Встреча
Бой за деревню М. был ожесточенный. Опрокинув фашистов с высоты, наши бойцы ворвались в деревню и в овраг, что был недалеко от нее. Из кустов крушины, прикрывавших дно оврага, навстречу им выбежал маленький старичок в женской кацавейке, перехваченной сыромятным ремешком, и в залатанных ботинках. Вскинув руки, он крикнул:
— Родные вы наши! Многая вам лета!
Он не знал, что еще крикнуть, и побежал вперед, утопая в грязи и путаясь в жнивье. Один здоровяк гвардеец подхватил старичка под мышки, приподнял над землей и поцеловал крепко, по-солдатски. Оказавшись опять на земле, старичок обернулся к оврагу и начал махать рукой:
— Бабы, сюда! Вылезай, бабы! Я же говорил — наши!
По оврагу затрепетали кусты. На чистое место с шумом повалил оборванный, грязный и радостно взволнованный крестьянский люд...
Через несколько минут маленький старичок — Поликарп Федорович Москалев, бывший школьный сторож, уже сидел в кругу отдыхавших после боя гвардейцев, дымил солдатской махоркой и рассказывал трагедию родной деревни.
— Был у нас колхоз «Примерный путь». Примерный! — с гордостью повторил Поликарп Федорович. — И была в нем воистину примерная жизнь. Вот он, народ, не даст соврать. Первейшей пробы была жизнь. А жизнь кто делает? Люди! Выходит, что и люди были у нас примерные. Спросите, где хотите, о наших людях — нигде о них нет худой славы. Справедливо жили. А довелось помереть — и померли с честью. Святые великомученики, да! Я так считаю.
Помедлив немного, он продолжал уже с тем грустным спокойствием, какое бывает только у человека, чудом пережившего большое несчастье.
— А началось все с партизан... Наши мужики да ребята, на возрасте понятно, сразу же подались партизанить в леса. Началась по нашим местам настоящая война. Вот он, народ, он не даст соврать. Налетят гитлеровцы на какую деревню за едой-поживой, а наши мужики тут как тут! Ну, разговор короткий... Или, скажем, едут фашисты на фронт, а партизаны подстерегут их где-нибудь в лесочке — и давай окаянных бить! Нестерпимая жизнь была для врагов в наших местах. Не было им здесь никакого покоя.
Одна из женщин, вздохнув, посоветовала:
— Ты, Федорыч, про танки да самолеты скажи...
— Как раз и веду к тому, — ответил старичок и продолжал: — Видят гитлерюги, что дело плохо, и послали на наших партизан большие отряды. В нашей деревне было тогда только семеро партизан, и все молоденькие ребята. А немцы послали на деревню девять самолетов. Налетели они и давай бить наши избы! Ну мы все по окопам, а партизаны засели у огородов и ждут. Только это улетели самолеты — идут три танка, а за ними пехоты видимо-невидимо. Партизаны ни с места. И начался тут бой. Десятков до трех, видать, наши ухлопали фашистов, да и танк один чем-то повредили. А все-таки зашли гитлерюги в деревню. Начали искать партизан, а их и след простыл! Как невидимки какие! Ну, наступила тут ночь. Поставили немцы у подбитого танка часовых. На заре вскакивают, а часовые зарезаны и танк огнем пылает...
Женщины начали тяжко вздыхать. Иные, теребя концы платков, отвернулись от круга.
— Ну вы! Хватит! — не строго прикрикнул на них Поликарп Федорович. — И началось тут, сынки мои, невиданное побоище. Пошли гитлеровцы по деревне, начали вытаскивать всех из домов, из окопов, начали зверски убивать целые семьи. Загнали около тридцати женщин с малыми детьми в колхозную баню, облили бензином — и зажгли. Все погорели там... Ну вы, бабы! Хватит вам! А к горевшей бане согнали еще с сотню людей. Целые семьи выстроили: тут семья Якова» Николаевича Романенкова, тут — Ивана Трифонцева, рядом — Марка Феоктистова. Старики, бабы с грудными ребятами, девушки-невесты...
Поликарп Федорович замолк, начал вновь развертывать кисет. Один из гвардейцев тихонько спросил:
— И расстреляли?
— Всех. Из пулемета... — ответил Поликарп Федорович и указал на группу сельчан, что толпились вокруг. — Вот все, кто остался в нашей деревне...
...Эта встреча произошла утром. Утешив и ободрив сельчан чем могли, гвардейцы вновь пошли вперед. И в этот день освободили еще несколько селений.