Удар на Дону

Ещё летом 1942 года немцы вышли на Дон и укрепились на его правом берегу. Рубеж Дона имел для них огромное значение. Он прикрывал левый фланг и глубокие тылы гитлеровских войск, действовавших против Сталинграда. Располагаясь на среднем течении Дона и занимая охватывающее положение в отношении нашего Воронежского фронта, фашистские армии могли быть нацелены на его тылы и в глубь страны — на Тамбов, на Саратов. Не случайно немецкое командование всё время не прекращало борьбы за переправы на Дону, за островки, участки мелководья, которые облегчили бы постройку мостов, и прилагало усилия к захвату плацдармов на левобережье.

После сокрушительных ударов наших войск под Сталинградом рубеж Дона в среднем его течении приобрёл особенное значение для противника, так как он прикрывал территорию, с которой возможно было наступление немцев в восточном направлении против наших войск, сражавшихся с группировкой Гитлера у Сталинграда. Дон был крупнейшей водной преградой на южном направлении, выходящем к Ворошиловграду и Ростову. Несмотря на крайнюю нужду в резервах, [34] немецкое командование оставило в обороне на среднем течении Дона отлично укомплектованные кадровые итальянские и немецкие дивизии. Многие офицеры и солдаты уже воевали на советско-германском фронте прошлой зимой и сейчас встречали вторую зиму. Дивизии располагались в обороне довольно плотно, позади первой укреплённой линии была вторая, на которой были сосредоточены для контратак ударные фашистские отряды, в резерве находились немецкие части. Весь правый берег Дона был сильно укреплён инженерными сооружениями, населённые пункты и высоты были превращены в мощные опорные пункты. Как перед передним краем, так и в глубине его обороны располагались минные поля. Войска генерала Кузнецова, наступавшие на главном направлении, стояли перед трудной задачей взломать оборону противника, развернувшись на плацдарме за Доном и питая операцию из-за реки.

В Придонье было мало маскирующих укрытий. Прошедшие метели, которыми изобилует в этой полосе декабрь, замели почти все пути подвоза, питавшие фронт. Войска преодолевали эти трудности, и было решено, взломав оборону противника, рассечь его фронт и, наступая на рубеж Миллерово — Тацинская, отрезать пути на юг и на запад, окружить и уничтожить все гитлеровские дивизии, противостоящие на правобережье Дона. Борьба предстояла упорная и ожесточённая.

Ещё до начала боёв было установлено, что по численности стрелковых войск силы обеих сторон почти одинаковы, а в ходе операции стало ясно, что соотношение в танках — в нашу пользу и преимущество артиллерии — на нашей стороне. Но немцы превосходили нас в авиации.

Движение через Дон под огнём противника представляло большие трудности, тем более что лёд был незначительной толщины и малейшая оттепель, которая и началась на третьи сутки операции, обнажала воду.

В то же время рубеж Дона прикрывал расположение наших войск и позволял нашему командованию, сняв войска с второстепенных участков, сосредоточить [35] на решающих направлениях на узком участке фронта силы, значительно превосходящие противника. Это было смелое решение, и оно стало одним из главных слагаемых победы.

Ранним декабрьским утром над берегами Тихого Дона загрохотала артиллерийская канонада. Массированные удары разрушали укрепления на берегу противника, подавляли его огневые средства, уничтожали его живую силу. За несколько минут до конца артиллерийской подготовки войска повели огонь из всех видов своего оружия; загремели залпы. Штурмовые самолёты начали атаку. Одновременно стрелковые войска, расположенные на плацдарме, прижимаясь к огневому валу, перешли в атаку, и за ними на всём фронте начали переправу через Дон основные силы. Вот они вцепились в кромку правого берега. В этот момент ожили уцелевшие огневые точки противника. Из глубины на переправы обрушился его артиллерийский огонь, в воздухе появились немецкие самолёты. Завязалась кровопролитная борьба на плацдарме и по берегу Дона. После нескольких часов боя наша пехота вклинилась в передний край противника и в глубине встретила новые укрепления — опорные пункты, отдельные огневые точки, густые минные поля. Борьба затягивалась.

Стало ясно, что наступает тот критический момент начала операции, в котором определяется её развитие, а зачастую и результат. Продолжая бой, войска вели кропотливую, опасную, кажущуюся в эти часы особенно медленной работу по расчистке минных полей. В то же время было принято решение, требовавшее от войск новых жертв. Стоя в одном километре от колючей проволоки противника, командующий Юго-Западным фронтом генерал Ватутин ввёл в бой новые части, не ожидая полной расчистки проходов в минных полях. Находясь у переднего края, он представлял себе развитие событий в глубине обороны противника. Он знал, что чем дольше топтание на месте, тем больше потерь понесут наши войска в глубине обороны противника, и что жертвы, которые неизбежно будут понесены в начале боя, при решительном штурме спасут во много крат [36] больше жизней в дальнейшем и принесут победу. Наоборот, каждая потерянная нами минута даёт возможность противнику подвести резервы и укрепить оборону.

Приказ был дан. Войска генерала Кузнецова, выполняя его, ворвались в глубину вражеской обороны, где упорное сопротивление противника продолжалось. У немецких солдат был приказ: ни шагу назад от рубежа Дона. Когда нами был захвачен важнейший узел обороны, противник контратакой вернул его обратно и прижал часть наших войск к Дону. Ударом соседних полков противник был снова выбит и отброшен.

Теперь, когда виден весь ход боёв на Дону, особенно интересно посмотреть и оценить действия наших войск в те решающие дни так, как их ощущал на себе противник.

Среди пленных офицеров нам удалось найти тех, чьи батальоны и полки сопротивлялись наступлению войск генерала Кузнецова на Богучарском направлении. В маленьком домике, в казачьей станице, собраны 13 майоров и подполковников и три полковника. Большинство из них — итальянцы. Немцев мало, они руководили сопротивлением, а когда поняли его безнадёжность, оставили своих союзников прикрывать свой отход и унесли ноги. Начинается опрос командира батальона из дивизии «Равенна», который был ближе всех к переднему краю. Подполковнику Кало Феличе 50 лет, из них больше 30 он на военной службе. Участвовал в первой мировой войне, окончил военную академию, воевал в Испании, Греции, Югославии, опытный, тактически грамотный офицер. Он был с батальоном в резерве командира полка, и когда на два других батальона обрушились русские, командир полка приказал ему контратаковать и вернуть потерянные батальонами высоты. Феличе пошёл в контратаку, но через 10 минут две из его трёх рот были истреблены, и только с третьей он успел отступить.

Проверить сказанное легко потому, что можно вызвать полковника Нальдони Джовани, который приказывал батальону Феличе контратаковать русских. У полковника спрашивают, удовлетворён ли он действиями Кало Феличе. Командир полка отвечает, что командир [37] батальона сделал всё, чего требовали приказ, обстановка и честь офицера. Может быть, в неудаче повинны другие батальоны? В ответ на это полковник быстро рисует схему расположения полка, отмечает густую сеть дзотов и говорит, что ни один из его солдат не ушёл оттуда живым, а сам он вынужден был под огнём трижды менять командный пункт. Может быть, плохо действовал соседний полк слева, и в этом причина успеха русских? «О нет! — возражает полковник, — полком слева командовал полковник Бианки Мари». Он и сейчас сидит за столом, слева от Нальдони Джовани. Они знают друг друга много лет; оба участвовали в первой мировой войне; окончили военную академию в Модене и совершенствовались в Пармской военной академии; командовали последовательно ротами, батальонами и теперь полками; участвовали во всех войнах, которые вела Италия. Они награждены медалями и крестами за боевые заслуги и за долголетнюю службу, за верность итальянской короне и т. д. Они поддерживали друг друга в бою, но у Бианки Мари из 3 тысяч солдат осталось только 700, а под конец, потеряв весь полк, он присоединился к Нальдони Джовани и вместе с ним попал в плен. Что же в это время делал сосед справа? За правый фланг полковник был долгое время спокоен — туда на помощь итальянцам пришёл полк немецкой дивизии, но потом и он был разбит, и немецкие солдаты, перемешавшись с итальянскими, отступали вместе.

Так на фронте дивизии «Равенна», на этом решающем направлении, враг испытал тот сокрушительный удар, который уничтожил его живую силу. Остатки её отступили.

Затем выясняется обстановка в глубине фронта. Может быть, их не поддержали из глубины, и разгром первой линии обороны есть успех нашей сконцентрированной и подавляющей силы? Нет, для восстановления положения в бой бросались специально предназначенные для контратак ударные фашистские отряды и немецкие штурмовые противотанковые орудия, но они были истреблены и раздавлены нашей пехотой и танками. [38]

Спасти положение не смогли и резервные немецкие пехотные части — они были разбиты позднее. Часть их командного состава спаслась бегством, другая — убита, а некоторые офицеры идут, пока ещё неопознанные, по улицам станицы в колоннах пленных солдат, переодевшись в солдатскую форму.

Может быть, неопытность или слабость воли командира дивизии либо командующего армией помогли нам, разбить противника? Нет, полковник отвергает и эту версию. Они уважают своего командира дивизии генерала Друмонта. Он долго командовал полком, был начальником всей артиллерии итальянского экспедиционного корпуса на советско-германском фронте. Они высоко ценят командующего армией генерала Гарибольди, который был правой рукой Грациани, потом оставался вместо него генерал-губернатором Ливии и успешно воевал вместе с Роммелем, пока не попал в СССР. Все действия в боях на Дону согласовывались и направлялись также немцами, но и их руководство не спасло положения.

Полковники вынуждены были сами сделать вывод, почему они побежали. Они начинают превозносить доблесть наших бойцов, которые знают, за что воюют. Полковники перечисляют действия материальной силы, которые вынудили их сложить оружие: сокрушительный удар на главном направлении и одновременно сильное давление на других участках, благодаря чему они не знали вначале, куда бросить свои резервы; воздействие штурмовой авиации и особенно танков; стремительная атака нашей пехоты, огонь миномётов, орудий и особенно «катюш», которые, по словам много видевшего Бианки Мари, минутами приводили его солдат в полное оцепенение.

Бианки Мари, покидавший деревню, видел, как наши бойцы атаковали бегом, не сгибаясь, презирая опасность. Эти атаки продолжались день за днём круглые сутки, и в результате уцелевшие потрясённые, обессиленные, измученные холодом и голодом солдаты начали поспешный отход. Полковникам напоминают, что наши войска были на том же самом зимнем поле боя, также [39] не спали много суток в боях, и просят дополнить, какие военные соображения привели их к выводу, что сопротивление безнадёжно и надо сложить оружие. Полковники отвечают, что они потеряли не только большинство людей, но и все орудия, лишились бензина, расстреляли патроны даже из собственных пистолетов, В таком положении они шли на юго-запад, когда заметили в предрассветном тумане в 50 метрах впереди на снегу наших автоматчиков, готовящихся атаковать голову отступавшей колонны; сзади колонну преследовали танки, и из тумана донёсся рёв «катюши». Все вокруг побежали, падая и спотыкаясь. Положение было, как выразился Нальдони Джовани, бесперспективным. Всё рушилось. Полковники бросили пустые пистолеты и подняли руки вверх.

Они сидят, потрясённые всем случившимся, точно не веря самим себе. Ведь меньше недели тому назад они и не думали о возможности такого конца своей долгой военной карьеры. Мы выбили у них из рук оружие, лишили сил. Волю свою красноармейцы пронесли сквозь все тяготы современного боя, навязав её врагу. Войска Юго-Западного фронта разбили полки, руководимые опытнейшими, матёрыми представителями фашистского командования.

В ходе боёв стало выясняться, что на решающем направлении наши войска сломят сопротивление противника и уничтожат его в полосе своего наступления. Но этого было мало — попрежнему решал темп продвижения. Потеря темпа означала, что противник уведёт из-под удара свои главные силы, расположит их на втором укреплённом рубеже, подведёт туда свои резервы, и мы снова встретим фронт организованной обороны. Решался вопрос, окружат ли войска Юго-Западного фронта другие дивизии противника, или только вытолкнут их. Добьёмся ли мы только тактического успеха — и тогда понесённые нами потери будут не оправданы, — или тактический успех перерастёт в успех оперативный, приведёт к разгрому и уничтожению противника, к достижению большой цели, ради которой и ведётся операция.

Войска противника к этому времени уже получили [40] приказ — начать отход на вторую линию обороны. Приказ, отданный дивизии, которая расположена была вне оси наступления наших главных сил, гласил: «Дивизия должна в ночь отступить на юг от реки Дон. Из каждого батальона оставить на Дону по одной роте. При обороне реки Дон частями прикрытия основной задачей является показать противнику, что позиции на реке Дон ещё не оставлены. Начать генеральное отступление ночью. При отходе обеспечивать себя с фланга, с фронта и с тыла. Необходимо, чтобы солдаты в первую очередь несли с собой оружие и патроны, а во вторую — провиант. Неприятель, который будет стараться препятствовать отступлению, должен быть атакован и отброшен. Командир дивизии генерал Перичи».

Захваченный нами приказ предусматривал организованный отвод войск из-под удара, но он опоздал. К этому времени наши танки уже прошли прорванную на главном направлении тактическую глубину обороны противника и устремились ко второму оборонительному рубежу, куда, по приказу, должны были отойти войска противника.

В ходе операции обозначался перелом в нашу пользу, но у противника оставалась авиация, которую он бросил в бой, чтобы любой ценой задержать наши танковые колонны. Пехотные дивизии противника, не испытавшие наших уничтожающих ударов, нанесённых с плацдарма в излучине Дона, не истощили сил в боях и были вполне боеспособны. Как известно, наше преимущество в пехоте было незначительно, и в глубине обороны ещё предстояло единоборство наших стрелковых дивизий, танков и авиации с пехотными дивизиями, танками и авиацией Гитлера. Решить исход боёв должны были искусство наших командиров и боевая доблесть наших войск. Нам известно, как они действовали, но было интересно посмотреть на бой в оперативной глубине обороны, узнать, как его ощущал на себе враг. Третий из пленных полковников командовал полком дивизии «Челере», которая имела возможность успешно выполнить приказ об отходе и продолжать борьбу. [41]

Полковник Лонго Луиджи, командир 3-го полка барсальеров, выглядит совсем молодым. Он красив, силен и элегантно одет. На нём серебряные и бронзовые медали, кресты за боевые заслуги, нашивки за ранения, знак кавалера Италии. Он давно командует барсальерами — солдатами, специально отобранными, тренированными и обученными. С ними он ещё в 1922—1923 годах выступал в Ливию на подавление антиитальянского движения, с ними воевал в Абиссинии, Греции, Югославии, снова в Ливии против англичан и, наконец, в СССР.

Полковник знал, что русские начали атаку в излучине Дона, но в течение двух суток не испытывал тревоги, потому что перед позициями его полка действовала только одна рота русских, не считая боевого охранения. Однако на третью ночь боёв соседний полк был неожиданно атакован русскими, и не с фронта, а с тыла; тогда же они появились на фланге полка барсальеров. Лонго Луиджи немедленно донёс командиру дивизии, но распоряжения генерала уже не услышал: телефонная связь была прервана. Радиостанция, работавшая ещё несколько минут, успела передать, что штаб дивизии внезапно атакован русскими танками и мотопехотой. Затем всё смолкло. Только через несколько часов полковник узнал от командира соседней дивизии, что получен приказ отходить на второй рубеж обороны, где располагались части СС.

Прикрываясь арьергардом, полк начал отход, но теперь русские повели преследование с тыла и двигались параллельно, угрожая флангу. Полк барсальеров был уже в двух километрах от второго рубежа, когда ему навстречу попались отходившие со второго рубежа немецкие солдаты, которые сообщили, что русские танки и мотопехота атаковали отряд СС, захватили второй рубеж и отрезали путь на юг и на запад. Полковник решил с боем прорываться на юг, достиг даже середины деревни, входившей в рубеж обороны, но был отброшен. Он заметил, что русских было мало, и барсальеры снова пошли в атаку, но, попав под губительный огонь пулемётов, понесли потери и опять [42] отошли. Лонго Луиджи повернул обратно и, ускользая от наседавших русских, двинулся на северо-запад, чтобы соединиться с другими дивизиями. Действительно, в районе, где сходятся дороги на юг и на запад, собрались немецкие и итальянские полки, хорватский легион, румыны... Но никто уже не думал об отходе — район был окружён. Была создана круговая оборона, и завязался двухдневный бой. Когда русские истребили 4 тысячи солдат и офицеров, оставшиеся в живых подняли руки. Полковник Лонго Луиджи не сдался в плен. Он бежал, как затравленный волк, пробирался от балки к балке всё дальше, на запад, и его, точно волка, обложили в кустарнике и взяли в плен бойцы нашего заградительного отряда.

Так, шаг за шагом следуя за рассказом командира полка барсальеров, мы видим, как наши части, растянутые на громадном фронте, сковывали противника до тех пор, пока наши танковые соединения вышли на тылы врага, уничтожили штаб дивизии, парализовали управление, разгромили соседний с ним полк. Мы видим, как танковые соединения, несмотря на минные поля и другие препятствия, в боях с противотанковыми орудиями, под бомбёжкой авиации выполнили приказ, вышли на тыловые рубежи обороны противника, истребили вражеские части, отрезали пути отхода, деморализовали противника и обеспечили разгром и уничтожение его дивизии. Через заслон нашего танкового десантного отряда полк барсальеров не смог пробиться, хотя танкистов и мотопехоты было меньше; благодаря своей огневой выучке и стойкости отряд оказался победителем. Мы видим, как шарахнулся обратно полк итальянской армии и, соединившись с немецкими частями, разделил их бесславный конец: за танками подошла наша пехота и, окружив противника, в жестоком единоборстве истребляла его до тех пор, пока уцелевшие не сложили оружия.

То, что пришлось испытать полку барсальеров Лонго Луиджи, испытали все без исключения полки и дивизии врага, противостоявшие на правобережье войскам генерала Ватутина. Это было достигнуто не только благодаря [43] героизму и боевой тактической выучке наших войск, но и вследствие целесообразного оперативного их использования.

Опыт войны учит, что полная победа достигается тогда, когда наступающие войска, взломав оборону, проникают глубоко в тыл противника и манёвренными сокрушающими действиями уничтожают его живую силу, захватывают технику, склады, базы, населённые пункты. Обороняющийся в этом случае находится в невыгодном положении. Он не в силах, особенно после больших потерь, держать повсюду большие и подвижные резервы. Тем самым он лишён возможности остановить и нанести поражение наступающему, в руках которого — инициатива. Цифры относительных потерь у наступающего и обороняющегося говорят в пользу первого.

Минувший этап операции показал, что в ней были правильно учтены и использованы условия борьбы зимой в степи. Противник был выброшен в степь, где трудно обороняться зимой и трудно соорудить новые узлы и рубежи обороны. Окружение его дивизий и уничтожение тысяч гитлеровцев, захват десятков тысяч пленных и огромных трофеев — всё это говорит о том, что успех был достигнут благодаря глубокому пониманию особенностей наступательной операции в современной войне.

Днём и ночью на бескрайных полях, в станицах у водных рубежей и железнодорожных станций шли горячие бои. Ветер обжигал лица людей, мороз сковывал движения; в тяжком труде боевого похода напрягались все силы. Но люди наши в стремительном порыве рвались вперёд, и донские ветры разнесли вести об их боевой доблести.