Счастье
Куда поехать?
Десятки, нет, сотни раз думал Гук Дин об этом с тех пор, как узнал, что скоро начнется демобилизация. Командиры и друзья советовали ему пойти работать на завод или поехать в какую-нибудь деревню, где организовалась сельскохозяйственная артель. Но ни один из советов не пришелся Гук Дину по душе.
Народная власть давала землю тем, кто ее обрабатывает. В один из дождливых дней, шесть лет назад, Гук Дин, сменив тяпку на винтовку, вступил в Народную армию. Он ушел из родной деревни.
...Куда поехать?
Как тяжело, что нельзя поехать домой!
Родная деревня осталась там, где хозяйничают лисынмановцы. за 38-й параллелью...
...Куда же поехать?
Может быть, Чан Сик уже демобилизовался? Тогда он поедет к нему. Ведь Чан Сик, когда они расставались, приглашал Гук Дина к себе. Как же не принять приглашение друга, тем более, что у него есть сестра Им Сун, которая спасла ему, Гук Дину, жизнь!
И в армии он тосковал по дому. Но сейчас эта тоска как никогда щемила сердце.
Конечно, Гук Дин прекрасно понимал, что родина направит его, как и других демобилизованных, на трудовой фронт. Они укрепят народную власть, приблизят день объединения страны. Гук Дин всей душой хотел принять участие в мирном строительстве.
Получив приказ о демобилизации, Гук Дин в тот же день сел в поезд, направляющийся в Пхенвон. Пока поезд несся вперед, Гук Дин вспоминал минувшие дни, когда он и Чан Сик плечом к плечу дрались на фронте с ненавистным врагом.
Это было несколько лет назад. Народная армия наступала по всему фронту. Гук Дин находился в одном из подразделений, продвигающихся на юг. Когда перевалили через горные хребты Масикрен, до его родной деревни осталось совсем мало.
Но разве он мог тогда думать, что не дойдет до нее? А случилось именно так. В уезде Анбен Гук Дина ранило.
В момент стремительного наступления Народной армии госпитали не поспевали за наступающими частями. Поэтому боевые друзья решили оставить раненого Гук Дина в ближайшей деревне, на берегу реки Намдэчен. Туда скоро должен был прибыть госпиталь.
Так Гук Дин попал в деревню, затерявшуюся среди анбенских полей. Ему стало хуже, поднялась температура, он терял сознание, бредил. Приходя в себя, Гук Дин вспоминал, как товарищи уверяли его, что госпиталь прибудет совсем скоро. Но его не было. Видимо, проливные дожди размыли дороги.
Однажды, открыв глаза, Гук Дин увидел чье-то лицо, склонившееся над ним. Мраморный лоб, черные ласковые глаза...
Девушка улыбнулась, выпрямилась и ушла. Он успел заметить, что взгляд у нее озабоченный. Через минуту она вернулась и сменила Гук Дину компресс.
Глядя на ее косички с алыми ленточками, прыгающие на спине, Гук Дин поверил в свое выздоровление.
Ночью хлынул ливень. Гук Дин метался в жару. И вдруг до него донесся шепот:
— Мама, мамочка!
— Что? Чего тебе? — спросил встревоженный голос.
— Мне нужно съездить, а ты посмотри за ним.
— Куда?
— В город, за врачом.
— Что? Ты в своем уме?
— Надо! Нельзя оставлять до рассвета, ты же видишь, в каком он состоянии.
— Но ливень, ночь. Как же ты поедешь одна?
— Не беспокойся, я поеду с нашим председателем комитета демократической молодежи.
— Нет, нет, дочка! Если нужен врач, лучше я сама поеду.
— Нет, мама!
Гук Дин, стиснув зубы, приподнялся. Он хотел сказать девушке, что чувствует себя гораздо лучше, что врач не нужен... Но ее уже не было в комнате.
— Что, сынок? Очень больно? Потерпи немного! Дочь поехала в город за врачом, — подошла к нему мать.
— Как же она поехала в такой дождь?.. — упавшим голосом спросил Гун Дин.
Мать, осторожно поддерживая юношу за плечи, помогла ему лечь. Он снова впал в беспамятство.
Потом Гук Дин увидел девушку, она сидела у его постели.
— Выспались? — радостно улыбаясь, спросила она.
Да, Гук Дин выспался и чувствовал себя лучше. Не зная, как отблагодарить девушку, он смущенно улыбнулся.
Здесь же находился врач, седовласый старик. Увидев, что раненый проснулся, он проговорил:
— Хорошо отдохнули! Это Им Сун и ее мамаша помогли вам!..
Гук Дин навсегда запомнил басовитый голос врача. С какой нежностью он произнес имя девушки!
Мать Им Сун рассказала Гук Дину, что, когда его перевязывали, он даже не стонал, а только в бреду повторял с упреком: «Зачем ее послали? Скорее верните!..»
Правда, рана еще побаливала, но Гук Дин уже мог оглядеться вокруг. Комнату, в которой он лежал, видно, совсем недавно оклеили газетами. На стене висел чей-то портрет в рамке. Гук Дин стал вглядываться в него. Лицо на портрете показалось ему очень знакомым. Это был военный с погонами командира отделения Народной армии. Как он похож на того Чан Сика, которого отправили в тыл после ранения на перевале Масикрен!
В том бою Гук Дин шел в атаку за своим командиром Чан Сиком. Под градом пуль они стремительно с громовым «ура!» штурмовали высоту. У подножия высоты командир упал, раненный вражеской пулей. Гук Дин подхватил автомат Чан Сика и устремился вперед. Он мстил врагам за рану командира, ведя огонь из его автомата.
Друзья вынесли Чан Сика с поля боя вниз, в ложбину. С тех пор Гук Дин ничего не слышал о нем.
И вот теперь Чан Сик с портрета смотрит на Гук Дина. Но почему портрет висит здесь? Неужели Чан Сик — брат девушки Им Сун? А может быть, не брат, а...
Мать, заметив взгляд Гук Дина, тихо спросила:
— Что? Знаешь его?
Гук Дин вздрогнул, растерялся. Немного успокоившись, он ответил:
— Еще бы! Это Чан Сик! Он был у нас командиром отделения.
И сразу в глазах матери и дочери появилась тревога.
Мать, подсев к Гук Дину, осторожно произнесла:
— Стало быть, он проехал мимо!
— Назад он поехал, на командный пункт, по специальному. заданию... Он хотел непременно повидаться с родными. Но я не знал, что это его дом!
— Когда он вернулся? Здоров ли? — расспрашивала мать.
Гук Дин страдал, не зная, что ответить. Он не мог сказать правду...
Гук Дин попытался улыбнуться:
— Не беспокойтесь, мамаша! Он совершенно здоров! Вы так беспокоитесь о нем, что он и из пекла выйдет невредимым. Вот увидите!
И Гук Дин рассказал матери и сестре командира о тех боях, в которых тот участвовал. О, если бы сбылись его слова и Чан Сик вернулся домой здоровым!
От волнения и напряжения Гук Дин устал.
— Хорошо, если это так! Он у меня единственный сын, единственная опора в старости. Хотя есть еще дочь, но она выйдет замуж, уйдет в чужой дом, и я останусь совсем одна, — говорила мать, медленно качая головой и тяжело вздыхая.
Им Сун смутилась.
— Что ты, мама? Я никогда не оставлю тебя одну!.. — сказала она укоризненно.
Когда Чан Сик выписался из госпиталя и вернулся в свою часть, Гук Дин рассказал ему о его родных.
— Ты хорошо придумал насчет специального задания командования, иначе мама и сестренка сильно бы беспокоились, — одобрительно сказал Чан Сик. И, лукаво глядя на Гук Дина, продолжал: — Ты у нас довольно долго гостил...
Гук Дин покраснел, а про себя подумал: «Обязательно вернусь к ним».
— ...Берегите себя, — сказала ему Им Сун, протянув на прощание руку.
Гук Дину казалось, что сердце его вдруг остановилось. Он настолько растерялся, что не смог вымолвить ни слова.
Мать Им Сун просила:
— Приезжай к нам, сынок!
— Спасибо, обязательно приеду, — машинально ответил он.
Потом он не раз собирался написать письмо Им Сун, но так и не решился.
Однажды Чан Сик, вернувшись из штаба полка, сказал Гук Дину:
— Есть для тебя новость! Им Сун — в полевом госпитале.
— Что? Ранена?
— Нет!.. Медсестрой... Я был дома и узнал.
Гук Дин еще тогда в деревне догадывался о намерении Им Сун вступить в Народную армию. А сейчас ему не верилось, что она так близко от него, совсем рядом...
Чан Сик стал для Гук Дина еще более близким. Теперь он, Им Сун, родная деревня слились воедино в сознании Гук Дина. Он верил, что настанет день, когда после изгнания врагов с родной корейской земли вся Корея объединится в единое свободное государство. Тогда он снова увидит Им Сун, увидит свою мать и всех близких его сердцу людей...
Через несколько дней возобновились ожесточенные бои.
Враг атаковал высоту, которую оборонял взвод Чан Сика, но каждый раз отступал, оставляя много убитых. А через некоторое время снова яростно лез вперед.
Настал момент, когда только рукопашная схватка могла решить исход боя. На каждого бойца приходилось по десять, по двадцать врагов.
Гук Дин видел, как храбро сражается Чан Сик, действуя штыком и прикладом... Вдруг он упал, споткнувшись о каску, блеснул штык, направленный прямо на Чан Сика... В мгновение ока Гун Дин подскочил к янки, и тот упал, пронзенный штыком бойца.
— Спасибо, Гук Дин! Ты спас меня... — чуть слышно сказал Чан Сик. На миг он закрыл глаза.
В том бою Чан Сика ранили. И снова его отправляли в тыл. Провожая друга, Гук Дин от всего сердца пожелал ему скорейшего выздоровления. Хорошо, если бы его направили в тот госпиталь, где работает Им Сун...
Через несколько дней Гук Дин отправил письмо Им Сун.
Он писал о том, что брат ее ранен, но ранение легкое и волноваться не надо. О себе он умолчал. Письмо к Им Сун вернулось с пометкой, что адресат выбыл. Оказалось, что Им Сун во время сильной бомбардировки, спасая раненых бойцов, получила сильную контузию и ее отправили в тыл.
С тех пор Гук Дин потерял связь с Чан Саком и Им Сун.
...На другой день, когда солнце уже было высоко, Гук Дин сошел с поезда. Он шел, нет, не шел — бежал весь десятикилометровын путь до деревни, где жили Чан Сик, Им Сун и их мать.
Деревня изменилась неузнаваемо. На месте старых лачуг стояли новые светлые дома. На полях шумело море тяжелых колосьев риса.
Даже небо, казалось, стало еще ярче. Все дышало мирной жизнью.
Гук Дин стоял как зачарованный. И его мысли вновь обратились к родной деревне Реннам. На миг ему показалось, будто он приехал к себе домой и здесь его ждет Им Сун...
В центре деревни стоял большой дом, покрытый красной черепицей. В нем помещался местный партийный комитет. Председатель радостно встретил Гук Дина.
Широкоплечий, коренастый, принимая документы от демобилизованного бойца, он сказал дружелюбно:
— Спасибо, что приехали к нам, в такую глушь. Поработаем вместе. Только не знаю, понравится ли вам наша деревня. Ну, а как первое впечатление?
— Я сам выбрал эту деревню. Во время войны я некоторое время жил здесь в доме товарища Чан Сика. Его родные спасли мне жизнь.
Гук Дину не терпелось узнать о Им Сун. Но он не спросил о ней, боясь услышать самое страшное...
Вернув документы, председатель парткома стал внимательно вглядываться в его лицо. И вдруг весело сказал:
— А я вас узнал: родинка над бровью... В ту дождливую ночь мы с Им Сун ездили в город, в больницу, за врачом... А Чан Сик...
— Ну, как он? Он уже демобилизовался? — перебил его Гук Дин.
— Он жив только в наших сердцах... И я потом ушел в армию... В боях я был ранен и попал в тот же госпиталь, где лежал Чан Сик. Но, когда я пришел в сознание, его уже не стало... Я из армии тоже недавно, всего два месяца.
— Не пойти ли нам в правление? — предложил Гук Дин.
Когда были закончены все формальности, Гук Дня поспешил к дорогому для него дому — дому Чан Сика и Им Сун...
— Здравствуйте, Им Сун! — С этими словами счастливый Гук Дин вбежал на крыльцо.
Им Сун смутилась, опустила глаза...
Выбежала ее мать. Она обняла Гук Дина и залилась слезами.
— Ты вернулся! А мы так ждали, так скучали по тебе... Почему не писал? Ведь ты знал, что мы здесь и ждем тебя!
Как правильно он поступил, что приехал сюда! Здесь живет мать Чан Сика, которая стала для него родной матерью, здесь Им Сук, которую он давно любит...