторических событий заменены вымышленными. Но подлинные имена героев свято хранит история.