Со Сьерра-Маэстры на Второй фронт
Я хочу рассказать о том, как часть сил Повстанческой армии перешла со Сьерра-Маэстры в восточную часть провинции Орьенте и открыла там Второй фронт и какое это имело значение для всей нашей борьбы.
По первоначальному плану, предложенному Энрике Лопесом, переход предполагалось провести в два этапа. Выступление было назначено на вечер 9 марта; весь переход следовало осуществить за две ночи.
Я установил контакт с жителями Пальма-Сориано. Они отнеслись к нам дружелюбно и навели порядок в районе за два дня до нашего появления, хотя, к сожалению, не сумели вовремя обеспечить нас необходимым количеством машин. Но и те несколько машин, которые они смогли нам дать, пришли с опозданием, что помешало нам выступить 9-го.
На следующий день, просматривая наш план, я пришел к выводу, что менее опасно было бы совершить переход одним броском, а именно 10 марта, когда правительственные войска будут праздновать годовщину батистовского режима. И когда в тот же день я услышал по радио наглую речь диктатора Батисты, то еще больше утвердился в своем решении и убедил бойцов в том, что наша операция будет иметь исключительно большое значение.
Мы выступили из Сан-Лоренсо в восемь часов вечера, на два часа позднее, чем предполагалось. И случилось это потому, что Энрике Лопесу пришлось разыскивать трех шоферов из его отряда. В конце концов, не имея возможности ждать, мы решили ехать на машинах местных жителей.
Автоколонна была построена так: впереди машина, на которой находились проводник, три вооруженных бойца и шофер, за ней джип с пятью вооруженными бойцами, грузовик с остальной группой и проводником. Затем большой грузовик с прицепом, далее легковая машина, в которой ехали Эфихенио, Касилья, я и проводник; последней шла еще одна машина с прицепом. Дистанция между машинами была двести метров. В таком порядке колонна двигалась до Центрального шоссе. В пути мы захватили еще три машины, и наша колонна увеличилась до девяти машин.
Впереди был самый опасный участок пути — нам предстояло пересечь главную автомобильную магистраль. На разведку мы послали джип с пятью бойцами. За шоссе наблюдал наш человек, переодетый в крестьянскую одежду.
Было далеко за полночь, когда, получив сигнал «Путь свободен», мы выехали на главную автостраду Контрамаэстре — Пальма-Сориано, затем свернули влево и проехали через селение Гладис. На этом наиболее опасном участке нами заранее были повсюду расставлены дозоры, и все же осторожности ради мы проскочили его на бешеной скорости. Нам казалось просто невероятным, что мы, «бородачи» из Сьерра-Маэстры, мчимся по Центральной автостраде, которая днем постоянно находится под контролем правительственных войск.
Вскоре разведка донесла, что достигла развилки шоссе. Мы остановились в пятистах метрах от нее. Правда, на развилке потеряли несколько драгоценных минут из-за того, что машины головного отряда повернули налево, к населенному пункту Гуанимао, вместо того чтобы ехать направо, к Хавиеру. Колонна разделилась. Вначале я отдал приказ разыскать машины и вернуть их. Но оказалось, что можно было проехать и через Гуанимао. И хотя через Хавиер путь был ближе и безопаснее, я приказал, не теряя времени, следовать за ушедшими вперед джипами, тем более что было раннее утро и жители Гуанимао еще спали.
Мы пересекли железную дорогу, идущую с юга на север провинции, и продолжали путь по шоссе, параллельному ей. Как выяснилось, никто из проводников точно не знал, как добраться до Мангос-де-Варагуа, и мы решили уточнить дорогу у ночного сторожа в селении Лос-Пасос. Он оказался на редкость разговорчивым, но только запутал нас. Проехав несколько километров, мы поняли, что заблудились. Пришлось вернуться назад. Когда снова прибыли в Лос-Пасос, у джипа, на котором я ехал, лопнула камера. Я приказал всем следовать дальше, а сам с несколькими товарищами стал менять колесо. На это у нас ушло около пяти минут.
Было уже три часа утра. Вокруг простирались бескрайние заросли сахарного тростника, где можно было легко потерять ориентировку. К тому же проводники у нас были такие, что на вопрос, известна ли им дорога, отвечали утвердительно, а сами путались. Положение было не из легких. И несмотря на то что наша шестая колонна, носящая имя легендарного Франка Пайса, состояла из опытных, закаленных в сражениях бойцов, нам было как-то не по себе на этой пустынной равнине, так непохожей на Сьерра-Маэстру с ее густыми лесами. Перед моими глазами все время стояла трагедия в Алегриа-де-Пио.
Доехав до населенного пункта Лос-Седрос, мы заметили на железной дороге военный пост из четырех солдат, а в каких-нибудь двухстах метрах от него — домик управляющего плантацией. Чтобы попасть в дом, нам пришлось взломать дверь, так как обитатели его заперлись изнутри. Находившиеся в доме женщины подняли невообразимый крик. С большим трудом мы успокоили их, объявив, что не собираемся никого убивать, а нам нужен проводник. Управляющему я вежливо сказал, что мы заблудились, и попросил его как можно быстрее помочь нам вывести машины к Мангос-де-Барагуа, после чего обещал отпустить его. Я предупредил, что, если он откажется, мы примем строгие меры, а если вздумает выдать нас правительственным войскам, то поплатится за это головой. Он ответил, что дорогу знает отлично и покажет нам путь. Раздалась команда «По машинам!», и мы помчались вперед.
Управляющий плантацией оправдал наши надежды: он знал до мельчайших подробностей все местные дороги. Имея такого хорошего проводника, мы могли уверенно ехать на максимальной скорости. Мы торопились до рассвета миновать этот равнинный и густонаселенный район.
Проехали район Вио и две огромные плантации сахарного тростника: Сентраль-Пальма и Лас-Уверас. Большая часть пути осталась позади. Теперь нам нужен был новый проводник, так как управляющий хорошо знал дорогу только до Мангос-де-Барагуа.
В Мангосе мы встретили пожилого крестьянина, ехавшего на телеге с двумя бидонами молока. Увидев нас, он испуганно произнес:
— Я крестьянин, а это молоко везу в казармы Альто-Седро.
— Отец, не бойся нас, — успокоил я его. — Мы повстанцы. Нам необходимо как можно скорее добраться до Кайо-Рей, и ты должен помочь нам.
Мы посадили старика в головную машину, прихватив и его бидоны, а управляющего перевели в последнюю. Не теряя ни минуты, отправились дальше и вскоре прибыли в Кайо-Рей, где я почувствовал себя гораздо увереннее, потому что немного знал этот район.
Мы проезжали мимо плантаций. Крестьяне и рабочие, занятые рубкой сахарного тростника, провожали нас удивленными взглядами. Не зная, сколько нам еще ехать по равнине, мы решили послать группу бойцов за продуктами в Лос-Корнехос. Помимо продуктов они раздобыли два полевых телефона.
Когда мы прибыли в местечко Гимбабай, было 5 часов 30 минут утра. Даже не верилось, что всего за одну ночь нам удалось совершить такой трудный переход. Выпив кофе и отдохнув, отправились дальше на север. Машины нам пришлось оставить близ Гимбабая, и теперь мы шли пешком под палящими лучами солнца. Хотя люди сильно устали, однако нервное напряжение, в котором мы находились несколько часов подряд, ослабло, и путь уже казался не таким трудным.
Неожиданно появились вражеские самолеты. Они обстреляли те места, где мы замаскировали наши автомобили. Несомненно, кто-то информировал батистовскую авиацию о нашем ночном марше. Но, к счастью, мы уже были далеко от места бомбардировки. Примерно в середине дня, когда закончился воздушный налет, мы выбрались из временного убежища, где укрывались от вражеских самолетов, и снова отправились в путь. Вскоре вражеская авиация опять заставила нас искать укрытие. Этот второй налет также не причинил нам никакого ущерба.
К вечеру мы добрались до Пилото-Арриба и решили здесь заночевать. С наступлением утра мы занялись организационными делами. Прежде всего собрали интересующие нас сведения о районе деревень Пилото-Арриба, Эль-Медио и Бахо, установили связь с Местными революционерами. С их помощью мы провели ряд революционных преобразований и создали местный революционный комитет Движения 26 июля. Комитет состоял из секретаря и двух делегатов — от населения и от военных — и занимался главным образом заготовкой продовольствия и продажей его населению. Военному делегату была поручена организация службы охраны и порядка, для чего формировались специальные патрули милиции в составе до десяти человек.
Не задерживаясь долго в этом районе, мы двинулись дальше на север через кофейные плантации. Пройдя их, расположились лагерем близ Параисо. 13 марта в три часа утра мы подошли вплотную к населенному пункту Параисо и взяли его штурмом. При этом было задержано несколько правительственных служащих и захвачены автоматическая винтовка и два пистолета. Чиновников мы отпустили, сделав им строгое предупреждение, а оружие оставили себе. Еще через день наша колонна вышла в район Монте-Альто и переправилась через реку Майари у впадения в нее реки Пилото и примерно к десяти часам утра вышла на обширные кофейные плантации Ягуаси. В районах, по которым пролегал наш путь, мы устанавливали связь с надежными людьми и ликвидировали многих приспешников Батисты.
По шоссе добрались до населенных пунктов Ягуаси и Сонго. Узнав, что в этих местах действует группа революционно настроенных патриотов, которые за несколько дней до нашего появления совершили успешный налет на вражескую казарму в Майари-Арриба, мы немедленно установили с ними контакт.
Впереди лежал горный массив Сьерра-Кристаль. Предстояло идти по бескрайним пастбищам, мимо животноводческих ферм. На рассвете 15 марта колонна подошла к лесопильному заводу в Корреа, узловому пункту дорог на Майари, Сагуа-де-Танамо и Сонго. Здесь мы задержались на сутки и организовали второй революционный комитет, который имел ту же структуру, что и первый, созданный нами в Пилото-Арриба.
16 марта мы наконец достигли отрогов Сьерра-Кристаль. В этом районе находилось несколько лесопильных заводов, хозяева которых хищнически истребляли окружающие леса; заваливая свои склады непереработанной древесиной. Мы приказали прекратить вырубку леса и заняться обработкой спиленной древесины. При революционном комитете была создана специальная служба охраны леса.
В связи с необходимостью вести революционную работу в деревнях и организовывать население наше продвижение по Сьерра-Кристаль несколько замедлилось. Нам приходилось часто менять направление движения и задерживаться в освобождаемых населенных пунктах. Однако вскоре мы убедились, что Сьерра-Кристаль не подходит в качестве базы для развертывания партизанских действий: там было мало лесов и не хватало продовольствия. Поэтому мы изменили направление движения и, пройдя между Майари-Арриба и Калабасас-де-Сагуа, вышли к Байато, населенному пункту на севере муниципалитета Гуантанамо.
В этом районе, известном своими конными заводами и кофейными плантациями, мы организовали третий по счету революционный комитет, который немедленно установил связь с двумя первыми.
Здесь 20 марта мы встретились с капитаном Деметрио Монсеньи (Вилья), замечательным революционером, скромным и мужественным бойцом. А вскоре к нам присоединился хорошо вооруженный и обученный отряд под командованием товарища Даниэля. Почти все имеющееся у них оружие бесстрашные бойцы добыли в боях с врагом. О деятельности этого отряда было известно по всей округе.
В тот же день я связался с лейтенантом Раулем Менендесом Томассевичем, руководившим революционной работой в этом районе от имени Национального комитета Движения 26 июля. В начале марта его отряд атаковал вражескую казарму под Майари-Арриба и обратил в бегство батистовский гарнизон. В числе захваченных трофеев были ручной пулемет и несколько винтовок. Отряд Томассевича, насчитывавший около ста закаленных в бою, дисциплинированных бойцов, был преобразован в роту «А». Эту роту мы оставили в районе Альто-Сонго с задачей вести боевые действия. Одновременно было решено объединить отряд Деметрио Монсеньи с отрядом Эфихенио в роту «Б», командиром которой был назначен Эфихенио. Деметрио стал его заместителем. Этой новой роте было поручено развернуть действия в районе Гуантанамо. Вновь образованные роты вошли в состав нашей колонны.
В районе Байато я задержался на три дня для подготовки нового района боевых действий. Здесь я встретился с руководителем местного революционного комитета Ларой, известным больше по партийной кличке Тото. Это был отважный и неутомимый борец за свободу. Мы быстро нашли с ним общий язык. Он оказал нам помощь в приобретении боеприпасов и передал новое воззвание, полученное со Сьерра-Маэстры 12 марта. Оно призывало к усилению борьбы с тиранией. Мы распрощались с Тото поздно вечером и, договорившись о сотрудничестве с возглавляемой им народной милицией Гуантанамо, двинулись на машинах дальше. Наш путь лежал в район Монте-Рус, что в окрестностях Гуантанамо. Здесь в одном из населенных пунктов я помог Эфихенио организовать новый революционный комитет.
В этом районе мы снова столкнулись с людьми, которые, воспользовавшись предоставленной им свободой и прикрываясь именем революционеров, занимались грабежом, избивали крестьян, чинили насилия над мирным населением. Мы задержали нескольких бандитов. Главаря шайки расстреляли, а за остальными поручили наблюдать командиру одной из групп сержанту Филиберто Торресу. Этот сержант, в прошлом крестьянин, примкнул к повстанцам всего восемь месяцев назад, но уже зарекомендовал себя смелым и дисциплинированным бойцом. Когда не хватало оружия, он устраивал со своей группой засады на дорогах, нападал на хорошо вооруженных батистовцев и отбирал у них оружие. Отряд Торреса, насчитывавший двадцать три человека, был преобразован в подвижный дозор в составе роты Эфихенио и контролировал отведенный ему участок территории в муниципальном округе Гуантанамо.
Для дальнейших действий мы составили карту района Гуантанамо и нанесли на нее все шоссейные дороги и важные пункты. Несколько копий этой карты были отправлены Эфихенио. Затем мы наладили телефонную связь между четырьмя пунктами данного района. Вскоре поступило известие от Лары, о котором я упоминал выше. Он сообщил, что выехал в Сантьяго. К сожалению, не удалось поговорить ни с ним, ни с Даниэлем. События развертывались быстрыми темпами, чему в немалой степени способствовало воззвание, составленное на Сьерра-Маэстре, и времени у нас было мало. В стране готовилась всеобщая забастовка.
К нашему огорчению, мы могли оказать всеобщей забастовке, намеченной на начало апреля, лишь моральную поддержку. Из оценки сложившейся обстановки было ясно, что забастовка будет основным событием момента. В связи с этим мы разработали конкретный план действий и разослали его всем отрядам. Предполагалось, что рота «А» капитана Томассевича спустится с гор и займет позиции на западных подступах к Гуантанамо, а рота «Б» под командованием капитана Эфихенио расположится к северу от Гуантанамо. Остатки колонны я решил разместить на склонах гор к востоку от города.
В тот момент, когда этого потребовала обстановка, сложившаяся в городе, мы направили к его окраинам небольшие отряды. Скрытно оборудовав и заняв там позиции, они должны были оказывать помощь преследуемым батистовцами забастовщикам, которые по тем или иным причинам были бы вынуждены покинуть город. Это было все, чем мы могли помочь забастовке. Сил у нас было еще мало, а Второй фронт существовал всего двадцать дней.
В это же время мы создали при штабе фронта разведывательную группу из офицеров-повстанцев, в обязанности которых входил допрос пленных, составление планов и карт тех районов, где в будущем могли развернуться бои, а также специальное обучение повстанцев методам диверсионной работы.
26 марта командиры всех подразделений собрались на совещание и приняли окончательный план действий по поддержке забастовки. Он назывался «операция Омега». На следующее утро я со своими людьми отправился на север, чтобы занять там новую позицию.
Мы пересекли границу муниципального округа Сагуа-де-Танамо и через Ятерас прибыли в район Гуаябаль-де-Ятерас, Паленке, Фелисидад. Находившиеся здесь казармы противник покинул за несколько дней до нашего появления, и теперь там были расквартированы наши бойцы.
Одна из главных задач в этот период состояла в том, чтобы организовать народные массы на борьбу. Мы чувствовали, что наше присутствие воодушевляет народ. Приближался час начала всеобщей забастовки.
По прибытии в Гуаябаль-де-Ятерас я встретился с группой молодых бойцов-повстанцев. Из разговора с ними я понял, что у многих было весьма превратное представление о целях и задачах революции. Они решили, что революция дает им право жить в свое удовольствие, просиживать целыми днями в таверне или разъезжать на машинах по округе. Это производило крайне неприятное впечатление.
Я уже собирался снова уехать в район Гуантанамо, когда появился товарищ Даниэль, сопровождаемый группой бойцов, посланных мной на его поиски вечером 30 марта. Оказалось, Даниэль разыскивал меня в течение трех дней. Сообщения, которые он привез, заставили меня круто изменить свои планы. Кратко изложив положение дел на Сьерра-Маэстре и отметив напряженную обстановку в стране накануне массового выступления народа, Даниэль информировал нас, что забастовка откладывается примерно на неделю, в течение которой нам необходимо получить и раздать людям только что приобретенное за границей оружие. Это оружие предполагалось направить в нашу зону самолетом, но, поскольку Даниэль не сразу нашел меня, эта операция была отложена и установлены новые сроки ее проведения. Самолет мы должны были встретить на аэродроме в Моа, между Сагуа-де-Танамо и Баракоа.
На следующий день Даниэль распрощался с нами, а мы выехали на своих машинах в район Кучильяс-де-Санта-Каталина и оттуда, не задерживаясь, отправились дальше пешком. Пройдя длинный путь, решили отдохнуть на территории заброшенного сахарного завода недалеко от Баракоа. Оттуда мы выслали вперед двух человек, которые должны были установить связь с товарищами, работающими на кобальтовых рудниках в Моа, и известить их о предстоящей операции.
2 апреля, когда мы уже подходили к горному хребту Моа, возвратились наши связные и доложили, что нам тут уже нечего делать. Оказывается, еще 31 марта рота Эфихенио захватила деревню и аэропорт. Во время схватки был убит один вражеский солдат, а другие, побросав оружие и боеприпасы, разбежались. Осветив фарами автомобилей посадочную полосу, Эфихенио прождал до полуночи, а затем отступил. Вскоре батистовцы усилили имевшийся у них здесь гарнизон. Вокруг аэродрома были возведены полевые укрепления, и это нарушило все наши планы.
Я знал, что Эфихенио направился с ротой в Моа. Но он ушел туда до того, как Даниэль появился у нас. А мы не имели возможности сообщить Эфихенио, что операция перенесена на 3 апреля.
Поскольку использовать аэродром в Моа мы не могли, то приняли решение оборудовать вспомогательную посадочную полосу в районе Сагуа, между Ятерасом и Баракоа, в местечке Сепеяль-де-Сагуа.
На день площадку приходилось маскировать ветками деревьев и выкорчеванными пнями. В качестве ориентира мы выбрали высокую пальму, навесив на нее сорок электрических лампочек и около десятка ручных газовых фонарей. Мы расположили наши джипы в начале и в конце площадки, чтобы можно было осветить ее автомобильными фарами. В течение четырех ночей мы ждали появления самолета, но потом мне сообщили, что операция не состоится, поскольку самолет направлен в другой район.
7 апреля ко мне явилось около тридцати вооруженных бойцов, возглавляемых лейтенантом Карлосом Лите и сержантом Сапатой. Этот отряд, созданный гуантанамским революционным комитетом, действовал в районе Каухери, к востоку от Гуантанамо, еще до того, как мы прибыли сюда. На его боевом счету уже было несколько удачных вылазок, в ходе которых отряд захватил у противника много оружия. На базе этого отряда мы решили сформировать роту «Е» для действий в районе Баракоа. Командиром роты был назначен Сиро Фриас, его заместителем — Карлос Лите. Этой роте мы поставили задачу атаковать батистовский гарнизон в населенном пункте Имиас, расположенном на побережье между Гуантанамо и Баракоа. Этой же ночью рота Сиро Фриаса выступила в поход. А я с небольшим отрядом отправился на следующий день в район действий роты Эфихенио Амейхейраса.
Утром 9 апреля, включив походную рацию, установленную на моем джипе, я услышал обращение Центрального руководства, призывавшего начать всеобщую забастовку. Мы сразу же развернулись в обратном направлении, но вскоре вынуждены были остановиться: полил ужасный ливень и дороги к северу от Гуантанамо оказались размытыми. Пришлось нам задержаться на целый день.
Примерно в это же время в районе между Сагуа-де-Танамо и Майари у нас появилась еще одна рота. Ее история такова. Когда Эфихенио направлялся в Моа, то встретил в этом районе около трехсот стрелков во главе с Эвансом Росселем, которого Фидель послал сюда в качестве специалиста по взрывчатке. Узнав об этих людях, я направил к ним Хулио Переса, уполномочив его организовать борьбу в этой зоне. Убедившись в эффективности действий стрелков Эванса, Хулио сформировал из них роту «Ц» и назначил Эванса командиром. Позднее Хулио повстречался в этом же районе с замечательным революционером Баудильо Мендесом и назначил его заместителем командира роты.
Когда в Санта-Каталине мы с Хулио Пересом обсуждали план действий в северном районе, к нам явился лейтенант Хосе Майор с тяжелой вестью: во время атаки вражеского гарнизона в Имиасе был убит капитан Сиро Фриас. Неправильно определив местоположение казармы противника, он приказал открыть огонь по находившемуся рядом жилому дому. Поскольку из этого дома не раздалось в ответ ни одного выстрела, Сиро решил, что противник сдается, и подошел к дому вплотную. Он громко крикнул батистовцам, чтобы они выходили, обещая им сохранить жизнь. Тем самым он обнаружил себя. Со стороны казармы грянул залп, и Сиро рухнул на землю, сраженный в самое сердце. Ошибка стоила ему жизни. Командование ротой принял Пена.
Утром 10 апреля мы выступили в поход на замаскированных ветками машинах. Наш путь лежал в новый район действий. Добравшись до места назначения, мы прежде всего развернули походную оружейную мастерскую. К предстоящим боям нужно было подготовить много боеприпасов. До 22 апреля подразделения колонны получили из этой мастерской 20 противотанковых мин, 422 мины М-26 и свыше 400 ручных гранат.
Получив это оружие, повстанцы начали готовиться к новым сражениям с тиранией Батисты. Борьба развертывалась по всей стране.