И камни стреляют
Пещера глубиной метров семь была по прихоти природы расположена у подножия небольшой высоты. Росший вокруг кустарник и невысокие деревья делали ее — откуда ни посмотри — малозаметной для постороннего глаза. Вход в пещеру был обращен к морю, и от него до воды было метров двести, покрытых прибрежной галькой.
Как только группа, которую вел Ромуальдо, по кличке Шакал, вошла в пещеру, кто-то зажег фонарь, осветив им каменистые стены, и все бросились на землю. В ширину пещера достигала местами трех метров, а высота ее позволяла стоять в полный рост. Сразу было видно, что пользовались ею не впервые.
— Пойдем со мной! — приказал Шакал Освальдо Деласу, и они вдвоем направились в глубь пещеры.
Там громоздилась куча камней, и Ромуальдо начал отваливать их.
— Помоги мне, — попросил он, а немного погодя громко позвал: — Хрипатый, Порруа, Аренсибия, идите все сюда!
Они подошли.
— Вот наши «игрушки», — указал Шакал на оружие, спрятанное под камнями.
— Если бы янки могли меня увидеть с одной из этих «пушек»! — сокрушался Освальдо Делас, наклоняясь за приглянувшимся ему пистолетом.
Это послужило сигналом для всех. Словно по команде, Хрипатый, Марио и Хулио Порруа, Тито, по кличке Гаванец, и Хуанито, по кличке Джонни, бросились выбирать оружие. Аренсибия заглянул через их плечи и не раздумывая схватил автомат. Потом отошел в сторону и стал сбрасывать темно-зеленую форму, чтобы переодеться в костюм, который принес из машины. «Вполне достаточно для любого из этих молокососов, охраняющих берег, — подумал он. — Да и пистолет, как всегда, при мне».
Уильям Лейва, переодевшись, уселся у входа в пещеру, чтобы проверить свой пистолет. Один только доктор Тамайо не двинулся с места. «Я — не убийца», — решил он.
Шакал с Хрипатым взяли по автомату. Гаванец вооружился пистолетом. «Хороша штучка!» — радовался он, любуясь оружием.
Механику достался пистолет — все самое хорошее разобрали те, кто поглавнее. Даниэль из типографии вертел в руках кольт. Братья Порруа, понимавшие толк в оружии еще со времен Эскамбрая, взяли каждый по кольту и американские осколочные гранаты. Кроме того, Хулио вытащил из кучи автоматическую винтовку, а Марио — пистолет.
Все лихорадочно двигались, осматривая оружие, и громко переговаривались, как люди, которые готовятся к бою и в то же время надеются в душе, что его не будет.
— Понравилась «пушка», а, кореш? — спросил Делас механика, увидев у него в руках оружие. — «Четыре с половиной» — «пушка» что надо! С ходу укокошу любого, кто станет поперек дороги.
— Эй, мистер, гляди сюда, — сказал Джонни, обращаясь к Даниэлю. Он стоял посреди пещеры, слегка расставив ноги и чуть подавшись вперед. Прищурив глаза и напрягшись в ожидании отдачи, он держал на изготовку автомат. Справа на поясе у него висел кольт, а слева — длинный штыковой нож и две гранаты. Своему лицу он пытался придать зверское выражение.
— Ты вооружен до зубов, — похвалил его Даниэль, а про себя подумал: «Этот тип плохо кончит».
Все старались устроиться поудобнее, и после короткого возбуждения, вызванного появившимся оружием, в пещере мало-помалу воцарилась напряженная тишина. И вдруг...
— Пабло, Пабло, солдаты в двухстах метрах отсюда! — ворвался с криком Уильям Лейва.
— Что?! — воскликнул вскакивая Аренсибия. Подбежав к выходу, он выглянул наружу. Остальные застыли на месте. Никто не двигался. Руки у всех словно парализовало, а по ногам потянуло холодом. Аренсибия повернулся к ним. Досада, возбуждение и страх отразились на его лице.
— Пятеро или больше. Они продвигаются к пляжу, — сказал он и направился к тому месту, где оставил свой автомат.
— Как же это? — тревожно выдохнул Делас. Марио и Хулио Порруа переглянулись. У Джонни автомат выскользнул из рук.
— Держи крепче и не будь бабой! — сердито приказал ему Гаванец и взял в руки пистолет.
Доктор Тамайо нащупал под пиджаком свой обрез и подумал: «Если я хочу остаться в живых, лучше держаться подальше от этих придурков».
Хрипатый схватил винтовку и крепко сжал ее в руках.
Механик посмотрел на свой пистолет: «Ну, вот и началось».
Уильям Лейва остановился посреди пещеры и, тупо уставившись на Аренсибию, спросил:
— Что будем делать?
— Шкуру свою спасать, — ответил тот.
— А как?
— Как знаешь! Я лично знаю, что мне делать. Ведь если я попадусь им в лапы, они мне припомнят и ополченца, и катер. У меня нет выхода. Я буду держаться до конца.
— А мне-то как быть? — снова спросил Лейва и оглядел всех. — Ведь я только взрывчатку готовил. Меня не касаются ваши ополченцы и все такое. Я работал, и мне за это платили. А теперь что же?
— Ты молиться умеешь? — спросил его Аренсибия.
— Нет.
— Так учись, скоро пригодится. Я лично намерен выбираться из этой мышеловки...
— Минуточку! — закричал Шакал из глубины пещеры.
Все повернулись к нему. Он сжимал в руках автомат, дуло которого было направлено явно не в землю.
— Среди нас стукач, и мы должны с ним рассчитаться.
— Точно, — послышался противный голос Хрипатого, — мы не имеем права это так оставить.
Аренсибия смотрел то на выход, то на Шакала, сгорая от нетерпения.
— И кто же этот стукач? — спросил Делас прерывающимся голосом. — Кто это может быть?
— Сами что-то напортачили, вот вас и накрыли, — сказал доктор, желавший только одного — поскорее покинуть пещеру.
— Ничего мы не напортачили, — раздраженно ответил Шакал. — Нас предали, и кажется, я знаю кто. — И он многозначительно взглянул на Даниэля из типографии.
— Ты что, Шакал, спятил?! — возмутился тот. — С чего это вдруг? С какой стати?
— Да ты что, Шакал, он не мог... — начал было Делас, но Ромуальдо оборвал его:
— А кто же тогда? Может, ты, Освальдо?
— Нет, Шакал, что ты... — забормотал Делас, пятясь до тех пор, пока не уперся спиной в скалу. — Я только хотел сказать... может быть... что он... что... Может быть, ты и прав. Может быть, и он...
— Вы что, свихнулись? — негодовал Даниэль. — Как вам такое в голову могло прийти? Нам спасаться надо, бежать из этой западни...
— Я был против твоего участия, — продолжал Шакал, — ты всегда был мне подозрителен. Ты говорил, что хочешь в Штаты, потому что там твоя любовница, а у тебя баба, оказывается, здесь, на Кубе.
— Да нет, Шакал, это совсем другая. С этой я только развлекаюсь. Ты ведь знаешь, я большой любитель женского пола...
— И Освальдо говорил, что уж больно ты рвался на совещание в Бока-Сьега. Хотел, видно, разнюхать обо всем и донести своим проклятым коммунистам.
— Да ты что, Шакал? Просто хотелось узнать, что нам предстоит.
— Эта паскуда наложил в штаны, а нам из-за него теперь крышка! — заорал Хрипатый.
— А что, если оставить его заложником? — предложил механик.
— Ну уж нет, теперь не до этого, — ответил Хрипатый и поднял винтовку, из тех, что еще валялись на земле.
Даниэль молниеносно выхватил пистолет.
— Смотри! Так просто вам меня не прикончить, — зло бросил он.
— Да вы что?! — вмешался Лейва.
— Прекратите, — попросил доктор, — иначе они нас всех здесь сцапают.
— Если они услышат выстрел, нам отсюда не выйти, — поддержал его Аренсибия.
— Он прав, — сказал Гаванец.
— Не трус я и не предатель, — пытался объясниться Даниэль.
Джонни молча наблюдал за происходящим.
— Ладно, — согласился Хрипатый, — скажи спасибо, что... Не знаю, как тебе объяснить... Сейчас главное — выбраться отсюда.
Даниэль опустил дуло пистолета. Хрипатый нагнулся, будто собираясь положить винтовку на место, но вдруг вскинул ее и, поддерживая другой рукой, выстрелил. Даниэль согнулся, выронил пистолет и схватился рукой за живот.
— Ну, Хрипатый... — простонал он и упал на землю.
— Ненавижу стукачей, — заявил Хрипатый, распрямляясь.
— Идиот, ты же выдал нас! — закричал Аренсибия. — Теперь красные придут сюда. Вы как хотите, а я пошел. — И он выбрался из пещеры.
— Пошли! — сказал Марио Порруа брату.
Доктор вышел вслед за Аренсибией.
Механик посмотрел на Шакала, на выход, сказал:
— Я пойду с Аренсибией, — и тоже вышел.
Гаванец поставил свой пистолет на боевой взвод.
— Ну ладно, Шакал, будь здоров, — бросил он на прощание и скрылся в кустарнике.
Освальдо Делас посмотрел на Ромуальдо.
— Что будем делать? — спросил он.
— Вот и я спрашиваю, — пробормотал Уильям Лейва, — что будем делать?
— Тебе бы лучше помолчать, Освальдо, ведь это ты привел к нам эту сволочь.
— Я же не думал, что он...
— Ты никогда ни о чем не думаешь, — оборвал его Шакал. — А вот теперь придется. Придумай, как сделать, чтобы эти коммунисты нас не сцапали.
— А мы что, здесь останемся?
— Хочешь — оставайся. Я бы лично остался, чтобы заткнуть пасть этому Даниэльчику, но не хочется попадать им в лапы. Пойду куда глаза глядят, а если кто встанет мне поперек пути, того сразу прикончу. Зря, что ли, я запасся этими «игрушками»?
— Я с тобой, — решился Делас, и они вышли вдвоем.
— А ты, Хрипатый? — спросил Джонни, ошеломленный случившимся.
— Я тоже иду, но сначала надо рассчитаться с этим... — И он кивнул в сторону Даниэля, лежавшего в луже крови.
Джонни поперхнулся, вытер об одежду неожиданно вспотевшие руки и вышел, прихватив оружие.
Когда кустарник кончился, он старался идти согнувшись. Впереди маячили Шакал и Освальдо Делас, направлявшиеся к небольшим мангровым зарослям. Джонни свернул в другую сторону, к манговой рощице, которую заметил еще по дороге сюда.
Не прошел он и пятидесяти метров, как его окликнули:
— Эй, ты! Стой!
Джонни даже не оглянулся, чтобы посмотреть, кто это. Он смерил взглядом расстояние до манговых деревьев — оставалось метров пятнадцать — и бросился бежать. Короткая очередь просвистела у него над головой, и Джонни прибавил ходу. Когда до укрытия оставалось совсем немного, он услышал рядом чечетку пуль. Осколки гальки взметнулись справа и слева. Он бросился на землю, ободрав руки и колени об острые, как зубья, камни. Гранаты и нож больно врезались в тело.
— Сдавайся! — закричали ему.
— Не могу! — пробормотал Джонни и добавил для себя: — Я должен добраться до Штатов.
— Сдавайся! Не двигаться! — приказали ему на этот раз уже совсем близко.
Джонни взял пистолет, повернул голову, осмотрелся и направил его дуло в сторону, откуда доносился голос. Но не успел он дотронуться до спускового крючка, как воздух снова вспороли пули и ближние манго вздрогнули под их ударами.
— Бросай оружие! — прокричали ему.
— Не стреляйте! — взмолился Джонни. — Попадете в гранату — я взлечу на воздух. Не стреляйте, — застонал он, — не стреляйте. Я сдаюсь.
— Бросай оружие! — приказали ему.
Он подчинился и ногой отшвырнул пистолет подальше. В его глазах стояли слезы.
— Бросил! Сдаюсь! — закричал он. — Только не стреляйте. Попадете в гранату — меня разнесет на куски... — И он зарыдал.
— Вставай! — приказал подошедший к нему молодой боец. — Подними руки и держи их на затылке.
Джонни сделал, как велел парень в темно-зеленой форме, а тот забрал у него гранаты, кольт и нож и приказал:
— Шагай!
На шум выстрелов прибежали другие бойцы.
— Ты, никак, один с ним справился? — спросил кто-то.
— Ну да, — ответил юноша, — он и не сопротивлялся.
Едва вся группа с плачущим Джонни посередине вышла из манговой рощицы, как послышались повторенные эхом пулеметные очереди.
— Это там, где капитан, — предположил один из бойцов.
И тут же в нескольких метрах от них раздался взрыв. Все упали на землю. Трое были ранены, в том числе и Джонни. Совсем недалеко кто-то выстрелил из винтовки.
— Осторожно, — предупредил один из бойцов и показал вперед: — Вон они. Их двое. — И он дал очередь из автомата по траншее, где скрывались братья Порруа.
Капитан Велосо под прикрытием огня добрался со своей группой до пещеры и приказал не стрелять. Знаками он велел всем незаметно окружить пещеру. Затем подобрался как можно ближе к входу:
— Выходи по одному с поднятыми вверх руками! В ответ молчание.
Велосо дал знак, и по краям пещеры посыпались осколки камней.
— Сдаюсь! Сдаюсь! — донеслось из нее.
По знаку капитана бойцы перестали стрелять. У входа показалась фигура Уильяма, специалиста по взрывчатке, с поднятыми вверх руками. Лицо его выражало не столько страх, сколько удивление и замешательство.
— Подойди сюда! — приказал Велосо.
Уильям направился к капитану. Он еще долго держал руки на затылке, хотя никто не заставлял его это делать.
Как только капитан Хосе Кармона услышал, что где-то в районе манговой рощицы раздался взрыв гранаты, он поспешил туда. Обогнув кустарник, он вышел на открытое место и сразу оценил ситуацию. Впереди и слева от него залегла группа бойцов. Он заметил, что некоторые из них ранены. Напротив прятались бандиты. «Надо отвлечь их на себя, чтобы ребята смогли выбраться оттуда», — подумал Кармона, поднял свой автомат и нажал на спусковой крючок.
Пули ударились в скалы, но те двое были надежно укрыты. Один из них высунулся, вскинул винтовку и выстрелил в сторону капитана. Пуля чиркнула по ближней ветке, и Кармона пригнулся. «Пристрелялись», — догадался он и решил перейти на другое место, не выпуская из виду тех двоих.
Он пробежал всего несколько метров и вдруг заметил, как что-то сверкнуло над окопом, в котором скрывались контрреволюционеры. Это было дуло винтовки, медленно ползшее вверх. «В меня целятся, — понял он. — Сейчас раздастся выстрел». Капитан Кармона покатился по земле, а пуля срезала кусты в том самом месте, где он находился всего лишь мгновение назад.
— Ага! — закричал капитан, перекатываясь по земле.
Потом он остановился, поставил переводчик в положение для одиночной стрельбы и тщательно прицелился. Стрелявший в него перенес огонь на группу бойцов, причем его позиция была намного выгоднее. Кармона понимал, что положение его людей становилось безвыходным: ведь раненые нуждались в срочной помощи. И все же надо было выждать.
Вдруг он заметил, как один из бандитов, уверенный в своей безопасности, поднял гранату, сорвал чеку и замахнулся.
Одна секунда... Две... Три... Четыре...
Капитан Кармона выстрелил. Тело Хулио Порруа отбросило назад, и он упал в траншею. На мгновение все словно оцепенели, а затем показалась голова Марио Порруа, который судорожно хватался за гальку, стараясь выбраться из окопа. Страшный взрыв поднял камни на воздух и далеко разбросал их. Тело врага какое-то время оставалось недвижимым, а потом соскользнуло вниз. Небольшое облако пыли на какое-то мгновение зависло над траншеей, а потом начало рассеиваться.
Капитан Кармона бросился к своим.
— Передай, что есть раненые, — приказал он молодому бойцу, который взял в плен Джонни.
Уильям Лейва нервно курил сигарету, сидя на большом камне. Если верить ему, в пещере оставались двое: некто Даниэль, раненный, и тот, кого, кажется, зовут Хрипатый.
Велосо запретил открывать огонь и думал, как бы вызволить раненого, чтобы оказать ему помощь. Он снова приблизился к входу.
— Послушай, Хрипатый, ведь твой же дружок ранен! — закричал он. — Мы хотим помочь ему. Все равно рано или поздно, но тебе придется выйти.
— Какой он мне друг? Это стукач! Он вам нужен, да? Так идите и заберите его! — вопил Хрипатый, сопровождая свои слова очередями из автомата.
Велосо задумался.
Справа раздался пистолетный выстрел. Вланко сделал знак бойцу, который шел с ним, и оба направились в сторону выстрела. Подойдя, они увидели одетого в гражданское работника госбезопасности, который направлялся к берегу, зажимая левое плечо.
— Торрес, постой! — окликнул его Бланко и подошел: — Что случилось?
— Один из этих ублюдков выстрелил... Я и не видел, как он притаился, а когда подставил себя, он и выстрелил, — объяснил Торрес. — Он вон туда побежал. — И он показал на лежащую впереди них небольшую лощину. — Ну, ничего, он от меня не уйдет.
— Не горячись, займись своей раной, — посоветовал лейтенант Бланко и попросил своего попутчика: — Отведи его, пусть перевяжут, — а сам, не теряя времени, направился к указанному месту.
«Уйти далеко он не мог», — подумал Бланко и огляделся. Он успел лишь заметить, как что-то шевельнулось за ближней скалой, а оттуда уже высунулась рука с пистолетом. Бланко бросился на землю. А из-за скалы выглянул Гаванец и, даже не целясь, разрядил свой пистолет. Бланко едва коснулся земли, как буквально в нескольких сантиметрах от него просвистели пули. «С этим шутки плохи, — понял лейтенант. — Он отлично владеет пистолетом».
— Сдавайся! — крикнул он бандиту.
— Я тебе не баба, — ответил контрреволюционер. — Меня еще взять надо.
— Считаю до пяти, — предупредил Бланко.
— Хоть до тысячи. Я — Тито Гаванец, меня голыми руками не возьмешь.
— Считаю до пяти, и, если ты не выйдешь, пеняй на себя, — предупредил Бланко. — Раз...
«Если не выйдешь, я тебя вытащу...» — подумал он.
— Два...
«Надо перебежать куда-нибудь, чтобы лучше видеть этого бандита...»
— Три...
«Вон там большая глыба, хорошо бы укрыться за ней. Если я доберусь до нее, он от меня никуда не денется...»
— Четыре...
«Ну, пора! Пока он слушает, как я считаю...» Гаванец услышал «пять», и одновременно до него донесся топот. Не долго думая, он поднял пистолет и высунулся. Его глаз молниеносно скользнул по руке, по дулу пистолета и задержался на мушке. Он увидел движущуюся фигуру и выстрелил один раз, другой. Переведя дыхание, он решил повторить операцию. Звук выстрела застал его врасплох, и от удара в предплечье он выпустил пистолет. Он быстро подхватил оружие левой рукой — правая не двигалась, а на рубашке расползалось кровавое пятно. «Я ранен, — догадался он. — Этот тип попал в меня».
Гаванец перекатился к другому краю камня, за которым лежал, и высунулся. В лицо ему брызнули осколки гальки, а удар пули о камень слегка оглушил. Вся голова покрылась пылью и каменной крошкой. «Вот гад, шевельнуться не дает. А правая рука ни к черту», — мысленно подосадовал он.
— Сдавайся! — опять послышался голос лейтенанта.
— И не надейся. Я ранен, но не сдамся. Возьмешь меня только мертвым, — заверил Тито и подумал: «А может, они и не расстреляют меня, если я сдамся? Я ведь никого не убивал... Ну уж нет, я не трус».
Задыхаясь от злости, он направил пистолет в ту сторону, где должен был находиться враг, и попытался нажать на спусковой крючок. Две пули пробороздили камень в нескольких миллиметрах от его пальцев, и ему пришлось поспешно отдернуть руку, так и не выстрелив. «Плохи мои дела, — признался он самому себе. — Я ранен, а этот гад — нет. Если побежать, он все равно догонит меня».
— Сдавайся! — снова прокричал голос.
— Я не из тех, кто сдается! — бросил в ответ Тито и опять подумал: «Но ведь я ранен...»
— Сдавайся, все равно тебе не уйти! — твердо заявил голос. — Сдавайся!
Тито посмотрел на свою руку — она была вся в крови, и каждый раз, когда он пытался пошевелить ею, его пронизывала страшная боль. «Никуда мне не убежать, — подосадовал он. — Может, и вправду лучше сдаться?»
— Я не сдамся. А если бы и сдался, то только потому, что ранен, — уведомил он своего преследователя.
— Так сдавайся, не раздумывай! — подстегнул его лейтенант Бланко. — Куда ж ты денешься раненый?
Гаванец закусил губу. Рука сильно болела. Его прошиб пот, и он дрожал. Не было сил держать пистолет. Он посмотрел по сторонам, взглянул на небо, дыхание его пресеклось.
— Брось пистолет! — приказал лейтенант. Бандит отбросил пистолет к скале.
— Выходи, руки — на затылок! — предупредил Бланко.
Гаванец вышел, закинув левую руку за голову. Правой он шевелить не мог.
Лейтенант все еще лежал на земле.
— Если бы не раненая рука, сдался бы я...
— Не двигайся! — приказал Бланко. — Будем ждать наших.
Гаванец скривился от боли.
— Опусти руку, если тебе тяжело, — разрешил лейтенант, все еще лежа на земле.
Гаванец подхватил левой рукой раненую правую.
— Если бы не это, — промычал он, — черта два вы бы со мной справились. Ваше счастье, что я ранен. Раненый ни к черту не годится...
Два бойца были уже метрах в десяти, когда лейтенант Бланко, взглянув на них, потерял сознание.
— Не подходи к пистолету! — предупредил Тито один из бойцов.
Но Гаванец смотрел не на пистолет. Его глаза были устремлены на два темных пятна, расплывавшихся на бедре лейтенанта. Те два выстрела, которые он сделал по бегущему, оказывается, были точными. Этот человек был практически беспомощен, он не мог двигаться, однако стоически переносил боль. Тито и в голову на пришло, что лейтенант ранен. Таких людей ему еще не приходилось встречать.
— Ну так что? Что же вы замолчали? — Уже четвертый раз он задавал этот вопрос и не получал ответа. — Я — Хрипатый! Слышите? Хрипатый! — Он стоял в глубине грота, не сводя глаз с входа. По его телу обильно катился пот. А снаружи вот уже несколько минут было тихо. — Испугались, да?! Я вам сейчас устрою!
Он бросился к яме, где лежало оружие, и вытащил оттуда несколько осколочных гранат. Не долго думая, стал выдергивать взрыватели и беспорядочно бросать их к входу в пещеру. Выбросив последнюю, он замер в ожидании. Громкие взрывы потрясли воздух, и снова все стихло. Он слышал только свое собственное шумное дыхание.
— Ну что? Не по душе вам мои «игрушки», а? Разбежались?
И опять молчание.
Его снова начала душить злоба. Он прижал к себе автомат и огромными прыжками выскочил наружу.
— Ну, где же вы? Вот он я, Хрипатый! — стоя у входа в пещеру, кричал он и, бешено вращая автоматом, поливал все вокруг веером пуль.
Вдруг что-то рухнуло на него сверху, и он, выпустив из рук оружие, покатился по земле. На какое-то мгновение ему удалось привстать, но мастерски нанесенный удар тут же заставил его согнуться вдвое. Он упал и потерял сознание.
Подоспели бойцы, сидевшие до того времени в укрытии.
— Скорее вытаскивайте раненого и несите его к дороге! — приказал Велосо. — Там санитарная машина.
Четверо направились в пещеру, выполняя распоряжение капитана. Велосо взял фляжку, подошел к Хрипатому и плеснул ему в лицо. Тот застонал, открыл глаза и несколько раз моргнул.
— Не убивайте меня! — завопил вдруг он. — Сжальтесь, не убивайте!
Недалеко от дороги, вдоль которой тянулась манговая рощица, метрах в трехстах от пещеры, с трудом полз в траве доктор Тамайо. «Похоже, им сейчас не до меня», — думал он.
Тамайо приподнялся и посмотрел вперед. По другую сторону дороги лежало болото, а за ним виднелись деревья и холмы. «Теперь самое главное — побыстрее проскочить болото, — попытался он подбодрить себя. — А там спрячусь в зарослях марабу и дождусь темноты».
— Эй, ты куда?
Доктор застыл на месте. Он отказывался верить своим ушам. Прозвучал выстрел, и только тогда доктор заметил сидевшего на дереве бойца. И по обеим сторонам дороги поднимались люди, одетые в темно-зеленую форму. Ошеломленный Тамайо перебежал дорогу и помчался по болоту как сумасшедший.
— Стой! Стой! — кричали бойцы.
Тамайо, казалось, не слышал их. Он бежал изо всех сил. Спотыкался, падал в грязь, с трудом поднимался и снова бежал, а через несколько метров снова падал. Болото становилось все более вязким. Ему все-таки удалось встать, но двигался он с трудом. Одежда и грязь, которая покрывала его всего, давили невыносимо. Он сделал еще несколько шагов и остановился, не в силах двинуться дальше. Он стоял так несколько секунд, а потом рухнул на землю.
Когда бойцы подошли к нему, он ворочался в грязи и болотной жиже, пытаясь подняться.
— Бежим! — сказал Шакал. Он лежал в зарослях марабу вместе с Освальдо Деласом.
Сейчас можно было незаметно ускользнуть из района пещеры; ни одного бойца не было видно на участке, отделявшем их от расщелины.
— Бежим! — согласился Делас.
И они побежали пригнувшись. До пляжа было метров сто, не больше.
Когда Шакал заметил одетого в гражданское вооруженного человека, он попытался знаками остановить Деласа, но тот ничего не видел и продолжал бежать.
— Эй! — крикнул им сотрудник госбезопасности. — А ну-ка остановитесь!
Освальдо Делас так и застыл на месте, а Шакал повернулся, еще крепче сжал свой автомат и нажал на спусковой крючок. Но в тот же момент пуля обожгла ему ногу, и он вздрогнул, а очередь, предназначавшаяся сотруднику госбезопасности, ушла в сторону.
— Я ранен! — завопил Шакал и упал на землю. Осмотрев рану и убедившись, что это всего лишь царапина, он решил идти ва-банк и закричал: — Освальдо, беги за мной!
Схватив Деласа за руку, он побежал с ним по прибрежной гальке. Сотрудник госбезопасности пытался стрелять, но автоматная очередь бандитов вынудила его остаться в укрытии.
На звуки перестрелки прибежали капитан Кармона с одним из бойцов. Они спрятались за небольшим холмом. Шакал их увидел и на ходу, повернув в их направлении дуло автомата, дал по ним очередь. Пули ударились совсем рядом и заставили их залечь.
— Ты беги туда, — показал Кармона бойцу влево, — возьми еще пять человек и перекройте им дорогу. Смотрите, чтобы они не проскочили.
Боец бросился выполнять приказание. К капитану подбежал еще один сотрудник госбезопасности, одетый в гражданское.
— Пошли, Гарсига, — сказал капитан, — здесь им не пройти.
И они двинулись следом за беглецами.
Аренсибии удалось спрятаться в расщелине между двумя огромными глыбами. Он решил дождаться здесь темноты. В нескольких метрах от него, в кустарнике, прятался механик, но они почти не видели друг друга.
«Неужели все пропало?» — подумал Аренсибия, когда увидел идущих. Их было шестеро, и двигались они метрах в ста от него. Тот, кто шел впереди, был одет в гражданское. Все они были вооружены и направлялись как раз к тому месту, где скрывались Аренсибия и механик. «Если они подойдут совсем близко, я сниму того, кто шагает впереди», — решил Аренсибия и поставил переводчик в положение для одиночной стрельбы.
Механик, который несколько минут назад увидел Аренсибию и собирался присоединиться к нему, тоже заметил идущих и сразу оценил всю серьезность обстановки.
Велосо со своей группой были уже недалеко, когда Аренсибия пристроил автомат на край глыбы. Механик сжал пистолет. Аренсибия взглядом прикинул расстояние от него до капитана и начал медленно передвигать дуло, не спуская мушки с офицера. Механик поднял пистолет и прицелился...
А между тем капитан Велосо осторожно продвигался вперед. Он знал, что взяли еще не всех и что где-то поблизости должны скрываться остальные. Ему послышался какой-то шум, и он быстро прижался к скале. На мгновение воцарилась тишина. Бойцы тоже замерли. Капитан выглянул и обошел скалу, за которой стоял. Впереди лежало открытое пространство, а чуть дальше виднелась еще одна глыба. Он сжал в правой руке пистолет и бросился вперед.
— Берегись, Велосо! — услышал он.
Автомат Аренсибии начал было пляску смерти, но в тот же миг заговорил пистолет механика (работника госбезопасности, проникшего с особым заданием в группу контрреволюционеров). Пуля ударила в грудь Аренсибии, и он, изогнувшись, словно эпилептик, рухнул навзничь. Он был мертв.
Шакал и Делас находились метрах в сорока от расщелины, когда Кармона снова увидел их.
— Вперед! — приказал он своему товарищу. — Мы должны перерезать им путь и оттеснить их к пляжу.
Они помчались по склону, прячась за кустарниками. Нужно было добежать до расщелины раньше контрреволюционеров, и им это удалось. Все еще задыхаясь от быстрого бега, они пересекли небольшой прибрежный виноградник и вышли прямо наперерез беглецам.
— Берегись, Шакал! — закричал, заметив их, Делас, и тот, мгновенно среагировав, покатился по каменистой земле.
Освальдо помчался за ним, и на какое-то время преследователи потеряли их из виду. Бандиты бросились к пляжу.
— Вот это-то нам и надо, — произнес Кармона и последовал за ними.
Он спустился к тому месту, где только что были бандиты, и, посмотрев вперед, сразу же увидел, что они приближаются к манговой рощице. «Самое главное — не дать им выйти к болоту», — подумал Кармона. Опустившись на одно колено, он поставил переводчик на стрельбу очередями и нажал на спусковой крючок.
Пули ударились о гальку рядом с бегущими, заставив их непроизвольно согнуться и на какое-то мгновение приостановиться. Шакал тут же повернул назад дуло своего автомата. Кармона толкнул своего товарища и сам бросился на землю. Пули вспороли виноградные листья, и на них обрушился дождь раздробленных веточек и облако пыли. Почти ничего не видя, Кармона поднял над головой автомат и дал очередь.
Часть пуль затерялась в манговой рощице, срезая по пути листья деревьев, а часть ударилась о скалы, брызнув осколками камней. Огненная завеса заставила бандитов броситься на раскаленную землю неглубокой лощины.
Кармона провел пальцами по глазам.
— Я постараюсь подобраться к ним со стороны берега, — сказал Гарсига и, пригнувшись, побежал.
Капитан Кармона, чтобы прикрыть товарища, нажал на спусковой крючок, но автомат молчал. Магазин был пуст. Не сводя глаз с того места, где укрывались контрреволюционеры, капитан вытащил пустой магазин, а когда доставал из сумки новый, увидел, как над лощиной появилось дуло бандитского автомата. Затем показалась голова одного из контрреволюционеров, который стал медленно поворачивать оружие, целясь в Гарсигу...
— Берегись! — закричал Кармона что было сил. Бегущий услышал крик и молниеносно среагировал, бросившись за камень на какую-то долю секунды до того, как Шакал нажал на спусковой крючок. Тишину взорвал грохот очередей.
Пули ложились все ближе от Гарсиги, расщепляя прибрежные камни. Он приник к земле, стал ее частью, спрятав голову в небольшой выемке. Острые выступы камней царапали ему кожу. Пули, совершив свой смертельный полет, то и дело разбивали вдребезги лежавшую вокруг гальку. Одна из пуль чиркнула по уху Гарсиги, и все же он был жив.
Кармона зарядил новый магазин и дал очередь. Но бандит уже спрятался в укрытие, и пули лишь пропели в воздухе. И тут капитан поднялся и бросился прямо к тому месту, где скрывались контрреволюционеры. Через каждые три шага он нажимал на спусковой крючок и автомат яростно подпрыгивал у него в руках. До цели оставалось каких-нибудь десять метров, когда из расщелины стало высовываться дуло автомата. Кармона взглянул налево, увидел небольшое углубление за продолговатым камнем и, послав короткую очередь, бросился туда.
Он пытался отдышаться, когда метрах в трех от него в землю ударились пули. «Ну вот и все, — подумал капитан. — Теперь им деваться некуда».
Напряженная тишина воцарилась над пляжем.
— Сдавайтесь! — закричал капитан и выглянул из-за камня.
Он выбрал удачное место — совсем недалеко от бандитов, причем они не могли точно определить, где он лежит.
Шакал попытался вытащить автомат, но короткая очередь почти над самой поверхностью земли заставила его отказаться от этой затеи.
— Сдавайтесь! — повторил Кармона, не отводя глаз от прицела своего автомата.
Ответом было молчание, длившееся какие-то мгновения. А затем произошло непредвиденное. Сначала послышались спорящие голоса, потом кто-то закричал:
— Я сдаюсь! Не стреляйте!
И снова разгорелся ожесточенный спор. Затем раздался голос Шакала:
— Я выхожу! Но если начнете стрелять, то убьете его!
«Что этот мерзавец задумал?» — спрашивал себя капитан. Его сомнения рассеялись, когда он увидел, как из расщелины показался человек, который тащил за собой другого, прикрываясь им, словно щитом.
Делас дрожал, а Шакал тащил его, обхватив рукой за шею. В правой он держал автомат. Ему было нелегко пятиться назад, так как приходилось волочить Освальдо, держать автомат на боевом взводе и одновременно следить за действиями капитана.
— Не стреляйте! — умолял насмерть перепуганный Освальдо. — Я хочу сдаться! Не стреляйте!
Бандиты хотя и с трудом, но все-таки продвигались к манговой рощице.
«Надо что-то предпринять», — лихорадочно соображал капитан Кармона.
— Если не остановитесь, буду стрелять! — предупредил он.
— Не стреляйте! Не стреляйте! — вопил Освальдо с глазами, вылезающими из орбит. — Умоляю, не делайте этого!
«Они могут уйти», — подумал Кармона. Он тщательно прицелился поверх голов контрреволюционеров и нажал на спусковой крючок. Пули просвистели в воздухе.
Освальдо не выдержал. Он застонал, ноги у него подкосились, и он медленно сполз на землю. Шакал нагнулся вместе с ним, продолжая целиться в направлении продолговатого камня.
— Сдавайтесь! — приказал капитан из своего укрытия.
— Вставай, Освальдо! Вставай, сволочь! — орал Шакал и в приступе злобного отчаяния и бессилия направил свой автомат на глыбу, за которой скрывался Кармона. — Сволочи!!! — вопил он, не отнимая пальца от спускового крючка. — Чтоб вы все сдохли!!!
Не выходя из укрытия, Кармона перекатился по каменистой земле к правому краю плоской глыбы. Там он остановился. На мгновение автомат замолчал. «Пора», — сказал себе капитан, а в это время раздался истерический вопль Шакала:
— Выходи, собака! Я тебя...
Слова застряли у него в горле, когда неожиданно совсем по другую сторону глыбы он увидел сначала автомат, а потом руки, плечи и твердый взгляд Кармонм. Его мозг послал приказание левой руке передвинуть дуло автомата чуть левее, правой — нажать на спусковой крючок. Но в тот же миг в глаза ему сверкнул огонь — автоматная очередь прошила воздух прямо перед ним. Удар был страшен. Тело Шакала скрутило и подбросило над землей. Он кувырнулся в воздухе и мешком рухнул на гальку.
Тяжелая, страшная тишина опустилась на берег и держалась до тех пор, пока не послышались рыдания Деласа.
Со стороны болота приближалась группа бойцов.
— Помогите Гарсиге! — приказал Кармона, показав на идущего товарища, зажимавшего рукой раненое ухо.
Капитан легонько отряхнул одежду и неторопливо двинулся в путь. Темно-зеленая форма была в нескольких местах разорвана, сам он слегка ранен.
Он подошел к трупу бандита и, нахмурившись, некоторое время глядел на него. Потом поднял глаза на море, глубоко вздохнул и провел рукой по лбу.
Теперь предстояло захватить катер. В сумерках он должен был прийти за своими людьми. И тогда операцию можно будет считать законченной.