Охотник
Сержанта Ким И Сона в роте прозвали «Папашей». Дело в том, что ему давно уже перевалило за сорок, а так как в характере Ким И Сона были некоторые странности, за глаза его нередко называли еще Чудаковатым папашей.
Сколько лет сержанту, точно почти никто в роте не знал, а когда кто-нибудь спрашивал его об этом, он подмигивал левым глазом и с улыбкой отвечал: «Да уж пятьдесят стукнуло. Совсем старик».
Папаша был самого обычного телосложения, но производил впечатление сильного человека. Его широкое, с крупными чертами, лицо и лоб, прорезанный глубокими морщинами, усиливали это впечатление. В непрерывных боях обветренные щеки Папаши покрылись колючей щетиной, и это делало его особенно похожим на старика. В роте не было ни одного бойца старше тридцати семи лет, и новички первое время робели перед Ким И Соном.
Сержант любил пошутить и часто, когда выдавалась свободная минута, подсаживался к молодежи и начинал балагурить, заставляя всех весело смеяться. Однажды кто-то из бойцов спросил его:
— А сын у тебя есть, Папаша?
— Какой может быть разговор, — улыбнулся тот, — у меня пятеро сыновей, и все ростом выше тебя.
(Все мысленно представили себе пятерых богатырей, похожих на Ким И Сона.)
— Вот здорово! А где они сейчас? — спросил кто-то.
— Один служит в армии с сорок седьмого года. Уже дослужился до полковника.
И Ким И Сон пальцем начертил на своем сержантском погоне три большие звезды.
— Три звезды! Вот это да! Тогда с вас причитается, Папаша.
— Что ж, я бы не возражал, будь это правдой...
— Так, значит, вы опять пошутили?
— Да вы посудите сами, разве такой старик, как я, пошел бы воевать, имей он сыновей? Я пошел на фронт потому, что одинок.
Он опять задорно подмигнул левым глазом и засмеялся.
Засмеялись и все остальные На этом разговор закончился, так никто и не понял, пошутил сержант или сказал правду.
Но в конце концов Ким И Сону пришлось рассказать о себе.
Произошло это так.
Народная армия успешно наступала в южном направлении. Части (в одной из них служил сержант Ким И Сон), освободив города Кусон и Ненпен, форсировали реку Чхончхонган и овладели Пхеньяном и Нампхо. Продвигаясь дальше на юг, они выбили врага из Сеула и Инчона.
Рота, где служил Ким И Сон, расположилась на безымянной высоте у побережья вблизи Инчона. Однажды сержант чистил свой пулемет, вместе с ним работал его помощник Ли Сон Гын, который к тому же приходился Папаше земляком.
— Знаешь, друг, а я все же чувствую себя виноватым, — признался сержант Ли Сон Гыну.
— Это почему же? — удивился тот.
— Да воюю вот уже несколько месяцев, а этих обезьян уничтожил совсем мало! — И сержант рассказал о том, как он стал бойцом Народной армии.
Ким И Сон еще до прихода в армию жестоко ненавидел врага, терзающего его родную землю, а особенно американских летчиков. Это их самолеты, внезапно появляясь из-за гор, со страшным воем проносились над самыми крышами, это они убивали людей из своих пулеметов и поджигали дома.
В деревне, где до войны жил Ким И Сон, американские летчики расстреляли с воздуха десять крестьян, работавших на рисовых полях, пятеро были убиты возле своих домов. От американской пули погибли десятилетний ребенок и молоденькая девушка. Из семидесяти двух дворов больше половины сгорело дотла, многие жители остались без крова. Некоторые вырыли себе пещеры в горе, другие нашли приют в уцелевших домах. Уцелел и дом Ким И Сона, но старый кореец, видавший горе и слезы односельчан, решил идти на фронт.
У него была двустволка, с которой он охотился на диких кабанов (он приобрел ее при народной власти).
Теперь Ким И Сон решил из этого ружья сбивать вражеские реактивные самолеты. Всякий раз, заслышав их гул, он хватал ружье и забирался на гору, которая находилась невдалеке от его дома. Дождавшись момента, когда самолет пролетал над его головой, Ким И Сон нажимал спусковой крючок. Но сбить самолет ему не удавалось. У Папаши росло чувство досады и вместе с тем появлялось желание иметь более совершенное оружие.
В это время многие односельчане Ким И Сона уходили в Народную армию. Шел октябрь 1950 года.
Однажды Ким И Сону, как члену партии и председателю сельского комитета, поручили сопровождать группу добровольцев-односельчан на призывной пункт, расположенный в волостном комитете партии. В группе было более десяти человек. Выполнив поручение, Ким И Сон обратился к председателю волостного комитета с просьбой разрешить ему вступить в ряды Народной армии. Председатель не поверил своим ушам: Ким И Сон — известный на всю волость активист, о своем желании вступить в армию никогда не говорил. Председатель хорошо помнил, как уходили в армию оба сына Ким И Сона: в 1947 году вступил в ряды Народной армии старший — Рён Пом, теперь старший лейтенант, прошлым летом ушел на фронт и младший — Рён Гу.
— Бросьте шутить, Ким И Сон, — попробовал, урезонить старика председатель.
— Разве этим шутят? Я серьезно говорю.
— Но, послушайте, кто же тогда будет работать в деревне? Ведь сейчас горячая пора: нужно срочно выполнить поставки по сельхозналогу, обеспечить снабжение Народной армии и организовать восстановительные работы. Обдумайте все хорошенько! Впрочем, — уже мягче добавил председатель, — я не собираюсь препятствовать вашему желанию.
Ким И Сон молча вышел.
Шли дни. И вот ему снова пришлось сопровождать на призывной пункт группу добровольцев. На этот раз их было шестеро. И снова Ким И Сон пошел к председателю волостного комитета.
— Я все же решил вступить в Народную армию, — твердо заявил он.
— Вы хорошо продумали свое решение?
— Да. Хоть работы в тылу очень много, но все-таки сейчас самая главная задача — разгромить врага.
— Ну, раз уж вы так твердо решили, я не буду вас больше разубеждать, — согласился наконец председатель.
Ким И Сон вместе с шестью односельчанами отправился в уездный центр, расположенный в 50 ли{2} от сборного пункта. Вспомнил дом, старую мать, жену и дочь. Ему было тяжело расставаться с ними, и он уехал, не простившись. Спустя некоторое время в коротком письме Ким И Сон сообщил родным о своем вступлении в Народную армию и просил без него закончить уборку урожая и вовремя сдать сельскохозяйственный налог. Он писал, что все равно мало помогал им, так как большую часть времени отдавал общественной работе. Письмо получилось короткое, Ким И Сону грустно было думать о семье, о желтеющих неубранных полях спелого риса и чумизы.
Ким И Сон и шестеро его односельчан добрались до уездного центра как раз к началу формирования добровольческих частей.
Приступили к выдаче оружия.
Ким И Сон плохо разбирался в происходящем и молча стоял в строю, пока не узнал, что ему тоже полагается винтовка. Тогда он вышел вперед и обратился к своему командиру:
— Товарищ командир, я тоже получу винтовку?
— Конечно.
— Тогда дайте мне такое оружие, которым можно уничтожить как можно больше врагов.
— А что, разве из винтовки нельзя уничтожить много врагов? — с улыбкой спросил командир.
— Из винтовки, конечно, тоже можно...
— Тогда в чем же дело?
Ким И Сон промолчал.
— А вы умеете стрелять из винтовки? — спросил командир.
— Умею.
Командир внимательно посмотрел на него.
— Чем вы занимались до армии?
— Всю жизнь я занимался сельским хозяйством, а после освобождения еще и охотой.
— Какое же оружие вам хотелось бы получить, если вам не нравится винтовка?
— Товарищ командир, а нельзя ли мне получить вон ту штуку? — Ким И Сон указал в сторону дома невдалеке от дороги. Там возле забора стояло несколько станковых пулеметов, укрытых соломой так, что только колеса были видны.
В строю раздался смех.
— Вы член партии? — спросил командир Ким И Сона и строго посмотрел на призывников.
— Да.
Командир молча прошел дальше. Тяжелый вздох вырвался из груди Ким И Сона.
Вдруг командир повернул назад. Остановившись против Ким И Сона, он объявил, что назначает его пулеметчиком.
Так Ким И Сон получил станковый пулемет. А через несколько дней он участвовал в бою за освобождение Кусона. Стрелял Ким И Сон еще плохо, но все же получил благодарность за отвагу.
С тех пор Ким И Сон в каждом бою всегда был в первых рядах бойцов. Но в глубине души он испытывал неудовлетворение от того, что все бои происходили ночью и ему редко удавалось видеть, сколько врагов уничтожено из его пулемета. Мысль, что он, имея хорошее оружие, уничтожил их мало, не давала Ким И Сону покоя. Вкрадывалось сомнение, не зря ли он оставил деревню, где бы принес больше пользы.
Была у Ким И Сона одна странность, которая вызывала любопытство окружающих.
Он безгранично любил свой пулемет, не отходил от него ни на час, старательно чистил его дважды в день и, конечно, после каждого боя.
Если деревне, где бойцы останавливались на ночлег, угрожала опасность воздушного налета, Ким И Сон с первыми же лучами солнца поднимался на ближайшую гору и тащил с собой пулемет. Он опасался, как бы его оружие не пострадало от бомбардировки.
Сразу же после завтрака Папаша уходил в горы и там чистил пулемет, потом замаскировывал его под сосной или в траве, садился рядом на корточки и в такой позе отдыхал.
Дул холодный ветер, под ногами поскрипывал снег, солнечные лучи уже не грели. Ким И Сон дрожал от холода. После бессонной ночи закрывались глаза, и постепенно дремота одолевала его.
Иногда случалось, что Папаша не приходил к обеду. Тогда за ним шел его помощник Ли Сон Гын. Как правило, старший сержант дремал на снегу и Ли Сон Гын будил его.
Земляки прошли рядом путь от Кусона до Инчона — свыше двух тысяч ли. Они видели горы трупов мирных корейских жителей и сожженные жилища. Сердца солдат были полны ненависти к врагу. Не зная отдыха, преследовали они отступающего противника.
Все это время Ким И Сон берег свой пулемет как зеницу ока, и не было такого случая, чтобы он оставил его без присмотра. Даже самый выносливый человек, пожалуй, не смог бы пронести тяжелый пулемет без отдыха двадцать ли подряд. Во время наступления на Сеул сержант заболел, но, никому не доверив свой пулемет, ослабевший, тащил его сам.
Иногда он отставал от своих товарищей и с большим трудом догонял их. Командир отделения Ван Ин Ган несколько раз советовал ему передать пулемет другому бойцу, но Ким И Сон упорно отказывался. Рядом с ним с пулеметным станком шагал Ли Сон Гын.
Вот за это-то упрямство бойцы и прозвали Ким И Сона Чудаковатым Папашей.
Наступил 1951 год. В армии начали организовываться боевые группы «охотников за самолетами». Они формировались исключительно из добровольцев. Во всех подразделениях политотделы устраивали собрания и беседы, на которых подчеркивалось огромное военно-политическое значение организации групп «охотников за самолетами».
В решениях собраний отмечалось следующее:
«Американские империалисты, терпящие поражение за поражением, решили запугать нас своими самолетами. Но опыт войны со всей убедительностью показывает, что самолеты в конечном счете не решают исхода войны. И если создаваемые сейчас особые группы начнут сбивать вражеские самолеты в большом количестве, то этим самым они посеют панику в рядах противника и нанесут ему моральное поражение. Кроме того, они обеспечат свободу действий нашим наземным войскам и приблизят день окончательной победы над врагом. Таким образом, еще раз будет доказана правильность положения, что самолеты не могут решить исход войны».
На собраниях отмечалось, что члены партии, как и всегда, должны быть в первых рядах организаторов этих боевых групп и личным примером вдохновлять бойцов на самоотверженную героическую борьбу. Не должны отставать от членов партии и их помощники — члены Союза демократической молодежи.
Фронтовые газеты повседневно публиковали итоги собраний и призывали уничтожать вражеские самолеты.
Боевая деятельность «охотников за самолетами» с первого же дня увенчалась успехом. Успехи эти росли с каждым днем, и весть о них облетела всю армию. Фронтовая печать ежедневно освещала достижения «охотников за самолетами».
Первый вражеский самолет сбил пулеметчик Мун Хен Пхиль. А на следующий же день сбил самолет противника пулеметчик другого отделения — Ким Сын Ун. Миф о неуязвимости вражеских реактивных самолетов был развеян.
Создание групп «охотников за самолетами» взволновало Ким И Сона. Прочитав о них в газетах, он удовлетворенно подумал: «Наконец-то! Давно пора!» Одним из первых в своей части он откликнулся на призыв партии. Но командование не разрешило Ким И Сону вступить в группу «охотников за самолетами». Ему было поручено отражать огнем своего пулемета нападение вражеского десанта с моря (в случае его высадки). Охотиться за вражескими самолетами он мог лишь в свободное от основных боев время.
Получив задание охранять высоту со стороны моря, Ким И Сон с нетерпением стал дожидаться темноты, а как только в небе зажглись звезды, взял саперную лопату и с несколькими бойцами подразделения поднялся на вершину холма.
Выбрав под соснами подходящее место, солдаты начали рыть окоп. Копать было трудно: под снегом оказался лед и мерзлый грунт.
Работу закончили глубокой ночью. Окоп, рассчитанный на пять — шесть человек, мог надежно укрыть не только от пулеметного огня, но и от обстрела из реактивных самолетов.
Ким И Сон нарубил саперной лопатой сосновых веток и замаскировал ими окоп. Солдаты разровняли землю вокруг и засыпали ее снегом.
Утром, едва занялась заря, Ким И Сон направился к своему укрытию. С ним пошли Ли Сон Гын и подносчик патронов Ким Рён Мун.
Расположившись в окопе, Папаша вычистил пулемет и установил его в заранее подготовленную ячейку. Ствол пулемета он направил вверх и повернул в сторону моря. Над морем стоял густой молочный туман, такой, когда в тридцати метрах ничего не видно. Ким Рён Мун стоял около укрытия и наблюдал за воздухом.
Постепенно туман редел, и сквозь дымку можно было различить знакомые очертания острова и вершины невысоких холмов. Справа и слева вырисовывались многочисленные мелкие островки. Над Инчоном поднимались легкие сероватые струйки дыма — это догорали дома, подожженные противником во время бомбардировок и артиллерийских обстрелов с моря.
Скоро туман рассеялся. Лучи утреннего солнца залили поверхность моря, и оно засверкало серебряными искорками. Где-то очень далеко, за многочисленными мелкими островками, виднелась линия горизонта.
— Воздух! — внезапно крикнул Ким Рён Мун.
И действительно, в небе послышался гул мотора. Он быстро нарастал.
— Самолет приближается с южной стороны. Что это за самолет, пока не вижу! — доложил Ким Рён Мун.
Ким И Сон стал поворачивать пулемет в нужном направлении. Ли Сон Гын помогал ему.
— Разведчик, — через некоторое время определил Ким Рён Мун.
Теперь самолет был виден и из окопа. Он летел по направлению к городу.
Определив скорость самолета и высоту, на какой он летел, Ким И Сон установил прицел и закрепил ствол пулемета.
Вражеский разведчик кружил над городом. Ким И Сон открыл по нему огонь, постепенно поднимая ствол пулемета вверх.
— Та-та-та-та!.. — прорезала воздух пулеметная дробь.
В это время открыли огонь зенитные батареи, расположенные в разных частях города. Однако вражеский самолет ушел из зоны обстрела и стал описывать круги над островом.
Ким И Сон прекратил стрельбу и с нетерпением стал ждать момента, когда снова можно будет стрелять по самолету. Ему вспомнились слова секретаря партийной ячейки:
— Члены партии всегда должны проявлять отвагу и мужество. Кроме того, они должны показывать всем пример, как нужно бережно расходовать патроны...
«Стрелять по самолету с такого расстояния — не только пустая затея, но и признак того, что ты не владеешь собой», — подумал Ким И Сон.
— Еще самолеты! — закричал Ли Сон Гын, показывая на юг. Все взоры устремились туда.
Появились три реактивных самолета.
Ким И Сон и Ли Сон Гын снова повернули ствол пулемета в южном направлении. Вражеские самолеты шли на большой скорости.
— И с другой стороны летят! — услышали пулеметчики голос Ким Рён Муна. Они посмотрели в сторону моря и увидели в небе пять черных точек.
Вдруг Ким И Соя, вглядевшись в даль, заметил у самой линии горизонта едва различимые силуэты шести вражеских кораблей. Они шли в кильватерной колонне.
— Эсминцы? — спросил он наугад.
— Эсминцы, — подтвердил Ким Рён Мун.
По-видимому, враг что-то затевал, скорее всего ждал удобного момента для высадки десанта.
— Наверно, скоро получим приказ от командира отделения, — спокойно сказал Ким И Сон, неотступно следя за стремительным полетом вражеских реактивных самолетов.
С острова послышалось уханье зениток и треск пулеметных очередей — это части береговой обороны открыли огонь по вражеским самолетам. Самолеты с крутого пикирования начали обстреливать остров ракетными снарядами.
Ким И Сон волновался. Он с нетерпением ждал, когда самолеты приблизятся на расстояние выстрела. Ему казалось, что тогда уж он непременно собьет их. Когда звено самолетов вошло в зону обстрела, он сразу же прицелился в один из них и дал короткую очередь, но промахнулся. Стервятник вышел из зоны обстрела и направился к острову. Ким И Сон продолжал наблюдать. Теперь уже над маленьким островом кружили и пикировали восемь вражеских самолетов. Взрывы сотрясали воздух.
Со стороны острова доносилась орудийная стрельба. Это стреляли свои. Тогда открыли огонь вражеские корабли.
Маленький остров превратился в мишень, обстреливаемую с моря и забрасываемую бомбами с воздуха Он исчез в дыму и пыли. Свист снарядов, гром выстрелов и взрывов слились в сплошной грохот. Казалось, будто раскалывается земля и рушится небо.
Вражеские самолеты, разбившись на две группы, все еще кружили над островом и обстреливали его реактивными снарядами. Всем своим телом Ким И Сон ощущал, как сотрясается от взрывов земля, и эта дрожь передавалась ему.
Вдруг он заметил, что из хвоста одного самолета повалил густой черный дым. Объятый пламенем, вражеский стервятник стал стремительно падать. Казалось, он непременно упадет на остров, но он упал недалеко от него, прямо в море. Поднялся высокий столб воды.
Внезапно артиллерийский огонь прекратился.
Временное затишье показалось Ким И Сону томительно долгим, хотя продолжалось оно мгновение.
Снова загрохотали зенитки, но они тотчас замолчали, когда противник возобновил огонь.
Загорелся еще один вражеский самолет, Оставляя за собой длинную полосу черного дыма, он уходил в сторону моря Остальные самолеты тоже обратились в бегство Батарея, расположенная на острове, открыла по ним ураганный огонь.
Проводив взглядом удаляющиеся самолеты, Ким И Сон повернул пулемет в сторону вражеских эсминцев. Его сердце наполнилось радостью: два эсминца, шедшие в середине боевого порядка, были окутаны дымом, сквозь который пробивались языки пламени. Сильно накренясь, они погружались в воду. Остальные повернули назад, прикрываясь дымовой завесой.
Береговая батарея огнем своих орудий преследовала отступающего противника. Море вокруг эсминцев кипело от разрывов снарядов.
— Ура! — громко закричал Ким И Сон, подняв обе руки.
— Ура! — подхватили товарищи.
Бой закончился. Ким И Сон был очень возбужден. Впервые он видел, как в коротком бою были потоплены два вражеских эсминца и сбиты два реактивных самолета. Правда, самолеты сбил не он, но радость за товарищей по оружию переполнила его сердце. Теперь Папаша по-настоящему понял, как важна роль «охотников за самолетами», какую огромную помощь оказывают они Народной армии.
Постепенно возбуждение Ким И Сона улеглось. Теперь ему не давала покоя мысль, что это не он сбил вражеские самолеты.
Около десяти часов утра появились еще три стервятника. Некоторое время они кружили над городом и обстреливали его реактивными снарядами, а затем улетели. После обеда дважды прилетали истребители Р-51 группами по два — три самолета. Ким И Сон стрелял в них, но безуспешно.
В чем же причина его неудач? Целый день он ломал себе голову, пытаясь найти верное объяснение. Товарищи попадают в самолеты из снайперских винтовок, а он из своего максима не сбил еще ни одного. А ведь его пулемет — куда более совершенное оружие. Очевидно, допущены какие-то ошибки.
Ким И Сон даже усомнился в своей храбрости и решил, что именно трусость является причиной его неудач. Если человек боится в момент выстрела, он никогда не попадет в цель. Ведь стрельба не может быть точной, если у стрелка дрожат руки. А Ким И Сон начинал волноваться всякий раз, едва заслышав гул мотора. Ему казалось, что сбитый самолет упадет непременно на него, поэтому в тот момент, когда нужно было стрелять, он терялся. Недовольный собой, он часто вынимал замок из короба и тщательно его осматривал, стараясь обнаружить неисправность, но, конечно, ничего не находил. В перерыве между боями он еще чаще, чем прежде, чистил свой пулемет.
Ким И Сон поставил под сомнение не только свою храбрость, но и умение пользоваться оружием. Ведь самолет — это подвижная мишень. Он летит на большой скорости, причем в каждый отрезок времени скорость неодинакова. Ким И Сон задумался над тем, учел ли он все эти обстоятельства при наводке.
Сгущались сумерки.
Ким И Сон и его товарищи спустились с холма и вернулись в расположение своего подразделения. Вечером он отправился на собрание, где «охотники за самолетами» обменивались опытом.
Здесь Ким И Сон узнал много полезного, хотя, в сущности, в том, что он услышал, не было ничего нового. Особое внимание он обратил на то, что поправка на скорость самолета при наводке и стрельбе из пулемета сильно влияет на результаты стрельбы. Ким И Сон решил, что завтра он обязательно учтет все замечания и еще раз попытается сбить самолет.
С этой мыслью он вернулся в подразделение. Но едва он переступил порог, как Ли Сон Гын срывающимся голосом сказал ему:
— Папаша! Нехорошие новости. Возможно, вас демобилизуют.
— Демобилизуют?!
Это сообщение было для Ким И Сона как гром среди ясного неба.
— Говорят, демобилизуют всех, кому больше сорока лет.
У Ким И Сона от волнения перехватило дыхание.
— Что за ерунду ты болтаешь! — оборвал он Ли Сон Гына.
— Я не болтаю, а только передаю то, что слышал.
— Кто тебе это сказал?
— Да все говорят. — И Ли Сон Гын неопределенно пожал плечами.
Вечером Ким И Сон не мог уснуть. Ему уже сорок три, значит, демобилизации не миновать...
Будь у него боевые заслуги, он мог бы еще рассчитывать, что его оставят в армии. Но на его счету еще совсем мало убитых врагов (по крайней мере, сам он их не видел) и ни одного вражеского самолета... И после этого вдруг демобилизоваться?
Сержант стиснул зубы. Кажется, так легко попасть в самолет, а вот он до сих пор не сбил ни одного.
— Ни за что не уйду из армии, пока не отомщу подлым захватчикам, — твердо решил он про себя.
В углу комнаты тускло мерцала висевшая на стене самодельная коптилка, под ней стояла бутылка из-под чернил. Бойцы и командир отделения Ван Ин Ган спали на полу, тесно прижавшись друг к другу. Одеял не было. Спали не раздеваясь, прямо в зимней ватной одежде.
Ким И Сон потихоньку встал, взял свою ушанку и неслышно вышел из комнаты.
Через некоторое время проснулся Ли Сон Гын, ему сразу бросилось в глаза, что Ким И Сона нет! В волнении он стал упрекать себя за недавний разговор о демобилизации.
— Куда же он мог уйти? — проговорил он вслух.
— Ты о ком говоришь? — насторожился командир, поднимая голову.
— Папаши нет.
— Папаши? — недоуменно переспросил командир. — А, да ты не волнуйся, сейчас придет.
Оба снова уснули. Через несколько минут командир открыл глаза и внимательно осмотрел комнату. Убедившись, что Ким И Сон еще не пришел, он стал будить Ли Сон Гына.
— Товарищ Ли, проснитесь!
— Что, еще не вернулся? Странно! — удивился Ли Сон Гын и озабоченно прищелкнул языком.
— Вставайте, товарищи! — будил командир бойцов. Они один за другим вскочили со своих мест.
Командир внимательно вглядывался в лица бойцов, думая, кого отправить на поиски Ким И Сона.
— Пойдем мы с Рён Муном, — сказал Ли Сон Гын. — Рён Мун! Ты слышишь, исчез Папаша. Идем на розыски, — обратился он к Ким Рён Муну. Тот, совсем еще сонный, закивал.
Командир разрешил.
В это время с улицы донесся странный звук, как будто поблизости упал тяжелый предмет.
— Папаша?! — радостно воскликнул Ли Сон Гын и распахнул дверь.
В комнату ворвался холодный ветер. Пламя коптилки заколыхалось и чуть не погасло.
— Это я, — послышался голос Ким И Сона.
— Где вы так долго пропадали? Почему никого не предупредили? — строго спросил его командир, приоткрыв дверь.
Но Ким И Сон почему-то не входил.
— Товарищ Ли, выйдите на минутку, — позвал он.
Ли Сон Гын вышел.
— Я понимаю, товарищ Ли, вам должно быть холодно. Но помогите мне наладить...
Ли Сон Гын не дал ему договорить:
— Да нет, мне совсем не холодно. Вот вы, наверное, замерзли, Папаша. — И он покосился на предмет, который притащил Ким И Сон.
— Папаша, да ведь это же обыкновенное колесо! — воскликнул Ли Сон Гын и посмотрел на Ким И Сона.
— Я исходил весь город, чтобы найти эту штуку.
— Для чего же оно вам понадобилось? — удивился подошедший к ним командир.
— Чтобы сбить реактивный самолет. — Папаша хитро прищурился.
— Реактивный самолет? Вы что, в своем уме? — В голосе командира слышались ноты раздражения.
Ким И Сон молчал, не зная, как лучше объяснить свою затею.
— Очередная странность Папаши, — сострил кто-то. — Колесом от телеги сбить реактивный самолет!
— Именно так! — сказал Ким И Сон.
— Объясните, каким образом, — потребовал командир.
— Правда, я еще не уверен в успехе, — робко начал Папаша. — Я хочу приспособить колесо для вращения пулемета. Когда самолет меняет направление, трудно быстро повернуть пулемет. Пока устанавливаешь его, самолет успевает ускользнуть. Если удастся приспособить для этой цели колесо, не придется терять драгоценное время на установку пулемета. Вот и все, — закончил Ким И Сон.
Ван Ин Гану очень понравился его замысел, однако он выразил сомнение, удастся ли его осуществить.
— Да это совсем просто, — горячо уверял его Ким И Сон, — нужно только вбить в землю деревянный кол или железный стержень и надеть на него колесо.
— Идея неплохая. Что ж, попробуем! — согласился командир. Он приказал бойцам помочь Ким И Сону.
Ночью Ким И Сон прибил к колесу доски, соорудив таким образом площадку для пулемета, а на рассвете он, Ли Сон Гын и Ким Рён Мун поднялись на холм. Они притащили пулемет и колесо.
В центре пулеметной ячейки они вбили в землю заранее заготовленную ось и надели на нее колесо. Получилась своего рода вращающаяся площадка, на которую бойцы и установили пулемет.
Затем Ким И Сон проверил, как действует установка. Колесо поворачивалось во все стороны. Довольный, Папаша направил ствол пулемета в небо и стал ждать появления самолетов.
Обычно вражеские самолеты прилетали в одно и то же время, но сегодня почему-то запаздывали.
Вдруг Ким И Сон вздрогнул, припал к пулемету и начал поспешно поворачивать его.
— Что, самолет? — спросил Ли Сон Гын, напряженно всматриваясь в небо.
— Вот он, вот он! — Ким И Сон до отказа поднял вверх ствол пулемета.
Внимательно вглядевшись в тот участок неба, куда был направлен ствол пулемета, Ли Сон Гын увидел там ястреба.
— Так это же ястреб! — воскликнул он в недоумении.
— Ну и что ж, это будет пробой. — И Ким И Сон нажал на гашетку.
Раздалась короткая очередь.
— Если мне удастся попасть в него, значит, я собью сегодня самолет, — вслух загадал он и дал еще несколько коротких очередей.
Ястреб плавно сделал круг и полетел на север, уходя от опасности. Не выпуская его из поля зрения, Ким И Сон быстро повернул пулемет и дал еще несколько очередей, однако снова промахнулся. Ястреб, широко распластав крылья, казалось, скользил по воздуху, он то опускался, то круто взмывал ввысь и опять начинал кружиться. Ким И Сон тяжело вздохнул и отошел от пулемета.
— Чего ж они, сукины дети, не прилетают! — с досадой проговорил он.
— Есть о чем горевать! Сейчас я их вызову, — усмехнулся Ли Сон Гын и побежал за винтовкой.
— Как? По радио? — пробовал поддержать шутку Ким И Сон.
— Есть один верный способ. Вы, Папаша, оставайтесь и наблюдайте, а вы, товарищ Рён Мун, ступайте за мной! — сказал Ли Сон Гын, вылезая из окопа.
Скользя ногами по крутому склону холма, Ли Сон Гын и Рён Мун стали спускаться вниз, к морю. Вскоре они скрылись из вида.
Ким И Сон остался один. Время шло, вражеские самолеты не появлялись. Товарищи не возвращались. Устав от ожидания, он выбрался из окопа. Посмотрев вниз, он увидел у обочины дороги, метрах в трехстах от себя, двух бойцов. Все дома у дороги были разрушены. На их месте лежали груды пепла и развалин. Среди руин возвышался только один, да и тот наполовину разрушенный, двухэтажный дом. Около него копошились бойцы. Похоже было, что они сооружают какой-то сарай: один из них натягивал рогожу на четыре жерди, вбитые в землю, а другой таскал откуда-то ржавые листы железа.
Вдруг боец, который натягивал рогожу, выпрямился, посмотрел в сторону Ким И Сона и помахал ему рукой. Только тогда Ким И Сон узнал в нем одного из своих товарищей. Он тоже помахал в ответ, и те опять занялись своим делом.
Внезапно в воздухе послышался гул моторов. Подняв голову, Ким И Сон увидел в южной части неба три самолета. Они летели строем, оставляя за собой длинный белый след. Один самолет блестел на солнце.
Ким И Сон стремглав бросился к окопу, но вдруг остановился — самолеты летели стороной. Он выдернул из-за пояса полотенце и стал размахивать им над головой.
— Сюда, сюда, сукины сыны! — почти в исступлении кричал он.
— Товарищ Ким, что вы делаете? — раздался чей-то строгий окрик за его спиной.
Рука с полотенцем застыла в воздухе.
Обернувшись, Папаша увидел приближающегося к нему политрука. Ким И Сон переложил полотенце в левую руку и отдал честь.
— Кому это вы машете полотенцем? — спросил политрук, едва сдерживая улыбку.
Ким И Сон взглянул на небо. Самолеты уже скрылись. Только длинные белые полосы тянулись к северу.
— Я звал самолеты, — нашелся наконец Ким И Сон.
— Скучаете без дела? Но ведь так вы можете обнаружить себя.
— Я именно этого и хочу. А как только самолеты приблизятся, открою по ним огонь.
Политрук неодобрительно покачал головой.
— Товарищ Ким, так нельзя! Враг не должен знать расположение наших окопов — иначе это причинит нам двойной вред. Во-первых, зная расположение наших огневых точек, самолеты будут попросту обходить их на большой высоте. А во-вторых, мы же сами можем пострадать от бомбардировки. Жаль, что вы не состоите в группе «охотников за самолетами» и не можете по своему усмотрению менять позиции. Но вот что я мог бы вам порекомендовать. Как раз сегодня я слышал, как один «охотник за самолетами», боец третьего полка Ким Сын Ун, устроил около своего окопа макет автомашины и этим привлек внимание противника. И ему удалось сбить вражеский самолет. Почему бы и вам не последовать его примеру?
— Мы то же самое задумали. Ли Сон Гын как раз этим сейчас и занят. Посмотрите вон туда. Видите? — И Папаша показал вниз.
Сверху это сооружение можно было принять за автомашину, прикрытую досками и рогожей якобы для маскировки.
— Как только эти мерзавцы заметят «машину», они обязательно прилетят сюда! — высказал вслух свои предположения Ким И Сон.
— Хорошо! Значит, теперь нет надобности махать полотенцем. — Политрук с улыбкой посмотрел на Ким И Сона, потом на макет автомашины и наконец на пулемет. — Это вы придумали?
— Я, — смутившись, ответил Ким И Сон.
Политрук подошел к пулемету и попробовал вращать колесо.
— А что если для этой цели использовать вращающийся стул? — не то серьезно, не то шутя сказал он.
Ким И Сон молчал, видимо, не совсем понимая его.
— Разве вы не видели вращающихся стульев в учреждениях, например в волостном народном комитете? Мне кажется, он больше подойдет здесь, чем колесо.
— Верно! Пожалуй, больше подойдет. — Глаза Ким И Сона радостно заблестели.
— Один товарищ уже использовал вращающийся стул для такой цели. Это идея пулеметчика Ким Ман Хо из третьего полка. Для успешной борьбы с врагом в первую очередь необходимы преданность родине и отвага. Но этого недостаточно. Нужно еще изучать технику и непрестанно ее совершенствовать. Только при таком условии эти качества дают блестящие результаты. Ваша инициатива очень похвальна, но не останавливайтесь на достигнутом.
Сказав это, политрук собрался было выбраться из окопа, как вдруг в него прыгнули Ли Сон Гын и Ким Рён Мун.
— Воздух! Воздух! — кричали они.
Ким И Сон взглянул на небо. Он рассчитывал, что противник, который будет охотиться за «автомашиной», появится со стороны моря. Но, вопреки его ожиданиям, самолет появился сзади, метрах в пятистах от высоты. Это был реактивный самолет, несущийся прямо вниз так, словно собирался врезаться в склон холма. Неожиданно он круто взмыл вверх, быстро набирая высоту. Из-за холма вынырнули один за другим еще два самолета.
В тот момент, когда первый самолет выходил из пикирования, Ким И Сон дал по нему короткую очередь.
Когда самолет поворачивал влево, длинная очередь прошила нижнюю часть его фюзеляжа.
— Есть! Попали!
— Попали! — раздались сзади радостные возгласы товарищей.
Но Ким И Сон даже не повернул головы. Теперь он целился во второй самолет, выходивший в пике.
— Тра-та-та-та! — трещал пулемет.
Самолет, резко повернув в сторону, стал набирать высоту. Ким И Сон послал ему вдогонку еще несколько коротких очередей, а затем навел пулемет на третий самолет.
Вдруг он увидел прямо перед собой огненный шар. Это был вражеский самолет, объятый пламенем и дымом. Подбитый самолет пронесся над головой Ким И Сона по направлению к морю и вдруг распался на части. На развалины домов полетели его обломки. Ударяясь о землю, они отскакивали от нее в разные стороны.
Два других самолета, словно разъяренные хищники, продолжали кружиться над городом и холмом. Видимо, они что-то высматривали.
— Ну, теперь-то вы, Папаша, надеюсь, довольны? — спросил Ли Сол Гын.
— До этого еще далеко! — ответил сержант.
— Ишь ты! Аппетит разыгрался!
— Надо бы и те остальные сбить...
Смех товарищей заглушил конец фразы.
Ким И Сон снова открыл огонь. Вражеский самолет пикировал прямо на небольшой домик с соломенной крышей, который стоял на отшибе, метрах в ста от подножия холма. На этот раз самолет не сделал ни одного выстрела. Но вот от него отделилось что-то черное, по форме похожее на тыкву. Это была напалмовая бомба. Домик в одно мгновенье охватило пламенем. Самолет вышел из пике, пролетел низко над самым окопом и повернул вправо.
В тот же миг с противоположной стороны вынырнул третий самолет. Слегка покачивая крыльями, он направился к высоте и неожиданно круто спикировал. Его целью был, повидимому, тот же маленький домик. Вот от самолета понеслись вниз две длинные огненные струи, после чего он круто взмыл ввысь. Вблизи дома поднялось облако пыли, и тотчас послышались два оглушительных взрыва. С холма было видно, как почернела земля.
Люди в панике выбегали из охваченного пламенем дома. Среди них были дети. Самолет, сбросивший напалмовую бомбу, повернул назад и с бреющего полета стал расстреливать их из пулемета. Один ребенок как подкошенный упал на грядку. В глазах у Ким И Сона потемнело. Он дружил с хозяевами этого дома. Когда ему хотелось пить или требовалась вода для пулемета, он всегда шел к ним. Взрослых мужчин в этой семье не было. Сын в прошлом году ушел добровольцем в армию, дома остались его престарелая мать, жена, двое детей и младшие братишки. И хотя сержант не мог принести с собой гостинцев, он всегда находил для них теплое слово.
Каждый раз, когда Ким И Сону случалось заходить к ним, он вспоминал родную деревню.
И вот теперь воздушные пираты подожгли этот дом, на его глазах они расстреливают беззащитных, ни в чем не повинных людей. Прильнув к пулемету, он открыл огонь по самолету.
Из бомбоубежища выбрались две женщины. Они, видимо, убедились, что оставаться там небезопасно. У одной из них за спиной куском красной материи был привязан грудной ребенок, другая вела ребенка за руку. Выйдя из убежища, женщины с детьми побежали по грядкам. Вражеский летчик, заметив их, спикировал.
Ким И Сон прицелился и дал по нему длинную очередь, но промахнулся. Самолет открыл по бегущим пулеметный огонь. Та, у которой был привязан к спине ребенок, упала, другая женщина продолжала бежать.
Ким И Сон дал еще одну длинную очередь по самолету, который теперь опять набирал высоту. В передней части фюзеляжа вспыхнули два маленьких огонька.
— Есть! Вон дым идет!
— Попал, попал! — опять раздалось за спиной Ким И Сона.
За самолетом потянулась длинная полоса дыма. Другой самолет, который как раз перешел в пике, повернул назад.
Вскоре подбитый самолет скрылся в клубах дыма и начал терять высоту. Бойцы решили было выбираться из окопа, как вдруг сосновые ветки, которые служили маскировкой, упали, срезанные пулями. На коре ближайшей сосны появилась глубокая царапина — стрелял вражеский самолет.
Около пулемета на земле лежала груда стреляных гильз. Ким И Сон сгреб гильзы в сторону и выбрался из окопа. В этот момент кто-то радостно закричал:
— Падает, падает!
Это кричал политрук. Объятый пламенем самолет упал за невысоким холмом, который находился на расстоянии десяти ли к югу от холма, занятого расчетом Ким И Сона. Второй самолет кружился над ним.
— Надо бы и этот сбить! — с досадой проговорил Ким Рён Мун.
— Обязательно собьем, приманка есть — замаскированный грузовик, — с уверенностью сказал Ли Сон Гын.
Тем временем Ким И Сон подошел к политруку и тихо спросил:
— Это правда, что пожилых демобилизуют?
— Возможно.
— Но я, пока не увижу гору из трупов захватчиков, уничтоженных из моего пулемета, из армии не уйду. — Голос сержанта звучал твердо.
— Ну и Папаша у нас — герой! — Политрук весело рассмеялся. Вместе с ним от души засмеялись и бойцы.